Страж (джен)

Идти по плотному мелкому песку было непривычно — зато не так больно, как по острым камням. Он очень устал, проголодался и хотел пить, но огромная масса воды справа от него для питья была очень плохо пригодной и горько-соленой на вкус. Подушечки лап болели, но он упрямо шел вперед. Навстречу чему-то... или кому то. Совершенно необходимому.

* * *

Рабастан всегда, сколько себя помнил, засыпал и просыпался с солнцем — по крайней мере, когда это зависело от него. Он очень любил рассветы — и здесь, в Штатах, встречал каждый на берегу. Сидеть одному и смотреть, как из моря словно всплывает золотой солнечный диск, было удивительно хорошо — и ночные кошмары, теперь вечные его спутники, рассеивались вместе с предрассветной мглой.

* * *

Впереди, на песке, подняв голову и подставляя лицо ласковому утреннему солнцу, сидел человек. Опасностью от него не тянуло — бродячая жизнь быстро научила бывшего домашнего любимца разбираться в людях — но вот что-то необычное он почуял и остановился.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Рабастан обернулся и увидел стоящего футах в десяти от него кота с телом светло-кофейного цвета и серыми лапками, хвостом и мордочкой, с которой на него внимательно глядели большие голубые глаза.

— Привет, — негромко сказал Рабастан. — Ты кто?

— Мя, — коротко ответил кот. И пристально посмотрел на него, принюхиваясь и нервно дергая усами.

— Ты очень красивый, — улыбаясь, проговорил Рабастан, осторожно протягивая к нему руку. — Ты чей?

Человек на песке был один. И в то же время не один — за ним теснились сумеречные тени… много теней, тянущих к нему бесплотные руки, открывающих в беззвучном крике рты, корчащихся, словно под порывами сильного ветра.

Кот осторожно обнюхал протянутую руку.

— Пойдешь ко мне? — попросил Рабастан, поёжившись, когда одна из теней коснулась его плеча. — Я тебя просто поглажу, — пообещал он.

Кот неторопливо подошел и сел рядом.

Одна из теней качнулась было к коту, но тот резким взмахом лапы отогнал ее прочь.

Рабастан же расценил этот жест как обращённый к нему и, грустно вздохнув, убрал руку.

— У меня ничего нет с собой, — сказал он чуть виновато. — Хочешь — я позову эльфа, и он что-нибудь тебе принесёт? Что едят коты? Мышек?

— Мя, — согласился кот.

— А ещё что ты ешь? — снова заулыбавшись, стал расспрашивать Рабастан. — Просто мясо ешь? Или курицу? — кот радостно замурлыкал. — Будешь? — он щёлкнул пальцами, и через секунду рядом с ними возник эльф. — Его надо покормить! — сказал Рабастан эльфу. — Мясом и курицей. И воды тоже надо, наверное... — эльф исчез, а Рабастан, потянувшись было к коту, вспомнил тот мах лапой и, вздохнув, убрал руку. — Тебя очень хочется потрогать, — сказал он расстроено. — Жалко, что ты не хочешь.

Одна из теней вновь дотянулась до его плеча, и Рабастан, вздрогнув, вздохнул судорожно и снова поёжился, а в его глазах мелькнула тень боли.

Кот зашипел — тени ему очень не нравились — и, мягко запрыгнув на колени человеку, вновь полоснул лапой с выпущенными когтями по мерзким призраками. Коты могут видеть то, чего не видят глупые двуногие, и способны отогнать таких вот навязчивых спутников. Которые, того и гляди, утащат человека с собой.

— Что там? — Рабастан, замерев на секунду, не выдержал и обернулся — но, конечно же, не увидел за собой ничего. — Ты пришёл? — спросил он, радостно улыбаясь и невесомо прикасаясь к кошачьей выгнутой спинке. — Ты пришёл ко мне на колени? Тебя можно погладить?

Тени заволновались и отодвинулись от него, заколыхавшись и разинув в возмущённом безмолвном крике свои голодные рты, а кот требовательно подтолкнул головой руку человека.

— Какой ты шёлковый, — прошептал Рабастан, мягко проводя рукой по его спине. — Как какой-то дикий зверёк...

Он склонился и зарылся лицом в мягкую шерсть, осторожно и нежно поглаживая кота под подбородком и за ухом.

Тени вдруг рванулись вперёд — и сразу несколько рук потянулись было к спине Рабастана, но замерли в паре дюймов, будто не решаясь её коснуться.

Кот продолжал мурлыкать, и тени разочарованно откачнулись назад. Громкое кошачье мурлыканье действовало на них, как первые лучи солнца на ночные страхи, заставляя отступить прочь.

— Ты такой живой, — прошептал Рабастан, прижимая его к себе. — И тёплый...

Раздался хлопок — Рабастан вздрогнул и, подняв голову, увидел эльфа, державшего в руках мисочки с мелко нарезанной курицей и говядиной — и с чистой водой.

— Господин желает ещё чего-нибудь? — спросил он.

— Смотри — вот твой завтрак! — сказал Рабастан, беря миски и аккуратно протягивая их зверю. — Можно тебя покормить? — попросил он. — С рук? — он опустил миску с водой на землю и, взяв несколько кусочков мяса и курицы, положил их себе на ладонь и протянул ту коту. — Ну, пожалуйста!

Кот осторожно слизнул кусочки с его ладони и спрыгнул с колен, подходя к миске с водой. Пил он жадно, и только напившись вволю, повернулся к еде.

Рабастан лёг на песок так, что его голова оказалась в паре футов от мисок, и с улыбкой очень внимательно за ним наблюдал. А когда кот наелся и сосредоточенно принялся умываться, сказал:

— Ты чей-то, наверное... это жалко. Я бы хотел, чтоб ты был моим.

— Мя, — ответил кот и снова посмотрел на него.

— Я тебя не понимаю, — грустно сказал Рабастан. — А ты? Ты понимаешь меня, да? — спросил он, придвигаясь к нему и осторожно гладя по голове. — Останься со мной? — попросил он. — Ты самый живой из всех, кого я знаю... даже больше некоторых людей, — добавил он и вздохнул.

Кот лизнул протянутую к нему руку и снова замурлыкал. Похоже, он нашел своего человека. И теперь не подпустит к нему никакие тени, сколько бы их там ни было.

— Пойдёшь со мной? — с замирающим от радости сердцем повторил Рабастан — и, встав на колени, поднял и прижал к себе своего кота.

А вечером, сидя на краю кровати, Рабастан с тоской смотрел в тёмное окно и, гладя лежащего у него на коленях зверя, всё оттягивал тот момент, когда погасит лампу и ляжет. Ему уже очень хотелось спать, но он так не любил это делать — ах, если бы он мог не видеть снов! Но они были — и от них было не сбежать.

Кот тронул мягкой лапкой его лицо и внимательно посмотрел в глаза.

— Мя, — негромко сказал он. — Мяу!

Тени, жавшиеся по углам комнаты, словно выцвели, но никуда не ушли, и кот снова замурлыкал, успокаивая своего человека и обещая, что отныне ни одна тень не протянет к нему руки и не потащит за собой в тот серый, мёртвый мир, откуда они пришли.

— Ты знаешь, что я боюсь их, да? — прошептал Рабастан, прижимая его к себе. — Я знаю же, что они здесь... они всегда здесь, — по его телу пробежала дрожь. — Но с тобой не так жутко... тебя они не тронут, не бойся...

Кот потерся щекой о его руку и замурлыкал громче. Тени ему были не страшны — скорее это им следовало бояться кота. Кошки издавна могли видеть оба мира — и мир живых, и мир мёртвых, и прогнать пришельцев из мёртвого мира обратно было коту вполне по силам. И он твердо решил остаться на страже возле своего человека.

Рабастан погасил лампу и лёг, привычно свернувшись клубком и натянув простыню на голову.

— Пойдёшь ко мне? — позвал он кота, протягивая к нему руку.

Тени, прятавшиеся в углах, дрогнули и начали медленно приближаться к кровати.

Кот по-хозяйски прошелся по постели, а затем свернулся в клубок на подушке рядом с головой человека, и тени опять откачнулись прочь.

Они так и не сумели подобраться этой ночью к кровати — лишь кружили вокруг, беззвучно что-то шепча и пытаясь то упросить, то напугать и прогнать кота. Но тот не двигался с места, лишь иногда, когда они подбирались слишком уж близко, начиная урчать — и эта ночь стала первой, когда Рабастан не просыпался, захлёбываясь от собственного крика и слёз.

А когда небо за окном стало светлеть, Рабастан проснулся. Какое-то время он лежал, слушая тихое урчание своего стража, а потом приподнялся на локте, посмотрел на него — и зарылся лицом в его шерсть.

— Спасибо, — прошептал он. — Я не заслужил, знаю. Но спасибо тебе.

Кот ободряюще мяукнул. Человек был живой и тёплый, тени мёртвые и холодные — неужели он должен был смотреть, как тени выпивают чужую жизнь, лишая её последних крупиц света и радости?

Тёплые человеческие руки подхватили кота и прижали к такому же тёплому телу — и он впервые в жизни услышал, как бьётся живое человеческое сердце.

Голодные тени по-прежнему жались по углам комнаты, но уже не решались приближаться к человеку и его добровольному стражу, стоящему на границе миров.