Звёздный Дозор (джен)

Столица Республики, Корусант, никогда не спала, в отличие от провинциального городка, из которого был родом молодой, подающий надежды программист «Уотто индастриз» Энакин Скайуокер.

Скайуокер приехал сюда почти десять лет назад: сначала поступил по гранту в Институт Математики и Информатики, затем удачно попал на практику в тогда ещё не крупную, но быстро развивающуюся компанию, где впоследствии и остался. Всё было хорошо, пока Энакин не влюбился. И, что ещё хуже, влюбился в женщину «не своего круга».

Падме Амидала Наберрие была сенатором от процветающей провинции Набу. Она была старше Скайуокера на добрых пять лет, но от этого менее красивой и во всех смыслах привлекательной женщиной не становилась. Это кружило Энакину голову.

Судьба свела их, программиста и сенатора, как ни странно, на гонках. Да-да, на нелегальных ночных гонках по Корусанту. Энакин с детства обожал возиться в гараже отца, давно бросившего их с матерью, и превращать разный хлам на колесах в просто потрясающий скоростной хлам на колесах. Именно это увлечение привело его сперва на гонки на карах по песчаным трассам Татуина, а затем и на Корусантский нелегальный дрифт.

Из Скайуокера вполне мог бы выйти превосходный пилот «Формулы Галактики», но попасть туда простому смертному, безотцовщине из бедной провинции Татуин, было практически нереально. И хотя любимым делом Энакина было как раз-таки доказательство обратного, существовала ещё одна веская причина, по которой он так и не пошёл в профессионалы. Мама. Мама считала гонки слишком опасным занятием и была, в общем-то, права, но жить без скорости Энакин не мог.

Поэтому… то, о чём мама не знала, расстроить её априори не могло. Скайуокер скрывал своё своеобразное хобби от всех, кто хоть как-то мог выйти на его мать или устроить ему проблемы с законом. В общем, от всех, кто знал его настоящее имя.

Гонщики собирались нечасто, где-то раза два в месяц, поэтому в компании обычно не возникало вопросов о том, почему Скайуокер периодически опаздывает, заявившись потом довольным и невыспавшимся. Ну молодой, ну личная жизнь у него кипит… Ну опаздывает раз в месяц немножко, зато своё дело знает, насчет низкой зарплаты не ноет. Золото, а не сотрудник!

Знали бы они, сколько в случае выигрыша срубает Энакин, не так бы удивлялись. Но они об этом не знали. Никто не знал, кем был тот таинственный гонщик, более известный как Дарт Вейдер, никогда не снимавший свой черный шлем и черный костюм.

Отчего Дарт? Оттого, что в детстве Скайуокер обожал играть в «дартс». В эту игру его научил играть отец… аккурат перед тем, как бросить их с мамой. Отсюда и вторая часть псевдонима. Странно, конечно, но Энакину это прозвище первым пришло на ум, и он решил не заморачиваться на сей счет.

Так Энакин Скайуокер, днем программист, а ночью — гонщик Дарт Вейдер, жил, пока не встретил её, невероятно прекрасную в гневе.

Оказалось, Джабба Хатт, промышлявший угоном, отработал тачку у одной богатенькой дамочки, однако дамочка оказалась далеко не робкого десятка, а потому вскорости заявилась на их нелегальные гонки в сопровождении телохранителя Панаки. К сожалению, Хатт ненавидел упускать добычу, а потому очарованному красотой незнакомки Энакину пришлось вмешаться.

Баш на баш или тачку на тачку. Победитель получает всё, а в случае Энакина ещё и благодарность дамы сердца. Впрочем, Скайуокер и сам не знал, что на него тогда нашло. Поставить своего верного СиТриПио, которого он едва ли не по винтику полжизни собирал, и ради чего? Ради люксовой тачки незнакомой дамочки из высшего общества? Той, которая его при обычных обстоятельствах и взглядом бы не удостоила? Видимо, он действительно тогда сошёл с ума. И продолжалось то помешательство ещё долго.

Вейдер выиграл ту гонку, и Энакин получил свою «королеву». Они были вместе три года, за которые любовь Энакина трансформировалась в болезненную привязанность, близкую к наваждению, а чувства Падме и вовсе угасли. Видимо, Амидала не выдержала постоянных завуалированных насмешек и легкого презрения коллег, либо просто устала делить мужа с бездушными железками. Спустя три года, едва сыскалась партия по ней — сенатор с богатого Альдераана, — Падме собрала вещи и ушла, оставив Энакина с пустым холодильником и разбитым сердцем.

Вряд ли Амидала ушла бы от Скайуокера, если бы знала, к чему это всё приведёт, но она не знала. Это незнание и стало отправной точкой нашей истории.

Обычно по дневному Корусанту Энакин ездил либо на метро, либо, если возникала такая необходимость, на своем «легальном» авто. Машина эта была конвейерной, но внутренности у нее Скайуокер практически полностью перелопатил. Так, просто на всякий случай. От нечего делать.

Хоть Энакин и не гонял на своем «дневном» авто, чисто теоретически оно могло потягаться в скорости и маневренности с его «СиТриПио». Ещё одной причиной, по которой Скайуокер так дорожил «Арту», было то, что его подарила Падме. От нее Энакину не так уж и много осталось.

Точнее, после ухода Амидалы у него внутри не осталось ровным счетом ничего. Словно что-то там перегорело, и жизнь оказалась пуста. Позже Энакин поймет: им двигала не любовь, а болезненная привязанность, жажда обладать, но пока…

Пока Скайуокер, доведенный до отчаянья своим положением, парковал «Арту» на стоянке многоквартирного дома где-то в трущобах Корусанта.

В народе этот дом давно окрестили «Чудильником». Не столько оттого, что там жили в основном одни лишь горемычные пьяницы да дешевые путаны, которые постоянно устраивали кавардак между собой, а оттого, что среди жильцов затесалась самая настоящая ведьма.

Подобных объявлений о «привороте-отвороте» от якобы потомственных ведьм да колдуний в десятом колене было полно на каждом углу, но «такая» ведьма была редкостью. Об этой ходили упорные слухи, что она «настоящая».

Как эти слухи дошли до Скайуокера, история умалчивает, но сейчас он, программист, гонщик и ярый скептик, всерьез решил обратиться к тёмной магии. Ради Падме. Чтобы вернуть её, он, как и прежде, был готов на всё.

Коротко, но емко обругав работников Горсвета, неправильно припарковавших свою колымагу, он зашел в дом. Уже в подъезде Скайуокер почувствовал, что прийти сюда было плохой идеей, но отступать было не в его правилах. Найдя нужную квартиру и поздоровавшись с хозяйкой, которая ну никак не производила впечатления могущественной ведьмы или колдуньи — скорее уж постаревшей путаны, — он переступил порог. А дальше начался форменный кошмар.

Вспоминать об этом впоследствии Энакин ненавидел. Потому как старая хрычовка, словно почувствовав, что он ей не верит, начала поразительно точно расписывать его проблему, хотя он и слова ещё не сказал.

Завороженный, Энакин слушал да изредка кивал, в уме прикидывая, в какую сумму ему обойдется вся эта хиромантия.

— Ну что, милок, приворожить жену к тебе я-то могу, но не удержишь её ты. Не удержишь. Ребенка чужого носит под сердцем она, тянуть он её будет к другому-разлучнику. — Ведьма покачала головой, хитро улыбаясь.

— Но как же так? Должен же быть способ! — в отчаянии стиснув кулаки, вскинулся Скайуокер. Эта новость стала для него ударом.

— Есть! Есть способ, милок! — «Бабка», радостно хлопнув в ладоши, закивала. — Только грех этот я на себя не возьму.

— Какой грех?

— А такой. Сейчас вот выпьешь снадобья, милок, я поколдую чуток, а после хлопну в ладоши! И она вернется, от того отвернется!

— А ребенок? — севшим голосом спросил Энакин.

— А будто и не было ребёнка. Так что, милок, берешь на себя грех-то? Мне чужого-то не надо, своих полно.

Энакин задумался. С одной стороны, он был противником абортов как таковых, но с другой… Ну не верил он до конца во всю эту хиромантию! А также и в то, что бабка каким-то образом узнала о беременности Падме. Не верил он в это. Но вдруг выгорит дело, и она вернется? Ради этого он был готов на всё.

— А, беру! — махнул он рукой.

И ведьма начала свои приготовления. Поставила перед ним старый надтреснутый стакан, куда щедро плеснула водки, затем добавила туда йоду и, зачем-то, его крови, после взболтала и заставила Энакина выпить.

Чувствуя себя полным идиотом, он выпил. А затем ведьма начала говорить на незнакомом наречье страшным, чужим голосом. У Скайуокера аж поджилки задрожали. Уже хотелось всё отменить, закричать громкое «нет!», но что-то его останавливало. Неведомая сила прижала его к стулу, заставив лишь наблюдать.

Мир вокруг посерел, ведьма уже приготовила ладони для финального хлопка, как вдруг Энакин краем глаза заметил метнувшиеся к ней из ниоткуда, постепенно обретающие очертания тени…

— Ночной Дозор! Всем выйти из сумрака! — услышал он перед тем, как грохнуться на пол.

Оказывается, в последний момент в комнату ворвались двое «работников Горсвета», постарше да помладше, а с ними молоденькая «сотрудница», которая в прыжке трансформировалась в зубастую тигрицу. Ведьма испугалась и завизжала как резанная, но её тут же скрутили.

— Итак, что мы имеем? — деловито произнес мужчина с длинными волосами — видимо, старший в группе. — Ведьма шестого уровня на протяжении десяти, а то и более лет вершила темное колдовство, не имея на то никакой лицензии, в результате чего поймана с поличным при попытке убийства невинного плода…

— Так как же иначе, Светлый? Кризис на дворе… Зарабатывала понемножку, особо зла никому не делала… Наоборот, даже помогала…

— А ребенок как же? — холодно поинтересовалась девушка-тигрица.

— Так не мой это грех, а его, — ткнула ведьма скрюченным пальцем в притихшего и ничего не понимающего Энакина.

— Вы кто такие? — всё же нашёл он в себе силы спросить.

— Он что, нас видит? — удивился мужчина с короткой рыжеватой бородкой.

Так с темного прошлого и началась история Великого Светлого Мага Энакина Скайуокера. Правда, он и сам об этом пока не знал.

* * *

Прошло двенадцать лет. Все эти годы Энакин Скайуокер работал в Ночном Дозоре Корусанта. Нельзя было сказать, будто то происшествие в доме у ведьмы полностью поменяло его жизнь. Он по-прежнему работал программистом, только в другой компании и на других условиях. Работы там было куда меньше, чем у Уотто, и перспектив тоже. Зарплата, правда, была повыше, да и был он теперь, ни много ни мало, начальником отдела. Начальником трёх размалеванных девиц, которые максимум на что были способны, так это оформить отчетность в виде таблиц.

В общем, жизнь Скайуокера мало изменилась, если не считать того, что он смирился с уходом Падме и стал Иным. Последнее, несомненно, способствовало первому, ведь в Дозоре ему хорошенько промыли мозги и разжевали всю глупость и опасность его поведения.

По иронии судьбы Энакин оказался Светлым Иным. Иным — значит, не таким, как все. Хотя он и раньше был не таким, как все, но теперь стал совсем того.

Иные — это уже не совсем люди. Точнее, зачастую совсем не люди. Иные — это и оборотни, и вампиры, и ведьмы, и маги. Причем наиболее человечными были последние. Хотя о какой человечности может идти речь, когда Иные маги обладали сверхчеловеческими способностями и, теоретически, могли жить вечно?

Всех Иных объединяло то, что они были способны входить в Сумрак, "многослойную изнанку реальности". Именно там находились оперативники Ночного Дозора, когда брали ту ведьму, и когда их увидел Скайуокер.

Тогда, как ему объяснили, он был неинициированным Иным, потенциально больше склонявшимся к Свету. Хотя насчет последнего Энакин сильно сомневался.

Дело в том, что, несмотря на существование Договора, между Темными и Светлыми Иными шла бесконечная борьба, пусть и ограниченная Договором. Ночной Дозор пристально следил за Тёмными, ожидая их ошибки, а Дневной Дозор не менее пристально следил за Светлыми. Главами Дозоров, Йодой и Палпатином, постоянно плелись интриги, где ключевыми фигурами становились, по обыкновению, Иные с высоким потенциалом, за которых и велась борьба. Кто раньше обнаружит, склонит на свою сторону и инициирует — тот получит преимущество. Так было всегда, за исключением тех случаев, когда потенциальный Иной уже имел ярко выраженный цвет.

Скайуокер к последним, очевидно, не относился, но потенциалом обладал недюжинным. Неудивительно, что обнаружившие Энакина первыми Светлые сделали всё, чтобы склонить его на свою сторону, несмотря на «темное прошлое». Некоторые, конечно, возражали против этого — например, правая рука Йоды, Винду. Но было ещё одно обстоятельство, которое решило всё — пророчество. То самое, которое раскопал Куай-Гон Джинн, руководивший группой оперативников, обнаруживших его. Куай-Гон был уверен, что именно Энакин — Избранный, а Йода уважал его мнение.

Поэтому теперь Скайуокер был Светлым Иным, которые, в отличие от Темных, могли развоплотиться из-за одних лишь угрызений совести. Энакина это категорически не устраивало, но кто ж его спрашивал…

Впрочем, в Ночной Дозор он пошёл с радостью, рассчитывая таким образом отделаться от мыслей о Падме. Последнее удалось, а вот жизнь его как была скучной, так и осталась. Разве что теперь она ещё и стала в перспективе невыносимо долгой, но это если не убьют, что в его случае маловероятно. Ведь он офисный работник. Как был программистом, так и остался. Только бутылку взглядом открывать научился, ну и ещё нескольким полезным штукам.

В перспективе Энакин должен был стать Высшим, но на такой работе процесс набирания силы мог бы затянуться на столетия. Однако Скайуокеру повезло настолько, насколько вообще могло повезти в его положении.

Упустить его из виду Йода не мог, потому и принял в Дозор, но также не мог он и позволить Энакину в полной мере развить свой потенциал. Слишком велика была Сила Скайуокера при его-то сомнительном прошлом и инициации, для которой его, как поговаривали, специально подкарауливали в хорошем расположении духа. Доверие Йоды нужно было заслужить, а сколько на это уйдет времени, никто не знал. Пока Энакин лишь завидовал оперативникам Ночного Дозора — так называемым джедаям. Но всё-таки ему повезло.

Куай-Гон решил, что Скайуокеру скоро представится шанс заслужить доверие, и ему следовало к этому подготовиться. Обучать Энакина лично Джинн не мог, так как был слишком занят, будучи одним из самых опытных и сильных джедаев, потому попросил заняться им Оби-Вана Кеноби, ещё одного старого «знакомца» Скайуокера.

Оби-Ван и сам был из недавно инициированных, однако джедаем был неплохим, хотя и не мог похвастать выдающимся потенциалом. Кеноби знал и умел многое, поэтому смог за двенадцать лет подтянуть Энакина до третьего уровня, хотя изначально его инициировали с пятым.

На фоне других Иных Кеноби со Скайуокером казались почти ровесниками. Йоде, как поговаривали, было больше тысячи лет, Палпатину — не меньше. Остальные Дозорные, те же Винду и Джинн, давно разменяли третью сотню. Неудивительно, что Энакин и Оби-Ван стали приятелями.

Была ещё, правда, самая юная, но талантливая джедайка Асока, которую Энакин ошибочно принял двенадцать лет назад за девушку, когда та была ещё совсем зеленой девчонкой. Сейчас она, конечно, подросла, но всё равно оставалась самой младшенькой в их Дозоре. Отчего-то Асока хвостиком бегала именно за Кеноби и Скайуокером. Так они втроем и проводили большую часть свободного времени: маг-перевертыш (Асока могла обращаться в тигрицу), маг-айтишник и просто маг Кеноби. Из них могла бы выйти неплохая оперативная группа… А может быть, ещё и выйдет.

* * *

— Эй, Скайуокер, тебя шеф вызывает! — Бойкий голос Ниночки, новенькой в отделе, застал врасплох Энакина, сосредоточенно раскладывавшего пасьянс за компьютером.

Как же долго он ждал этих слов… хотя мог ждать ещё дольше! Нисколько не сомневаясь, обрадованный Скайуокер вбежал в кабинет, едва не забыв постучаться. Сердце его яростно билось о ребра, окрыленное надеждой. Вряд ли Йода стал бы вызывать его просто так.

Шеф вообще никого не вызывал просто так. Вот только сам Энакин не был частым гостем в его светлом и уютном кабинете, обставленном под восточный стиль. Там в основном получали новые дела и распоряжения джедаи, он же им не являлся. Главы подразделений вызывались на ковер нечасто, и Скайуокера никогда ещё не вызывали к шефу так спешно, да ещё и одного. Поэтому Энакин предчувствовал, что в ближайшие сутки ему точно будет не до скуки.

— Борис Игнатьевич, здравствуйте, — с радостью поприветствовал он шефа не по его сумеречному имени «Йода», а по негласно принятому у них обращению.

Глава Ночного Дозора, пресветлый и мудрый Йода, повидавший за свою тысячу с хвостиком лет больше, чем Скайуокер мог себе вообразить, был маленьким, сухоньким старичком с лысиной на макушке и белыми, торчащими пушистыми прядками на висках. При ходьбе он часто опирался на простую, выполненную из натурального дерева палочку, однако Энакин знал, что та Йоде не нужна. Каждый, кто хоть раз видел Пресветлого в деле, понимал, насколько обманчив его вид.

Скайуокер, вопреки своим радостным предвкушениям, чувствовал себя неуютно. Мудрые, лучащиеся светом глаза Йоды, словно лучи рентгена пронизывали его насквозь. Рядом с ним Энакин невольно начинал чувствовать себя нашкодившим школьником в кабинете у директора. Впрочем, почти так оно и было. Кто его просил не только самому раскладывать пасьянс на рабочем месте, но и закачивать эти простые игры коллегам?! А что делать? Скука… Она заразна! Вот сделали бы его джедаем, так он и не маялся бы подобной дурью, а так… Тут уж, считай, сам Сумрак велел дурака валять.

— Эм-м, Скайуокер юный, не думал я, что скоро так шанс представится тебе, но воле Сумрака противиться не можем мы, — загадочно протянул Йода, в своей излюбленной манере выстраивая предложение. — Знак получил я. Дело это должен тебе поручить я. Кеноби в помощь получишь ты. Справишься — джедаем станешь.

— Что за дело, Борис Игнатьевич? — затаив дыхание, полюбопытствовал Энакин.

— Жену свою помнишь ты бывшую?

Ещё бы Скайуокер не помнил! Ещё бы не помнил ту, по чьей милости он здесь оказался. Ту, которая бросила его. Ту, что сейчас показывали едва ли не в каждом выпуске новостей. Да, супруга Верховного Канцлера Бейла Органы была едва ли не популярней самого Верховного Канцлера. Падме действительно выбрала выгодную партию.

— Да, учитель, помню, — глухо ответил Энакин. Инициировал его именно шеф, и потому номинально он был его учителем. Впрочем, добрая половина Дозора формально считалась учениками Йоды, поэтому «учитель» — ещё одно официальное обращение, применявшееся к Пресветлому.

— Пятнадцать минут назад получил я известие о её гибели. Автокатастрофа. Случайность или нет — задача твоя выяснить. Понял ты меня?

— Так точно, Борис Игнатьевич, так точно… — как во сне повторил Энакин, будучи не в силах поверить в услышанное.

Падме… Они не виделись больше, но он всегда, все одиннадцать лет знал, что она жива и счастлива с другим, ненавидел, хоть и понимал, что нельзя, и любил… хоть и тоже было нельзя. К счастью, любил уже не так сильно, чтобы натворить дел, но все-таки её смерть стала для него неприятной неожиданностью. Пожалуй, было в этом что-то символичное…

Грехи прошлого, из-за которых его не взяли в джедаи, он совершил ради неё, и в том, что шанс исправить положение ему дали, поручив расследовать её гибель, Энакин видел знак. Видел, очевидно, и Йода.

Скайуокер принялся за дело немедля. Кеноби был уже в курсе событий (и когда только успел?), поэтому долго объясняться не пришлось. К месту происшествия поехали на Арту, дабы не привлекать лишнего внимания.

Как и ожидалось, на месте аварии было не протолкнуться: уже ненужные скорые, пожарные, полиция, спецслужбы, наконец вездесущие папарацци и простые обыватели начисто парализовали движение. Арту напарникам пришлось бросить едва ли не в километре, а самим реквизировать чей-то байк.

Используя магию, они все-таки сумели попасть на место происшествия раньше, чем тело успели увезти туда, откуда его потом достать было бы проблематично. Ни о какой некромантии речи идти не могло, все-таки Кеноби и Скайуокер были Светлыми, просто им нужно было проверить тело на остаточные следы магического воздействия.

Едва оказавшись непосредственно там, где всё это случилось, Энакин почувствовал, как ему становится дурно. И дело было вовсе не в слабом, но оттого не менее отвратительном запахе горелого мяса.

Кажется, только сейчас он понял, что всё это правда.

Словно почувствовав его настроение, Оби-Ван сам проверил тело и даже машину на предмет зачарованных деталей. Всё было чисто.

— Энакин, как думаешь, что случилось? Ты же спец по технике! — кивнув на покореженный "Нубиан" премиум-класса, сказал он.

— Не знаю… — как-то слишком тихо для себя самого выдавил Скайуокер. — Машина слишком пострадала, чтобы выяснить причину нужно полное техническое обследование. Оборудование… впрочем, не нам этим заниматься. — Он кивнул на прибывшую группу экспертов, уже начавших эвакуировать "Нубиан". Он помнил эту машину. Они выбирали её вместе, и сам Энакин провёл не одни сутки под её капотом. Странно, что Падме до сих пор ездила на нём.

— Ты прав, здесь справятся и без нас. Пойдем, Энакин, шеф велел, если ничего не найдем, идти прямо к канцлеру. — Ободряюще хлопнув его по плечу, Кеноби направился к байку.

— Погоди, зачем к Органе? — Вот уж чего-чего, а видеть сейчас этого ублюдка Скайуокер не хотел.

— Как это — зачем? Ты что… А, хотя да, прости. Это же твое первое дело. Просто это обычная практика: когда джедаям поручают расследовать смерть влиятельных людей, мы обращаемся к их родственниками с вопросами, не замечали ли они чего-нибудь странного или необычного.

— Но ведь всё чисто!

— Прошло полчаса, Энакин! За это время злоумышленник вполне мог подтереть за собой все следы.

Видимо, наведаться к господину верховному канцлеру все-таки придется. Хотя Энакин скорее считал его Верховным Засранцем, ведь именно к этому типу Падме ушла от него.

Беседа с Органой ничего не дала, так же как и аккуратное прощупывание его магией и сканирование сквозь Сумрак. Свою чересчур популярную жену канцлер не убивал — это факт. Был шокирован её смертью — ещё один факт. Давно уже не любил, а терпел лишь ради репутации и дочери — третий факт.

Всё это только бесило Энакина и не давало никаких зацепок. Отчаявшись что-либо узнать, они с Кеноби уже решили было ретироваться прочь из Сената, где в потайном кабинете их спешно принял Органа, как вдруг Скайуокер что-то заметил. Что-то очень темное, страшное блеснуло невдалеке. Следом за ним это "что-то" почувствовал и Оби-Ван. Напарники пошли по следу и оказались в переполненном коридоре, где тут же заметили… девчонку в ослепительно белом платье, со смешными бубликами каштановых волос на голове. У девочки было бледное, почти в тон платью, лицо. Ее губы едва заметно подрагивали. Это было неудивительно, учитывая, что над ней зависла черная воронка в добрых пять метров.

— Твою мать… — озвучил их общие мысли Кеноби и потянулся к мобильнику, однако Скайуокер опередил его, решив все-таки сегодня вызвездиться и действовать на пролом. Он вложил практически всю силу, что у него была, без остатка, чтобы сбить воронку, но та лишь отлетела в сторону на десяток метров и вновь вернулась к жертве, увеличившись метра на три и продолжив своё жуткое вращение. У Энакина отпала челюсть.

— Идиот! Что ты наделал! Такую воронку непросто снять! Да я в жизни таких штук не видел… эк девчонку прокляли… Надо шефа, всех срочно поднимать! Твою мать… Если её прорвёт, то накроет полгорода! — едва не брызжа слюнями, орал Кеноби. Благо они были в Сумраке, и свидетелем столь некрасивой и несвойственной для обычно сдержанного джедая сцены был один лишь Энакин.

— Но как мы её потом найдем?! Она ж уходит!

— Это дочь Органы.

— Что? — тупо переспросил Скайуокер, невольно оборачиваясь вслед девочке. Черная воронка, казалось, ещё подросла.

— Что слышал, — грубо ответил Оби-Ван, который не мог дозвониться до шефа. — Здесь у нас целый заговор! Сначала погибает Амидала, теперь её дочь прокляли… Так и до канцлера доберутся.

— Её дочь… — повторил Энакин. — Тот самый ребенок, которого я… которого я… Твою ж мать! — в сердцах выругался Скайуокер. Кеноби сочувствующе на него посмотрел.

— Ну не убил же все-таки, — сказал Оби-Ван то, что, наверное, не следовало говорить джедаю. Тут наконец-то Йода взял трубку, а Энакин почувствовал, что в очередной раз накосячил.

* * *

Кто мог убить жену Верховного Канцлера и проклясть его дочь? Вопрос на миллион кредитов, занимавший в тот день умы не только сотрудников Ночного Дозора, но и Дневного, потому как ими просто не могло быть проигнорировано столь явное нарушение установившегося порядка вещей и, в частности, бросавшая на Темных зловещую тень воронка, что вот-вот грозила прорваться и смести половину города. На минуточку, самого большого города Республики, её сердца…

Уже в открытую разрабатывались планы эвакуации первых лиц и обоих Дозоров, параллельно с этим велась работа по поиску неизвестного Высшего Темного, наложившего проклятие. Попытаться снять злосчастную воронку невиданной мощи не отважился даже Йода. Дочь канцлера, Лею Органу, с огромными предосторожностями перевезли в загородную резиденцию канцлера. Дальше не рискнули — слишком нестабильной стала воронка, увеличивавшаяся буквально на глазах. Рядом на скорую руку оборудовали штаб Светлые, и пока кто-то из дозорных искал возможные пути решения, а кто-то занимался эвакуацией, Энакин Скайуокер был занят совершенно иным делом.

Скайуокер в гордом одиночестве патрулировал полупустые улицы ночного Корусанта. Словно предчувствуя нависшую над ними опасность, люди предпочитали остаться в этот день дома. Впрочем, если Иные ничего не придумают, это их не спасет.

Раньше он бы многое отдал за эту возможность, но сейчас… Сейчас от него просто отмахнулись, отправили на улицы, чтобы не мешался, пока другие занимаются делом. Делом, которое Энакин уже запорол.

Нет, конечно, воронку не удалось бы сбить и без его поспешного вмешательства, но своими действиями он сильно ускорил ее рост, украв у коллег самое дорогое в сложившейся ситуации — время.

Так Скайуокер, раздираемый сомнениями и отстраненно размышляющий, а не развоплотиться ли ему сейчас ко всем чертям, раз уж так накосячил, выезжал на своё первое дежурство.

Машину пришлось взять рабочую, однако это его не слишком расстроило. Кто же знал, что под оболочкой ржавых вёдер «Горсвета» скрываются настоящие звери!

Проехав добрых три квартала и убедившись, что все более или менее разумные Темные поджали хвосты и, словно крысы, давно рвали когти из города, Энакин решил, что довольно с него траурного молчания. Он потянулся к плееру, чтобы включить своё любимое случайное воспроизведение, как вдруг услышал другую музыку.

Это был Зов. Вампир, очевидно, решивший воспользоваться неразберихой, подманивал к себе неосторожную жертву. Первую ли за ночь?

Коротко выругавшись сквозь зубы, Скайуокер нажал на газ и, как в лучшие годы на гонках, помчался на Зов. Он должен был спасти жертву, даже если она всё равно через несколько часов погибнет от прорыва воронки. Джедай он или кто? И плевать, что на воронку он потратил едва ли не все силы.

И всё-таки не стоило идти с голыми руками на упыря, по всей видимости, очумевшего от выпитой крови. Вампиры ненавидят алкоголь, а значит, ему нужно было успеть заехать купить водки.

Зов меж тем приближался, стремительно уходило время, отведенное жертве, но и Энакин был быстр. Выжимая всё из служебного «ведра», он приехал вовремя...

...Как раз для того, чтобы увидеть, как очарованный Зовом подросток медленно, как во сне, сматывает шарф со своей шеи.

Ярость, недостойная джедая, волной захлестнула Скайуокера, увидевшего сквозь Сумрак двух кровососов, решивших вот так подло и просто поужинать подростком. А главное, без лицензии. В последнем Энакин почти не сомневался, но всё же не мешало проверить.

— Ночной Дозор! Всем выйти из Сумрака! — завопил он, выпрыгивая из машины и загораживая собой пришедшего в себя парнишку. Эх, знали бы они, сколько лет Энакин мечтал произнести эту фразу! Но нет, не так он представлял своё первое задание…

Сказать, что вампиры удивились, значит, ничего не сказать: кровососы были напуганы и растеряны, что лишний раз говорило в пользу их виновности. Однако их растерянность не продлилась долго. Они напали, едва только поняли, что Дозорный выжат, словно лимон, и у них есть шанс уйти безнаказанно и даже осушить при этом на десерт Светлого.

Энакин был к этому готов, поэтому первой прыгнувшая на него вампирша со звериным воплем отпрыгнула назад. Да, какому ж упырю понравится, если в него вот так подло, без всякой магии запустят бутылкой «Корусантской»?

Со вторым упырем Скайуокер церемониться и переводить продукт не стал. Вампир этот был когда-то законопослушным, не диким, и, в отличие от своей подружки, регистрационную печать имел. Это-то его и сгубило.

Поворошив для верности мыском ботинка покрытую пеплом одежду вампира, бесформенной кучей лежавшую на холодном снегу, Энакин обернулся назад. Эту схватку он выиграл, пацан был жив... но вряд ли надолго: вампирше, пока он занимался её дружком, удалось уйти.

Ведь она голодна. И всем известно, что вампиру приманить старую жертву проще, чем подцепить новую. Получается, что для пацана он купил лишь небольшую отсрочку на то время, пока она будет зализывать раны. Впрочем, это ненадолго, голод-то сильнее.

— Тебя как зовут? — после недолгого молчания задал Скайуокер вопрос — в сущности, безобидный, однако пацан в ответ дал деру от своего спасителя, только пятки и просверкали.

Скайуокеру ничего иного не оставалось, кроме как, почти уже беззлобно ругаясь, помчаться следом, даже не вспомнив про брошенное авто.

Догнать пацаненка оказалось не так просто. То ли этот мальчишка всерьез занимался легкой атлетикой (что, кстати, хорошо объяснило бы, какого черта тот был на улице, когда уже совсем стемнело — ведь многие спортивные секции заканчиваются довольно поздно), то ли сам Скайуокер стал тем ещё мешком на своей-то офисной работе.

— Стой! — предпринял он отчаянную попытку дозваться до разума перепуганного мальчишки. — Или ты хочешь стать ужином для той вампирши? Ты для неё сейчас как надкушенное яблоко, понял? — заметив, что паренек сбавил темп, Энакин продолжил: — Я могу всё объяснить!

Вот уж действительно, повезло, что на улице никого не было. А то подумали бы что-нибудь не то, начни он «объяснять», а у Энакина и так сейчас сил кот наплакал. Даже на то, чтобы успокоить пацана магией, и то не было.

— Почему я должен вам верить? Вы ведь тоже не человек! Вдруг и вы вампир, и просто… просто не поделили меня с этими? — Мальчишка всё же остановился и, с трудом переводя дыхание, насторожено посмотрел на него.

Не зная, что на это ответить, Энакин с некоторой растерянностью отметил, что глаза у пацаненка синие-синие, а из-под его нелепой вязанной шапки смешно выбиваются светлые вихры. Маленький и щуплый, он оказался куда сильнее и выносливее, чем ожидал Скайуокер. А ещё он был неинициированным Иным.

Причем какая у него была аура! Энакин таких сроду не видел, только в учебнике! Она была не Темной и не Светлой — абсолютно чистой. Такие только у маленьких детей бывают, а этот, несмотря на свой щуплый вид, уже подросток. А потенциал у него какой! Нет, такого упускать точно нельзя — придется использовать остатки сил…

— Тогда ты и сам не человек, — заставив пацана растерянно хлопнуть глазами, сказал Скайуокер и, слегка добавляя тому доверчивости, продолжил: — Я Энакин Скайуокер, работник Ночного Дозора, и я защищу тебя от вампирши. Далеко живешь? — Он протянул пацану руку.

— Я Люк, — после недолгой паузы ответил парнишка, приняв протянутую ладонь. — Живу недалеко. — Он кивнул в сторону стоявших неподалеку пятиэтажек и неожиданно прибавил: — Мы недавно переехали, а так я вообще с Татуина.

— Правда? Земляк, что ли? — совершенно искренне улыбнулся Энакин. — А там на какой улице жил?

Так неспешно и шёл их обычный для двух неожиданно встретившихся земляков разговор, пока они добирались к дому. Скайуокер спешно прикидывал про себя варианты того, что скажет родителям Люка, как тот, словно услышав его мысли, сказал:

— Тетя Беру сегодня на ночной смене, дома никого.

— А родители? — спросил Скайуокер и запоздало прикусил язык.

— Про отца я вообще ничего не слышал, а мать… Мать периодически объявляется. У неё здесь, на Корусанте, другая семья. — Люк с силой сжал кулаки. — Она пристроила меня в приемную семью на Татуине ещё в младенчестве, но, когда дядя Оуэн погиб на пожаре, велела, чтобы мы с тетей переехали поближе. Она здесь какая-то большая шишка.

Что-то при этих словах больно кольнуло Энакина. Он упускал что-то важное, но что? История мутная, никто не спорит, но…

Найти это «но» Скайуокеру так и не удалось. Проведя всего пару часов в квартире Люка, удивительно хорошей для этого района, он ответил на целую уйму вопросов насчет Иных и, в частности, вампиров, съел добрых три тарелки пельменей, которые так мастерски умел варить Люк, поиграл в гонки на приставке и, как ни странно, успел привязаться к мальчику.

И всё было хорошо: Энакин почти забыл и о воронке, и о вампирше, когда у него зазвонил телефон. Даже ещё не ответив на звонок, он знал, что это Йода. Шеф, очевидно, нашел время прочитать его сообщение об обнаруженном необычном Ином и диких вампирах.

— Скайуокер. — Шеф на этот раз обошёлся без приветствий и даже почти без своей любимой инверсии. Видимо, от волнения отключилась. — Ты нам нужен здесь.

— Что? — не веря, переспросил Энакин. До встречи с Люком он был бы этому рад, очень рад, но сейчас… — Я не могу, Борис Игнатьевич, у меня тут ребенок и вампирша. Вы вообще читали моё сообщение?

— Сменят тебя джедаи Кеноби и Тано. Им-то доверяешь ты? — Видимо, режим «инверсия» у Йоды снова включился.

— Да, но я никуда не уеду, пока они не окажутся здесь. У меня и машины нет, — твердо ответил Скайуокер, вспомнив, как бросил казенную машину.

— Нет! Не уезжай! Она же сожрёт меня! — тут же заголосил Люк.

— Джедаи Кеноби и Тано — классные. Они мои друзья и приглядят за тобой ещё лучше моего. Они опытные оперативники. — Энакин ободряющее улыбнулся ему. — Да и ты же сам слышал, что я никуда не уеду, пока не сдам тебя с рук на руки.

Люка это, очевидно, успокоило, но у самого Энакина душа была не на месте. Он не понимал, почему его, практически лишенного сил, вызывали в оперативный штаб. Почему отсылали таких оперативников, как Оби-Ван и Асока?

Не добавили ему оптимизма и сами друзья. Необычайно хмурая Асока обошлась без традиционного приветствия «Скайрокер, привед!»; серьезный Оби-Ван ободряюще хлопнул его по плечу и поделился своим: «У меня плохое предчувствие».

* * *

Когда Энакин подъехал к загородной резиденции канцлера, воронка уже высилась над крышей здания. Положение было безвыходным. Очевидно, Ночному Дозору не удалось найти виновника, а это значит, что половина жителей Корусанта обречены. Или нет?..

Скайуокер резко ударил по тормозам, отчего те жалобно заскрипели. Один выход всё-таки был. Пусть и недостойный высокой морали Светлых, но всё же… это был выход, хоть и ужасный. Спасение для всех и смерть для дочери канцлера. Дочери Падме… Того самого ребенка, которого он уже однажды приговорил. Теперь понятно, зачем его вызвали!

Сжав кулаки в бессильной злобе, Энакин трижды проклял их всех: придумавшего этот план Йоду, знавшего всё, но не сказавшего ему Оби-Вана, неизвестного Тёмного и самого себя. Не будь он Светлым, над головами вышеупомянутых личностей уже покачивались бы воронки проклятья.

Они решили, что, приговорив однажды, он сможет сделать это ещё раз. Недаром, совершенно случайно взломав однажды базу данных с досье на работников Ночного Дозора, к которой у него не было допуска, Энакин наткнулся на ужасные строчки из собственной характеристики: «Способен на убийство».

Прошлое неумолимым рикошетом возвращалось к нему. Йода уже всё решил и не передумает. Энакину придется сделать это. Убить дочь Падме, единственное, что от неё осталось, чтобы спасти других. Двенадцать лет назад ему помешали вовремя появившиеся Дозорные, теперь они попросят его закончить начатое.

«Какая ирония! — горько усмехнулся Скайуокер и медленно поехал к дому. — От судьбы не уйдешь, но можно попробовать увернуться».

Энакин не знал, что нельзя разговаривать с жертвой, что так исполнить предначертанное будет ещё тяжелей, но и не поговорить с ней он не мог. Он должен был использовать свой последний шанс выяснить, кто стоит за всем этим.

В оперативном штабе его встретили зловещим, непривычным молчанием, а провожали такими взглядами, будто он уходил на смертный бой, из которого рисковал не вернуться.

— Сам знаешь ты, что делать должен. Будь осторожней ты, в любую минуту может свершиться прорыв. Затягивали мы, как могли, но иного выхода не нашли. Линии вероятности сходятся в одну — снять воронку можешь только ты, но как… Туман застилает взор мой, — со вздохом признался удрученный Йода, выглядевший сейчас куда более маленьким и стареньким, чем обычно.

— Я могу с ней поговорить?

— Можешь, но едва почувствуешь, что грядет прорыв, свершить предначертанное должен ты, иначе опоздать и всё потерять рискуешь. Куай-Гон будет на линии с тобой. Сообщать об изменениях. — Шеф посмотрел на ранее незамеченного Скайуокером Джинна. Тот кивнул ему, при этом лицо у него было серьезным. Видно было, что затея эта ему не по душе, но деваться некуда. Энакин и сам чувствовал, что мышеловка захлопнулась.

Доверху накачанный позаимствованной у Йоды силой, Скайуокер чувствовал себя преотвратно. Ведь он знал, для чего её дали ему .

Канцлера, не посвящая, впрочем, в подробности, уже тихонечко эвакуировали. Дом был пуст. Органа после небольшого внушения распустил всю прислугу по домам.

Чувствуя себя идиотом, Энакин позвонил раз, потом ещё, пока не раздались торопливо приближающиеся шаги. Резко усилилось чувство опасности.

— Добрый вечер, — сказал Скайуокер, хотя был уже не вечер и тем более не добрый. — Я из службы безопасности. — Он показал заранее заготовленное фальшивое удостоверение. — Коммандер Скайуокер.

— Скайуокер? — приподняла брови Органа. Вид у неё был не очень, но для носителя рекордно большой воронки за последние сто лет — вполне себе ничего. Неестественно бледная, но не зарёванная, усталая, но не сломленная, она держала себя так, словно была принцессой. Такой вот у него теперь призрак прошлого во плоти.

Глядя на неё, Энакин почувствовал невольное уважение. Она ему нравилась. Наверное, оттого, что была так похожа на Падме и нисколечко — на Органу. Однако почему она так удивилась, услышав его фамилию? Как будто уже слышала о нём. Вряд ли Падме ей рассказывала, хотя… всё может быть. Энакин решил этим не заморачиваться — сейчас не время.

— Проходите. — Слегка поколебавшись, Органа пустила его во внутрь. Даже никакого внушения не потребовалось.

— Энакин! — тут же раздался в динамике взволнованный голос доселе молчавшего Джинна. — Черт возьми, я не знаю, что ты там делаешь, но продолжай! Воронка просела! На три метра! Винду там час бился, а она только увеличивалась, а ты сразу же…

Так значит, он что-то сделал правильно? Но что? Он ведь просто представился своим настоящим именем, и только…

Торопливо проходя внутрь, Энакин лихорадочно пытался сообразить: «Что продолжать? Как себя дальше вести? И как, Сумрак вас всех возьми, её зовут? Почему ему не дали даже досье?»

— Я Лея, — словно прочтя его мысли, ответила она. — Пойдемте в гостиную.

В молчании Энакин последовал за ней, пока не оказался внутри маленькой, уютной и такой знакомой гостиной.

— Мама сама обставляла её. — Спокойный голос Леи заставил его вздрогнуть. Каким-то непостижимым образом этой девочке удавалось угадывать ход его мыслей. — Чай или кофе?

— Кофе, — поспешно кивнул Скайуокер, присаживаясь на высокое кресло и с трудом подавляя желание нервно поерзать на нём.

Давление рядом с носителем воронки было максимальным, почти осязаемым. Удивительно, как Лея сама ещё ухитрялась держаться и так спокойно разливать кофе по чашкам, словно у неё ничего не случилось.

Энакину невольно вспомнилась героиня книжки, избранные отрывки из которой недавно декламировала увлеченная чтением Асока. Маленькая принцесса, которую звали то ли Сара Крю, толи Кру… Не суть важно, но Лея сейчас напоминала именно её.

— Вы знали мою мать? — прямо спросила Органа, наполняя вторую чашку.

— Да, — честно сказал Энакин, неотрывно глядя, как льётся мимо чашки кофе. Она всё знала… И что теперь делать?

— Я сегодня такая неловкая… Ужасно неудачный день. Я сегодня прямо как магнит для неприятностей… только вот страдают от этого другие. Хорошо хоть, что отца срочно вызвали. — Лея печально улыбнулась. — Держите ваш кофе. Сахару не рискну положить, уж извините. Вы, кажется, были программистом? Переквалифицировались в силовики?

— Эм, да, — почти не соврал Скайуокер, принимая кофе, оказавшийся ужасно горячим. — Спасибо.

— Энакин, воронка уменьшилась ещё на полметра. Винду вот-вот проспорит мне свой фиолетовый фонарик! — Комментарий Куй-Гона заставил его слегка улыбнуться.

— Значит, вы тоже пришли спросить меня, не видела ли я чего-то подозрительного, не замечала ли чего-то странного?

— Эм-м, — замялся Скайуокер. Вообще-то, именно об этом он и хотел сейчас спросить, вот только пришёл сюда совсем за другим.

— Так вот, мой ответ не изменился, и вам вовсе не обязательно было приходить сюда ночью. Но я вас не гоню, — поспешно прибавила она, взглянув на сделавшееся непроницаемым лицо Энакина. — По правде говоря, мне сейчас так жутко, что я уже жалею, что позволила всех распустить. Побудьте со мной немного, пожалуйста. — Последнюю фразу Лея произнесла так, что Энакин невольно вспомнил, что перед ним одиннадцатилетняя девочка, которой сейчас очень страшно и больно. И которую он должен убить…

— Хорошо, — кивнул он, не зная, что сказать. В горле его засел огромный ком. Энакин чувствовал, что должен что-то спросить, но…

— Расследование ведь не продвинулось, верно?

— А почему вы так уверены?

— С чего вы взяли, что я уверена?

— Мне кажется, вы знаете, что убило вашу мать, но молчите. Почему?

Чашка в руке у Органы лопнула, как, впрочем, едва не лопнули и барабанные перепонки Скайуокера.

— Энакин, что ты творишь?! Воронка скакнула! Черт возьми, делай дело, пока не поздно!!!

— Да… — тихо сказала она, глядя на то, как медленно стекает кровь по её ладони, капая прямо на стол, где уже была лужица разлитого кофе и лежали осколки битого фамильного сервиза. — Это я её убила.

— Что? — переспросил Энакин, в ужасе глядя на то, как глаза Леи медленно наполняются слезами.

— Это я… Я виновата… Мы… мы поругались… Сильно… Была причина… Она уехала сразу после этого, не дождавшись шофёра, который был на перерыве, и даже не пристегнувшись. Она была не в себе… Совершенно не в себе… — Эти слова нелегко давались Лее, всё её тело дрожало от едва сдерживаемых рыданий.

— Это… это случайность. Просто так совпало, — сам не веря в свои слова, прошептал Энакин, придвигаясь поближе и аккуратно беря её окровавленную ладонь.

— Нет, не случайность! — воскликнула Лея, и слёзы ручьями брызнули из её глаз, однако руку она не отдернула. Энакин принялся вынимать застрявшие в ранке осколки.

— Я не знаю, что у вас там творится, но, черт возьми, эта дрянь опять стабилизировалась и больше не растёт! Винду там орёт, чтоб ты кончал быстрее, но ты не слушай его, он тот ещё мудак временами… — вновь подал голос Джинн.

— Спасибо, — между тем тихо сказала Лея, когда Энакин закончил бинтовать. Магия магией, но оперативникам полагалось носить с собой и карманную аптечку. — Я узнала кое-что, что она от меня скрывала… Ото всех скрывала… И вышла из себя… Это я виновата…

— Что узнала? — мягко спросил Энакин. Почему-то ему казалось, что разгадка совсем близко.

— Всю жизнь… Всю жизнь она мне лгала! — голос Леи дрожал. — И отец мне не отец, и брат... у меня, оказывается, всё это время был брат! Брат-близнец! Которого она отдала в приемную семью сразу же после нашего рождения, потому что тот был слишком похож на своего настоящего отца! Она лгала мне, от… отцу, всем! — Тут глаза Леи яростно блеснули. — А всё оттого, что мать, видите ли, мечтала о грандиозной карьере, а с тем программистом ее построить было затруднительно! И тогда… тогда она нашла себе другого, влиятельного и богатого, вот только не знала, что уже беременна! А ты… — она посмотрела на Энакина тяжелым взглядом. — Где был ты? Она тебя искала сначала…

— Скайуокер, завязывай! Она опять вот-вот рванёт! — надрывался в наушнике Куай-Гон, но Энакин словно оцепенел.

— Человеку верь наполовину, Светлому — на треть, а Тёмному не верь совсем… — тихо пробормотал он, глядя расфокусированным взглядом перед собой. Ведьма его надула. Лея — его ребёнок. И Люк… Люк, по всей видимости, тоже. Скайуокер горько рассмеялся, отчего Лея недоуменно подняла бровь, а Джинн и вовсе переполошился, решив, что тот сошёл с ума.

Но Энакин не сошёл с ума! Напротив, он, наконец, всё понял. Эти ублюдки хотели, чтобы он убил собственную дочь? А черта с два им! Он всё понял… Люк — Иной, и он его сын, Лея — его дочь и тоже Иная... Так бывает, редко, но бывает! Избранный он или кто? Потому никто её не проклинал, она сама постаралась… Вот силища-то какая!

— Мастер Джинн, — обратился он к своему «диспетчеру». — Пробейте по базе результаты техэкспертизы, они должны уже были придти. Это очень важно.

— На кой черт они тебе? — проворчал Куай-Гон, но все-таки результаты сообщил, а также прибавил, что механик признался дозорным в том, что его подкупили.

Следующие десять минут Энакин терпеливо втолковывал Лее, что она не виновата, что просто так оно получилось, что всё совпало, и что никакой пристёгнутый ремень и аккуратное вождение не спасло бы её мать с неисправными-то тормозными колодками. Всё это время Куай-Гон терпеливо докладывал о постепенном уменьшении воронки, однако голос у него при этом был какой-то странный… словно что-то случилось, но он не желал говорить, что именно. Это тревожило Энакина.

— Эм, Энакин, — осторожно начал Куай-Гон, когда воронка достигла всего лишь семи метров. — Мы тут дальше сами справимся, ты поезжай обратно к мальчику.

— Что случилось?! — бешено взревел Энакин, из-за чего начавшая было успокаиваться Лея вздрогнула.

— Там, в общем, Оби-Ван и Асока облажались, — неохотно признался Джиин. — Вампирша схватила Люка и требует тебя для переговоров. Срочно.

— Твою мать! — Энакин сорвался с табуретки. — Лея, я… Там, в общем, мне нужно срочно бежать. Но я вернусь! Обязательно вернусь! — прокричал он в дверях.

А у самого в мыслях было только одно: «Только бы успеть, только бы не опоздать…»

* * *

Но он опоздал. Случилось что-то ужасное, непоправимое… Он понял это, едва вихрем забрался по лестнице на крышу, отмахнувшись от виноватых Кеноби с Тано.

На крыше было холодно, и не только от пронизывающего насквозь ветра, но и от сгустившейся над ней Тьмы.

Там, помимо стоявшей на краю и ехидно ухмылявшейся своей жуткой пастью вампирши, его поджидали ещё двое Тёмных. Сам Палпатин и, что удивительно, жавшийся к нему Люк.

Люк, его сын, имевший ауру свежеинициированного Тёмного. Всё было кончено. Обретя дочь, он навсегда потерял сына, сына которого успел полюбить. И Завулон — таково было сумеречное имя Палпатина, — здесь для того, чтобы как следует позлорадствовать, поглумиться над ним. Глава Тёмных любил, безумно любил эти наполненные пафосом и торжеством Тёмных сцены…

— Завулон, какого черта ты здесь делаешь? Мальчик не принадлежал тебе! Он был под защитой Ночного Дозора, и ты не имел никакого права его обращать! — Энакин был зол, безумно зол, и в этот момент ему было плевать, что он, вообще-то, Светлый, и ему по религии не положено так злиться.

— Вообще-то, имел. Мальчик, как ты помнишь, был ничей, а твои бестолковые друзья сами его упустили. Ты должен быть благодарен мне, Скайуокер, что я спас твоего сына от голодной вампирши.

— Сына? — изумленно переспросил Люк, посмотрев на Энакина своими широкими синими глазенками так, что тот поперхнулся воздухом.

— Я… я… Я не знал, — только и смог выдавить он, будучи не в силах смотреть на Люка и злорадствующего Палпатина.

— Да ты впрямь отец года, Скайуокер! — криво усмехнулся своими ровными золотыми зубами Завулон. — Хотя, если ты отец года, то я тогда дед года! Смотри: сам ты Светлый, твой сын — Тёмный, а у меня, подумать только, единственный внук — Иной, и тот, стыд моей седой головушке, — шавка Йоды! Ну ничего, Скайуокер, из твоего сына выйдет толк, а с тобой пусть Йода мучается. Счастливо оставаться! — Эффектно взмахнув полами своей черной мантии, Палпатин вместе с пораженным Люком растаяли прямо в январском воздухе.

— Проклятый позер! — только и смог вымолвить пораженный Энакин, за сегодняшнюю ночь обретший больше родственников, чем за всю свою жизнь до этого.

— Стой, тварь! — вывел его из ступора голос подоспевшего Оби-Вана. Вампирша, брошенная Завулоном на произвол судьбы, попыталась сбежать, однако не тут-то было: на ходу перекинувшаяся в тигрицу Асока уже прижала её к земле, то есть к крыше.

Кипящий от праведного гнева Энакин медленно направился к ней и, безусловно, сейчас сделал бы то, о чем впоследствии ему пришлось бы пожалеть, но его остановил оживший мобильный.

— Энакин! — тут же узнал он радостный голос Куай-Гона. — Мы сняли воронку! Правда, пришлось инициировать девочку, немного рановато, но…

— Она тоже Тёмная? — У Скайуокера упало сердце.

— Удивительно, но нет! Кстати, шеф просил передать, что ты теперь настоящий джедай, и… — радостно отозвался Джинн. Он говорил что-то ещё, но Энакин его уже не слушал. Он, отключив телефон, грустно улыбался в пустоту.

В этот день он всё же приобрёл больше, чем потерял. Да и какая-никакая, но надежда всё же оставалась. Недаром он оцифровывал битых пять лет весь гигантский архив Дозора: там ему попалось упоминание о любопытном и загадочном артефакте — Меле Судьбы, которым могла воспользоваться только Великая Светлая. Она у них уже была, осталось найти мелок и подправить Люку судьбу… Но это уже совсем другая история.