Роковая вершина (гет)

Андреа пробирался к двери, ощущая стекавший по спине пот и стараясь не смотреть на старые фотографии молодоженов, стоящие на комоде у двери. Он помнил, как уходил отсюда двадцать три года назад, оставляя в прошлом маленькую комнату с камином. Сегодня он тоже спешил — он задыхался от жара, растекающегося в тесном пространстве без окон, и от людей, методично пивших граппу. Поминки невестки, синьоры Федерики, чье изможденное, белее похоронного савана лицо все еще стояло перед глазами, казались ему слишком веселыми.

На крыльце он с облегчением вдохнул свежий воздух. Открывающийся взору горный пейзаж завораживал и успокаивал бурю в сердце.

— А если бы вы были моим папой, вы бы меня любили?

На скамейке у крыльца, уронив голову на грудь и похрапывая, развалился пьяный Умберто — «новоиспеченный» вдовец. А на противоположном конце примостился низкорослый, толстый и необычайно прыщавый мальчик Беппе — хоть ему и исполнилось двадцать три. Прижимая к груди «Колу» и пачку с чипсами, он тоскливо смотрел на гостя.

Андреа постарался не морщиться: он слышал это уже в сотый раз.

— Конечно, любил бы. Да я и сейчас тебя люблю, ведь я твой дядя, поэтому отцом твоим стать у меня никак не получится. Ты разве не знал?

В глазах Беппе появилось удивление.

— Нет. Но ты хороший. А папа Умберто страшный и злой, особенно сегодня.

— Твой папа не страшный. Он просто очень сильно горюет.

— Я всё равно его боюсь. Папа Умберто кричал, что выбросит из окна мой компьютер, и телевизор, и радио.

Брови Андреа дернулись вверх.

— Ты их громко включал?

— Ага, громко, — кивнул Беппе, — я слушал их ночью, все одновременно.

Андреа невольно рассмеялся.

— Я бы тоже их выбросил.

Беппе недоверчиво посмотрел на него.

— Но ведь ты же добрый и ни разу не ругал меня, а папа Умберто все время говорит плохие слова. А тетя Беатриче не ругает меня за повторения. Мы с ней хотим жить далеко, где всегда зима. А если бы ты был моим папой, ты бы сделал так, чтобы мама не погубила свою душу и мы поехали на Север вместе.

Андреа сглотнул подступивший к горлу комок, а Беппе, все сильнее волнуясь, тараторил:

— Моя мама лежит на кладбище по своей воле, а я не хочу так. Мы должны жить вместе: я, мама, тетя Беатриче, и ты, папа Андреа.

Потрясенный Андреа, не зная, что ответить, просто кивнул и сел рядом. Беппе уже совсем невнятно бормотал что-то о вечной зиме, а потом вдруг поднял палец вверх и шепотом попросил Бога, чтобы вершины горы, с которой он не сводил глаз, не стало.

— Почему ты хочешь, чтобы Корниццоло исчез?

— Это плохая гора, она острая. Другие горы не такие. — Он показал на остальные вершины, совсем ровные и покрытые лесом. — Мама не любила эту гору. Они там с папой поругались, а потом родился я. Это злая гора, я не хочу, чтобы она была!

— Поругались? — взволнованно переспросил Андреа.

Рядом с ним заворочался Умберто. Заплетающимся языком он пробормотал:

— Так ей и надо.

— Что надо? — в недоумении повторил Андреа.

— Да уж, теперь она за все ответит перед Богом, — бормотал Умберто. — Оставила мне это чудовище. Почки у него, видите ли, отказали в два года. Температура на мозг повлияла, видите ли, и идиотом сделала. Не-е-ет, он сразу таким дурным уродился. А что же еще ожидать от падшей женщины? А сколько я от нее терпел...

— Да что ты несешь?!

Окончательно проснувшийся Умберто со злостью поморщился.

— А то и несу! Подумаешь, разорался тут, герой-любовник. А забыл, как она перед нами хвостом вертела? Я-то знал, кто она такая, а ты, Ромео, нюни распустил. Да мне пришлось спасти тебя, брат! Хотя она сама всё подстроила. На прогулку в горы звала, платье нацепила, то, желтое, хотя обычно ходила в черном, как все приличные сицилийки. У-у-у, вертихвостка! А я все понял и порешил: сделал так, чтоб от позора она и мечтать о тебе не смела! Чтобы ты смог поехать учиться в Милан! Жаль только, что она пришла к родителям с пузом. Ах-ах, грех аборта, видите ли, она брать на себя не хотела! А развратницей предстать не постеснялась. Её пожалели. Вот и пришлось нам свадьбу играть... Но я был хорошим мужем! Клянусь! А она женой была паршивой! Как и этот выродок — сыном.

В глазах у Андреа потемнело. Он вспомнил, как его любимая Федерика внезапно, не объясняя причины, порвала с ним прямо перед отъездом на учебу. Вспомнил, как не хотел жить сначала из-за расставания, а потом из-за приглашения на свадьбу Умберто и Федерики. Потом отчаяние утихло, он старался жить дальше, вести обычную жизнь, но во всех женщинах искал образ Федерики — и не находил. Постепенно он смирился с одиночеством, но не собирался возвращаться в Бари. И вдруг — новый удар: дорожная авария, унесшая жизни его родителей. Тогда, убитый горем, на похоронах он увидел ее, еще более расцветшую за эти годы, узнал, что у нее есть сын… И вот теперь пазл сложился: гора, "ругань", разрыв, свадьба, рождение ребенка.

Не раздумывая, Андреа изо всех сил впечатал кулак в челюсть брата. Тот неуклюже упал, прижимая руки к лицу и пьяно подвывая от боли.

Выскочившая на шум Беатриче, подбежав к дрожавшему мальчику, обняла, зашептала успокаивающие слова.

— Я отведу Беппе к себе, ему плохо.

— Да, — отрешенно ответил Андреа. — Отведи... И еще — позаботься о нем, пожалуйста: с отцом ему будет плохо. А со мной еще хуже…

Беппе смотрел на него все так же удивленно.

— Прости, — прошептал Андреа, — я не могу быть твоим папой.

С этими словами он вбежал в прихожую и схватил свою сумку. Прощание с прошлым оказалось ошибкой, а встреча с Беппе — непомерным грузом на совести: исправить что-то или помочь мальчику он бы не смог. Он больше никогда не вернется в этот дом. Андреа решил, что поднимется на роковую вершину. И, возможно, навсегда останется там.