О чём мы говорим, когда говорим о смерти (джен)

Твоя лодка выдержит только одного человека. Если ты позволишь утопающему пролезть на борт, вы только вместе потонете.

Куникида Доппо относился к тем немногим людям, в чью жизнь Дазай не принёс ничего сверхъестественного. Повседневных чудес, давно переставших казаться чудесами, в его буднях и без того хватало, но с тех самых пор, как президент сказал, что его новый напарник приступает к работе со следующей недели, в жизни прибавилось шума и суеты.

Начать стоило с того, что новость была хорошая, но когда Куникида попросил передать новичку его должностную инструкцию и сам вызвался провести вводный инструктаж по технике безопасности, Фукузава вдруг заржал. Не то чтобы президент никогда не смеялся.

Но он никогда не смеялся так.

На следующий день, во время утреннего совещания, Доппо поинтересовался, какого рода вступительное испытание предстоит пройти Дазаю Осаму. То есть он так и спросил, не почувствовал подвоха и вот теперь — теперь действительно был уверен в том, что все вокруг знали что-то, чего не знал он: Рампо перестал качаться на стуле, а вечером Йосано шлёпнула перед ним здоровый, остро заточенный тесак.

— Возьми. Пригодится.

Розыгрыш — а именно на него походила эта клоунада — переставал казаться забавным. В понедельник будильник Куникиды не сработал, постиранный накануне костюм не высох, а новенький опоздал на утреннее собрание и затем — не явился на первое их задание. Всё и так летело в тартарары, но какой-то лохматый придурок в пальто и бинтах увёл у него из-под носа его цель, притащил очень несчастного воришку прямо в полицейский участок и ни на шаг не отставал от него до самого Агентства.

Не расположенный к беспричинной агрессии Куникида едва не спустил нахала с лестницы. Тот шустро прошмыгнул у него под рукой, напевая под нос какую-то глупую песенку, а вынырнул уже в кабинете президента.

— Сколько лет, сколько зим, Фукузава-сан!

— А, Дазай.

Выяснилось, что он опоздал, потому что топился в речке.

Куникида тогда решил, что это эвфемизм.

Он думал так и сейчас, но спустя два года знакомства это была не наивная надежда на лучшее, а вполне себе обоснованный вывод. И не то чтобы это выделяло Дазая среди всех прочих. Совсем нет, да и Куникида был практичным, вовсе не склонным к самоанализу и сентиментальности человеком.

Просто особенным Дазая делали не безумные кривляния, не убийственно раздражающая манера из всего лепить шутку и даже не попытки доказать, что, играя со смертью в салочки, он выходит победителем каждый проклятый раз. Нет. Дело было в том, что Осаму твёрдо знал, чего ради жил.

От этого знания за версту несло тоской, но Куникида считал, что то, о чём люди молчат, замалчивается ими не просто так.

Правда, о вещах вроде «я бывший член исполнительного комитета Портовой Мафии», стоило всё же рассказать.

* * *

— Дело не в тебе.

Низкорослый рыжий парень искоса глянул на него и поморщился, когда переодетые в клоунов придурки спустили на металлический контейнер ещё одну обойму. Удивительно не сообразительные ребята: они палили по ним добрые двадцать минут, но так и не догадались обойти контейнер с другой стороны. Наверное, их можно было понять: от людей со способностями ждать приходилось всякого. Но двадцать чёртовых минут! Куникида вышел из дома в хорошем расположении духа, однако ещё несколько мгновений, и эта бессмысленная долбёжка доведёт и его.

— Прости? — переспросил он и перезарядил пистолет.

Единственным, что выдал Накахара при встрече с ним, было красноречивое «Ну заебись», но до тех пор, пока это не мешало работе, стандарты чужой грамоты Куникиду волновали мало. Сотрудничество с Портовой мафией претило ему на инстинктивном уровне (тот факт, что его напарником два года был мафиози он предпочитал опускать), однако в то время как Гильдия то и дело сновала по переулкам, выбирать было особо не из чего.

Он даже успел подумать, что доставшийся ему в компаньоны Накахара Чуя не самый плохой вариант, как вдруг пули зависли в воздухе, на набережной зазвенела тишина, а в следующее мгновение послышался звук падающих тел.

— Забудь, — процедил Накахара. — Мы здесь закончили…

Кровь расползалась по неровному асфальту со страшной скоростью, рыжий молчал, с опаской смотря на него, и, вероятно, у Куникиды было что-то не так с лицом: в голубых глазах гравитационного манипулятора вспыхнула паника и отчего-то узнавание. Он отступил на шаг, а Доппо вдруг понял, что ему уже давно не было так мерзко и тошно.

— Что ты, что этот ваш Акутагава. Можете лишь убивать.

Он сел на корточки возле трупа и закрыл тому глаза. Если в Мафии всё только так и было, то ему не хотелось представлять Дазая одним из них.

* * *

Когда его в очередной раз отправили на задание с мелким, он начал подозревать Фукузаву в наличие какого-нибудь плана. Потом присмотрелся к Дазаю и начал подозревать в наличие плана его.

А потом всё повторилось снова, и, откровенно говоря, Куникида никогда не был суеверным человеком, но если это не провидение пыталось его в чём-то убедить, то больше обвинить во всём происходящем было некого.

— Он пытается всё исправить.

— Его звали Ода Сакуноске. Они были лучшими друзьями. Дазай не успел. А ты… Ты просто похож.

— Так что дело не в тебе. Дазай просто пытается всё исправить.

Бывший напарник Осаму добивался от него реакции с поразительной настойчивостью, но Куникида считал, что то, о чём люди молчат, замалчивается ими не просто так. Что ему не нужно было знать ни про Мафию, ни про рыжего Накахару, ни про Оду Сакуноске. Что, вероятно, не стоило переться в городской архив и искать все дела, в которых так или иначе фигурировал Мимик.

Он вообще не хотел об этом думать, потому что Дазай был хорошим напарником. Он твёрдо знал, ради чего жил, а причина той самой чёрной тоски Доппо не интересовала. Не его это было дело, Дазай не тот человек, что жил с душой нараспашку, а уж с чем Доппо не умел обращаться совсем, так это с чужими чувствами.

Совсем.

Поэтому, когда он всё же решил обо всём поговорить, то не смог подобрать слов. На Дазая легко получалось злиться и ещё проще — доверять ему свою спину. Этого было достаточно для напарников, но мало для друзей, и именно в этот самый момент Куникида понял, что Дазай был высокотехнологичной бомбой с кучей разноцветных проводков под титановым корпусом.

Не вскрыть, не обезвредить без вреда для здоровья.

А одна-единственная его ценность, опора и привязанность уже давно покоилась в земле.

* * *

— Ты ревнуешь.

Чуя споткнулся на ровном месте и с высоты своего полуметрового роста уставился на Куникиду.

— Чего?

Детектив невозмутимо поправил очки.

— Ты ревнуешь Дазая. Ко всем.

Злость у парня выходила такой же материальной, как и его сила. Буквальной, напористой и ощутимой. А вот смешок получился совсем тихим. Взгляд голубых глаз скользнул чуть выше головы Куникиды, и пуля, прицельно летевшая точно Доппо в затылок, затормозила на месте.

Снайпер завис над землёй вверх тормашками, и, вообще говоря, Накахара мог и не отвечать.

— Да, — нехотя проговорил он. — Но не только Одасаку считал Дазая хорошим человеком.

— Хочешь сказать, глупо?

Пойманный в ловушку снайпер перестал отчаянно размахивать руками и скрестил их на груди.

— Совсем нет, — неожиданно искренне и просто ответил Чуя. — Но я тебе этого, конечно же, не говорил.

* * *

Выстрел прозвучал как гром среди ясного неба.

На лице вошедшего в переулок Дазая красовалось почти вежливое изумление, будто бы он ничуть не удивлён, но изобразить удивление обязывают приличия. Позади него лежал труп. Доппо сжимал в руках пистолет. Осаму оглянулся и широко распахнул глаза.

— Святая корова!

Куникида негромко фыркнул и поправил жилетку.

— Ты знал, что он там.

— Я знал, что ты успеешь.

— Ты идиот.

— Я предусмотрительный.

... А считать Дазая хорошим человеком, на самом-то деле, было не так уж и глупо.