Иконокласт (джен)

Мегатронус прекрасно знал, что он хотел получить на великой арене Каона.

Восхищение толпы, повышенное внимание зрителей и привлечение меценатов — политические мотивы, кристально прозрачные в своей амбициозности. Мегатронус не скрывал своих притязаний с самого начала, с того первого боя, когда он вышел в одиночку против более опытного соперника и победил. Проигрыш означал бы полное поражение, гибель всех его замыслов в самом зародыше, а это был бы конец.

Поэтому Мегатронус не мог позволить себе проиграть — ни тогда, ни после.

Но было кое-что ещё, что он невольно получал на гладиаторской арене, что-то, в чём пока не был готов себе признаться, даже если тень этой мысли уже проскальзывала где-то на периферии процессорной деятельности.

Власть над жизнью побеждённого воина.

Власть, которую он заслуживал в смертельной схватке умов, таланта и умения убивать. Когда противник валился, беспомощный и дрожащий от боли, когда пелена ярости спадала с глаз, для Мегатронуса наступал тот самый упоительный момент, в который всё его существование приобретало особый сокровенный смысл.

Первый соперник оказался достойным врагом, старшим гладиатором. Победа над ним была для Мегатронуса честью. Возможно, будь у него выбор, он не стал бы отнимать жизнь проигравшего, испытывая уважение к тому, кто не утратил достоинство, даже потерпев поражение от новичка.

— Всем нам известен закон! — судья простёр руки в стороны. — Впервые пришедший на эту арену должен заслужить своё место! Бой ещё не закончен!

— Убей! — толпа ревела в неистовстве с высоты трибун. Мегатронусу казалось, что их крик сливался в единую ударную волну, наполнявшую его силой. — Убей! Убей! Убей!!!

Если ты хочешь стать лучшим из лучших, то нужно идти по чужим телам. Такова была традиция арены.

Проигравший смотрел на него снизу вверх, не показывая страха и не срываясь в бессмысленную мольбу. Он лишь поджимал тонкие губы, но даже перед лицом гибели не терял самоуважения.

Мегатронус не испытывал ни жалости, ни сострадания: всё, что он чувствовал, — это переполняющее его упоение могуществом. Он занёс оружие, наслаждаясь каждым мигом несомненного превосходства, и обрушил всю свою ярость на чужой корпус.

Энергон, выплеснувшийся на фейсплейт, ощущался обострёнными сенсорами, точно раскалённая магма. Толпа заорала в восторге от зрелища, и Мегатронус уже знал, что сейчас она принадлежит ему полностью. Он заговорил о том, что с его появлением пришла и новая эра для Кибертрона. Толпа внимала. Разумеется, после единственной победы его слова ещё ничего не значили, но позже, когда он станет великим, эту скупую речь будут помнить в веках. О да, этот момент обязательно наступит!

Много позже он узнал, что первый побеждённый им гладиатор был фемботом, и та одержала не один десяток побед, прежде чем против неё выставили Мегатронуса.

Этот факт ничего не затронул в его искре. По правде говоря, ему было абсолютно всё равно, кем оказался его соперник. Мегатронус запомнил её имя, как в будущем запоминал имена некоторых своих врагов.

Это было более чем щедро с его стороны.

* * *

Если бы гладиаторы могли узнавать своих возможных противников ещё до начала боя, то большая часть интриги представления была бы утеряна вместе с элементом неожиданности. Нет, разумеется, далеко не каждый поединок был прыжком в неизвестность: иногда организаторы заранее оглашали условия предстоящих матчей, позволяя участникам подготовиться. Такое обычно происходило, если противники обладали диаметрально противоположными навыками и тактикой ведения боя. В таком случае было вполне логично позволить соперникам изучить поведение друг друга и заранее разработать индивидуальную стратегию. Это было шоу для особо искушенных зрителей, обладающих достаточным интеллектуальным потенциалом, чтобы, заняв лучшие места на трибунах, ещё до начала поединка вальяжно, со знанием дела рассуждать о превосходстве той или иной стороны.

Не столь взыскательная толпа жаждала лишь бессмысленного жестокого побоища, для которого не требовалось знать имена друг друга за неделю до поединка. Борьба обречённых воителей против более сильного врага, превозмогание, победы, вырванные на самом краю поражения, — вот что особенно возбуждало наблюдавших за смертельным турниром.

Даже если в системе отбора затесалось коррумпированное звено, позволяющее участникам в обмен на информацию, кредиты или услуги узнавать имена своих случайных противников, то Мегатронус о нём понятия не имел. Иначе бы без колебания нашел способ получить столь необходимое ему преимущество.

В свой десятый выход на арену Мегатронус заподозрил неладное, стоило ему и ещё дюжине случайно отобранных бойцов из числа таких же недавно начавших свою карьеру новичков оказаться посреди колоссального амфитеатра. Приветственный рёв толпы не мог заглушить дурное предчувствие, которое Мегатронус считал закономерным следствием собственной наблюдательности. Первым бросалось в глаза то, что вся площадь была усеяна оружием, ящиками с гранатами и ёмкостями с взрывной жидкостью. Вторым, даже более значимым фактором было то, что они всё ещё оставались на арене одни.

Пока остальные тихо переговаривались, комментируя обстановку, Мегатронус размышлял. Он точно знал, что организаторы не стали бы давать преимущество какой-то одной команде без весомой на то причины — это было очевидным условием зрелищности поединка.

— Хватайте всё, что может пригодиться, — он отдал приказ, стоило судье огласить начало матча. Противник всё ещё не был объявлен, но бездарно тратить время и топтаться на одном месте, ожидая его появления, вместо того, чтобы воспользоваться ситуацией, было по меньшей мере глупостью.

Возможно, смертельной.

Даже вооружаясь штурмовой пушкой, Мегатронус не прекращал анализировать. Подобное происходило с ним впервые, как и с остальными его союзниками, судя по их удивлению. Это могло означать две вещи. Первая: возможно, противник настолько превосходил их по боевому опыту, что без преимущества в виде вооружения поединок бы закончился за считанные минуты. Вторая: враг имел летающий альтмод и полностью вооружился заранее.

К тому, что оправдаться могут сразу оба предположения, он готов не был.

Далёкий высокий визг прорезался сквозь шум толпы, заставив её утихнуть, и в вышине тёмного неба Мегатронус увидел крылатый силуэт.

— Ох, шлак, — тихо выругался кто-то из бойцов. — Они выставили против нас предакона.

Дрессированные и предварительно выведенные из себя предаконы были привычными противниками на арене, опасными и очень яростными звероформами различных подвидов и размеров. Иногда их ставили против других столь же неразумных тварей вроде инсектиконов, и это не было таким уж необычным делом. Но ещё никогда Мегатронус не слышал о существе такого размера, что сейчас стремительно приближалось к арене.

По крайней мере, теперь было очевидным, почему им позволили подготовиться: впереди ждала битва с противником, который превосходил размерами и силой их всех вместе взятых.

— Рассредоточиться!

Зверь падающим метеором спускался к арене и с каждой секундой казался всё огромнее. Никакое вооружение не поможет, если эта тварь ещё при приземлении передавит половину отряда.

— Все в укрытия!

Мегатронус первым устремился прочь от середины площадки, зная, что его примеру последуют другие. Под навесы, окаймляющие периметр арены, предакон не сунется, не в первые же секунды на земле. Надо определиться с отвлекающим маневром и местом на корпусе ящера, куда следует сосредоточить всю мощь одного — решающего — удара.

Зрители жаждали зрелища. Задача же гладиаторов была выжить любой ценой. И лучшим из вариантов оказалась бы скорая и сокрушительная победа.

Предакон, однако, не спешил приземляться, будто давая своей прыткой добыче выбрать лучшее убежище. Дважды он облетел арену, и толпа бурно приветствовала его, словно своего чемпиона, так, как должна была приветствовать их… нет, его, а не какого-то там зверя!

Мегатронус стиснул денты от ярости, но не прекращал оценивать противника, даже когда тот оказался в непосредственной от него близости. Размеры крылатой твари превосходили всех её сородичей, которых он когда-либо видел, и под весом железного дракона арена содрогнулась, словно в неё врезался титан. В предаконе было по меньшей мере три роста самого Мегатронуса, и он наверняка смог бы сожрать какого-нибудь трансформера одним смертельным глотком.

— Эту Юникронову тварь будет очень нелегко завалить, босс, — негромко прокомментировал очевидное ближайший боец. — Есть идеи?

— Пусть он и огромен, это всё ещё неразумный зверь. Используем размеры против него!

Предаконы были грубой животной силой, высшими хищниками, правившими Кибертроном до того, как более совершенные и разумные формы жизни оттеснили их на грань вымирания. Лишь единицы были достаточно умны, чтобы обучиться трансформации в обладающую даром речи антропоформу, да и те оставались в большей степени зверьми, чем личностями.

Мегатронус владел этим основным знанием о предаконах — а большего для победы им и не требовалось.

Предакон вздыбился, задирая рогатую голову. Под пластинами его шеи забегали белые огни, он замер, словно обратившись в статую, но лишь на секунду.

— Осторожно! Он дышит огнем! — выкрикнул кто-то.

Но вместо языка пламени из отверстой пасти вырвался огромный шар чистой энергии, которым предакон прицельно плюнул в опорный столб амфитеатра. И пусть зверь целился в противоположную от Мегатронуса сторону, ударную волну взрыва он ощутил, даже скрытый за укреплениями в другой части арены.

— Праймас, как скверно, — тихо прошипел один из гладиаторов, отдёргивая манипулятор от металлической переборки, на секунду полыхнувшей бледно-голубыми искрами.

Так вот каким было подлинное оружие этой твари! Огненные сгустки лишь скрывали за собой вторую волну атакующих высоковольтных разрядов.

Да, против тринадцати неплохих бойцов не стали бы выпускать неуклюжего, пусть и мощного тяжеловеса, лишённого тактического преимущества. Эта зверюга непринуждённо изрыгала огонь и молнии такой силы, что на поверхности арены оставались тёмные подпалины.

— Избегать прямого попадания, — рыкнул Мегатронус. — Двигаемся быстро, отвлекаем, рассредоточиваем внимание. Не менее двоих в поле его зрения. Вперёд!

Предакон уже разогревался для новой атаки, и теперь действовать нужно было быстро. Электрический разряд, полученный через проводящие стальные конструкции, мог временно вывести из строя гироскоп или чувствительную оптику, но не угрожал оффлайном. Прямой же удар стоил бы неуклюжей жертве жизни — и повезёт, если смерть настигнет быстро, без долгой агонии и сгорающих изнутри систем.

Мегатронус прицелился и временно блокировал процесс вентиляции, ожидая подходящего момента. При виде перебегающих от укрытия к укрытию гладиаторов предакон взревел, и по его глотке вновь начали сновать огни заряда. Зверь приподнялся на задних лапах, собираясь исторгнуть очередной шар пламени, и только теперь Мегатронус выстрелил. Плазменный залп штурмовой пушки врезался предакону прямо в челюстной шарнир, и смертоносный плевок пришёлся на десяток метров правее того места, в которое он метил.

Зверь высоко взвизгнул и изо всех сил ударил передними лапами о пол арены, заставив окруживших его бойцов пошатнуться, и вдруг прыгнул. Рывком он переместился ближе к укрытиям, рухнул, вызвав очередное землетрясение, и, не позволяя никому сбежать, ударил когтями. Послышался чей-то предсмертный вой.

— Цельтесь в сервоприводы его задних лап! — Мегатронус быстро просчитал, что при такой скорости и способности плеваться молниями предакон разделается с ними меньше, чем за десять минут. — Замедлите его!

Зверь попытался ещё раз исторгнуть пламя, но Мегатронус вновь помешал ему, выстрелив в морду. Возможно, шансов у них было меньше, чем он рассчитывал, но они определённо были.

То, что последовало дальше, превратилось в игру на выживание, как зачастую и бывает на гладиаторской арене. Толпа приходила именно за таким зрелищем: их будоражил пролитый энергон, хрип повреждённых вокодеров; они даже встали и выкрикивали что-то восторженное, когда на мощных дентах твари натужно захрустел корпус одного из тринадцати.

Мегатронус их не слышал. Толпа, которая обычно занимала его мысли, ради которой он сражался, обеспечивая зрелище, сейчас так же пылко приветствовала гротескного ящера. И тот... побеждал. Непреклонно, непринужденно, почти изящно.

Предакон оказался умнее своих сородичей, которых прежде доводилось наблюдать Мегатронусу. Он легко разгадывал тактические маневры и, будто насмехаясь, уничтожал гладиаторов одного за другим, расплющивая, расплавляя, размалывая дентами слабых, а некоторых, даже имея возможность добить, — по неизвестной причине щадил, отворачиваясь, смахивая мощным хвостом в угол арены, словно ненужный мусор. Он будто играл с ними, ни разу не попытался взлететь повыше, обстрелять взрывными снарядами с воздуха, как это обычно делали другие предаконы и обладатели летучих модов. Словно запрограммированный автоматон, он сражался только на земле, порой используя свои крылья, лишь чтобы перелететь на другой конец арены или же сбить окруживших его гладиаторов с ног.

Мегатронус слишком поздно понял, что с самого начала этот бой был не против дикого зверя: это было сражение одного опытного и сильного гладиатора против десятка более слабых противников. Что же может быть привлекательнее для толпы, чем представление, в котором группа отважных бойцов пытается повергнуть чудовищного и коварного дракона?

Но даже потеря одной оптики и пробитые лапы не стали для монстра препятствием. Казалось, боль только подстёгивала его, делала более хитрым и яростным.

Мегатронус остался последним, продолжая подниматься вновь и вновь для очередной атаки, хотя предакон каждый раз отшвыривал его, вбивал в стены и в опорные конструкции арены. Он не был из тех, кто готов так просто сдаться, даже если происходящее всё сильнее походило на нескончаемое избиение, а попытки победить в одиночку одна за другой проваливались.

Он должен был найти выход. Ведь шанс на победу есть всегда.

Предакон смотрел на него почти ласково, повиливая хвостом, которым только что отправил последнего противника в долгий полёт до противоположной стены. Это была очевидная насмешка, высокомерная демонстрация собственного превосходства.

Мегатронус поднялся, помогая себе, вцепившись когтями в ближайшую опору в виде выжженного защитного укрепления.

— Ты — всего лишь ошибка Кибертрона, — прорычал он, обращаясь к ящеру, и одновременно осматривая землю вокруг в поисках решения. Контейнеры со взрывчатым веществом, которые находились на арене ещё до начала боя, по-прежнему оставались целыми: предакон разбросал их по площадке подальше от себя, но ни одна ёмкость при этом не детонировала. — Жалкая, лишённая разума форма жизни, которой никогда не стать чем-то большим, чем зверем арены.

Предакон зарычал. В его единственном сохранившемся окуляре Мегатронус чётко различил желание убивать.

— Я не склонюсь перед тобой, — бросил он, перезаряжая своё оружие и нацеливая его в морду твари. — Ты признаешь мою силу — или умрешь.

Предакон мог просто сжечь его своим дыханием. Сейчас, когда способность зверя осознавать происходящее и осмысленно строить тактику стала очевидной, больше не было нужды скрывать это. Предакону следовало закончить бой одним-единственным действием. Мегатронус знал это, намеренно провоцируя врага. Он также знал, что предакон видел преграду между ними в виде опасных горючих веществ, способных причинить ему вред.

Но он всё ещё оставался тупым и бездумным механизмом, ведомым злобой и желанием лично разорвать свою добычу на куски. Мегатронус знал, что предакон подойдёт ближе, пренебрегая опасностью.

И зверь его не разочаровал. Громко заверещав от ярости, он напряг израненные лапы и прыгнул, набрасываясь на врага. И в ту секунду, когда когти предакона коснулись поверхности арены, Мегатронус выстрелил.

Визг боли чудовища утонул в канонаде взрывов, огонь полностью окутал огромный корпус, скрыл предакона из виду, едва добравшись до залитых энергоном и топливом боков. Мегатронус оглох, его системы сводило болью, а поле зрения засыпало ярко-алыми окошками ошибок, но он знал, что это того стоило.

Он победил.

Теперь, когда весь Каон видел его победу над таким врагом, его станут почитать. Имя Мегатронуса прогремит повсюду и обретёт свой заслуженный вес. Он будет говорить, и к его словам будут прислу…

Дымовой кокон рассеялся под ударами тяжёлых крыльев — и на Мегатронуса обрушились десятки тонн живой стали. Чёрный от копоти на выжженных пластинах предакон отбросил его корпус на центр арены и взревел, поднимаясь на задние лапы, торжествуя победу.

Мегатронус попытался подняться, но его тут же вдавило в пол неподъёмной лапой. Даже тогда он предпринял попытку хотя бы выстрелить поганой твари в её уродливую морду, но теперь и его оружие, и шлем бесцеремонно впечатали в металл арены.

— Довольно! — ударил по аудиодатчикам отвратительный механический голос. — Бой окончен.

Ну уж нет, не тогда, когда он почти сумел…

Послышались лязгающие звуки трансформации, и вес придавившей его конечности куда-то исчез. Наконец-то ему дали возможность приподняться на локтях и осмотреться.

Толпа ликовала — и теперь она чествовала другого победителя.

Не его.

Робот, возвышающийся над ним, не был зверем. Он почти походил на настоящего, разумного кибертронца, если бы не хищный вид и горящая на груди инсигния его вида. Предакон посмотрел на него единственным оставшимся глазом с выражением глубокого удовлетворения и отвернулся.

— Жители Кибертрона! — в антропоформе голос предакона был гораздо приятней, но оставался всё таким же громогласным. — Сегодня вы стали свидетелями невероятного!

Предакон распростёр руки, обращаясь к толпе, и толпа внимала ему, как к своему королю.

— Не в первый раз здесь, в самом сердце Каона, мы разыгрываем этот сюжет. Группа отважных гладиаторов, выставленная без предупреждения и подготовки против Первого Чемпиона, вынуждена сражаться до последней капли энергона! Лишь внезапное испытание может показать, кто достоин жить, а кому суждено исчезнуть в забвении. Сильные будут править, а слабые — падут! Таков закон арены!

Мегатронус ощущал себя оглушённым, словно над ним лежала толща воды. Он слышал каждое слово, слышал, как предакону вторила арена, но смысл произносимого почти не проникал в сознание.

Он проиграл, он пал, он...

— И сегодня мы приветствуем новых воинов, истинных смельчаков, сумевших пройти испытание! Выжить и доказать, что их смекалка, ум и боевая сноровка достойны развиваться и дальше на благо нашего дела! — продолжил предакон. — Слабые были отсеяны и пожраны, отправлены во Всеискру! Все трусливые и жалкие ничтожества должны быть преданы огню! Пока все не станут едины!

И рёв толпы заставил воздух дрожать:

— Пока все не станут едины! Пока все не станут едины! Пока все не станут едины!

Предакон повернулся к Мегатронусу, разрезав воздух хвостом, заметным даже в его антропоформе.

— Ты сражался храбрее, чем кто-либо из встречавшихся мне новичков, — голос предакона был слышен даже сквозь скандирование сотен кибертронцев. — Я — Нефариус Вайл, глава предаконов и королева арены. Твоя доблесть, выносливость и ум достойны почтения. Теперь я буду обучать тебя.

* * *

— Я хочу знать о тебе всё, — сказала ему вместо приветствия Вайл через несколько дней после поединка, когда Мегатронуса выпустили из медцентра при арене. — Твоё прошлое, твои планы на будущее. Что привело тебя на арену Каона? Каковы твои цели? Я видела твоё первое выступление и слышала твои речи, но этого мало. Мне нужно больше.

Мегатронус почти вежливо спросил, с какого шарка он должен открывать перед кем-то свои мысли и переживания.

Предакон фыркнула.

— Потому что это моё право победителя, — почти промурлыкала Вайл и сощурила жёлтые глаза. — Твоя жизнь принадлежит мне, ты — мой ученик. И чтобы хорошо обучить тебя, я должна проникнуть в твой разум, изучить, как ты мыслишь, какие логические цепочки строишь, прежде чем начать действовать. Только так я смогу понять, как сделать тебя лучше, чем ты есть сейчас.

Мегатронус неохотно признал этот аргумент, но не преминул поинтересоваться, почему Нефариус Вайл, королева арены, решила взять его в ученики, и как вообще предакон смог заслужить такой титул, будучи изначально лишь диким зверем.

— Терпение, — ответила она. — Ты узнаешь обо мне не меньше, чем я о тебе, но всему своё время. Сейчас твой черёд говорить, потому что твоё обучение начинается сегодня.

Гордость Мегатронуса была уязвлена недавним поражением, даже если, по мнению судьи и самой Вайл, он и выжившая часть его команды прошли испытание, но упустить возможность перенять знания и навыки действующего Первого Чемпиона он себе позволить не мог.

— Я был шахтером. Просто делал свою работу, потому что создавался для этого. Я не задавал себе лишних вопросов.

Окуляры Нефариус Вайл неподвижно смотрели прямо на него, и Мегатронусу вдруг стало очень неуютно. Под этим взглядом он ощущал, что говорит что-то не так, что-то неправильное, будто бы… будто бы на самом деле врал самому себе, произнося эти слова.

— Действительно? — Вайл не оставила возникшую паузу без внимания. — Мне казалось, что в темноте энергоновых шахт найдётся уйма времени для размышлений о своей участи.

Она была права. Мегатронус знал это.

— Да. Мне не нравилось моё место, сейчас я это понимаю. Я был создан для большего, не для того, чтобы ржаветь в тех пещерах.

— Так тебя привели сюда лишь амбиции?

Ни в голосе, ни в выражении лицевой пластины предакона ничего не изменилось, но Мегатронусу показалось, что она разочарована. И это его разозлило.

— Не только. К нам на добывающий комплекс прилетел представитель Сената со своей охраной. Он сказал, что наш объект будет закрыт на модернизацию, а мы должны будем покинуть свой дом.

Нефариус Вайл молчала и не торопила с продолжением. Мегатронус решился:

— Я убил его, — сухо сказал он, разом вспоминая тот день до последней детали. — Этот ублюдок возомнил, что имеет право решать наши судьбы. Он и остальной Сенат вынесли нам смертный приговор, прикрывшись сладкими речами о реконструкции и хороших условиях. Я не могу вспомнить, как это произошло: всё померкло, а когда я очнулся, то обнаружил себя стоящим над его мертвым корпусом по колено в энергоне. После этого я был вынужден бежать сюда, в Каон.

Слова давались Мегатронусу непросто. Его голос звучал отстранённо и глухо, будто речь шла о ком-то незнакомом, но внутри всё восставало против необходимости говорить. Это его прошлое, его личное дело. Вспоминать о нём было так же безопасно, как подливать топливо в тлеющий пожар.

Предакон потерла лицевую пластину когтистой ладонью.

— Для начала неплохо, но это не всё. Даже скрываясь, ты мог выбрать иные пути. Каон позволяет каждому найти применение своим… особым талантам — или умереть, пытаясь занять своё место. Но ты пришел на арену намеренно, имея цель. Ты обратил убийство в состоянии ярости в свою пользу, — Вайл посмотрела на него с высоты своего внушительного роста. — Чего же ты хочешь?

Странный вопрос. Он ведь заявлял о своих целях раньше.

— Я хочу изменить Кибертрон, — твердо сказал Мегатронус. — Устоявшийся уклад, когда Сенат не желает заботиться о народе, когда политики наживаются на прогнившей, насквозь коррумпированной системе, должен быть изменен.

Вайл улыбнулась, оскалив ряд зазубренных дентапластин, и жестом повела следовать за собой.

— И ты пришел сюда, отважный революционер, чтобы научиться убивать и обзавестись влиятельными сторонниками? Похвальная решимость. Свержение существующей власти дело нелёгкое, но, думаю, я смогу тебе помочь.

— Не свержение, — поправил её Мегатронус. — Исправление. Я хочу сделать благо для Кибертрона, а не утопить его в войне.

Вайл вела его гулкими коридорами в сторону одного из закрытых полигонов для тренировок и отработки навыков. Мегатронус невольно заметил, что предакон прекрасно чувствовала себя в тесном пространстве, хотя её рогатый шлем почти задевал осветительные приборы и провисшую проводку.

— Наивность мечтателя свойственна молодости, — пренебрежительно отозвалась собеседница. — Ты только в начале своего пути, и не думай, что твои планы не претерпят значительных изменений. Любой начинающий завоеватель строит иллюзии, в плену которых находится, пока жестокость и хаотичность вселенной не впечатает его лицом в отходы.

Слова Вайл показались Мегатронусу оскорбительными. Он не привык, чтобы кто-то с таким откровенным пренебрежением говорил о его решениях и замыслах. Но предакон держала себя так, будто он был всего лишь заносчивым спарклингом, который никогда не проливал энергон, не знал лишений и боли. Будто весь его опыт не стоил ровным счётом ничего.

— Я не наивен, — Мегатронусу с трудом не прорычал эти слова. Гнев бурлил в его энерготоках, но пока удавалось сохранять шаткий самоконтроль. — Я понимаю, что это не будет легко, я осознаю возможные трудности…

— Не осознаёшь, — перебила его предакон. — Пока не осознаёшь. Ничего, это вопрос времени. Теперь — идём. Сейчас начнётся твой первый урок.

* * *

— Ещё! — услышал Мегатронус команду своей наставницы и, стиснув денты, в который раз за эти недели повторил рассекающий удар встроенным клинком снизу. — Хорошо! Ты делаешь успехи! Заучи это движение, пока оно станет таким же естественным, как вентиляция!

Предакон наблюдала за каждым его действием с такой внимательностью, что волей-неволей становилось неуютно. Откуда Вайл знала, как обучать тех, кто выбрал своим оружием выдвижные лезвия, он не знал, но с первых же дней обучения заметил улучшение своей техники, а потому не стал задавать лишних вопросов.

Из их общения Мегатронус почти сразу выяснил, что королева арены терпеть не могла, когда её указания подвергались сомнениям и не исполнялись незамедлительно. Во время урока — спрашивай, сколько хочешь, только делай, но если ты вдруг решил поспорить из собственного упрямства… Что ж. Вайл очень быстро отучила Мегатронуса от напрасной траты времени. И нет, вовсе не тем, что задала ему трепку: одержав над ним победу однажды, она полагала бессмысленным очередное избиение.

— Твои возражения не играют никакой роли, — сказала Мегатронусу Нефариус Вайл, когда он на первом же занятии возразил против её приказа, найдя его сомнительным. — Ты проиграл, потому что слаб. Твоя тактика оказалась бесполезна, твоё честолюбие подвело и предало тебя. Ты возомнил себя сильнейшим, посчитал, что имеешь дело лишь с животным. Ты не смог отринуть своё незнание и высокомерие, и это убило бы тебя, не окажись я столь великодушна, чтобы пощадить твою жизнь. Если не можешь опровергнуть мою власть делом — подчиняйся! Или умри.

Гибель не входила в планы Мегатронуса. По какой-то причине Вайл желала видеть его своим учеником, и отказ от её услуг был возможен только посмертно. Это был первый и последний раз, когда он попытался перечить самозваной наставнице. С того момента её команды стали исправно выполняться, — по какой-то причине Вайл решила начать с совершенствования его стиля ближнего боя — и она, наконец, соизволила раскрыть свои мысли.

— Твоё выступление против меня было впечатляющим, — сосредоточиться на голосе предакона оказалось нелегко, потому что продемонстрированный приём не был простым в освоении, но Мегатронус вслушивался очень внимательно. — Как ты уже знаешь, твой отряд не был первым, кого выставляли против меня. Многие из выживших в этих поединках обладали бесстрашием, подобным твоему, имели такую же силу и выносливость, которая есть у тебя. Некоторые были даже столь же умны и наглы, чтобы попытаться использовать против меня различного рода ловушки. Я выбрала тебя, потому что ты единственный объединил в себе все эти качества.

Но даже выдающиеся таланты не смогли уберечь тебя от поражения! С самого начала ты позволил мне задать правила, не смог найти верный вариант решения задачи! И не смей жаловаться, что древний предакон оказался сильнее, хитрее и быстрее, чем весь твой отряд. Каждое поражение состоит из упущенных возможностей, к которым твой разум оказался недостаточно подготовлен.

Упорное повторение упражнения не столько выматывало Мегатронуса физически, сколько съедало значительную часть вычислительных мощностей. Он уставал. И менторское превосходство, оправданное, чтоб его, превосходство в тоне Вайл уже не столько злило, сколько вызывало глухое раздражение.

— И что же, по-твоему, я должен был сделать? — не отвлекаясь от проработки комплексного движения и ряда его вариаций, не скрывая скепсиса, бросил Мегатронус. — Правила были заданы турниром, не тобой!

Предакон громко, ржаво хохотнула и тут же рявкнула:

— Ты должен был использовать все имеющиеся ресурсы! Я изучила каждого в твоём отряде, и минимум трое из них прежде имели дело с предаконами, пусть и меньших размеров, чем я! Я дала вам достаточно времени поразмыслить. И вместо того, чтобы сразу ринуться в атаку, ты должен был учесть, что кто-то из твоих товарищей может обладать знанием, которого лишён ты! Но нет, для тебя существовало лишь твоё единственное мнение! Я уничтожала каждого, кто способен был помочь тебе, выводила из строя всех, кто мог быть тебе полезен, пока на твоей стороне не остались те, кто отличался лишь живучестью и меткой стрельбы!

Мегатронус не сразу поверил услышанному. Внезапное озарение заставило его остолбенеть.

— Так ты ещё до начала боя знала, кого убьёшь, а кого пощадишь?!

— Не волнуйся, — успокоила его Вайл. — Если бы ты выступил плохо, я бы убила тебя, несмотря на все твои предыдущие победы.

Её хвост вновь рассёк воздух, и это заставило Мегатронуса отмереть: урок ещё незакончился.

— У меня было преимущество, — Вайл кивнула, одобряя старание ученика, и продолжила: — Я Первый Чемпион арены, но этот титул также налагает на меня особые обязанности: я слежу за каждым, кто приходит сюда, изучаю, оцениваю. Моё мнение интересуют судей, букмекеров и влиятельных лиц, жаждущих зрелища и готовых выкладывать кредиты в обмен на азарт.

Мегатронус на долю секунды сжал когти в кулаки, ощущая холодную ярость от вершившейся несправедливости.

Нефариус Вайл точно знала, кто выйдет против неё. Она распорядилась их судьбами ещё до начала боя… нет, не совсем так. Разумеется, окончательный вердикт она вынесла именно в сражении. Но часть решения была готова заранее.

Она поступила, как поступали члены Сената.

Она поступила, как поступают все, наделённые властью.

— Если бы ты задал нужные вопросы, если бы смог отринуть невежество и гордость, то узнал бы, что твоя хитроумная ловушка бесполезна против предакона моего размера. Огонь почти безвреден для моей расы, наши корпуса сконструированы так, что могут выдержать даже самые сильные удары. Ты, возможно, до сих пор тешишь себя тем, что твои оскорбления вывели меня из себя, что я атаковала, позабыв об опасности? Какая чушь! В тот момент, когда ты собрался воплотить свой безнадёжный план, я приняла решение последовать ему, чтобы подчеркнуть свой собственный триумф! В глазах зрителей я на миг потерпела поражение, а после вышла из опасной ситуации победителем! Я также сделала это, чтобы позволить каждому рассмотреть твои способности… ну и потому, что ты потерял бдительность, возомнил, что смог одолеть меня.

Такого унижения Мегатронус ещё не переживал. Ярость и горечь сбивали процессы и мешали обдумать достойный ответ. Увы, он не мог просто уничтожить наставницу, чтобы прервать поток обличительных речей. Каждую деталь его плана, каждое действие Нефариус разносила в пух и прах, заставляя Мегатронуса почувствовать себя ни на что не годным глупцом.

Но у него не было иного выхода, кроме как продолжать работу. Эгоистичное баюканье своей раненой гордости не поможет на пути к становлению чем-то большим, лучшим, чем простой гладиатор. Сострадание к себе, бессмысленное самоутешение должны быть устранены, изъяты из процессорной деятельности.

А потому неделю за неделей он сносил язвительные упрёки Вайл, прислушивался к её жестоким урокам — и подчинялся.

— Достаточно, — после того, как очередной приём стал выполняться на уровне врождённых подпрограмм, предакон остановила тренировку и подозвала Мегатронуса к себе. — Твой прогресс неустанно радует меня, гладиатор. Твои выступления становятся лучше с каждым днём, твоё имя всё чаще звучит в разговорах восхищённых тобой обывателей.

Нефариус была суровым учителем, который не прощал ошибок, и каждый раз, когда Мегатронус сталкивался с нею после очередного поединка, она начинала разговор с указания его промахов и упущенных возможностей. Волей-неволей, через злобу и гнев, он становился лучше, совершая всё меньше ошибок.

И теперь, после долгого времени обучения, всё чаще слова Вайл касались, в первую очередь, его удачных решений.

— Но в каждой твоей стратегии я вижу деталь, которая всё ещё мешает тебе развиваться, — этими словами наставница быстро спустила Мегатронуса с небес на землю. Значит, всё же не похвала. — И это твоя чрезмерная гордыня. Я уважаю твоё стремление к победе в каждом поединке, как и твою несокрушимую силу духа, но их одних недостаточно, чтобы стать тем, кем тебе суждено. Следуй за мной.

Ему уже не нравилось происходящее, что бы там ни задумала Вайл. Мегатронус не понимал проблемы: он научился задавать вопросы, переступая через своё пренебрежение чужими советами, научился успешнее действовать в команде, прислушиваться к каждому подчинённому, использовать их способности наилучшим образом.

Чего же ему не хватало?

— Каждый бой для тебя — лишь путь к победе. Бессмысленное убийство ради утоления жажды крови или же доказательство превосходства через мольбы поверженного соперника. Ты не способен увидеть большего, ты всё ещё слеп! Враг может стать твоим ближайшим соратником, если ты сумеешь подобрать необходимые ключи.

Небольшая арена, на которую Вайл привела его, в отличие от замкнутого тренировочного полигона, была открытой сверху и не пустой. Четвёрка совершенно идентичных ярко-красных предаконов, немногим крупнее самого Мегатронуса, но гораздо меньше Вайл, сражались друг с другом, превратившись в ревущее месиво из хвостов, крыльев и когтей. Побоище сперва показалось ему смертельным, но, присмотревшись, он понял, что ни один зверь не пытался выпустить пламя или вцепиться в глотку соперника.

Нефариус Вайл громко рыкнула, и предаконы тут же рассыпались в стороны, угодливо прижимая головы к земле.

— Ты сразишься с ними, — сказала она Мегатронусу. — Сразишься и заставишь их признать тебя своим главой. Они почти не понимают кибертронский диалект и не могут трансформироваться, но они сильны и опасны.

Повинуясь распоряжению наставницы почти на рефлекторном уровне, Мегатронус незамедлительно приготовил выдвижные клинки. Он уже сражался с подобными тварями прежде, знал их слабые места, но выступать сразу против четырёх?.. Приказ казался абсурдным и невыполнимым, однако спорить было бесполезно — позволялось лишь спрашивать:

— И как, по-твоему, я заставлю их подчиниться мне, если они даже не говорят?

— Я уверена, мой ученик, ты найдёшь нужное решение. Не беспокойся, у тебя будет не одна попытка, чтобы добиться желаемого результата.

Так начался самый сложный и долгий урок в жизни Мегатронуса.

В отличие от других тренировочных поединков, которые Нефариус Вайл всегда комментировала, после сражений с её предаконами она не произносила ни слова. Каждый день она приводила его на арену — и каждый день он вступал в неравный бой с четырьмя полуразумными животными, которым не позволяло разорвать его на куски лишь повеление его наставницы.

Ещё никогда Мегатронус не учился с такой скоростью, как в этих поединках. Четыре противника, отлично скоординированных, идеально работающих в команде, и каждый не слабее его самого — всё это стимулировало применять изученные у Вайл навыки, развивать контроль пространства и становиться сильнее за счёт таких многогранных тренировок.

В тот день, когда он смог победить сразу двух тварей, прежде чем оставшиеся погребли его под собой, Мегатронус сказал Вайл, что всё ещё не понимает истинного смысла этих сражений, хотя и признаёт их продуктивность.

— Подобным вопросом ты меня разочаровываешь, — ответила она. — Это выдаёт твоё нежелание подумать над задачей. Если ты так быстро сдаешься сейчас, то оставь свои амбиции и забудь о мечтах изменить мир. Это не твоё.

Такого оскорбления Нефариус Вайл ему ещё не наносила. Он сражался с упорством и рвением гладиатора, делал всё возможное и невозможное, чтобы одержать победу и подчинить себе полудиких предаконов. Он становился с каждым разом лучше! Она не смела считать, что Мегатронус сдаётся, что он не достоин своей мечты. Никому, даже королеве арены он не позволит так думать!

И потому Мегатронус продолжил сражаться с четвёркой предаконов — и искать решение.

Вайл оказалась права: её условия не были такими уж неосуществимыми, а он, в свою очередь, совершил ошибку, решив, что может жалеть своё раненое эго.

Его противниками оставались звери. Да, они обладали зачатками разума, они были достаточно умны, чтобы строить тактику совместного боя, но их нельзя было уговорить перейти на свою сторону. Даже когда Мегатронус смог повергнуть всех четырёх — о, какое торжество он пережил в тот момент! — тупые твари не признали его своим господином. Они рычали, клацали колкими дентами, не смея напасть, будучи побеждёнными, но ни намёка на уважение не появилось на их уродливых мордах.

Нужно было что-то большее, чем победа. Что-то, что Нефариус Вайл называла преодолением его гордыни…

Озарение пришло на сто сорок седьмой поединок.

— Сегодня я смогу подчинить твоих зверей, — заявил Мегатронус перед началом боя.

Королева арены только заинтересованно покосилась на него, но не проронила ни слова.

Мегатронус выдвинул скрытые лезвия и вышел на арену к четырём диким зверям, смотрящим на него с неутолимой злобой. За эти дни предаконы прониклись к нему чистой, незамутнённой ненавистью, и, признаться, он ненавидел их не меньше.

Ещё никогда Мегатронус не сражался с такой сумасшедшей яростью, как теперь. Он научился побеждать этих предаконов, он знал каждого из них: то, как они защищали друг друга, их повадки и любимые приёмы — но в этот раз победы было недостаточно.

Мегатронус мог уничтожить их всех, но это не принесло бы ему желаемого. Он стоял над их дрожащими от усталости и ярости корпусами и с трудом сдерживал убийственный порыв. Звери порывались встать, но не могли сделать этого из-за ран и страха смерти.

Бездумные животные, машины для убийства. Он не видел в них возможных союзников, не понимал, как можно подчинить этих существ, не равных ему и тупых.

…Нефариус Вайл была права: с самого начала ему мешала собственная гордость.

— Вы были достойными противниками.

Мегатронус подошел к ближайшему зверю, который тут же замер. В непримиримом оскале предакона он вновь увидел то, что успел забыть: непокорность и отсутствие страха побеждённого, но не потерявшего самоуважения воина.

— Я признаю вашу силу. Вы многому смогли научить меня.

Мегатронус опустился на одно колено, подхватил предакона и помог подняться на разъезжающиеся из-за энергоновых луж лапы. Оскал зверя сменился глубоким недоумением, но больше тот не рычал, привалившись к чужому боку и тяжело вентилируя. Остальные предаконы тоже замерли, а потом под взглядом Мегатрона медленно встали на ноги, удивлённо перемигиваясь.

— Я ошибался, — Мегатронус говорил это не сколько для предаконов — вряд ли они понимали смысл его слов, хотя точно ощущали смену интонации — и даже не для Вайл, нет. Он говорил для себя. — Я не считал вас достойными моего уважения — лишь врагами, которых нужно устранить, одолеть, подчинить.

Поначалу гордость не позволяла ему признать силу предаконов, то, что они превосходили его хоть в чём-то. Мегатронус не видел в них пользы.

— Доказательства силы далеко не всегда бывает достаточно, — вдруг раздался голос Нефариус Вайл. — Жалкий и глупый признает тебя своим повелителем, но сильный скорее умрёт, чем подчинится. Ты можешь одолеть, унизить соперника, силой и шантажом заставить его принять свою сторону, но это не сделает его верным тебе.

Он был идиотом. Он должен был понять это раньше.

Это не значило, что звери были ему равными, нет: они не обладали развитым интеллектом, как разумные формы кибертронцев. Но они и не были жалкими бессмысленными существами, достойными лишь уничтожения.

— Теперь я понял, — Мегатронус смотрел на то, как четыре предакона стояли перед ним, изучая его без былой агрессии и ожидая от него действий. — Я должен был показать, что уважаю их силу, чтобы они начали уважать меня.

Он знал, что если бы отдал этим зверям приказ — тот, который они смогли бы понять, конечно, — то они бы подчинились ему по праву достойного.

Нефариус Вайл положила ладонь ему на плечо и крепко его сжала.

— Я горжусь тобой, мой ученик.

* * *

Время шло неумолимо, и шаг за шагом Мегатронус двигался к своей цели.

Никогда он ещё не ощущал подобного торжества. Им восторгались, на него делали ставки, но, что более важно, он, как и предвидела Нефариус Вайл, начал обретать своих первых сторонников. Его статус рос, а вместе с ним росло и его влияние.

Он понял это, когда смог привлечь в союзники Саундвейва — одного из лучших гладиаторов Каона, чьё имя было на слуху дольше, чем имя Мегатронуса.

Недооценивать этого противника было бы глупой ошибкой новичка. К счастью, Мегатронус давно научился избегать таковых. Миниконы Саундвейва составляли лишь часть проблемы: натренированный четырьмя предаконами Мегатронус справлялся с отвлекающими атаками кассет, не упуская из вида их хозяина. А вот то, что сам хозяин оказался эмпатом, способным через электромагнитные волны считывать намерения врага, делало сражение с ним испытанием даже для опытного гладиатора.

Бой длился дольше часа — по меркам гладиаторского сражения, невероятно затянувшаяся схватка, — но никто из них не мог одолеть другого. Пожалуй, Мегатронус впервые столкнулся с кем-то, кто боролся с ним на равных: даже после поражения своих миниконов, безликий и немой трансформер оставался быстрым и смертоносным. Усталость будто была над ним не властна: оцарапанный, с примятой плоскостью левого манипулятора, вдоль швов которого сочился энергон, Саундвейв сохранял потрясающую координацию, по-прежнему невозмутимыми, скупыми, чёткими движениями уходя от большинства атак. Маска матово блестела, и казалось, что вся её тёмная поверхность — это сплошная оптика, способная видеть противника насквозь.

— Ты равен мне, — зная, что противник услышит, с безопасного расстояния окликнул его Мегатронус после очередного обмена ударами. — Мы сражались с честью. Зрители получили то, зачем пришли, — Саундвейв никак не реагировал, но в его молчании и неподвижности ощущалось некое одобрение. — Я предлагаю ничью.

Произнести это было сложно. Каждый имел шансы на победу. Каждый мог уйти абсолютным триумфатором. Но было что-то более важное, чем победа в отдельном поединке.

Мегатронус убедился в этом, когда бывший уже противник посмотрел на него сквозь непроницаемый визор — и медленно кивнул.

Теперь речи Мегатронуса слышались далеко за пределами Каона. Его цель больше не казалась пустой и недостижимой мечтой. Он чувствовал, что перемены близки, почти на самом пороге, что он сможет стать тем, кто изменит Кибертрон к лучшему, как смог изменить самого себя.

Мегатронус нашёл Нефариус Вайл за окраиной Каона, лежащей в драконьем облике на нагретых пластинах металлического холма. При его приближении один её жёлтый окуляр загорелся, а боковые вокодеры на глотке мигнули, оживая. Эти самые вокодеры, как и установку для генерирования боевых молний, встроил ей Шоквейв — влиятельный учёный, ещё один потенциальный союзник, с которым Вайл его недавно познакомила, будучи заинтересованной в том, чтобы сила Мегатронуса росла и впредь.

— Мой ученик, — поприветствовала его предакон. — Подойди ко мне.

Мегатронус подчинился. За время его обучения между ними сложились довольно тёплые отношения. Он давно отринул ненависть, признав действенность методов Первого Чемпиона. И пусть теперь Вайл всё реже давала ему полезные советы, он всё ещё ценил её общество и наставления.

— Твоё обучение почти подошло к концу, — Вайл подняла крыло, позволяя Мегатронусу занять место подле её передних лап. — Признаюсь, ты не был идеальным учеником. Слишком строптивый и упрямый. Впрочем, не будь у тебя этих качеств, я бы и не обратила на тебя внимание.

Мегатронус кратко кивнул. Предчувствие скорого и неизбежного расставания постепенно закрадывалось в его мысли.

— Ты так и не рассказала мне о себе, хотя и обещала, — только и сказал он. — Я даже не знаю, почему ты вообще решилась кого-то обучать.

Вайл провентилировала особенно тяжело.

— Моя история не так важна, как может показаться, — её голос звучал ворчливо и как-то слишком устало. — Разве сейчас это имеет значение? Ты будешь великим, достигнешь того, о чём другие и мечтать не смели.

— Ты уходишь от ответа.

— И то верно, — с лёгкостью согласилась Вайл. — Ты стал весьма проницательным, гладиатор. Зачем тебе моя история?

— Ты сильнейшее существо из всех, кого я знал. Уверен, что смогу научиться новому, услышав о твоей судьбе.

— Твой аргумент звучит убедительно. Что ж, будь по-твоему.

Она глубоко провентилировала и помедлив, начала:

— Я принадлежу к вымирающей расе, от которой осталась лишь жалкая горстка обречённых зверей. Природная сила и мощь предаконов оказалась ничем, просто мусором против способных использовать оружие гораздо более совершенное — свой интеллект. Вы истребили нас, нанесли сокрушительный удар, от которого мы не оправимся никогда, сколько бы ни старались! Старейшая из вида, я, без ложной скромности, — умнейший и сильнейший представитель своей расы. Ни один предакон никогда не сможет подняться выше меня! Шоквейв, твой новый знакомый, находит удовольствие в изучении нашего генома, надеется возродить нас и использовать себе во благо, но он не может понять одного: однажды проигравший проиграет и вновь, — с каждой фразой её голос креп и наполнялся гневом. — Вселенная безжалостна к слабым! Ты считал мои методы обучения жестокими, но я лишь открыла тебе правду и дала шанс проявить себя. Самый лучший из предаконов никогда не станет лучше сильнейшего из вас!

Ещё никогда Мегатронус не ощущал рядом с собой столь подавляющей злобы. От чёрных пластин предакона исходили миазмы ненависти, когти Вайл пробили основание и вошли глубоко в металлическую плоть Кибертрона, словно единственным, что заставляло её жить, было желание смять планету в кусок шлака.

— Но теперь уже вы стоите на пороге истребления, — прошипела Вайл, и в её голосе послышались беззаветно счастливые ноты. — Кибертрон падет! Лучшим оружием против него оказались его собственные творения!

Мегатронус чувствовал, как энергон холодеет в его токах. Нефариус Вайл, словно одержимое порождение Юникрона, Пожирателя Миров, рокотала злым, безжалостным смехом, предвкушая смерть его дома.

И она выбрала его в ученики вовсе не для того, чтобы сделать лучше.

— Что ты видишь во мне? — почти просипел Мегатронус, страшась услышать ответ.

— Я вижу возможности. Не ограниченный ничем, кроме твоей воли, потенциал, — глаза чудовища горели ненавистью и жаждой уничтожения. — Я вижу мир в огне.

— Ты ошиблась во мне! Я не стану исполнять твои замыслы! — Мегатронус резко вскочил, оттолкнув тяжёлое крыло предакона. — Моё влияние растёт, совсем скоро я войду в число Праймов! Я не…

— Ты действительно думаешь, что дружба с этим архивариусом, Орионом Паксом, поможет тебе избежать пути разрушения? — Вайл почти промурлыкала эти слова. — Ты всё ещё так наивен! Когда он предаст тебя, ты увидишь, что иного выхода спасти твой мир не существует!

— Это не так!

— Пока все не умрут, — нежным голоском запела она, и Мегатронус знал, что именно она скажет следующим.

Нет! Он не позволит!

— Не смей! Ты, нечестивое порождение… — ужас осознания заблокировал его вокодер, и последние его слова утонули в жалком хрипе.

— ...Пока все не станут едины! — закончила Нечестивая Вайл завет Праймаса и рассмеялась злым, жестоким смехом — таким только и могло быть веселье существа, проклявшего всё живое.

Мегатронус был разбит. Его учителем оказалась сумасшедшая и жаждущая смерти всему миру тварь, наставлениям которой он безоговорочно верил и следовал. Смех безумного предакона продолжал звучать в сознании, мучить и омрачать его мысли сомнениями. И пусть он достиг успеха, пусть его слава и власть продолжали расти, теперь Мегатронус ощущал себя частью чужого плана — пешкой, изувеченной и извращённой.

* * *

Толпа ревёт в ликовании от совершённого им подвига, который войдёт в архивы Каона и никогда не будет забыт историей, но Мегатронус словно оглушён.

— Почему? — только и хватает сил задать вопрос, рвущий горло.

Прикрытые оптики Нефариус Вайл то и дело мигают, теряя связь с центральным процессором. Энергон заливает землю, вытекая из глубокой раны на шее, перерубленная спинная магистраль искрит, безнадёжно пытаясь установить потерянное соединение с остальным телом.

Это было их последнее сражение: вызов Первого Чемпиона никто не имел права отвергнуть. Сражение, из которого только один мог выйти живым, а проигравший должен был вернуться во Всеискру. Они не щадили друг друга, и всё же победителем стал он.

Мегатронус теперь мог лишь надеяться, что Праймас сможет простить своё чудовищное порождение.

— Ты была права, Орион Пакс стал Оптимусом Праймом, не я, и моя вера в него была напрасной. Вновь споры, дебаты, бессилие и безразличие. Миру нужен новый порядок, миру нужно изменение, — он не знает, что должен ощущать, убив своего учителя, но оставаться немым не может. — Ты знала это. Ты всё знала с самого начала. Ты могла пойти со мной! Так почему?..

Жёлтый огонь вспыхивает в её глазах, и ему чудится, что наставница смотрит на него с нежностью.

— Моё скверное, непокорное дитя, — искусственные боковые вокодеры с трудом производят речь. — Я отдала тебе всё, чем только владела. Несправедливость и жестокость мира сломили меня многие годы назад, пока ты, горящий и вдохновлённый, не пришёл и не показал себя способным сделать то, чего никогда не осмелилась бы сделать я.

— Месть всему миру? — он спрашивает, прижимая ладони к её морде и ощущая последние отголоски её жизни. — Это — моё наследие? Твоя ненависть?

Нечестивая Вайл умирает, и с ней умирает какая-то часть его самого.

— Праймас покинул нас, — её рокот звучит очень мягко и слабеет с каждым мгновением. — Всё, что мы можем — выбирать наши судьбы самостоятельно. Кибертрон должен быть уничтожен, чтобы переродиться новым, невинным местом. Всему приходит конец, и я ухожу, забирая с собой эту старую, нечестивую эру. Я ухожу, забирая с собой твоё имя, которого не коснулось клеймо Праймов.

Мегатронус Прайм, один из Первых Тринадцати. В честь него назвал он себя, желая возвыситься. Так же, как Вайл сделала своим именем титул Нечестивой.

— Помни, кто ты есть, — с этими последними словами её глаза гаснут.

Он поднимается, ощущая силу и мощь, которых прежде никогда не знал. Воля и желание изменить мир провели его от безымянного шахтера до этой арены, а теперь он будет тем, кто сотрёт с поверхности Кибертрона мерзость и слабость прогнившей системы.

— Да здравствует Мегатрон! — кричит он, приветствуя себя в новом мире.

И толпа вторит, признавая своего владыку.