l. Справедливый (гет)

«Наверное, это моё хобби — писать предсмертные послания. Но если ты читаешь это, значит, скорее всего, я уже мертв.

Знаешь, наверное, у людей есть дар предвидения их смерти. Так вот, меня с утра мучает одно и то же чувство, будто сегодняшний поход на горных троллей будет для меня последним и я в последний раз поцелую тебя и свою папенькину дочку Эльзу, да, как в детстве, в щеку, хоть ей уже и семнадцать. Пожалуйста, не дай ей отчаяться, и, если окажется, что меня убьет кто-то, а не что-то, пусть простит. Пусть отпустит, отпусти и ты.

Брось, я уже сейчас вижу, как ты плачешь, Сью. Не стоит, хватит. Мы оба с тобой знали, что этот роковой час настанет, и от него нам было не убежать. Мне сорок лет, черт возьми, а я с девятнадцати лет знаю, что мне уготовано.

Единственной моей надеждой было то, что я не пожалею о прожитом, и ни о чем не пожалел. Для меня счастьем было видеть, как мои сестры становятся королевами, Кэрол Всемогущая и Стефани Благоразумная… Хм, ну, а я просто король Джейсон с народным прозвищем Целитель.

Так уж вышло, что я задолжал принцу Рилиану один разговор… Что ж, если он серьезно хочет в будущем быть с нашей Эльзой, то ему стоит хорошенько подумать, иначе, когда Каспиан сюда попадет, я дам ему в нос за его отпрыска. А с Лили просто спросится.

Кстати, я вам никогда не говорил, но у нас с Жемчужинкой есть маленький секрет. Да-да, Мелоди, любимую дочку Люси и Эйлерта, я называю именно так. Она тайно влюблена в своего дядю Юстаса. Но это так, между делом. А из него вышел хороший тренер в лагере… Характер прям прибавился. Скажи ему, чтобы, наконец, помирился с женой и дочерью, а то он бывает невыносимым…

Кэрол скажи, чтобы даже не смела причитать, что я без нее вновь куда-то вляпался. У них с Питером трое своих детей, а они всё до сих пор нас всех воспитывают. Черт возьми, да я надеялся, что они перестанут нас так опекать! И да, скажи Кэрол, чтобы оставила в покое Айдана. Пусть он и их сын, он может отличаться от них.

Что до Стефани и Эдмунда… Надеюсь, у вас с моей сестрой получится сделать Нарнию в плане науки гораздо лучше, чем она есть. Вы годами над этим работали и заслужили признания. А если нет, то Эмма и Гарольд продолжат ваше дело. Вообще Гарольд какая-то смесь Эда и Стеф, тебе так не кажется?

Сейчас пишу и плачу, на самом-то деле. Никогда не писал таких длинных писем. Я рад, что таким ты меня уже и не помнишь. Как же я люблю вас всех… Вы даже не представляете, насколько.

Я люблю тебя, Сьюзен, быть может, сильнее, чем когда-либо. И сейчас я как никогда это понимаю, прокручивая в своей голове нашу с тобой историю от начала и до конца. Тернистый, но достойный путь. Да, Джульетта?

Сью, если ты сейчас читаешь это вслух, озвучь всем, что они были моей семьей. Мне жаль, что я так редко повторял им это, наверное, я просто не способен на проявление сентиментальности, но пусть все это слышат из твоих прекрасных уст.

Люблю вас всех. Джейсон».

— Я тоже люблю тебя, — вымолвила Сьюзен, прижимая к сердцу письмо и роняя на него соленые слезы. Её плечи дрожали от невыносимых рыданий утраты.

— Отец… Папочка… — темноволосая девушка семнадцати лет, вся внешностью в маму, за исключением тонких губ, волнистых волос и черных глаз, упала на колени и горько заплакала.

— Эльза… — Рилиан поцеловал её в щеку и заключил в объятья.

— Я нашел его у горной реки с раной от ножа в спине, — с жалостью проговорил Юстас, держа дочь Эмму за руку и переглянувшись с Каспианом. — Его так любило всё войско… Даже не представляю, кто мог с ним такое сделать.

— Мы все знали, что так будет, — Кэрол пустила ручьем три слезы, обнимая двух рыжих близнецов одной рукой, Айдана и Стэнли, а второй рукой — Питера. Их дочь Мила осталась в Гальме на обучении вместе с Дереком, старшим сыном Эйлерта и Люси.

Лили и Каспиан не говорили ничего. Милосердная королева молча плакала, скучая по дорогому другу у мужа на плече, а тот просто не мог принять данное происшествие. Собственно, как и по-детски рыдающая Жемчужинка, впившаяся в руки Люси, чье сердце шептало о горе. Эйлерт был в Орландии.

— Но не думали, что так скоро, — сказал Эдмунд и подошел к сестре, обняв её и забрав из рук письмо. Он подал его Стефани. Стефани решила, что придумает, как его сохранить, и с болью прошептала:

— Так пусть же оно остается частью той истории, что мы назовем «Хроники Нарнии».