Котенок (джен)

Жил на свете маленький котенок с добрыми голубыми глазами. Симпатичный, милый и трогательный. Совершенно не злой и очень любящий жизнь. Ему повезло оказаться в хорошей семье, которую посторонние люди с уверенностью назвали бы весьма благополучной и счастливой. И это, пожалуй, почти соответствовало действительности.

В большом доме было предостаточно места для развлечений и отдыха. Простор для котенка немаленький — сколько ему вообще нужно? Из окна открывался замечательный вид на оживленную улицу, по которой то и дело сновали люди — радостные и грустные, беззаботные и отягощенные грузом проблем и жизненных перипетий. Зимой и летом, весной и осенью бежали они по своим делам, не видя, казалось, ничего вокруг, — даже природу, рисующую такие разные картины: то в зеленых, то в золотых и красных, то в белых, то в серых тонах. Но люди спешили и ничего не замечали, а может, просто не видели в разноцветных красках мира ничего особенного. Котенок мог часами наблюдать за ними в окно и пытался разгадывать их мысли и стремления. Иногда по утрам он видел там, на улице, кого-то из своей семьи и немного грустил, понимая, что придется ждать их возвращения целый день.

Когда котенку наскучивало наблюдать за улицей, он принимался за одно из своих излюбленных занятий, надеясь, что это отвлечет его настолько, что день пройдет быстро и практически незаметно.

А иногда котенок грустил, мечтая выбраться за пределы теплого, уютного и такого родного дома. И это казалось глупой и нелогичной мечтой, но выбросить ее из головы никак не получалось. Каким бы прекрасным ни был дом, даже здесь котенку не позволялось бывать всюду, где хотелось, а там, за окном, и вовсе царила совсем другая, более насыщенная и более интересная жизнь, и он мечтал окунуться в нее с головой, на своем собственном опыте узнать, разобраться и почувствовать, как это — жить свободно.

Но в целом котенку почти не на что было жаловаться. Семья всегда с готовностью заботилась о нем. За ним следили, иногда даже чересчур пристально, немного раздражая замечаниями и наставлениями, когда ему нужно было сделать нечто, для него сложное. Их можно было понять, они просто боялись, что сам он не справится, оступится и упадет. Его кормили вкусной едой, стелили мягкую постель, чтобы было удобно спать, с ним разговаривали, пусть и не очень часто. Котенку дарили подарки и позволяли бездельничать, не ожидая от него каких-либо достижений, — даже не надеясь на них. Иногда он получал много добродушного внимания, щурясь от ощущения счастья, когда заботливые руки бережно обнимали его, но такое случалось довольно редко. По крайней мере, ему так казалось.

Бывало же и так, что он чувствовал себя одиноким и никому не нужным, даже когда семья была дома. Тогда он вдруг начинал думать, что про него забыли, а может, от него и вовсе устали. Только котенок понимал, что его все равно не бросят. И это грело душу, но немного горьким, слегка обжигающим теплом.

Порой на котенка злились, когда он не в то время привлекал к себе внимание или настойчиво что-то просил. Хмурились, поднимаясь на рассвете, чтобы накормить его, внезапно и так не вовремя проголодавшегося, а все из-за того, что он отчего-то не спал ночью. Тяжело вздыхали, когда он попадал в ситуации, с которыми не мог справиться самостоятельно. Ворчали, когда он случайно сбрасывал со стола всякие мелочи или когда складывал в неподходящем месте свои любимые вещицы. А иногда и кричали, если котенок забывался и пытался быть полностью самостоятельным, что у него, конечно, не получалось.

Но котенка в семье любили, даже несмотря на все неприятности, которые он нередко причинял. Ведь как можно было не любить его — такого беззащитного, немного вредного, но все же хорошего?

Казалось бы, что еще ему могло быть нужно для полного счастья в его беззаботной и простой жизни?

* * *

— Котенок, тебе что-то купить в магазине?

Голос, хоть и знакомый до мельчайшего оттенка интонации, но раздавшийся неожиданно, заставил вздрогнуть и вынырнуть из размышлений. Девушка, смотревшая до этого в окно, вздохнула и медленно развернула инвалидную коляску, подняв взгляд на задавшего вопрос.

— Не знаю, — она рассеянно пожала плечами, все еще не полностью отрешившись от мыслей, занимавших ее весь последний час.

— А кто знает? Решай быстрее, я очень спешу на работу. И вечером сегодня буду поздно. Но не волнуйся, около часа дня я забегу на пятнадцать минут, накормлю тебя обедом. Так... что тебе купить все-таки?

— Яблок, — нерешительно сказала она. — И печенья, шоколадного. Такого… Помнишь, нам пару месяцев назад подарили, когда я…

— Да, помню. Все понятно. Хорошо, если будет — возьму. Ну все, побегу уже…

— Подожди! — позвала она и почти пожалела об этом.

— Что такое?

— Достань мне, пожалуйста, кофту из шкафа, а то дома стало холодно. Я, кажется, уже замерзла.

— Ох, котенок, ну почему ты не сказала раньше? — в голосе чувствовались легкие нотки раздражения. — Опять замечталась и забыла о времени, да?

Открылся шкаф, из него на пол выпала какая-то одежда.

— Черт! Вот же... — недовольство в голосе росло. — Где же эта кофта?! Её тут нет. Свитер тебе не подойдёт?

Она грустно улыбнулась, со свитером бы пришлось помучиться, потому что его было гораздо сложнее надевать и снимать, а для того, чтобы просить помощи еще и с этим, сейчас было неподходящее время.

— Подойдет, давай его сюда.

— Держи. Упавшие вещи вечером разберу, пусть пока на стуле полежат. Опаздываю!

— Пусть лежат, — пробормотала она и улыбнулась, получив быстрый поцелуй в щеку.

— Пока, котенок. Не скучай. Займись чем-нибудь хорошим: почитай книгу, посмотри фильм или придумай что-то еще. И не хмурься так, в выходные, может, пойдем гулять, развеемся, а пока надо потерпеть.

Она ничего не ответила, только слабо кивнула. Через минуту услышала, как хлопнула входная дверь, и развернула коляску обратно к окну, чтобы посмотреть, как быстро удаляется, а затем скрывается за поворотом знакомая фигура. День сегодня обещал быть длинным.