Крошки тыквенного пирога (гет)

Персонажи:

Гарри Поттер/Гермиона Грейнджер

Рон Уизли

Гарри, Рон и Гермиона не проводили каникулы в Норе, как обычно. Они встретились первого сентября на платформе девять и три четверти.

От автора.

Конечно же, в основу этого драббла легла сцена из 2-го фильма про Гарри Поттера, где Гермиона обняла Гарри, а Рона — не стала (как бы «из-за смущения», в гудшиповском толковании; но мы-то знаем правду).

Автор предполагает, что события фанфика происходят в начале шестого курса.

Предупреждение — Рон Уизли туповат.

Встреча после каникул

Встреча трёх друзей — Гарри, Рона и Гермионы — после каникул была вполне обычной. С другой стороны, чем-то она отличалась от других подобных встреч. Ведь в эти летние каникулы они так и не собрались в Норе, как они делали раньше. Поэтому их встреча первого сентября на перроне была первой после двух месяцев разлуки.

Гермиона немного схитрила. Завидев Гарри, она, на правах «лучшей подруги» Героя магической Британии, радостно повисла на его шее. «Как же он вырос за лето!» — невольно подумала она, понимая, что теперь он выше неё. Она прижалась к Гарри, наслаждаясь его близостью, его тёплыми крепкими объятьями, которые показались ей немного выходящими за рамки «дружеских». Чуть-чуть.

Гарри ласково прижал её к себе, чуть крепче, чем это было нужно для того, чтобы поприветствовать подругу после летней разлуки. И чуть дольше. Он с сожалением отпустил её от себя, вдохнув напоследок аромат её волос. Она взглянула в его зеленые глаза и увидела в них радость встречи, теплоту и нежность.

Гермиона повернулась к своему второму другу и невольно вздрогнула. Чуть приоткрыв рот, Рон Уизли выжидательно смотрел на Гермиону жадно-похотливым взглядом. Его руки были немного разведены в стороны, он явно был не против так же «пощупать» свою подругу, как только что посчастливилось сделать Гарри Поттеру. Гермиона скованно улыбнулась ему и сказала:

— Привет, Рон! Рада тебя видеть, — радости в её словах было немного, хотя она по нему действительно немного соскучилась. Чуть-чуть.

Рон разочарованно вздохнул. Буркнув «Привет!», он взглянул на свои руки, которым так и не улыбнулось счастье, взялся ими за свои вещи и зашел в вагон поезда. Дожидаться своих друзей он не стал.

* * *

Гарри потянулся за чемоданом Гермионы одновременно с ней. Их руки непроизвольно столкнулись. Гарри отпрянул и смутился, отчего его лицо покраснело, выпрямился и сказал:

— Прости... Я хотел взять твой чемодан.

Гермиона попыталась изобразить возмущение, но у неё получилось не очень хорошо. И не очень искренне.

— Я и сама могу... — однако внимание и забота Гарри были ей настолько приятны, что она быстро передумала и согласилась. — Ну, если тебе не трудно...

Она взяла свой, не такой уж тяжелый, чемодан и передала Гарри. Их руки снова соприкоснулись, но это теперь вызвало лишь улыбки на их лицах.

Гарри с Гермионой по молчаливому согласию не стали утруждаться поисками своего друга и остановились в первом же пустом купе. Гермиона села у окна, а Гарри сел рядом с ней. Набравшись смелости, он глубоко вздохнул и решительно взял Гермиону за руку. Поняв, что она не торопится отнимать у него свою руку, он стал расспрашивать подругу, как она провела лето. Гермиона сначала отвечала немногословно, её щеки горели от смущения, а тепло от руки Гарри, легко обхватывающей её руку, заставляло мысли путаться и сбиваться. Но потом она расслабилась и стала весело рассказывать Гарри о поездке во Францию, о домашних заданиях, о зоопарке недалеко от дома...

А Гарри чувствовал себя, как в первый раз на метле — дух захватывает, и при этом страшно и здорово. Взяв за руку Гермиону, он отчаянно надеялся, что она не заберет назад свою маленькую ладошку как можно дольше. Он говорил с ней, спрашивал её о лете, об учёбе, вставлял свои комментарии, шутил. Время шло, мимо окна проносились леса и поля, а Гермиона так и не забирала свою руку, отчего Гарри чувствовал себя окрылённым.

* * *

Когда они выходили с Хогвартского экспресса на перрон в Хогсмиде, их руки были свободны, потому что багаж в школу доставляли эльфы. Сойдя с поезда, Гарри галантно подал Гермионе руку и помог ей спуститься на платформу, но потом сразу выпустил её руку. Они пошли вместе к каретам.

Гермиона очень быстро почувствовала, что её руке чего-то не хватает. Поэтому спустя минуту ладошка Гермионы робко коснулась ладони Гарри, как будто спрашивая разрешения остаться. Гарри радостно сжал её руку и улыбнулся. Его сердце забилось быстрее от волнения, когда он увидел ответную улыбку подруги.

Как раз в этот момент Рон шёл сзади них. Он раздумывал, догнать ли ему своих друзей, которых он так демонстративно не стал разыскивать в поезде. Однако, увидев их сцепленные руки, он только фыркнул и обогнал своих друзей, не говоря ни слова. Громко окликнув близняшек Патил и Лаванду Браун, которые шли впереди, Рон стал беззаботно болтать и шутить с ними. Гарри беспокойно взглянул на Гермиону, но получил в ответ лишь недоумённо поднятые брови, которые как будто говорили: «Чего ты беспокоишься? Всё в порядке!»

Гарри присмотрелся. Рону действительно было весело в компании этих девчонок. А Лаванда то и дело бросала на Рона заинтересованные взгляды и старалась невзначай коснуться его. Гарри хмыкнул и чуть крепче сжал руку Гермионы.

С тех пор Гарри и Гермиона стали часто ходить, держась за руки. И это было только началом.

Персонажи:

Гарри Поттер/Гермиона Грейнджер

Пивз

Ещё один вариант, как Гарри пригласил Гермиону на бал.

От автора.

Да, железные тазики, конечно же, взяты из аниме «Фаза Луны». Но там они не вразумляющие, а обычные. Правда, герои аниме их совсем не замечают, потому что это визуализация психологических эффектов.

По сути, весь этот миник — обычное графоманство на тему «Гарри должен был пригласить Гермиону».

Вразумляющий тазик

Когда Гарри Поттер вышел из класса Трансфигурации после разговора с профессором МакГонагалл, он беспомощно остановился посреди коридора и глубоко задумался.

В голове у него было только одно. «Как мне пригласить девушку на бал?» — думал он, повторяя эту мысль снова и снова.

Тут на него сверху свалился железный тазик. Таз ударил его по голове — не очень сильно, но всё-таки ощутимо — и Гарри Поттер свалился на пол без сознания. Но откуда взялся этот таз?

Конечно, это был Пивз. Вредный полтергейст где-то раздобыл средних размеров тазик, такой, какой можно использовать где-нибудь в душе или общественной бане — не в парилке, конечно, а там, где попрохладнее. И скинул его точно на голову Гарри Поттеру. Как раз в тот момент, когда он стоял и размышлял, как ему пригласить девушку на бал.

Хорошо, что в коридоре, недалеко от места, где Гарри потерял сознание, была Гермиона. Это, в общем-то, неудивительно, потому что девушка ждала, когда её друг выйдет из класса. Когда Гарри упал, она быстро позвала профессора МакГонагалл, и они доставили его в больничное крыло. Железный тазик, который валялся недалеко от тела Гарри, никто так и не подобрал, хотя потом тазика на месте не оказалось. Наверно, его забрал Пивз, чтобы снова скинуть его на голову какому-нибудь несчастному студенту.

Гермиона сидела рядом с кроватью Гарри в больничном крыле, пока он не пришёл в себя. Она беспокоилась за своего друга, щёки у неё были красные, а глаза блестели от волнения. Почему-то это придавало ей какое-то особое очарование.

Вы, наверно, помните, какая у Гарри была последняя мысль. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Гарри, открыв глаза и увидев свою очаровательно волнующуюся подругу, произнёс:

— Гермиона, пойдём со мной на бал!

Выпалив эту фразу, он остановился. Потом удивился. Потом немного испугался — он понял, что не планировал этого. Вслед за этим пришла мысль, что если Гермиона согласится, то проблема с балом решится сама собой. Затем Гарри обрадовался, что ему удалось пригласить её, не запинаясь на каждом слоге.

После этого Гарри вдруг осознал, что пригласить Гермиону ему удалось по одной простой причине. Ведь Гермиона — девушка! «Девушка?» — Гарри стал рассматривать её внимательнее, обращая внимание на тонкие черты её лица, на удивительную густоту её каштановых волос — все те детали, которые он уже три года подряд воспринимал как нечто само собой разумеющееся. Ему в голову пришла неожиданная (для него) мысль, что Гермиона довольно симпатичная.

Гермиона тоже была удивлена. Она с минуту рассматривала лицо Гарри Поттера, наблюдая за эмоциями, сменявшимися на его лице. Затем спросила:

— Ты серьёзно, Гарри? Может, ты ещё не отошёл от удара по голове? Это я, Гермиона, — решила она представиться на всякий случай.

Гарри смущённо прочистил горло.

— Э-э, да... Гермиона, я серьёзно. Давай пойдём на бал вместе! Ты ведь не против?

Он ещё хотел прибавить, что это решит кучу проблем, что ему хотелось пригласить Чжоу, но он не знает, получится ли у него, но тут у него заболела шишка на голове. Та самая, которая надулась после удара тазика. Гарри поморщился и промолчал.

Гермиона улыбнулась, стараясь не показывать свои передние зубы, которые у неё были чуть больше, чем нужно. И сказала:

— Хорошо, Гарри. Давай пойдём на бал вместе.

Её глаза смотрели на него с такой тёплой и спокойной радостью, что Гарри тоже стало хорошо и тепло на душе, и ему пришла в голову мысль: «Может быть, и хорошо, что я не сказал ей насчёт Чжоу. Вдруг она бы расстроилась? Девчонки ведь такие странные...» — и после этого боль в шишке немного стихла.

А Гермиона думала, что ей нужно что-нибудь сделать с передними зубами. Если впереди бал, значит, нужно будет подобрать красивое платье... Гермиона решила, что она в ближайшее время подойдёт к мадам Помфри и попросит исправить ей зубы.

* * *

Всё-таки удар тазиком по голове привёл обычный сумбур мыслей в голове у Гарри Поттера в какое-то подобие порядка.

Гарри додумался, что перед балом хорошо бы поучиться танцевать. Ведь он танцевать не умел, совсем не умел. Вот он и попросил Гермиону потренироваться с ним. Гермиона с большим удовольствием согласилась, потому что учиться танцам — всё равно учиться. И неважно, что она испытывала при этом ни с чем не сравнимое удовольствие. И то, что у неё появлялись какие-то новые ощущения, когда Гарри клал свою руку ей на талию, а другой рукой держал её руку высоко в воздухе, не превращало учёбу в... что-то другое. Гермиона была в этом твёрдо убеждена. Это же учёба!

Гарри, конечно, пару раз наступил ей на ноги, но она почти на него не рассердилась. Почему-то ей не хотелось его сильно ругать.

* * *

Бал был прекрасен. Но особенно прекрасной была Гермиона — Гарри был твёрдо в этом убеждён. Когда он увидел Гермиону в бальном платье, увидел её причёску, в которую каким-то волшебным (не иначе!) образом сложились все её фантастические лохмы, он почувствовал себя так, словно его стукнул по голове железный тазик.

Гарри осторожно дотронулся до головы в том месте, где недавно была шишка. Когда Гермиона приблизилась к нему, Гарри немного покраснел от волнения и выдавил:

— Э-э... Гермиона, твоё платье... И вообще... Ну, как ты выглядишь, — он нервно вздохнул. — Ты очень красивая сегодня. Не сегодня, а вообще... Но сегодня особенно...

Он покраснел ещё больше, но Гермионе понравились его неуклюжие комплименты.

* * *

Насчёт тазиков (пока наши герои танцуют на балу). Прошу вас, не следуйте примеру Пивза и не сбрасывайте ни на кого железные тазики. Это очень опасно и может привести к серьёзной травме головы! В Хогвартсе есть больничное крыло, где мадам Помфри всегда поможет пострадавшему студенту. В конце концов, тазик упал на голову самому Гарри Поттеру! А вы можете себе представить, чтобы великий Гарри Поттер умер от удара тазиком по голове?

Кроме того, в некоторых изданиях «Истории Хогвартса» упоминается, что в некоторых столетиях в этой магической школе существовала традиция «вразумляющих тазиков». Наверно, Пивз захотел её возродить. То есть тазик был не простой, а волшебный.

В древности хогвартские полтергейсты сбрасывали тазики на головы студентам со средними умственными способностями. Почему средними? Потому что дураку тазик не поможет. А умному такая помощь не нужна (ну, вы поняли — ни Рону, ни Гермионе такая опасность не грозит). Вот средний — да, его можно подтолкнуть, чтобы он стал умнее.

* * *

А Гарри повёл Гермиону в сад. Совсем устали от танцев, наверно.

Персонажи:

Рон Уизли

Гарри Поттер/Гермиона Грейнджер

Рон ищет себе партнёршу для бала. Неожиданно до него доходит, что можно пригласить Гермиону. Но, кажется, кто-то его уже обогнал...

От автора.

Да, много фанфиков написано про приглашение на бал. И это понятно — ведь это один из самых лакомых кусочков (или «крошек») для фикрайтера. Так что — знакомьтесь! Ещё один вариант. Теперь с точки зрения Рона.

Автор предполагает, что этот текст не связан с предыдущим фанфиком в сборнике («Вразумляющий тазик»). Хотя фантазию читателей ограничить в принципе невозможно, и они могут представить себе что угодно.

Предупреждение — Рон туповат. Возможно, для вас это не новость.

Рон Уизли и поиск партнёрши для бала

Рон никак не мог найти девушку, которая пойдёт с ним на бал. Нет, он не был трусом, потому что к девушкам он подходил спокойно. Он подошёл с приглашением к какой-то пятикурснице, которую едва знал, но получил отказ вместе с презрительной усмешкой. Потом он наткнулся в коридорах на странную беловолосую девочку с Рейвенкло, с которой вообще не был знаком, и предложил ей пойти на бал. Девочка смерила его долгим внимательным взглядом и сказала: «У тебя много мозгошмыгов», после чего ушла. Рон рассудил, что это тоже был отказ.

После этого Рон попробовал пригласить Флёр Делакур. Как он потом говорил, он просто поддался её проклятому вейловскому очарованию. Флёр, не говоря ни слова, посмотрела на него презрительным взглядом, как будто он какое-то насекомое. Рон благоразумно решил, что это тоже отказ.

После нескольких неудач, в некоем «приступе отчаяния», Рону пришла в голову мысль, что Гермиона — девушка, значит, её можно пригласить. Что он и сделал, увидев её в гостиной.

— Гермиона! — обратился к ней Рон. — А ты могла бы пойти со мной на бал? Ты же тоже классная девчонка!

Гермиона сухо улыбнулась. Слово «тоже» не ускользнуло от её внимания.

— Спасибо, Рон, за похвалу. Но я уже иду с другим, — просто ответила она. — С тобой, Рон, я пойти не могу, извини.

Рона такой ответ не удовлетворил.

— Да ладно, Гермиона! Наверняка ты просто ждала, когда я тебя приглашу. И все знают, что Невиллу ты отказала. Конечно, кто же захочет пойти с Невиллом?

Рон оглянулся вокруг в поисках поддержки. Все недоуменно промолчали, потому что знали, что Невилл уже нашел себе пару, а Гермиону даже не думал приглашать.

— Рон, с чего ты взял, что Невилл меня приглашал? И с чего ты взял, что я просто жду твоего приглашения? — щеки Гермионы немного порозовели от возмущения. — Ты три года не замечал, что дружишь с «девчонкой»! А теперь я тебе понадобилась как партнерша для бала — а ты не подумал, что другие могли заметить раньше, что я — «девчонка»?

Рон почесал затылок. Похоже, Гермиона не шутила.

— А что, тебя уже кто-то пригласил? — с недоверием спросил он. В его голове никак не умещалось, что на эту боброзубую заучку кто-то мог обратить внимание.

— Представь себе, да! — с негодованием ответила Гермиона.

— А кто он такой, этот твой новый дружок? — спросил опять Рон.

Гермиона внезапно смутилась и отвела глаза.

— Пока что это... секрет. Я потом расскажу. Или сам узнаешь...

— Ну, ничего себе! — возмутился Рон. — Гарри, а ты что молчишь? Тебе не интересно разве, кто её пригласил?

Гарри внезапно смутился и отвел глаза.

— Я... мне интересно... — Гарри поднял глаза на Гермиону, — мне интересно, что Гермиона оденет на бал.

Девушки в гостиной, прислушивающиеся к внезапной перепалке между друзьями, тихонько вздохнули. Они хотели бы, чтобы парням были интересны их наряды, но обычно сильный пол этими мелочами не интересовался.

Гермиона посмотрела сияющими глазами на Гарри.

— Надеюсь, тебе понравится, — сказала она со смущенной улыбкой.

— Эй, эй, Гарри, Гермиона, что за атмосфера! — Симус решил поучаствовать в разговоре. — Вообще, Гарри, теперь ты колись, нашел себе партнершу?

— Да, нашел, — просто сказал Гарри.

Теперь была очередь Рона таращить на него глаза.

— Гарри, а почему ты не сказал? Она красивая? О, я помню, ты же хотел пригласить Чжоу с Рейвенкло, да? Она согласилась?

Гарри смутился, а Гермиона напряглась. Гарри опасливо глянул в её сторону и быстро ответил:

— Я передумал. Я решил пригласить девушку, которая красивее и умнее Чжоу.

Рон рассмеялся.

— Красивее и умнее, чем Чжоу? — спросил он, отсмеявшись. — Она же рейвенкловка, да ещё и красотка! Кого ты решил закадрить? Неужели Флёр?

Гермиона кинула на Рона недовольный взгляд. Взгляд, который достался Гарри, был куда более благосклонным. А Рон продолжил, не замечая этого:

— И что, тебя уже отшили?

— Нет, она согласилась. И я просто на седьмом небе от счастья, — честно ответил Гарри.

Рон хмыкнул, повернулся и пошел наверх. Ему надоело играть в загадки. Его друзья уже нашли себе партнеров и почему-то не хотят говорить, кто они. Лучше он сыграет партию в шахматы или почитает про квиддич. А кого пригласить, он подумает завтра.

Персонажи:

Гарри Поттер/Гермиона Грейнджер.

Лето перед пятым курсом. Письма со значками старост. Обида Гарри. Эта обида — предательство. Такое же, как предательство Рона на четвёртом курсе. Такое предательство может отравить дружбу. Такое предательство может задушить любовь...

Опомнись, Поттер, не предавай подругу! Вспомни, что Гермиона поцеловала тебя в щёку перед летом! Обидишь её — второго поцелуя не получишь...

От автора.

31 августа 1995 года, конец лета перед пятым годом обучения в Хогвартсе. На тему событий 9-й главы 5-й книги канона.

Не предавай подругу, Поттер!

Суета вокруг назначения Рона и Гермионы старостами Гриффиндора закончилась так же внезапно, как и началась. Молли Уизли ушла за покупками, остальные разошлись по дому, и в комнате не осталось никого, кроме Гарри.

Почти никого.

Гарри повернулся спиной к двери и подошёл к своему чемодану, чтобы положить в него стопку чистых мантий. Он упорно пытался игнорировать стоящую у входа Гермиону — обида на неё и Рона клокотала у него в груди, и ему хотелось бросить подруге какое-нибудь обидное слово, выместить на ней досаду из-за того, что его почему-то не сделали старостой. Несмотря на все его заслуги!

Он почти решил, что сейчас иронично «поздравит» свою подругу с назначением — «от всего сердца», так сказать, чтобы она сполна почувствовала, насколько он зол и обижен.

Он медленно повернулся и посмотрел на Гермиону, которая стояла у двери, нервно переминаясь с ноги на ногу. Когда он увидел её растерянное лицо, его запал угас, и злые слова так и не сорвались с его языка.

«Так, стоп! — вдруг подумал он. — Что за ерунда лезет мне в голову? Зачем мне обижаться на неё? И как будет выглядеть моя обида?!»

— Гарри?.. — робко спросила Гермиона. Ей явно хотелось сказать ему ещё что-то, но она молчала, боясь вызвать его гнев.

«Я сейчас делаю то же самое, что сделал Рон на четвёртом курсе!» — с ужасом осознал Гарри. Он был готов отвернуться от лучшей подруги, потому что её выбрали старостой — как тогда, после выбора чемпионов, когда Рон фактически предал его.

Он сделал несколько шагов по направлению к ней. Наверно, выражение его лица изменилось, потому что лицо Гермионы осветила радостная улыбка, и она крепко стиснула его в своих объятьях. Гарри обнял её в ответ.

— Ты не обиделась на меня? — спросил Гарри.

— Нет! Конечно, нет! — горячо заверила его Гермиона.

— Ну... я же повёл себя как дурак. Вот только что.

— Я сама... Гарри, я думала, что тебя назначат старостой! Я так хотела, чтобы это был ты, правда! И потом очень испугалась, что ты обидишься на меня! — и она ещё крепче сжала руки.

Они уже некоторое время стояли посреди комнаты, обнимая друг друга и не говоря при этом ни слова. Из-за этих затянувшихся объятий Гарри почувствовал смущение. Он хотел было отстраниться от подруги, когда вдруг ощутил её дыхание на своей щеке. Он удивлённо замер, а буквально через секунду её сухие, чуть шершавые губы коснулись его щеки. После этого Гермиона сразу убрала руки и отвернулась от него.

— Извини, Гарри... Всё лето хотела это повторить, — пробормотала она еле слышно. В голове Гарри немедленно вспомнился день их возвращения из Хогвартса в Лондон, когда Гермиона поцеловала его в щёку прямо на перроне.

Его подруга нетвёрдым шагом направилась к двери, когда Гарри, неожиданно для самого себя, окликнул её.

— Подожди, я... — и замолчал, не зная, что сказать дальше.

Она остановилась у двери и вопросительно посмотрела на него. Повинуясь неожиданному порыву, Гарри шагнул вперёд и неловко клюнул Гермиону в щёку.

— Я... я всё лето хотел так сделать, — проговорил он себе под нос.

«Что это? Что всё это значит? И что будет дальше? Мы же сейчас обменялись поцелуями, да? Она поцеловала меня, второй раз, кстати, а я поцеловал её, хотя только в щёчку! — заметались мысли в его голове. — Может, теперь мне надо что-то ей сказать? Или лучше ничего не говорить?»

Гермиона медленно улыбнулась, отчего поток сумбурных мыслей в голове Гарри немного ослаб, и он начал успокаиваться.

В этот момент за дверью послышался топот, дверь распахнулась, и в комнату ввалился возбуждённый Рон. Его взгляд беспомощно заметался между Гарри и Гермионой.

— Э-э... Гарри? Гермиона? Я успел попросить маму купить мне новую модель «Чистомёта», — произнёс он, закрывая дверь. Он настороженно уставился на Гарри, на лице которого расцветала тёплая, радостная улыбка. Улыбка человека, которого обрадовали хорошей новостью или подарили долгожданный подарок — это не очень хорошо сочеталось с назначением Рона старостой и той обидой, которую Рон однозначно видел на лице Гарри до того, как он вышел из комнаты.

— Гарри, ты точно не обижаешься? Ты знаешь, я думал, что это ты будешь старостой, правда! — стал оправдываться Рон. Гарри перебил его:

— Рон, всё в порядке, я точно не обижаюсь, — он бросил короткий взгляд на Гермиону, на лице которой была точно такая же тёплая улыбка.

— А-а, — протянул Рон, — ну ладно, я это, в общем, хотел это сказать. Я пока пойду на кухню.

Когда за Роном закрылась дверь, Гермиона смущённо взглянула на Гарри и сказала:

— Я, наверно, тоже пойду? Надо собираться... — в её голосе звучал вопрос, как будто она спрашивала у Гарри разрешения.

Гарри, не менее смущённый, чем она, ответил после небольшой паузы:

— А, конечно, давай.

Гермиона вышла, прикрыв за собой дверь, и Гарри присел на свою кровать. От глупой обиды ничего не осталось, и он уже не помнил о том, что несколько минут назад его наполняли гнев и досада из-за несправедливого, как он думал, выбора старост. Теперь это его просто не интересовало. В его груди что-то сладко ныло, пока он сидел и вспоминал, как они с Гермионой обменялись поцелуями. Сердце взволнованно стучало, в голове была странная, но приятная пустота. Ему доставляла удовольствие мысль, что их отношения с Гермионой наверняка как-то изменятся после этого лета, хотя несколько месяцев назад Гарри, возможно, испугался бы любых перемен.

Он надеялся, что в Хогвартсе они с Гермионой обязательно разберутся, что им делать дальше и во что превратится их дружба. И Гарри был уверен, что эти изменения им понравятся.

Персонажи:

Гарри Поттер/Гермиона Грейнджер

Джинни Уизли

Гермиона с возмущением рассказывает своему другу, что её только что пригласил на бал Виктор Крам. Гарри пытается объяснить ей, почему он это сделал, и попутно их посещают некоторые интересные мысли...

От автора.

События происходят в декабре 1994 года. Перед Святочным балом четвёртого года обучения Гарри и Гермионы в Хогвартсе.

Как поймать свой снитч

Сидеть на земле было холодно. И эта проклятая ветка всё время колола её в мягкое место, как будто знала, что Джинни сейчас не может шевелиться. Пошевелись она — и они сразу услышат хруст, и тогда... Она даже не пыталась представить себе тот стыд, который она испытает, если Гарри обнаружит, что она шпионит за ним и Гермионой.

— Нет, Гарри, я вообще не понимаю, как ему пришло в голову меня приглашать! — говорила в это время своему другу Гермиона, и её каштановая грива покачивалась в такт гневным движениям её головы. — Я что, выразила хоть словом или взглядом, что он мне нравится?

Гарри ухмылялся. По крайней мере, Джинни так и видела эту хулиганскую ухмылку на его лице. Она чуть-чуть сдвинулась вбок и смогла увидеть их лица. Точно, как она и думала, он ухмылялся.

— Гермиона, наверно, ему нравятся читающие девушки...

— Ну а мне не нравятся всякие там квиддичисты! Ой... — Гермиона очень натурально ойкнула и схватила Гарри за рукав. — Гарри, это не про тебя! Слышишь?

Гарри похлопал её по руке в успокаивающем жесте.

— Я понял, Гермиона. И мы с тобой подружились ещё до квиддича.

Она с облегчением вздохнула, поняв, что Гарри не принял это на свой счёт, и продолжила свой гневный монолог:

— Ну вот, Гарри, так он подошёл ко мне такой гордый, прямо в библиотеке. Я сидела, читала ту книгу, которую ты видел, помнишь? «Трансфигурация для продвинутого курса ПАУК», — Гарри на этих словах задумчиво сморгнул и понимающе выгнул брови, — так он ко мне подходит и говорит, с жутким акцентом: «Гермиво-онна, я хотеть вас на бал, со мной». И стоит, гордый-гордый, и ждёт моего положительного ответа!

Джинни замерла. Ей тоже захотелось услышать про положительный ответ Гермионы. Тогда одной проблемой станет меньше.

— Ну и? — спросил Гарри. Судя по его напряжённому голосу, ему тоже было интересно узнать ответ. «Неужели он ревнует её?» — с ужасом подумала Джинни. Она отогнала эту мысль подальше, вспомнив, что всегда говорит об их отношениях Рон: «Они же просто друзья, Джинни, чего ты дёргаешься?»

— И я сказала, что мне это не интересно! — закончила Гермиона. — А что, ты хотел, чтобы я пошла с этим спортсменом?

— Нет-нет-нет! — замотал головой Гарри, как будто пытался отогнать неприятный образ. «Да-да-да, я хотела!» — с горечью подумала Джинни. Как жаль, что она не могла ответить Краму вместо неё!

Губы Гермионы тронула слабая улыбка, когда она услышала его слова.

— Гарри, почему он вообще ко мне подошёл? У него вокруг множество поклонниц, которые ему в рот смотрят, — она, наконец, отпустила руку Гарри, и они начали медленно двигаться по тропинке к перелеску, проходя как раз мимо дерева, за которым пряталась Джинни. — Когда он вывалил на меня это своё приглашение, на меня изо всех углов библиотеки уставились их злые глаза! На секунду мне даже захотелось согласиться, просто им назло!

Гарри нахмурился.

— Ну, ты ведь не согласилась?

— Гарри, чем ты слушаешь?! — вскинулась его подруга. — Я уже сказала, что отказалась!

— Я просто уточнил... Извини, — поспешно сказал Гарри.

Гермиона тряхнула головой. Она всё ещё была рассерженной.

— Так вот, Гарри, почему? Зачем ему я? — снова задала она вопрос. Она явно рассчитывала, что Гарри раскроет ей тайны мужской психологии.

— Ну, может, потому что он ловец?

Гермиона удивлённо взглянула на своего друга.

— Ты о чём, Гарри?

— Он привык ловить снитчи. А снитчи от него улетают, — стал развивать свою мысль Гарри. — Может, он увидел в тебе улетающий снитч? И решил поймать тебя...

Гермиона захохотала. Гарри улыбнулся, довольный, что смог развеселить её.

— Гарри, ну ты даёшь? Увидеть во мне снитч! — она вдруг посерьёзнела. — Ну, а ты? Ты ведь тоже ловец.

Гарри, воодушевлённый успехом своей шутки, с улыбкой продолжил:

— А у меня со снитчами сложные отношения! Я ловлю снитчи ртом!

Он не лукавил. Он действительно поймал свой первый снитч ртом, это было на его первой в жизни игре, на первом курсе. Тогда Гриффиндор играл против Слизерина.

Гермиона, услышав его фразу, совсем согнулась от хохота, опираясь на руку Гарри.

— Гарри-и, ты... ты правда ловишь снитчи ртом!

Отсмеявшись, она выпрямилась и внезапно замерла, увидев упомянутый рот гриффиндорского ловца совсем близко от своего лица. Гарри стоял, не двигаясь, и улыбка медленно сползала с его лица. Заметив её взгляд, он покраснел и отвернулся. Гермиона тихо вздохнула и попыталась взять себя в руки. Сердце почему-то не хотело успокаиваться, и Гермиона сомневалась, что это бешеное сердцебиение вызвано смехом.

Джинни за деревом, заметив, как друзья замерли в нескольких дюймах друг от друга, закусила от досады рукав мантии. Ей смертельно захотелось выскочить из-за дерева и хорошенько отпинать эту зарвавшуюся магглокровку.

— Гарри, а кроме шуток, зачем я ему? — тихо спросила Гермиона, пытаясь вернуть разговор в прежнее русло.

Гарри осторожно взглянул на подругу, сглотнул и ответил:

— Он знаменитость. Может, ему надоели тупые фанатки...

— Зачем сразу называть их тупыми, Гарри? — поморщилась Гермиона.

— Потому что им ничего не надо, кроме моей... извини, кроме славы Крама.

Гермиона внимательно взглянула на своего друга. Он явно примерял ситуацию с Крамом на себя. Её это позабавило.

— Тебя же не преследуют всякие «тупые», как ты говоришь, фанатки?

Гарри смутился.

— Что, преследуют? Почему ты не рассказывал? — оживилась Гермиона.

— Я... мне было неудобно. Просто меня пару раз пригласили на бал, какие-то незнакомые девчонки. Они были такие... такие нетерпеливые и сияющие. Смотрели на меня с какой-то жадностью и... обожанием, что ли.

— Ну и? — повторила Гермиона недавние слова Гарри.

— И я отказался! Я не хочу идти на бал с такими!

Гарри замолчал, как будто собираясь с мыслями. Джинни, замершая за деревом, с ужасом видела, что некая ненавистная ей идея вот-вот проклюнется в его голове. Он вот-вот додумается, что может пригласить Гермиону!

Наконец, Гарри продолжил:

— Гермиона, мне не нужна фанатка. Я хочу пойти на бал с той, кто... ну, кто меня знает по-настоящему...

Джинни высунулась из-за дерева на полкорпуса, пытаясь расслышать их голоса, но они уже ушли довольно далеко, а Джинни боялась красться за ними по прямой тропинке, на которой они легко могли увидеть её, если обернутся. Она вздохнула и села на землю, не обращая внимания на колкие ветки. Кажется, она и так слышала на сегодня достаточно неприятного. И не только слышала, но и видела. Её не покидало ощущение, что после злополучного разговора о снитчах Гарри всё время поглядывал на губы Гермионы, как будто хотел вернуться к теме «ловли снитчей ртом».

* * *

— Гермиона, ты ведь знаешь, я ловлю снитчи ртом!

Гермиона смеялась, опираясь на руки Гарри.

— Точно! Гарри, ты же ловишь снитчи ртом! — она кокетливо взглянула ему в глаза. — Покажи, как ты ловишь снитчи ртом! — прибавила она.

Гермиона скользнула в кольцо рук Гарри и прильнула к его груди, потянулась к его лицу и поцеловала его. Они оба засмеялись и хором проговорили:

— Поймал!

* * *

Джинни проснулась в холодном поту. Сон, в котором сбывались её страхи, казалось, выпил из неё все силы, и она едва смогла сесть в кровати. Сон был настолько ярким и реальным, что ей пришла в голову мысль, будто она каким-то образом подсмотрела чужие воспоминания. Джинни опустила голову на колени. «Я хочу это забыть, — несмело шепнула она в темноту, — я хочу это забыть, слышите?» — напряжённо пожелала она.

Наутро Джинни совершенно забыла о своём сне, и в её памяти не осталось ни одного воспоминания из этого кошмара, однако настроение у неё было прескверное.

В Большом зале завтрак был в самом разгаре, когда Джинни наконец спустилась туда. За столом Гриффиндора ребята оживлённо обсуждали недавно прошедший матч между двумя британскими командами — Холихедскими гарпиями и Паддлмир Юнайтед. Рон, как заметила Джинни, мрачно сидел в стороне и просто слушал, потому что его любимые Пушки Педдл вылетели из турнира на круг раньше.

Джинни села среди ребят и активно подключилась к обсуждению. Сам матч она не видела, но Холихедские гарпии были её кумирами.

Разговор пока что касался счёта и игры охотников и вратарей. И тут один из гриффиндорцев сказал:

— И тут ловец Паддлмир Юнайтед поймал снитч!

Так уж случилось, что в этот момент Джинни смотрела прямо на Гарри, который сидел и с интересом слушал рассказ об игре. На слове «снитч» он отчётливо дёрнулся и густо покраснел. Потом Гарри вскинул глаза и панически окинул взглядом стол. Гермионы на завтраке не было.

Джинни почувствовала себя усталой. Усталой от своей одержимости Гарри Поттером, усталой от своих безответных чувств. Она поднялась из-за стола, так и не притронувшись к еде, и направилась в башню.

В гостиной она увидела Гермиону, читавшую огромную книгу, которая едва помещалась на её коленях. Джинни усмехнулась и окликнула её:

— Гермиона! Ты чего не была на завтраке?

Гермиона подняла глаза и ответила:

— Я не голодна. И я не успеваю дочитать книгу.

Джинни насмешливо вскинула руки.

— Ну кто бы сомневался! А знаешь, там ребята обсуждают последний матч между Гарпиями и Паддлмир Юнайтед.

— А, ясно, — проговорила Гермиона невнятно. Она уже погрузилась в чтение.

— А знаешь, кто поймал снитч? — громко спросила Джинни над её ухом.

Гермиона подкинулась, её рука непроизвольно взлетела вверх и коснулась губ. По её щекам распространилась неровная краснота. Джинни почувствовала тяжесть в груди.

— Джинни, что ты сейчас сказала? Ты сказала, кто поймал... — переспросила Гермиона, глядя на неё испуганными глазами, из которых ещё не ушло смущение.

— Ничего особенного, — криво улыбнувшись, сказала Джинни и быстро ушла наверх, в свою комнату.

«Гарри поймал свой снитч», — подумала она.

Поймать и удержать

Просидев всё утро над книгой, Гермиона успела здорово проголодаться. Огромный том отдавил ей все колени, поэтому ей пришлось неловко сползти на пол и прыгать по гостиной, морщась от боли, чтобы разогнать кровь в онемевших ногах.

Близилось время обеда, но Гарри так и не появился в башне. Гермиона начала волноваться.

«Где же он ходит?» — подумала она, и тут же её лицо вспыхнуло от смущения, когда она вспомнила вчерашнюю прогулку с Гарри, а заодно и странный вопрос Джинни, который заставил её подкинуться от испуга.

Ведь никто в Хогвартсе не должен был узнать о том, чем закончилась их вчерашняя прогулка с Гарри. Или кто-то узнал? Почему Джинни спросила её насчёт снитча? Неужели она что-то подозревает?

«Не может быть!» — пыталась заверить себя Гермиона. Она ощущала неловкость и смущение при мысли о том, что кто-то узнает о них с Гарри.

Онемение в ногах более-менее прошло, и Гермиона, подхватив книги, отнесла их наверх и только потом направилась к выходу из гриффиндорской башни.

Она шла по коридорам и лестницам, постоянно оглядываясь в поисках Гарри. И всё-таки крепкая рука, затащившая её за локоть в нишу, стала для Гермионы полной неожиданностью. Сердце у неё забилось быстрее от испуга, поэтому она, увидев хозяина руки, сразу же начала отчитывать его.

— Гарри, что ты творишь?! — зашипела Гермиона, растирая локоть. — Синяки мне оставишь!

Гарри смущённо взъерошил себе волосы.

— Извини, Гермиона. Я случайно. Я просто хотел с тобой поговорить, и...

— И где ты был всё утро? — перебила его Гермиона. — Я уже начала волноваться! Ты всё утро не появлялся в башне.

— Утром ребята говорили про квиддич, — стал оправдываться Гарри, — а потом всем захотелось поиграть. Меня уговорили.

«Ага, он в квиддич, значит, играл», — подумала Гермиона ехидно. Ей захотелось подразнить его. Зря она, что ли, нервничала утром из-за странных вопросов Джинни?

— Ну и как прошло? — спросила она. — Снитч поймал? — и с удовольствием наблюдала, как на его лице появляется румянец.

Гарри опустил глаза в пол и пробормотал:

— Я сегодня охотником был...

Она улыбнулась.

— Ладно, говори, зачем ты меня сюда затащил, Гарри? — спросила она. Желудок у неё забурчал, напоминая об обеде. Гарри смущённо помолчал некоторое время, прежде чем продолжить:

— Я вчера так... увлёкся, что забыл спросить тебя кое о чём. Честно говоря, вопрос важный, но вчера было так...

Он остановился, и в памяти Гермионы встали события вчерашнего дня, когда на прогулке они говорили про болгарского чемпиона Виктора Крама, шутили насчёт ловли снитчей и обсуждали, с кем лучше идти на бал. Гермиона даже начала надеяться на то, что Гарри прямо во время прогулки возьмёт и пригласит её.

А вместо этого он вдруг поцеловал её. Это было уже у границы леса, когда они собирались поворачивать назад, чтобы идти в замок, на ужин. По правде говоря, в тот момент из головы Гермионы тут же вылетели все мысли, разговоры и вопросы, которые она хотела обсудить со своим другом.

Или теперь уже больше, чем «другом»?

Гермиона почувствовала, что у неё горят щёки, и приложила обе ладони к ним, безуспешно пытаясь скрыть смущение. С трудом преодолев иррациональное желание обвить шею Гарри руками и поцеловать его, чтобы проверить, не приснилась ли ей вчерашняя прогулка, она спросила:

— Что за вопрос, Гарри?

Он потёр лоб и начал:

— На самом деле это даже два вопроса. Я... — Гарри замолчал, судорожно вздохнув. — Гермиона, я...

Помедлив несколько секунд, он решительно подался вперёд и впился в губы Гермионы поцелуем, чем немало удивил её. Она только что раздумывала, не сделать ли ей то же самое, а Гарри вдруг завладел инициативой. Гермиона чуть отпрянула от неожиданности, но тут волна радостного удовольствия накрыла её, и она схватила его голову руками, отвечая на поцелуй.

Спустя минуту Гарри оторвался от губ Гермионы, не выпуская её из своих рук, счастливо вздохнул и сказал:

— Гермиона, это значит, что мы... что мы встречаемся? Я хочу, чтобы ты была моей девушкой!

Гермиона по-кошачьи ткнулась головой ему в щёку, пряча улыбку.

— Это значит «да»? — робко переспросил Гарри.

— Ну конечно, Гарри. Конечно, это значит «да»! — проговорила она, щекоча ему шею своим дыханием.

Гарри снова вздохнул. Ему всё время не хватало воздуха, и сердце как будто пыталось выскочить из груди.

— А другой вопрос... Если мы встречаемся, может, тогда... — и он опять замолчал. Гермиона с удивлением посмотрела на своего теперь уже «больше-чем-друга».

— Гарри, тогда что?

— Может, ты пойдёшь со мной на бал?

Гермиона промолчала. Гарри испуганно взглянул ей в глаза.

— А вот этот вопрос, Гарри, ты точно должен был задать вчера! — произнесла она с напором.

— Извини, Гермиона, я же сказал тебе, я отвлёкся и совсем забыл! — начал оправдываться Гарри.

Она улыбнулась.

— Тогда отвлеки меня ещё, чтобы я забыла о том, что ты забыл спросить об этом вчера!

Гарри усмехнулся и притянул её ближе...

Опомнились они только тогда, когда мимо ниши пробежали два незнакомых студента. Гермиона испуганно дёрнулась, но студенты их не заметили. На бегу они перебрасывались быстрыми фразами:

— Быстрее, обед, наверно, уже начался! — звал один из них, ускоряя бег. Другой едва поспевал за ним, выкрикивая на ходу:

— Не несись так, подожди меня, мы же вроде успеваем!

Гарри и Гермиона нехотя прервали поцелуй, взглянули друг на друга затуманенными глазами, потом, не сговариваясь, выскочили из ниши и понеслись в Большой зал. Перед тем, как зайти внутрь, Гарри переспросил:

— Гермиона, так это значит «да»?

Она обернулась к нему с улыбкой.

— Да, Гарри, это значит «да»! Я пойду с тобой на бал!

Персонажи:

Гарри Поттер/Гермиона Грейнджер.

Рон Уизли

Как заткнуть болтливый рот, который всё время норовит произнести запретное имя Того-Кого-Нельзя-Называть?

От автора.

События 7-й книги. С воспоминаниями о 2-м и 5-м курсах. Преданным почитателям талантов и добродетелей Рона Уизли, возможно, следует воздержаться от прочтения.

В следующий раз я её сам поцелую!

Возвращение Рона к скитающимся по лесам Гарри и Гермионе было событием радостным, но на самом деле оно лишь прибавило проблем. И это несмотря на то, что они с Гермионой беспокоились о нём, что Гермиона плакала и нервничала, что без Рона Гарри мог банально не выплыть из этого проклятого ледяного озера, куда какой-то «умный» благодетель решил подкинуть меч Гриффиндора. Ведь ребята, получив меч, решили, не советуясь с умнейшей частью их команды, уничтожить крестраж. И Гарри додумался до того, что поручил это Рону.

Голос из раскрывшегося крестража слышал и Рон, и Гарри. И видения были в равной степени показаны им обоим.

«И девушку не сумел удержать, она предпочла твоего друга… Вечно на вторых ролях, вечно в тени…» — гипнотизировали Рона слова, льющиеся из черномагического артефакта. Полупрозрачные, искажённые, призрачные фигуры Гарри и Гермионы обнялись, их губы встретились в страстном поцелуе...

— Рон, ты же знаешь, я отношусь к ней как к сестре... — говорил Гарри Рону уже после разрушения крестража. Где-то глубоко внутри он чувствовал неискренность своих слов. Но всё равно он пытался убедить своего друга в том, что он ничего-ничего такого не испытывает к Гермионе.

А сам Гарри при этом раз за разом прокручивал в голове видение из осколка Волдемортовой души, всё сильнее стыдясь этого, но продолжая находить в этом странное удовольствие.

Вторая проблема была, быть может, посерьёзнее первой. Хотя первая проблема была прежде всего проблемой Гарри — ведь Рон, по всей видимости, поверил словам Гарри, и лишь сам Гарри продолжал переживать из-за того, что он обнаружил в себе некие неведомые ему чувства.

А вот вторая проблема была проблемой Рона. Гермиона, которая должна была броситься на шею вернувшемуся герою, почему-то набросилась на него с кулаками и упрёками.

— Рон, ты... ты настоящая задница! — вот что слетело с её прекрасных губ, когда она увидела Рона.

Глаза Гарри распахнулись в удивлении. Он редко слышал подобную речь от подруги. А Рон — как ни странно, Рон находил что-то приятное в том негодовании, которое изливала на него Гермиона.

— Столько времени шлялся неизвестно где, — кричала тем временем их подруга, — а теперь явился и воображаешь, что достаточно будет сказать: ты, мол, жалеешь, — и всё будет в порядке?!

Гарри пришлось наколдовать Протего между друзьями, чтобы Рон смог дожить до вечера. Гермиона, казалось, совершенно потеряла контроль над своим гневом.

— Ты уж подумай, Рон, напряги извилины, — проехалась она по его умственным способностям, — на это много времени не надо, их всего-то две с половиной…

На это Рон только улыбнулся, совсем чуть-чуть, краешками губ. А в это время Гарри пытался вставить свои полкната в их разговор.

— Гермиона, он же меня спас...

— А мне плевать! — завопила Гермиона, которая прекрасно видела ухмылку Рона. — Меня не волнует, что он там совершил!

* * *

Рон надеялся, что пройдёт час-другой, и подруга остынет. Но этого так и не случилось. Ни в этот день, ни в следующий. Рон всячески старался задобрить девушку, соглашался с ней во всём. Однако Гермиона демонстративно общалась только с Гарри, а Рон получал презрительные взгляды или, в лучшем случае, строгие выговоры и замечания от Гермионы.

Да, и это опять же стало проблемой Гарри. Потому что Гарри не мог не стыдиться того, что его неуловимо радовало то, что Гермиона никак не помирится с Роном. Ему не хотелось, чтобы Гермиона снова, как раньше, легко приняла Рона, чтобы между ними были какие-то отношения. Гарри старательно прятал эти мысли и чувства и от Рона, и от себя, и уж тем более — от Гермионы.

А о чувствах и отношениях ребята говорили, но только между собой. Сменяя друг друга на дежурстве около палатки, они иногда задерживались на несколько минут и обсуждали ситуацию с Гермионой. Рон был уверен, что всё пройдёт. А Гарри пытался обратить его внимание на то, что Рон, может быть, неправильно себя ведёт с ней.

— Рон, ты же просто подлизываешься к ней. Льстишь, и это так явно...

— Все честно в любви и войне! — бодро перебивал его Рон. — А у нас тут и то, и другое! Гарри, всё пройдёт.

Потом у Рона появлялся мечтательный вид, и он начинал рассуждать, какая Гермиона «привлекательная в гневе».

— А когда она гневается, она такая... такая при-вле-ка-тель-на-я! — Рон произносил это слово почти что нараспев, причём Гарри так и не понял, то ли Рону это слово очень нравилось, то ли он его недавно выучил. Рон не очень дружил с длинными и сложными словами.

— Слушай, мы же просто поссорились, как давно женатая пара! — говорил Рон, и Гарри чувствовал, как что-то неприятно колет ему сердце — но соглашался с Роном. Ведь говорят... вроде бы, кто-то говорил, что ссоры — это признак того, что между людьми есть чувства и отношения. Гарри было даже обидно, что они с Гермионой никогда не ссорились.

— А, точно! — вспомнилось Гарри. — Говорят, кусание и царапанье — народное шотландское ухаживанье... [пословица: Biting and scratching is Scots folk’s wooing — прим. авт.]

— Во, во! — радостно отозвался Рон. — У меня мама всё время это говорит!

Гарри тайком от Рона вздыхал, понимая, что ему ничего не светит, раз ни «укусов», ни «царапин» ему от Гермионы не достаётся. Он уже признал сам для себя, что Гермиона ему действительно нравится и что он был бы не против, если бы они... Но это были лишь бесплодные мечты.

В другую ночь Рон предался воспоминаниям о своей семье.

— Знаешь, у меня мама и папа так же делают! — заявил Рон.

— В смысле, так же?

— Ругаются! Мама на папу кричит, бьёт его, а если у неё палочка под рукой окажется, то ему та-а-ак достаётся! Куда там Джинни с её летучемышиным сглазом! — Рон глянул на Гарри с намёком, и Гарри вдруг со стыдом осознал, что он уже несколько дней вообще не вспоминал о сестре Рона. — Зато потом... — и на лице Рона появилась мечтательная улыбка, — потом они мирятся. Они, это, часто так мирятся... — Рон сделал паузу, как будто стеснялся сказать что-то, — ну, к себе уходят, в комнату, — и Рон густо покраснел, до корней волос.

— А, в спальню, что ли? — догадался Гарри. Ему тоже стало неуютно, что он со своим другом обсуждает такие подробности из жизни родителей Рона.

— Ага, — смущённо пробормотал Рон. — Наверно, у меня с Герми тоже так будет...

«Не сокращай её имя!» — вдруг с негодованием подумал Гарри и тут же спохватился — вдруг это злое чувство из-за крестража? Он с облегчением вспомнил, что крестраж уже уничтожен. Но недовольство засело где-то на краю сердца и не давало покоя. Гарри всё сильнее и сильнее желал, чтобы Гермиона не помирилась с Роном, тем более, что примирение, оказывается, бывает таким... интимным!

* * *

В следующие дни друзьям было не до выяснения отношений. Гермиона захотела навестить Лавгудов, чтобы выяснить, что знает отец Луны, Ксенофилиус, о таинственном знаке, который они с Гарри видели на могиле его родителей. У Гарри неожиданно потеплело на сердце — это были те события, где Рон не участвовал, их сокровенная история.

Он постарался выгнать из головы эти мысли, рассердившись на себя за то, что он уже так явно ревнует Гермиону к Рону. Это, оказывается, было действительно больно.

Поход к Лавгудам был и удачей, и провалом одновременно. Они действительно узнали нечто новое о знаке, который оказался знаком «Даров Смерти». Но ловушка, которую устроили Пожиратели в доме Лавгудов, чуть не стала для них смертельной — они едва успели уйти от своих врагов. Эти события, казалось, чуть-чуть смягчили отношение Гермионы к Рону, хотя потом Гермиона сразу вернулась к прежнему холодному с ним обхождению.

Дни складывались в недели, друзья продолжали своё путешествие, а ссора между Роном и Гермионой и не думала разрешаться.

И тут случился, как казалось, настоящий прорыв. Рону удалось настроить волшебное радио, и они услышали голоса друзей. Сгрудившись над крошечным радиоприёмником, трое друзей, позабыв о разногласиях и былых обидах, с упоением слушали доносящиеся из динамика голоса их друзей и соратников.

— Кингсли! — завопил Рон, узнав голос мракоборца у того, кто назвался как «Равелин» на передаче.

— Мы поняли! — шикнула на него Гермиона, но в её голосе уже не звучало прежней язвительности. Они слушали дальше, узнав в «Ромуле» Люпина, а в следующем...

«Грызун?!» — послышался недовольный и такой знакомый голос, что вся троица друзей закричала в восторге:

— Фред!

— Нет… Кажется, Джордж!

— По-моему, всё-таки Фред!

«Я не желаю быть Грызуном! Я сказал, что буду Рапирой!» — продолжал голос одного из близнецов, а друзья смеялись и чувствовали такое облегчение, какого они не ощущали уже много дней.

Гарри чувствовал себя окрылённым, хотя его немного раздражало то, что Рон несколько раз потрогал Гермиону за плечо, и она, по всей видимости, не возражала. Гарри неожиданно захотелось обсудить то, что они только что слышали по колдорадио.

— Вы слышали, что сказал Фред? — спросил он Рона и Гермиону. — Он за границей! Он всё ещё ищет Палочку! Я так и знал!

Гермиона нахмурилась.

— Гарри... — она попыталась не согласиться с ним, но Гарри просто перебил её.

— Да ну тебя, Гермиона! — отмахнулся он, чувствуя, что ревнивое раздражение растёт в нём, несмотря на недавнее облегчение. — Почему ты такая упрямая? Признай наконец, что Во…

Да, Гарри помнил, что Рон говорил ему о Табу. На краю сознания появилась мысль, что, быть может, Табу действительно существует, и называние Запретного Имени может привести к очень нехорошим последствиям. Но ему хотелось назло Рону и даже наперекор Гермионе сказать это, произнести это Имя...

— Гарри, не надо!!! — послышался панический возглас Рона.

Гарри не успел сказать больше ни слога. Гермиона резко подалась вперёд и с силой впилась в его губы хищным поцелуем.

* * *

Охваченный злобой и ревностью, Гарри чувствовал на своих губах губы Гермионы. В его голове всё перевернулось, готовые сорваться с языка слова тут же забылись, его руки инстинктивно схватили Гермиону за плечи, чтобы удержаться на ногах — ведь девушка влетела в него, как метеор, чтобы успеть остановить его. А его глаза смотрели в упор, так близко, как никогда, в шоколадные глаза подруги, в которых плескалась невозможная смесь чувств — страх, негодование, смущение... и любовь.

«Любовь?» — удивился Гарри своей безумной мысли, и тут Гермиона отпрянула от него, мучительно покраснев. Она быстро отступила от него на несколько шагов и только тогда осмелилась поднять голову и встретить его недоумённый взгляд.

— А... — произнесли они хором, одновременно вспоминая о присутствии Рона.

Рон молчал. Он смотрел на них с открытым ртом, его лицо медленно меняло цвет с бледно-розового на багрово-красный, а в глазах разгоралась гневная буря, которая была готова вырваться наружу.

— Вы!!! — раздался наконец его вопль.

Внутри него всё клокотало от обиды и ревности. Казалось, вот он — момент, когда они с Гермионой наконец помирились, когда отношения с его девушкой могли развиваться дальше, и тут этот, этот...

— Вы совсем обалдели! Вот что, оказывается, было у вас тут, пока меня не было. Я искал вас, чуть не попался Пожирателям, а вы без меня вот чем занимались! Да я...

— Рон, всё не так... — попытался встрясть в его монолог Гарри, но его слова были сразу заглушены следующими словами Рона.

— Да?! Не так?! И ты думаешь, что я поверю?! — Гарри ошарашенно замолчал, задавленный напором Рона. — Гермиона, почему ты предала меня?! — снова закричал Рон.

— С чего это я «предала», Рон? — с негодованием переспросила Гермиона. Из-за обвинения Рона у неё сразу исчезло то всеобъемлющее смущение, которое она испытывала из-за внезапного поцелуя с Гарри. — Может, это ты «предал»? Когда ушёл от нас? А я так волновалась за тебя!

На короткий миг огонёк надежды зажёгся в глазах Рона, но увидев, что Гермиона успела подойти и встать около Гарри, он снова обозлился.

— Гарри, вообще-то, Гермиона — моя девушка! И если ты с ней тут целуешься, значит, будешь иметь дело со мной! — Рон угрожающе набычился, но как-то быстро сник, увидев, что Гермиона вопросительно выгнула одну бровь.

— Да? Правда? Я — твоя девушка? Рон, а почему я об этом не знаю? — спросила она с прохладцей в голосе. Рон спрятал глаза, поняв, что он ляпнул это не вовремя. Но злоба распирала его изнутри, поэтому через несколько секунд он преодолел смущение и снова поднял глаза.

— Да вы... да вы все... предатели, вот! — рявкнул он и злобно пнул один из стульев, отчего тот проехал несколько метров и с грохотом упал на пол. — Я ухожу! Теперь уже окончательно! Я не вернусь, слышите?!

Гарри стоял, нерешительно переводя взгляд с Рона на Гермиону.

— Будь осторожен. Не попадайся Пожирателям, — спокойно ответила Гермиона. У Рона отвисла челюсть — он, несмотря ни на что, был уверен, что «его девушка» будет уговаривать его остаться. А Гарри обеспокоенно искал на её лице признаки скрытых терзаний — он решил сам попросить его остаться, ради Гермионы. Но спокойствие девушки остановило его. И Рону ничего не оставалось делать, как просто уйти.

— Гермиона... Ты уверена? — спросил её Гарри, как только сердитая поступь Рона стихла за деревьями, и оттуда прозвучал характерный хлопок аппарации. Гермиона повернулась к Гарри и кивнула.

— Так будет лучше, — ответила она, и Гарри показалось, что он увидел на её лице облегчение. Он всё ещё стоял, пытаясь переварить всё, что свалилось на него, когда Гермиона скомандовала:

— Так, Гарри, за дело. Сворачиваем лагерь.

Они упаковали палатку со всеми вещами буквально за пятнадцать минут и аппарировали несколько раз, направляясь на запад. Гермиона выбрала живописный холм, с которого открывался великолепный вид, для их следующей остановки, и стала засыпать Гарри поручениями. Гарри чувствовал, что он только и делает, что складывает, убирает, потом вынимает, расстилает, расставляет, то магией, то руками... В конце концов Гарри обнаружил, что Гермионы внутри нет, а он в одиночестве занимается расстановкой мебели в своей части их жилища.

Обеспокоившись, он выглянул наружу. Некоторое время он не мог найти Гермиону взглядом, но догадавшись поднять глаза вверх, он увидел, что она устроилась на дереве неподалёку. Её хорошо было видно из лагеря, но ветви надёжно скрывали девушку от любого, кто мог попытаться найти её со стороны склона. Гермиона сидела, отвернувшись от Гарри и устремив взгляд на вечереющее небо.

«Гермиона — на дереве?!» — ошарашено подумал Гарри. Это было более чем необычно. Задумчиво посмотрев на неё, он медленно вернулся в палатку. В конце концов, если ей нужно посидеть на дереве — пусть посидит. Он был согласен дать ей время — по крайней мере, пока она не замёрзнет и не проголодается.

Улыбнувшись своим мыслям, он вынул из сумки продукты и начал готовить нехитрую трапезу.

* * *

Гермиона вздохнула с облегчением, услышав, что Гарри вернулся в палатку. Ей нужно было подумать, и подумать срочно, пока голова не закипела от теснящихся в ней мыслей и чувств.

Девушка осторожно дотронулась до своих губ, как будто проверяя, правда ли всё то, что случилось с ними буквально час назад. Их неожиданный поцелуй вышел странным — жёстким, неловким, но буквально через полсекунды Гермиона почувствовала, что Гарри забыл о том, что он говорил о Том-Кого-Нельзя-Называть, и стал отвечать ей на поцелуй — отвечать панически, как будто он хватался за неё, как за спасительную соломинку.

Мысли Гермионы скользнули в прошлое, к тому времени, когда она впервые захотела поцеловать Гарри Поттера.

Желание поцеловать Гарри появилось у Гермионы ещё в конце второго курса. Её только-только вывели из окаменения с помощью мандрагорового зелья, а Гарри как раз вернулся буквально из-под земли, после сражения с чудовищным василиском. Гриффиндорцы устроили пышное празднество в башне (с милостивого разрешения начальства), которое затянулось на всю ночь. Когда Гарри появился в башне, Гермиона рванулась к нему с криком «Ты победил, Гарри!», ей хотелось обнять его и поцеловать, чтобы передать ему, как же она волновалась за него, как она рада, что он всё-таки жив... Но в это время Джастин оттёр её в сторону, чтобы «выразить своё почтение» Гарри. Остаток вечера Гермиона просидела в уголке гостиной своего факультета, в стороне от празднующих, пытаясь понять, что это на неё нашло, что она едва не бросилась на шею мальчику с поцелуями.

На пятом курсе Гермиона чуть не поцеловала Гарри перед Рождеством. Дело было в Выручай-комнате, где у них проходили тайные собрания Отряда Дамблдора. По поводу приближающегося Рождества стены были украшены ветвями омелы. В тот момент почти все уже вышли из комнаты, а Гермиона, собиравшая свои книги в стопку (она с ними не могла расстаться даже во время тренировок), вдруг оказалась рядом со своим другом.

Момент был, конечно, неподходящий. Гарри в то время ходил влюблённый в Чжоу Чанг, поэтому, несмотря на то, что омела была практически над их головами, Гарри сразу перевёл глаза на Чжоу, как будто боялся, что китаянка увидит его с Гермионой. А Чжоу не спешила уходить из комнаты, явно на что-то рассчитывая. Гермиона разочаровано отвернулась от друга, к которому уже давно испытывала далеко не дружеские чувства, и, пытаясь не обращать внимания на боль в сердце, вышла из комнаты.

Она так и не спросила его, поцеловал ли он Чжоу в тот вечер.

А потом Гарри стал почему-то считать, что она влюблена в Рона, а она почему-то не спешила его разубеждать. Целовать его стало совсем некстати. Она чувствовала, что у неё опускаются руки. Книжная девочка боялась раскрыться перед своим другом, боялась, что она не найдёт ответа своим чувствам. И она больше не увидит дружеской симпатии и поддержки в любимых зелёных глазах, а только непонимание или даже презрение.

А когда их покинул Рон... Она переживала за Рона, что он в одиночку сделает какую-нибудь глупость, пострадает, попадётся Пожирателям (и ведь она была права). Но больше всего она переживала за Гарри, что он не выдержит предательства друга.

И при этом Гермиона не могла поднять на него глаза, не могла спокойно смотреть на Гарри. Потому что её чувства жгли её изнутри, она хотела раскрыться ему, рассказать, что она хочет быть с ним. Гермиона стыдилась этого, зная, что Гарри влюблён в Джинни Уизли. Что бы подумал Гарри, если бы Гермиона вдруг поцеловала его?

Сорвать злость на Роне, когда он пришёл, было даже приятно. Она столько дней скрывала в себе самые разные чувства, что это было облегчением. И мириться с ним она не собиралась, тем более, что слова Рона, которые он говорил во время ночных бесед с Гарри (и которые она прекрасно слышала), вызвали у неё настоящий ужас. Провести всю жизнь с Уизли, при этом ругаясь, как кошка с собакой?!

А потом она сделала величайшую глупость на свете. Неожиданно поцеловала Гарри для того, чтобы тот не ляпнул имя Того-Кого-Нельзя-Называть. Она что, не могла наложить на него заклинание молчания? Или просто дать пощёчину?

Гермиона, сгорая от стыда, спрятала лицо в ладонях. Как теперь будет относиться к ней Гарри? Она ведь наверняка всё испортила! Вся эта суета с переносом лагеря была нужна ей только для того, чтобы не дать Гарри опомниться. А теперь... Теперь она будет бояться показаться ему на глаза.

— Гермиона, — вдруг позвал Гарри снизу.

Она замерла.

— Спускайся. Я приготовил нам поесть.

Она нерешительно выглянула из-за ствола. Гарри стоял около палатки, его лицо озаряла спокойная улыбка, которая как будто говорила Гермионе: «Я всегда с тобой». А в руке он держал две ложки.

Сопротивляться такому приглашению Гермиона была не в состоянии. Она сама не поняла, как оказалась внизу, рядом с Гарри. И Гарри, не дав ей ничего сказать, просто провёл её внутрь и усадил за стол.

* * *

Совместная трапеза немного ослабила повисшее между ними напряжение, и они мало-помалу стали разговаривать.

— Рон, наверно, будет снова нас искать, — сказал Гарри. Он умудрился произнести это бесстрастно, как будто не имел своего мнения, хорошо это или плохо.

— Гарри, — начала Гермиона, — я надеюсь, он больше нас не найдёт.

— Надеешься? — Гарри улыбнулся, хотя по его виду было понятно, что он несколько удивлён.

— Если бы остались в тот момент на прежнем месте, он мог сразу вернуться. А потом нашёл бы повод снова уйти.

— А как мы сможем ему помешать нас найти? — спросил её Гарри. — У него же есть этот подарок Дамблдора, как его...

— Делюминатор?

— Ага.

Гермиона наклонилась к своей сумке и извлекла прибор Рона из одного из внутренних кармашков.

— Вот он, — она помахала делюминатором перед Гарри.

— О, — только и сказал Гарри. Гермиона слабо улыбнулась.

— Он мне его сам отдал. А когда он собрался уходить, я не стала ему напоминать, что можно взять прибор.

Гарри рассмеялся. Заражаясь его весельем, Гермиона улыбнулась шире и тоже начала смеяться.

— Мне так спокойнее, — отсмеявшись, сказала она. — Я почти уверена, что если он вернётся в семью, они найдут способ защитить его. А мы уже поняли, что справимся и вдвоём, — произнеся это, Гермиона покраснела и опустила голову.

Гарри внимательно смотрел на неё.

— Гермиона, я хотел тебе кое в чём признаться, — сказал он нерешительно. Она подняла на него глаза, её охватило опасение, что он скажет что-то неприятное.

— Когда мы с Роном уничтожали медальон, крестраж сопротивлялся. Рон ведь не рассказывал тебе об этом?

— Нет, — она покачала головой. — Да мы почти не общались. Так как он сопротивлялся?

— Из раскрытого медальона шёл голос. Он говорил Рону, что его бросила девушка, то есть ты, — стал рассказывать Гарри, борясь со смущением, — а потом показал такое видение, где мы с тобой, мы... — он запнулся, — мы были вместе. Мы обнимались и це... це...

Гарри смешался и перестал говорить. Гермиона молчала. Её удивляло то, что мальчики ни словом не обмолвились ей об этом. В сердце Гермионы зажёгся крохотный огонёк надежды. Могло ли быть так, что Гарри тоже...

Она не успела продумать эту мысль до конца, когда Гарри продолжил:

— Гермиона, я всё время думаю об этом. Это видение не выходит у меня из головы. Наверно, это плохо, и я, может быть, плохой человек, — сказал он решительно, выпрямляясь и глядя на девушку, — если только благодаря видениям из этой гадости я стал понимать свои... свои чувства!

Да, она была права! Вот в чём причина их молчания. Это видение близко задело каждого из них, поэтому ни Рон, ни Гарри не сказали ей ни слова. Гермионе даже стало немного жалко Рона.

Она подпёрла голову руками и с улыбкой уставилась на Гарри. Он помедлил и повторил её жест. Между ними вдруг установилась атмосфера такого умиротворения и взаимопонимания, как будто они читали мысли друг друга. Говорить не хотелось, как будто бы всё было сказано. И Гермиона не собиралась с этим торопиться. Они ещё скажут друг другу всё, что нужно.

— А почему ты меня поцеловала? — неожиданно бесцеремонно спросил Гарри. Она вздрогнула, потом усмехнулась.

— Чтобы заткнуть твой болтливый рот! И у меня ведь получилось!

Он смотрел на неё, чуть качая головой в стороны.

— Но почему именно поцелуй?

— Не знаю, — пожала она плечами. — Нелогично, правда? Наверно, потому, что мне уже давно хочется тебя поцеловать?

Всё-таки они смогли снова вогнать друг друга в краску. Покраснев, подростки продолжали молча смотреть друг на друга с разных сторон стола.

— Логичнее было бы дать тебе пощёчину, — вдруг выпалила Гермиона.

Гарри, который в это время решил отпить глоток воды из кружки, подавился и потрясённо посмотрел на неё.

— Ну, или наложить на тебя заклинание какое-нибудь... — она посмотрела на Гарри, и у неё появилось странное подозрение.

— Ну-ка, рассказывай, чему ты там радуешься, — строго сказала она Гарри.

— Нет, я ничего такого...

— Гарри! Расскажи-ка мне, что вы с Роном обсуждали по ночам. Насчёт ссор и отношений.

Она с мстительным удовольствием уставилась на Гарри, открывшего рот от удивления. Гарри явно не подозревал, что подслушать их разговор было элементарным делом, особенно для той, которая создавала всю систему защиты их лагеря.

— Гермиона, это Рон говорил такое, — смущённо начал Гарри, — что ссоры — это значит чувства. Что вы ссоритесь, как давно женатые...

— А ты что, соглашался? — надавила она на парня.

— Ну, да... — он опустил голову. — Но откуда мне знать, как всё должно быть?!

Она улыбнулась.

— Потом, Гермиона, есть же пословицы разные... — продолжил Гарри, — Например: «Кусание и царапанье — народное шотландское ухаживанье»...

— Ах, значит, вот в чём заключается любовь, по-твоему! — возмутилась Гермиона.

— Ну, так ведь говорят... — попытался найти себе оправдание парень.

— Вот я сейчас покажу тебе «кусание» и «царапание»! — пригрозила ему Гермиона, вставая со стула и обходя вокруг стола.

— Ну и показывай! — старался показаться смелым Гарри, хотя внутри у него всё сжалось от опасения и немного от предвкушения. Он совершенно не представлял себе, что могло быть на уме у Гермионы. В конце концов он не выдержал и зажмурил глаза, при этом чувствуя себя донельзя глупо.

Ногти Гермионы нежно царапнули его затылок. Он чуть поднял голову, и их губы соприкоснулись. Она слегка укусила его за губу, и у них одновременно вырвался короткий смешок.

Впервые за долгое время Гарри действительно почувствовал, что тьма отступает. У него как будто появились новые силы — достаточные если не для победы над Волдемортом, то по крайней мере для того, чтобы смело смотреть вперёд, в то время, когда он встретится со своим врагом. И только одно огорчало Гарри в этот момент.

«В следующий раз я её сам поцелую!»

От автора.

Крошка получилась больше, чем обычно. Надеюсь, читатели не устанут.

Персонажи:

Джоан Роулинг

Альбус Дамблдор

Гарри Поттер/Гермиона Грейнджер

Рон Уизли

Джинни Уизли

Роулинг спит и видит сны. В своих снах она оказывается в мире Гарри Поттера, в теле Альбуса Дамблдора. Роулинг начинает интриговать, чтобы Гермиона сошлась с Роном, а Гарри — с Джинни. Но у героев есть своя воля.

От автора.

Автор забыл продумать, какой это курс. Пускай будет шестой. Но если кто-то имеет другое мнение — пусть имеет. Или обосновывает в комментариях.

Сны Роулинг

Джоан Роулинг, автор книг о Гарри Поттере, опять видела сон. Во сне она сидела за длинным столом, стоявшим на возвышении в большом зале, потолок которого был усыпан звёздами.

«Хогвартс!» — с восторгом подумала она. Оглянувшись по сторонам, она увидела, что вокруг неё сидели преподаватели. Слева — Снейп , Помона и Хагрид, справа видна несгибаемая спина МакГонагалл... А сама она была посередине, на массивном троне...

«Я — Дамблдор!» — её настроение было великолепным. Такой яркий, реалистичный сон про её любимых героев. В этот момент она вспомнила, что этот сон ей снится не в первый раз, то есть она регулярно появляется в этом мире. И есть то, что ей нужно сделать в этом мире, то, что нужно исправить!

За столом Гриффиндора, придвинувшись друг к другу, сидели мальчик и девочка. У мальчика были чёрные волосы, на носу были очки с круглыми стёклами. Её любимый герой — Гарри Поттер.

А девочка около него, конечно же, Гермиона Грейнджер. Эти буйные лохмы каштановых волос было невозможно ни с чем перепутать.

«Опять она сидит чуть ли не в обнимку с Поттером», — с неприязнью подумала Роулинг.

Напротив них сидел мальчик с ярко-рыжей шевелюрой — Рон Уизли. Один из её любимцев. Рон поспешно поглощал пищу, разбрызгивая вокруг себя то, что не успевало попасть в его рот. Он явно опасался, что обед кончится раньше, чем он успеет насытиться. Роулинг заметила, что Гарри Поттер смотрел на него с некоторым снисхождением. Возможно, Гарри и Гермиона неспроста сидели на другой стороне стола, куда, как правило, не долетали брызги от Рона.

«Почему у него такие безобразные манеры? — в очередной раз удивилась Роулинг. — Я же не описывала его таким бескультурным! Откуда взялась эта прожорливость?»

Около Рона сидело ещё несколько разновозрастных студентов с рыжими волосами — Джинни и близнецы Фред и Джордж. Джинни весело болтала с Гарри и Гермионой, при этом не выказывая никакого возмущения по поводу того, что Гермиона сидит почти на коленях у Гарри.

Тут Роулинг заметила, что Гарри Поттер держал Гермиону за руку. Роулинг дёрнулась, как от удара.

«Неужели это зашло у них так далеко?! — в панике подумала она. — Надо срочно что-то делать!»

К счастью, во время своих прошлых сновидений, в которых она тоже оказывалась в теле Дамблдора, нужные приготовления были уже сделаны. Теперь она могла переходить к активной фазе своего плана и всё исправить. В конце концов, дети же не понимают, с кем они будут счастливы по-настоящему! А она, автор этого мира, наоборот, всё понимает лучше всех!

* * *

После обеда Роулинг поднялась, подозвала к себе МакГонагалл и приказала привести к ней Джинни Уизли. Когда младшая Уизли пришла в кабинет директора, Роулинг начала разговор с беседы о её учёбе.

— Джинни, дорогая, как твои дела? Ты не отстаёшь по учёбе?

— Нет, директор, я всё успеваю. К тому же, Гермиона, как лучшая ученица курса, помогает и мне, и остальным своим друзьям, — вежливо ответила Уизли.

— А как у тебя отношения с Гарри?

Джинни немного погрустнела.

— Хорошо. Мы друзья.

Роулинг обрадовалась. Возможно, в случае с Джинни можно будет обойтись простыми подсказками.

— Джинни, я не хотел бы вмешиваться в твою личную жизнь, — произнесла она проникновенным «дамлдоровским» голосом, каким она всегда себе его представляла, — однако у меня сложилось впечатление, что у тебя не всё в порядке. Гарри с Гермионой хорошо к тебе относятся?

Ласковый тон «доброго старца» вместе с тонкими намёками на задавленные чувства сделали своё дело, и Джинни стала тихо плакать.

— Я... Простите, директор... На самом деле, я так люблю Гарри! Но ведь он выбрал Гермиону!

— Ты решила смириться? — с едва заметным осуждением в голосе произнесла «директор».

— Я... А что мне остаётся делать? — спросила Джинни сквозь слёзы.

— Конечно, мне трудно судить, но я думаю, что многие на твоём месте не стали бы опускать руки. Юношеская любовь переменчива.

Джинни посмотрела на Роулинг с недоумением.

— Да... я понимаю, директор. Но вы сами мне говорили раньше, когда я никак не могла успокоиться из-за Гарри и Гермионы, что мне нужно хорошенько всё обдумать и что, может быть, Гарри будет лучше с Гермионой!

«Вот дерьмо! Альбус, ты тряпка!» — с негодованием подумала Роулинг и больно дёрнула себя за бороду.

— Конечно, Джинни. И что, ты обдумала всё? Гарри действительно будет лучше с Гермионой?

В глазах Джинни появился огонёк упрямства, который был так характерен для их семьи.

— Директор, можно, я буду откровенна? Я считаю, что Гарри будет несчастен с Гермионой.

— Хорошо, Джинни. Возможно, ты права. Но что бы ты ни решила, не действуй наобум. Необходимо быть вдумчивой, планировать свои действия. Иначе получится, что мы только принесём зло в этот мир.

Отпустив Джинни, Роулинг задумалась. Она подошла к шкафу и открыла потайное отделение, в котором должны были находиться зелья, приготовленные в прошлый раз. Её рука замерла над флаконом с характерным розово-красным зельем.

«Амортенция? Не будет ли это глупым? Вдруг Грейнджер сразу догадается?»

Она выпрямилась и задумчиво погладила бороду. Возможно, следовало пойти более долгим, но вместе с этим и более надёжным путём. Она снова нагнулась к ящику и вынула несколько зелий, которые должны были, при условии одновременного употребления, создать эффект невнимательности и повышенной раздражительности.

Следующей по плану была беседа с Гарри Поттером. Несмотря на то, что Роулинг прежде всего планировала разрушить его ненужные отношения с Грейнджер, она всё равно испытывала радостное возбуждение от того, что пообщается со своим главным героем так близко. В прошлые её «сновидения» ей не удавалось этого сделать.

Она хлопнула в ладоши, призвала домового эльфа и стала давать ему инструкции.

* * *

Вечером Роулинг, сгорая от нетерпения, прогуливалась по коридорам, которые прилегали к библиотеке. Если она правильно всё рассчитала, то сейчас могла случиться первая ссора у Поттера с Грейнджер.

Конечно, Роулинг не расхаживала по Хотвартсу открыто. Она набросила на себя заклинание невидимости. Возможность использовать магию была одним из приятных бонусов её реалистичных снов про Хогвартс. Конечно, ей время от времени приходилось уворачиваться от спешащих по коридору студентов, но она не собиралась уходить, пока не увидит первых результатов её дневных усилий.

— Гермиона, что ты сегодня такая придирчивая! — вдруг послышался голос Гарри из библиотеки. — Я же сказал, я устал!

Роулинг прикусила губу и стала нетерпеливо раскачиваться с пятки на носок. Началось!

— Гарри, что с тобой сегодня? Ты не можешь даже закончить элементарное эссе! По Чарам! А как же Зелья?! — Гермиона пыталась не повышать голос, чтобы не рассердить мадам Пинс.

— Я устал, я пойду в башню! — в отличие от Гермионы, голос Гарри был громким и раздражённым, но при этом в нём была некоторая медлительность, вялость, которая была следствием подсунутых ему зелий. Роулинг с удовольствием подумала, что Снейп всё-таки был исключительно талантливым зельеваром.

Она увидела, как Гарри вышел из библиотеки и упрямо зашагал по коридору. Следом за ним выскочила Гермиона. Она остановилась у дверей и с недоумением смотрела вслед Гарри.

«Ну вот, начало положено», — с удовлетворением констатировала Роулинг, и тут мир перед ней дёрнулся и поплыл. «Как?! А дальше? Я хочу видеть, что будет дальше!» — но в этот момент Роулинг окончательно проснулась у себя дома. В своём родном мире.

Гермиона подозрительно осматривала опустевший коридор. Ей послышался какой-то странный звук, поэтому она вытащила палочку и произнесла:

— Хоменум Ревелио! — и волна эффекта от этого заклинания вдруг обнаружила наличие кого-то невидимого около стены.

— Кто здесь? — закричала она, вставая в оборонительную позицию.

Дамблдор поспешил снять с себя чары невидимости. На его лице было написано замешательство.

— Гермиона, добрый вечер, — поздоровался он с ней.

— Ой, директор, извините. Я не думала... А почему вы стояли там под чарами невидимости? — тут же с подозрением спросила Гермиона.

— Ты не поверишь, дорогая моя, ты не поверишь. Я сам этого не знаю...

* * *

Время шло, и план Роулинг набирал силу. Она беседовала с Джинни, подливала зелья Гарри, старалась научить Рона правильным манерам за столом — последнее давалось ей с трудом, но шестой Уизли хотя бы перестал говорить с набитым ртом и брызгать на соседей. Теперь брызги разлетались только на несколько дюймов вокруг его тарелки, это был большой прогресс. Самому Рону очень нравились эти уроки, потому что во время них можно было дополнительно поесть — прямо в кабинете у директора.

На пятый или шестой день (Роулинг не была уверена точно) Гарри перестал ходить в библиотеку, и Гермиона теперь сидела в библиотеке одна.

Джинни, ободрённая беседами с директором, с энтузиазмом взялась за общение с покинутым героем. Его оценки неизбежно покатились вниз, потому что домашнюю работу он наполовину не выполнял, а рассеянность и невнимательность, которыми он стал страдать, мешали работать и во время уроков.

А на седьмой день перед Роулинг разыгралась сцена, которая наполнила её сердце надеждой, что «всё будет хорошо». Гермиона прямо в Большом зале объявила Поттеру, что она «больше не его девушка».

Как раз в этот момент сомнения коснулись сердца Роулинг. По сути, она разрушала дружбу между ними. Дружбу, которая должна была помочь Гарри победить Волдеморта.

«А не надо было заводить ненужные романы!» — раздражённо подумала она и решила, что с дружбой она разберётся потом. А может, Джинни поможет Гарри гораздо лучше, чем Гермиона!

* * *

Увы, всё шло наперекосяк. Во-первых, после своего разрыва Гарри с Гермионой перестали общаться вообще. Все усилия, которые предпринимала Роулинг для восстановления их дружбы, но не любви, были напрасны.

Во-вторых, Рон совершенно не хотел осознавать, что именно Гермиона — его суженая и будущая супруга. Для того, чтобы как-то сдвинуть этого ленивого на все сто двадцать процентов персонажа, ей пришлось приложить огромное количество усилий. Роулинг устало потёрла лоб, вспоминая изматывающие беседы с Роном Уизли, во время которых она пыталась настойчиво навести его на мысль о том, что он будет счастлив именно с Гермионой. Бесполезно. Рон вообще не хотел влюбляться в Гермиону: её внешность ему не нравилась, любовь к урокам — отпугивала, и вообще ему нравилась Лаванда Браун.

В конце концов ей пришлось использовать Амортенцию. Из-за этого Роулинг на мгновение даже усомнилась в своей правоте. Правда, потом она с негодованием отбросила сомнения. Конечно, Рон должен быть с Гермионой, хотя несомненно, что в её книгах образ Рона Уизли был сильнейшим образом приукрашен.

Однако даже начинающаяся под воздействием Амортенции вялая влюблённость Рона в Гермиону ни к чему не привела. Потому что Гермиона по какой-то причине перестала появляться в библиотеке, и счастливого воссоединения Рона с Гермионой никак не происходило.

Кроме того, однажды Роулинг, погрузившись в знакомый сон и очнувшись в теле Дамблдора, обнаружила, что она сидит за столом в кабинете, а напротив неё сидит Гермиона.

— Директор Дамблдор?

— Да, Гермиона, что такое? — встрепенулась Роулинг, поглаживая бороду.

В глазах Гермионы на мгновение мелькнул испуг и разочарование.

— Директор, скоро начинаются занятия. Я могу идти?

— Конечно. Отправляйся. Передавай привет своим друзьям, — тепло, по-отечески улыбнулась ей Роулинг.

Что делала Гермиона в кабинете Альбуса? Этот вопрос не давал ей покоя, но обыск стола, аккуратный опрос Джинни, старост, МакГонагалл ничего не дал.

В её душе поселилось беспокойство. Что, если Гермиона что-то подозревает?

* * *

— Гарри, выпей, — сказала ему Гермиона строгим голосом.

Гарри послушно выпил то, что приготовила Гермиона.

— Ну что, лучше?

— Да, гораздо лучше, — обрадовано сказал Гарри, — голова словно прояснилась.

— А то! Как тебя угораздило нарваться на эти зелья? Где ты мог их выпить?

— В том-то и дело, что нигде.

— Что изменилось за последние две недели? — требовательно спросила Гермиона.

Но Гарри молчал. Он смотрел на Гермиону потрясёнными глазами, и в его взгляде было недоумение и ужас.

— Гарри?

— Гермиона, мы что, мы... — его губы задрожали, и он с трудом смог выговорить следующие слова, — мы... порвали?

Она улыбнулась. Его страх, его страдания были столь очевидны, что других слов для неё не требовалось. Она протянула к нему руки, и Гарри радостно подхватил её в свои объятья.

— Гермиона!

— Тише, Гарри, тише, чтобы нас никто не услышал. Кому-то было нужно, чтобы мы с тобой поругались. Но мы должны разобраться во всём, — она немного отстранилась от него, с любовью посмотрела в такие родные зелёные глаза и легко поцеловала его в губы. — Теперь расскажи мне обо всём необычном, что стало происходить за последние две недели.

— Ты знаешь, одна вещь действительно была странной, — поколебавшись, стал рассказывать Гарри. — Меня каждый день зовёт в свой кабинет директор Дамблдор...

* * *

Когда снизу послышался шум отодвигающейся гаргульи, Роулинг сидела за столом Дамблдора и пыталась понять, куда делись те зелья, которые она приготовила для Гарри и Рона. За два сна до этого она беседовала со Снейпом, как можно изменить состав, чтобы добиться лучшего эффекта. Надо сказать, что планы Роулинг пришлись Снейпу по душе. Змеиная улыбка то и дело проскальзывала по лицу декана Слизерина, когда Роулинг намёками рассказывала ему, что ей нужно.

А в предыдущем сновидении Снейп передал ей новые зелья, и Роулинг спрятала их в то потайное отделение в шкафу, куда, как она уже поняла, Дамблдор никогда не заглядывал. Однако теперь тайник был пуст.

И кто-то шёл в кабинет. Взмахнув палочкой, Роулинг обнаружила четырёх студентов — Гермиону и Гарри, за которыми следовали Невилл и Луна.

«Ничего страшного», — успокоила она себя и дала команду лестнице подниматься вверх. Однако слабое беспокойство не давало ей покоя, поэтому она не выпустила палочку из рук, когда вся эта компания зашла в кабинет.

— Здравствуйте, директор! — хором произнесли они.

— Здравствуйте, мои дорогие, — ответила им Роулинг и улыбнулась. Дети, зашедшие внутрь, немного разошлись по кабинету, так что Гермиона оказалась посередине, а все остальные — по бокам от неё.

— Директор Дамблдор, нам нужно кое-что рассказать вам, вы можете нас выслушать? — обратилась к ней Гермиона. В руке она держала свёрнутый пергамент.

Роулинг кивнула, после чего Гермиона выпрямилась и торжественно объявила:

— Директор Дамблдор, я хотела бы заявить, что я не собираюсь бросать человека, которого я люблю. И я собираюсь всю жизнь провести рядом с ним!

— И я собираюсь сделать то же самое. Я совершенно не собираюсь препятствовать Гермионе и тоже никогда её не брошу! — присоединился к ней Гарри, подходя к ней и беря её под руку.

— Что вы хотите этим сказать? — с негодованием начала говорить Роулинг, но тут Гермиона протянула руку, и Роулинг автоматически взяла у неё свиток пергамента.

В этот момент Гарри, Невилл и Луна уронили что-то из своих рук, и на полу зажёгся странный узор.

«Что это?» — в панике подумала Роулинг, но произнести она ничего не могла. Её руки приклеились к пергаменту, и всё тело стало неподвижным, словно окаменевшим. Хотя никакого заклинания окаменения дети не применяли, Роулинг была в этом уверена.

Гермиона стала нараспев декламировать сложное заклинание. Роулинг не узнавала ни слова — это был какой-то другой язык, заклинание было длинным и напоминало скорее песнь, а не словесную формулу заклятья. Остальные подняли палочки вверх, и на концах их зажглись фиолетовые огни.

— Изгнание! — громко воскликнула Гермиона, и ей тут же ответили остальные:

— Изгнание!

И Роулинг почувствовала, как что-то против её воли выталкивает её из тела Дамблдора. Это не было похоже на обычное пробуждение. Это было действием особой магической силы.

Сознание Роулинг оказалось в темноте, наполненной страхом и неизвестностью, и через несколько чрезвычайно долгих секунд она очнулась в своей кровати. Была глубокая ночь — часы показывали без десяти три ночи. Она ощущала необычную слабость. С трудом повернув голову, она посмотрела на подарочное издание книг о Гарри Поттере, которое стояло на видном месте в её спальне. Её глаза наполнились слезами.

«Почему? Почему же так получилось?! Неужели я была всё-таки неправа?»

Все попытки заснуть и снова увидеть сон про мир Гарри Поттера окончились неудачей — и в эту ночь, и во все последующие.

* * *

Директор Дамблдор аккуратно положил свиток пергамента на стол. Пергамент был заполнен аккуратными столбиками рун — труд, который был выполнен Гермионой Грейнджер в течение последних пяти дней под руководством директора.

— Директор? — обратилась к нему Гермиона.

— Мисс Грейнджер. У вас получилось, — улыбнулся Дамблдор.

Все вздохнули с облегчением, услышав официальное обращение вместо привычного фамильярного, которыми часто пользовался директор раньше. Дамблдор договорился с ними, что теперь он всегда будет называть студентов официально, чтобы они могли понять, когда он не владеет собой.

— Директор Дамблдор, я хотела бы повторить, — с улыбкой произнесла Гермиона. — Я никогда не брошу человека, которого я люблю. И я всю жизнь проведу рядом с ним!

— И я не буду ей препятствовать, и тоже её не брошу, — сказал Гарри.

— Мистер Поттер, я полностью с вами согласен. Я искренне надеюсь, что вы будете вместе. Ваша любовь только что перенесла одно из самых необычных испытаний, какие только могут выпасть на долю человека или волшебника. Я уверен, вы преодолеете и другие препятствия, поженитесь, и ваши одарённые магически дети поступят в Хогвартс.

От слов директора пара смутилась, но на их лицах появились счастливые улыбки.

— Директор Дамблдор, а что происходило с вами? И почему вы сказали, что мы перенесли необычное испытание? — спросил Гарри. Гермиона лишь спрятала улыбку.

— Я думаю, мистер Поттер, что вы были свидетелями редчайшего явления. Я был одержим Автором.

— Автором? — в недоумении оглянулись друг на друга ребята, а Гермиона уверенно переспросила:

— Автором нашего мира?

— Да, — удивлённо подтвердил Дамблдор. Он явно не ожидал, что Гермиона так глубоко разобралась в произошедшем. — Или же Автором, чьи книги совпали, по большей части, с нашим миром. Вероятно, что-то здесь шло не так, как планировал Автор. Поэтому вас, мистер Поттер и мисс Грейнджер, пытались поссорить, чтобы всё было так, как в книгах Автора.

Гермиона решительно сжала губы.

— Я рада, что успела высказать ему всё в лицо. Что я не позволю ему вмешиваться в нашу жизнь! — её глаза горели огнём, когда она говорила это, и Гарри с улыбкой сжал её руку.

— Да, я соглашусь с вами, мисс Грейнджер, — сказал директор и едва заметно поёжился.

— Что-то не так, директор? — спросил Невилл.

— Всё в порядке, не волнуйтесь, — произнёс Дамблдор, с сомнением оглядывая себя. — Это, в общем-то, совершенно неважно, но... просто я до сих пор не могу отделаться от впечатления, что Автор — женщина.

Персонажи:

Гарри Поттер/Гермиона Грейнджер

Чжоу Чанг

Гарри Поттер случайно узнал, что он часто снится своей подруге, Гермионе Грейнджер, и это известие буквально перевернуло его мир. Теперь у него есть время до рождественских каникул, чтобы разобраться в своих чувствах.

От автора.

Действие фанфика начинается на пятом курсе, в конце осени. Чжоу против Гермионы, кто победит?

Небольшой OOC.

Омела для Гермионы

Эта история началась с того, как Гарри с Гермионой задержались после занятий с «Отрядом Дамблдора» в Выручай-комнате. В итоге они вернулись в гостиную вдвоём, когда отбой уже давно прошёл, и наткнулись на неожиданное препятствие: близнецы Уизли или ещё какие-то шутники с их факультета заколдовали лестницы в спальни так, что по ним невозможно было подняться. Гермиона расстроилась, что она не смогла это предотвратить. Однако Гермиона решила не звать декана, потому что тогда неизбежно возникли бы вопросы, почему они вдвоём были вне спален в такое позднее время. А в это дело обязательно вмешалась бы вездесущая Амбридж.

Им пришлось устроиться прямо в гостиной. Они долго разговаривали о всяких важных и не очень важных вещах, пока до крайности не утомились, и их сморил долгожданный сон.

Ночью Гарри проснулся от шороха догорающих дров в камине. В комнате было почти темно. На плече Гарри лежало что-то тяжёлое, из-за чего рука Гарри совершенно онемела. Волосы со знакомым запахом щекотали ему лицо, а хозяйка этой шевелюры сопела где-то в районе ключицы Гарри.

«Надо было разойтись по разным диванам», — запоздало подумал Гарри. Он вспомнил, как они, усталые и полусонные, лениво обсуждали кампанию в «Ежедневном пророке», сидя рядом на диване. Гарри тогда едва удерживал глаза, чтобы они не закрылись. Видимо, они так и заснули рядом, а потом Гермиона навалилась на него.

Но Гермиона уже глубоко спала, и Гарри совсем не хотелось будить её. К тому же, во всей этой ситуации было что-то настолько милое и интимное, что Гарри молча сидел, стараясь не обращать внимания на онемевшую руку, и улыбался в темноту.

Хотя он не совсем понимал почему, но ему было хорошо.

В какой-то момент Гермиона заворочалась и подняла голову с его плеча. Её сонные глаза уставились на Гарри.

— Гарри! — прошептала Гермиона настолько томным и нежным голосом, что Гарри не на шутку заволновался.

Тем временем Гермиона, не отрывая своего взгляда от Гарри, потянула его к себе и, не говоря больше ни слова, нежно поцеловала его в губы.

Гарри показалось, что он сейчас задохнётся от шока. Ласковые, мягкие губы Гермионы решительно и требовательно коснулись его рта. Это был его первый поцелуй — он никогда раньше не целовался с девушкой. Сердце застучало как безумное, и Гарри вдруг понял, что ему всё это ужасно нравится, и что он не желает останавливаться. Все его мысли о том, что Гермиона ему как сестра (как иногда он думал), что нужно не мешать Рону, который вроде бы неравнодушен к ней, дружно покинули его голову, взяв отпуск по крайней мере до конца этого неожиданного поцелуя.

Гермиона оторвалась от его губ и посмотрела на Гарри счастливыми глазами.

— Гарри, как я люблю тебя! Как же хорошо!

Гарри с изумлением смотрел на свою подругу, которая вела себя совсем не так, как обычно.

— Тебе хорошо? — решился тихо спросить он.

— Да, хорошо! — промурлыкала Гермиона. — Какой хороший совет дала мне мама!

— Хороший совет?

— Очень хороший! — продолжала она, уютно устраиваясь на его плече. — Она сказала, что мне не надо смущаться, когда ты мне снишься, надо просто поцеловать тебя!

«Она думает, что я ей снюсь!» — ошарашенно подумал Гарри.

А почему он должен ей сниться? Почему мама советовала ей целовать его во сне? Разве друзей целуют, вот так, как сейчас она поцеловала его, даже если это сон?

Все эти вопросы теснились в его голове, хором требуя обдумывания и ответа. А Гермиона тем временем уткнулась в то же место на его шее и безмятежно заснула. Гарри сидел без движения, уставившись в тёмный угол комнаты. Спать ему совершенно расхотелось.

Через какое-то время Гермиона отвернулась в другую сторону от него и завалилась на диван. Гарри с облегчением встал, накрыл её покрывалом и отошёл к огню. Сидеть с ней в обнимку было очень приятно, но он очень устал от её веса и от неожиданных переживаний из-за поцелуя. Тем более что ему надо было подумать.

«Меня поцеловали во сне», — с недоумением сказал себе Гарри.

В онемевшей руке восстанавливалось нормальное кровообращение, и тысячи иголок пробежали по его коже. Гарри подавил невольный стон и стал растирать свою многострадальную конечность.

Несмотря на исчезающе маленький опыт общения с противоположным полом, Гарри уже успел прийти к нескольким определённым выводам. Гермиона была явно к нему неравнодушна, обсуждала это с мамой, Гарри наверняка не раз ей снился, причём он снился ей... не как друг. Он почувствовал, как кровь приливает к его лицу при этих мыслях.

А сейчас Гермиона решительно последовала совету матери и поцеловала его, думая, что она спит. Поцеловала и призналась в любви. Гарри потёр виски, чувствуя, что его голова пухнет от непривычных мыслей и ощущений.

И почему он чувствует такую сумасшедшую радость из-за этого? На фоне этой радости он не сразу сообразил, что с самого начала этого ночного приключения он ни разу не вспомнил о Чжоу, в которую он, по идее, влюблён.

Он обозвал себя бесчувственным бараном. Стал вспоминать свои встречи с Чжоу Чанг, неловкие попытки заговорить с ней, найти общие темы для беседы. Вспоминать своё глупое восхищение этой девочкой, от которого сейчас ему становилось немного стыдно.

«Кого я обманываю? — подумал Гарри наконец. — Чжоу Чанг не выдерживает никакого сравнения с Гермионой!»

Он устроился в кресле поудобнее и постарался заснуть.

* * *

На следующее утро он проснулся раньше Гермионы. Чары ночных шутников на лестнице почти истощились, он встретил лишь слабое сопротивление при подъёме, которое преодолел небольшим усилием. Он тихо пробрался в спальню и юркнул под одеяло. Будить Гермиону Гарри постеснялся — он вообще плохо себе представлял, как будет смотреть ей в глаза.

Перед завтраком он успел приготовиться морально к встрече с Гермионой. Она считает, что видела сон. Она, наверно, будет вести себя как обычно. Поэтому и Гарри Поттер должен вести себя обычно.

Когда Гермиона появилась в Большом зале, он привычным жестом позвал её сесть рядом с ним. Она нервно взглянула на его губы и слегка покраснела, но приглашение приняла. Завтрак прошёл как всегда, хотя для Гарри он был довольно необычным.

После ночного поцелуя Гермиона занимала почти все мысли Гарри, поэтому он пытался тайком наблюдать за ней. И обнаружил ряд вещей, на которые раньше совсем не обращал внимания.

Во-первых, Гермиона тоже наблюдала за ним. Он постоянно натыкался на её взгляд, который постепенно превращался из смущённого в удивлённый. Он же никогда не пялился на неё так много!

Гарри засмущался и дал себе команду не смотреть на неё. Хотя бы сегодня.

Во-вторых, наблюдения за Гермионой вдруг показали, что даже в повседневной школьной жизни его подруга была очень женственна и привлекательна. Хотя как можно об этом судить теперь, если при взгляде на неё ему вспоминаются её губы и ласковый шёпот: «Я так люблю тебя, Гарри!» Неудивительно, что теперь он смотрит на Гермиону совсем другими глазами, и Гарри понимал это.

Гарри покраснел, надеясь, что Гермиона не заметит его смущения. Всё его душевное равновесие, которое он с таким трудом восстанавливал до завтрака, оказалось полностью разрушенным. И мысли о том, что Гермиона действительно имеет к нему какие-то чувства, не добавляли ему спокойствия.

* * *

Потянулись обычные учебные будни, оставшиеся до рождественских каникул. Студенты Хогвартса ходили на занятия, на тренировки, отработки. Гарри пытался не поддаваться на провокации инспектора Хогвартса Амбридж и продолжал занятия с «Отрядом Дамблдора».

Это был одновременно ужасный и прекрасный период в жизни Гарри Поттера. Он обнаружил, что стремительно влюбляется в свою лучшую подругу. Он узнал множество нового о ней, выучил её мелкие жесты, незаметные привычки, на которые не обращал внимания в течение четырёх предыдущих лет. Гермиона замечала повышенное внимание Гарри к себе, она стала чаще улыбаться и даже меньше придиралась к ошибкам ребят в домашних заданиях.

Не всех это оставило равнодушными. Почему-то Чжоу стала злиться на Гермиону, это было довольно заметно на занятиях «Отряда Дамблдора». И это несмотря на то, что Гарри старался не афишировать свой интерес к Гермионе. Однако Гарри явно стал меньше внимания уделять Чжоу, и та не могла не заметить этого.

Развязка наступила после заключительного занятия «Отряда Дамблдора» перед рождественскими каникулами, когда Чжоу, по всей видимости, решила всё прояснить. Гарри был в прекрасном настроении, на занятии они тренировали разные чары, и его подопечные показывали хорошие результаты. Теперь они могли легко и точно оглушить свою цель, что могло спасти их при столкновении с настоящим врагом, и Гарри был искренне этому рад.

Когда занятие закончилось, и основная масса студентов ушла, Гарри услышал, что Чжоу Чанг говорит своей подруге Мариэтте:

— Иди без меня.

Гарри удивился. Они всегда уходили вместе, а сейчас Чжоу вдруг отослала Мариэтту вперёд. То есть она собиралась остаться в комнате, чтобы о чём-то поговорить с Гарри!

Раньше он бы обрадовался такой возможности остаться наедине с Чжоу, но теперь всё было гораздо сложнее. Он беспомощно наблюдал, как она с решительным видом подходит к нему. В комнате почти никого не осталось, только Гермиона собирала книги со стола в углу, бросая на него недовольные взгляды.

«Что мне делать?» — в панике думал Гарри.

Чжоу подошла почти вплотную к нему. На её лице появилось колебание. Решительный настрой сменился сомнением, и она смущённо огляделась вокруг. Присутствие Гермионы явно не обрадовало её, однако, к ужасу Гарри, Гермиона демонстративно подняла стопку книг и двинулась к двери. Чжоу облегчённо перевела взгляд на Гарри, потом её глаза поднялись вверх.

На омелу.

Гарри с недоумением смотрел на эту кустистую ветку, вспоминая, как буквально выпрыгнул из-под такой же омелы несколько часов назад, когда оказался под ней вместе с Луной Лавгуд. Он успел подумать, что мечтал бы оказаться под ней вместе с Чжоу — если бы он был по-прежнему влюблён в неё.

Нет, Гарри не стал выпрыгивать из-под омелы. Остатков его сообразительности в этот вечер хватило на то, чтобы понять, что это могло обидеть девочку.

Он просто отступил назад и поднял руку в предостерегающем жесте.

— Нет, Чжоу, не надо, — тихо сказал он, помотав головой. «Наверно, получилось грубо», — подумал он с сожалением, надеясь на то, что хотя бы что-то он делает правильно.

На лице Чжоу проступило удивление, а в глазах появились слёзы. Она сразу поняла, что так Гарри отвергает её. Это удивило Чжоу, потому что она была почти уверена, что она нравится Гарри.

Конечно, она не собиралась оставаться и упрашивать его. Смахнув слёзы, она повернулась и быстро вышла из Выручай-комнаты. Гарри остался один. Он вздохнул.

«Вот я и убежал от поцелуя Чжоу», — грустно подумал он. Это как будто ставило точку в его несостоявшихся отношениях с ней. Он раньше так мечтал о них — и только что отказался от того, что могло бы начать эти отношения.

Он прошёлся по комнате, глядя на ветви омелы, пока не остановился под самой большой из них. Прислонившись к стене, он глядел на висящий под потолком кустик.

«Как бы я хотел, чтобы здесь была Гермиона», — подумал он.

— Гарри! — окликнул его знакомый голос.

Он удивлённо опустил голову и уставился на Гермиону, которая стояла у входа, держа тяжёлую стопку книг в руках, и смотрела на него.

— Меня обогнала Чжоу, и она была в слезах, Гарри, — сказала она. — Что произошло?

Гарри помолчал несколько секунд.

— Ну, она хотела, наверно, поговорить о чём-то. Под омелой, — сказал он наконец, показав рукой на ветку.

Глаза Гермионы прищурились, но она понимающе кивнула.

— А ты?

— А я... не захотел, — сказал Гарри просто.

Гермиона поставила стопку книг на стол в углу и приблизилась к нему.

— Она обиделась, Гарри. Тебе ведь она нравится, да? Ты что, постеснялся? — спросила Гермиона. Она покусывала нижнюю губу, что выдавало её волнение.

Гарри покачал головой, пытаясь выглядеть спокойно. От присутствия Гермионы у него вспотели руки и забилось быстрее сердце.

На лице Гермионы мелькнуло выражение настороженного понимания. Она сделала несколько осторожных шагов к Гарри.

— Что ты здесь делаешь? Ты ждёшь кого-то? — спросила она, подойдя на расстояние нескольких метров к нему.

Он снова покачал головой.

— Нет. Но я рад, что ты вернулась, — сказал он. Сердце застучало ещё беспокойнее. Он был вдвоём с Гермионой в комнате, где везде висели ветви омелы.

Сможет ли он осуществить её сон? И повторить то, что случилось той ночью и о чём он мечтает уже несколько недель?

Гермиона смотрела прямо ему в глаза. Гарри вдруг подумал, что она боится поднять глаза наверх.

— Гермиона, смотри. Омела, — сказал он, показывая снова наверх.

Маленький шажок вперёд. Она наконец подняла глаза и тут же опустила их, смотря на него с удивлением.

— Гарри?

Он оттолкнулся от стены и сделал шаг вперёд. «Не трусь, ты ведь уже целовал её!» — уговаривал он себя.

— Гермиона, знаешь про традицию... под омелой... — идеально построенная фраза разлетелась на отдельные, плохо связанные друг с другом слова, пока он пытался её выговорить. Он снова наполнил лёгкие воздухом и позвал её:

— Гермиона, подойди сюда. Пожалуйста.

Она сделала ещё шажок вперёд, на её лице был страх и неуверенность.

— Ты уверен, Гарри? Со мной? Я ведь...

Он кивнул и взял её за локоть, привлекая ближе.

— Я уверен.

Они стояли вплотную. Гарри мог рассмотреть все отметины у Гермионы на радужке, хотя его взгляд регулярно сползал вниз, к её губам.

— Гарри... — Гермиона была красной от смущения. Гарри чувствовал себя не лучше, но старался это не показывать. Он слишком долго мечтал, чтобы повторить этот поцелуй.

Гарри наклонился и коснулся её губ своими губами. И на несколько минут они забыли обо всём на свете.

Когда они остановились, Гермиона улыбнулась и сказала:

— Это наш первый поцелуй, Гарри.

Она недоумённо уставилась на Гарри, который ничего не ответил и отвёл глаза. Её глаза расширились.

— Так это был не сон?! Гарри! — воскликнула она.

— Так ты давно поняла, что это не сон?! — в тон ей ответил Гарри. — Почему ты мне не сказала?!

— Да я... я же была не уверена!

— А я стеснялся это сказать! Представляешь! Как бы я выглядел? «Гермиона, сегодня ночью ты подумала, что я тебе снюсь, поцеловала меня и...» — тут Гарри смущённо замолчал.

— Что «и...»? — насторожилась Гермиона.

— И... Постой, я должен тебе кое-что сказать, — выговорил Гарри с трудом. — Вернее, ответить. Я... я...

Только что он так легко говорил с девушкой, которую целовал уже дважды, а теперь слова не хотели выходить изо рта.

— Я тоже тебя... очень тебя люблю, Гермиона, — вытолкал из себя Гарри с трудом.

— Значит, я правда это сказала. Я нервничала несколько дней из-за того, что не была уверена, сказала я это или нет... — проговорила Гермиона с улыбкой.

Потом она потянулась к Гарри и поцеловала его снова.

Персонажи:

Рон Уизли

Виктор Крам

Рон Уизли выпивает с Крамом.

От автора.

Диалог двух пьяных волшебников ни в коем случае не претендует на полноту и связность.

Автор не очень хорошо знает, как себя ведут и как разговаривают пьяные. Читатели, имеющие большой опыт в этом предмете, наверняка уличат автора в некоторой неестественности.

Небольшой OOC и закономерное АУ.

Двое бывших

— Налей ещё, Виктор! — возгласил пьяным голосом Рон Уизли. Он явно был в подпитии, глаза с трудом фокусировались на предметах, а речь была невнятной. Однако он твёрдо намеревался продолжать возлияния.

Сидящий напротив него Виктор Крам был неподвижен и угрюм. На его более массивное тело почти не подействовал выпитый алкоголь. Но глаза уже блестели задорным блеском, а на лице было написано желание выговориться.

— А давай! — неожиданно выкрикнул он, так что сидящие за соседними столиками люди ошарашенно оглянулись. Крам пристыженно опустил глаза и старательно, чтобы не промахнуться, налил горящую жидкость в стакан Рону — Рон на такой подвиг был уже не способен.

Уизли опрокинул в себя стакан и некоторое время сидел молча.

— Наверно... они сейчас уже... это самое... того! — недовольно сказал он. Крам вскинул голову, его губы сжались от сдерживаемого гнева.

— И ладно! — воскликнул он сердито.

— Правильно! — поддакнул Рон.

— Пусть он забирает, кому ещё она нужна!

Крам икнул и выпрямил спину.

— Слушай... ты, Рон, — неуверенно начал он. — Ты скажи мне. Как друг!

— Друг, друг! — подхватил Рон. — Я твой самый-самый лучший друг!

— Да, как друг! Правда, Гермив... Герми... Гермионна всё время болтает о Поттере? Ну...

— Ага, точняк! Ты не представляешь! Мы ходили на эти... на свидания, она всё время «Гарри то, Гарри сё»... — горячо согласился Рон.

— Да, да! — продолжил, перебивая его, Крам. — Я хотел этому Поттеру всё-всё высказать, как надо. Что это, я вроде как с ней встречаюсь, а она всё время... про этого Поттера!

— Слушай, Виктор, — встрял Рон, — а ты точно с ней встречался? Всегда хотел тебя спросить!

— Да откуда я знаю? — взорвался вдруг Виктор. — Я с ней ходил полгода! Я считал её своей девушкой! Я потом говорю — давай ко мне в Болгарию, а она, как это...

— Ага, что она? — переспросил Рон.

— Она отказала!

Немного протрезвевшие маги притихли. Наконец Рон сказал:

— Ну, она хоть с тобой целовалась!

— Не было такого! — угрюмо отозвался Крам. — Мы даже руки... за руки не держались. Она говорила про магию, ещё про школы, а ещё про Поттера! Опять!

— Ага, опять про Поттера! И что, даже не целовались? — опять переспросил

— Я же сказал! А ты с ней целовался, да?! — с угрозой переспросил Крам.

Рон заметно приуныл.

— Не-а, не целовался. Вообще, когда вместе сидели, всё домашку делали.

— Домашку?.. — Крам поперхнулся от смеха.

— И ещё она всё время тараторит, тарахтит не переставая! — сказал Рон.

— Точно! Да кто вообще захочет на ней жениться! — согласился Крам и грустно вздохнул.

Они помолчали. Каждый из них погрузился в воспоминания о том времени, когда они общались с Гермионой Грейнджер. В этот момент к ним неожиданно подсел маленький юркий человечек. В руках он держал солидно выглядящий блокнот, над которым в воздухе парило белое перо.

— Здравствуйте! — вежливо поздоровался человечек. — Мистер Крам, мистер Уизли! Меня зовут Бертольд Браун, я репортёр «Ежедневного пророка». Вы не представляете, как я рад, что смог отыскать вас в этот замечательный день!

Рон с Крамом мрачно уставились на репортёра. Тот продолжал говорить, не обращая внимания на их неодобрительные взгляды:

— Я хотел бы взять у вас интервью! Конечно, можно организовать отдельные интервью для каждого из вас! Но можно и вместе! В этот день, когда Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер решили соединить свои сердца и свои жизни, газета «Ежедневный пророк» очень хотела бы задать несколько вопросов каждому из вас. Как вы относитесь к этой свадьбе...

Крам поднялся со стула и молча схватил репортёра за шиворот.

— Ты! Хочешь! Знать! Да? — прорычал он, брызгая слюной в лицо Брауну. — Как я отношусь к этой свадьбе, да? Катись к Мордреду, репортёришка!

— Ступефай! — в лицо Краму ударило заклинание, и он застыл. Браун, выкрутившись из захвата Крама, пустился наутёк, громко жалуясь на произвол и обещая расправу обидчикам.

— Фините! — произнёс Рон, вытащив палочку и направив её на товарища. Крам сердито одёрнул одежду и снова уселся за стол.

— Ещё по одной? — спросил Рон. Крам кивнул, и Рон трясущейся рукой разлил по стаканам пылающую жидкость. Подвинув к себе стаканы, они задумались.

— У тебя английский стал лучше, я заметил, — сказал Рон.

— Я учил! — похвастался Крам.

— Ты что, надеялся, что у тебя с ней склеится? — спросил Рон.

— Да! — ответил Крам и добавил, подумав: — Мы переписывались...

Рон усмехнулся.

— Всё-таки она классная девчонка, правда? — спросил Рон. Крам молча кивнул.

— Классная! — подтвердил он после небольшой паузы. — Рон, ты, как друг, скажи, когда же они успели-то?

— Когда успели? — переспросил Рон. — Да я и не знаю. Может, перед битвой, когда Хогвартс осаждали. Может, раньше. А вообще, они идиоты!

— Идиоты?

— Идиоты! Придурки! Я всегда знал, что они друг в друга втрескались, ещё на третьем курсе! Или даже раньше! А когда до них допёрло, а?

— О... — только и сказал Крам.

Они подняли стаканы и выпили. Помолчав некоторое время, Крам заговорил:

— Слушай, она же всё время про Поттера болтает!

— Ага, точно! — поддакнул Рон.

— А ты... прикинь! Если бы я женился на Гермив... на Гермионе...

— Или я!.. — встрял Рон.

— ...а она так бы и болтала об этом Поттере! — закончил Крам.

— Ага, точно! И о домашних эльфах! Или ещё о чём-нибудь!

Они дружно вздохнули. Потом Крам взглянул на стоящую на столе бутылку.

— Ещё по одной?