Перемена мест (гет)

— Да, сэр, — сказала Тина Голдштейн и посмотрела на своего непосредственного начальника как на полного идиота. — Вы уверены, что мы должны ждать в такой ситуации?

Смитсон едва бросил на неё взгляд и снова повернулся к двери, за которой предположительно скрывались преступники, продающие другим преступникам какой-то артефакт.

— Уверен. Китс дежурит у чёрного хода и даст нам знать, если они выйдут.

— Выйдут и аппарируют? — с нескрываемым сарказмом спросила Тина. — Как вы только ухитряетесь...

— Голдштейн! — прикрикнул на неё Смитсон. — Вы что это, опять захотели в отдел регистрации палочек?

— Нет, сэр, — не менее язвительно продолжила Тина, — но вы точно не хотите использовать чары, чтобы посмотреть, что происходит внутри? Или отправить туда кого-нибудь, например, меня?

— Чтобы огрести ещё кучу проблем? — огрызнулся Смитсон. — Я не доверю вам никакое стоящее дело, пока не буду убеждён, что вы набрались ума. И помолчите.

— Сэр, — не унималась Тина, — а подкрепление вы вызвать не хотите?

— Их трое, — с нескрываемым сочувствием посмотрел на неё Смитсон. — Нас тоже трое.

— Не стоило оставлять О`Гарета за бумажной работой, — не умолкала Тина. — Мы не знаем, что нас здесь ждёт.

— Да что с вами сегодня, Голдштейн?! — не выдержал Смитсон. — Это обычное задержание! Они украли какой-то портрет из дома миссис Виллброд, вы думаете, они продают его за миллион драготов? Думаете, это опасные преступники, а не обычное ворьё, которое упадёт в обморок при нашем появлении?

Тина помялась на месте, с недоумением посмотрела на свои туфельки, нервным жестом огладила юбку, отбросила волосы за спину. В подворотне, в которой стояли они со Смитсоном, скрытые чарами, было темно и грязно. Где-то по ту сторону здания затаился в засаде Китс. Время уходило.

— Мы здесь уже полчаса... — начала Тина.

Смитсон снова обернулся к ней.

— Вы куда-то торопитесь, Голдштейн? Ну и что, что нас дёрнули в три минуты третьего, пообедаете потом. Мне всё больше кажется, что вы выбрали не ту профессию, и директор Грейвз со мной согласен.

Он отвернулся, и Тина посмотрела ему в спину долгим нехорошим взглядом.

— Он вам сам это сказал? — вкрадчиво спросила она.

— Какая разница, — отмахнулся Смитсон. — В следующий раз просто оставлю за бумагами вас!

— Портрет, украденный из дома миссис Виллброд, может представлять ценность, — медленно произнесла она.

— Я уже это от вас слышал, — с наигранной усталостью вздохнул Смитсон, не поворачиваясь. Тина взглянула на него на этот раз с изумлением, которое выдали поднятые брови.

— В самом деле? — осведомилась она.

— Голдштейн, да вы что, уже забыли, как вчера десять минут убеждали меня в том, что мы должны получше узнать про этот портрет?

— Ага... — произнесла Тина как будто про себя, и сделала шаг назад. Смитсон не оборачивался, чтобы не выпускать из виду входную дверь в очередную Нью-Йоркскую клоаку, но продолжал говорить.

— Как будто у полоумной старухи была вещь дороже этого портрета! Женская интуиция — так вы будете обосновывать свои подозрения в каждом деле? Вы, правда, сказали, что интуиция аврорская, но как будто это что-то меняет, когда речь идёт о вас!

Тина поморщилась и трансфигурировала свои туфли, убрав каблук, чтобы не стучал. Убедившись, что Смитсон всё так же произносит свой монолог, она развернулась у самого выхода из подворотни и аппарировала.

— Китс! — рявкнула она, появившись у чёрного хода, — вообще-то в этом месте все ходы были похожи на чёрный. — Стоять здесь, я иду туда. Дайте мне пять минут.

— Это Смитсон приказал или что? — вскинулся Китс, снимая с себя хамелеонские чары и отбрасывая сигарету. Тина не удостоила его даже взгляда и открыла дверь.

Первое время она шла в темноте, подсвечивая себе палочкой, и особо не скрывалась. Уверенной походкой она миновала несколько низких дверей, распахивая каждую ногой и заглядывая внутрь, но притон был пока что пуст. Либо кто-то знал об аврорах, либо на это были свои причины.

Она тщательно проверила коридор на ловушки и наконец толкнула ту дверь, из-под которой лился свет.

— Всем оставаться на местах, аврорат! — голосом, в котором прорезался металл, громко произнесла она. Мимо её уха чиркнуло заклятие, Тина ушла с линии огня и выставила Протего, а потом ударила Ступефаем.

Один из вскочивших из-за стола, гоблин, повалился назад, увлекая за собой горку золотых монет. Два волшебника бросились в стороны, пытаясь скрыться в полутёмном зале, который больше всего напоминал нелегальную питейную, сейчас тихую и без посетителей. Тина обрушила на одного составленные пирамидой стулья, увернулась от какого-то заклятия, пущенного вторым, и ответила Экспеллиармусом.

Таким образом, схватка оказалась весьма короткой.

— Вы что это, кнарл вас задери, вздумали нападать на аврора? — бушевала Тина, связывая Инкарцеро всех троих. — Да я каждому глаз на задницу натяну, если ещё хоть раз поймаю! Впрочем, гнить вам в тюрьме ещё долго...

Она подошла к столу, наступая на рассыпанное золото, и склонилась над лежащим на столе портретом.

— Ага... — произнесла она.

— Вы бы, дамочка, поаккуратней, — с непередаваемой злобой заметил гоблин, связанный по рукам и ногам. — Мало ли что может случиться.

— Какая она дамочка, шлюха аврорская! — выплюнул один из связанных волшебников.

— От шлюхи слышу, говнюк, — отозвалась Тина, по-прежнему склоняясь над портретом, и, не глядя, точным движением послала вбок заклятие. Раздался крик.

— Зубы тебе потом новые отрастят, язык, наверное, тоже, — сказала Тина. — Темпус.

Было без семнадцати минут три, и она, заторопившись, выбежала из комнаты.

Смитсон едва не пустил в неё Ступефай, когда дверь открылась.

— Голдштейн, куда вы подевались и зачем туда пошли?! — спросил он, едва опомнившись.

— Некогда объяснять, — оборвала его Тина и ткнула ему в грудь рукоятки отобранных у преступников палочек. — Они там, связаны, трое. Давайте, и Китса с собой возьмите. Я в МАКУСА.

— Это ещё зачем? — выдавил Смитсон, который явно не очень понимал, как реагировать на её слова.

— Доложу директору, — ответила Тина и аппарировала.

Вбежав в Вулворт-билдинг, она бросилась к лифтам и вошла в один из них вместе с ещё несколькими волшебниками. Лицо её было сосредоточено, на нём проступало спокойствие и ещё какое-то жёсткое выражение.

Двери лифта открылись, и Тина поспешила к кабинету директора.

— Тина, ты... — начала было Куини, которая шагнула ей наперерез с радостной улыбкой, но тут же застыла на месте и едва не отшатнулась.

На бегу Тина обернулась и прижала к губам указательный палец, а затем скрылась в коридоре, ведущем к кабинету.

— О, — озадаченно сказала Куини ей вслед.

Директор Грейвз с опаской посмотрел на часы на своём столе. Часы показывали двадцать минут третьего. Их лакированный золочёный корпус так и манил прикоснуться к нему, и Грейвз в самом деле провёл пальцем по блестящему боку. Потом его внимание обратилось на дверь, за которой воцарилась тишина обеденного перерыва, и наконец Грейвз осторожно откинулся на спинку собственного кресла и с прищуром посмотрел на стопки документов, аккуратно уложенные на два края стола. Он взял папку с левого края и открыл её. Это было дело аврора Дё. Некоторое время Грейвз смотрел на колдографию хмурого молодого человека с узкими глазами, а потом отложил дело в сторону и взял следующее.

Это было дело Куини Голдштейн. Грейвз закусил нижнюю губу и дёрнул завязки папки, вмиг перерыл скудные документы и успокоился. Ничего крамольного на Куини Голдштейн в деле не было, ни единого упоминания о том, что она незарегистрированый легиллимент. Он завязал папку и отложил подальше, но не успел взяться за следующую. Часы на его столе издали мелодичный звон и пробили половину третьего. Подскочивший при этих звуках Грейвз выдохнул и успокоился.

Прошло ещё немного времени, и Грейвз потянул на себя первый ящик стола. На его лице одновременно отображались смешанные чувства. Он едва взглянул, что хранится в ящике, потом задвинул его, открыл снова и быстро порылся в бумагах и забытых в столе мелочах вроде пера, которое автоматически исправляло кляксы и ошибки, и наконец закрыл, на этот раз окончательно.

Стук в дверь заставил его подскочить опять. Несколько секунд Грейвз, нахмурившись, осматривал кабинет как будто в поисках подсказки, что делать, а потом решился и громко сказал:

— Войдите, пожалуйста.

Дверь кабинета открылась, и вошла секретарь Грейвза, миссис Потмор.

— Мистер Грейвз, — сказала она, уперев руки в пышные бока. — Что это вы обедать не пошли?

— Не хочется, — ответил Грейвз, который сидел в своём кресле, взвинченный, как готовая сорваться пружина. — Спасибо, нет, много работы. Что-то ещё?

— Завтрашнее расписание остаётся прежним? — осведомилась миссис Потмор.

— Что? А, ну да, конечно же, прежним, — ответил Грейвз и схватил из подставки одно из перьев. — Миссис Потмор?

Та смотрела на него то ли с недоумением, то ли с осуждением.

— То есть, мистера Диллинджера вы принимать всё же не станете?

— Мистера Диллинджера? — переспросил Грейвз.

— Да, того мальчика из Огайо, который хочет перевестись к нам!

— А! — воскликнул Грейвз, нервно косясь на часы. — Что вы, конечно буду! Совсем забыл, заработался — и выпало из головы. Запишите его на три.

— В три у вас доклад у мадам Президент! — сказала миссис Потмор, сверяясь с записями в ежедневнике, который вдруг появился у неё в руке. — Вы даже про неё забыли?

— Как я мог? — ужаснулся Грейвз. — А когда есть свободное время?

— В четыре, — объявила миссис Потмор. — Записывать на четыре? Я тогда сообщу мистеру Диллинджеру.

— Хорошо, ещё что-то?

— Нет, сэр, — ответила миссис Потмор и снова смерила его странным взглядом. — Вы хорошо себя чувствуете?

— Да, — удивился Грейвз. — Просто немного устал.

— Ну ладно, не буду к вам больше приставать, — улыбнулась миссис Потмор и вышла.

Как только массивная дверь закрылась за ней, Грейвз сполз в кресле и, приложив руку к груди, шумно выдохнул. Но затем его взгляд снова упал на часы, которые показывали без пятнадцати три, и он видимо занервничал, погрыз перо, опомнился, вернул его на подставку, перебрал документы, потрогал часы и наконец сел спокойно, неотрывно глядя на минутную стрелку, которая медленно ползла по циферблату. Без тринадцати три дверь без стука распахнулась и ворвалась Тина Голдштейн.

Грейвз побледнел и вскочил с директорского кресла, встал рядом со столом, не зная, куда девать руки. Тина заперла дверь заклинаниями и рухнула на диван, прикрывая лицо рукой.

Грейвз закусил губы; напряжённое и виноватое ожидание отражалось на его лице.

— Чтоб я ещё хоть раз! — воскликнула Тина. — Ни за что на свете! Никаких больше любовных игрищ на рабочем месте! Даже в обед! Я надеюсь, тут ничего не случилось? — Грейвз помотал головой, и Тина посмотрела на него с подозрением:

— Я же узнаю. Эх, только зря потратили Оборотное зелье. Кстати, мне срочно нужно дело аврора Смитсона. И ради всего святого, Голдштейн, убери это виноватое выражение с моего лица, сил нет смотреть!