Особенности поведения женских особей в добрачный период (гет)

— Банкет пройдет в «The Ledbury». Торт я уже заказала, завтра встречаюсь с флористом. Северус, вы проверили список гостей? — она говорила так, что не слушать ее было невозможно. — Северус! Это же ваша свадьба! Можно ненадолго отвлечься от бумаг и меня послушать? — она успешно взяла верхние ноты, но истеричности в голосе так и не прибавилось. К таким женщинам он всегда относился с долей восхищения. — Неужели это так трудно?!

— Я вас прекрасно слышу, не надо на меня кричать, — невозмутимо ответил Снейп и перевернул страницу доклада, который он упорно пытался читать, хотя получалось это у него плохо.

— Неужели эти бумаги важнее, чем ваша собственная свадьба? — решила зайти с другой стороны женщина.

— Что угодно важнее, чем моя свадьба, — отрезал Снейп, не отрываясь от доклада. — Как вы вообще сюда попали? — он наконец поднял взгляд на собеседницу.

Дама странно потупилась и наконец замолчала, что было, в общем-то, ожидаемо и абсолютно предсказуемо. При всем своем не самом богатом опыте общения с противоположным полом он хорошо знал этот тип женщин: если надо, свернут горы, завалят медведя или, в данном случае, обойдут его секретаршу.

— У вас есть пять минут, чтобы... — начал он, но был бесцеремонно прерван стуком в дверь. — Нет, кажется, уже нет, — закончил он явно не так, как собирался изначально, и уже громче сказал: — Входите!

— Мистер Снейп, вы просили напомнить, что вечером вы ужинаете у профессора Слагхорна, — на пороге стояла его бессменная секретарша, Панси Паркинсон, которая обычно не пускала к нему в кабинет женщин. Особенно женщин. Особенно женщин с разговорами о свадьбе.

— Спасибо, мисс Паркинсон, — кивнул он, и только многолетняя привычка не проявлять эмоций позволила ему сдержать вздох облегчения. — Отправьте машину за моей невестой.

— А...

— А миссис Грейнджер уже уходит, — прервал ее Снейп и пояснил, повернувшись к незваной гостье, которая, впрочем, умудрилась отнять у него гораздо больше времени, чем это обычно удавалось другим: — Вы ведь понимаете, мне надо собираться.

Хотя это была наглая ложь, о чем знали все присутствующие, но ее хватило, чтобы кабинет наконец опустел. Напоследок миссис Грейнджер хлопнула дверью с такой силой, что мисс Паркинсон пришлось поправлять на двери табличку «Директор С. Снейп».

* * *

Гермиона зябко куталась в шаль, несмотря на то, что весна в этом году была ранней и очень теплой. Но и в машине, и в гостиной у хозяина дома, естественно, работали кондиционеры, которые сводили на нет все усилия солнца. И если Слагхорну она могла это простить — ведь скоро в его доме должно было появиться много гостей, то привычки своего будущего мужа превращать машину в Девятый круг Ада — каким его описал Данте — она понять не могла.

— Северус, рад вас видеть! А это, должно быть, Гермиона? — для своих габаритов Слагхорн проявлял удивительную грацию.

— Гораций, — Снейп лишь кивнул в ответ и после аккуратного, но ощутимого тычка под ребра добавил: — Все верно, позвольте вам представить Гермиону Грейнджер, мою невесту.

— Наслышан, наслышан, — поцокал языком Слагхорн и склонился, чтобы поцеловать руку Гермионы, чем весьма удивил своих гостей.

— Я тоже много о вас слышала, сэр, — зарделась Гермиона и поторопилась отдернуть руку, хоть и догадывалась, что это не очень вежливо. Сказанное ею, как ни странно, было правдой, только рассказывал ей о Слагхорне, естественно, не Снейп, а ее друг детства — Гарри, который бывал у профессора в гостях сначала вместе со своей матерью, Лили Поттер, а потом и сам, во время в учебы в колледже.

— Надеюсь, только хорошее, — еще раз улыбнулся Гораций. — Ну, проходите же, — наконец посторонился он, направляясь к другим гостям.

Гермиона сделала несколько шагов по гостиной, развернулась, чтобы взять под руку своего жениха... и обнаружила рядом с собой пустое место. Нет, это было не удивительно, она привыкла к такому поведению Снейпа на всех этих бессмысленных вечерах, которые они время от времени посещали. Но она так и не смогла почувствовать себя комфортно на подобных мероприятиях, не говоря уже о том, чтобы повеселиться. Тем не менее, за эти сумасшедшие три месяца она так ни разу и не спросила себя: зачем вообще они ходят на них, раз это не нужно ни ей, ни Снейпу?

И сегодняшний вечер, увы, не стал исключением. Ей все казалось абсолютно чужим. Шампанское было, как всегда, кислое — другие называли его брютом и смаковали по глотку, пытаясь определить оттенки, но она никогда в винах не разбиралась, да и не стремилась научиться, если честно. Хотя с недавних пор ей многое было безразлично.

— Гермиона, почему вы мне не сказали, что собираетесь поступать в аспирантуру? — к ней подошел Слагхорн и деликатно дотронулся до ее локтя.

— Но... — не смогла сразу подобрать слов Гермиона.

— Нет, нет, дорогая, скромность — это замечательно, но всего должно быть в меру. Хорошо, что Северус мне рассказал все, — он просто лучился энтузиазмом. — Вы просто обязаны защищаться у меня.

— Это такая честь... — только и смогла выдавить Гермиона.

— Да бросьте! Нам надо будет обсудить подробности. Как насчет среды? У меня как раз есть несколько лишних приглашений в Ковент-гарден. Лучшая ложа — мне их выпускник подарил. Вы же любите балет?

— О, да! И Северус тоже очень любит.

— Замечательно! Тогда жду вас обоих в среду! — и Слагхорн ушел, кажется, даже что-то насвистывая себе под нос.

Кажется, ей все же не все стало безразлично.

* * *

— Не стоит распоряжаться моим личным временем, — проворчал Снейп, когда они уже ехали в машине обратно. За окнами проносились разноцветные огни, своей нарочитой веселостью портя и без того мрачное настроение Гермионы. — И я ненавижу балет.

— А я не собираюсь поступать в аспирантуру. Мы квиты, — она демонстративно отвернулась, не желая продолжать разговор. Но когда её желания имели хоть какое-то значение?

— И чем же ты собираешься заниматься?

— Я еще не решила, — можно было, конечно, проигнорировать вопрос или выскочить из машины, благо, они в этот момент как раз остановились на светофоре, но это было бы слишком по-детски, а значит, ниже её достоинства. По крайней мере, она так считала.

— Под моим руководством ты работать не будешь. Аспирантура — идеальный вариант, а Гораций — лучший научный руководитель. Хоть раз послушай меня, — наверное, если бы она прислушалась, то смогла бы различить в его голосе хоть какие-то эмоции — усталость или самоуверенность, например. Но она в этот момент была слишком зла, её не интересовали ни мотивы Снейпа, ни его чувства.

— То есть, я не могу решать, как нам провести вечер, а ты можешь решать, как мне провести жизнь?

— Не утрируй, — его голос почему-то звучал непривычно тихо, но ей было плевать и на это.

— А я и не утрирую, сравнение напрашивается само собой...

— Я лишь хочу, как лучше.

— Ты всегда хочешь «как лучше». Знаешь, что? Позволь мне самой решать.

— Гермиона...

— Я — не твоя собственность! И вообще... Останови машину — я выйду! — да, она сорвалась. И завтра ей, возможно, будет стыдно. Или все можно будет оправдать шампанским — и зачем только она его пила?

— Это глупо.

— Я сказала — останови машину!

— Как скажешь, — ей показалось, или Снейп вздохнул нарочито громко?

Водитель припарковал автомобиль у ярко освещенного, несмотря на поздний вечер, здания и включил аварийку. Путаясь в подоле длинного платья, Гермиона вышла на улицу — она и сама не знала, зачем так поступила — ей просто стало трудно дышать, и причина была явно не в слишком тесном, замкнутом пространстве салона.

Дверь позади нее хлопнула, мерседес громко просигналил на прощание, и Гермионе оставалось лишь посмотреть ему вслед и поежиться — погода абсолютно не располагала к пешим прогулкам, тем более, шаль так и осталась лежать на заднем сиденье.

Вытащенный из клатча телефон «обрадовал» свою владелицу сообщением о садящейся батарее — заряда едва ли хватит на один звонок. И помочь в такой ситуации мог только один человек.

— Гарри? Я на пересечении Йорк и Фалкорн Роуд. Забери меня.

Та-да-да-дам — телефон издал тонкую прощальную трель, и дисплей погас, свидетельствуя о том, что аккумулятор разрядился окончательно. Теперь оставалось надеяться, что Гарри правильно расслышал названия улиц.

Ночь была холодная, и это отчетливо ощущалось на контрасте с удушающе-жарким днем. В голову лезли глупые мысли. Наверное, так действовал на неё ночной город — огромный муравейник, где едва ли наберется дюжина людей, которым она хоть немного небезразлична. Впервые за последние годы Гермиона почувствовала себя одинокой. Друзья по колледжу и университету, где они вместе изучали математику, иногда ночами просиживая над особо сложными заданиями, остались в прошлом, а новыми на работе она так и не обзавелась, в чем немалую роль сыграл неожиданно свалившийся на нее статус невесты Снейпа. И сейчас Гермиона наконец осознала — так, как раньше, уже не будет.

— Карету заказывали? — к краю тротуара подъехал хорошо знакомый ей зеленый мотоцикл, который Гарри в шутку называл «Молнией». — Правда, ты не подходяще одета...

— Извини, не успела тебя предупредить — телефон сел. Впрочем, какая разница?! — Гермиона приняла протянутый ей шлем и куртку и, разорвав подол, села на мотоцикл позади Гарри.

— Давай покатаемся!

— Уверена?

— Абсолютно! Не хочу сейчас домой ехать.

За что она всегда любила Гарри — за умение не задавать вопросов. Большую часть времени он руководствовался принципом «захотят — сами расскажут», что очень ценили все его многочисленные друзья. Гермиона была не первой и далеко не единственной, кто мог позвонить ему в подобной ситуации.

Скорость помогала забыться. Будто отвечая на ее невысказанную просьбу, «Молния» все ускорялась — и вот уже исчезли извилистые улочки Лондона, и мотоцикл полетел по трассе, оставив позади миллионы огней, людей, проблем — и все, что мешало ей просто жить и наслаждаться.

Деревья проносились по сторонам с бешеной скоростью, сливаясь в единый поток теней. Они то пугающе смыкались над головой, будто желая преградить им дорогу, то, наоборот, отступали за горизонт, открывая путь. Гермиона не знала, куда они ехали, поэтому очень удивилась, когда впереди показалось море. Гарри аккуратно припарковался и помог ей слезть с мотоцикла.

— Я не хочу выходить замуж, — наконец произнесла она то, о чем боялась даже думать.

— Не выходи, все зависит от тебя, — они стояли над обрывом и смотрели на море. Ветер трепал длинные черные волосы Гарри, которые он ради разнообразия сегодня не стал собирать в хвост.

— Все уже решено... — она вздохнула. Может быть, это было не самое подходящее время для откровений — но уж точно самый подходящий человек. — Просто я не хочу, чтобы кто-то распоряжался моей жизнью.

Оба замолчали. За годы дружбы они стали достаточно близки, чтобы понимать друг друга без слов, а может, каждый просто думал о своем — она не знала. Гермионе всегда казалось, что в Гарри скрыта какая-то загадка, но он лишь смеялся, когда она об этом говорила. Что, впрочем, нисколько не меняло ее мнения.

— Он хочет, чтобы я пошла в аспирантуру, — сказанная фраза резанула слух ей самой. Слишком сильно в ней звучала обида и упрямство, будто она жалуется не на жениха, а на одноклассника, который дёргает её за косички.

— Ты против?

— Не то, чтобы против, я и сама об этом думала, но его манера навязывать свое мнение... — она замолчала, пытаясь подобрать нужное слово, но сдалась в неравной борьбе с шампанским, которое, несмотря на быструю езду, все еще не позволяло ей ясно мыслить. — Бесит, короче...

— Возможно, стоит поговорить об этом? — несмотря на вопросительные интонации, Гарри не спрашивал.

— Мы уже говорим, — Гермиона сама удивилась своему упрямству.

— Не со мной — с ним, — Гарри на секунду замолчал, давая Гермионе возможность возразить или согласиться, но потом все же продолжил: — Если не говорить, вы никогда не придете к взаимопониманию и не решите свои проблемы. Отменить свадьбу просто — гораздо сложнее понять человека и принять его.

— Иногда я завидую твоей мудрости, Гарри, — Гермиона придвинулась ближе и положила голову ему на плечо. И почему иногда так сложно самой понять такие простые вещи?

— Иногда я сам себе завидую, вот только моя «мудрость» не может помочь мне решить мои проблемы, — он вздохнул и крепче прижал к себе Гермиону.

— Расскажи...

— Как-нибудь в другой раз.

Интересно, он вообще настанет когда-нибудь, этот «другой раз»?

* * *

Паркинсон была до отвращения идеальна, впрочем, это было вполне ожидаемо. Едва ли за все время работы Гермиона хоть раз видела ее растрепанной или с потрескавшимся лаком. В голове некстати возник вопрос — сколько времени она тратит на укладку или маникюр? Хотя обычно внешность интересовала Гермиону в последнюю очередь. Правда, в этот раз она явно побила свой собственный антирекорд по аккуратности. Сейчас ей было абсолютно плевать на явно потекшую тушь, связанные кое-как волосы — и даже на разорванное платье, которое она так и не сменила после вечеринки и последовавших за ней ночных приключений.

— Мистер Снейп на месте?

Выражение лица Паркинсон оказалось достойно кисти лучших современных художников — едва ли они ещё где-то найдут столь яркую иллюстрацию к картине «Удивление».

— Я к нему, — зачем-то уточнила Гермиона, прежде чем постучать в тяжелую дубовую дверь. Хотя дожидаться разрешения не входило в её планы. И ей даже в голову не пришло, что Снейп может быть не один. Впрочем, ей повезло.

— Гермиона?

— Я пришла сказать одну вещь, — Гермиона глубоко вздохнула, будто собиралась нырнуть в ледяную воду. Хотя, пожалуй, нырнуть в прорубь было бы легче. — Нет, не перебивай меня. Я хочу за тебя замуж и верю, что мы сможем ужиться, но нам обоим надо научиться идти на компромисс. Я признаю, что вчера была не права и отреагировала излишне резко. Аспирантура — это действительно хорошая идея, но... Северус, мне бы хотелось, чтобы такие вопросы мы все же обсуждали.

— Рад, что ты это поняла, — Снейп лишь кивнул, и это был явно не тот ответ, на который она рассчитывала.

Гермиона опять начала раздражаться — будто из них двоих именно она вела себя как эгоистка, как будто бы она принимала решения, ни с кем не посоветовавшись, решала за двоих и все свое время уделяла работе. Эти мысли промчались в голове с бешеной скоростью. На секунду Гермионе показалось, что у нее опять начнется истерика, но сил не было. Бессонная ночь и пережитые волнения давали о себе знать. Лишь усилием воли она запретила себе садиться на стоящий в кабинете диван и вместо этого пошла к выходу.

— Я пришлю за тобой машину завтра к шести, — услышала она, уже взявшись за дверную ручку. — Мы же идем с Горацием на «Раймонду».

— Да, конечно, — произнесла она так тихо, что вряд ли Снейп ее услышал. Но это, наверное, было к лучшему.

У выхода ее уже ждала машина. В любой другой день она демонстративно прошла бы мимо, но в тот момент ей и так приходилось прикладывать титанические усилия, чтобы не заснуть.

Квартира, как всегда, встретила ее тишиной — немногочисленные соседи уже разошлись кто на работу, кто на учебу. Гермиона с облегчением освободила ноги из плена узких лакированных лодочек и с неизвестно откуда взявшейся злобой пнула их так, что они залетели под шкаф и ударились о стену. Ступая босыми ступнями по мягкому ковролину, она прошла в комнату и остановилась перед зеркалом. Руки нащупали в волосах остатки чудом не потерянных шпилек, которые она принялась методично вытаскивать. Как бы ей ни хотелось спать — это было необходимо. Зеркало отражало уставшую, не слишком красивую женщину — абсолютно непослушные волосы, которые мама грозилась остричь каждый раз, как видела ее растрепанной, карие глаза, под которыми, естественно, уже образовались небольшие синяки, губы, покрытые остатками губной помады. Она попыталась улыбнуться, но это лишь еще больше испортило настроение — Гермиону всегда бесили ее передние зубы. Таких, как она — тысячи, так почему же Снейп выбрал ее? Почему не идеальная Паркинсон, а она, со всеми недостатками и далеко не самым легким характером? Почему даже регулярные ссоры не приводят к отмене свадьбы? Почему именно она скоро станет миссис Снейп?

К сожалению, зеркало давать ответы на невысказанные вопросы не собиралось. Сладко зевнув, Гермиона в последний раз взглянула на свое отражение и прошла в спальню. В голове навязчиво крутился вопрос: «Не совершаю ли я ошибку?», но даже он не мог помешать ей уснуть.

* * *

— Мы опаздываем, — Снейп был раздражен еще более, чем обычно, и Гермиона почувствовала себя глупо. Естественно, она была готова еще пятнадцать минут назад, когда под окнами просигналила приехавшая машина, но не стала сразу выходить. Женщина должна опаздывать — почему-то говорилось в журналах, которые читали на работе ее коллеги. Сама Гермиона их никогда не покупала, но, не имея возможности посоветоваться с кем-то еще, решила следовать советам журналистов. Привлечь внимание Снейпа было не просто, но жизненно важно — по крайней мере, к такому выводу она пришла, проведя очередную бессонную ночь. Проспав целый день накануне, она проснулась, когда на небе только взошла луна, и больше не смогла уснуть. Сначала просто лежала и думала, потом принялась ходить по квартире, то и дело останавливаясь напротив зеркала. Ей начинало казаться, что проблема в первую очередь в ней самой. Ей не хватало уверенности в будущем. Не зная, на чем основываются решения Северуса, не понимая его мотивов, она просто не могла сделать правильные выводы, не могла расслабиться и дать всему идти своим чередом. Ей хотелось что-то поменять, хотелось снова взять под контроль свою жизнь, и она не смогла придумать ничего умнее, чем соблазнить собственного жениха, как бы странно это ни звучало. Вот только это было сложнее всех интегралов, вместе взятых.

— Прости, не могла найти туфли, — Гермиона мило — по крайней мере, она искренне на это надеялась — улыбнулась и села в машину. То, что Снейп не открыл перед ней дверь и не подал руки, неприятно резанул ее и без того расшатанные нервы, хотя раньше она относилась к этому абсолютно спокойно.

Снейп лишь снисходительно посмотрел на ее лодочки — те самые, которые были на Гермионе вчера — и по выражению его лица стало понятно, что зря она надеялась, будто он ничего не помнит и вообще не обращает внимания на такие мелочи. Под его взглядом ей захотелось спрятаться куда-нибудь, но автомобиль уже помчался по улицам, и ей оставалось просто сделать вид, что она ничего не поняла. Кажется, она где-то читала, что мужчины любят дур? Хотя нет, скорее, это был внутренний голос, комментирующий очередную статью.

В театре их встретил Слагхорн. Он был, как всегда, сама любезность и рассыпался в комплиментах. Гермиона отошла от Снейпа, она нарочито внимательно слушала своего будущего научного руководителя, уточняла какие-то детали и даже не смотрела в сторону будущего мужа — ну, или пыталась не смотреть. Вот только ощущение, что она ведет себя как дура, с которым она вышла из дому, все усиливалось, а балет не настолько интересовал ее, чтобы прервать внутренний монолог.

Гермиона стоически высидела первый акт, но, стоило зажечься свету, она извинилась перед Слагхорном и выскочила в коридор вместе с первыми зрителями, не глядя по сторонам и едва не врезаясь в людей. В туалете она открыла холодную воду и подставила руки под струю. Ей хотелось умыться, но она не могла себе это позволить, поэтому просто держала руки под краном, пока кожа на них не покрылась пупырышками. Что угодно, лишь бы не заснуть во втором акте. И почему все писали, что «Раймонда» — это очень интересный балет? Почему он всех так восхищал? Она не увидела в первом акте ничего для себя интересного — по сути, только кривляния главной героини и двух пар ее подружек и друзей. Ах, да, и какую-то пародию на рыцаря... А ведь впереди еще два акта.

То ли она отключилась, то ли просто потеряла счет времени, но звонок, призывающий зрителей вернуться в зал, оказался для нее полной неожиданностью. Она закрыла кран и, не вытерев рук, вышла из дамской комнаты. Несмотря на все оживление, царящее в театре, она слышала, как капли стекают по ее пальцам и с негромким стуком разбиваются об пол, оставляя цепочку мокрых пятен на мраморных плитах — следы ее пребывания. Она сделала шаг, другой — и, в третий раз опуская ногу, почувствовала, как едет каблук по скользкому полу. В голове успела пронестись абсолютно неуместная мысль, что зря она сегодня надела каблуки, но додумать ее Гермиона не успела — чьи-то руки предотвратили ее падение.

Она открыла глаза — и когда только успела зажмуриться? — и попыталась встать на ноги, но от этого стало только хуже. Лодыжку тут же пронзила острая боль, заставившая Гермиону вскрикнуть. К счастью, ее все еще крепко держали за талию. Ей хотелось — и одновременно не хотелось оборачиваться. Подсознательно Гермиона уже догадалась, кто пришел ей на помощь — его запах нельзя было спутать ни с чьим другим — но она упорно отказывалась верить в это. Все так же не поднимая глаз, она позволила себя усадить на обитую бархатом скамеечку, с преувеличенным вниманием рассматривая свои руки, по-прежнему покрытые гусиной кожей.

Прозвучал второй звонок.

— Подожди меня тут несколько минут, — Снейп говорил, как всегда, холодно и отстраненно. Будто она просто его подчиненная.

Гермиона нашла в себе остатки сил и кивнула. При всем своем желании она не смогла бы уйти. Просто попытавшись сделать шаг, она наверняка растянулась бы на полу на потеху другим зрителям, торопящимся занять места в зале. А потому она сидела и просто ждала. Она не знала, куда и зачем ушел Северус. Не знала, сколько ей придется тут сидеть, прислонившись спиной к холодной стене и зажмурившись, чтобы не видеть чужих любопытных взглядов.

Подступившие к глазам слезы обожгли плотно зажмуренные веки, и Гермиона поняла, что вот-вот позорно расплачется, наплевав на макияж, на который было потрачено столько времени и усилий. Она аккуратно прижала веки холодными пальцами — это всегда помогало ей сдержать слезы. Ей было абсолютно все равно, как она выглядит, было плевать на мокрое пятно, растекшееся по коленям, которое она не видела, но холод от которого, казалось, просачивался под кожу. Ей было все равно, что о ней подумают.

Где-то далеко прозвучал третий звонок. На периферии сознания пронеслась мысль, что надо идти в зал, но Гермиона не успела за нее ухватиться. Ее поглотила спасительная темнота.

* * *

Ей было удивительно тепло и приятно, так, как не было уже давно. Она себя чувствовала по-настоящему защищенной. Там было хорошо, там были верные друзья, огромный замок, наполненный удивительными вещами, и добрый волшебник, который правил всем этим сказочным царством. Там с ней были Гарри и Рон. И она была по-настоящему счастливой. Но вот пол поплыл под ногами, потолок в виде звездного неба раскололся на части, стены начали рушиться. Она держалась из последних сил, в надежде остаться там... Во сне. Но реальность разбила его тупой ноющей болью в лодыжке, слишком тяжелым для этого времени года одеялом и странной мешаниной запахов, среди которых выделялся лишь один — запах кофе.

Гермиона открыла глаза и осмотрелась. Она была в своей комнате. Сквозь тонкие желтые занавески проникал теплый свет, пытаясь сделать этот день чуточку ярче. Гермиона приподнялась на локтях и ещё раз принюхалась. Пахло — абсолютно точно — кофе, но откуда в ее квартире мог взяться этот запах? Вопреки новомодной привычке, она до сих пор предпочитала чай. Старый добрый английский чай с молоком.

— Ты проснулась? — в комнату вошел Снейп. На нем, как всегда, был застегнутый на все пуговицы пиджак, и в ее светло-розовой комнате, которую она обустраивала в нежном возрасте семнадцати лет, он смотрелся абсолютно неуместно. Гермиона улыбнулась, а потом не выдержала и рассмеялась, как в глубоком детстве. Она чувствовала себя абсолютно свободной.

Когда она успокоилась, Северус стоял рядом со стаканом воды.

— Давай отменим свадьбу, — она сделала глоток и посмотрела на него снизу вверх.

— Ты не в себе, — а чего еще она ожидала после того, как смеялась как полоумная?

— Нет, я серьезно. Давай отменим свадьбу. Мы же совсем друг другу не подходим! — продолжала настаивать Гермиона. Она не испытывала никакого дискомфорта от того, что разговаривает со своим, возможно, будущим мужем, сидя в постели.

— А мне кажется, вполне подходим, — он отвернулся к окну. — По крайней мере, казалось раньше, пока ты не пыталась строить из себя неизвестно что.

Она покачала головой, не веря словам, которые слышала. Но нет, она все еще была в своей комнате, все еще со Снейпом, и говорил это именно он.

— Я не буду врать, Гермиона, я тебя никогда не любил, просто не успел бы за короткое время нашего знакомства. Но, как бы я этому ни противился, мне нужна жена. Некоторые вещи, увы, от нас не зависят. Ты была всегда спокойной и сосредоточенной, ответственной и пунктуальной, начитанной, грамотной. Ты никогда не была идеальна, но сочетала те качества, которые я хотел видеть в моей будущей супруге. Ты была идеальной невестой, и я верил, что мы сможем построить семью... Ровно до того момента, пока я не попросил твоей руки.

Гермиона не могла понять, что она чувствует. С одной стороны, слова Снейпа были для нее комплиментом, а с другой — они звучали в прошедшем времени. Она опустила взгляд на пустой стакан в своих руках и тихо спросила:

— А потом?

— А потом ты стала женщиной: эмоциональной и нелогичной, непостоянной и иногда истеричной. И я не знаю, какая из этих двух ты настоящая. Потому что, если я изначально ошибся, то, наверное, ты права, нам действительно лучше отменить свадьбу.

Воцарившуюся в комнате тишину, казалось, можно пощупать руками. Они впервые говорили откровенно, впервые по-настоящему пытались друг друга понять и узнать. Вряд ли им представится лучший случай сбросить маски. В конце концов, ложь никогда ни к чему хорошему не приводила.

— Спасибо, — она говорила то, что думала, не заботясь, насколько глупо может выглядеть. — Спасибо, что сказал мне. Ты прав, временами я веду себя как дура.

— Какая? Какая ты настоящая? — Северус опустился на край кровати и заглянул ей прямо в глаза, будто гипнотизируя. Будто он мог определить, солжет она сейчас или нет.

— Такая, какой ты меня впервые увидел, — перечеркивая три месяца волнений и оставляя позади все сомнения, ответила Гермиона. — Просто мне хотелось понимать тебя.

Она сжала кулаки, заставляя себя не поддаться чувствам, а, видит бог, больше всего ей хотелось обнять Северуса. Господи, когда она только успела в него влюбиться? Ведь еще несколько месяцев назад она изрядно сомневалась, соглашаясь на его предложение, а сегодня еле нашла в себе силы предложить разорвать договоренность. Она смотрела, как он поднимается с кровати и опять отходит к окну, и ей хотелось броситься за ним. Он был одет в тот же костюм, в котором был вчера в театре, а значит, Гермиона могла поспорить на что угодно: Снейп ночевал у нее. Волновался и был с ней. И от этого понимания ей стало тепло — она больше не одинока. Ей хотелось броситься за ним, чтобы и он понял, что он тоже больше не одинок. Но, стоило ей спустить ноги на пол, как ступню пронзила резкая боль. Она вскрикнула, выпуская из рук злосчастный стакан.

— Тебе нельзя вставать, — Северус тут же оказался рядом и помог ей лечь обратно.

Гермиона завороженно смотрела на осколки стакана, разлетевшиеся по комнате. Они переливались на солнце всеми цветами радуги и были похожи на волшебные кристаллы. Она наклонилась и аккуратно дотронулась до одного из них.

— На счастье, — прошептала она.

Из прихожей раздался стук входной двери. Лучась переполняющей ее энергией, в комнату влетела миссис Грейнджер.

— Ну, Северус, раз теперь Гермиона не может вставать, вам придется принять участие в подготовке к свадьбе, — с порога заявила она. — Мы должны решить, что будете делать вы...

— Я вымою голову накануне, — пошутил Снейп.

Гермиона рассмеялась и услышала, как он начинает смеяться в унисон с ней. Она вытащила из-под одеяла руку и несмело переплела его пальцы со своими. Почему-то сейчас она была уверена, что у них все будет действительно хорошо.