Две жизни Фордика (джен)

По гравийной дорожке, тихо шурша шинами, медленно прокатился новенький седан, блеснув на солнце свеженькой краской, и, мягко спрыгнув с бордюра на дорогу, быстро умчался прочь, весело урча мотором. Позади него остался небольшой двухэтажный домик, типичный для Бэрри-стрит — цвета темного шоколада, с белоснежными оконными рамами, безупречной лужайкой и стоянкой для семейного автомобиля. И только старенький голубой Фордик «Англия», припаркованный на дороге напротив дома, от которого отъехал блестящий седан, портил царившую на улице идиллию. Краска очень потускнела от времени, хромированные детали уже не слепили глаз, а решетка радиатора, казалось, все сильнее опускалась по бокам, придавая машине поистине унылый вид...

И угораздило же меня превратиться в эту развалюху!

Я, лучший инженер автоботов, способный сделать нейтронную бомбу из часов и консервной банки, вынужден был доживать свой век в виде старого Форда. А ведь совсем недавно я был отличным Мерседесом! Никто из автоботов не мог водить лучше меня, не говоря уже о выполнении трюков. И ни одна машина под управлением человечков с планеты Земля не способна была вытворять то, что мне удавалось без какого-либо усилия. И кстати, я был синего цвета. Насыщенного, глубокого синего цвета. Но во время последнего столкновения с десептиконами я сильно пострадал. Что, впрочем, не удивительно. Как изобретателю мне нет равных, но как боец я почти безнадежен. За мной всегда приглядывал Мираж, но из той схватки мало кто сумел выбраться живым. Граната Локдауна просто стерла с лица Земли моего боевого защитника, а прилетевший в меня осколок как-то активировал космический мост, одновременно расплавив шестерню трансформации. И меня куда-то перенесло. При этом «умирающая» шестерня напоследок сделала мне «подарок» — считала образ машины, на которую я рухнул спустя секунду, и трансформировала меня в... это. И теперь я не знаю, что лучше было бы — погибнуть на поле боя или вечно жить в виде старой машины. Я был очень сильно поврежден и уже не мог даже связаться с другими автоботами. Полностью отрезанный от своих, сломанный на семьдесят процентов, я только и мог, что возить семейку человечков. Наверное, все-таки лучше было бы погибнуть.

И вот несколько дней назад глава семьи человечков прикатил во двор его...

Серебристый новехонький Додж. Я даже в виде машины смог почуять, как от него еще пахло заводом. Кажется, мои сожаления о том, что я не умер вчера, быстро перестанут быть сожалениями. Я знал, что делают здесь со старыми машинами — и это означало смерть. Но я ошибся.

Несколько дней я стоял нетронутый возле дома, чувствуя, как все сильнее ржавеет кузов под проливными дождями и как потом высыхающая под солнцем краска покрывается все большими трещинами. Но однажды вечером появился человек. Странный, очень странный. Покрутился вокруг меня, что-то радостно бормоча себе под нос, и потом быстро двинулся к дому. А спустя несколько минут я понял, в чем его странность. Он идиот! Он купил меня! Не меня, конечно... он купил старый полуразвалившийся Форд...

Я честно довез его до дома, хоть путь был и неблизкий. Но не успел я удивиться самой странной из всех, какие я только видел, человеческой постройке, как из нее выскочила женщина и принялась визжать так, что даже мои слуховые процессоры зазвенели.

Вместо свалки я попал в дурдом. И решил, что завтра же свалю отсюда. Но мой покупатель закатил меня в небольшую деревянную будку, и я умудрился заглохнуть от удивления. Это был настоящий склад! Мне бы только трансформироваться, и я смогу не просто отремонтировать себя, но и усовершенствовать!

Уже на следующий день я понял, как мне повезло. Вечером пришел человек и принялся осматривать меня, бормоча под нос что-то про полеты. Я еле сдержался, чтобы не посигналить. Полеты! Да! Как же я соскучился по высоте и сумасшедшей скорости! Я с нетерпением ожидал, когда же человечек возьмется за инструменты, но он продолжал бегать вокруг меня и заглядывать в каждую щелку на кузове. Я уже почти уверился, что он просто не совсем нормальный, и разочаровался, как вдруг услышал истеричные вопли его женщины, из которых, кстати, я узнал, что его зовут Артур. Орала она долго, но всего два слова заставили меня по-другому взглянуть на человека. «Изобретатель чертов!»... Это доказало мне, что он вовсе не ненормальный. Он чокнутый! Как и я. Он много времени проводил рядом со мной, подлатал салон, подкрасил. Но я одного понять не мог — чем он орудовал? В руках у него была только деревянная палка, но от нее меня то и дело прошибало током и начинало коротить контакты. Но вскоре все проходило, и я был полон энергии. Ее становилось так много, что, казалось, эта развалюха просто взорвется. Но она не взорвалась. Она взлетела!

Оторвавшись от земли, я таки выдал длинный гудок. Конечно, скорость была крошечной, не триста миль в час, к каким я привык, но я наслаждался самим полетом.

Правда, ремонтировать меня никто не собирался. Полеты были редкими, и я подумывал о том, чтобы уехать от этого горе-изобретателя, но я так прикипел к этому человечку. Он так походил на меня в своем рвении творить, и я с удовольствием наблюдал за ним, уже не думая о том, что полное восстановление мне не светит. Жаль только, что я никак не мог заговорить с ним, даже как Бамблби, с помощью радио — его Артур вытащил и разобрал. Зачем, я не понял, но надеюсь, что когда-нибудь он вернет его на место.

Когда его не было дома, ко мне частенько заглядывали его дети, два идентичных пацана. Любопытные — жуть, и все высматривали, что бы стащить. И спустя время я совсем не удивился, когда они стащили именно меня. Услышав «Слетаем», я радостно завел мотор и помчался навстречу звездному небу, а трое сыновей Артура возмущенно болтали что-то о каком-то Гарри.

А вот спустя время, снизившись и подлетев к одному из кучи одинаковых домов, я едва возмущенно не заглох. Эта рыжая мелочь сорвала с окна решетку, за которой был ребенок. Неужели похищение? В воздухе я остался только потому, что не хотелось рухнуть с нескольких метров. Это старое корыто не выдержало бы такого. Однако ребенок, чье окно разворотили, добровольно и крайне радостно уже карабкался в мой салон, а изнутри дома слышались какие-то вопли.

Педаль газа резко вжали в пол, и от скакнувших оборотов я сотрясся всем кузовом. Эти детки угробят Форд, искрой готов поклясться!

Утром до меня снова донеслись истерические крики женщины. А потом Артур пришел ко мне, осмотрел и, довольно улыбнувшись, пробормотал: «Работает ведь. Работает!». Сам удивляюсь...

Но на этом приключения не закончились. В один день Артур выкатил меня наружу, где уже стояла целая гора чемоданов, а куча рыжих человечков носилась из стороны в сторону, вопя и причитая. Я смиренно ждал окончания этого балагана, пока не почувствовал нечто странное. Казалось, меня растягивает во все стороны, как резину, а потом в меня забралось... восемь человек! В мелкий Форд свободно сели восемь человек! Эта инженерная инновация была мне непонятна. Но тот день запомнился мне не этим. Не только этим...

Наверное, в этой семейке норма — угонять тачки. Потому что вскоре сынок Артура и тот «похищенный» пацан выжимали из Фордика все, на что он был способен, чтобы догнать какой-то поезд. Полет был очень длинный, и, конечно же, Фордик не выдержал. Как я ни старался, но мы неуклонно неслись к земле. Вот тут и началось самое интересное! Казалось бы, что может случиться, если машина врежется в дерево? Выяснилось, что деревья умеют давать сдачи. Меня так не избивали даже в разгар войны с десептиконами! Пацаны визжали, били по рулю, дергали все ручки, покрывая Форд благим матом, но я бы и сам рад был вырваться, да пока сильный удар веткой в зад не получил, не свалился. Рыжий опять дал по газам, и мы отъехали от психованного дерева подальше. Тут мое терпение и кончилось. Открыв двери, я вышвырнул пацанов из салона, выбросил из багажника их пожитки и, подняв в воздух комья земли и травы, умчался, не разбирая дороги. Дерево избило автобота! Что происходит вообще на этой планете?! Надеюсь, в этом лесу нет таких деревьев...

С пацанами я еще разок встретился. Какой черт их дернул переться в такую чащу, я не знаю, но если бы не я, местные пауки полакомились бы человечками. Можно сказать, я отплатил Артуру за возвращенную мне возможность летать. И пусть на длинные дистанции этот Форд не улетит, но рано или поздно я все-таки доберусь до своих и навсегда попрощаюсь с этим раритетом. Хотя, возможно, когда-нибудь я вернусь сюда — но никто никогда не узнает, как какое-то дерево отметелило лучшего ученого автоботов.