Good to be back (джен)

Первое утро на старом месте. Нил разлепил глаза и посмотрел на часы — было всего одиннадцать. Он-то искренне надеялся проспать до обеда (сколько раз он мечтал об этом, пока у него на ноге был чёртов браслет!), а вот поди ж ты — подскочил, можно сказать, ни свет ни заря. «Сказывается джет-лаг» — утешил он себя, направляясь в душ.

Он тянул время, как мог, но всё равно через час уже приближался к Управлению с неизменным стаканом кофе в руке.

— Мистер Кэффри! — послышалось у него за спиной. Нил оглянулся — очевидно, его окликнул молодой человек в дорогом бежевом костюме. Нил кивнул, но не сдвинулся с места, давая понять, что не станет делать даже пары лишних шагов навстречу этому неизвестному щёголю. Тот самодовольно улыбнулся и нарочито-широкими шагами подошёл ближе.

— Отличный маникюр, оформление бровей, костюм из дорогой ткани, сшитый на заказ так, чтобы компенсировать недостаток роста, и соответствующие ботинки; модельная стрижка и идеальная укладка, самодовольное выражение лица — всё как мне и рассказывали: сплав неумеренного нарциссизма и честолюбия, — говоря всё это, Нил кривился как от зубной боли. — Вы тот самый Адвокат-с-заглавной-«А», который додумался выпустить «Пантер». Поздравляю, ваш подзащитный вчера чуть не убил троих, один из которых — пятилетний ребёнок. Гордитесь собой?

— Моя слава меня опережает, — ничуть не смутившись, ответил молодой человек и лучезарно улыбнулся. Серые глаза его при этом оставались холодными и колючими. Нил содрогнулся — это были глаза убийцы. — Моё имя Энтони Крайслер, но можете называть меня Адвокатом-с-заглавной-«А», я не возражаю. А что касается моего покойного клиента, вы торопитесь, обвиняя его во вчерашней трагедии…

— Тороплюсь?! — перебил Нил. Редко кому так легко удавалась вывести его из себя, Крайслер, похоже, только что поставил рекорд. — Вудфорд объявил о своих планах относительно моих друзей по национальному телевидению, связался со всеми ведущими СМИ, и я тороплюсь, обвиняя его в преступлении? Что же он должен был сделать, чтобы оказаться виновным — устроить массовую казнь на центральной площади? Впрочем, он и собирался выкинуть нечто подобное в аэропорту с кучей оружия…

— И даже в этом случае я оказался бы ему полезен, — вкрадчиво проговорил Крайслер. — Видите ли, мы не всегда можем полагаться даже на то, что видим собственными глазами — уж вы-то как никто другой должны бы это понимать. О том, что заложников захватил мистер Вудфорд, было объявлено от его имени, но самого его при этом никто не видел. Насколько мне известно, переговорщики слышали голос и видели силуэт на крыше, но голос, как мы знаем, можно смоделировать с помощью соответствующей аппаратуры, а силуэт — это всего лишь силуэт. Если бы не взрыв, кто знает, возможно, я бы сейчас защищал мистера Вудфорда. С другой стороны — он так страдал, бедняга. Так страдал, когда я впервые встретился с ним и предложил свои услуги. Он отказывался, говорил, что заслужил это за то, что не провёл тщательную проверку, пристрелил давнего компаньона — Обри, так, кажется? О, да. Бедный мистер Вудфорд утверждал, что старый товарищ является ему по ночам… Ему так нужно было утешение, так хотелось, чтобы в смерти его друга оказался виновен кто-то другой. И как же он обрадовался, когда я дал ему новую точку зрения — новый ракурс. Когда я предложил ему вспомнить о настоящих виновниках — о вас с Келлером. И мистер Вудфорд был столь добр, что позволил мне заняться его делом. А когда я узнал, что вы, возможно, вовсе не отправились на тот свет, как считалось ранее — о! Эта новость вдохнула жизнь в мистера Вудфорда…

— Я не обязан выслушивать ваши излияния, Крайслер. Что вам нужно?

— Ничего особенного, мистер Кэффри. Всего лишь поговорить с вами откровенно — один раз, и помните, что при любой нашей следующей встрече на мне вероятнее всего будет записывающая аппаратура. По закону я не должен вас предупреждать об этом, но, на всякий случай, сообщаю.

— Зачем я вам нужен? — с расстановкой проговорил Нил. Он уже нависал над собеседником довольно угрожающе, но того это ничуть не смущало.

— Вы — шедевр, Нил. Бриллиант в коллекции. Вы никогда не задумывались, что чувствуют предметы, которые вы перемещаете от законного владельца к незаконному, наживаясь на этом? Нет? И правильно — ведь это всего лишь предметы. Так и вы, Нил для меня — весьма ценный предмет. Я хочу вас в свою коллекцию. Мои услуги по защите вам явно не нужны, значит, я засажу вас за решётку, решив за счёт этого вопрос полного оправдания моих подзащитных котят, простите, «Пантер». Они меня об этом не просили — даже Вудфорд, но репутация — такая вещь, сначала ты работаешь на неё, потом — она на тебя. Я новичок в этом городе, и мне нужна репутация.

— Беспринципного мерзавца? — прищурился Нил.

— Всемогущего беспринципного мерзавца, — усмехнулся Крайслер, и в этот момент его глаза горели настоящим азартом.

«Садист из благородного семейства» — мелькнуло в голове у Нила.

— Всего хорошего, мистер Кэффри, — Крайслер коротко кивнул.

— Прощайте, Крайслер, — холодно ответил Нил.

— О, не думаю, что нам стоит прощаться, — ответил Крайслер, разворачиваясь на ходу. — Скорее стоит сказать «до встречи». До скорой встречи, Нил.

Нил резко развернулся, быстро вошёл в здание и сделал большой глоток кофе. Он уже и забыл это чувство кипящей ярости, когда что-то угрожает его свободе.

Он автоматически нажал на нужную кнопку, автоматически дошёл до своего стола, поставил стаканчик с кофе на стол и понял, что хочет новую порцию — купленный на улице уже остыл, а ему нужен был горячий. Он поднял взгляд на кофемашину и увидел, как Питер со своего балкона подзывает его к себе двумя пальцами. Раньше его это порой бесило, но сейчас на душе неожиданно потеплело. Он легко взбежал по лестнице и вихрем ворвался в кабинет Питера.

— Только вчера виделись, а ты уже соскучился? Я польщён!

— Кэффри, — сурово сказал Питер.

— Что бы ни случилось, я не имею к этому отношения! — тут же отреагировал Нил.

— Мне не до шуток, — всё так же сурово возразил Питер. — Я хочу, чтобы ты кое-что объяснил.

Нил сделал специальное лицо «я весь внимание» и кивнул. Питер передал ему пачку бумаг, которые при ближайшем рассмотрении оказались детскими рисунками. В нижнем правом углу красовалась кривая подпись «Нил». Кэффри откашлялся и с преувеличенной серьёзностью заговорил:

— Что я могу сказать — рука ещё нетвёрдая, мазки неровные, манера пока не определена, нужно некоторое время, чтобы она выработалась. Но, несомненно, есть понимание законов композиции, хорошее чувство формы и цвета, возможно, стоит поработать с перспективой, но у этого художника определённо большое будущее!

— Кэффри…

— Я понимаю, что здесь написано «Нил», и не скрою — у меня есть некоторый опыт работы в стиле примитивизма, но, честное слово, Питер, это не я. Но я знаю, кто бы это мог быть.

— Представь себе, я тоже! Это нарисовал мой сын, и, кстати, то, что ты держишь в руках — как раз ты.

— О!?

— Мог бы догадаться по шляпе.

Нил пригляделся внимательнее.

— Вверх ногами держишь, — ехидно заметил Питер.

— А. Интересно.

— Что мне интересно, это как рисунки попали в мой портфель сегодня утром. В закрытый портфель, Нил.

— Элизабет? — Нил похлопал невинными глазами.

— Элизабет тут не при чём. Она рисунки нашего сына ставит в рамки и вешает на стену. Вечером я принёс портфель домой, открывал его только после того, как Нил лёг спать, поработал с документами, закрыл и оставил в своей комнате. Рисунков в нём на тот момент не было. Утром я его не открывал, а когда пришёл на работу — обнаружил это.

— Питер! — Нил, развалившийся на стуле, поменял позу и наклонился к собеседнику, возвращая ему рисунки. — Твой сын хочет поделиться своими работами с тобой, это же прекрасно!

Взгляд Питера потеплел.

— Конечно, прекрасно, думаешь, я стану с этим спорить? Проблема в другом — мой сын сумел незаметно открыть замок на моём портфеле! И это не Моззи научил его таким штучкам, я точно знаю!

— Уверен? — нахмурился Нил.

— Да. Потому что я сказал Моззи, что ношу в портфеле пистолет.

— Ты его там не носишь.

— Но Моззи об этом знать не обязательно. Не уходи от темы — зачем ты научил моего сына взламывать замки?!

Нил вздохнул.

— Всего на каких-то пару дней приютил тебя в своём доме, и что вышло? — продолжал возмущаться Питер.

— Питер, — Нил снова тяжело вздохнул. — Твой сын несколько часов провёл запертым в собачьей клетке рядом со связанной матерью. Конечно, он отлично переносит эту травму, и ты сам говорил, что психолог даёт хороший прогноз, но дети переживают всё по-своему. Я пришёл к ним на помощь, за пару щелчков открыл этот замок, и для твоего сына это стало чем-то вроде гарантии безопасности. В ту, первую ночь, когда я у вас остался, он заснул с вами, но под утро пришёл ко мне. Умолял меня научить его открывать замки, придумал тысячу и одну ситуацию, в которой это может оказаться полезным и выручить его и плюшевого Моззи из неприятностей. Я чувствовал его страх и не мог отказать. Пообещал научить, даже сразу показал один несложный приём — ты не поверишь, как быстро Нил успокоился. С тех пор — всю ту неделю пока я у вас жил, он не отставал от меня, и, каждый раз, как в нём просыпалось беспокойство, он шёл и незаметно для вас вскрывал шпилькой свой сундучок для игрушек. Когда делаешь что-то руками, это и правда успокаивает — спроси психолога, целые направления на этом основаны. Развивает мелкую моторику, полезно для мозга. Просто… Поставь замки покрепче. А про пистолет лучше сначала сам ему всё расскажи — чем отличается настоящий от игрушечного, и почему это опасная штука, а потом спрячь его как следует. Я помогу — поверь, через мою сигнализацию он ещё лет пятнадцать не проберётся.

— Какое утешение! — всплеснул руками Питер.

— Питер, послушай, неужели ты думаешь, твой сообразительный парнишка не понимал, что подкладывая тебе рисунки в портфель, он рискует, выдаёт свою тайну — что он умеет его открывать? Но он хотел, чтобы ты посмотрел на эти рисунки не вечером, как ты обычно делаешь — подходишь к стене, смотришь на всё разом и говоришь «Замечательно! Пойдём ужинать?», а вдумчиво, переворачивая один за другим. Если хочешь, я поговорю с ним о том, что бывает, когда без спросу открываешь чужие замки, и как после этого невесело сидеть в тюрьме, но гораздо важнее, чтобы ты сел с ним рядом и обсудил содержание каждого рисунка. Поверь, если он их тебе подбросил, значит, для него это важно.

Питер окинул его хмурым, но уже не таким суровым, как в первые минуты разговора, взглядом.

— Хорошо, сегодня мы оба пойдём к нам на ужин и оба поговорим с моим сыном.

Нил кивнул.

— Значит, он приходил к тебе утром после похищения? — прищурился Питер.

Нил кивнул и улыбнулся:

— Он ужасно милый. Очень осторожно меня будил. Когда я проснулся — сунул мне в лицо шоколадку, чтобы мне не так обидно было вставать.

Лицо Питера помимо его воли расплылось в улыбке. И тут же помрачнело.

— Меня бесит, что Вудфорд ушёл от наказания, — заметил он. — Я предпочёл бы, чтобы он сгнил в тюрьме, а не устраивал фейерверк из себя самого — теперь ещё, не дай бог, сыщутся подражатели этого «красивого прощания».

— Возможно, Вудфорд не сам до этого всего додумался, — теперь помрачнел и Нил.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Питер.

Нил пересказал ему разговор с Крайслером.

— Сукин сын! — от души выругался Питер. — Слушай, Кэффри, я страшно рад снова видеть, что твой стол не пустует, но не кажется ли тебе, что безопаснее будет вернуться в Европу?

— Безопаснее для кого, Питер? Один раз вас уже использовали, чтобы выманить меня, фальсифицировать смерть второй раз мне вряд ли удастся. Теперь или на самом деле умереть, или встретить эти неприятности лицом к лицу.

— Он открытым текстом сказал, что попытается снова тебя засадить!

— Да, и теперь, когда мы оба это знаем — когда мы знаем, что «Пантеры», вернее, то, что от них осталось, не гонятся за мной, не угрожают тебе — нам осталось справиться с одним человеком. Да, он мерзавец, каких поискать, но это не преступная организация, и нацелился он на меня, а не на вас. Пока я на виду, вы в меньшей опасности, чем если я исчезну. И ему придётся действовать в рамках закона настолько, насколько это возможно, он же создаёт себе «репутацию», поэтому захочет, чтобы его главные шаги были на виду у широкой публики! Лично я засадил бы его за одно то, как он произносит «репутация».

— Засадить его, к сожалению, не за что — не думай, что я не пытался. Добропорядочный гражданин Нью-Йорка, чтоб его, не подкопаешься.

— Постой, он сказал, что в Нью-Йорке недавно.

— Да, приехал около двух лет назад. Выпускник Беркли, родился и вырос в Вашингтоне, состоятельная и влиятельная семья…

— Эй, — Нил прищёлкнул пальцами, — а что ему мешало делать карьеру в Вашингтоне?

Питер пожал плечами.

— Не забывай, что с точки зрения преступлений в сфере финансов, искусства, контрабанды — всего того, что приносит адвокатам большие деньги, Нью-Йорк — золотое дно, а вот Вашингтон — тихий пригород.

— Да, но ты сам сказал — влиятельная семья. И они не сумели пристроить его в какую-нибудь мега-корпорацию? Что-то здесь не сходится. Как будто его отправили с глаз долой, как провинившегося мальчишку, и он пытается доказать, что они об этом ещё пожалеют.

— Досье кристально чистое.

— У такого мерзавца? Ты видел его глаза?

— Его глаза не являются достаточно значимой причиной, чтобы посылать запрос на тщательное расследование в Вашингтон, а без веских причин, сам понимаешь…

— Нет, конечно, без веских причин — это не методы ФБР. Но, знаешь что?

— М?

— Меня не было на родине больше пяти лет. Я по ней истосковался. У меня острый приступ патриотизма, который удовлетворит только путешествие к корням, к основам нашей великой страны!

— Мне предупредить Архивы, чтобы Декларацию спрятали понадёжнее?

— Ничего не обещаю, но как я могу гарантировать безопасность предмета, который не защищён охранной системой Хьюза-Брукса?

— Брукса?

— Долгая история, вечером расскажу.

— Интерпол?

— Не имеет ко мне никаких претензий. Я проверял. Успокойся, Питер. Дэнни Брукс — имя, под которым я вырос в Сент-Луисе, его мне дали маршалы, и я имею на него законное право.

— Ну, смотри, — они обменялись полными значения взглядами, и Питер, наконец, расслабился и откинулся на спинку стула. — Помоги Джонсу с той букмекерской аферой и приходи на ужин. Элизабет и Нил будут рады тебя видеть. Только никаких наборов юного взломщика, Кэффри!

— Нет, что ты, конечно нет! — Нил поднял руки в защитном жесте и округлил глаза.

Питер улыбнулся уголком губ и махнул Нилу, чтобы тот убирался из его кабинета.

— Конечно, никаких наборов юного взломщика, — пробормотал себе под нос Нил, медленно спускаясь по лестнице и не сводя глаз с отлично видного с верхних ступеней декольте Айрис. — Никаких наборов, пока не исполнится как минимум десять. Я так ему и сказал.

* * *

— Нил такой счастливый, — улыбнулась Элизабет, закидывая полотенце на плечо. Питер только что поднялся с сыном в детскую, чтобы прочитать ему сказку на ночь, а хозяйка дома осталась убирать со стола и развлекать позднего гостя. — Какой ты молодец, что подал Питеру идею обсудить с ним его рисунки.

— Поверь, как художник я очень хорошо его понимаю, — кивнул Нил. — Обидно, когда твои работы не замечают.

— Ты сейчас о тех работах, которые висят по всему миру под чужими именами, или о своих картинах? — вздёрнула брови Элизабет.

— Первые, конечно, тоже прекрасны, не стану скрывать, но я говорил о вторых. Хьюз переслал мне их, скоро должен прийти груз, но… Они опять будут в каком-нибудь хранилище или в лучшем случае — украсят стены дома Джун.

— Ты никогда не выставлялся? Но почему, у тебя хорошие работы — я помню.

— Под каким именем? — грустно усмехнулся Нил.

— Сложный вопрос, — согласилась Элизабет, задумчиво качая головой. — Но это было раньше. Теперь, когда о том, как ты героически спас нас с Нилом и Моззи, раструбили все телеканалы… Кстати, Моззи всё ещё собирается судиться с Фокс за то, что они показали его лицо?

— Да.

— И делать пластическую операцию?

— Да, но будем надеяться, что его страх перед официальной медициной пересилит.

Они рассмеялись.

— Понятно. Так что насчёт тебя? Выставка работ Нила Кэффри? Я могу это организовать, ты знаешь — у меня остались связи, — Элизабет решительно скрестила руки на груди и вытянулась, как генерал, обозревающий поле грядущей битвы.

— Хм, «подлинный Кэффри, только в нашей галерее! Спешите увидеть!», — Нил взмахнул руками, словно провёл вдоль надписи на афише. — А что, это был бы… Необычный опыт.

— Подлинный Кэффри? — переспросил Питер, только что вернувшийся на кухню. — О чём речь?

— Я готовлю выставку Нила! — отозвалась полная энтузиазма Элизабет.

— Ого! — Питер радостно потёр ладони. — Это событие! Но отмечать не будем, пока не перережем ленточку. Заранее — дурная примета. Серьёзно, Нил, я не выдержу ещё раз рыдать над твоим трупом.

— А ты рыдал?

— Ну, я сдерживался. Но с трудом! Так что не вздумай повторять.

— А вы перестаньте попадаться похитителям — у меня тоже нервы не стальные, между прочим!

— А я уже начинаю привыкать, — вздёрнула подбородок Элизабет. — Меня похищали одну, с мужем, с сыном, с Моззи — только с тобой, Нил, ещё не похищали.

— Типун тебе на язык! — синхронно отозвались оба её собеседника с одинаково возмущёнными лицами.

Элизабет рассмеялась, глядя на них.

— Ну, теперь я хотя бы знаю, как открывать замки и наручники — Нил научил.

— Кэффри! — возмутился Питер, и развернулся к Нилу с лицом «агент Бёрк очень сердит».

— Клянусь, я не имею к этому отношения! — взмахнул руками Нил и вопросительно посмотрел на Элизабет.

— Нил-младший, наш сын, — пояснила Элизабет. — Он способный мальчик, а Моззи справедливо заметил, что наручники — это не портфель, можно и потренироваться.

Питер закатил глаза.

— Дорогой, мне тоже это не нравится, — Элизабет подошла к мужу и ласково погладила его по плечу. — Но вспомни сам, во скольких переделках мы уже побывали. Если ты не собираешься выходить в отставку завтра, то проще нам открыть тут филиал Куантико и кое-чему научиться.

— Скорее, филиал Гильдии Воров*, — вздохнул Питер.

— А давайте лучше о моей выставке, — предложил Нил.

— Давай, — оживился Питер. — Как думаешь, образования, которое я получил, общаясь с тобой, хватит, чтобы стащить «подлинного Кэффри»?

— Только если ты будешь красть меня самого, — покачал головой Нил. — Безопасностью на своей выставке я займусь сам!

— О! Я знаю отличную новую галерею, — подхватила его мысль Элизабет. — У них какая-то совершенно уникальная система безопасности, говорят, используют нано-роботов.

— Я должен это видеть! — оживился Нил.

— Даже боюсь представить, кто сейчас это сказал: мой любимый преступник, мой лучший напарник или совладелец европейской охранной фирмы, — посетовал Питер с улыбкой.

— Считай, что все трое, — подмигнул ему Нил.

* * *

Питер скептически смотрел на папку с новым делом, которую ему только что протянул Нил, но взгляд относился не к документам в ней, а к разговору, который они начали ещё утром на выезде и не смогли закончить, пока не остались в кабинете Бёрка наедине.

— Ещё одна поездка в Вашингтон? Ты уверен? Ты был там уже три раза за последние пару месяцев.

— И, заметь, Декларация по-прежнему на месте.

— Прекрасно, я горжусь тобой, ты отлично держишься, — он бросил папку в лоток для бумаг к ещё пяти таким же и внимательно посмотрел на Нила, — но что там с Крайслером? Я каждый раз опасаюсь, что он узнает о твоём небольшом расследовании и нападёт первым.

— Ну, я всё-таки последовал твоему совету и замаскировался, так что вряд ли в пожилом профессоре американской истории Кирке кто-то опознает Нила Кэффри.

— Профессор Кирк? А волшебный шкаф** у тебя имеется?

— О, поверь, далеко не один.

— Могу себе представить.

— Лучше не надо.

— Не уходи от темы, Нил, что там с Вашингтоном?

— Ты сам спросил про шкаф! Ладно-ладно — о Вашингтоне. Внешне всё вроде бы гладко. Слишком гладко, я бы сказал. Нарочитое, показное благообразие. Но вот, что меня смущает — у забора, окружающего резиденцию Крайслеров, нередко ловят местную городскую сумасшедшую Минни — она тихая, никому не причиняет вреда, я пару раз помогал медсестре проводить её до больницы и выяснил, что она ищет в этой резиденции некого Дэйва. «Играть с Дэйвом, хочу играть с большим Дэйвом» — это я уже на второй раз расслышал. Медсестра клянётся, что никакого Дэйва там нет, и в окружении этой женщины нет никого с таким именем, но это странно — она родилась и выросла в Вашингтоне, я проверил, и она каждый раз идёт именно к Крайслерам. Между тем, у Крайслеров нет никаких Дэйвов и Дэвидов, судя по тому, что мне известно.

— Сколько ей лет?

— По медицинским документам…

— Ты и туда нос сунул?

— Разумеется! Неужели ты во мне сомневался?

— Ни секунды. Так что там?

— По медицинским документам она старше Крайслера лет на семь — ей сейчас тридцать восемь.

— Хм…

— Я понимаю, что зацепка слабая, но моя интуиция говорит мне, что она может привести нас к цели. Моззи сейчас пытается поднять записи о Крайслерах за восьмидесятые — когда эта женщина могла быть ребёнком и играть с Дэйвом.

— Хорошо. Но если тебе потребуется моя помощь…

— Разумеется.

— И не делай того, о чём не мог бы рассказать мне!

— Как другу или как агенту ФБР?

— Как другу, который является агентом ФБР.

Оба ухмыльнулись.

— Так что там с твоей выставкой? Ты доволен системой безопасности?

— Не поверишь, но — да. Я не стал ничего принципиально менять, не представляю, как можно что-нибудь стащить при таких условиях. Они крепят картины на листы, покрытые слоем нано-роботов. После того, как включается датчик, роботы проникают в ближайший к ним слой холста и сцепляются с листом таким образом, что картину можно унести только вместе со стеной.

— Стены-то крепкие?

— Да, я проверил.

— То есть, сам ты туда не полез бы?

— Нет. Если бы мне понадобилась картина из этой галереи, я бы примеривался к складу или к перевозке, но не к залу. Тем более, помимо их этих роботов я установил там несколько своих изобретений.

— Не терпится увидеть.

— Можешь помочь развешивать картины.

— Спасибо, я лучше отчёты допишу.

— Будет Элизабет, Моззи, твой сын и пикник во дворе галереи, когда закончим.

— Ну, к пикнику я, возможно, успею.

— Велика вероятность, что к этому моменту Моззи выпьет всё вино.

— А ты поставь его под сигнализацию до моего приезда.

— Договорились.

* * *

— Большой день! — Питер подошёл к Нилу и протянул ему бокал шампанского. — Наконец-то можем отметить!

Нил, рассеянно глазевший по сторонам, взял бокал, кивнул и чокнулся с протянутым к нему бокалом Питера.

— Это такое удивительное чувство… — он развёл руками. — Я столько раз наблюдал за этим со стороны — как художник ходит по своей выставке, смотрит на то, как люди реагируют на его работы и… Я завидовал, конечно, но не думал, что это так…

— Наслаждайся моментом, ты это заслужил, — Питер похлопал его по плечу.

— Спасибо, — улыбнулся в ответ Нил. — Без тебя этого всего бы не было, ты знаешь. Если бы ты не пришёл ко мне тогда, если бы не согласился на сделку…

— Я бы сэкономил себе кучу нервов и многое потерял.

— О, да — потерял бы, — усмехнулся Нил, — бессонные ночи, безумные погони, безрассудные планы, неприятности на работе…

— И как от такого можно отказаться? — пожал плечами Питер.

— Действительно, — согласился Нил. — Кстати, ты уже видел портрет Дианы с младенцем? Я написал его когда-то для Моззи.

— Да, Диана тоже видела — она в восторге. А вот Джонсу его портрет, кажется, не очень понравился.

— Что делать — я художник, я так вижу! — последнюю фразу Нил произнёс с подвыванием в стиле гадалки над хрустальным шаром и тут же нормальным тоном добавил: — Всегда мечтал это сказать!

— За сбывшиеся мечты! — Питер снова поднял бокал.

— За сбывшиеся мечты! — ответил Нил, и в тот момент, когда прозвучал звон их бокалов, погас свет. Раздались крики. Нил бросился вперёд и почувствовал, как бокал вылетает у него из руки, послышался звон…

— Никому не двигаться! Специальный агент Бёрк, ФБР! — закричал Питер, доставая пистолет, скорее рефлекторно, чем для дела. Все принялись светить по сторонам мобильниками, но от этого было только хуже — яркий свет экранов бил в лицо и не давал толком ничего рассмотреть.

Прошло не больше тридцати секунд, и свет снова загорелся. Посетители первой персональной выставки Нила Кэффри в шоке оглядывались по сторонам — картины, висевшие на стенах, исчезли, на их месте остались лишь специальные листы, к которым полотна крепились. При этом картины, висевшие в центре зала на тонких перегородках, оказались нетронуты.

Нил, оглушённый произошедшим, оглядывался по сторонам, словно не веря в то, что это на самом деле случилось. Питер заметил, что бокал Нила лежит разбитым на полу, рядом с тем местом, где они стояли, когда погас свет. Пятно от шампанского расплывалось на подкартинном листе. Нил в три быстрых шага вернулся к Питеру, выхватил у него из рук его бокал и выпил содержимое до дна.

— Они украли их, Питер! — выдохнул он.

— Нил, послушай, не волнуйся, — Питер вернул пистолет в кобуру и ободряюще положил руку на плечо друга. — Кто бы они ни были, мы их найдём. Твои картины… Они вернутся.

— Ты не понимаешь, — прошептал Нил, глядя на Питера широко распахнутыми глазами. — Они украли их, они украли мои картины! — Питер начал опасаться за его психическое здоровье. — Они украли подлинного Кэффри, Питер! Знаешь, что это значит? Это значит, я на самом деле чего-то стою! Никто не будет рисковать ради бесполезной дешёвки! — Нил улыбался до ушей и, очевидно, был счастлив, как ребёнок, дорвавшийся до сладостей.

Питер покачал головой — всё-таки некоторым мечтам Нила Кэффри лучше бы оставаться просто мечтами.

__________

**Гильдия Воров — Гильдия Воров, Грабителей и Смежных Профессий — действующая на вполне законных основаниях организация из книг Терри Пратчетта о вселенной Плоского мира.

**Профессор Кирк и волшебный шкаф — Кирк Диггори, персонаж книг К.С.Льюиса о Нарнии. Мальчиком, Кирк попадает в только что созданную Нарнию. Позже, в те годы, когда он становится известным профессором, именно в его доме находится волшебный шкаф, через который другие герои истории попадают в волшебную страну.