Выживает сильнейший (гет)

Прихрамывая на правую ногу, взволнованный Альфонс ходил по коридору больницы. Отделавшись от стычки с серийным убийцей несколькими сильными ушибами, он не обращал ни малейшего внимания на собственную боль. Вместе с ним в мучительном ожидании находились полковник и Уинри. Оба сидели на стульях и молчали, погруженные в собственные мысли. После сильного удара головой о мостовую Уинри получила легкое сотрясение мозга, но она по стеночке уползла из собственной палаты сразу после того, как врач строго-настрого запретил ей вставать до утра. В тот момент Уинри больше всего интересовали Эд и Ал. Младшего из братьев она отыскала быстро, от него же узнала, что больше их всех досталось Эду.

— Такого просто не может быть! Это невозможно! — бормотал Ал с ошалевшим видом, без остановки шагая то в одну, то в другую сторону мимо палаты, где врачи оказывали помощь Эду. — Нельзя так просто сломать человеку ребра, сжав его голыми руками. Тем более братик далеко не хрупкий. Такого не бывает!

Ученый мозг парнишки выворачивался наизнанку от того, чего он просто не мог понять.

— Если бы его сжал майор Армстронг или даже капитан Баканир, ничего подобного не случилось бы. Хотя они оба чертовски сильны. Откуда у здоровяка психопата такая силища?!

— Ал, — негромко обратилась к нему Уинри. — Успокойся! Мы еще не знаем точного диагноза.

— Но, Уинри, — никак не мог угомониться Альфонс, — так не бывает в природе! Понимаешь ты или нет?!

— Ал, понимаю. С чего ты вообще взял, что у Эда перелом?

— Я точно слышал хруст! — настаивал на своем слишком взволнованный Альфонс. Уинри собралась что-то еще сказать, но раздраженный полковник опередил ее:

— Замолчите оба! Где вы, по-вашему, находитесь?!

Внимание всех троих привлекла открывшаяся дверь палаты, из которой появился доктор. Ал резко остановился и подошел к нему. Полковник тоже поднялся на ноги, подтянув за локоть вскочившую и пошатнувшуюся Уинри.

— Переломов со смещением костей нет. Но есть незначительная трещина в одном ребре. Сила сдавливания грудной клетки была недостаточной для серьезных повреждений. К тому же, у парня пока еще высокая эластичность костей. Мы сделали блокаду, чтобы снять боль. Скоро у него полностью восстановится дыхание. Можете зайти, но ненадолго, — сказал доктор.

Когда убийца-психопат решил обняться с Эдом, парень думал, что у него все кишки вылезут наружу. А при уплывающем сознании незначительный хруст кости и последующая острая боль создали впечатление серьезного повреждения всей грудной клетки. Очнувшись уже в машине скорой помощи, Эд понял, что вряд ли все так страшно, чему был несказанно рад. Он спросил врачей про остальных пострадавших и, не получив толкового ответа, всю дорогу до больницы пытался проанализировать уровень силы человека, над которым ставили опыты, вероятнее всего, не один год.

Когда к нему в палату вошли Ал, Уинри и полковник Мустанг, Эд уже полусидел, опираясь спиной на подушку.

— Привет, ребята! — достаточно бодро произнес он. — Вы как?

— Эд! — с облегчением выпалила Уинри, висевшая на младшем Элрике, чтобы не завалиться на пол. Голова у нее все еще шла кругом.

— Все нормально, братик, — ответил Альфонс, усаживая Уинри к Эду на койку. — Все, к счастью, живы.

— А ты чего на ногах не держишься? — поинтересовался Эд, всматриваясь в бледное лицо Уинри.

— Неудачно упала, — попыталась отвертеться девушка. — Главное, что с тобой ничего страшного не произошло.

— Зубы мне не заговаривай! Это я тебя так сильно приложил головой?

В очередной раз мысленно проклиная проницательность Эда, Уинри созналась:

— Легкое сотрясение мозга. Сказали, что через двое-трое суток буду в норме.

На лицо Эда опустилась тень.

— Прости! — мрачно сказал он. — Я в тот момент совсем не рассчитывал силу.

— Не нужно извиняться! Ты и не мог ничего рассчитать. Ты вообще-то мне жизнь спас! — воскликнула Уинри, а потом тише и ласковее спросила: — Как ты себя чувствуешь?

— Жить точно буду. Просто трещина в ребре. Хотя я до сих пор не могу понять, как такое могло произойти.

— Он трепал тебя как тряпку, Эд, — наконец вступил в разговор полковник. — Я не могу понять, как он тебя вообще не убил.

Эд посмотрел на начальника и, понизив голос, поинтересовался:

— Полковник, что вы знаете о секретных лабораториях фюрера?

Мустанг заметно нахмурился и подошел ближе к Эду с Уинри. Ал неосознанно подтянулся к ним.

— Знаю я немногим больше вашего. И вам лезть не в свое дело не советую. Если, конечно, ты, Эд, не передумаешь и не пойдешь туда работать, чтобы все выяснить. Только при таком раскладе мы тебя уже больше никогда не увидим, — полковник говорил медленно и четко, чтобы каждое его слово наверняка дошло до ушей любопытных юнцов.

— Полковник, из таких мест просто так не сбегают. По крайней мере, этот человек с его интеллектуальным уровнем не смог бы сбежать. Его кто-то отпустил. Кто-то, кто не одобряет научных интересов фюрера и готов на любые жертвы, чтобы помешать ему дальше ставить запрещенные эксперименты, — произнес Эд. Парень говорил с полковником о подобных вещах открыто, потому что доверял своему начальнику, хоть и не слишком хорошо к нему относился.

— Довольно! — остановил его полковник. — Это уже в любом случае не твоя компетенция. И я больше не намерен ничего подобного выслушивать! Ты поправишься. Это все, что мне следовало узнать.

Полковник резко развернулся и быстро скрылся за дверью, спиной чувствуя на себе пристальные взгляды.

— Что за лаборатория? — спросила Уинри, первой нарушив тишину. — Эд, ты мне ничего об этом не говорил.

— Не говорил. Пока не пришлось. У нас с тобой еще будет время все это обсудить, пока мы торчим в больнице.

— Полковник знает намного больше, чем говорит, — как бы невзначай проронил Ал. — Я пошел, ребята, очень устал. Буду готов к разного рода обсуждениям утром.

— Как твое самочувствие? — спросил у брата Эд, прежде чем отпустить его.

— Нормально, братик, парой гематом меня не убить. Спокойной ночи! — с этими словами Альфонс вышел из палаты. Глядя вслед расстроенному другу, Уинри произнесла:

— Эд, он очень за тебя волнуется. Ал просто сам не свой.

— Сегодня сложилась такая ситуация, которую мы с Алом не понимаем. А когда мы чего-то не понимаем, мы начинаем злиться и усердно искать ответы, — произнес Эд, отодвигаясь от Уинри, чтобы освободить ей место. На узкой койке, рассчитанной на одного человека, двое с трудом могли бы уместиться. Но при сильном желании осуществить можно всякое.

— Ты же не дойдешь сама до своей палаты, верно? У тебя сильно кружится голова. Сделаем вид, что я тоже не в состоянии встать и отвести тебя. Так что прошу на мою тесную жесткую койку, — предложил Эд, приподняв одеяло. Хихикнув, Уинри охотно заползла на теплое место и, повернувшись к Эду спиной, удобно улеглась у него под боком.

— Эд, что это был за монстр? — после недолгого молчания спросила Уинри, имея в виду убийцу, которого успела увидеть только вскользь.

— Я думаю, что это был результат неудавшегося эксперимента, — без долгих раздумий ответил парень.

— Результат неудавшегося эксперимента, — эхом повторила Уинри. — Результат, который укокошил Кэтрин и чуть не прикончил нас. Хорош эксперимент, ничего не скажешь!

— Возможности науки практически безграничны. Их можно использовать во зло или во благо. Есть ученые, Уинри, для которых человек — просто полезный ресурс. Им не жалко ни тех, на ком они ставят опыты, ни тех, кого потом их подопечные убивают. Есть только конечная цель. И самое страшное то, что если нас с Алом по-настоящему прижмет, мы оба сможем нарушить многие моральные принципы.

Переваривая слова Эда, Уинри произнесла, глядя куда-то в пространство перед собой:

— А я ведь тоже ничем от таких ученых не отличаюсь. Каждый день я собственными руками создаю оружие. Хотела бы помогать, а вместо этого даю людям средства для убийства… Ой, больно! — воскликнула Уинри, почувствовав, что Эд сильно дернул ее за хвост. Резко обернувшись, она увидела мрачное лицо парня.

— Не смей так говорить! И думать так не смей! От подобных мыслей можно с ума сойти. И ты, и я, и Ал, и все, с кем мы учились, — не святоши! Многих ты знаешь из интернатовских, кто сохранил столько же человечности, сколько и ты?! А подруги твои из самых обычных семей часто задумываются над тем, что их оружием кого-то убивают? Нет! Они просто работают, потому что им деньги нужны! Деньги, которые можно в дом принести, Уинри! Все до тошноты просто! — Эд говорил негромко, но весьма эмоционально.

— Да. Все так, — тихо согласилась девушка, а потом спросила, не отворачиваясь от Эда, чтобы видеть его глаза, которые не могли ей солгать: — Как ты связан с лабораторией, о которой говорил полковник?

Взгляда Эд не отвел и ответил прямо:

— Меня пытались туда заграбастать, но я на свой страх и риск отказался. Именно поэтому я теперь в армии, а не там, где хотел бы быть.

Глаза Уинри в ужасе расширились:

— Я думала, что от подобных предложений невозможно отказаться.

— Когда речь идет обо мне, возможно. Понимаешь, немного таких химиков, как мы с Алом. Убивать нас или всерьез наказывать нет смысла, когда можно еще что-то с нас поиметь. Поэтому мы с братом, да и ты, сидим на поводке. Хорошо, что он пока еще длинный.

Газеты пестрели кричащими заголовками о маньяке, убившем за одну ночь трех женщин в столице. Информация во всех статьях была одной и той же, просто каждый корреспондент передавал ее по-своему. Ни в одном тексте не упоминался факт, что убийца был на самом деле подопытным психопатом ученой элиты страны. Военные сделали все, чтобы скрыть недопустимую правду. Однако в высших кругах, среди оппонентов и даже сторонников фюрера, поднялась волна возмущения. Негодование было вызвано, прежде всего, не убийствами гражданских или самим фактом существования подопытных, обладающих физической силой на грани человеческих возможностей, а глупым промахом, в результате которого с хорошо охраняемого секретного объекта смог улизнуть опасный преступник. Фюрер же не просто искал того, кто посмел выпустить самого сложного из всех подопытных, но и вычислял своего главного могущественного врага, чье влияние распространилось слишком далеко.

На общем совете военных во главе с самим Кингом Брэдли было решено закрыть лаборатории и прекратить эксперименты над людьми. Всех подопытных до одного перестреляли, а многих ученых отправили в концлагеря.

Узнав о том, что Эд, Ал и Уинри пострадали от рук серийного убийцы, о котором Роза написала несколько самых удачных и броских статей, девушка решила увидеться с лучшей подругой, чтобы убедиться, что со всеми троими все в порядке. Она встретила Уинри после того, как у той закончилась первая смена. Длинноволосая стройная блондинка почти не изменилась с того момента, когда Роза покинула интернат. И теперь она некоторое время смотрела, как Уинри с хмурым видом медленно и лениво перебирала ногами по дороге.

— Уинри, — наконец окликнула ее Роза и помахала подруге рукой, чтобы та смогла заметить ее в толпе.

Услышав знакомый голос, Уинри радостно обернулась и увидела старую подругу. Красотка Роза, превратившаяся почти что в воздушную и прекрасную нимфу, подбежала к ней и без слов повисла на ее шее.

— Привет! Ты здесь откуда? — оживленно поинтересовалась Уинри. Роза отлипла от нее и ответила не менее радостно:

— Тебя жду. Хотела поговорить.

Девушки отправились в кафе, где Уинри в последнее время часто бывала с Имой и Грет. Горячий кофе помог ей немного взбодриться и сосредоточиться на том, что говорила Роза. Сначала она расспрашивала подругу о ее самочувствии и о состоянии Эда с Алом. Потом рассказывала о том, как начала работать в газете, как исполнилась ее самая заветная мечта и как она счастлива. Уинри слушала и искренне радовалась за подругу, а потом Роза подняла запретную тему.

— Вы с Эдом даже после интерната остались вместе?

— Мы расстались без обязательств, когда он закончил свое обучение, — ответила Уинри. — А потом он пришел ко мне.

Роза чуть заметно улыбнулась какой-то немного печальной улыбкой и произнесла:

— Сам пришел. Он всегда был готов для тебя на любые поступки. В свои пятнадцать он вытворял такие глупости, чтобы привлечь и удержать твое внимание! Просто поразительно! Обзавидоваться можно было! А я всегда думала, почему он выбрал тебя? И не одна я.

Уинри почувствовала, как у нее внутри что-то очень неприятно оборвалось.

— Он выбрал меня вот поэтому, — Уинри достала из сумочки перьевую ручку и нацарапала на салфетке длинную формулу: «C43H66N12O12S2», показав ее Розе. Пока подруга своим гуманитарным умом пыталась считать все обозначения, Уинри почти с угрозой смотрела на нее.

— Это гормон окситоцин. Единственное, чему Эд смог научить меня в химии. Видишь ли, я провоцирую у него выработку этого гормона, который отвечает за романтическую привязанность, усиленное сердцебиение в присутствии желанного объекта и прочие прелести. По крайней мере, так Эд объяснял свои чувства ко мне, пока я не вытянула из него нормального человеческого признания.

— Известная формула любви, да? — усмехнулась Роза. — Знаешь, Уинри, я всегда любила Эда и до сих пор люблю. Но для меня было немыслимо предать тебя. Я и сейчас не стану этого делать. Тем более, Эд меня отвергнет. Ты теперь меня ненавидишь?

— Нет. Вовсе нет. Но мне неприятно думать, что ты устроила встречу со мной, только чтобы убедиться в том, что мы с Эдом до сих пор в отношениях. Прости, что разочаровала тебя! — Уинри встала, взяла пальто со спинки стула и, не одеваясь, вышла на свежий воздух. Она не могла поверить, что Роза столько лет улыбалась ей в лицо, скрывая свои чувства к Эду. Это было больно.