A Necessary End (гет)

1993 год, август

Англия, где-то в графстве Йоркшир

 

Люпин проснулся от бьющего в глаза яркого солнечного света из полуразбитого окна. Недовольно хмыкнул, натягивая одеяло повыше и сонно поворачиваясь на другой бок, но по прошествии минут десяти понял, что уснуть уже не получится. Пришлось заставить себя подняться. Что-то было не так. Все инстинкты, выработанные за столько лет скитаний, отшельничества и попыток скрыть свое второе «я» ото всех, били тревогу. Римус даже не сразу заметил, что уже держит в одной руке свою палочку, а второй шарит по другому концу кровати в поисках своей старой поношенной мантии. Накинув последнее на себя, он тихо пересек спальню и приблизился к стене, закрывающая комнату от лестницы и ведущая на первый этаж. Он явно ощущал присутствие кого-то в доме. Осторожно выглянув из-за угла, заметил чей-то черный силуэт, но в залитой утренним солнцем комнате было сложно понять, кто это. Римус прислонился головой к стене и протер глаза ото сна. Пульс явно ставил рекорды по скорости и отдавался гулом в голове. Внизу послышался скрип половиц, и незваный гость двинулся к лестнице. Медленно и очень тихо, настолько тихо, что ему бы позавидовали лучшие охотники из индейских племен, Римус начал пятиться вдоль стены от входа на этаж, держа палочку наготове и почти срывающееся «Остолбеней» с губ.

— Римус? Люпин, ты здесь? — послышалось с лестницы.

Знакомый голос. Очень знакомый. Из-за угла медленно показалась часть белой волшебной палочки. Римус слегка присел и не сводил взгляда с показавшегося оружия магов, ожидая подходящего момента для своего заклинания. Хватит всего лишь руки противника, чтобы вырубить.

— Римус, это Альбус. Альбус Дамблдор. Я знаю, что ты здесь.

— Профессор Д-Дамблдор? — вот уж кого-кого, а директора Хогвартса он ожидал здесь увидеть меньше всего.

— Люпин, какого Мерлина? — осведомился Дамблдор, когда повернулся на голос. — Я надеюсь, ты меня не убить хотел.

— Эм… нет, всего лишь обездвижить… — Римус замялся, почувствовав укол совести за то, что не узнал голос одного из близких ему людей.

— Всего лишь.

Они опустили палочки. Люпин поднялся, растерянно озираясь.

— Я думал, меня нашли.

— Кто?

— Да тут недавно история одна произошла. Не очень получилось. Совпали факты.

Дамблдор молча поднял брови в ожидании продолжения.

— Факты того, что я — оборотень, и того, что у фермера с прежнего моего укрытия был убит сын. Загрызли насмерть волки. Парень со свидания шел ночью через лес. Даже слушать не захотели, что я только во время полнолуния таким становлюсь. Ну, как обычно. Если бы я вовремя не удрал… — он прервал рассказ, в надежде, что гость и так все понял.

— Ясно, — он тяжело вздохнул. — В таком случае, то, зачем я сюда пришел, тебе придется по душе. Я присяду?

И кивнул в сторону единственного стула.

— О, да. Конечно, — Люпин попытался пригладить рукой взъерошенные волосы и присел на край кровати.

— Школе нужен новый профессор по ЗОТИ. И я вижу тебя на этой должности, мой мальчик.

— Почему… Почему я?

— Потому что ты очень хорошо разбираешься в этой теме.

— Ну, так-то оно может и так, но… — Люпин смутился, потерев шею, — неужели больше не осталось магов без изъянов в сущности, которые могут обучить студентов защитным заклинаниям?

— Есть-есть, и не мало. Но разве ты не хочешь встретиться наконец с Гарри? Обучить его всему, что знаешь? — мягкий голос Дамблдора всегда оказывал какое-то гипнотически-успокаивающее действие сколько Люпин себя помнил.

Он неуверенно кивнул. Дамблдор молча изучал его, сидевшего напротив, и Римусу показалось, что он сделал что-то не так, поэтому скосил взгляд на свой видавший годы чемодан.

— Есть еще одна причина, почему я хочу видеть тебя в Хогвартсе в этом году… — Люпин молча слушал, но, похоже, конец фразы он уже знал. — Сириус Блэк.

Римус тяжело выдохнул:

— Вы думаете, что он попытается проникнуть в школу?

— Боюсь, что да. И что он попробует добраться до Гарри и завершить начатое Волдемортом.

Гарри. Бедный-бедный мальчик. А Римус так ни разу и не справился о его благополучии после того самого дня. Эта запоздавшая мысль обжигала похлеще серебра.

— Как он? Как Гарри? Он ведь уже… — Римус быстро посчитал в уме, — третий курс будет, да?

— Да. И он с самого первого года обзавелся друзьями, — Дамблдор улыбнулся одними кончиками губ, сверкнув стеклами своих очков. — Римус, ты лучше всех знаешь Сириуса.

— Не хочу вас огорчать, но двенадцать лет назад он ясно показал, что его никто не знал, — тоска от налетевших воспоминаний комом пронеслась по желудку и подступила к горлу, отчего голос Римуса внезапно стал очень глухим.

— И все же, ты знаешь, каким именно образом он может попасть в замок и как его можно найти.

— Но ради этой информации не нужно нанимать меня в профессора.

— А кем предлагаешь?

— Никем. Не знаю, — Римус устало потер лоб, сделав неоднозначный жест рукой. — Можете просто у меня спросить и не надо тратить на меня время и деньги.

— Я думаю, вам с Гарри есть чему поучиться друг у друга.

— Профессор, я не могу рисковать столькими жизнями в замке только потому, что Сириус сбежал из Азкабана. Я могу попытаться найти его за пределами Хогвартса.

— Римус, он обязательно появится в школе и очень скоро.

— Откуда вам это известно?

— Я неплохо разбираюсь в людях, мой дорогой, — Дамблдор грустно улыбнулся, слабо покачав головой.

— Кажется мне, что выбора у меня нет, — Люпин чуть ли не сотый раз за этот разговор взлохматил свои волосы, пытаясь отогнать волнение.

— Выбор есть всегда, но разве мой вариант так плох?

— Нет, нет-нет. Просто… у вас не будет проблем из-за меня на такой должности?

— Это не должно тебя волновать. Если это и будет проблемой, то только моей.

Они посидели несколько минут в тишине.

— Гарри, а он… весь в отца, как я понимаю? Он еще до того дня был похож сильно на Джеймса, а теперь-то уже…

— От Лили в нем тоже многое проявляется, — лицо Дамблдора озарилось улыбкой. — Но все неприятности и приключения липнут к нему и его друзьям, как когда-то в ваши годы.

— Что ж, значит мне и правда есть чему их поучить.

— Очень многому. Я надеюсь, ты успеешь, потому что, боюсь, у тебя будет всего лишь год, — мягкая улыбка все еще не покидала лица директора Хогвартса, но сейчас очень быстро по лицу проскочила тень грусти. — Я буду ждать вас в замке первого числа, профессор Люпин.

— А что с моим… проклятием?

— Тебя будет кто-нибудь заменять, если понадобится. А еще я договорился с Северусом, и он будет снабжать тебя Аконитовым зельем.

— Что?.. Оно ведь стоит баснословных денег! — Люпин чуть не подскочил на кровати от услышанного.

— Но ведь ты сам переживаешь из-за безопасности, — Дамблдор с легким удивлением следил за переполошившимся Люпином. — Если ты так хочешь, то Визжащая Хижина все еще стоит на старом месте.

— Я…

— Римус, не будь глупцом, не отказывайся от зелья. Для школьного бюджета это не будет большой проблемой. Это вообще не будет проблемой.

— Но… — Римус опустил плечи, сдаваясь. — Вы правы… Безопасность, да.

— Замечательно, что мы пришли к единому мнению. И, наверное, это было последним вопросом на повестке дня, так что я вынужден покинуть тебя так скоро. К сожалению, перед началом учебного года дел становится невпроворот. Жду вас, профессор Люпин, до начала церемонии распределения.

— До встречи в замке, профессор Дамблдор, — Римус слабо улыбнулся, все еще терзая себя сомнениями насчет того, правильно ли он поступил, согласившись, но Дамблдор уже поднялся со стула и, кивнув ему, вышел из комнаты, а после трансгрессировал.

 

 

1994 год, июнь

Хогвартс, кабинет преподавателя по ЗОТИ

 

И вновь сущность оборотня не дала Римусу жить спокойно, и ему вновь нужно продолжить свои скитания по миру. Снова прятаться, снова скрываться, снова нищенствовать. Прощай, спокойная жизнь. На его лице не отображалось ни единой эмоции; со стороны казалось, что он просто сосредоточен во время сбора вещей. Но внутри у него все бушевало, кипело, и обида накрывала его с головой, словно волна цунами. Он даже не винил Северуса за то, что тот разболтал его секрет. Он прекрасно знал еще с самого начала, что вся эта затея очень рискованна и небезопасна для студентов. О чем он только думал год назад в том заброшенном доме? Но надежда все это время не покидала его. Вдруг получится? Вдруг это те спокойствие и размеренность, которых так не хватало в его жизни? Но он давно усвоил, что для него жизнь никаких поблажек и справедливости устраивать не будет.

Однако этот учебный год в итоге принес ему не только новое разочарование в связи с уходом с преподавательской должности: в его жизни вновь появились два человека, которые придавали сил, — Сириус и Гарри. Дамблдор не ошибся: Поттер очень похож на своих родителей. В какие-то моменты Римусу становилось даже не по себе от такого сходства и пару раз он чуть не окликнул Гарри прозвищем Джеймса, но вовремя одумывался. И Люпин знал, что, уходя с поста профессора, с Гарри и двумя его друзьями он еще увидится и не раз.

А Сириус… Что-то всегда не складывалось в этой истории, произошедшей тринадцать лет назад, как будто это «что-то» всегда маячило на границе периферийного зрения, но, как ни крути головой, увидеть никогда не удавалось. Сириус — предатель Поттеров? Хоть Блэк и был родом из семейства, которое всегда поддерживало Волдеморта, но не предателем, нет. И теперь, когда все встало на свои места, и ничто не вызывало подозрения, Люпин мог спокойно выдохнуть. Эта история почти закончилась, осталось только наказать виновного. И это обязательно произойдет, Римус был в этом почему-то уверен так же отчетливо, как в дне следующего полнолуния. А сейчас, когда один из его немногочисленных друзей был снова с ним и не томился за решеткой Азкабана, жить станет чуть-чуть легче.

1995 год, 24 июня

Лондон, площадь Гриммо

 

Тонкс стояла на едва освещенной площади Гриммо и с недоверием смотрела на единственный мигающий фонарь. Грозный Глаз велел прибыть сюда в половину седьмого вечера, чтобы показать ей что-то. Что-то, что должно было ей понравиться по его мнению. Обычно он либо полностью оказывался не прав, либо она еще потом долго ликовала про себя, как в тот день, когда смогла участвовать в поимке одного преступника, тогда как все ее сокурсники сидели на скучном теоретическом занятии по маскировке. Но сейчас Тонкс очень сомневалась в своем будущем восторге. Она еще сильнее укуталась в свой плащ, засунув руки в карманы. Июнь, а здесь так дует холодный ветер, что больше похоже на ноябрь.

— Иди за мной.

Она вздрогнула от прозвучавшего голоса за спиной — Грозный Глаз опять проверил ее на предмет готовности встретиться с противником в любое время и в любом месте. И результат его опять не впечатлил.

Он бодро заковылял мимо железных узорчатых заборчиков, Тонкс засеменила следом. Они остановились меж двух домов, которые были построены так близко друг к другу, что между ними не было даже щели.

— Прочти. Но не вслух, — рыкнул ей Грюм и сунул в руку какой-то обрывок бумаги.

Лондон, площадь Гриммо, дом 12

Она перевела взгляд с каракуль на улицу, пытаясь найти указанный адрес, но тут у нее на глазах между двух стоящих впритык домов возник еще один.

— Это же…?

— Фиделиус, — нетерпеливо озвучил Грозный Глаз и зашагал к крыльцу. — Учти, что там будут те, кого обычно сторонятся нормальные люди, у которых с инстинктом самосохранения все в порядке, но для нас они не опасны, — Тонкс только удивленно приподняла правую бровь на предостережение. И это говорит ей человек, у которого подозрительность уже давно переросла в болезненную параноидальность!

Он стукнул по дверной ручке тростью, с другой стороны что-то защелкало, заскрежетало, а потом дверь приоткрылась, скрипнув. Тонкс очень хотелось спросить Грозного Глаза, что это за место, но она знала, что он ей ничего не ответит, пока не покажет то, зачем они сюда пришли.

Пока Грюм запирал дверь изнутри, Тонкс зажгла огонек на кончике своей волшебной палочки и огляделась: даже так здесь было мрачно. Частицы пыли висели в воздухе, на полу лежал старый протоптанный ковер, который сбился и порвался в некоторых местах, но и в таком состоянии было ясно, что когда-то за него хозяева отстегнули большую сумму. На стенах висели разнообразные портреты, часть из них покосились, какие-то были завешаны портьерами. Под потолком, в тех местах, где отсутствовал карниз, обои отклеились и, свернувшись, свисали, скапливая отвалившуюся штукатурку с пылью и паутину. В конце длинной прихожей виднелся тусклый свет, кто-то гремел тарелками, были слышны голоса.

— Давай, двигайся. Что замерла? — заворчал недовольно Грозный Глаз, подталкивая ее вперед. — Осторожно! — он слабо стукнул ее по правому бедру посохом, когда они практически достигли конца прихожей, заставляя ее отпрыгнуть к левой стене.

В тени она только сейчас заметила подставку под зонты в виде ноги тролля. Тонкс фыркнула на себя саму, зажмурившись от негодования.

— Грюм, что ты там возишься так долго?

Тонкс открыла глаза: перед ней у лестницы бесшумно возник мужчина среднего роста с густыми черными волосами по плечи, одетый в дорогой изящный костюм и скрестивший руки на груди, с нескрываемой усмешкой на лице.

— Тебя забыл спросить, — Грозный Глаз обошел застывшую на месте Тонкс. — Все в сборе?

— Нет еще, — мужчина посмотрел на нее: — Кто твоя прекрасная спутница?

— Я бы не советовал тебе к ней клинья подбивать.

Тонкс молча возмутилась: с каких пор Грюм решает вопросы, касающиеся ее личной жизни? Не то чтобы она при первой возможности бросилась этому незнакомцу на шею, но такая наглость Грозного Глаза ей не пришлась по душе.

— Потому что она твоя ученица? — брюнет с интересом разглядывал ее. — Ты, вроде, обещал привести свою протеже.

— Это не главная причина. Но я думаю, что ее фамилия «Тонкс» тебе многое прояснит.

Мужчина захохотал, прикрыв рот рукой. Тонкс взглядом сверлила Грюма, чтобы он, во имя Мерлина, уже наконец объяснил происходящее.

— Тонкс, это твой дядя, Сириус Блэк, — буднично представил собеседника Грозный Глаз и исчез за дверью в другую комнату.

— Блэк?!

— Тот самый, — не без толики гордости ответил он. — А ты, значит, Нимфад…

— Не называй меня так, — она бесцеремонно перебила его.

— И все еще не выросла, — закончил Блэк с самодовольной улыбкой.

— Что ты здесь делаешь?

— Живу, вообще-то, — он развел руками, окинув взглядом дом. — С тех самых пор, как себя помню. Правда, за ту дюжину лет, что я проторчал в Азкабане, дом немного… изменился, — Сириус щелкнул пальцем по куску отклеившейся обоины.

— Я должна тебя арестовать, ты в курсе?

— Угу, — он скривил лицо. — Но тогда тебе придется сдать еще и Грюма… И Кингсли… — и, картинно задумавшись, начал загибать пальцы. — А еще Ар…

— И Кингсли здесь?!

— Да. Да много кто, Нимфадора. И ты теперь, — улыбка пропала с его лица. — Как мама?

— Не знаю. Хорошо, наверное. Давно не виделись с ней.

— Передашь ей? — Блэк вынул из внутреннего кармана конверт. — Хотел попросить Грюма, но раз уж ты здесь…

— Что там?

— Зубы и чешуйки Перуанского змеезуба, — Тонкс сделала шаг назад от дяди, покосившись на протянутый конверт с вирусом драконьей оспы. — Да шучу я! Письмо. Из обычного пергамента, написанное обычными чернилами и обычным пером. Ну, может, и не совсем обычным. Тут все либо дорогое, либо старинное и дорогое, — последнее произнес он с некоторым отвращением в голосе.

Тонкс взяла в руки конверт, повертела, убедившись, что там только бумага, и убрала в боковой карман рюкзака.

— Я так понимаю, это о тебе, как о персоне, которую избегают нормальные люди, предупредил меня Грозный Глаз.

Она часто слышала от матери в детстве, что Сириус Блэк не мог сотворить все то, в чем его обвиняют, что он слишком отличался от своей семьи еще в раннем возрасте и не мог примкнуть к Волдеморту. Но чем старше становилась Тонкс, чем чаще она просматривала дело и воспоминание секретаря с судебного заседания своего двоюродного дяди, тем сильнее сомневалась в словах матери. И она уже давно убедилась в том, что даже самое невозможное может произойти в этом мире.

Сириус недовольно сузил на нее глаза. С верхних этажей послышался топот, и на них с дядей посыпалась пыль с крошкой какого-то мелкого мусора. Он фыркнул, отряхнув плечо, и ушел вслед за Грюмом, оставив ее одну в коридоре.

Комната, в которой скрылись Грюм с Сириусом оказалась столовой. Вытянутая, с закопченным единственным окном и таким же длинным, как сама столовая, темным дубовым обеденным столом. Пожелтевшая от времени белая скатерть была накрыта поверх, а тарелки — очень похожи на те, что мама обычно выставляла на стол во время праздничных обедов и ужинов у них дома. Когда-то роскошная люстра была теперь вся в паутине. По другую сторону от двери у стены стоял буфет, в котором отсутствовало часть посуды.

Среди присутствующих, в углу у окна, сидел Блэк, тихо переговариваясь с рядом сидящим человеком, лицо которого было скрыто за газетой. Рядом со входом расположились Грозный Глаз и Кингсли — она села к ним. Через несколько минут в столовую вошли Молли и Артур Уизли. Тонкс, после того, как ее чуть не затискала до смерти мама ее школьного друга Чарли, решила, что удивляться здесь она уже больше никому не будет.

Когда сюда вошли профессор Дамблдор и профессор МакГонагалл, столовая была набита битком. Тонкс казалось, что она единственная из всех присутствующих здесь понятия не имела зачем они все собрались.

— Я очень всем признателен, что вы так быстро откликнулись на мой призыв, — начал Дамблдор. — Несколько часов назад произошло то, с чем, казалось бы, мы покончили тринадцать лет назад, — профессор выдержал недолгую паузу. — Волдеморт возродился.

По столовой волною прошел шепот, несколько дамочек охнули. Тонкс покосилась на них и почувствовала чей-то взор уже на себе — Блэк не сводил с нее сердитых глаз. Сидевший рядом с ним маг, проследив за взглядом, вздохнул и легонько стукнул того по руке свернутой газетой. Сириус вздрогнул и что-то шепнул соседу — тот только усмехнулся.

Директор Хогвартса еще долго описывал произошедшее во время последнего этапа Турнира Трех Волшебников, а после, удостоверившись, что все собравшиеся здесь поддерживают Гарри, объявил о повторном формировании Ордена Феникса.

Тонкс охватило странное воодушевляющее чувство, что она теперь часть чего-то большего. Она посмотрела на Грозного Глаза — он неоднозначно и странно ей улыбнулся. Вероятно, он понимал ее состояние сейчас, но с другой стороны, знал, что будет дальше.

— Почему ты не сказал мне обо всем этом раньше? И о Блэке тоже?

— Потому что ты бы начала засыпать меня кучей вопросов, — их разговор заглушали голоса остальных волшебников, уже бурно обсуждающие услышанное. Дамблдор невозмутимо молчал, дав всем немного времени переварить новости. — А про Блэка молчал, потому что ты бы обязательно ринулась все разнюхивать, я тебя знаю. А это сейчас лишнее.

— Но ведь он же преступник! — она шикнула, стараясь не привлекать внимание.

— Его преступление заключается только в том, что он бежал из тюрьмы. В которую его, кстати, запихнули без причины.

— Но… — начала Тонкс, однако Грозный Глаз прервал ее жестом:

— Потом. Все потом, а сейчас молчи и слушай.

 

Первое собрание Ордена продлилось практически до полуночи. После окончания многие сразу покинули дом Блэка, в котором тот великодушно предложил разместить штаб организации. В столовой остались только она, Блэк, сидящий рядом с ним маг и чета Уизли — однако вскоре Молли отлучилась наверх проверять все ли дети легли спать.

Тонкс целые сутки перед собранием провела на дежурстве и поэтому теперь встать со стула для нее оказалось непосильной задачей — ее ноги, казалось, налились свинцом и приросли к полу, зато спина наконец перестала гудеть, и ее уже не знобило от недосыпа. Над столом медленно проплыл чайник и начал наполнять кипятком расставленные ушедшей Молли кружки с чайной заваркой и кофе. Тонкс еще раз взглянула на Сириуса: он очень оживленно обсуждал с Артуром Уизли и вторым собеседником первый состав Ордена. Ей захотелось отмотать этот вечер до встречи с дядей в коридоре и сказать все по-другому.

— Нимфадора, ты чего? — Тонкс не заметила, что разговор Блэка закончился, а она все продолжала глазеть на него. — Все никак не налюбуешься на персону нон-грата?

— Я погорячилась, — тихо ответила Тонкс, смущенно уставившись на стоявшую перед ней чашку. — Наверное, я не так поняла Грюма. Он любит недоговаривать, чтобы я научилась собирать всю информацию и отсеивать ненужное. К тому же, он сказал, что здесь никто не опасен.

— Даже я?

— Я не знала, что ты будешь здесь. Это было его сюрпризом. Как, в общем-то, и все происходящее этим вечером.

Неизвестный маг рядом с Сириусом усмехнулся, отпив свой кофе, и Тонкс наконец смогла его разглядеть. Он был выше Блэка, и на фоне ее дяди одежда неизвестного казалась уж слишком поношенной: заплатки, потертости, но далеко не неопрятной, так как она была чистой, все пуговицы на месте, ниоткуда не торчали нитки, а все порванные места были аккуратно заштопаны. Наверное, он был старше Сириуса, судя по морщинкам вокруг глаз и уже начавшим седеть волосам тускло-пшеничного цвета, а его излишняя худоба не делала его моложе. Бледное лицо незнакомца, как и остальные открытые части его тела: руки и шея, было в шрамах разных размеров и глубины. Тонкс невольно подумала, кем должен работать человек с такими ранениями, если в Аврорате она его ни разу не видела. Хотя лицо казалось отдаленно знакомым.

— Ним-фа-до-ра... — по слогам произнес Сириус ее имя, Артур с незнакомцем засмеялись.

— Я же просила не называть меня по имени! Только «Тонкс»!

— А ты опять о чем-то задумалась, не слыша ничего вокруг. Вон, Римус уже решил, что ты на него запала, — он кивнул в сторону сидящего рядом мага.

— Я смотрю ты уже оттаял по отношению к своей племяннице, — Римус вздохнул и тепло улыбнулся ей.

— Тонкс, вы, наверное, не знакомы, — все это время тихо сидевший Артур заговорил. — Это Римус Люпин.

«И имя знакомое. Где мы с ним пересекались?»

— Да, и Лунатик мой друг еще с первого дня в Хогвартсе, так что не обижай его, — добавил Блэк.

— Если иногда не обращать внимание на то, что говорит твой дядя, то жить становится легче, — громко шепнул ей Римус, будто по секрету, и заговорщически кивнул.

— Тонкс, сколько тебе? Двадцать? — Сириус сощурился на нее с какой-то странной улыбкой.

— Двадцать два.

— Ну да, в твоем возрасте я тоже иногда говорил первое, что придет в голову.

— Ты и сейчас думаешь уже после того, как что-то скажешь, — Римус закатил глаза, улыбнувшись.

— Неужели?

— Я уже мысленно потонул в выборе, решая какой из всех недавних примеров тебе напомнить, — Римус поднялся со стула. — Не знаю, как вы, но я пойду все-таки спать.

Он остановился рядом с Тонкс.

— Был рад знакомству, Нимфадора.

— Римус, я ведь…

— Но что я могу поделать, если имя красивое? — Тонкс почувствовала, как краснеет. — И волосы, кстати, тоже.

Сириус засмеялся, глядя на ее поменявшие цвет волосы и стоявшего рядом довольного произведенным эффектом Римуса; Артур тоже улыбался во всю. Тонкс хотела посмотреть на Римуса недовольно и сердито за то, что он, во-первых, назвал ее по имени, а во-вторых, еще и заставил краснеть, но, встретившись с ним взглядом, забыла, что хотела сделать и почему.

— Мисс Тонкс, вам нужно побольше спать.

— А? — голос Римуса вывел ее из забвения.

— Я говорю, что синяки под вашими глазами хоть и тоже симпатичные, но лучше все-таки не доводить себя до такого состояния, — он мягко улыбнулся.

— Я только допью чай и отправлюсь домой, — тихо оправдалась она, не решаясь еще раз посмотреть на него.

Римус еле слышно вновь усмехнулся и вышел из комнаты. Артур, тоже извинившись и пожелав всем спокойной ночи, ушел вслед за ним.

— В таком случае, Тонкс, если я больше не являюсь для тебя человеком, которого можно опасаться, то кто тогда? — дядя с вызовом и странным интересом посмотрел на нее.

— Не знаю. Никто больше не выглядел подозрительным, — она пожала плечами.

— Ну, не может же быть такого, чтобы Грозный Глаз сказал тебе эту информацию ошибочно?

— Кто его знает. Может, это очередная проверка.

— А кого ты боишься?

— В смысле? — Тонкс удивленно посмотрела на Сириуса.

— Ну, вообще. Боггарта своего знаешь?

— Ни разу не встречала. Знаю только как с ними бороться.

— Римуса можешь попросить — он тебе покажет, где они водятся, если тебе интересно, — он откинулся на спинку стула, все еще не сводя с нее заинтересованного взгляда. — И все же, есть же кто-то или что-то, что вселяет в тебя страх?

— Наверное, — она задумалась. — Ловили мы однажды вампира. Всегда думала, что они не самые опасные существа…

— Существа?

— Ну, а кто они еще? Были людьми, а потом все, укус. — Тонкс пожала плечами.

— И все? Они же выглядят как мы с тобой. Ну, да, клыки, кровь пьют, но у всех же разный… фетиш, — Блэк усмехнулся, произнеся слово «фетиш».

— Они людей убивают.

— Люди тоже друг друга убивают. Животные тоже людей убивают.

— О, ты еще скажи, что оборотни — это милые домашние песики!

Сириус замер после последней фразы. Его взгляд наполнился… Тонкс не могла понять его эмоцию: то ли это была боль, то ли отвращение. Может, все вместе. Он молча поднялся и, не сказав ни слова, вышел, громко захлопнув дверь.

Тонкс удивленно проводила его взглядом, гадая, что могло послужить такой резкой смене настроения. Она вроде все говорила логично. Их так и учили, что в Хогвартсе, что на курсах авроров: все темные существа уже не люди. Они были ими когда-то, но не после того, как зараза попала в их организм, изменив сущность.

Она посидела в пустой столовой еще пару минут, но мрачная атмосфера этого дома начала ужасно давить и на без того уставший мозг Тонкс, поэтому она, допив свой чай, поспешила домой проспаться перед очередной сменой.

1995 год, 3 июля

Англия, Лондон, площадь Гриммо, 12

 

Римус пересек коридор, как можно тише ступая мимо портрета почившей хозяйки этого дома, Вальбурги Блэк, и заглянул в столовую. Никого. Он спустился на цокольный этаж, но на кухне была одна лишь Молли. Она только пожала плечами на вопрос, где Сириус. Гостиная, ванная комната и спальня самого Сириуса тоже были пусты — хотя в последней остро чувствовался запах алкоголя. Римус чихнул и закрыл дверь. Где может носить Блэка, когда он так нужен? Фред Уизли, неудачно воспользовавшись трансгрессией, материализовался в метре над полом прямо перед Римусом и с грохотом упал.

— Ты в порядке? — Римус протянул ему руку и помог подняться на ноги.

— Да, спасибо.

Фред отряхнулся, снизу, перепрыгивая ступеньки, прибежал Джордж. Ребята переглянулись, засмеявшись о чем-то понятном только им.

— Вы Сириуса не видели?

— Он пару часов назад носился здесь в собачьем обличии, — Джордж почесал затылок, вспоминая.

— Мы ему еще мяч кинули в след, но он даже не отреагировал, а после как-то и не слышали его.

Римус хмыкнул и, поблагодарив близнецов, пошел в спальню Вальбурги Блэк, где теперь томился Клювокрыл. Возможно, конечно, Сириус тоже там, но что-то подсказывало Римусу, что это не так. Он открыл дверь и встретился взглядом с гиппогрифом: тот недовольно заклекотал и начал подниматься. Римус быстро оглядел комнату и закрыл дверь прежде, чем ему пришлось исполнять очередной приветственный ритуал перед этим гордым существом.

Поняв, что Сириус покинул свой дом, Римус рассердился — Дамблдор ведь запретил появляться Блэку на улице, а тот опять решил все сделать по-своему. Он быстро спустился на первый этаж, схватил лежащий на обеденном столе один из пустых пергаментов и написал короткое письмо Кингсли о сбежавшем Блэке. Вдалеке послышался скрип петель входной двери и стук деревянного протеза — а вот Грозный Глаз очень кстати сюда пришел. Римус выскочил в коридор, где уже, сидя на ступеньках, были близнецы Уизли. Позади Грюма шла Тонкс, рябя своими ядовито-зеленого цвета волосами.

— Аластор, Сириус пропал.

— Сбежал? — Римус кивнул. Грозный Глаз выругался: — Давно?

— Узнал об этом только сейчас. Я вернулся примерно десять минут назад.

С кухни поднялась Молли.

— Куда он мог пойти, знаешь?

— У меня есть догадки, но… Лондон большой.

— Ладно. Я тогда сейчас в Аврорат, попробую не дать им выйти на след Блэка. А ты займешься поисками. Молли, если этот мальчишка неугомонный вернется, сообщи, хорошо? — Молли кивнула, и Грюм повернулся к Тонкс: — Пойдешь с ним. Со мной тебе делать нечего, мешаться только будешь.

Она после первого собрания практически не появлялась в штабе: они пересеклись один раз на задании, но разговор ограничился только приветствием. Сириус же совершенно не хотел с ней и о ней разговаривать, а о причине такого поведения он тоже почему-то не распространялся. Хотя до их встречи он часто вспоминал и об Андромеде, своей кузине, и о ее дочери.

Тонкс только коротко кивнула. Римус повернулся к близнецам:

— Отправите это Кингсли Брустверу? — он протянул им записку.

— Конечно, профессор! — ответили они одновременно.

Они втроем вышли на улицу. Аластор сразу трансгрессировал в Министерство, Тонкс следовала за Римусом.

— Есть идея, откуда начать?

— Да. Один паб есть неподалеку, где Сириус с Джеймсом часто зависали когда-то…

— Ты думаешь, что он будет сейчас не в собачьем облике, когда его вся страна ищет? — с подозрением в голосе переспросила Тонкс.

— Никогда не недооценивай Сириуса Блэка в глупых выходках. Особенно сейчас, когда его опять заперли в четырех стенах.

Он взял ее осторожно за локоть, выискивая в памяти старую точку перемещения, и взмахнул палочкой. Через мгновение ему в лицо ткнулась ветка, и Римус, отстранившись и сделав шаг в бок, открыл глаза. С тех пор, как он был здесь в последний раз, маленький кустик разросся и теперь был выше него на несколько десятков дюймов. Они оказались в огороженном высокой кирпичной стеной небольшом садике перед крыльцом обычного таунхауса. Римус убедился, что Тонкс не пострадала от его несильного просчета, и вышел из сада.

— Ты всегда перемещаешься туда, где полно магглов? — она кивнула в сторону вывески станции метро «Стемфорд Брук» и толпы, что входила и выходила со станции.

— Дворик неприметный, а из-за кучи людей на нас не обратят внимания, — он оглядел ее с ног до головы. — Хотя твои зеленые волосы все-таки выбиваются из серой толпы.

— Твоя волшебная палочка — тоже не далеко привычный атрибут. Мы подходим друг другу в этом смысле, — она наградила его усмешкой и очень медленно морфировала цвет волос в каштановый. Римус убрал палочку во внутренний карман пиджака, усмехнувшись в ответ.

— Паб за поворотом, пойдем.

— Обычный?

— Да. Без сливочного пива, огневиски и прочего.

— Если он там, то это будет первый раз, когда я вытаскиваю пьяного волшебника из маггловской питейной.

— А ты часто этим занимаешься?

— В праздники — очень.

Они дошли до первого перекрестка и, свернув за угол дома, оказались у дверей паба «Корона и орел». Изнутри он сильно поменялся за тот десяток лет, что Люпин здесь не был: теперь это место было больше похоже на семейный ресторан, чем на грязную, прокуренную и полную посетителей пивную, которой она была.

— Я представляла это место иначе.

Римус осмотрелся: за барной стойкой скучал бармен, одна-единственная официантка, прислонившись к стене, что-то разглядывала у себя в блокноте и не обратила на них внимания, в конце зала за угловым столиком сидела парочка, мило держась за руки. Нет, Блэка здесь точно не будет.

— Все слишком изменилось, Тонкс, — сказал ей Римус, когда они вышли уже из третьего места, где когда-то тоже собирались Мародеры.

Они остановились посреди улицы. Уже стемнело, а Блэк, если и был здесь, то покинул все эти места разочарованным. Нужно менять тактику, пока друга не нашли авроры. Римус посмотрел на Тонкс:

— Где сейчас молодежь напивается до отключки? Желательно, чтобы место было как можно паршивее и с подозрительными личностями.

— А ты не знаешь?

— Я разве похож на того, кто тусуется ночи напролет?

— А я разве похожа?

— Вообще-то да, — он состроил виноватую улыбку. — И тебе двадцать.

— Двадцать два.

— Я все равно тебя много старше, так что не сильно важно. А еще ты аврор, у вас должна быть информация о таких местах.

— Ладно, профессор, — она издала смешок после последнего слова, немного помедлив, — я тебе покажу, где отрывается молодежь, — Тонкс взяла его за рукав. — Только заранее предупреждаю, что мой навык в парной трансгрессии далеко не так хорош, даже как у тебя.

— Если обойдемся без расщепов, то я тебе и слова не скажу.

В следующий момент его как будто сорвало с места, а потом сразу же толкнуло обратно в плечо. Воздух сдавил его непривычно резко и больно. И все закончилось также неожиданно. В уши приглушенно ударила громкая музыка: чей-то вокал, похожий на рычание, барабаны, гитары. Вокруг была полнейшая темнота даже для его оборотнического зрения.

— Слава Мерлину, здесь никого! — послышался облегченный вздох Тонкс позади, и ее руки легли ему на спину.

— Где мы?

— Одна из маленьких и миленьких комнаток для нетерпеливых влюбленных, — она усмехнулась. — Добро пожаловать в бар «У ведьмы под юбкой».

— Ну, да. Где же Сириуса еще искать, как не под юбкой? — Римус риторически хмыкнул. — Как выйти отсюда?

— Тут должна быть дверь… Сейчас, — она убрала руки с его спины, начав вслепую искать ориентиры. — Вот она.

Дверь открылась, и Тонкс выскочила из комнаты первая, быстро протиснувшись между ним и стеной. Они оказались в небольшом коридоре, который вел из основного зала к уборным и помещениям для персонала. Тонкс уверенным шагом направилась в сторону звучащей музыки. Римусу казалось, что все те, кто стоял или сидел сейчас в коридоре, уставились на него, будто молча недоумевая, что этот старикан здесь забыл, да еще и с такой молоденькой привлекательной девушкой?

В зале было полно народу: и у сцены с музыкантами, и у бара, и за немногочисленными столиками, расставленными вдоль стен. Однако Блэка он не мог найти среди людей. Кто-то потянул его за рукав — Тонкс всматривалась в толкучку у барной стойки.

— А он оказался изобретательнее.

— Что? — Римус не мог понять, что она там увидела.

— Я вижу тебя здесь, — она перевела взгляд на него, — и там, — Тонкс указала пальцем на высокого мужчину… на него. — Правда какая-то дамочка слишком увлеклась тобой… то есть им, — она прыснула.

Чертов Сириус! Единственное зелье, с которым у него никогда не возникало проблем, — это Оборотное зелье. И он где-то смог достать все ингредиенты.

— Надо быстрее вернуть его домой. Грозный Глаз не может вечно дурить Аврорат, а эффект Оборотного зелья может в любую секунду начать сходить на «нет», — проговорила Тонкс, все еще посмеиваясь.

Римус протиснулся к Блэку и потянул того за плечо. Блэк, практически не отрываясь от пьяных и страстных поцелуев с дамой, покрутил указательным пальцем над головой, давая отмашку бармену:

— Нам есш-шо по одной.

У Римуса уже чесались руки врезать Сириусу, но привлекать лишнее внимание не хотелось.

— Так вот как появляются дети! — рядом, практически на ухо пьяному Блэку, воскликнула излишне детским голосом Тонкс.

Сириус вздрогнул. Женщина отлипла от него с недовольным лицом и встретилась взглядом с Римусом, потом перевела удивленные глаза обратно на Сириуса, который все еще выглядел как Римус, но в другой одежде.

— Что за?.. — начала она, но потом резко отвесила Блэку звонкую пощечину. Посмотрела на Римуса и, немного подумав, влепила ему тоже, а потом, гордо вздернув подбородок, куда-то удалилась.

— Ой, Луни… — смотреть на себя пьяного со стороны оказалось далеко не самым лучшим зрелищем.

Сириус провел рукой по лицу, пытаясь привести себя в порядок, но только размазал по щеке ярко-бордовую помаду. Римус закрыл глаза, не в силах смотреть на это все и пытаясь успокоиться. Его собственная щека немного пульсировала.

— О, и Тонкс здесь, — голос Сириуса прозвучал разочарованно. Он потер еще раз ушибленное место и вновь обратился к Римусу: — Выпьешь со мной?

Римус сердито выдохнул, резко схватил Блэка за шкирку и потащил из зала.

— Рем! Рем, я сам могу! — но в этот же момент он споткнулся о собственную ногу и упал на пол.

Люпин остановился и посмотрел на лежащего Блэка, но тот вставать не спешил.

— Поднимайся, — все так же сердито прорычал на него Римус.

Сириус страдальчески вздохнул и медленно поднялся на ноги, качнувшись в сторону Тонкс. Та удержала его от падения в обратную сторону, но он только презрительно фыркнул на нее, дернув на себя обратно руку, в которую она вцепилась:

— Я пр-р-рекрасно справлюсь и без твоей помощи, недале-ик!-ая моя родсвеннис-са, — его язык все еще заплетался от количества выпитого.

Римус посмотрел на Тонкс: та со смесью грусти и сожаления отпустила Блэка, посмотрев куда-то отстраненно. Они с переменным успехом добрались до той каморки, через которую попали сюда, и поочередно, сначала Римус с Сириусом, потом Тонкс, траснгрессировали на крыльцо штаба.

Люпин с силой втолкнул друга в дверной проем, при этом придержав его за воротник пиджака, чтобы Сириус вновь не поцеловался с полом. Сзади Тонкс захлопнула дверь и, не спеша, последовала за ними. Из столовой выглянули Молли с Артуром, и один из них отправил Патронус Грюму.

Блэк с громким вздохом сел на вторую ступеньку и потер в очередной раз лицо обеими руками. Он уже уменьшился в росте, — время действия зелья подходило к концу — и его собственная одежда, которую он трансформировал, висела на нем мешком, а рукава полностью скрывали руки вместе с кистями.

— Ну, блудного сына вернули, я пойду, — сказала Тонкс.

— Тонкс, подожди, — окликнула ее Молли. — Останься, поужинай с нами.

— Ну, если я не буду мешать…

— Ой, о чем ты вообще? — Молли махнула рукой и поспешила на кухню.

Римус посмотрел на стоящую перед ним Нимфадору и слабо улыбнулся, когда она встретилась с ним взглядом. Однако мелькнувшая мысль, что она не в курсе его недуга и после этой новости вряд ли будет охотно с ним разговаривать, заставила с грустью отвести от Нимфадоры взгляд. В штаб ворвался Грозный Глаз и, даже не посмотрев на них с Тонкс, сразу же заковылял к сидящему Блэку.

— Пойдем? Сейчас тут будут вопли, — шепнула Тонкс, еще раз заглянув ему в глаза, как будто в чем-то хотела удостовериться, и потянула его за рукав за собой наверх.

Стоило ему закрыть дверь в гостиную, как снизу послышалась гневная тирада Грюма. Люпин наложил на комнату чары, отталкивающие звуки извне. Тонкс прилегла на один из диванчиков, закинув ноги в ботинках на подлокотник и подложив под голову подушку. Римус, недолго думая, сел напротив. Она с интересом стала его разглядывать.

— Странно, мама никогда о тебе не упоминала, когда вспоминала Сириуса. Джеймса Поттера — да, а тебя нет.

— Я не был его лучшим другом. Это с Джимом они были не разлей вода, а я… А я был их совестью.

— Совестью?

— Не самой лучшей, скажу я тебе, — он улыбнулся. — На пятом курсе меня назначили старостой. Наверное, Альбус и Минерва надеялись, что таким образом уменьшится количество наших всевозможных выходок.

Она понимающе заулыбалась.

— И как? Помогло?

Римус засмеялся:

— Нет, конечно. Если только совсем чуть-чуть. Сириус всегда был задирой, Джеймс — той еще занозой и генератором идей. Мой значок практически не возымел эффекта. Разве что помогал разнимать их драки и дуэли со слизеринцами.

— Тогда почему ты с ними дружил? — она слегка нахмурилась.

— Так получилось, — он пожал плечами. — Я не был общительным ребенком. Скорее наоборот, а они приняли меня.

Она задумчиво посмотрела на незажженный камин.

— У меня диссонанс случился от твоего рассказа.

— Почему?

— Не укладывается в голове образ Сириуса: хулигана, но при этом защитника темных существ.

Люпин нервно сглотнул. Ему совершенно не хотелось произносить фразу «Тонкс, просто я оборотень, вот весь твой диссонанс образа».

— Он изменился, — Римус помедлил, — после их смерти.

— А ты?

— И я тоже. Смерть близких меняет. Особенно насильственная.

От ее внимательного взгляда по телу будто прошел разряд током, и Римус повернул голову вбок. Они просидели несколько минут в тишине, прежде чем она снова заговорила:

— Мне кажется, или ты сегодня какой-то бледный?

— Возможно.

«Просто скоро полнолуние, Тонкс».

— Ты не заболел случайно?

— Не волнуйся, Тонкс, я тебя не заражу, — он постарался естественно улыбнуться.

Дверь в гостиную открылась, и в комнату просунул голову Сириус:

— Эй, голубки, Молли зовет всех к столу.

— Ты пойдешь? — Римус поднялся.

— Нет, я лучше просплюсь, — он повернул голову, чтобы уйти, но остановился и добавил: — Римус, извини, что использовал твою внешность для побега.

— Постарайся не сбегать больше.

Блэк только усмехнулся, кивая.

1995 год, 7 июля

Англия, графство Дорсет, неподалеку от Борнмута

 

После побега Сириуса Тонкс стала чаще получать задания Ордена. Обычно, конечно, она работала вместе с Грозным Глазом, но сегодня начиналось одно из тех заданий, когда в напарниках у неё оказался не ее любимый старый ворчун, а Люпин. Он, после недолгого разговора в гостиной, а потом еще и за ужином, оказался забавным и интересным, но что-то в нем было не то. Тонкс чувствовала, что за его кажущейся простотой и честностью скрывается какая-то тайна. Хотя у кого её нет?

В небольшом поселении под Борнмунтом, в которое по непредвиденным обстоятельствам своего задания попал Дингл, были замечены Пожиратели. Люпин с Тонкс прибыли на место поздно вечером. Отыскав нужный дом на окраине и осмотрев его с улицы, они заняли позицию наблюдения через дорогу на заброшенном участке с когда-то сгоревшим домом, поставив палатку и скрыв их лагерь от глаз с помощью чар.

— Тонкс, иди поспи пока. Я подежурю, — Римус устроился под огромным деревом, достав книгу из своей наплечной сумки.

Тонкс уселась рядом, рассматривая местность. Вытянула ноги, блаженно прикрыв глаза на несколько секунд.

— Не хочу. Задание только началось. К тому же, ты можешь увлечься чтением и все пропустить, — она улыбнулась, повернув голову к нему.

— Книга не настолько интересная, чтобы я ничего вокруг не замечал, — он посмотрел на нее в ответ.

Тонкс невольно отметила про себя его сильную усталость, которая выражалась в нездоровом блеске глаз и осунувшемся бледном лице. Она снова прикрыла глаза, ощущая кожей его взгляд на себе.

— Ну, раз ты не хочешь идти спать… — после этой незаконченной реплики Тонкс ожидала, что Римус сам пойдет на боковую, но вместо этого он укрыл ее своей мантией.

Тонкс расслабилась, втянув носом свежий воздух вперемешку с каким-то приятным ароматом, исходящим от его мантии, и даже не заметила, как заклевала носом. Погрузившись в объятия Морфея, ее начало клонить на бок и в итоге она уронила голову Римусу на плечо.

 

— Тонкс, Тонкс… Эй, просыпайся, — кто-то тряс ее за руку, пытаясь разбудить.

— А? Что? — Тонкс подняла голову, сонно озираясь и щурясь от света. — Стоп, уже утро?!

— Восемь часов, и пока никого не было, — тихо ответил Римус, не обращая внимания на ее недовольство.

— Почему ты меня не разбудил, когда я уснула? Только не надо говорить про то, как я сладко спала!.. — она практически зашипела, понимая, что их крики могут все равно привлечь внимание.

— Я специально решил тебя не будить до утра. Раз уж ты уснула, решил подежурить первым, — Люпин встал и потянулся.

Нимфадора насупилась, продолжая сонно осматривать местность. Римус вновь присел перед ней на корточки, вручая из-за пазухи пиджака шоколад:

— Я, конечно, не Молли и не твоя мама, но пожуй — так быстрее проснешься хотя бы, — он всматривался в ее лицо с поражающей заботой. — И если ты думаешь, что пропустила самую интересную часть слежки или что я на тебя злюсь за то, что ты уснула… Или еще что-то вроде этого, то ты сильно ошибаешься.

Римус широко улыбнулся, после чего добавил:

— Удачи, и разбуди меня сразу, как только кто-то или что-то здесь появится. Я тоже не хочу пропустить все самое интересное.

Тонкс проводила его взглядом, пока он не скрылся за тканью палатки. Поедая шоколад, она поднялась, чтобы размять ноги и затекшую спину. Внезапно до нее дошло, что проснулась она у него на плече, и, скорее всего, так и спала все это время.

«Он что, так и просидел до утра со спящей мной на плече?» — удивилась Тонкс, застыв на месте.

Ей в какой-то мере даже польстил факт его бережного отношения к ней. Странно, что он не женат, судя по отсутствию кольца на пальце и постоянному пребыванию в штабе. Ну, либо миссис Люпин полная дура, уведет ведь его такого какая-нибудь расторопная дамочка, которых в Ордене оказалось не так уж и мало. Вот Молли молодец: где Артур, там и она, а где она — там и ее муж. Всегда рядом.

Тонкс вздохнула и подошла к палатке, не решаясь зайти. Но все же заглянула и посмотрела на спящего Римуса: он полубоком лежал на кровати, положив под голову сложенный пиджак, и, скрестив руки на груди, поджал под себя ноги. Она кинула быстрый взгляд на дом, убедилась, что никого нет в поле зрения, и зашла внутрь. Сняла с себя мантию Римуса и, укрыв его ею на манер одеяла, вышла обратно, прихватив чашку с пакетиком чая.

На второй день, проведенный в засаде, Тонкс казалось, что они здесь только впустую тратят время, но указания Грозного Глаза, который был назначен Дамблдором своей правой рукой, были четкие: провести здесь четверо суток и, если никто не появится, возвращаться. Ночью Люпин отправил ее спать, аргументируя, что он выспался днем. Хотя вид у него был все еще не очень.

Нимфадора пробродила все третье утро по лагерю, то измеряя шагами расстояние от одного конца барьера чар до другого, то от дерева до палатки или стоящего рядом пепелища. Она даже думала быстренько сбегать и осмотреть хотя бы через окна дом, за которым они наблюдают, но после некоторых раздумий отказалась от этой идеи. Во-первых, если Римус проснется и не обнаружит ее в лагере, то он кинется ее искать и тогда беды не миновать, а во-вторых, когда об этом узнает Грозный Глаз, то он ее четвертует и скажет ее матери, что Тонкс такая уродилась.

После полудня из палатки вышел сонный Люпин. Он попытался пригладить взъерошенные ото сна волосы, огляделся по сторонам, коротко отсалютовал ей в знак приветствия, и, засунув руки в карманы брюк, подошел к самому краю их невидимого барьера, куда-то всматриваясь. Внезапно у самого порога дома появилось три человека в черных одеяниях. Тонкс, взмахнув палочкой и тихо проговорив заклинание, притянула к себе застывшего Люпина на открытой местности. Он кивнул ей в знак благодарности, и они вновь вернули свое внимание к прибывшим Пожирателям.

— Вон тот, что без капюшона, — это Амикус Кэрроу. С Первой Войны его знаю. Тот еще тип, но умом и магической силой шибко не отличается. Хотя при этом у него получается делать сильные Непростительные заклятия, — прошептал Римус, не сводя взгляда с противников.

Про брата и сестру Кэрроу Тонкс только слышала от Грюма, когда он сверял со своим списком все ещё заключенных под стражу Пожирателей. Она быстро осмотрелась по сторонам, чтобы никто не подошел к ним сбоку или со спины, пока они не сводят глаз с Кэрроу и его подопечных.

Пожиратели вошли в дом, закрыв за собой дверь. Один из них появился у окна, проверяя улицу, и сразу же исчез, задернув за собой штору.

— Может, подойдем и попытаемся выяснить, что они там делают? — предложила Тонкс.

— Рисковать нельзя.

— Я не буду шуметь.

Люпин посмотрел на нее, потом на дом, потом снова на нее, вероятно, взвешивая все «за» и «против». Тонкс уже успела прославиться среди постоянных обитателей штаба на Гриммо своей неуклюжестью: то ногу тролля уронит, то чашку разобьет, то прольет на кого-то воду. В общем, как обычно. Но не успел Римус озвучить свое решение, как на пороге возникли еще трое Пожирателей. Рядом с ними был еще кто-то, связанный веревками. Распахнув дверь, пленника переместили по воздуху внутрь и закрылись изнутри.

— Ты разглядел, кого они схватили?

— Нет, но уж точно не маггла. Может, кого-то из Министерства, — задумчиво ответил Римус, — но против шестерых идти слишком опасно.

— Вызываем подкрепление?

— Давай.

Тонкс выпустила из палочки сигнальное заклятие. Через минуту рядом с характерным хлопком появились Кингсли и Грюм, но истошный крик из дома заглушил уличный шум.

— В доме шесть Пожирателей во главе с Амикусом Кэрроу и один захваченный неизвестный маг, — отрапортовал Римус.

— Тонкс, на тебе будет задача как можно быстрее вызволить заложника. Люпин, прикрывай ее в первую очередь, потом уже нас. Мы с Кингсли входим первыми, — Грозный Глаз раздал указания, и группа двинулась к дому, из которого не прекращались вопли.

Бруствер резко открыл дверь, и они на пару с Грюмом быстрыми взмахами палочек вывели из строя сразу четверых Пожирателей. Амикус, быстро сориентировавшись, схватил заложника и, прикрываясь им, спрятался за стенкой в другой комнате. Последний Пожиратель перед тем, как его впечатал в стену и связал Грюм, успел выпустить из палочки какое-то заклинание, но оно оказалось отражено вовремя поставленным Протего Римуса. В дом зашли все четверо и, тихо ступая, распределились по комнате, не спуская глаз с дверного проема, в котором скрылся Кэрроу.

— Амикус, ты один остался, — громко позвал его Грозный Глаз. — Выходи давай.

— Вот я ее сейчас прикончу и выйду, поболтаем, — послышалось из-за стены после дикого смеха, как у кикиморы.

— Если бы ее можно было прикончить, а не морочиться с доставкой сюда, вы бы это уже давно сделали. Нет, вам нужна информация, ты ее не убьешь, — подал голос Кингсли.

— Спорим?

— Выходи, и я с тобой, может, даже чаю попью, — Грюм медленно и тихо — как у него с этой деревяшкой вместо ноги получается, Тонкс не могла понять — подошел ко входу в следующую комнату и кивнул Кингсли.

Последний выпустил из палочки огромную струю воды, а Люпин взмахом превратил ее в кипяток. Из комнаты послышался вопль, и Грюм ворвался туда сразу же, как только Кингсли прервал заклинание, и связал чарами последнего противника.

Пока Нимфадора залечивала небольшие ожоги и раны заложницы, а Люпин накладывал чары забвения на раскиданных по дому Пожирателей смерти, Грюм с Кингсли осматривали помещение.

— Не узнаю ее. Видел где-то, но не более, — сухо сказал Грозный Глаз, взглянув на женщину.

— Из Министерства она. Вроде из отдела транспорта, — Бруствер вгляделся в ее лицо. — Да, оттуда. Отдел трансгрессии. Клешни вокруг Министерства начинают схлопываться, — констатировал старший аврор.

— Я закончила. Дальше только время или пусть обратится в Мунго, — тихо сказала Нимфадора и отошла от дивана, на котором лежала женщина.

— Ладно, хорошо и быстро сработано, — заключил Грюм.

Это была, если что, высшая степень его похвалы. Никаких «молодец» или «круто ты их одурачила своей внешностью, Тонкс». Первое время она дулась на Грозного Глаза за черствость, путая ее с постоянным недовольством. Но теперь, по прошествии нескольких лет работы под его начальством, она поняла, что именно так звучит его «молодец».

— Но сюда, боюсь, они больше не придут, — подал голос Римус.

— В данном случае это неважно. Теперь мы знаем, что они нацелились на отдел транспорта. Слежка все равно принесла плоды. А еще мы спасли ее, — Кингсли присел рядом со связанным и издающим нечленораздельные звуки Амикусом. — Заткнуть его или память стереть? — спросил он остальных.

— Может Обливиэйтом его? — предложила Тонкс.

— И что наколдуем ему взамен драки?

— Ну… Что у них здесь вечеринка была! Накидаем им сюда пустых и полупустых бутылок огневиски. Можно пару синяков им под глаз поставить для антуража… — разошлась она.

— Тонкс, хватит. Давай сейчас без твоего непрошедшего юношеского максимализма, — недовольно пророкотал Грюм, отворачиваясь к столу. Она показала язык ему в спину, скорчив лицо.

— Да ладно, хорошая идея. Они и так поймут, что мы здесь были и не дали достать информацию из заложника, а тут еще это представление, — поддержал ее Люпин, посмеиваясь.

— Римус, ты решил заменить Сириуса? — с нескрываемым удивлением поинтересовался Кингсли. — Но они правы, Аластор.

— Ну, три голоса против одного. Ладно, но занимайтесь этим сами и быстро! Я к Дамблдору, — проворчал он, посмотрев на Тонкс своим искусственным глазом, и исчез.

 

— Что?! А я-то думал ты не любишь издеваться над людьми! — Сириус был явно шокирован новостью Тонкс, которая стояла рядом и делала вид, что это не она рассказала о «подвиге» Римуса дяде.

Даже несмотря на то, что после разговора в столовой Сириус все еще не хотел с ней общаться, он с огромным удовольствием выслушал их с Римусом рассказ про окончание слежки. Видимо, круглосуточное пребывание дома действовало на него не самым лучшим образом. Да еще и без стаканчика виски Сириус уже не появлялся на людях.

— Да, я не такой зануда, как ты всегда думал, — скорчил обиженную физиономию Римус.

— Вообще-то, я так и думаю все еще, — Блэк сделал в ответ серьезное лицо. — Мне нужно увидеть что-то стоящее своими глазами, чтобы полностью поменять о тебе свое мнение!

— И не надейся, — Люпин перевел взгляд на Тонкс. — А от вас, девушка, я такого предательского удара не ожидал. Я столько лет поддерживал свой имидж ботаника, а вы все пустили гиппогрифу под хвост! — он добавил с наигранной серьезностью.

— Да он, вроде, и остался, — она посмотрела ему лукаво в глаза, улыбаясь кончиками губ.

— Кстати, Лунатик, где моя бутылка обещанная? Я был хорошим мальчиком и сидел дома тихо, — Сириус решил прервать их зрительный контакт.

— Я еще не уверен, что ты выучил команды «сидеть» и «домой».

— Эй! Так нечестно!

— Еще как честно. Ты использовал мою внешность для побега! Мою!

— Я же никого не покусал! — засмеялся Блэк, но переведя взгляд на Тонкс, его улыбка вмиг пропала.

У Римуса тоже было странное выражение лица, и Тонкс почувствовала себя лишней. Она только вздохнула и, покачав головой, пошла к Молли — она давно хотела порасспрашивать ее про Чарли, который уже несколько месяцев не может выкроить время на ответное письмо ей из своей Румынии.

 

 

13 июля

Англия, Лондон, штаб-квартира Ордена Феникса

 

Домой Тонкс идти совершенно не хотелось, но и в офисе во внерабочее время она находиться не желала. Их все еще гоняло начальство из-за сбежавшего Блэка, поэтому большой радости от вранья прямо в глаза всем коллегам она не испытывала. Иногда даже казалось, что Скримджер видит ее насквозь и только ждет самого подходящего момента, чтобы прилюдно унизить ее, а потом отправить в Азкабан за пособничество такому преступнику. Звучит, конечно, смешно, но это ощущение как будто впиталось ей под кожу.

Поэтому после недолгих раздумий Тонкс появилась в доме Блэка. В столовой она нашла Молли, вяжущую то ли очередные теплые носки, то ли свитер. Та ей приветливо улыбнулась, не отрываясь от своего занятия. Тонкс плюхнулась на первый попавшийся стул, который жалобно скрипнул, и прилевитировала к себе тарелку с печеньем. Молли, уменьшив скорость вязания, краем глаза следила за перемещением блюда по воздуху и, как только оно достигло стола, сосредоточила обратно все внимание на постукивающих спицах и мотке ниток. Дверь отворилась, и в столовую влетел Блэк:

— Вот почему, Молли, почему этот кусок идиота не соглашается взять мои деньги и накупить себе зелья, чтобы не мучиться? Но, нет, мы же гордые, мы будем стонать от боли, но чужих денег не возьмем! — он даже не заметил Тонкс, пока не рухнул на стул и не повернул голову в их с Молли сторону. — О, ты здесь.

— А ты как всегда сама приветливость, я смотрю, — Тонкс откусила кусок печенья. — Ты про Римуса? Он все-таки разболелся?

— Она что, не в курсе? — Молли встрепенулась и грозно посмотрела на Сириуса.

— Да что он ей сделает? Это же Римус! — Блэк, похоже, оскорбился, поморщившись и махнув рукой.

— Это уже ей решать, — Молли посмотрела сначала на Тонкс, а потом вновь на Сириуса. — Либо ты ей скажешь, либо я.

— Скажете что? — Тонкс уже надоело чувствовать себя единственной в неведении.

— Что Римус оборотень, — выдохнул Блэк и посмотрел на нее со странным вниманием.

Тонкс недоверчиво приподняла бровь, обдумывая услышанное:

— Это шутка такая?

— А похоже, чтобы я шутил?

— Он же нормальный.

— А ты думала что? Что оборотни, как только видят людей даже не в полнолуние, то сразу бросаются на них? — он презренно усмехнулся и передразнил ее: — «Нормальный»…

— Они все либо убийцы, либо воры, а чаще всего и те, и другие. Римус даже близко на них не похож.

— Наивная душа… — вздохнул Сириус, как-то странно улыбнувшись, и сложил руки на груди. — Ты видела его шрамы на лице, руках? Знаешь откуда они? — Тонкс нервно скосила взгляд на Молли, но та грустно смотрела куда-то сквозь стол, перестав вязать. — А я тебе скажу, дорогая моя племяшка: это он себя так дерет ночью в полнолуние, прячась где-то, чтобы никого случайно не загрызть или не передать вирус. Он весь в этих чертовых шрамах!

— Сириус… Довольно.

Никто не услышал, как открылась дверь, и на пороге появился Римус, вцепившись до побелевших пальцев в дверной косяк. Он был бледнее, чем обычно, волосы растрепались и спутались. На его изможденном лице застыла гримаса боли. Блэк вздрогнул и посмотрел на него:

— Рем, я…

— Замолчи. Просто замолчи, — он вздохнул, зажмурившись на мгновение и упершись лбом в запястье. — Куда ты дел мою палочку? Я не могу найти среди вещей.

Тонкс в шоке уставилась на Римуса, не понимая, как она могла проглядеть все признаки больного ликантропией. Она настолько привыкла к тому, что любой оборотень — это отпетый преступник, что совсем не заметила оборотня в Римусе. Черт, он ведь ей даже стал нравиться, будучи даже не мужчиной в ее вкусе.

— Римус… — она зачем-то окликнула его, но вот что сказать дальше она понятия не имела.

— Да, следовало предупредить тебя раньше, — он виновато склонил голову, закусив губу. — Всю жизнь пытаюсь понять, когда наступает верный момент для этих слов.

— Но ведь…

— Что?

Она замотала головой, уставившись в пол.

— Если вдруг захочешь поговорить, — он слишком громко усмехнулся, как будто не веря в свои слова, — то я наверху. Мне тяжело стоять или сидеть сейчас, извини.

Тонкс кивнула, не в силах что-то внятное ответить. Римус ушел, пошуршав в прихожей в поисках палочки. Блэк уставился на нее, но во взгляде не было того негатива, с которым он смотрел на нее со времени их встречи в этом доме.

— Он не причинит тебе вреда, — почти прошептал он.

— Ты поэтому на меня разозлился? Из-за того, что я сказала тогда про тёмных существ?

— Да.

— Ты мог мне сказать сразу. И он тоже.

— Мог. И ты бы стала общаться с оборотнем?

— Скорей всего нет… — тихо созналась Тонкс.

— Жертва стереотипов… — Сириус с отчаянным вздохом улыбнулся.

Она не знала, что сказать. Дядя был прав, что скажи ей все с самого начала, то Римуса она бы сторонилась как огня. Но теперь, пообщавшись с ним не один час и проведя целых три дня тет-а-тет на задании, она была почему-то уверена во фразе Сириуса, что Римус не нанесет ей вреда. По крайней мере по своей, человеческой, воли.

 

Она дождалась, когда Молли уйдет хлопотать по поводу ужина, а Сириус — кормить Клювокрыла, и поднялась к комнате Римуса. Она не очень понимала, о чем с ним в таком состоянии сейчас говорить, но чувствовала, что это необходимо. И не только ему. Нимфадора постучала дважды в дверь и приоткрыла ее. В комнате был полнейший мрак — еще темнее, чем в прихожей. Окно, которое и так почти не пропускало свет, было закрыто шторой, а все остальное освещение здесь отсутствовало.

— Римус? Римус, я могу войти?

Послышался вздох и еле слышное «да». Тихое шуршание одеяла, и в комнате зажегся светящийся шар, который воспарил над тумбой у кровати. Римус положил обратно свою палочку и удивленно посмотрел на нее:

— Тонкс? Не думал, что ты придешь так скоро.

— Я… — она запнулась. — Я могу уйти, если не вовремя.

— Нет, — он вздохнул и сглотнул. — Подожди. Я не это имел в виду, — и принял полусидячее положение в постели.

Тонкс прошла в комнату, прикрыв дверь, и села в пододвинутое кресло к его кровати, вероятно, Сириусом — у ножки стоял пустой стакан из-под виски. Римус виновато улыбнулся, поправив свою сбившуюся футболку.

— Как ты себя чувствуешь?

— Теперь лучше, — он снова улыбнулся.

— Теперь?

— Теперь, когда я снова в постели. И теперь, когда я в комнате не один.

Тонкс улыбнулась одними кончиками губ:

— Тебе нужно что-нибудь еще?

— Я буду куда сильнее благодарен, если ты немного посидишь здесь, — в его взгляде чувствовалась тоска и немая мольба, потом он резко нахмурился и отвел от нее взгляд. — Но я тебя ни к чему не принуждаю, и ты можешь уйти в любой момент.

— Я посижу с тобой, — Тонкс поджала к себе ноги на кресло, не снимая кед. — Но если тебе что-нибудь станет нужно: зелье, чай, кофе или еда… Да все, что угодно, просто скажи.

— Спасибо.

В комнате наступила тишина. Она с интересом разглядывала Римуса, который сполз обратно на спину и укрылся одеялом. Она отметила про себя, что его зрачки приобрели, как и следует при болезни ликантропией, щелевидную форму, а радужки поменяли цвет на желтый. Она попыталась вспомнить их «человеческий» цвет, но не смогла.

— Тонкс?

— Да?

— Я могу задать тебе вопрос? Он немного личный, но…

— Задавай, а я подумаю насколько он личный, чтобы тебе ответить, — она снова ему улыбнулась.

— О чем ты мечтаешь?

— Что?

Обычно ведь спрашивают есть ли парень или муж, почему ее выбор пал на такую опасную профессию, а не на целительство, к примеру.

— Ну, у тебя же есть мечты?

— Да… есть… — проговорила она медленно, призадумавшись. — Главная, наверное… Хочу стать таким же крутым аврором, как Грюм, и вселять страх в преступников, но не такой при этом стремной и без расстройства личности.

Римус хохотнул, но почти сразу его голос сорвался, и он закашлялся.

— Я думаю, у тебя есть все шансы, — с хрипом ответил Римус, и улыбка тронула его глаза.

— А о чем мечтаешь ты? — Тонкс поежилась и обняла коленки.

Римус как-то болезненно и грустно улыбнулся:

— Найти постоянную работу, с которой бы меня не выгнали через месяц-два.

— Все настолько плохо?

По его взгляду было ясно, что все обстояло именно так.

— Я бы мог, — начал он, снова прокашлявшись, — пойти по пути наименьшего сопротивления и примкнуть к какой-нибудь стае. Но я не хочу никого убивать просто потому, что могу. И я не хочу воровать и грабить. Я хочу быть человеком, а не чудовищем, понимаешь?

Нимфадора рвано кивнула, и Римус прикрыл глаза, выравнивая дыхание.

— А еще о чем-нибудь мечтаешь? — спросила Тонкс через пару минут.

— Все остальное из разряда несбывающихся и несбывшихся мечт.

— Это какие? — спросила она и сразу же добавила, запоздало поняв, что он, возможно, и не захочет делиться сокровенным. — Если это не секрет, конечно же.

— Да что там скрывать?.. Я бы хотел, чтобы друзья мои были живы, чтобы Сириус никогда не испытал того, через что он прошел в Азкабане. Я бы хотел отмотать все на пятнадцать лет назад. Я бы хотел… — но он не закончил, грустно посмотрев куда-то за ее плечо. — Но только зачем тебе это нужно?

— Затем же, зачем и тебе.

— Ты еще полна жизни, Тонкс.

— Ты тоже.

Римус засмеялся, громко вздохнув под конец и закрыв лицо руками.

— Из меня уже давно вся жизнь испарилась. У тебя же все только впереди: карьера, друзья старые и новые. Дом, семья, дети.

— У тебя это все тоже еще может произойти, главное не терять надежду.

— Надежду на что? На то, что я однажды не превращусь в смертельно опасное чудовище? Что кто-то создаст лекарство от ликантропии? Или что какая-то женщина наплюет на все предрассудки и страхи и захочет быть со мной до конца своих дней? Мерлин, Тонкс, будь реалисткой. Ничего из этого не будет.

— Ну, Молли тебя не боится. Профессор МакГонагалл, похоже, тоже. И я сижу рядом с тобой сейчас, хотя по всем правилам твоей логики я должна убежать, крича от страха.

— Это не то же самое. Просто общаться и быть вместе с таким, как я, — это совершенно разные вещи, — он вздохнул, сильнее укутавшись в одеяло. — Но это не значит, что я не ценю ваших усилий побыть в обществе со мной.

— Это не усилия, Римус. Молли не боится тебя, не боится, что ты набросишься на ее детей. И я знаю, что она ни за что не стала бы так рисковать, будь у нее хоть какие-то сомнения по твоему поводу. Я не прикладывала никаких сил, чтобы заглянуть к тебе в комнату, чтобы сесть в это так близко стоящее к тебе кресло, чтобы говорить с тобой. Даже на это я не затрачиваю усилий больше, чем обычно.

И с этими словами она поднялась с кресла и села к нему на край кровати. Римус удивленно на нее уставился, задержав дыхание. Она улыбнулась:

— Люпин, только не говори мне, что я уже стала вселять в тебя такой же панический страх, как это делает Грюм, раз ты дышать перестал.

— Нет, — он тихо засмеялся. — Я бы не хотел, чтобы ты превратилась в Грюма.

— А я ведь могу! — она довольно ухмыльнулась. — Ты только попроси.

— Спасибо, Тонкс, но мои фантазии обычно выглядят немного иначе, чем Грозный Глаз.

— Насколько иначе? — она лукаво и с интересом посмотрела ему в глаза.

— Если бы это был конкурс, то ты бы заняла все три призовых места, — прошептал он, не сводя с нее пристального взгляда.

У Тонкс перехватило дыхание, и сердце пропустило пару ударов от его взгляда и голоса. Что за черт?

— Только три? — она постаралась сделать голос наигранно разочарованным, пытаясь теперь успокоить свое разогнавшееся сердце.

— Если будет десять, то они все будут твоими, — он коснулся ее пальцев, вновь заворочавшись. — Мерлин, Тонкс, у тебя руки ледяные.

Его горячие ладони легли поверх ее, несильно сжав и согревая.

— Они… они всегда такие, — оправдалась она. — Я дико мерзлявая, и далеко не всегда помогают согревающие чары.

Ей резко захотелось оказаться в его объятиях, но Тонкс только вновь посмотрела на его руки.

— Странно, слизеринцы обычно первым изучают до идеала именно эти чары, — пробормотал он.

— Я не со Слизерина, Римус.

— Да? Я думал, ты пошла по родительским стопам.

— Нет, я попала на Хаффлпафф.

— И как отреагировала мама?

Она закрыла глаза, не в силах уже смотреть на Римуса из-за резко разыгравшейся девичьей фантазии, долгого одиночества и тепла его рук.

— Она была рада, что не Слизерин. Не по-Блэковски.

Люпин негромко засмеялся.

— Сириус с ней бы согласился. Он был счастлив и горд, когда Шляпа сообщила свое решение.

— А ты?

— Мне не был важен факультет. Было несомненно интересно, хотя я ожидал Рейвенкло. Или Хаффлпафф, как у тебя. Но я был уже счастлив просто от того, что мог обучаться там, а не на дому.

— А как ты… ну…

— Полнолуния в Хогвартсе? — Римус догадался сразу же, Тонкс кивнула. — Была когда-нибудь в Визжащей хижине?

— Я один раз попыталась пролететь через иву, но получилось… Не получилось, в общем. Я потом почти полмесяца у мадам Помфри была под строгим присмотром.

— Мне жаль, — он грустно усмехнулся. — Туда есть более безопасный путь.

— И ты там превращался?

— Да. Вот этот заживший шрам, — он указал себе на левое плечо с жутким рубцом, который заканчивался где-то ниже ключицы под футболкой, — я получил как раз там в самый первый раз.

— Он болит?

Римус неоднозначно качнул головой:

— Иногда да.

— Я… Я могу дотронуться? — спросила она прежде, чем успела обдумать свою просьбу.

Римус удивленно моргнул и кивнул, нервно сглотнув. Тонкс протянула одну руку к его плечу и провела кончиками пальцев по краю шрама. Она увидела и почувствовала, как Римус весь разом напрягся.

— Тебе больно?

— Нет. Совсем нет, — он тяжело дышал, его глаза, казалось, стали намного ярче.

Она провела рукой по его лбу, поправив волосы. Римус вздрогнул, будто очнувшись, и, поймав ее руку, опустил обратно ко второй.

— Тонкс, не надо, — его голос был низким, а глаза вновь потемнели.

— Тебе неприятно?

— Дело не в том, что мне приятно или нет, — он помедлил, опустив взгляд на их руки. — Хотя мне приятно, было бы глупо скрывать и отрицать. Но для тебя я… Просто не нужно.

— Почему, Римус?

Он медленно и тяжело вздохнул.

— Ты когда-нибудь близко общалась с оборотнями?

— Нет.

— Тогда вот тебе маленький экскурс в наш мир: за день или пару дней до и, собственно, после полнолуния наш мозг… разум... он… — Римус задумчиво потер подбородок с отросшей щетиной. — Мы не всегда можем мыслить и чувствовать как в обычные дни, когда мы люди. Ты понимаешь о чем я?

— Наверное, да. Не совсем до конца, но суть, думаю, поняла.

— Хорошо, — он вздохнул. — И чем сильнее эмоции, тем сложнее думать как человек.

Тонкс почувствовала холодок, пробежавший по шее.

— Эй, это не значит, что я наброшусь на тебя и покусаю, — Римус резко распрямился и испуганно на нее взглянул, посильнее сжав ее пальцы.

— Я… Нет, я не боюсь.

— Черт, — он опустил голову и отрицательно ею мотнул, не веря словам Тонкс. — Я хотел просто этим всем сказать, что ты… — он снова посмотрел на нее. — Ты слишком добра ко мне. И я не хочу, чтобы ты об этом пожалела.

— Мне жаль только одно: что тебе приходится проходить через все это, — она снова протянула руку к его волосам, пропуская их меж пальцев. Римус зажмурился, выдыхая. — Но, наверное, мне лучше и правда пойти, чтобы дать тебе отдохнуть. Если хочешь, я загляну к тебе завтра.

— Хочу. Пожалуйста, — он так и сидел, зажмурившись и улыбаясь, и, еще раз выдохнув, погладил большим пальцем по ее второй ладони.

— Хорошо, я загляну к тебе после смены на работе.

Она закрыла за собой дверь в его комнату и посмотрела на свои руки: они дрожали. Тонкс совершенно не могла понять почему ее так невыносимо тянуло к Римусу. Подумать только: она и оборотень. Она, аврор, и он, оборотень. С одной стороны, она все еще боялась оборотней, как любой нормальный человек, и его слова про эмоции все же напугали ее. Но, с другой стороны, с какой заботой он отнесся к ней даже сейчас, когда любое свое действие он мог оправдать тем, какое он чудовище, а она знала куда шла. Но он не сделал ничего плохого, он наоборот предостерег ее, объяснил. И согрел. Тонкс еще раз посмотрела на руки: дрожь ушла, а тепло все еще ощущалось, как будто его руки все еще сжимают ее.

1995 год, 22 июля

Англия, Лондон, Штаб-квартира Ордена

 

Римус вернулся в гостиную, держа в руках большую чашку чая. В комнате сидели Сириус и недавно прибывший сюда Билл Уизли. Он, как и вся его семья, был на стороне Гарри и Ордена и поэтому перевелся из египетского отделения банка «Гринготтс» в лондонское, чтобы принимать активное участие в заданиях. Хотя Римус с Сириусом уже догадались, что далеко не из-за одного Ордена Билл вернулся в родную Британию, — тот постоянно упоминал некую Флер Делакур, представлявшую на Турнире Трех Волшебников академию Шармбатон, а теперь девушка переехала в Лондон и работает тоже в «Гринготтсе». Римус сел напротив них на второй диван.

— Молли просила передать, через полчаса будет ужин.

— Мой желудок все никак не нарадуется маминой еде, — довольно сообщил Билл и отпил из стакана огневиски.

— В Египте плохо кормят? — Сириус хохотнул.

Римус вновь посмотрел на сидящих перед ним и понял, что Билл вырос в рыжую копию молодого Сириуса: длинные волосы, рокерский прикид, состоящий из драных черных джинс, футболки с названием какой-то популярной группы и джинсовой безрукавки. Серьга в левом ухе и кулон в виде клыка только дополняли образ, от которого его мать, Молли, была не в восторге.

— Как бы там не кормили, маму им не переплюнуть.

— Ты только жене это своей будущей не скажи, — заметил Люпин.

— Ну, я же не идиот, — с улыбкой проговорил Билл.

— Все так думают, а потом ляпают, — ответил Сириус, посмотрев с ностальгией на Римуса.

Такую ошибку однажды совершил Джеймс на каком-то празднике, и Лили зарядила ему в лоб куском курицы. «Вот ты дурак, Сохатый!» — прокомментировал тогда ему вслед заржавший Сириус, когда Поттер побежал на второй этаж мириться. Лили потом долго припоминала ему в шутку эту историю, особенно, когда тот начинал не есть, а ковыряться в еде.

 

К самому началу ужина в доме появилась Тонкс, и Молли сразу же усадила ее рядом с Биллом, как бы невзначай отодвинув ей стул. Тонкс кинула грустный и усталый взгляд на Римуса, улыбнувшись ему всего на секунду.

«Нет, пересаживаться к ней на соседний стул будет слишком… навязчиво, а она, может, даже не мне улыбнулась. Вон, рядом сидит Сириус, с которым она помирилась», — Люпин вздохнул и отправил порцию вареной фасоли с соусом себе в рот.

Молли, похоже, решила заняться личной жизнью своего старшего сына и то и дело просила Билла поухаживать за Тонкс: то миску с салатом передать, то второе с гарниром, то сок долить. Римуса начало это бесить, но он только посильнее сжал в руках вилку с ножом и уставился себе в тарелку. Он не понимал, почему вдруг так сильно начал ревновать Тонкс к Биллу, ведь еще совсем недавно стало ясно, что Уизли влюблен по уши в другую. Возможно, потому, что он не знал, кто небезразличен самой Тонкс. Скорее всего, у нее вообще есть парень.

— Если ты так и дальше будешь пялиться на мою племянницу, то прожжешь в ней дыру, — шепнул ему на ухо Сириус и довольно ухмыльнулся.

— Ты решил примерить на себя амплуа заботливого дядюшки? Окстись, от тебя алкоголем за милю тянет круглые сутки.

— Я совмещаю приятное с полезным и правильным, — Сириус поднял указательный палец, сделав важную мину на лице.

Римус усмехнулся, покачав головой, и вновь посмотрел на Тонкс. Перед глазами вновь встал тот вечер после полнолуния, когда она пришла к нему справиться о самочувствии. Он давно за столько лет превращений и боли не чувствовал себя на следующий день так умиротворенно, когда она появилась, а особенно села рядом. Он, как мальчишка, обрадовался возможности согреть ее руки. Та благодарность и нежность, что вспыхнули в нем по отношению к ней, просто накрыли его с головой. И даже сейчас, когда прошло больше недели с того вечера, он все еще чувствует ее руку в своих волосах или на плече.

— Римус, ты идешь? — Блэк толкнул его в плечо. — Мы наверх.

Из столовой уже все ушли, и Римус кивнул, последовав за другом. Они снова вернулись в гостиную. Римус с грустью плюхнулся туда же на диван и прилевитировал себе стакан с огневиски. Алкоголь привычно обжег горло, и Римус, откинув голову на верх спинки, посмотрел в потрескавшийся потолок. Блэк громко прочистил горло, но Римус не хотел реагировать, и друг отстал. Билл начал расспрашивать Сириуса про дом и наложенные на нем чары. Со стороны лестницы послышался какой-то шум, потом звон разбитой посуды, а после — тихая ругань и проклятия. Дверь в гостиную открылась, и зашла недовольная Тонкс.

— Что, опять об собственную ногу споткнулась?

— Уизли, не беси меня сейчас, — шикнула она в сторону Билла с еле заметной улыбкой на лице и запрыгнула на диван к Римусу, прислонившись к его плечу спиной. Блэк кивком спросил ее, будет ли она распиваемый всеми огневиски, и Тонкс протянула руку навстречу стакану. Люпин поймал на себе хитрую ухмылку Сириуса, но прикрыл глаза.

Пошло вялое обсуждение дел Ордена, но для Римуса голоса остальных присутствующих сливались в один сплошной далекий шум то ли из-за алкоголя и потому, что он практически ничего так и не поел за ужином, погрузившись в недавние воспоминания, то ли из-за общей усталости. Через несколько минут Тонкс заерзала, пытаясь устроиться поудобнее, и в итоге его левая ладонь оказалась зажата между обивкой дивана и ее бедром. Хотелось думать, что она это сделала специально. Он вновь сделал большой глоток виски, допив уже вторую порцию, и как бы невзначай повернул в ее сторону голову, стараясь как можно незаметнее вдохнуть аромат. Чертовски обезоруживающий набор: алкоголь, запах Тонкс и ее теплое и мягкое, но при этом упругое бедро, — Римус был готов умереть прямо здесь и сейчас.

— Эй, Луни, ты с нами вообще? — Сириус толкнул его ногой в колено.

— А? — Римус вздрогнул. Сколько он так просидел? — Меня что-то развезло.

— Ну, конечно, — Сириус и Билл тихо засмеялись. — Вы с Тонкс похожи.

— Что?

— Она уснула, Рем.

Он посмотрел на нее: Тонкс, прижавшись щекой к его плечу, еле слышно сопела, ее волосы стали на пару тонов темнее.

— Мне кажется, мы здесь лишние, — Уизли излишне громко шепнул Блэку на ухо.

— Да, пойдем отсюда. Ты же видел Клювокрыла, которого ребята спасли и отдали мне, чтобы я на нем сбежал? — с гордыми нотками спросил Сириус и, получив отрицательный ответ, обратился уже к Люпину. — Если ты сейчас встанешь и уйдешь к себе — будешь самым настоящим идиотом, и я тебя уважать перестану.

— Но…

— Мерлин, Лунатик, останься с девчонкой.

— Ты ей нравишься куда больше, чем я, — добавил Билл с искренней улыбкой. — К огромному сожалению моей матери и моему счастью.

Они ушли, продолжив обсуждение, которое Римус благополучно пропустил мимо ушей. Тонкс крепко спала, и Люпин стал судорожно думать, как улечься так, чтобы на утро не умирать от боли в затекшей спине, и при этом не разбудить Тонкс. Но было похоже, что ему предстояло выбирать между болью и очередной одинокой ночью. Недолго думая, он прикрыл глаза, прижавшись щекой ей к затылку и вдыхая аромат. Тонкс снова заворочалась, обняла его руку и поджала под себя ноги. Перед тем как провалиться в сон, он положил ей свободную руку на талию, решив, что хуже от этого никому не будет.

 

Утро наступило неожиданно: сначала мокрый собачий нос ткнулся ему в ухо, а потом и шершавый язык нарушили личное пространство Римуса.

— Уйди! — он махнул в сторону собаки рукой.

Громкий радостный лай, и рядом вздрогнула Тонкс. Римус замер. Он не знал, как она отреагирует на то, что проснулась в его объятиях. Обычно реакции других дам были далеко не самые позитивные. Она же, сонно сощурившись, приподнялась, посмотрела сначала на Сириуса в анимагической форме, потом на часы и, вздохнув, легла обратно Римусу на затекшее плечо.

— Верни руку, Люпин, мне холодно, — пробормотала она недовольно, сильнее прижимаясь.

«Она что, и правда так сильно мерзнет?»

Римус положил обратно руку ей на талию в том месте, где футболка задралась. Сириус, зацокав когтями по паркету, выскочил из гостиной. Люпин был уверен, что друг разбудил их специально. Тонкс продремала так еще минут пятнадцать, прежде чем она вдруг резко подскочила на месте, заехав ему случайно по ребрам, и лихорадочно стала разглаживать на себе одежду:

— Черт, мне надо на работе быть через… — она взглянула вновь на часы, — меньше пяти минут осталось! Черт-черт.

Она уперлась руками ему в колени, так же внезапно перестав переживать по поводу опоздания, и улыбнулась:

— Спасибо, Римус.

— За что? — он приподнялся, опершись на локти позади себя.

— Ну, за уют. Ты уютный и теплый, — ее волосы слегка завились в кончиках, а и без того раскрасневшиеся после сна щеки еще сильнее заалели.

— Я просто пытаюсь быть… — его голос резко охрип.

— Милым? — она перебила его. — У тебя получается.

Она резко подалась вперед, поцеловала его в щеку и, соскочив в миг с дивана, унеслась на работу. Римус смотрел на уже закрытую дверь, будучи совершенно озадаченным. И не мог никак убрать дурацкую улыбку с лица, как ни пытался.

 

Вскоре Римус спустился в пустую столовую. На столе стояло блюдо с горой маленьких панкейков, а рядом клубничный джем в банке. Он насыпал себе в чашку кофе и прилевитировал чайник с кипятком. Наблюдая за тем, как молотое зерно кружило в водовороте, стало паршиво от налетевших мыслей: что, если он привяжется к Тонкс? Или, что еще хуже, она к нему? Хотя, похоже, он к ней уже привязался, стоило ей принять его ликантропию и при этом все еще считать за человека. Он откусил панкейк, обмакнув его в клубничный джем, и запил кофе. Захотелось шоколада. Он помогает восстановить силы, поднять настроение и вообще он вкусный. Так же вкусно пахли и волосы Тонкс вчера, хоть это и был не шоколад. Нет, все-таки поздно он подумал о том, что эта цветная катастрофа может занять место в его сердце, — она уже там.

— Что, ей все-таки не понравилась ночь, проведенная с тобой? — вошедший Блэк присел на край стола рядом с Люпином, покручивая в руке палочку.

— С чего ты взял?

— Она выбежала как ужаленная из комнаты, — Сириус с сожалением посмотрел на него.

— А, нет, она опаздывала на работу.

— Тогда почему ты такой поникший, будто тебя опять отвергли?

— Потому что лучше бы она меня отвергла.

— Тебя не поймешь: то ты страдаешь, что одинок и тебя никто не любит, теперь — что ты кому-то стал небезразличен.

— С чего ты взял, что я небезразличен ей? Мы с ней не переспали, даже не целовались.

«А жаль», — добавил он про себя. Внутри все свело от этих мыслей.

Сириус тяжело вздохнул с улыбкой.

— Глупый Люпин, глупый Люпин… — он принялся дразнить Римуса на манер Пивза. Римус толкнул его локтем в бедро, и Сириус, тихо засмеявшись, умолк.

— Я не могу иногда за ней угнаться, не могу ее понять.

— Тебе она поэтому нравится?

— Не знаю, — Римус пожал плечами. — Она необычная.

— О…

— Что?

— Я это уже где-то когда-то слышал.

— Финал будет все равно другим, забудь, — он отмахнулся.

— Что, надеешься жить вечно?

— Я…

— Я знаю, о чем ты, — прервал его Блэк, мгновенно став серьезным. — Тебе стоит иногда давать людям самим решать, как относиться к тебе, прежде чем ты сбежишь.

— Зачем? Процент того, что я кому-то буду нужен, ничтожно мал.

— Мы когда-то тоже считали, что процент того, что Цветочек в итоге оттает к Сохатому, был слишком мал.

— Это другое.

— Да ну? И что же там было другого? Он же ее, ну, ты помнишь, так однажды достал со своими подкатами, что она врезала ему пару раз «Тысячью магическими растениями и грибами». У вас и в помине не такие отношения. Она к тебе изначально хорошо отнеслась.

— Но я оборотень.

Сириус устало цокнул языком и закатил глаза.

— А она метаморфомаг. Тебя это почему-то не смутило. А ее не смутили твои клыки и серая шерсть.

— Она просто еще ничего не видела.

— Это не важно. Она знает самое главное.

— Еще совсем недавно ты ее и знать не хотел, а теперь говоришь чуть ли не от ее имени. Что изменилось?

— Иногда первое впечатление бывает обманчивым, Римус. Мы не с того и не так начали.

 

 

2 августа

 

После внезапного известия о нападении на Гарри и его двоюродного брата пришлось быстро придумывать план о перемещении Поттера в более безопасное место — сюда, на площадь Гриммо. С командой сопровождения вопрос быстро решился, а вот проблема, как отослать куда-нибудь из дома целое семейство Дурслей, — оставалась нерешенной.

Но, к счастью, Тонкс неожиданно пришла в голову очередная безумная идея: сообщить семье письмом, что они попали в финал Всеанглийского конкурса лучших содержателей пригородных лужаек. Артур от такой блестящей идеи чуть ли не подпрыгнул, хлопнув в ладоши, но успокоился, поймав строгий взгляд жены.

— И как тебе это в голову только пришло!.. Я магглов столько лет изучаю, а все равно бы и в жизни не додумался, — еле сдерживая улыбку, пролепетал старший Уизли.

— Ну, меня до Хогвартса не ограничивали в общении с маггловскими детьми. Да и родственники-магглы у меня тоже есть. Вот и вспомнился один случай…

— Значит, решили: со мной летят Тонкс, Кингсли, Люпин, Дедалус, — тот уронил свой цилиндр, услышав от Грюма свое имя, — а также Дож, Вэнс и Джонс. Артур, ты подаешь нам сигнал, что можно лететь. Тонкс, раз уж это была твоя идея с лужайками, то на тебе и составление письма с его отправкой. Сделай так, чтобы мы смогли парня забрать шестого числа вечером. Напоминаю, что забирать Гарри будем на метлах, так что подготовьтесь. Остальные, кроме тебя, Молли, — мне нужно, чтобы кто-то проследил за Сириусом, — последний недовольно скривил лицо и закатил глаза, — будут второй группой сопровождения на случай, если что-то пойдет не так, или, что еще хуже, первая группа погибнет. Помните: Поттера нужно доставить сюда, чего бы это не стоило. И да, в этот же вечер часов в десять будет общий сбор, будет Дамблдор, так что предупредите остальных, — Аластор быстро оглядел всех своим искусственным глазом, волшебники закивали в подтверждение и разошлись.

 

Операция прошла успешно и гладко. На пороге Молли встретила Гарри и сразу же запричитала о том, как он исхудал и оголодал.

— Кстати, Дамблдор пришел раньше. Ждет вас всех в столовой, — миссис Уизли кивнула в сторону приоткрытой двери. — Я присоединюсь сейчас, только сначала покажу Гарри, где его комната.

Молли увела Поттера за собой наверх, поторапливая его, так как тот то и дело тормозил и осматривал дом. Люпин проводил их взглядом, понимая, что видит в очередной раз Джеймса. Отогнав от себя нахлынувшие грустные мысли, он зашел в переполненную столовую. Сидячих мест уже не было, кроме стула рядом с Артуром, но все знали, что он придерживает его для жены. Римус протиснулся к окну, присел на подоконник, облокотившись виском об угол стены, и закрыл глаза. Приближающееся полнолуние отдавалось в мышцах и костях нарастающей с каждым днем ломкой, а ощущения в голове под вечер больше напоминали огромный улей. Похоже, что августовское полнолуние будет особенно болезненным.

— Ты в порядке? — прозвучавший над самым ухом голос Сириуса вновь вернул его в шумную действительность.

— Да. Все нормально. Задремал просто, — со слабой улыбкой откликнулся Люпин, потирая глаза. — Я ничего не пропустил?

— Нет, ждем Молли. Дамблдор не хочет без нее начинать, — Сириус оперся плечом о стену. — Ты уверен, что тебе не нужна помощь? Весь бледный.

— Нет, — резко прервал его Римус и, ощутив на себе настороженные взгляды находящихся рядом магов, еле слышно добавил. — Извини, рано на меня в этом месяце луна что-то начала действовать, — Блэк понимающе вздохнул.

В этот момент в столовую зашла Молли, и сразу же все внимание переметнулось к ней. Как только она села рядом с мужем, Дамблдор поприветствовал всех собравшихся и быстро описал ситуацию с Гарри, как он ее видит, после своего похода в министерство:

— ... И поэтому, Артур, я хочу, чтобы ты сопроводил Гарри на слушание.

— Но вы же там будете. Почему вместе там не появиться? Нет-нет, я не против пойти куда-то с Гарри, но… — Артур с легким недоумением посмотрел на Альбуса.

— У меня там есть несколько дел, которые я хочу решить до начала слушания. К тому же, я знаю, у мальчика ко мне есть некоторые вопросы, которые он точно задаст, а я пока не могу на них ответить. Через некоторое время — да, но не сейчас, пока рано для него. Поэтому, Артур, если тебе будет несложно… — Дамблдор посмотрел на него поверх своих очков.

— Конечно, я с радостью, — мистер Уизли улыбнулся.

— И еще одна деталь к моей просьбе: доберитесь до министерства как обычные маги, как гости. Я понимаю, что это не сильно повлияет на исход дела, но лучше лишний раз им показать, что Гарри старается не выделяться из толпы, — Артур просиял от мысли, что он вновь соприкоснется с миром магглов, и закивал.

— Как в министерстве отреагировали на тот факт, что нападавшими были дементоры? — Блэк сложил с недовольством руки на груди и уже стоял, облокотившись о стену спиной.

— Не так, как хотелось бы, но именно так, как я и ожидал, — Дамблдор вздохнул. — Сказали все то, что мы и так все знаем: дементоры не покидают периметр Азкабана без приказа. Раз тебя они уже не ищут, то и делать им за пределами тюрьмы нечего. Особенно в том месте, где живут обычные люди.

— Ну, и как тогда Гарри докажет на слушании, что это были дементоры? Ведь Наземникус нашел дела поважнее, чем охрана мальчика, — подала голос Молли и со злостью посмотрела на Флетчера, который в свою очередь резко и с внезапным интересом стал разглядывать рукав своей куртки. — Не будут же они, в самом деле, тащить двоюродного брата Гарри в зал суда? Да и что он им скажет? Он же не мог видеть этих… существ.

— Молли, свидетель у нас есть. К тому же, на слушании я буду говорить за мальчика. Не переживай, — Альбус попытался успокоить разволновавшуюся ее.

— Может, отправим с Гарри еще кого-то? — спросил Римус у директора школы и сразу же обратился к мистеру Уизли. — Артур, не подумай только, что я сомневаюсь в тебе и твоих способностях…

— Но и правда, забирали вы Гарри из дома в сопровождении далеко не одного мага, — закончил мысль Блэк.

— Я понимаю ваши опасения, — Дамблдор поочередно посмотрел на них. — Но, хоть над моими словами о дементорах посмеялись, теперь они под еще куда более строгим наблюдением и в Лондоне они точно не появятся.

— А что насчет прихвостней Волдеморта? — тут уже вмешалась Тонкс. — За ними-то Министерство не присматривает. Мало того, оно еще и опровергает все слухи о возрождении Волдеморта.

— Нападать на Гарри сейчас не имеет смысла. Волдеморт еще слаб, людей пока у него мало, чтобы кидать их в центр густонаселенного города рядом с Министерством и пытаться схватить парня. К тому же, если есть шанс, что у Гарри отнимут палочку, то почему бы не подождать? — доселе молчащий Грюм ответил вместо Дамблдора.

— Спасибо, Аластор, — коротко кивнув Грюму, Альбус продолжил. — И если ни у кого не осталось вопросов... — он вопросительно осмотрел собравшихся членов Ордена. — Я, к сожалению, вынужден вас покинуть.

После того, как край мантии Дамблдора исчез за дверью, оставшееся время на собрании было отдано под распределение заданий на ближайшее время. К сожалению, ни на одном из них в напарниках Тонкс не оказалась.

— Так. Вроде бы все… А, стоп. Люпин, Тонкс, идите за мной. Есть дело, — окликнул их Аластор, когда все уже начали расходиться, и заковылял в кладовку.

Римус с Нимфадорой удивленно переглянулись и молча последовали за хромающим аврором.

— Когда полнолуние? — спросил его Грозный Глаз, закрыв дверь в помещение, и наложил заклятие, чтобы другие не слышали обсуждение.

— Через четыре дня, — в голосе Римуса смешались нотки стыда и неловкости. Он не привык к таким вопросам в лоб.

— Отлично, — поймав на себе осуждающий взгляд Тонкс, Грюм продолжил. — Я в другом смысле, Римус. В общем, ты же в этот день после обеда уходишь прятаться? Ну, так вот, в этот раз берешь с собой Тон…

— Нет! — Люпин резко перебил его, — Я не хочу, чтобы кто-то это видел.

— Почему-то от помощи своих друзей ты не отказывался в тот раз, — Грюм резко крутанул свой искусственный глаз, а настоящий прищурил.

— Тогда была совершенно другая ситуация! — яростно прикрикнул Люпин, потеряв контроль.

— Римус, все было точь-в-точь, как сейчас: война уже на пороге, и стали появляться первые жертвы от рук Пожирателей. Ты и сам это видел, — Грюм продолжал сверлить его взглядом. — Тебя могут отследить и убить в тот самый момент, когда ты наиболее уязвим, — на утро после полной луны. Ты это знаешь не хуже меня. В прошлый раз такого разговора не было, потому что я знал, что с тобой обязательно будет либо Блэк, либо Петтигрю, а сейчас один переметнулся к врагу, а второго нельзя выпускать из дома. А я не хочу потерять такого сильного и отличного мага, как ты. Никто не хочет. Особенно таким преглупейшим способом.

Сердито дыша и с явным недовольством на лице, Римус немигающим взглядом уставился на Аластора. Вскоре смысл его слов стал доходить до него сквозь пелену гнева:

— Ладно. Да. Ты прав. Но почему Ним… Тонкс? — Люпин посмотрел на нее.

— Потому что я не могу выпустить отсюда Сириуса, как уже сказал. Тебя здесь оставлять тоже не выход. А Тонкс, если ты не забыл, метаморф.

Люпин громко выдохнул, глядя в пол, и провел рукой по волосам, стараясь не показывать свою стыдобу и неловкость.

— Может, есть еще какой-то выход? — спросил он, понимая, что задал, скорее, риторический вопрос, ибо ответ он знал.

— Боюсь, что нет. Так, оставляю вас, и сами решайте, где и как это все пройдет. И не пытайся сбежать, Римус. У меня нет времени и желания искать тебя, — с этими словами Грюм покинул кладовку.

Они постояли пару минут в тишине. Тонкс молча смотрела на Римуса снизу вверх.

— Тонкс…

— Римус, я согласна с Грюмом. И ты не можешь ничего поделать с… со своей болезнью. И я буду рада тебе помочь, — она положила руки ему на плечи.

— Ты слишком добра.

— Я привыкла отвечать взаимностью на хорошее отношение, — взгляд и голос Тонкс стали серьезными. — А теперь мне нужно знать, куда мы отправимся. И когда именно.

— В четверг днем нужно будет выдвинуться. А место… В Йоркшире есть один дом. Заброшенный. И достаточно далеко от любой маггловской деревни. Жил там какое-то время, а последние четыре месяца там укрывался в дни… Ну, ты знаешь… — отвечая на вопрос, Римус избегал встречи с ее взглядом и отрешенно смотрел в стену над ее головой.

— Хорошо. Метлы или трансгрессия?

— Как угодно.

— Ладно, тогда второе. И еще раз напомню: не пытайся сбежать и сделать все в одиночку, — Тонкс убрала руки с его плеч и вышла из тесной комнаты.

Оставшись один на один со своими мыслями, Люпин прислонился к стенке и съехал по ней на пол, устало прикрыв глаза рукой, рвано выдыхая. Больше всего он не хотел, чтобы его оборотня увидела именно Тонкс. Он боялся, что этот день когда-то наступит, а от мысли, что после она начнет избегать его, как и все, Римусу захотелось то ли завыть, то ли заплакать, но он только с силой обхватил руками колени и уткнулся в них лицом.

— Дорогой, ты долго здесь еще убиваться будешь? — через несколько минут распахнулась дверь, и в проеме появилась Молли, открыв путь для ароматов готовящегося ужина с кухни, и он понял, что уже давно не ел.

— С чего ты взяла, что я убиваюсь? — Люпин сощурился от света, глядя на нее.

— Ну, твое лицо и принятая поза не доказывают обратного, и ты явно не светишься от счастья. Иди за стол, через пару минут будет ужин. Может, повеселеешь, — с этими словами миссис Уизли улыбнулась и исчезла на кухне.

Последовав совету и придя в столовую, Люпин обнаружил, что почти все разошлись и в доме остались только семейство Уизли, Сириус, Тонкс. Гарри, Гермиона, а также Рон с Джинни и близнецами с топотом спускались с верхних этажей. Ужин и правда поднял Римусу настроение, а метаморфные изменения лица Нимфадоры для Гермионы и Джинни вызывали улыбку и окончательно избавили его от недавно нахлынувшей хандры.

 

 

10 августа

 

Люпин лежал на кровати в полностью покрытой мраком комнате и смотрел в потолок. Через час уже нужно было выдвигаться в Йоркшир с Тонкс. Люпин зажмурился и с отчаянием вздохнул.

— Нимфадора… — медленно и растягивая ее имя, прошептал Римус.

В какой-то момент он даже подумал, что пусть уж лучше его убьют Пожиратели смерти, чем она увидит его настоящего; уж лучше умереть, чем увидеть страх или отвращение к нему в ее глазах. Он помассировал пальцами переносицу в слабых попытках отогнать эти негативные мысли. Попредставляв всевозможные исходы этого задания, он с нежеланием сполз с кровати, надел свой пиджак и спустился на кухню. Там уже сидели Тонкс и чета Уизли.

— О, Римус, ты пообедать? А то ты спал, и я не стала тебя будить, — всполошилась Молли.

— Честно, не откажусь, — Люпин мягко улыбнулся и сел за стол. — Но я не спал, нет.

— У тебя темно было в комнате, и я решила… — Молли поставила перед ним тарелку с едой и села обратно рядом с мужем.

— Да нет, я просто… Обдумывал сегодняшнее задание, — жуя, проговорил Римус и, наткнувшись на недоверчиво-удивленный взгляд Тонкс, мгновенно сконцентрировал внимание на обеде. — Молли, это просто объедение! Спасибо огромное!

— Кстати, Римус, Тонкс, а что за задание? — Артур оторвался от старого выпуска «Пророка».

— Нам пока лучше его не разглашать, Грозный Глаз попросил. Если все пройдет удачно, то, думаю, он сам расскажет. Если понадобится, — ответила Тонкс, не сводя глаз с Люпина.

Закончив с едой и еще раз сердечно поблагодарив Молли, Люпин позвал Тонкс, и они вышли из дома.

— Ты уверена? Последний раз спрашиваю, — Римус серьезно посмотрел на нее.

— Правда? Последний? А то ты за эту неделю мне с этим вопросом порядком надоел. Да, я уверена. И нет, я никуда не уйду, — с заметным раздражением ответила Тонкс.

Она взяла его под локоть, и через мгновение они оказались на проселочной дороге посреди заросшего бурьяном поля. Вдалеке на опушке леса виднелся двухэтажный домик.

— Нам туда? — Тонкс указала пальцем на здание.

— Именно. Но нужно проверить, что там никто не появился.

Приблизившись к дому, Тонкс проверила его заклинанием, но он оказался пуст. Люпин уверенным шагом двинулся вверх по лестнице.

— Я обычно останавливаюсь на втором этаже. И лучше видно окрестности, и есть чуть больше времени для маневра, если кто-то сюда все же заявится.

— Ты здесь жил? — Тонкс медленно ступала за ним, осматривая скудное жилище, состоящее из кровати, стула, небольшого столика и стоящего шкафа в углу.

— Да, как я и говорил, — Люпин стыдливо посмотрел в пол и вздохнул, плюхнувшись на кровать, которая жалобно скрипнула под ним. — Тут было, правда, куда больше вещей и выглядело в итоге уютнее, чем сейчас.

— Зато тут тихо и без странных соседей, — отозвалась Тонкс, разглядывая царапины от когтей на полу.

— Потому что шум тут создаю я сам, являясь этим странным соседом, — он ей улыбнулся.

Тонкс засмеялась, а после села на стул, закинув ногу на ногу, и посмотрела на Римуса.

— Ладно. Что мне нужно будет делать? И как?

— Ты не говорила с Сириусом? — Римус удивленно вскинул бровь.

— Говорила, но я хочу услышать и от тебя информацию.

— Хорошо, — он задумался с чего начать. — В общем, как только в небе появится луна, то сразу морфируй в любое животное, но не в крысу. Боюсь, после предательства Петтигрю, — Люпин поморщился, — я могу неосознанно напасть на тебя в таком виде. Я не проверял, конечно, но и не хочу. Так что лучше в волка или, как Сириус, в собаку. Мое превращение займет около минуты наверное, так что не тяни. Нападать на тебя в обличии животного я не должен, только если сама не спровоцируешь. Хотя все же будь готова удирать от меня со всех ног, потому что анимаг и метаморфомаг — это не одно и тоже, и я не знаю, как могу отреагировать.

Он замолчал ненадолго, подавляя желание вновь попытаться отговорить Нимфадору от этого, так называемого, задания.

— Как только начнет светать я вернусь в свой прежний… облик. Но эти трансформации забирают много сил, поэтому примерно до полудня я буду в отключке. Если появится какая-то опасность, то сразу трансгрессируй в любое безопасное место: в штаб или куда-нибудь еще, — под конец своей речи Люпин все же отважился взглянуть на Тонкс и к своей радости не увидел никакого негатива. Но слова вырвались раньше, чем он успел себя прервать. — Почему ты согласилась?

— В каком смысле? — Тонкс одернулась, будто ей попалась конфета «Берти-Боттс» со вкусом ушной серы или рвоты. — Ты же слышал Грозного Глаза.

— Да, но вы могли спокойно отправить меня в Визжащую хижину, например. Там сейчас нет студентов.

— Во-первых, их там не будет только сейчас, в августе. А значит, в сентябре снова эта проблема всплывет и снова ее придется решать, — в ее голосе проскользнули нотки раздражения. — А во-вторых, Римус, как бы ты не считал себя отвратительным для общества, меня твое общество совсем не тяготит. Ты должен был понять это после всего… после всего, что было, — похоже, она даже покраснела, или Люпину захотелось, чтобы это было так. — Я уверена, что Грюм придумал бы какой-то другой способ, откажись я, но он был бы куда мучительнее для тебя, чем этот вариант. Поэтому, пожалуйста, хватит об этом уже.

— Но он даже не спрашивал твоего мнения, а только поставил нас в известность.

— О, будь уверен, если бы я что-то имела против, то не стала бы молчать, — рассмеявшись, ответила она.

 

Римус беспокойно спал, когда уже начало смеркаться. Ему снился кошмар: кромешная темнота, из которой то и дело появлялись на мгновения клыки вперемешку с длинными когтями, и окружавший повсюду запах крови. Все движения давались с ужасным трудом, как будто он провалился в болото. В какой-то момент он проснулся, вздрогнув. Тонкс в комнате не было. С трудом поднявшись на ноги, Римус спустился на первый этаж и увидел ее, сидящей на крыльце.

— Вот ты где… — слабо окликнул ее Люпин. — Я уж было подумал, что ты ушла.

— Подумал или понадеялся? — не оборачиваясь, мрачно спросила Тонкс.

Римус слабо ухмыльнулся, медленно опустился рядом и посмотрел на темное небо, звездную россыпь которого скрыли облака.

— Ты меня раскусила.

— И тебе не надоело мусолить эту тему по несколько раз на дню?

— Надоело, если бы я не жил с этим последние лет пятнадцать. Да, я прекрасно понимаю, что сейчас перегибаю палку, но, поверь, это не для того, чтобы досаждать вам всем. Просто мне сложно в это все поверить спустя столько лет травли и полного одиночества, — Люпин устало потер лоб и закрыл глаза.

— А как же Сириус, Джеймс и… Питер? — Тонкс запнулась, но все же напомнила о Петтигрю после секундного колебания. — Они же тебе помогали столько лет. Ты должен был помнить, что есть люди, которым на тебя не все равно.

— После того, как я потерял разом всех своих друзей, новых у меня так и не появилось.

— А ты пытался?

Он горько усмехнулся.

— Я думал, ты знаешь, что друзья ищутся не по объявлению в газете.

— Я в курсе, — она слегка улыбнулась. — Но ты же контактировал с людьми, не сидел все пятнадцать лет сычом в пещере на отшибе мира?

— Нет, но…

— И тебе не встретился ни один человек, который бы не испугался тебя после новости?

— Встретился.

— Тогда в чем проблема? Общайся только почаще.

— Проблема в том, что мне теперь очень сложно кому-то доверять.

— А мне тогда почему смог?

— Ну… — он засмущался и замолчал, осторожно подбирая слова. — Я доверяю твоему окружению.

— Ты не знаешь даже и половины тех, с кем я общаюсь.

— Я знаю твоих мать и отца. Не слишком хорошо, но Сириус их обожает, а они — его, судя по тому, как часто тебе приходится выполнять работу сов, — он улыбнулся. — Я знаю Артура и Молли, а они тоже тебя любят. И в конце концов, я знаю Аластора. Уж он-то точно пристально следит за твоим окружением, не сомневайся.

Тонкс засмеялась.

— Тебе нужно было начинать с конца.

— Оставил на десерт.

Он уже хотел было улыбнуться ей, но левую икру неожиданно свело до дикой боли и в последний момент проконтролированного крика, который Римус превратил в стон, а после — в шипение. Рука Тонкс легла ему на плечо:

— Римус? Римус, ты…

— Еще нет, еще не превращаюсь, — он сглотнул, тяжело дыша. Вроде отпустило.

Она осторожно пригладила волосы у него на затылке, не сводя с него грустного взгляда.

— Хоть Грозный Глаз и говорит, что сейчас все происходит как в первое восстание Волдеморта, но я чувствую, что в этот раз все будет иначе, Римус, — прошептала Тонкс.

— Я не хочу, чтобы этот раз вообще настал. Потому что без серьезных жертв не обойтись. Не в этой войне. И не с таким противником, — он медленно поднялся и захромал обратно в дом. — Луна уже вот-вот начнет мое изменение. Прошу тебя, не поднимайся наверх, пока не закончится моя трансформация.

Она понимающе кивнула и проводила его взглядом, пока он не скрылся на лестнице. Поднявшись на этаж, Люпин снял с себя одежду, чтобы ту не пришлось в очередной раз сшивать, когда она разойдется по швам во время превращения, и замер в ожидании неизбежного.

Луна не заставила себя долго ждать и через какие-то несколько минут полностью выглянула из-за облаков. В этот момент весь мир как-будто замер для Римуса, и его сознание начало меркнуть. Только резкая и острая боль от серьезных перемен в теле не давали ему полностью потерять рассудок. За все эти годы он так и не смог и, наверное, никогда не сможет привыкнуть к трансформации. И ежемесячная боль, которая по ощущениям и рядом не валялась с какими-нибудь переломами, истязала его не меньше, чем душевная от утраты друзей почти пятнадцать лет назад. Он хотел кричать во все горло, выть, плакать, но тело его уже не слушалось, и оставалось только дождаться момента, когда второе «я» полностью возьмет над ним власть, и все уйдет, исчезнет.

 

Очнувшись, он мгновенно почувствовал привычную пульсирующую боль в голове после превращения, которая, как лава, медленно растекалась по всему телу. Еле разлепив глаза, Римус медленно огляделся, пытаясь понять, где находится в этот раз.

— Ты в заброшенном доме в Йоркшире, — послышался ответ на немой вопрос откуда-то сбоку.

Римус медленно повернул голову на голос: рядом с ним на кровати, привалившись к стене спиной, сидела Тонкс с книгой в руках, перекинув через его ноги свои и рябя своими яркими фиолетовыми волосами.

— Нимфадора, — с глупой улыбкой во весь рот медленно проговорил Люпин.

— Ну, на этот раз я тебя прощаю, — она наигранно состроила грозную физиономию. — Ты как?

— Все болит, ничего не помогает.

И в этот момент Римус внезапно вспомнил, что вчера он, как обычно, перед трансформацией разделся, и что-то ему подсказывает, что после он вряд ли успел натянуть хотя бы нижнее белье. Он, испуганно выпучив глаза, резко сел, мысленно проклиная все живое за эту нестерпимую головную боль, и, слава Мерлину, увидел на себе простыню.

— Я ничего не видела, профессор, — рядом прыснула от смеха Тонкс.

— Судя по тому, как ты хохочешь, все прошло спокойно, — одновременно и спрашивая, и констатируя факт, обратился он к ней.

— Да, все отлично. Замечательно побегали по лесу, — Тонкс с интересом и улыбкой разглядывала его.

Он медленно осмотрел ее с ног до головы, отмечая про себя, что никаких шрамов, царапин и укусов не появилось, а в ее глазах не было и намека на отвращение к нему, и расслабился. Почувствовав легкое дуновение ветра из старого разбитого рядом окна, Люпин поежился.

— Тонкс, ты не могла бы… Я бы хотел одеться… — почувствовав, как его щеки и кончики ушей стали пунцовыми от смущения, Римус с запинками обратился к ней.

— Какие мы, оказывается, стеснительные, мистер Люпин, — и, хохотнув, она соскочила с постели и спустилась вниз, оставив его одного одеваться.

1995 год, 14 сентября

Лондон, Министерство Магии, Аврорат

 

— Тонкс, ты еще долго корпеть будешь над этим отчетом? Я уже второй час жду! — громкий бас Кингсли заставил ее вздрогнуть и оторваться от бумаг.

— Я… Две минуты! — промямлила Тонкс, заметив периферийным зрением ехидную насмешку Эдриана через пару столов от нее.

— И что в тебе Грюм увидел, ума не приложу, — с явной издевкой проговорил коллега, вальяжно растекшись на стуле.

— Наверное, именно поэтому ты уже больше десяти лет сидишь за этим столом и никак не получишь повышения или хотя бы прибавки, — Тонкс парировала, одновременно заканчивая писанину, и победно заулыбалась, заметив, что Эдриан весь покраснел от злости.

Она терпеть не могла этого смазливого сослуживца, Эдриана «чтобы-его-на-обед-мантикора-сожрала» Хоувелла, день которого, по ходу, пройдет зря, если он не попытается поддеть Тонкс. Но, к счастью, ее нелюбовь к этому напыщенному индюку разделял почти весь Аврорат, поэтому он старался отпускать свои шуточки вечером, когда все уже расходились по домам.

Поставив наконец последнюю точку, она пробежалась глазами по отчету, проверяя все ли написала, и, поднявшись из-за стола, пошла в кабинет к Кингсли. Послышалось гулкое «войдите» после ее стука в дверь, и Тонкс оказалась перед старшим аврором.

— Извини, что пришлось рявкнуть, — он на секунду поднял голову от кучи документов, оглядев вошедшего, и вновь погрузился в дела.

— Таковы наши правила теперь, — Тонкс переминалась с ноги на ногу, не зная на какую из стопок с бумагами положить еще и свою. — Да и я сама молодец: столько возилась.

— Проведи я всю ночь на ногах, тоже бы был сегодня не ахти какой скоростной, — он обмакнул перо в чернила, быстро расписался под печатью на каком-то листе и махнул свободной рукой в сторону стоявшего у шкафа стула, на котором покоилась еще одна гора бумажек. — Туда положи и можешь идти домой.

Она очень аккуратно водрузила на вершину этой подозрительно покосившейся башни из всевозможных отчетов еще и свой, моля Мерлина, чтобы это все не рухнуло от ее прикосновения и ей не пришлось, краснея, корячиться тут еще до ночи, собирая по датам эти документы. Но сегодня судьба была к ней благосклонна, и Тонкс уже было, развернувшись, пошла на выход, как Кингсли ее вдруг снова окликнул:

— Тонкс, чуть не забыл, — он закрыл какую-ту папку и посмотрел на нее. — Сегодня было совещание, ну, ты знаешь. И Скримджер недоволен, что ты и прочие новички только и делают, что просиживают здесь мантии. Особенно тобой, потому что ты, как известно, любимица Грюма, а это не на пустом месте случается.

— А что нам делать, если все нас отправляют заниматься вот этим вот всем, — Тонкс показала рукой на отчеты, — а не получать опыт на выездных заданиях?

— Инициатива, — он развел руками, — Вот завтра, к примеру, в восемь Джон и Ангус поедут на облаву контрабандных оберегов — прибейся к ним. Ты же умеешь быть настырной и упрямой, — и чернокожий волшебник устало улыбнулся.

— Ну… Вообще, да. Я как-то и не думала об этом, если честно, — она потерла висок пальцем. — Спасибо, Кингсли.

— Мне и самому жалко смотреть, как твой талант простаивает в этом подземелье.

— Ты, наверное, хотел сказать безрассудная смелость?

— И это тоже, — Кингсли рассмеялся. — Действуй, Тонкс, я в тебя верю.

 

— Семь утра — что ты здесь делаешь в такую рань? — Долиш присел на край ее стола, помешивая ложкой в чашке кофе с молоком.

— Хотела тебе тот же вопрос задать.

— Бессонница развилась на фоне недавно родившегося сына, — Джон вздохнул и отпил немного из кружки.

— О… Мне жаль, — он удивленно вздернул брови вверх, и Тонкс поняла, что она только что ляпнула. — Я о бессоннице, Джон. Мы же с Сэвиджем тебя одни из первых поздравили с прибавлением!

— Да, извини, — Джон сжал губы в одну линию и совестливо посмотрел на Тонкс. — Голова еле варит. Как люди по несколько детей заводят? Не понимаю. Это же ад какой-то! А уж как магглы с этим справляются без магии, так это вообще загадка.

— Ну, они неплохо справляются, судя по их количеству, — Тонкс пожала плечами, он фыркнул.

— И все же, Тонкс, что ты делаешь здесь так рано? Рабочий день начинается в девять, вообще-то.

— Ну… — Нимфадора потерла нос. — В общем, я тут узнала, что ты с Ангусом идешь сегодня в восемь прижимать контрабандистов…

— И ты хочешь с нами? — Долиш закончил за ней, она кивнула. — Тонкс, у тебя недостаточно опыта для этого.

— Ну, а как он должен появиться, если мы, новички, хотя уже как год здесь работаем, никуда под этим предлогом не допускаемся? Откуда, Джон? У меня палочка скоро мхом покроется!

— Год?.. — Джон был явно огорошен этим упреком. — Эм… Ты уверена в своих силах?

— Если хочешь, я тебе на нашем особо остроумном коллеге покажу их во всей красе.

— Ладно, ладно, я верю, Тонкс, — он поднял руки, как бы сдаваясь.

— Славно. Мне нужно что-нибудь знать до того, как мы туда заявимся?

— Они засели в доме в Докледсе. Есть три выхода из здания, поэтому каждый из нас будет действовать отдельно. Так что ты как раз нам пригодишься, а то мы все гадали, как нам третий выход контролировать. По нашим данным, их там не больше пяти-шести человек сидит и все уже привлекались. Но, к счастью, никто из них особыми талантами и силами не обладает. Входим без использования магии, оглушаем, связываем, отбираем палочки, собираем все улики и патрульные приводят их сюда — должно пройти все, как по учебнику. Главное запомни: на улицах никакой магии и… — Джон прервался и повернул голову, услышав голос пришедшего Ангуса. — О, Уоллес, у меня новости по поводу сегодняшнего задания!

— Да? — Ангус подошел к ним, взял со стола чашку Долиша и, не моргнув глазом, в один глоток допил кофе.

— Да, — тот смерил Уоллеса испепеляющим взглядом, но промолчал по поводу такой вопиющей наглости. — С нами пойдет Тонкс.

— Я не против. Давно пора, — Ангус улыбнулся. — А то она уже скоро пером будет лучше орудовать, чем палочкой.

— Видишь? — Тонкс шикнула на Долиша.

— Да я понял уже, понял, — Джон вздохнул и посмотрел на настенные часы. — Давайте, через пятнадцать минут выдвигаемся.

 

Они втроем трансгрессировали в один из темных и неприметных переулков неподалеку от нужного дома. Быстро оглядевшись и удостоверившись, что их никто не увидел, они накинули капюшоны своих мантий на головы и быстрым шагом двинулись в нужную сторону. В какой-то момент Долиш остановился и повернулся к ним с Ангусом:

— Вон тот серый дом. Ставим антитрансгрессионное заклятие и заходим: я пойду через главный вход, Уоллес — ты через левую дверь от меня, Тонкс — на тебе черный ход. Вопросы?

— А есть у них там камин?

— Мы отключили его от сети, никуда они не упорхнут от нас, — Ангус достал свою палочку и вновь огляделся. — Никого, Джонни.

Они втроем накрыли антитрансгрессионным заклятием здание с подозреваемыми и двинулись каждый к своей точке. Повернув перед самым домом, Тонкс кинула последний взгляд на Долиша и Уоллеса и, пригнувшись, чтобы ее не было заметно в окнах, тихо и быстро проскочила к нужной двери. Послышалось два громких хлопка от распахнувшихся дверей, и в доме началась паника. Нимфадора, не теряя драгоценного времени, тоже ворвалась в дом и оказалась в темнющем коридоре, где нестерпимо воняло так, будто кто-то умер и начал разлагаться. Тут в коридор на огромной скорости ворвался человек, с грохотом чуть ли не выбив дверь.

— Эверте Статум! — Нимфадора направила в него палочку, и подозреваемый, сделав в воздухе сальто, влетел обратно в комнату, приземлившись на живот. — Полежи тут, — обратилась она к лежащему мужчине и связала чарами.

— Депульсо! — послышалось справа, но Тонкс успела применить «Протего», и заклинание отскочило в стену.

— Экспеллиармус! — Тонкс сделала взмах, но ее противница увернулась, послав в ответ желтую молнию из своей палочки. Тонкс также успела увернуться. — Ваддивази! — и стоящий позади преступницы огромный расписной сосуд с цветами, быстро взмыв в воздух, с гулким стуком врезался в затылок женщины, оглушая ее, и упал, разбившись на сотни осколков.

В комнату влетел Ангус, на ходу связав лежащую женщину, и осмотрел помещение:

— А ты молодец, Тонкс. Красиво ты ее! — он расплылся в улыбке, немного скалясь.

— Вот, а вы меня все не пускали! — она играючи прищурилась, убирая палочку, и прошла в соседнюю комнату, где крутился Джон, осматривая столы с оберегами. — Удачно?

— Да-да, просто отлично. Здесь навалом этого контрабандного добра — Руфус будет доволен.

— О, да. Особенно будет классно вносить это все в список улик, — Тонкс, окинув хмурым взглядом комнату, стояла, сложив руки на груди.

— Расслабься, Тонкс, поручим это какому-нибудь «зеленому», — послышался довольный голос Уоллеса за стеной.

— А я уже, значит, не «зеленая»?

— Теперь нет, можешь протереть свою палочку ото мха, она тебе теперь понадобится, — Джон оторвался от «улова» и довольный посмотрел на нее. — Ладно, собираем эти побрякушки, вызываем патрульных и уходим.

Тонкс отправила сигнальное заклинание и присоединилась к сбору улик.

 

Вернувшись вечером на площадь Гриммо, Тонкс отворила дверь в дом Блэков и, чуть ли не скача, появилась в столовой.

— Ух-ты, Нимфадора, это правда ты? — сидевший на стуле Сириус смерил ее удивленным взглядом.

— Не назы… А, ладно, — она махнула рукой в сторону Блэка, плюхаясь за стол. — Я сейчас слишком добрая, чтобы реагировать на твои подколы.

— Римус, мне кажется, тебе нужно ее проверить: она не споткнулась о ногу тролля, не разбудила матушку и не шипит яростно, услышав свое имя, — Блэк обратился к сидевшему в углу Люпину с книгой.

— Бродяга, не донимай ее, дай человеку отдохнуть после работы, — Римус вздохнул и медленно поднял глаза на Нимфадору.

От этого усталого, но не менее теплого взгляда у Тонкс все сжалось внутри, и она поблагодарила Мерлина, что уже сидела в этот момент, а то ноги бы ее точно подкосились.

— Спасибо, Римус, — Тонкс тихо пролепетала, стараясь при этом выглядеть, как можно более спокойно и обычно.

Входная дверь вновь отворилась, и послышались голоса и шаги в коридоре. Через несколько секунд в комнате появились Молли с Артуром и поприветствовали всех троих.

— Так, я подниму вещи наверх и разложу, дорогая, — Артур поцеловал в щеку жену и поспешил на верхние этажи, держа небольшой кулек в руке.

— Мы отлучались домой за вещами, — объяснилась Молли их совместному уходу из штаба, проходя в столовую, и села рядом с Тонкс. — Как у вас дела, мои дорогие? Римус? Сириус? Тонкс?

— Ее сегодня можно называть полным именем, Молли, — Сириус, подпирая щеку рукой, практически развалился на столе и необычайно довольный собой с прищуром вглядывался в Тонкс.

— А по какому поводу? — миссис Уизли заулыбалась, посмотрев на нее.

— О, меня сегодня наконец признал коллектив. Ну, почти весь.

— Поздравляю, дорогая, — Молли погладила Нимфадору по плечу и пошла разливать по чашкам кипяток, спросив, кто что будет пить.

— А мне кофе, Молли, если не трудно, — попросил Римус. — А то усну на задании.

— Ты не говорил. Ночное дежурство? — Сириус с интересом посмотрел на него.

— Да, у поместья Малфоев.

— А, да, точно. Недавно у твоей тетушки, Нимфадора, — Блэк определенно получал удовольствие, испытывая добрый настрой Тонкс на время и прочность, — у Нарциссы был День Рождения. Вечеринка, скорей всего, по этому поводу.

— Предлагаешь отправить ей подарок?

— В таком случае, нужно посоветоваться с Фредом и Джорджем.

— Сириус! — Молли сурово посмотрела на Блэка.

— Да ладно, Молли, я же шучу! — та только покачала недовольно головой.

— Римус, может, мне составить тебе компанию? — Тонкс посмотрела на Люпина, который опять погрузился в книжку.

— Тонкс, лучше выспись, пока есть возможность.

— Лунатик, такая девушка предлагает тебе свою компанию этой ночью, а ты отказываешься… — Сириус наигранно-сокрушенно покачал головой и скривил лицо.

— Ты говоришь о своей племяннице, Блэк, — Римус грозно сверкнул глазами на друга, и тот мгновенно стушевался.

— Извини, Тонкс, — Сириус виновато посмотрел на нее.

— О, даже «Тонкс»? Не «Нимфадора»? — она заулыбалась, удивленно подняв брови. — Римус, а можно я тебе буду жаловаться всякий раз, когда он меня обижает?

— Эй! — возмутился Блэк.

— Сириус, ты сам виноват, — Люпин закрыл книгу, вероятно поняв, что почитать в спокойствии и тишине уже не получится, и подошел к дверному проему. — Молли, что ты там?.. О, Мерлин, ты опять что-то готовишь?

— Всего лишь пару сэндвичей в дорогу вам с Тонкс. Мне не сложно, а вам приятно будет, — она протянула ему кружку со спасительной дозой кофеина, быстро при этом собирая на столе сэндвичи из непонятно откуда взявшихся продуктов — они же все хранятся на кухне, этажом ниже. Тонкс вздохнула, подумав, что было бы неплохо, если бы она была хоть на одну десятую такой же хозяйственной, как Молли.

— Тонкс, собирайся, если ты еще не передумала, — Римус улыбнулся одними глазами, отпив из кружки. — Похоже, ты сегодня в команде.

 

Графство Уилтшир встретило их с Римусом промозглым сильным ветром, который, вероятно, был бы еще сильнее, если бы не окружающий их лес, а упавшая к ночи температура не добавляла оптимизма. Трансгрессировать пришлось в паре километров от поместья, дабы случайно не наткнуться на приглашенных на праздник.

— Если что, рядом с территорией поместья нам нельзя использовать магию, иначе нас сразу же заметят, — проговорил Люпин, осторожно ступая впереди нее.

— Главное, чтобы мы смогли как можно ближе пробраться незаметно. А то понаставят заклинаний охранных за десятки миль…

— Не должно быть, как сказал Северус.

— Ты ему веришь? — она не смогла сдержать презрительный смешок.

— Дамблдор ему верит, а значит и я, — он остановился и повернулся к Тонкс. — Но это не значит, что я дам застать себя врасплох. Ему все же приходится сливать кое-какую информацию об Ордене, чтобы не было подозрений.

— И он может слить все, что угодно. Он мне никогда не нравился, — Тонкс поморщилась.

— Он мало кому вообще нравится. Хотя во время обучения он был более… приятным, но кое-какие события сделали его таким, каким его все знают.

— Неужели? — иронично спросила Нимфадора.

— Волдеморт тоже до определенного возраста был хорошим мальчиком, Тонкс.

 

Они вышли на опушку, с которой открывался вид на неподалеку возвышающееся поместье Малфоев, окруженное живой изгородью.

— Через ворота мы не пройдем, но можем расположиться вон у того большого кустарника с двумя деревьями, — Римус указал волшебной палочкой на единственный видимый вход на территорию.

— Ты уверен, что мы что-то полезное услышим оттуда?

— Нет, но способа попасть на территорию у нас нет.

— Может, проберемся через изгородь?

— Северус сказал, что она, во-первых, заколдована от таких, как мы, а во-вторых, на ней яд, который не только опасен, но еще и парализует.

— Значит, особого выбора у нас нет, — Тонкс тихонько вздохнула. — Идем? — Римус кивнул, и они, смотря по сторонам, быстрым шагом двинулись к кустарнику у дороги.

Заросли оказались и правда достаточно густыми, чтобы они вдвоем там уместились и их не было видно с дороги. Нимфадора села по-турецки на землю и, достав припасенные сэндвичи, посмотрела на стоящего рядом Люпина.

— Ты хочешь, чтобы наша миссия закончилась, не начавшись? Садись, а то тебя из этого замка заметят еще.

— Меня беспокоит, что мы не видели еще ни одного гостя, — он сел рядом и, взяв с земли маленький камушек, стал крутить его в руке, подбрасывая.

— Возможно, еще не время.

— Назначено было на восемь.

— Еще нет восьми, Римус.

Он нервно скользнул по ней взглядом, и Тонкс вновь посмотрела на его глаза. Все-таки они были невероятно притягательны в любое время: и во время полнолуний, когда желтели, и сейчас, когда они ярко-голубые. Вот как человек с такими глазами может утверждать, что в нем уже нет жизни?

В этот момент рядом на дороге с громким хлопком появились первые гости, прервав мысли Тонкс. Судя по голосам, их было трое: женщина и двое мужчин, но она узнать никого не смогла. Тем временем Римус привстал на одно колено, держа наготове палочку, и смотрел куда-то в раскинувшуюся перед ним зелень, будто видел сквозь нее. Голоса прибывших потихоньку стали затихать. Меньше, чем через минуту послышался скрип ворот, и гости скрылись на территории поместья. Тонкс раздосадовано фыркнула, ведь она практически ничего не услышала, кроме смеха женщины и обрывков фраз, по которым не то чтобы разведданные не соберешь, так и вовсе нить разговора не поймаешь.

— Надо было Удлинители ушей у близнецов позаимствовать, — Тонкс обратилась к Римусу, который уже обратно сел рядом с ней, то ли специально прислонившись к ней боком, то ли нет, но ее это более чем устраивало.

— Зачем?

— Ну, я ничего не услышала, кроме смеха и пары слов. Собственно, я даже не поняла, кто именно пришел.

— Вот поэтому сюда Грюм решил отправить меня с моими куда более острыми слухом, обонянием и зрением, особенно в темноте, — Римус повернул голову к Тонкс, слабо улыбнувшись. — Хоть какие-то плюсы от этой ликантропии же должны быть, — он отряхнул пыль с колена, продолжив. — Среди них я узнал только Роули. Второй травил какой-то похабный анекдот, да и только. Ничего интересного. К тому же, они уже подвыпившие.

За проведенные два с лишним часа в засаде, Тонкс проклинала мерзкую погоду Англии чуть реже, чем Сириус прикладывался к бутылке в день за последние месяцы. Римус, как истинный джентльмен, попытался дважды укрыть ее своей мантией, уверяя, что он все равно не заболеет в отличии от нее, но оба раза Нимфадора отказывалась, стараясь незаметно прижаться к нему еще сильнее. В итоге он, похоже, догадался, что ей хотелось именно его тепла, а не его мантии, и осторожно, будто боясь, что она влепит ему пощечину, взял ее руки в свои. Ее мозг отчаянно требовал собрать силы и внимание в кулак, ведь они на задании, то и дело рядом появляются Пожиратели Смерти, а она тут сидит и млеет от того, что они с Люпином держатся за руки, как влюбленные подростки.

Послышался очередной хлопок от трансгрессии. Тонкс, мгновенно придя в себя, достала свою палочку и повернула голову на звук. Римус снова приподнялся на колено.

— Есть какая-нибудь информация про Поттера? Темный лорд нервничает, — послышался неизвестный грубый мужской голос.

— Не здесь, — а вот этот спокойный холодный баритон Тонкс узнала сразу — Снейп собственной персоной.

Внезапно резкое и сильное дуновение ветра качнуло вбок кустарник, и оттуда послышался странный звук, похожий на гулкие хлопки.

— Кажется, там кто-то есть, — Пожиратель обратился к Снейпу.

И через несколько секунд, срывая листья и ломая ветви, пронеслось заклинание, которое, скользнув, словно нож по боку и ребрам Нимфадоры, вызвало дичайшую боль. Она уже готова была закричать, но Римус резко закрыл ей рот ладонью, а другой — накрыл рану, крепко прижимая Тонкс к себе. Из-за шока она практически ничего не слышала, а время, казалось, резко замедлилось, и все ощущения свелись к пульсирующему боку. Ее начало затягивать в какую-ту спасительную пустоту, а весь мир начал стремительно гаснуть.

 

— Римус, пожалуйста, не мельтеши, ты этим совершенно не помогаешь, — первое, что услышала Тонкс, начав приходить в себя, — голос Молли.

— Да, да, извини, — где-то над головой послышался тяжелый и нервный выдох.

— Похоже, она приходит в себя. Тонкс? Тонкс, ты меня слышишь? — миссис Уизли взяла ее руку, и Нимфадора приоткрыла глаза. — Как ты себя чувствуешь?

— Что произошло? Где я? — дышать было тяжело, так как каждый вдох и выдох отзывались болью в ребрах.

— В штабе, на Гриммо. А произошло то, что Северус использовал свою любимую «Сектумсемпру» и она задела тебя, — Римус присел рядом с ней на корточки и, судя по его лицу, чувствовал себя виноватым в произошедшем. — Мне пришлось зажать тебе рот, чтобы ты не закричала, и нас не заметили. Как только они ушли, я подлечил тебя и сразу перенес сюда. Нам повезло, что Молли с Артуром именно сегодня забрали свои запасы трав и прочего из «Норы», и экстракт бадьяна оказался в их числе, — выпалив, он слабо улыбнулся и посмотрел на место ранения.

— Тонкс, дорогая, ты лежи пока здесь, отдыхай. Римус, присмотри за этой егозой какое-то время, пожалуйста, а то я ее знаю — унесется на задание или на работу, наплевав на здоровье, — Люпин кивнул, и с этими словами Молли вышла из гостиной, прихватив с собой пару склянок.

— Римус, ты как?

— Я? — он явно не ожидал этого вопроса. — Ну, меня не ранили.

— Надеюсь, ты не винишь себя в этой истории? — Тонкс медленно поднялась и приняла сидячее положение на диване, поджав под себя ноги.

— Но тут и правда есть моя вина, — он, сев рядом, посмотрел на нее своими голубыми глазами, сделав брови домиком и грустно качнув головой.

— Если ты не перестанешь смотреть на меня своим щенячьим взглядом и винить себя в моем ранении, то я тебя поцелую, — услышав эту игривую угрозу, Римус мгновенно переменился в лице, уши и щеки его покраснели, и он резко отвернулся, закашлявшись.

— Может чаю тогда? — он хрипло поинтересовался, смотря куда-то в пол.

«Лучше поцелуй меня, идиот», — подумала про себя Тонкс с отчаянием, ответив:

— Ну, если только ты принесешь его сюда. А то мое появление на кухне сейчас Молли не порадует, — Люпин усмехнулся и быстрым шагом отправился за чаем.

Оставшись в одиночестве, Тонкс, осмотрев перевязанный бок, вернулась в мыслях к провальной слежке этой ночью в надежде вспомнить что-то, что дало бы ответ на то, что пошло не так, когда и по чьей вине. Вот они оказались неподалеку от поместья и вскоре расположились за этим злосчастным кустом, потом стали прибывать гости, которые их не видели и не слышали. Вот прибыл Снейп и еще какой-то мужчина, который пытался выпытать у этого не кровного родственника летучих мышей что-то про Гарри. Потом что-то или кто-то издал рядом с ними странный звук, и Снейп выпустил в них заклинание. Что же, радует, что эти звуки исходили не от нее. Она разглядывала это растение за проведенные там несколько часов более десятка раз и кроме листьев и веток не заметила ровным счетом ничего. Слава Мерлину, рядом был Римус, который не дал полностью провалить задание. Да и что уж тут, умереть ей он тоже не дал.

«Какая нелепая и бесславная смерть: рядом с поместьем Малфоев от руки ненавистного Снейпа да еще и без боя. Замечательно. Грюм мог бы мной гордиться, непременно», — Тонкс скептично хмыкнула, подумав.

— Тонкс?.. — неожиданно из мыслей ее вывел Люпин, уже стоявший прямо перед ней и державший в руках две кружки с чаем.

«Как он так тихо подходит вечно? Поучиться у него, что ли».

— Ой… Извини, я задумалась. Спасибо, — она взяла протянутый ей стакан и отхлебнула.

— О чем, если не секрет? — он вновь сел рядом и, склонив слегка голову набок, посмотрел на огромную картину, висевшую над роялем в другом конце комнаты.

— Прокручиваю произошедшее в голове. Что это был за странный звук в кустах? Это же была не я.

— Не ты, не ты. Птица. Какая-то мелкая, что ее ни я, ни ты не заметили. Уже потом, когда тебя ранил… Снейп, и мне пришлось сдерживать тебя, я заметил краем глаза, как она выпорхнула из куста, — Римус громко выдохнул и глотнул из чашки.

— А кто был с Северусом?

— Яксли. Хвала Мерлину, что он не полез проверять. Иначе Северусу бы пришлось напасть на нас тоже, чтобы не быть раскрытым. Я бы не успел вызвать подмогу. Черт-те что бы началось…

Тонкс поставила кружку с наполовину выпитым чаем на пол рядом и посмотрела на поникшего Люпина: вновь этот усталый и тоскливый взгляд, бесцельно гуляющий по комнате, и синяки от явного недосыпа. Как же ей хотелось увидеть его счастливым.

— Римус… — она тихо позвала его.

Он повернулся к ней лицом, и Тонкс взяла из его рук кружку, поставив рядом со своей. Люпин проследил за ее действиями с легким удивлением, но не прервал ее. Тонкс вновь повернулась к нему и, мягко и нежно улыбнувшись, крепко обняла его, уткнувшись ему в плечо. Римус вздрогнул и задержал дыхание, замерев.

— Люпин, я не кусаюсь, так что можешь меня тоже обнять. Я знаю, что ты это умеешь делать, — Тонкс приглушенно пробурчала.

Похоже, Римус все же вспомнил, как дышать, и осторожно заключил ее в объятия. Нимфадора блаженно прикрыла глаза, чувствуя тепло от его рук сквозь одежду и слегка прерывистое дыхание на шее. Она еле сдерживала себя, чтобы не привести свою угрозу про поцелуй в действие, и готова была убить хоть Волдеморта, чтобы эти минуты длились как можно дольше или лучше вообще не заканчивались. В какой-то момент Тонкс почувствовала, что Римус наконец расслабился и прижал ее к себе чуть крепче, отчего ее сердце чуть ли не выпрыгнуло из груди от счастья. Она, не подумав, просунула руки ему под пиджак, вновь обнимая его, и уселась боком к нему на колени.

— Тонкс? — его тихий хрипловатый голос прозвучал практически над самым ухом, тем самым лишая ее последних здравых мыслей на данный момент, и единственное, что она смогла из себя выдавить, — это вопросительное «м-м-м». — Что мы делаем?

— Обнимаемся после тяжелого задания, — выдержав долгую паузу, она смогла наконец подобрать слова, чтобы не отпугнуть такое робкое создание, как оборотень-Римус-Джон-Люпин. — И вообще, я пострадала и мне нужна поддержка.

— О, кто-то включил Блэков, — он слегка усмехнулся и, наклонив голову набок, прижался шершавой щекой к ее виску. — И как долго тебе нужна поддержка?

— Всю ночь, — Тонкс уже ответила сразу, не раздумывая, и поводила руками по его спине.

Он глубоко вздохнул, переместив свою ладонь ей на перевязанную рану.

— А как же твоя травма? Молли наказала тебе постельный режим.

— Мы можем лечь.

— Тонкс… — Римус нервно сглотнул.

— Расслабься, — она тихо засмеялась, но это было больше похоже на фырканье лисицы. — Я просто хочу посидеть так.

— Всю ночь? Ты уверена?

— Всю ночь. Да, более чем уверена.

Вскоре она начала медленно проваливаться в сон, убаюканная теплом объятий и размеренным дыханием Римуса совсем рядом. Этот день был ужасно длинным, она чуть не погибла, но вот ради такого завершения она готова была рискнуть и повторить все вновь, если бы такая возможность представилась.

 

 

3 ноября

Штаб-квартира Ордена

 

— Сириус, ты решил порадовать свою печень прямо с утра? — в дверях появился сонный Римус с взъерошенными волосами и отпечатком подушки на щеке.

Блэк и правда уже наполнил стакан любимым огневиски и размеренно покачивался на стуле, потягивая алкоголь. Тонкс сидела рядом с ним и быстро уминала заботливо приготовленный Молли завтрак. Заметив на пороге Римуса, она улыбнулась и проводила того взглядом до чайника.

— Римус, а можешь мне тоже захватить кружечку чая? А то тут кто-то расселся, заняв весь проход… — Тонкс стрельнула взглядом на Сириуса и после умоляюще посмотрела на Люпина. Тот, усмехнувшись, закивал и стал разливать кипяток по чашкам.

— Молли, тебе, может, тоже налить?

— Ой, Римус, дорогой, спасибо! Я не откажусь, — миссис Уизли благодарно улыбнулась, вынырнув из своего мира вязания. — Ты завтракать будешь?

— Да. Я вчера так и не поел. После задания силы остались только на то, чтобы переместиться сюда и упасть в кровать, — Римус поставил на стол кружки с чаем, придвинув одну к Тонкс, и сел напротив нее. Молли отправилась на кухню.

— Как, кстати, прошло? — поинтересовался Блэк.

— Не очень. На месте были только какие-то «зеленые» Пожиратели. Ничего ценного они не обсуждали для нашей разведки, точно, как и никаких карт и бумаг на месте не оказалось. Они меня, правда, заметили в самый последний момент, так что пришлось вступить в бой… — незаметно для Тонкс на столе появилась плитка шоколада, от которой Римус незамедлительно отломил часть.

— Ну, ты же их уделал?! — судя по горящим глазам, Сириусу явно не хватало экшена в жизни. А алкоголя в крови — более чем.

— Уделал-уделал. Один, возможно, и умер еще, — Римус без интереса разглядывал кофейную пену в чашке, будто сидел на уроке у безумной Трелони.

— Только не говори, что тебе его жалко, — Сириус скривился.

— И каково это? — тихо спросила Тонкс Люпина.

— Убивать? — он поднял на нее взгляд, — Конкретно этот случай не вызвал никаких эмоций. Но свой первый раз я помню хорошо. До сих пор снится в кошмарах, — и поморщился.

— У тебя еще разве не было боевого крещения? — Блэк удивился.

— Ну, в бой-то я вступала и далеко не раз, просто еще никто не умирал. Насколько я знаю, — Нимфадора задумчиво возила вилкой остатки омлета по тарелке. — Это хорошо или плохо?

— Это нельзя так охарактеризовать, потому что есть десятки сторон, с которых можно посмотреть на проблему, — Люпин допил кофе и посмотрел внимательно на нее. — Но, определенно, само убийство никогда не будет являться чем-то хорошим. И, к сожалению, что твоя профессия аврора, что членство в Ордене означает, что тебе все же придется убить. И не раз.

— А если тебе станет ужасно тяжело после этого: захочется поплакать и излить душу, то приходи ко мне. Я тебя выслушаю и поддержу, — Сириус с теплой улыбкой приобнял ее рядом сидящую. — Римус, кстати, тоже может сыграть роль отличной жилетки! — и подмигнул ей.

— Нашли тему для разговора. Да еще в такой день! — заворчала Молли, присаживаясь рядом с Римусом, и, поставив перед ним тарелку с едой, принялась за заботливо налитый им для нее чай.

— Кстати, да. Ты отмечать-то будешь? — спросил Римус Блэка, приступая к завтраку.

— Как будто кто-то будет, кроме вас и Артура… — мрачно отозвался Сириус и вновь наполнил стакан алкоголем.

Тонкс, достав под столом свою волшебную палочку, очень медленно стала передвигать с помощью чар бутылку от запившего со скуки родственничка.

— Вообще-то, многие еще в октябре заготовили тебе подарок, — довольно заметила она.

Блэк удивленно посмотрел на Тонкс, потом перевел взгляд на улыбающихся Римуса и миссис Уизли, не замечая ползущей по столу бутылки:

— Вот, пожалуй, с этого и нужно было начинать это утро! — Сириус аж просиял. — Тогда, конечно! Отмечать, отмечать и еще раз отмечать! — и сразу же залпом осушил стакан. Тонкс вздохнула. — Только можно я не буду Нюниуса приглашать? — взмолился он Римусу.

— Я думаю, он не сильно расстроится, сидя в своем подземелье в Хогвартсе, — не сдерживая ухмылки, ответил Люпин.

 

Тонкс сидела в своей съемной квартире на полу перед раскрытыми дверцами шкафа и решала извечную женскую проблему: что же надеть? В итоге, выбор пал на красную в черную полоску чуть просвечивающую рубашку и черную юбку, а поверх — такая же черная короткая мантия. Посмотрев на себя в зеркале и покрутившись перед ним, она поменяла цвет волос на кровный Блэковский, довольно хмыкнула и, захватив с собой подарок, переместилась в штаб на праздник. То и дело приветствуя пришедших, она протиснулась к столу, положила завернутую в подарочную упаковку коробку к другим подаркам и принялась высматривать более спокойное место, пока не началось застолье. В самом дальнем углу она заметила Римуса. Он сидел один, попивая из стеклянного стакана сливочное пиво. Однако выглядел он сегодня совершенно неузнаваемо: на нем были черный костюм без единой заплатки или заштопанной дырки, белая рубашка и галстук-бабочка, а волосы коротко подстрижены, причесаны, и щеки с подбородком были гладко выбриты. Рядом на стуле лежала темная мантия, не такая новенькая, как вся остальная одежда, но тоже куда свежее его повседневной. Возможно, встреть она его на улице, то и не узнала бы. Римус почувствовал, что она смотрит на него, и посмотрел в ответ. Нет, она бы его узнала.

— Тонкс? На пару слов, — рядом с ней неожиданно возник Блэк и потянул ее из гостиной, втолкнув в ванную комнату напротив.

— Что происходит?

— Извини, что так… неаккуратно, — он виновато улыбнулся. — Я хочу тебя кое о чем попросить.

Тонкс, не скрывая своего недовольства, посмотрела на дядю.

— Подарок я тебе уже купила. И нет, это не огневиски.

Сириус усмехнулся.

— Я не об этом. Про Римуса.

— Что-то не так?

— Просто послушай меня и не перебивай, даже если захочется. Хорошо? — Тонкс кивнула. — Ты знаешь, что Римус мой друг. К сожалению, единственный теперь, — он вздохнул. — И я вижу, что между вами что-то есть. По крайней мере, ему ты точно нравишься. Я бы даже сказал, что он влюбился, — Сириус опустился на край ванны и серьезно посмотрел на нее. — Тебя я, к сожалению, знаю не так давно. То есть, давно, конечно, но до встречи этим летом мы виделись всего раз, и ты была во-о-от такая, — он показал ее примерный рост, подняв ладонь чуть выше своего колена. — Ты была маленькой и шустрой катастрофой для Энди.

— Ты единственный, кто называет мою маму «Энди».

— Она единственная, кто называет меня «Сири». Ее бесит такое сокращение имени, а меня — такое. Все взаимно и полюбовно, — он улыбнулся. — Так вот, тебя я знаю меньше и поэтому могу только догадываться о том, как ты относишься к Римусу и что ты от него хочешь.

— Я… — но Сириус поднял руку, останавливая ее.

— Я буду только рад, если у вас все сложится. Но если вдруг ты относишься к нему, как к развлечению на время, то, пожалуйста, брось это. Он тяжело сходится с людьми, а с тобой… — взгляд Блэка наполнился болью. — Боюсь, после тебя он не сможет собрать себя снова по частям, как он сделал это после гибели Поттеров. Даже я вряд ли смогу ему помочь хоть чем-то. Поэтому, если он тебя не интересует, если он тебе не нужен, перестань давать ему надежду. Он видит ее, хоть и, может, совершенно не подает виду. Я не пытаюсь тебя оскорбить, Тонкс, не пытаюсь разозлить. Просто на нас двоих страданий уже предостаточно и, если я могу оградить его хоть как-то от новых, я попытаюсь изо всех сил.

— Не думала, что услышу когда-нибудь от тебя что-то подобное.

— На меня иногда находит, — на лице Сириуса буквально на секунду появилась улыбка.

— Даже если бы хотела, я не смогла бы использовать Римуса. Он… он другой, — она грустно и смущенно шаркнула ногой по кафельному полу. — Но у меня ощущение, что я ему не нужна.

— Почему? — Сириус удивился.

— Потому что инициатива практически всегда исходит от меня. В девяносто девяти случаях из ста.

— Дай ему время осознать, что он тебе действительно нужен. Я уверен, что он боится быть навязчивым и ошибиться в твоих знаках и намеках.

— Если бы он хоть чуть-чуть был навязчивым… — печально проговорила Тонкс.

— К сожалению, тебе придется запастись терпением. Он слишком воспитанный и закомплексованный, чтобы все произошло так же легко и быстро, как палочкой взмахнуть.

— А как он с другими женщинами отношения-то заводил?

Сириус посмотрел на нее так, будто она задала вопрос из разряда «Как открыть замок, если «Алохомора» не срабатывает?»

— Тема его личной жизни никогда особо не пестрила яркими историями и победами. Я даже не уверен, что у него были серьезные отношения, — Тонкс удивленно уставилась на дядю. — Что? Ты думала перед ним женщины в штабеля укладываются? Вроде же смышленая…

— Я думала, что у него хоть кто-то был.

Сириус неоднозначно пожал плечами.

— Может и был, но совсем недолго. Я же говорю, что он неохотно обсуждает эту тему. Зато я был приятно удивлен, что ты после ночи обнимашек с ним убежала так быстро не потому, что ты проснулась и испугалась, а потому, что проспала работу. Это ведь так, ты же проспала работу? — Сириус внимательно посмотрел ей в глаза.

— Да, я последнее время повадилась опаздывать, и Скримджер обещал лишить меня месячной зарплаты, если еще раз заметит мое отсутствие на работе после девяти утра, — она фыркнула, вспомнив, как он недавно ее отчитывал перед всем офисом, Блэк засмеялся.

Они вернулись обратно к гостям. Тонкс поискала глазами Римуса, но ни на прежнем месте его не было, ни еще где-либо среди празднующих волшебников. Она взяла со стола бокал с горячим пуншем и поднялась на несколько этажей выше — вдруг Римус у себя в комнате? Однако и она оказалась пуста. На Тонкс неожиданно накатила сильная тоска, и она, не подумав, прошла в его комнату и села на кровать. Со времен своей первой школьной влюбленности — хотя и она не была такой яркой — Нимфадора ни к кому не испытывала таких сильных чувств. Симпатию? Да, но не более. Тонкс сделала большой глоток из бокала и расслабленно вздохнула, почувствовав, как тепло медленно растекается по телу. Посмотрела на подушку рядом и аккуратно разгладила складки на ней.

— Тонкс? — дверь тихо отворилась, и в проеме появился Римус. — Что ты здесь делаешь?

— Я… — она замерла. — Я искала тебя и…

— Может, в детстве я и забирался от родителей под кровать или в шкаф, когда играл в прятки, но теперь я там не помещаюсь, — с улыбкой заметил он и сел рядом. От него пахло свежестью. — Почему ты не со всеми? Там, вроде, весело.

Тонкс пожала плечами.

— А ты почему на улицу сбежал?

Она слегка вздрогнула, когда его прохладная рука осторожно коснулась пряди над левым ухом. Лицо его было серьезным, но глаза улыбались.

— Показалось, что перебрал немного с алкоголем, и поэтому сходил проветриться. Но, похоже, мне стало просто жарко.

Он заправил прядь ей за ухо и опустил руку к ее свободной от бокала с пуншем руке, продолжая смотреть ей в глаза.

«Мерлин, почему ты не можешь просто меня поцеловать?» — с отчаянием подумала Тонкс.

Римус резко дернулся и повернул голову к двери.

— Похоже, Аластор пришел, — он помолчал несколько секунд. — По мою душу, — разочарованно вздохнули они оба, и Тонкс поникла, когда он расцепил их руки.

— Римус! Ты мне нужен срочно! — Грозный Глаз без стука ворвался в комнату меньше, чем через минуту, его искусственный глаз в миг осмотрел помещение, а настоящий нахмурился прямо на нее. — Тонкс, ты тоже можешь пойти. Пригодишься.

— В чем дело?

— Нотт и Селвин сейчас будут в лавке Коффина. Мне нужно, чтобы ты, — Грюм обратился к Люпину, — узнал, что они там забыли, — он посмотрел на нее настоящим глазом. — Сделай с лицом что-нибудь и отправляйся с Римусом. Меньше подозрений вызовете, если парочку из паба напротив изобразите.

Ни она, ни Римус не успели ничего сказать, как Грозный Глаз ушел, захлопнув дверь.

— Что ж… Нам пора, — Римус повернулся к ней. — Если хочешь, конечно. Я могу и один справиться, правда.

— Нет, пойдем, — Тонкс еще раз осмотрела его с ног до головы. — Будет хорошо, если ты не станешь переодеваться.

— Надо бы, конечно, но… ты права, меня редко можно увидеть в такой одежде, — и он невесело улыбнулся. — Хотя я не уверен, что и тебе нужно что-то менять, — он потупил взгляд на ее колени, — с лицом. В сумерках и так будет не очень понятно.

Но она все же немного изменила черты своего лица, слегка заострив их, и накинула себе на плечи мантию, когда они спустились на первый этаж.

 

Спустя несколько минут они уже были в Лютном переулке. Тонкс остановилась, не дойдя до лестницы в паб «Белая виверна», чтобы не попасть под фонарь у вывески местного тату-салона. Римус остановился рядом и посмотрел на окна лавки Коффина, что стояла на другой стороне улочки.

— Мне нужно подойти ближе, — шепнул он ей. — Отсюда только голоса едва различаю.

Они переместились за ближайший угол от двери магазина, Тонкс запрыгнула на каменный откос у окна. Римус, немного помявшись, подошел к ней, но засунул руки в карманы брюк. Тонкс вздохнула и вынула их, положив себе на талию.

— Римус, мы должны быть пьяными и непристойными, а не робкими подростками, которого ты так отлично изображаешь. Обними меня хотя бы для правдивости.

— Но...

Она резко дернула его за пояс на себя, забираясь руками ему под мантию с пиджаком. Римус издал странный вздох, эмоциональную окраску которого она не смогла понять, но очень понадеялась, что это была неудачно скрытая радость. Одна его рука переместилась ей на бедро поверх юбки, но все тело его было напряжено, голова повернута в левую сторону, глаза закрыты, а брови напряженно сдвинуты. Мимо них, даже не обратив внимания, прошел старик, сгорбившись так, что по силуэту он был не отличим от своей клюки в форме знака вопроса, и что-то ворчал себе под нос. Римус крепко ее обнял второй рукой, прижимая к себе, и склонился к уху.

— Они пытаются выяснить что-то про Азкабан и дементоров.

— Думаешь, хотят освободить остальных?

Римус медленно наклонил голову, искривив один уголок рта и как бы говоря: «Возможно». Рядом с ними послышался звук отворяющейся двери и голоса. Тонкс замерла, посмотрев на Люпина снизу вверх.

— …да совсем страх потерял! Ничего, мы еще вернемся... — прозвучал сиплый мужской голос, а второй только еле слышно согласился, угукнув.

— Римус… — шепнула Нимфадора и положила ладонь ему на щеку, заставив посмотреть на нее. — Мы изображаем пару.

Она притянула Люпина к себе за воротник рубашки и зарылась пальцами в его волосы на затылке. Она ощутила теплое дыхание на своих губах, но сделать последний шаг он все не решался. Тонкс прикрыла глаза, выдыхая:

— Если нас убьют, потому что ты стесняе…

Он не дал ей договорить и жадно впился в ее губы своими.

— Ох, твою ж мать… Эй, снимите себе комнату! — Тонкс не смогла определить по голосу, кто из двух Пожирателей дал им такой ценный совет. Но, черт возьми, она бы с удовольствием ему сейчас последовала.

Когда они в конце концов разорвали поцелуй, то Селвин и Нотт уже давно ушли. Римус тяжело дышал, уткнувшись ей в шею. Ее левая нога обвилась вокруг его и не давала Люпину при всем желании отойти. Но он, похоже, и не собирался: одна его рука крепко сжимала ее бедро, а вторая медленно скользила по спине под рубашкой.

— Тонкс? — его севший голос звучал просто бесподобно.

— М-м-м?

— Это было похоже на настоящий поцелуй.

— Настоящий? — Тонкс изогнула бровь.

— Ну, — Римус посмотрел на нее, распрямившись и залившись краской, — мне показалось, что ты… Что это не было рабочим моментом. Не потому что это требовала ситуация...

— А потому что я уже давно ждала этого от тебя, — она закончила за Римусом предложение.

Он закусил нижнюю губу, вырисовывая на ее бедре указательным пальцем что-то похожее на петлю или символ бесконечности. Его глаза светились, а уголки рта подрагивали в тщетных попытках скрыть улыбку. Тонкс блаженно вздохнула и вновь притянула его к себе за отворот мантии, целуя.

— Нам нужно обратно, — произнес Римус, когда он поднял голову через некоторое время. Какая-то грусть проскользнула в глазах, но Тонкс решила, что он просто не хотел уходить отсюда.

«Теперь все будет иначе», — пронеслось у нее в голове.

1995 год, 10 декабря

Англия, Лондон, площадь Гриммо, 12

 

— Ты же понимаешь, что это глупо?

— Что именно? Мой подарок или надежда, что я успею накопить достаточно денег на него?

Люпин, держа за края еще горячую кружку с кофе, устало расселся в видавшем лучшие годы кресле, закинув ногу на ногу.

— Я про то, что ей не важно сколько ты потратишь на подарок, — с болезненным вздохом Сириус сполз на край своей постели и сел. Да, видок у последнего представителя Блэков был так себе, похмелье не шло ему на пользу.

— Это потому что я беден, как Лазарь.

— Я скоро превращусь в тебя, постоянно занудствуя, что ты всегда можешь воспользоваться моими деньгами, — Сириус нашел где-то на полу среди пустых бутылок свою палочку и приставил ее кончик к виску, наколдовывая себе антипохмельное заклинание.

— Спасибо, но нет. А тебе нужно завязывать с таким количеством алкоголя. Хотя бы до конца каникул в Хогвартсе, — заметил Римус, Блэк махнул рукой.

— Я знаю. Пытаюсь.

Люпин хмыкнул, отпил из чашки и поставил ее на пол рядом с креслом, еще раз обведя комнату взглядом.

— Как ты тут развлекался, когда был слишком мал для огневиски?

— Если меня не запирала мать в комнате, то предпочитал быть где-то за пределами дома.

— А если…

— Читал, — резко ответил Сириус и поморщился с отвращением. — Это все, что мне оставалось. Ты же знаешь.

— Да, но я не знал, что ты ненавистник чтения.

— Я ненавижу свою чертову семейку, а не книги. Благодаря им я мог хотя бы в своем воображении быть кем-то другим или где-то далеко отсюда.

— Тогда почему ты сейчас не читаешь?

— Потому что еще в детстве прочел здешнюю библиотеку. А второе, алкоголь является единственным средством, чтобы кошмары не снились мне хотя бы так часто.

— Но ведь есть же зелья для спокойного сна.

— Да к черту их! — Сириус вскипел и очень медленно помассировал левый висок, пытаясь успокоиться. — Я пробовал. Они все слишком слабые. А дементоры и Азкабан — это немного, — он с излишней иронией выделил последнее слово, — другой уровень проблем с психикой, чем испугаться большого черного пса ночью на пустой улице и жить потом с этой фобией.

Римус сглотнул. Стоило Блэку или еще кому-то в его присутствии упомянуть дементоров с тюрьмой, и его взгляд становился безумным, а иногда, как сейчас, совершенно пустым. Римус ненавидел эти моменты.

— Значит, мне нужно раздобыть книги, которые ты еще не читал?

— Было бы замечательно, — Блэк прилевитировал к себе чашку Люпина и в пару жадных глотков допил содержимое. — Так что, ты решил, что будешь дарить моей прекрасной племяннице?

Римус, стараясь скрыть смущение, уставился в шов на краю подлокотника и принялся водить по нему указательным пальцем.

— Я уже давно приметил браслет в Косом переулке… Он меняет цвет в зависимости от настроения владельца.

— Я так и думал, что найдешь что-нибудь связанное с ее даром, — Сириус заулыбался.

— Отлично, я еще и предсказуем, — Римус закрыл глаза рукой.

— Не то чтобы. Я просто хорошо тебя знаю. И, дай угадаю, оно стоит как целое состояние?

— Для меня — да. Я собрал с начала осени только две трети суммы, — он грустно вздохнул. — Было глупо надеяться, что успею к Рождеству.

Сириус посмотрел на него очень выразительно, но Римус только мотнул головой, в очередной раз отказываясь от финансовой помощи. Он все чаще стал задумываться о том, что ему вообще не место рядом с Тонкс. Ему просто нечего ей предложить, кроме своей любви, а ее обычно надолго не хватает в реалиях этого мира. И в итоге она уйдет от него к кому-то более успешному. И молодому. И, конечно же, более здоровому. Такие точно есть среди ее друзей и коллег. Внезапно в лоб Римусу прилетела скомканная этикетка от бутылки.

— Луни, я даже отсюда слышу, как ты накручиваешь себя по поводу того, что ты не достоин Нимфадоры.

— Но…

— Заткнись, пожа-а-алуйста, — Сириус закатил глаза. — Мой мозг и без того гудит от похмелья, а тут еще ты со своим чувством собственной никчемности подъехал, — он ухмыльнулся. — Дай женщине самой все решить. Хотя... О чем это я? Она уже все давно решила, это ты все никак не можешь прыгнуть к ней в постель и заделать маленьких Люпинов.

— О, Блэк, — Римус выдохнул, рассмеявшись и потерев глаза ладонями. — Знаешь, ты прости меня, что я к тебе со своими проблемами заявляюсь. Просто все время забываю, что передо мной не взрослый человек, который твердо решил заменить Гарри отца, а все такой же подросток, как лет двадцать назад.

— Ты еще скажи, что я неправ. Я тебя знаю, ты сейчас как Джим: спишь и видишь, как сыграете с Нимфадорой свадьбу, будете жить вместе, заведете детей…

— Вот вмазать бы сейчас по твоей излишне радостной физиономии… — Римус сощурился на довольного друга. — Да сразу вспоминаю, что ты и так себя достаточно наказал.

— Будь я на твоем месте…

— Я уже достаточно посмотрел на тебя на моем месте, Бродяга. Это было унизительно и мерзко.

— Зато теперь я могу сказать, что все проблемы в твоей голове, а не «женщины чувствуют исходящую от меня опасность», — Блэк передразнил его.

— Они не чувствуют ее от тебя, потому что ликантропия тебе не передалась вместе с моей внешностью.

— А еще потому, что я не сильно расстроюсь из-за отказа. Тебе надо поработать над этим, — и через секунду Сириус добавил: — С Нимфадорой.

— Опять ты за свое… Да не нужен я ей.

— Римус, ни одна женщина не будет терпеть нищего и закомплексованного мужчину, который еще и не красавчик, если он ее не интересует. А Тонкс от тебя отлипнуть не может, ластится как кошка весной.

— Тебе-то эта истина как открылась? Ты, по мнению многих дам, не попадаешь ни под один из критериев, — Римус сделал вид, что последнее предложение Блэка было адресовано не ему.

— Уж поверь мне. У меня опыта общения с женщинами куда больше твоего, — Сириус сделал важное лицо. — И это даже с тем фактом, что я был не у дел целых двенадцать лет.

— Да, иначе бы наследник у тебя точно появился, — с самодовольной улыбкой заметил Римус.

— А ты не завидуй, — Блэк наконец встал на ноги, потянулся и размял спину. — И вообще, мне надо пойти что-нибудь съесть. Похмелье оказалось не таким уж и сильным, несмотря на боль в голове.

 

 

12 декабря

 

Дверь за Римусом закрылась, и он оказался в кромешной тьме своей комнаты. Темнота сейчас была как раз тем, чем надо. Очередная попытка устроиться на работу провалилась, а значит и шанс купить Нимфадоре тот браслет становился все более и более призрачным. Пиджак полетел на стул, а за ним и рубашка с брюками. Римус забрался под одеяло и сжался. То немое сочувствие, что он увидел в глазах Молли, Артура и Сириуса, когда он вернулся, только усилило горечь и обиду. Как будто они заранее знали, что он провалится. Он пролежал так до самого вечера, не выходя и даже не вставая с постели. Дверь приоткрылась, и он почувствовал запах Тонкс. Она тихо прошла к его кровати и села рядом.

— Римус?

— Не надо, Тонкс. Оставь меня одного.

— Еще чего удумал.

И в следующий момент он услышал, как ее обувь упала на пол, и почувствовал спиной, что она легла рядом. Ее холодные пальчики прошлись по его плечам, шее, а потом она обняла его одной рукой. Как бы он не хотел сейчас побыть в одиночестве, но от лежащей рядом Нимфадоры становилось легче.

— Зачем ты пришла?

— Не задавай глупых вопросов, Люпин, — сказала она серьезно, но с еле заметной нежностью в голосе. — Я соскучилась за весь день.

Прошло несколько молчаливых минут, прежде чем она вновь заговорила:

— А ты? Ты скучал?

— Да, — с горечью ответил он и повернулся к ней лицом.

Но она, похоже, не заметила его настроения или не хотела замечать и поцеловала его. Люпин зажмурился, но с каждым разом ее все более настойчивые поцелуи очень быстро переубедили его в том, что день еще может быть не таким отвратительным, каким он казался до этих минут. Она села на него сверху, скинув с них обоих одеяло и опустив ноги у него по бокам, и стала стягивать с себя бордовый свитер. Римус резко прервал ее, обхватив за запястья.

— Тонкс…

— Ну что опять? — недовольно спросила она, ее плечи опустились, а голова немного наклонилась набок. — Римус, хватит придумывать отговорки. Если я тебя не интересую в сексуальном плане, то так и скажи.

Он сглотнул и посмотрел на нее, медленно ведя ладонями по ее рукам к плечам.

— Интересуешь… Конечно интересуешь. Просто… — он осекся, заметив, что ее волосы и глаза потемнели.

— Сейчас не дни перед и после полнолуния, ты не пил, сегодня не было никакой миссии у тебя, — она стала перечислять все его предыдущие причины, — и даже не было собрания Ордена. У тебя был отвратительный день, я знаю. Но я хочу сделать его лучше.

— Ты делаешь его лучше просто находясь рядом.

Она фыркнула и сердито зарычала.

— Я хочу тебя, Римус. Неужели это так незаметно? Мне тебя что, связать и самой все сделать?

— Тонкс, я не хочу тебя обесчестить.

— Я, по-твоему, девочка невинная? Ты не первый у меня.

— Я не об этом, — он вздохнул. — Не хочу, чтобы у тебя появились проблемы после того, как все узнают, что мы переспали.

— Я не собираюсь никому и ничего рассказывать, — она наклонилась и поцеловала его в кончик носа. — А ты?

— И я нет, но у этого дома уши везде.

— Мне все равно, Римус. Пусть будут проблемы, мне ты нужен.

— Да что ты во мне нашла-то?! — воскликнул он с отчаянием, приподнявшись на локтях, Тонкс вздрогнула. — Я никому никогда не был нужен, а тут — раз! — и тебе! Что?! Ну вот что ты нашла? У меня нет денег, наследства, дома! Я некрасив, стар и болен до конца своей жалкой жизни. Что тебе от меня нужно?

Нимфадора неровно вздохнула, сжав челюсти. Посмотрела в окно, потом снова на Римуса.

— Тоже самое, что, как я думала, и тебе от меня: любви, тепла и понимания. Но тебе, похоже, уютнее в своем холодном и одиноком мире, чем со мной.

Она слезла с него на край кровати, поправив свитер, и принялась надевать ботинки. Римус молча смотрел на ее спину, борясь с желанием остановить Тонкс. Но он так ничего и не сделал, и она, еще раз вздохнув, вышла из его комнаты. Еще через несколько минут он услышал, как несколькими этажами ниже приглушенно хлопнула и залязгала замками входная дверь штаба.

 

Спустя пару часов после их ссоры Римус стоял перед дверью ее съемной квартиры. Оказалось, что мало кто знал ее адрес, и пришлось разыскивать Кингсли. Тот, в отличии бы от Грюма, не стал расспрашивать Римуса, зачем ему понадобился домашний адрес Тонкс, и просто нашел его в ее личном деле. Покупать цветы сейчас оказалось слишком поздно, да и денег в кармане не водилось, поэтому он нервно переминался с одной ноги на другую, спрятав пустые руки в карманы мантии. Тонкс открыла дверь не сразу. На ней была широкая выцветшая футболка с когда-то ярким принтом и едва виднеющиеся из под нее шортики. Римус невольно задержался взглядом на ее ногах.

— Ты пришел глазеть на мои ноги или все-таки что-то скажешь, пока я тут не замерзла окончательно? — она все еще злилась на него.

— Я не хотел тебя обидеть, Нимфадора.

— Не называй меня так, — она нахмурилась.

— Мне уютнее с тобой, чем в своем мире, — Римус сглотнул. — Хотя, по правде сказать, ты уже и есть мой мир.

Тонкс удивленно заморгала, замерев, поэтому он продолжил.

— Я просто правда не могу понять, почему ты выбрала меня. Почему такая удивительная девушка вообще обратила на меня внимание. У меня ничего нет, я ничего не могу тебе предложить, дать. И мое будущее не станет оптимистичнее.

— Ты уютный, — прошептала она после нескольких минут неловкого, как показалось Римусу, молчания.

— Тонкс, я не подхожу тебе.

— Да мне все равно! Мы не пазл, чтобы идеально подходить или не подходить друг к другу. Мне хорошо с тобой, тебе, как мне иногда кажется, тоже.

— Мнение общества о тебе кардинально поменяется, если ты свяжешься со мной.

— Я уже говорила, что мне плевать на это.

— Нимфадора, это будет не жизнь, а сплошное мучение.

— Нет, Люпин, просто это ты идиот.

Она разочарованно и сердито вздохнула, а через секунду перед его носом захлопнулась дверь.

 

 

23 декабря

 

— Римус, какого черта ты не явился в Йоркшир вчера?

Тонкс влетела в его комнату через минут десять после его появления на Гриммо. Похоже, Сириус сдал его сразу же, стоило переступить порог этого дома. Он не разговаривал с Тонкс с той ссоры, что произошла полторы недели назад, однако сейчас он ее, похоже, окончательно разозлил.

— Я не хочу, чтобы ты со мной, идиотом, нянчилась.

— Я назвала тебя идиотом не поэтому, — она остановилась у его постели, так удачно заслонив свет из коридора. — И я не нянчусь, это задание.

Римус издал смешок.

— Ну, конечно, задание. Очень важное, — он не удержался от сарказма. — Нужно не допустить, чтобы какого-то оборотня убили.

— Ты не какой-то, — прорычала Тонкс в ответ.

— Нимфадора, я им не нужен. Они даже не следят за мной.

— Это тебе так кажется.

— Да какая, к черту, разница! Я сам справлюсь. Я всегда справлялся и справлюсь теперь.

Он отвернулся к стене, натянув повыше одеяло. На несколько минут комната погрузилась в тишину, изредка доносился шум с кухни. Тонкс подошла к двери, прошептав с горечью:

— Большая разница. Я не хочу, чтобы тебя убили, Римус, — и вышла из комнаты.

 

 

24 декабря

 

Римус посмотрел на витрину ювелирного магазина. Браслета на том месте, где он последние месяцы лежал, уже не было. Хотя это не важно. Денег он так и не успел на него скопить: в декабре ему не подвернулось работы, а попросить в долг у Сириуса он не решился.

«Мерлин, как же ты жалок. Какое, к черту, мороженое? Чем ты думал, Люпин? Она же все время мерзнет!» — пронеслось у него в голове запоздало, когда он убирал в морозилку холодильника целое ведерко мороженого. А ведь совсем недавно это казалось отличной идеей.

В доме Блэка сегодня был ужасный переполох. Дети уже вернулись из Хогвартса на каникулы, поэтому им всем Молли раздала задания по уборке и украшению дома к празднику. Даже Сириус, наконец протрезвев, был занят делом, то и дело кружа вокруг Гарри. Вскоре начали появляться гости, но Тонкс все не было видно. Когда до полуночи оставалось всего полчаса, Молли сообщила, что Нимфадора извиняется, но на праздник она не успеет из-за задания Аврората.

— Ты правда дашь своей даме сердца встретить Рождество в одиночестве? — рядом с Римусом возник Сириус.

— Ты же слышал Молли, она на задании.

— Ну, конечно. А я тогда сейчас с какой-нибудь красоткой на берегу Сены и бутылкой эльфийского вина, — Сириус усмехнулся. — Делать ей больше на задании нечего, кроме как весточки строчить. Будь она там, то вернулась бы сюда позже и сама извинилась. Да и Кингсли, судя по его удивленному лицу, в это задание не поверил.

— Блэк… — Римус закатил глаза. В последнее время его друг практически помешался на их отношениях с Нимфадорой.

— Луни, бери подарок в зубы, как порядочный оборотень, и встреть с ней праздник, — Римус вздохнул. — Давай, давай. Кто из нас двоих джентльмен, да еще и свободно передвигающийся вне этого дома?

 

Он дважды постучался в дверь и сделал шаг назад. Римусу все еще казалось глупым то, что он сюда заявился. Даже если Тонкс и правда не на задании, то это значит, что она хочет побыть одна. А уж его-то она захочет видеть в последнюю очередь.

— Римус? Что тут делаешь? — спросила сонная Тонкс, открыв дверь через несколько минут.

— Я… Я принес подарок и… Счастливого Рождества! — он нервно улыбнулся, пытаясь выглядеть не полным идиотом в ее глазах.

Она посильнее укуталась в накинутый на плечи плед и замотала головой, отгоняя сон.

— И тебя с Рождеством… — она сделала неуверенный шаг назад, пропуская его в квартиру. — Я не знаю, зачем ты пришел, но... будь как дома.

— У меня подарок.

— Он мог подождать собрания Ордена, — она с грустью посмотрела на Римуса. — У меня не праздничное настроение, извини.

— Это из-за меня?

— В каком-то смысле да, — Тонкс достала с кухонной полки две чашки. — Чай, кофе или какао? Вроде еще были огневиски с вином, но я не уверена, что они не были допиты.

— Кофе.

Она достала две баночки, засыпала сначала из одной в кружку, потом из другой в другую кружку, и все залила кипятком. В одну добавила еще молока и маленькие зефирки.

— У меня тут… — она подошел к ней и поставил рядом на кухонную тумбу подарок в упаковке. — Надеюсь, что чары не рассеялись так быстро, и ничего не растаяло.

— Растаяло? — она протянула ему кружку с кофе и принялась потрошить подарочную упаковку. — Мороженое?

— Шоколадное. С посыпкой разноцветной, — Римус посмотрел себе под ноги. — Я…

Но Тонкс приподнялась на мысочки и, обняв его за шею, быстро поцеловала в щеку.

— Спасибо, Римус, — ее руки покоились у него на плечах, а в глазах появился счастливый свет.

— Если ты хочешь, я уйду.

Она вздохнула.

— Римус, вот почему ты всегда делаешь шаг навстречу, а после сразу назад?

— В каком смысле?

— Ты пришел ко мне, хотя я специально не пошла на Рождество к вам на Гриммо и очень четко намекнула, что мне не нужна компания в эту ночь. Но ты пришел, принес подарок, а потом сразу решаешь сбежать отсюда. Я не гоню тебя, Римус, ты же видишь.

— Я… — Люпин обвел глазами стену позади Тонкс. — Меня просто разрывает от чувств к тебе и от того, как я на самом деле должен поступить. Поэтому… — он покачал головой.

Нимфадора нахмурилась:

— И как ты должен поступить?

— Отступить. Дать дорогу кому-то другому. Мне не место рядом с тобой. Я боюсь того, что могу с тобой сделать и как испортить тебе жизнь. И я не могу этого допустить.

— С чего ты взял, что с кем-то другим мне будет лучше?

— Потому что я не единственный, кто может тебя полюбить.

— Как будто я смогу полюбить кого-то после тебя, — сердито выдохнула Тонкс и опустила руки. Римус застыл на несколько минут после ее слов.

— Почему ты не отступишься?

— Потому что я не привыкла пасовать перед проблемой, Римус, — Нимфадора взяла ведерко, ложку и, плюхнувшись на диван, сняла крышку. — Иди сюда, поможешь мне.

— Но это подарок тебе.

— Ты же любишь шоколад, да? — он неуверенно кивнул. — Тогда хватай ложку и садись ко мне. Я одна это все равно не съем.

1996 год, 3 января

Англия, Лондон, съемная квартира Тонкс

 

Тонкс в очередной раз лениво повернулась на другой бок, нащупала вслепую на полу свой плеер и переключила песню. В уши ударила новая незнакомая мелодия, но она ей понравилась. Нимфадора была приятно удивлена, как легко понял Сириус ее намек: узнать, какую музыку слушает Римус. Буквально на следующий же день ее ждала сова со списком, а уж найти и купить нужные кассеты не оказалось проблемой. Тонкс и не подозревала до этого, что в музыкальном вкусе Люпина смогли перемешаться панк, рок, классика и джаз.

День — а он уже начался, судя по часам — обещал быть расслабленным. Сегодня, наконец, ей выдался выходной и от Аврората, и от заданий Ордена. И Тонкс уже выполнила ту часть плана, которая заключалась в сне до обеда. Вообще, со сном у нее последнее время были проблемы: порой она уставала так сильно, что, падая на свой диван после нескольких суток бодрствования, уснуть ей удавалось с большим трудом.

В животе заурчало, и Тонкс бросила недовольный взгляд на свой кухонный уголок, заваленный пустыми упаковками полуфабрикатов и готовой покупной еды. В холодильнике наверняка ничего нет. Хотя на утро после Рождества Римус, пропав, к полудню вернулся с сумками еды. Мало того, что он остался у нее на ночь, — но между ними, как Тонкс не пыталась, ничего не произошло — так еще и купил продуктов. Он еще что-то бормотал про неудачный подарок, что хотел купить что-то более подходящее, пока раскладывал все по полкам. И, возможно, еще что-то осталось с того времени.

Тонкс приоткрыла пачку молока, но подносить ее к носу не понадобилось — молоко прокисло уже давно. Придется хлопья есть так. Она, прислонившись спиной к тумбе и запустив руку в коробку хлопьев, окинула взглядом свою квартиру-студию. Почему Римус от нее не сбежал, едва завидев весь этот беспорядок? Подушки валяются на и вокруг дивана, одежда неровной кучей возвышается рядом с ним же, дверцы шкафа распахнуты, так и зазывая полюбоваться внутренним хаосом. Цветы на единственном подоконнике опять завяли, хотя Тонкс уже который раз оживляет их специальными зельями и дает себе слово, что этот раз — последний, и больше они не будут брошены на произвол судьбы.

Может, Римус просто не хочет ее обижать и специально несет эту чепуху про старость и прочее? А на самом деле его отталкивает отсутствие в ней хозяйственности и женственности. Тогда непонятно, зачем он помог ей с наполнением холодильника. Или это был намек?

Тонкс тоскливо опустила взгляд и отставила коробку. Опять все ее мысли сводятся к нему. Она вытерла руку о штанину от крошек хлопьев, запила свой завтрак подогретым вчерашним чаем и вернулась обратно на диван, захватив по пути со стола книгу.

 

Ближе к ночи ей в окно постучалась клювом сова. Еще с дивана заметив, что перья птицы топорщатся во все стороны, будто она своей жизнью рисковала и уходила от погони, доставляя письмо, Тонкс поняла, что это от Грозного Глаза.

У тебя есть десять минут, чтобы закончить все свои дела. Жду на нашем месте. Убедись, что на хвосте никого не привела.

Он всегда делал мелкую дырку острием пера в каком-нибудь из уголков бумаги, которая служила вместо подписи. Тонкс поворчала, но все же морфировала свою внешность, позаимствовав чужую у соседки напротив, оделась, убрала палочку в набедренные ножны и переместилась рядом с назначенным местом.

На остановке она заметила одиноко сидящую Гестию Джонс, Грозного Глаза рядом не наблюдалось, но Тонкс была уверена, что ее наставник наблюдает за этим местом откуда-то неподалеку.

— Гестия? Добрый вечер.

Та посмотрела на нее немного странно, но в следующий миг кивнула, натянуто улыбнувшись.

— И тебе, Тонкс.

— Что-нибудь знаешь о причине нашего сбора здесь?

Опять этот взгляд.

«Это что, презрение?» — пронеслось у Тонкс в мыслях.

Из-за светящего фонаря прямо на них, было невозможно понять морщится Гестия из-за мешающего света или из-за Тонкс.

— Без понятия. Аластор как всегда немногословен, — на неожиданную теплоту в голосе при упоминании Грозного Глаза у Нимфадоры едва хватило такта не переспросить и сдержать свой смешок при себе.

Через несколько минут послышались тихие шаги, и к ним вышел Люпин. При его появлении Гестия отвела взгляд и еле заметно повела плечом. Прямо как ее мать, Андромеда, когда ее что-то дико не устраивает, но по каким-то только ей известным причинам решает промолчать.

— Тонкс, — он слабо улыбнулся, пряча взгляд. — Гестия?

— Здравствуй, Люпин, — сухо отчеканила Джонс, и тот еще сильнее поник.

 

Грюм появился вскоре, вероятно убедившись, что никто за ними не следит.

— Тут рядом, на Фреш Уорф роуд, у Пожирателей какая-то нездоровая активность. Пока они не улизнули нужно все разведать.

— А не слишком ли нас много для этой задачи?

— Тонкс, он все прекрасно зна… — огрызнулась Гестия, но Грюм ее прервал:

— Сама все увидишь, когда будем рядом. Не шумим, боя избегать всеми силами.

Нимфадора кинула в спину отвернувшейся от нее Джонс испепеляющий взгляд.

«Тоже мне, защитница нашлась!» — фыркнула она. С чего это Гестия вообще на нее ядом исходится? Они никогда не конфликтовали, даже и не говорили почти, а тут на тебе.

Они неспешно двинулись за Грюмом. Вскоре с ней поравнялся Римус, а Гестия — с Грозным Глазом. Тонкс старалась не смотреть на рядом идущего Люпина, но чувствовала, что он то и дело обращает на нее внимание. Когда ее нога неудачно подвернулась на заледенелой луже, Римус успел подхватить ее. Грозный Глаз даже не обернулся и не остановился, а вот Гестия надменно смерила ее взглядом, чуть ли не фыркнув.

— Римус, я справлюсь, — шикнула она, поправляя мантию. Хотя, по правде, ей совершенно не хотелось, чтобы он убирал руки с ее плеча и талии.

Миновало два квартала, когда волшебники появились на небольшой набережной реки Родинг и пересекли мост, выйдя к промышленной зоне, судя по всевозможным ангарам, спецтехнике и кучам мусора с разбитыми в хлам машинами, ожидающие своей очереди на утилизацию. Грюм остановился:

— Вон те два синих склада, нам туда. И нужно разделиться по двое. Мы с Тонкс пойд…

— Ну уж нет, я одна с этим оборотнем никуда не пойду! — громким шепотом возмутилась Джонс.

Тонкс внезапно захотелось въехать по ее идеальному, милому и вечно накрашенному личику кулаком. Грюм сердито выдохнул, повращал глазом и посмотрел на Тонкс.

— Я надеюсь, у тебя с Римусом проблем не будет?

— Нет.

— Ну конечно, — выдохнула Гестия с презрительной усмешкой.

— Гестия, хватит! Не время и не место выяснять отношения, — рявкнул на нее Грозный Глаз, и та отвела взгляд на асфальт. — Встречаемся здесь через час. Если нас здесь не будет в течение десяти минут, то вызывайте Кингсли или Дедалуса. Они в курсе задания.

Они разделились. Теперь Римус совершенно не обращал на нее внимания, идя впереди неё. Вдвоем они спрятались за двумя поставленными друг на друга машинами на парковке. Тонкс выглянула в пустой оконный проем: за пару минут она насчитала около семи Пожирателей, судя по одежде и маскам, снующих туда-сюда по территории двух складов. И это еще было неизвестно сколько находится внутри. Тонкс посмотрела на Римуса: тот был мрачен, напряжен и внимательно вглядывался вдаль.

— Как думаешь, есть возможность пробраться внутрь?

— Надо подольше понаблюдать за ними. Пока я заметил, что они ходят около больших ворот, а остальной периметр вдоль склада вообще не патрулируют.

Они просидели в засаде почти полчаса, прежде чем Римус все же скомандовал подобраться поближе. Тонкс как не пыталась понять цели расхаживающих Пожирателей, эта тайна ей так и не открылась. Казалось, что они просто создают имитацию бурной деятельности. В стене склада Тонкс заметила достаточно большую дыру, чтобы они могли пролезть через нее в само помещение, и сообщила Римусу. Оказавшись внутри, они спрятались за грудой ящиков и коробок. Кроме этого тут еще стояли огромные стальные контейнеры, а в воздухе ощущался тяжелый запах, как в какой-нибудь лаборатории зелий. Римус положил руку ей на плечо, привлекая внимание, и кивнул в самый центр, где между стоящими грузами виднелся холодный свет, как от Люмоса.

— Я слышу Нотта, — шепнул он с закрытыми глазами. — И Люциуса. Еще кого-то, но не могу узнать, слишком далеко. Говорят о… — Римус нахмурился, вслушиваясь. — Азкабан, Лестрейндж, Темный Лорд… еще Мальсибера упомянули.

— Беллатриса и Мальсибер до сих пор в Азкабане.

— Волдеморт все же хочет организовать побег. Мы слышали про это еще во время слежки в ноябре.

— Очень похоже на то. Сириусу-то удалось сбежать. Еще что?

— Я не могу больше расслышать.

— Давай подберемся ближе?

— Нет, слишком рискованно. Информации достаточно, — отрезал Римус.

— А если они затевают что-то еще? Нужно больше подробностей.

— Тонкс, достаточно.

— Ты всегда такой трус или только, когда я рядом? — раздраженно поинтересовалась Нимфадора.

Римус хмуро посмотрел на нее, но она отвернулась в сторону голосов.

— Ладно, пусть в этот раз будет по-твоему, — он еле слышно фыркнул. — Но дальше без дезиллюминационных чар мы не пойдем, слишком велик шанс попасться. Идем вон к тому черному контейнеру. Я обхожу слева, ты — справа.

И исчез, сделав взмах палочкой. Тонкс поджала стыдливо губы: только сейчас она подумала, что, возможно, перегнула палку про его трусость. Но уже было поздно извиняться, поэтому ей ничего не оставалось, как наложить на себя чары хамелеона и, оглядевшись, двинуться к новой точке. Прижавшись спиной к холодной стали, она стала вслушиваться в голоса, но даже сейчас она едва их различала. А Римус смог расслышать еще раньше! Как у него только крыша не поехала с таким четким слухом? Это же он все и всех слышит, любой звук!

Ее плеча что-то коснулось, и она вздрогнула. Рядом никого не оказалось, а значит ее нашел Римус, скрытый чарами. Она нащупала сначала его локоть, а потом ладонь и нервно сжала ее — от его тепла стало немного спокойнее. Неподалеку громыхнула дверь, и в их сторону прогулочным шагом направился Пожиратель, лениво осматриваясь. Тонкс глубоко вдохнула, успокаиваясь: они скрыты чарами, он не должен их заметить, если только она не нашумит, а значит двигаться нельзя. Когда Пожиратель почти поравнялся с ними, он неожиданно замер. Достал палочку, а маску приподнял, набирая в легкие побольше воздуха.

— Я вас чую, — его губы растянулись в слащавой улыбке, и он крикнул, приложив кончик палочки к шее и увеличив громкость своего голоса: — У нас гости!

Римус сжал ее руку. Из-за контейнера вышли Нотт, Люциус, Снейп и еще четыре Пожирателя, лица которых были скрыты масками. Малфой-старший сделал взмах палочкой, и их чары хамелеона исчезли.

— Кто к нам пожаловал, однако, — Люциус убрал палочку в трость и оперся о нее, осматривая в основном Римуса.

Они оказались окружены, Люпин уперся в ее спину своей. Тонкс сверлила взглядом Снейпа, но тот, казалось, смотрел куда-то сквозь нее без единой эмоции.

— Я осмотрюсь. Возможно, они прибыли не одни, — медленно проговорил Северус и последовал на выход.

— Что ж, вас всего двое… Люпин и… А, не важно, — Люциус махнул на них рукой. Казалось, он выглядел разочарованным и обратился к Нотту: — Ладно, пойдем, — а потом к остальным, — а вы заприте их. Они все равно отсюда не сбегут.

Пожиратели нацелились на них с Римусом, Тонкс нервно оглядела их. Противников слишком много, даже не беря в расчет ушедших Малфоя с Ноттом.

Будто одновременно Пожиратели взмахнули палочками, посылая в них заклинания. Единственное, на что она обратила внимание, — никто из них не использовал Аваду. Римус поставил вокруг них Протего тоталум, но щит распался от единовременного попадания нескольких заклятий. Тонкс применила Стуфепай, но маг напротив нее увернулся, послав в ответ синий сгусток магии.

Через несколько минут Тонкс почувствовала быстро нарастающую усталость и появилась отдышка. Отходить и уклоняться, как она это обычно делала, не было возможности из-за окружающих их магов и стоящего позади нее Люпина, а атаковать она практически не могла, еле успевая отслеживать выпады противников по всем фронтам. Внезапно Тонкс почувствовала удар в левую икру, и ее нога непроизвольно согнулась. В следующий миг ей в висок прилетело еще одно заклинание, и ее отбросило. Тонкс почти моментально потеряла сознание от удара.

 

Холод, казалось, проник в каждую клеточку её тела, сковывая в своей ледяной тюрьме. Нимфадора с огромным трудом приоткрыла сначала один глаз, потом другой. Вокруг был полумрак и снег, на невысоком темном потолке, словно корни деревьев, расползлись ледяные наросты. Из ее груди вырвался стон, когда она попыталась шевельнуть головой.

— Нимфадора, не надо, не двигайся, — послышался ласковый шепот у нее над самым ухом.

Слишком теплая для этого места рука коснулась ее щеки, а вторая еще сильнее сжала ее пальцы. Она не чувствовала под собой холодного пола.

— Римус?

— Да, — он заерзал, и Тонкс поняла, что Люпин усадил ее к себе на колени.

— Где мы?

— Один из тех контейнеров, что мы видели на складе.

— Тут холодно.

Головная боль стала медленно утихать.

— Это… — он вздохнул, и она заметила слева от своего лица облачко пара, — морозильная камера. Рефрижераторный контейнер. Или просто с сильными охлаждающими чарами. Но не суть.

Тонкс поежилась.

— Давно мы здесь? И как тут оказались?

— Не знаю, время странно здесь ощущается. Минут десять. Может, тридцать. Я успел одного вырубить, но в тебя попали несколько раз, а мне пригрозили, что убьют тебя, если что-нибудь еще наколдую. И нас запихнули сюда, отобрав палочки и заперев. Я пытался найти отсюда выход, но безрезультатно.

Тонкс, поморщившись от вспыхнувшей на секунду боли, повернула голову в его сторону.

— И в итоге мы погибнем здесь оба. Римус, зачем ты им сдался?

— Ты правда думаешь, что я дам тебе умереть, когда сам еще жив? — его лицо ожесточилось. — Я, может, и трус, когда дело касается отношений с тобой, но не когда встает вопрос о твоей жизни.

Тонкс облизнула потрескавшиеся губы и уперлась ему носом в подбородок.

— Почему твои руки теплые, хотя шея и лицо холодные?

— Это беспалочковая магия. Я могу, к примеру, создать небольшое пламя в руке. Но сейчас быстро выдохнусь, поэтому я… не даю огню возникнуть, но тепло в руках появляется.

— Римус, я и вне этого холодильника сильно и быстро мерзну. Это бесполезно, лучше трать энергию на себя.

Он фыркнул.

— Какая же ты упертая.

— Не меньше твоего, дурацкий оборотень, — пробубнила Тонкс.

Люпин беззвучно засмеялся. Нимфадора повернулась к нему всем телом, пару раз выругавшись из-за больной ноги, и прижалась. Его рука переместилась на ее бедро, а потом он поочередно помассировал ей кончики ушей, согревая.

— Дурацкий оборотень, значит?

— Да, дурацкий теплый оборотень, — медленно проговорила она. — Тебе не холодно сидеть на ледяном полу?

— Неважно, — его тон резко стал серьезным. — Моя задача не дать тебе замерзнуть до смерти.

— А если Грозный Глаз нас не найдет?

— Ты сама-то в это веришь?

— Ну, ладно. Если он не успеет найти нас во время?

— Успеет, — со странной уверенностью ответил Римус, но глаза его потускнели.

Она грустно вздохнула и потерлась щекой о его колючий свитер. Ее начало клонить в сон.

— Почему они заперли нас здесь? Почему сразу не убили?

Римус молча пожал плечами, но через несколько минут он все-таки ответил.

— Пытки страшны не только для тех, кого пытают, но и для тех, кто потом находит тела. Я присутствовал, когда обнаружили Алису и Фрэнка. Лонгботтомы которые. Пожиратели не стали убивать их, хотя мне иногда кажется, что лучше бы убили после всего того, что они пережили. Я еще не оправился к тому моменту от произошедшего с Джимом, Лили, Сириусом и… Петтигрю. И после увидеть еще и их… Это было… психологически… морально тяжело. Если бы это все произошло не после того, как Волдеморт исчез, то… — Римус резко умолк.

— Значит, с помощью нас они пытаются запугать остальных?

— Да, — он тихо ответил, не открывая глаз.

— А тот, кто нас обнаружил…

— Это был оборотень. Я слишком поздно понял это, извини.

— Сама виновата. Это я настояла подобраться поближе. Нужно было о…

— Тонкс…

— Можно «Нимфадора».

— Ты вновь передумала? — он слабо улыбнулся, приоткрыв глаза. Его кожа и губы стали приобретать синеватый оттенок.

Тонкс постаралась прислушаться к тому, что происходит за стенками, но, похоже, на контейнер были наложены чары. Она понятия не имела, сколько времени они просидели здесь. Полчаса? Час? Или прошло всего пару минут после того, как она пришла в себя?

Холод все сильнее сковывал ее, несмотря на все попытки Римуса согреть ее: он то начнет растирать ее руки, то ноги, то переключится на нос или щеки с ушами. Тонкс даже не сразу заметила, что его шарф и шапка были надеты на ней с того самого момента, как она здесь очнулась. Однако их с Римусом уже во всю одолевал холод и вскоре пришедшая вместе с ним сонливость.

Нимфадора заерзала и еще сильнее прижалась к Люпину. Его руки застыли у нее на лодыжках и уже несколько минут не шевелились. Тонкс поцеловала его в холодную щеку, и Римус приоткрыл глаза.

— Я не сплю.

— Но засыпаешь.

— К сожалению, мой организм в этом смысле не сильно отличается от твоего и реагирует на холод так же, — он слабо улыбнулся.

— Только медленнее, — ворчливо заметила Тонкс. — Ты бы продержался намного дольше, если бы не тратился на меня.

— Я не могу так, — он заторможенно помотал головой.

— Ты отказываешься быть со мной, но вот как спасти или защитить меня, так ты первый.

— Дурацкий оборотень, да? — Римус просипел ей на ухо.

— Это не смешно, Римус.

— Я знаю.

— Скажи честно: ты боишься отношений? — он отрицательно мотнул головой. — Ответственности?

— Тонкс, если бы я боялся ответственности, то не преподавал бы в школе.

Она фыркнула.

— Неужели все из-за разницы в возрасте и чертовых денег?

— Нет, еще лика…

— Ты сам только что сказал, что ради работы в школе ты согласился на эту проблему закрыть глаза, — Тонкс запоздало заметила, что она едва слышит саму себя.

— И во что это все вылилось? Я бы покусал Гарри, Гермиону и Рона, если бы рядом не находился Сириус.

— Я не ребенок, я знаю как себя вести с тобой в полнолуния.

Он посмотрел на нее с пронзительным сожалением, грустно улыбаясь.

— Когда-нибудь… когда-нибудь обязательно все пойдет не по плану, и случится беда. И я не смогу жить с тем, что покалечу, заражу или, не дай Мерлин, убью тебя. Я просто не смогу смириться с этой мыслью.

— Значит ты готов страдать, нежели рискнуть?

— Да.

— Вот мне повезло, однако.

Римус прикрыл глаза и вновь прижал ее к себе, она не стала сопротивляться.

 

Дикий озноб ворвался в ее сон, и Тонкс очнулась. Судя по темноте и облупившемуся потолку, проснулась она не у себя дома. Где-то внизу слышалась ругань. Выбравшись из под нескольких слоев одеял, Тонкс наконец поняла, что это одна из комнат штаба Ордена Феникса. К ее кровати был пододвинут стул, на котором стояло несколько полупустых склянок с разноцветными жидкостями, а на спинке висела ее одежда.

Еле найдя в себе силы двигаться, Тонкс оделась. Ноги едва слушались ее, когда она решила разузнать причину криков и спуститься ниже.

— … было знать, что эти два идиота сунутся в пасть дракону?! — первый голос, чьи слова она наконец смогла разобрать, принадлежал Северусу. — Вот ты гений, Грюм, отправил безрассудную девицу, а в напарники к ней приставил бесхребетного оборотня!

— Заткнись! — а это уже взревел Сириус.

В следующий миг зазвенела посуда, грянули хлопки и треск. Тонкс замерла, остановившись на лестничном пролете между третьим и вторым этажом. Через минуту все закончилось, и послышались причитания Молли с высказываниями Грозного Глаза, что он думает о Снейпе и Блэке в данный момент в очень грубой форме. Чьи-то уверенные шаги удалились от столовой к выходу, и следом громыхнула входная дверь. Тонкс медленно спустилась.

— Я этого немытого любителя зелий!..

— Блэк, умолкни немедленно! — рявкнул Грозный Глаз в тот самый момент, когда Нимфадора вошла в столовую.

— Ой, Тонкс, ты очнулась! — подлетела к ней Молли и быстро усадила на ближайший стул.

Грюм сердито на нее посмотрел обоими глазами, но промолчал. Сириус принялся отряхивать штанину, но прежде внимательно осмотрел Тонкс с головы до ног, убедившись, что с ней внешне все в порядке. Она огляделась: пара стульев валялись на полу, один уперся в стенку спинкой, по столу растекся чай и кофе, и две лужицы разного цвета и консистенции медленно смешивались.

— Еще раз, Тонкс, еще раз твои неуставные отношения повлияют на ход миссии и!.. — Грюм начал ее отчитывать, но, похоже, конец он не успел придумать, поэтому только поднял ладонь и резко сжал ее в кулак, а после фыркнул и резво зашагал к выходу.

— «Неуставные отношения»... — повторил за Грозным Глазом Сириус, когда тот покинул дом, и покачал головой, усмехнувшись. — Аластор не меняется.

— Тонкс, как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась миссис Уизли, быстро наколдовав чашку чая и пару склянок каких-то зелий.

— Я… Наверное нормально. Только дрожь бьет.

— Ничего, скоро пройдет, — Молли укрыла ее пледом, который она чарами призвала из гостиной. — Ты главное пей чай горячий и, вот, — и добавила в кружку пару капель какой-то красной жидкости из пузырька. — Так будет лучше.

— А где?..

— Он ушел куда-то сам раны зализывать, — ответил Сириус и с сожалением посмотрел на нее.

— Ну и перепугали вы весь Орден. Гестия вернулась одна и вся бледная. Сказала, что вас с Римусом чуть ли не убили, — проговорила Молли с тревогой в голосе и перевела взгляд на Блэка.

— А потом этот, — Сириус оскалился, сверкнув глазами в сторону входной двери, — зельевар заявился сюда, сказал, что вас заперли в каком-то холодильнике.

— Сколько мы там пробыли?

— Часа три. Может, четыре. Когда вас нашли, то ты была уже давно без сознания. Римус едва держался. Кингсли сказал, что если бы не он, то… — Сириус умолк и сжал челюсти, посмотрев куда-то себе под ноги пустым взглядом.

— И вы Римуса отпустили? В таком состоянии?

— Он сам сбежал.

— Где мне его найти?

— Ну нет, Тонкс, — Молли резко посуровела. — Я тебя никуда не отпущу, пока не буду уверена, что твоему здоровью ничего не грозит.

— Но…

— Тонкс, ты же не хочешь, чтобы мы тебя отправили домой к родителям лечиться?

Нимфадора вздохнула. Сириус прекрасно знал, что родительский дом и хлопочущая вокруг нее мама, — это последнее, чего она хочет.

— С ним все будет в порядке, — Молли погладила ее по плечу.

 

К концу дня мерзкое ощущение холода начало медленно угасать, и Тонкс стала понемногу оживать. Ни Римус, ни Грозный Глаз так и не появились. Хотя она ожидала, что ее бывший наставник уж точно заявится сюда еще раз и прополощет ей мозг по поводу такого провала.

— Сири, как ты думаешь, где сейчас прячется Римус? — она заглянула в комнату к дяде, остановившись в дверях, тот сверил ее недобрым захмелевшим взглядом.

— Нимфадора, — начал он, но решил выдержать долгую паузу, — я разве похож на того, кто слоняется по стране?

— Ну, ты же с ним путешествовал около года после побега из Хогвартса.

— Нас в Англии почти не было. Буквально месяц здесь отсиделись: разжились моими деньгами из банка, я откормился немного, и мы слиняли отсюда в Южную Европу, — он махнул рукой и сделал большой глоток из стакана.

Тонкс вздохнула и села в кресло.

— Я переживаю за него.

— Он большой мальчик. И ему не впервой залегать на дно.

— Тебе совсем наплевать, что он может погибнуть?

— Тонкс… — он красноречиво посмотрел на нее. — А что прикажешь делать? Носиться по дому с воплями, не имея даже возможности выйти на улицу? У него сотни мест, где он может спрятаться. Я видел его карту.

— Какую карту?

— Рем сделал себе магическую карту Британии с отметками безопасных мест. Мы делали похожую в школе, по ней можно было наблюдать за передвижениями любого живого существа в замке. Что в его варианте кроме скрывающих чар — я не знаю, — Тонкс протяжно вздохнула. — Если он вдруг попросит помощи, то я тебе первой об этом скажу.

 

Но Римус так и не объявился, поэтому на следующее утро Тонкс решила найти его сама. Она начала со старого-доброго способа: отследить сову до Люпина. Нимфадоре оставалось надеяться, что он либо забыл, либо был совершенно без сил, чтобы как-то обезопасить себя и скрыться от совиной почты. Лететь от Лондона пришлось неблизко — птица привела ее в Хогсмид, в трактир «Кабанья голова».

Аберфорт напряженно посмотрел на вошедшую Тонкс в пустое помещение. Она поздно подумала, что врываться сюда в аврорском кожанном плаще, который защищал ее от холода в небе, было опрометчивым решением. Грязь, копоть, вонь от дорогих сердцу младшему Дамблдору козлов и нелюбовь к стражам правопорядка — здесь ничего не меняется из года в год.

— Вы немного ошиблись, юная мисс. «Три метлы» дальше по улице.

— Вовсе нет. Я ищу мистера Люпина.

— Не знаю таких, — похоже, умело скрывать эмоции — это в крови у братьев.

— Я знаю, что он должен быть здесь. Возможно, он серьезно ранен. И я здесь не как аврор, а как друг.

— Вы, авроры, всегда так говорите. С чего это я должен верить?

— Вы же знаете Грозного Глаза? — Аберфорт заинтересованно приподнял седые брови. — Я его бывшая студентка. И я поддерживаю Гарри Поттера.

Дамблдор хмыкнул и почесал задумчиво подбородок, стоило ей упомянуть Гарри. Она все же больше надеялась, что персона Грюма произведет на него больше эффекта, нежели мальчик-который-выжил.

— Может, он и правда ранен. Римус не показывал носа со вчерашнего утра, как снял комнату. Последняя левая дверь — его.

Тонкс влетела на второй этаж и отыскала нужную комнату, но на стук никто не отозвался. Однако к заклинаниям даже не пришлось прибегать — ручка легко поддалась, и дверь открылась. Крохотный номер был поглощен мраком из-за жирных и грязных окон, и Тонкс не сразу разглядела в углу на кровати Римуса за скомканным одеялом.

— Римус?

Он дернулся и приподнялся.

— Тонкс? — он сонно заморгал. — Как… Что ты здесь делаешь?

— Я переживала. Ты второй день не появлялся на Гриммо после… А сегодня еще и полнолуние.

Его била крупная дрожь, и он обессиленно опустился в складки одеяла.

— У меня… Я дико устал.

Она закрыла дверь и подошла, сев на край постели.

— Я принесла немного еды. И зелье, которым Молли меня отпаивала вчера весь день, добавляя в чай.

— Не стоило, Тонкс, — но в его взгляде читалась огромная благодарность.

Она скептически посмотрела на единственный стеклянный стакан на прикроватной тумбе, который был весь в странном буром и потрескавшемся налете, и трансфигурировала свою давно пустующую фляжку в чашку, достав ту из рюкзака вместе с сэндвичами и пузырьком зелья. Римус молча наблюдал за ее действиями и все так же молча, без отказов, принялся за лечебный чай и еду.

— Римус, — он поднял на нее свои желтые волчьи глаза, — спасибо.

— За что? Это я должен благодарить тебя.

— Ты спас меня там.

— И теперь ты возишься со мной, — низким и недовольным голосом ответил он и, допив, отставил кружку на тумбочку.

— Мне приятно помогать тебе, — она положила ладонь ему на щеку и погладила большим пальцем по скуле.

Он резко втянул воздух и хищным взглядом оглядел ее, но потом сморгнул и закрыл глаза.

— Необязательно было приходить. Но спасибо.

Тонкс вздохнула, убрав руку.

— Я буду приходить, пока твои чувства не возьмут верх над идиотскими принципами.

— Может, лет через пять-десять ты мне «спасибо» скажешь, что мои идиотские принципы не дали искалечить и испортить тебе жизнь. Если я буду жив к этому моменту.

— И не надейся, что через пять лет мы не будем вместе.

Люпин с отчаянием вздохнул и закрыл глаза ладонями.

— Знаешь, Римус, — начала она вновь, посмотрев на него, — я еще не встречала человека, который бы отказывался от любви, так безумно в ней нуждаясь.

— Я уже привык к одиночеству.

— И тебе совсем не хочется… Ну, хоть чуть-чуть побыть с кем-то, кому ты небезразличен и кто тебе небезразличен?

Он совестливо облизал губы, переведя взгляд на стену.

— Можешь не отвечать, я знаю ответ, — Тонкс махнула рукой, сердито отвернувшись.

 

Ближе к полуночи они переместились в Йоркшир. Она осталась на первом этаже у лестницы дожидаться его превращения в зверя. Минуты тянулись безумно долго, и Тонкс уже успела пожалеть, что не захватила сегодня с собой что-нибудь почитать. Сверху послышался едва слышимый стон Римуса, больше похожий на скулеж. Ей очень хотелось подняться к нему и попытаться как-то успокоить боль, но сейчас уже было очень рискованно. Стоны начали становиться все громче, и Римус поднялся с постели. Для Тонкс это уже был знак — пора превращаться самой.

 

Со второго этажа, поскуливая от каждого шага, спустился огромный волк и остановился напротив. Тонкс — сейчас она выглядела как самая обычная волчица — пригнула свою морду и прижала уши к затылку. Оборотень медленно обнюхал ее, а потом, издав довольный рык, ткнулся ей носом в шею и лизнул в левое ухо. Он ее признал.

В первое их совместное полнолуние он очень долго ходил вокруг нее кругами, обнюхивая и изучая, но со временем все стало проходить намного быстрее, как сегодня. Она поднялась по лестнице, поманив Римуса за собой, запрыгнула на кровать и улеглась. Волк втянул воздух носом, убедившись, что рядом никого нет, рухнул рядом с ней, заставив кровать натужно заскрипеть, и принялся вылизывать бок Тонкс.

Нимфадора блаженно выдохнула: последнее время полнолуние стало для нее единственным временем, когда Римус выражал свои чувства открыто и без каких-либо угрызений совести. Даже будучи в своем зверином обличии и не отдавая себе в этом отчета. Знал ли он сейчас, что рядом с ним не просто волчица, а Нимфадора? Ответа у нее не было, а проверять — слишком опасно.

 

Организм, привыкший к ранним сменам Аврората, решил, что Тонкс уже достаточно поспала, и она проснулась. Рядом, все так же, как и ночью, лежал Римус и громко сопел. Одной рукой он крепко прижимал ее за талию к себе. Его лицо было расслабленным и умиротворенным. Как будто не было этой ночью никаких болезненных изменений в его теле, а в мире не происходило ровным счетом ничего, о чем можно было бы переживать. Тонкс аккуратно и медленно провела по его шраму на плече, потом по тому, что на шее и щеке. Римус наморщил нос во сне, что-то неразличимое пробормотал и опустил голову к ее плечу.

У нее еще было несколько часов, прежде чем Римус начнет приходить в себя. Хотя хотелось, конечно, иметь куда больше времени побыть с ним вот так: рядом, в тепле и без выяснения отношений.

1996 год, 11 февраля

Англия, Лондон, площадь Гриммо, 12

 

Еле продрав глаза ото сна, Римус обнаружил, что так и уснул, сидя на полу с книгой. После вчерашней слежки он решил немного почитать перед сном, но на кровати делать это ему почему-то не захотелось. На удивление, в доме была тишина. Он посмотрел на часы и понял, что тишина вполне оправдана, — уже было далеко не утро, а половина второго дня. Римус медленно дошел до ванной, проклиная тупую боль во всем теле от неудобной позы во сне, и, умывшись и приведя себя в порядок, спустился вниз, в столовую, где привычно сидели Молли и Сириус. Его старый друг дремал, уронив голову на грудь, то и дело всхрапывая, а Молли сосредоточено что-то вязала спицами. Завидев проснувшегося Люпина, она оторвалась от монотонного занятия:

— Выспался?

— Не уверен, — Римус сел на ближайший стул, подперев голову рукой, и взмахом палочки прилевитировал чайник. — А где все?

— Да как обычно: либо работа, либо Орден. Ну, или по семейным делам.

— А Тонкс?

Она помедлила с ответом.

— Ну, так в Аврорате рабочий день с девяти у них, насколько я помню. Она сегодня какая-то грустная была совсем. Даже раздраженная. Не в курсе почему? — Молли посмотрела как-то странно, с прищуром.

Мама на него точно так же смотрела, — правда с небольшой понимающей улыбкой — когда он в детстве, вернувшись на зимние каникулы из Хогвартса на пятом курсе, все никак не умолкал о Лили, с которой они неожиданно сдружились. Люпин отвел взгляд, почувствовав резко налетевшую тоску по матери.

— Может, не выспалась? — он насыпал себе кофе, залил его кипятком и, сделав большой глоток, почувствовал, как кофеин, попав в организм, мгновенно заставляет его пробуждаться.

— Наверное. В любом случае, тебе лучше знать, — непринужденно бросила Молли и вернулась к своему занятию.

— Это ты к чему? — Люпин нахмурился, расположившись вновь на стуле.

— Мне казалось, что вы очень хорошо ладите. Она рядом с тобой совсем другая, — она посмотрела на него исподлобья, надеясь получить ответ по его реакции.

— Тебе кажется, Молли.

— Ты тоже с ней рядом другой, Римус.

— Неужели?

— У меня шесть сыновей и дочь — уж поверь, я вижу разницу в их поведении, если рядом с ними появляется кто-то, к кому они совсем неравнодушны. И вы с Тонкс, мой дорогой, сильно не отличаетесь от них в данном случае, — Римус громко выдохнул и закрыл лицо рукой. — Вы поругались, да?

— У меня нет выхода, Молли.

— Выхода?

— Мы не можем быть вместе.

— Это ты так решил или она?

— Мое проклятие.

— Ох… — она всплеснула руками. — Римус, не дури. Ты совсем не похож на тех чудовищ.

— К сожалению, весь остальной мир не знает меня так, как ты или кто-то из Ордена. Поэтому моя жизнь вне этих стен еще хуже, чем просто существование бедного волшебника: я не могу быть таким же, как вы, и вести такую же жизнь, как вы. Но и жить, как оборотни в стаях, промышляя разбоем и убийствами, я тоже не могу. И в итоге, мне почти нет места, — Римус достал шоколад и откусил от плитки, запив кофе.

— И все же, ты мог бы дать вашим отношениям шанс. Вдвоем всяко легче, чем в гордом одиночестве, — она покосилась на громко сопящего Сириуса. — Вот даже на его примере: ты вспомни себя до его побега и после. Тебе стало легче, зная, что твой друг не предатель и теперь снова с тобой? — Римус тоже посмотрел на Блэка, вспомнив тот год, что они провели вместе, путешествуя по миру, и Люпин помогал ему скрываться от правосудия, чтобы того не упекли за решетку обратно. — Вот видишь. А теперь представь, что, возвращаясь домой после даже неудачного дня, когда тебе вновь на работе показали на дверь, ты застаешь дома не удручающую пустоту и холод, а уют, тепло и любимого человека, который может понять тебя без слов, который поддержит тебя.

— Артуру очень повезло с тобой.

— Мне с ним тоже. И было бы неплохо, если бы ты перестал вести себя, как маленький мальчик, и попытал счастья с Нимфадорой. Вы оба того стоите, — Молли замолчала, сосредоточившись на вязании.

 

 

10 марта

 

Люпин сидел на лавочке неподалеку от дома Блэков и перечитывал в очередной раз книгу Скамандера. Несмотря на то, что на дворе стоял март, погода оставляла желать лучшего, и он то и дело сильнее кутался в свою мантию. Находиться в штаб-квартире сейчас не было никакого желания — Бродяга за те пару часов, что Римус провел в доме, успел ему порядком надоесть с необходимостью отметить его День Рождения. Однако праздничного настроения он совершенно не ощущал, поэтому он сбежал сюда с книгой в руках.

Внезапно он почувствовал нежный и такой родной запах, от которого уже почти как полгода у Римуса предательски ускорялся пульс, а мысли начинали путаться. Он перевернул страницу, делая вид, что не замечает присутствия Нимфадоры. Та, постояв рядом с минуту, со вздохом села полубоком на скамейку, подогнув ногу.

— Что читаешь?

Римус поднял на нее взгляд и молча показал обложку книги, потом вновь уткнулся в сотню страниц текста и картинок.

— Ты помнишь, что у тебя сегодня праздник?

— Я бы не называл это праздником, когда за пару дней до него тебя кусают и превращают в оборотня на всю оставшуюся жизнь, — как можно отстраненнее и холоднее проговорил Римус, изо всех сил стараясь не посмотреть вновь на рядом сидящую Тонкс.

— Да, Сириус меня предупредил, что ты не в настроении, — она положила свою руку ему на плечо, — но, может, ты хотя бы оторвешься от этой интереснейшей книги на пару минут?

— О чем ты хочешь поговорить? — он послушался ее и, используя палец, как закладку, прикрыл книгу, посмотрев все же на Тонкс.

Она, слабо улыбнувшись, заправила за ухо выбившийся локон волос, которые за пару секунд сменили все цвета радуги и вернулись к сиреневому цвету, взмахнув палочкой, отменила дезиллюминационное заклинание. У нее на коленях появился плоский квадратный упакованный подарок с голубым бантиком по середине.

— Это тебе, — она протянула его и грозно добавила: — Не смей отказываться хотя бы от него.

— Хотя бы?

— Не отказывайся от него, как от меня, — ее голос слегка дрогнул.

— Тонкс…

— Не надо. Не хочу это сейчас обсуждать и слушать одно и тоже, — она отвернула голову.

— Что это? — Римус повертел в руках сверток, не спеша его распаковывать.

— Это пластинка одной очень известной маггловской группы. Может слышал — Битлз.

— Слышал, мне советовали, пару песен послушал, но руки не доходили купить хоть что-то.

— Теперь можешь вычеркнуть из списка один альбом. Дядя упомянул как-то, что у тебя есть специальный проигрыватель для этого, — она с еле заметной грустью смотрела на Римуса, а тот, потонув в ее взгляде, услышал вместо всего этого «теперь у тебя есть пластинка, слушая которую ты будешь всегда вспоминать обо мне».

— Спасибо, Тонкс. Но…

— Я же предупредила, чтобы ты не отказывался от подарка.

— Я просто хотел сказать, что не стоило, — он увидел ее недовольное выражение лица и быстро добавил: — Но мне, правда, очень приятно.

Она моментально смягчилась, а на лице появился румянец. Глядя на нее, такую же смущенную, как и он сам, такую невероятно красивую, все мысли разом куда-то исчезли, оставив единственную и ужасно назойливую, — крепко обнять и прижать Тонкс к себе, а главное, вновь поцеловать эту великолепную девушку, забыв обо всех этих принципах и причинах, почему он не подпускает ее к себе.

Он мотнул головой, разом прогоняя этот сладкий и пьянящий морок. Нельзя, нет-нет.

— Римус, о чем ты сейчас подумал? — он посмотрел вновь на Тонкс: та сидела и довольно улыбалась, поблескивая своими зелеными глазами.

— Не важно, — он нервно сглотнул, пытаясь успокоить разогнавшееся сердце, и отвернулся.

За спиной послышался разочарованный вздох.

— С Днем Рождения, Римус, — ее рука слабо сжала его плечо, а через секунду Нимфадора поднялась и направилась быстрым шагом куда-то в другую сторону от дверей штаба и именинника.

 

 

18 июня, утро

 

Не чувствуя ног от усталости после трех суток без сна на одиночном задании, Римус практически ввалился в дом Блэков и медленно побрел в сторону своей временной комнаты.

— Римус! Нам нужно поговорить! Сейчас же! — его остановил у лестницы Сириус, практически рыча от недовольства и злости. Однако, думать о причине его настроя не было никаких сил и желания.

— Бродяга, я устал. Давай вечером.

— Так даже лучше. Выслушаешь меня зато, не перебивая. Садись, — он резким жестом показал на стул в столовой.

Обреченно выдохнув, Люпин грузно плюхнулся на стул.

— Что случилось-то?

— Замолчи и слушай. Речь о Нимфадоре, — Римус скривился и закатил глаза, но Блэк даже не обратил внимания. — Хватит ее мучить. И себя тоже. То, как ты поступаешь с ней, — я тебя не узнаю. Хватит! Я устал смотреть на ее страдания. Мне больно наблюдать и слушать, когда ты сначала даешь ей надежду, а потом, в очередной раз, разбиваешь ей сердце и уходишь, а она после заливает слезами мне плечо и ходит, как привидение. Я же вижу, что ты ее любишь. И она тебя любит. Ну, так извинись ты перед ней и сделай то, что должен, — женись. Женись и заведите детей. Сделай ее счастливой — ведь ты этого желаешь ей.

Римус смотрел на друга и почувствовал горечь в горле:

— Я сделаю ее счастливой только на короткое время. Потом она будет проклинать меня и свой выбор.

— Ты у нас что, Трелони? Сидит он тут, предсказывает! Вот, честно: если бы ты не был моим другом, если бы я тебя не знал, то начистил бы тебе лицо похлеще, чем ты сам себя уродуешь в полнолуние.

— Да не нужно быть предсказателем и провидцем, чтобы рассказать нашу совместную семейную жизнь. Мы не Джеймс с Лили, Сириус! Не будет все так сказочно прекрасно, как у них! Ее уволят из Аврората и не будут давать нормальной работы из-за меня. Мне все так же не будут ее давать, потому что я оборотень. Бедность, травля и несчастье! Вот и все. Эти три определения сопровождают меня практически всю жизнь! Как три «Н», только хуже в разы, — Римус, облокотившись одной рукой о стол, прикрыл ладонью глаза.

— О, Мерлинова борода, какой же ты осел! Ты думаешь, что она маленькая глупая девочка, которая просто влюбилась из-за твоего обходительного отношения, зрелости и романтизированной опасности отношений с оборотнем? Она взрослый человек. Она отдает себе отчет, что с тобой в ее жизни появятся определенные проблемы. Но пусть меня Клювокрыл лягнет, если я скажу, что у кого-то в жизни проблем нет?! — на эмоциях Блэк ударил кулаком по столу, и стоявшая рядом чашка слегка подпрыгнула, а Люпин посмотрел вновь на него.

— Но зачем ей эти проблемы, когда она может прожить без них?.. — отрешенно и уже тихо спросил Римус.

— А то ты не знаешь! Ты нужен ей. Да, именно такой, как ты любишь говорить: старый, бедный и больной. Знаешь, я бы многое отдал, чтобы такая девушка появилась в моей жизни. Я бы еще раз отсидел в Азкабане ради этого!

— Сириус, я пытаюсь ее защитить, спасти от того мира отношения к оборотням, в который она так рвется.

— Ей не нужна защита, а, повторюсь, ей нужен ты. Ты! — Блэк ткнул ему пальцем в грудь.

Люпин молча смотрел на него, прокручивая в голове диалог раз за разом. Сириус сверлил его взглядом, не находя, что добавить к сказанному, и вращая в руке кружку.

— Где она? — Римус нарушил долгое молчание, которое так давило на уши.

— На работе, по заданию Аврората куда-то отправилась, — Блэк поставил кружку обратно на стол и пошел наверх, но, остановившись у лестницы, добавил: — Луни, сделай уже наконец все правильно. Хватит анализировать и доверься сердцу, — и, не дожидаясь ответа, стал подниматься по ступенькам, что-то бурча себе под нос.

 

Дверь в штаб Ордена с грохотом распахнулась, и в дом, чуть ли не на бегу, ворвались Грюм, Тонкс и Кингсли. От громких звуков Римус вздрогнул, сидя на стуле, и мотнул головой, отгоняя остатки плохого и беспокойного сна на неудобном месте. Сверху послышались быстрые шаги, и через несколько секунд показался взволнованный Сириус:

— Что случилось?

— Волдеморт заманил обманом Гарри в Отдел Тайн, — в своей привычной грозной манере отрапортовал Грюм.

— Каким образом? — ужас замер на лице Блэка.

— Показал ему в ложном сне, что тебя там убивают. Парень, конечно же, ринулся на помощь. Римус, давай, просыпайся быстро. Мы должны помешать Пожирателям, явившись как можно быстрее. Дамблдору уже сообщили. Будет там с минуты на минуту.

— Я тоже иду! — Сириус был явно не настроен в этот раз отсиживаться дома.

— Нет! Ты сидишь здесь по приказу Дамблдора, — Аластор был непреклонен.

— Он мой крестный!

— Да хоть сын. Ты. Сидишь. Здесь! — и Грюм быстро зашагал обратно, убедившись в работоспособности Люпина.

— Я все равно иду с вами. Плевал я на приказ.

— Сириус, ты слишком долго находился взаперти и даже не тренировался. Ты ослаб, — Римус попытался остановить Блэка.

— Я двенадцать лет сидел в Азкабане, и ничего, смог бежать под носом у сотни дементоров. Справлюсь как-нибудь! — и, не желая слушать новых доводов, побежал за остальными.

 

Переместившись в Отдел Тайн и прибежав в комнату Смерти, Римус, не успев толком оценить происходящее вокруг, вступил в бой с двумя Пожирателями. Краем глаза он заметил, как неподалеку находящаяся Тонкс сражалась с Беллатрисой, а Грюм — с Долоховым. Сириус уже был рядом с Гарри и, на удивление, ловко отражал враждебные заклятия. Где-то у стенки лежал без сознания Малфой-старший. Вдруг раздался противный хохот Беллатрисы, и Люпин с замиранием сердца увидел упавшую Тонкс. Но два его противника явно не собирались пускать помочь Нимфадоре, осыпая его всевозможными заклинаниями. Через какое-то время Римусу все же удалось сначала вырубить одного мага, а затем второго. Уже было бросившись со всех ног к Тонкс, он заметил, что Сириус, загородив собой Гарри, бьется с Беллатрисой рядом с Аркой Смерти.

Отразил один выпад, второй…

Но третье заклятие попало в Блэка, обездвижив его. Время будто замедлилось в десятки раз: Сириус не удержался на ногах и упал в объятия завесы Арки. Его стеклянный взгляд навсегда оставил отпечаток в душе Люпина и новую зияющую рану на сердце. Он хотел закричать, но не мог.

И побежал к Гарри, который, сорвавшись с места, хотел последовать за Сириусом, спасти его, вернуть обратно. Успевая во время оттащить его от Арки, Люпин изо всех сил держал вырывающегося и кричащего Поттера. Тот не верил в произошедшее. Римус тоже отказывался признать смерть Сириуса, но где-то далеко, за пеленой отчаяния и боли, он знал, что это конец.

 

Люпин стоял посреди комнаты Смерти, ссутулившись и обводя место сражения пустующим взглядом. Вокруг лежали тела его соратников и врагов. Единственные, кто еще могли стоять на ногах, — прибывший после основного отряда Ордена Дамблдор и Гарри — устремились куда-то вслед за Беллатрисой. Здесь же был только он. Поискал глазами Тонкс. Она лежала на полу, а под ее головой поблескивала темная кровь. Он подбежал к ней и, тяжело рухнув на колени рядом, первым делом проверил пульс. Почувствовав слабое биение на сонной артерии, он использовал лечебные заклятия и соорудил носилки для нее. Переправив также всех членов Ордена и учеников Хогвартса в больницу святого Мунго, Люпин переместился в штаб.

 

Слишком тихо.

Тишина оглушала.

 

Римус не заметил, как оказался в комнате погибшего друга. На прикроватном столике лежала карточка, сделанная спустя год после их выпуска из Хогвартса. Джеймс в обнимку с Лили, Сириус и он, Люпин. Они все были молоды, счастливы и, улыбаясь, махали в кадр. Римус долго смотрел на колдографию и, тихо вздохнув и услышав ворчащего Кричера, убрал ее во внутренний карман пиджака. Окинув взглядом комнату, он упал спиной на кровать и посмотрел на потолок. Мысли носились в его голове подобно снитчам, а воспоминания накатывали на него, как морские волны во время шторма. Слезы медленно скатывались по вискам вниз.

Тишина все также оглушала.

 

 

Римус постучал трижды в дверь костяшками пальцев и, поправив рубашку с пиджаком, прислушался к происходящему в доме. Сквозь громкий смех он услышал быстро приближающиеся шаги, и в следующий миг дверь перед ним распахнулась: на пороге появилась Лили в летнем светло-зеленом платье.

— Римус, наконец-то! — она обняла его, чмокнув в щеку. — Патронус легче научиться вызывать, чем утихомирить Джеймса с Сириусом.

— Уверен, что я что-нибудь придумаю, — Римус улыбнулся. — Я, честно, сломал голову, пока думал, что вам подарить на годовщину, поэтому вот, вручаю вам фотоальбом. Он хоть и маггловский, но наши колдографии там прекрасно уживаются, — он протянул ей завернутый в крафтовую бумагу подарок.

— Ой, Рем, не стоило. Мы просто рады, что вы с Сириусом к нам заглянули, — Лили склонила голову набок, мягко улыбаясь, и отступила, приглашая его в дом. — Проходи, они в гостиной.

— А Питер еще не пришел?

— Он сказал, что не сможет. Какие-то неотложные дела с Орденом вроде, — ее взгляд слегка погрустнел. — Но это же не последний праздник? — задав этот риторический вопрос, ее лицо снова озарила улыбка.

Римус прошел внутрь дома и открыл дверь в комнату, где отмечался праздник.

— О! Лунатик, а мы-то уж думали, что ты решил с Хвостом провести этот вечер в очередной засаде, — Джеймс поднялся с дивана и крепко стиснул его в объятиях.

— И бросить с вами двумя бедную Лили? Ну уж нет, обормоты, — Римус принял стакан виски из рук уже немного захмелевшего Сириуса и сел рядом с ним.

— Она уже на нас пожаловалась? — Блэк наколол дважды на шпажку бекон и отправил закуску себе в рот. — Вам, старостам, случайно вместе со значком не дают специальное зелье, заставляющее рассказывать все старшим?

— Если бы давали, то вы бы с Сохатым и Хвостом не продержались в Хогвартсе и до конца пятого курса, — Римус сделал небольшой глоток из стакана.

— И выл бы ты один на луну-у-у… — Сириус протянул последнюю букву, изображая волчий вой, задрав голову.

— Бродяга, хорош, всех соседей мне перепугаешь, — Джеймс толкнул того ногой в коленку. — Потом объясняй, что у меня дома не живет оборотень.

— Но может поселиться, — заметил Сириус, и они втроем засмеялись.

— Ржете, как стадо кентавров, — заметила вошедшая Лили, держа в руках большое блюдо с фиш-энд-чипс.

— А ты слышала, как ржет стадо кентавров? — Джим стащил пару кусочков картошки, не дождавшись пока жена поставит еду на стол, за что получил ее недовольный взгляд исподлобья.

— Почти на каждом уроке семь лет подряд, — она села на диван рядом с Поттером, положив руку ему на плечо, и взяла свой бокал с вином.

— И все же, ты вышла за Джеймса с его-то кентавровскими замашками, — Блэк хохотнул.

— Ну, когда он повзрослел… — начала было Лили, но Сириус с Римусом в один голос ее перебили.

— Что?! Джим повзрослел?!

— Ну, не настолько, как ты, Луни, — Поттер с довольным прищуром посмотрел на него.

— Хотя бы превзошел Бродягу — уже неплохо, — парировал Римус, а Джеймс с Лили засмеялись, глядя на нахохлившегося от обиды Блэка.

— Вот уйду я от вас, и подохнете тут со скуки, но зато взрослые и серьезные, — Сириус с важным видом закинул ногу на ногу и допил виски.

— Ну-ну, Бродяга, не горячись. Мы любя, — посмеиваясь, проговорил Поттер.

— И ты, Луни? — с наигранным подозрением посмотрел на него Блэк, повернувшись.

— Ну конечно, Сириус, куда же мы без тебя? — Римус потрепал его, сидящего рядом, за плечо.

— Так, мальчики, у меня идея: тут Римус нам подарил фотоальбом, и предлагаю сделать по этому поводу снимок, — Лили вопросительно их оглядела, и все закивали.

— Здесь или на улице? — Блэк прилевитировал к себе бутылку и наполнил вновь себе стакан темно-янтарной жидкостью.

— Да темно уже там, давайте здесь, — жуя картошку, ответил Сохатый, и крикнул жене: — Дорогая, камера в спальне.

— О-о-о, камера в спа-а-альне? — на лице Сириуса появилась похабная улыбочка.

— Бродяга, заткнись, — Джеймс запульнул в того подушкой, но как будто это могло остановить полет фантазии Сириуса.

— Каждый думает в меру своей испорченности, Джимми, — Блэк вновь засмеялся.

— Уж я-то знаю меру твоей испорченности, Бродяга, поэтому и говорю «заткнись».

— Оба успокойтесь уже, — Лили спустилась, держа в руке камеру. — Рем, ну чего ты их не утихомиришь?

— Да пока, вроде, битвы не назревает, — он меланхолично отозвался, листая в руках найденную рядом с диваном книгу.

— О, наш любитель ночных прогулок под луной нашел где-то чтиво, — заметил Джеймс.

— А мог бы и девушку себе найти с такими романтическими настроями, — дополнил Сириус, но сразу же получил недовольный взгляд Люпина.

— И правда, Рем, найди себе девушку. И ты, Сириус, тоже, — Лили посмотрела на них двоих. — Я хочу тоже вас пообсуждать с вашими дамами сердца.

— Да она есть, — ответил Блэк.

— Не на одну ночь, я имела в виду, — она закатила глаза, удрученно вздохнув.

— А вот с этим уже сложнее, да, — Сириус почесал бородку, будто задумавшись. — Хотя, не так сложно, в отличии от Луни.

— Это еще почему? — а вот сейчас обидно стало уже Римусу.

— Ох, Рем, ну мы все знаем, что с твоими непробиваемыми принципами тебе нужна девушка вроде Сириуса в юбке, — Джеймс взял из рук жены камеру и принялся ее настраивать, вставив пленку.

— И не проси меня надеть юбку, — Сириус сделал серьезное лицо, обращаясь к Люпину.

— Я тебя и без юбки люблю, — съехидничал в ответ Римус, и через пару секунд комната взорвалась смехом всех четверых магов.

— Дурачье, — утирая выступившие от смеха слезы, проворчала Лили и добавила уже громче: — Ребят, давайте уже сделаем это фото!

Все еще посмеиваясь они поднялись с мягких диванов, и Джеймс включил камеру. Та воспарила, повернувшись объективом к волшебникам, и отлетела к окну, замерев в воздухе.

 

 

Римус стоял напротив дома Поттеров и не верил своим глазам. За последний десяток часов он ничему из происходящего не верил.

Джеймс? Лили? Нет, не может быть.

Питер? Нет.

Сириус? Только не он.

Римус смотрел на полуразрушенный дом. Смотрел в эту черную зияющую дыру, где должна быть входная дверь, будто заглядывая в свою душу и на том месте, где были все его друзья, не осталось ничего кроме этой всепоглощающей темноты. Ему стало дурно, ужас охватил его, и стало нечем дышать. Лежавшее во внутреннем кармане письмо, что пару дней назад он получил от Лили через Хранителя Тайны, а потом совой, как будто прожигало ткань одежды и теперь пыталось достичь сердца, которое выбивало бешеный ритм и отдавалось оглушающим тактом сотни барабанов в ушах.

Сириус? Только не он.

 

 

И это было правдой. Сириус не был предателем. А Римус ощущал себя таковым, поверив в чужие слова и не попытавшись узнать правду, чувствуя, что в этой трагедии что-то не так.

— Бродяга?

Римус, держа наготове палочку, осторожно подошел к слегка покосившемуся и заброшенному домику лесничего и, вновь оглядевшись по сторонам, зашел за угол. Внезапно черная тень метнулась от двери, и спустя мгновение Римус уже лежал на траве, прижатый к земле огромным черным псом. Через пару секунд пес убрал с него лапы и обернулся в человека.

— Ты совсем что ли, Сириус? Зачем кидаться-то так? — проворчал Римус, поднимаясь на ноги.

— Нужно было удостовериться, что ты — это ты.

Он выглядел сейчас чуть лучше, чем в день их первой встречи после двенадцати лет заточения в Азкабане, но до аристократа Сириуса Блэка он еще не дотягивал.

— Убедился?

Блэк кивнул и затравлено осмотрелся по сторонам.

— Сириус, за мной не было слежки, успокойся. Да и к тому же, тебя ищут не в лесах Ирландии, а под Бирмингемом.

— Отлично, эти остолопы из Министерства клюнули, — он размял шею. — Ладно, пошли в дом. Нечего здесь торчать.

В очаге мерно потрескивали горящие поленья, а единственная комната этого жилища наполнилась ароматами готовящегося ужина в котелке. Сириус быстро переоделся в заботливо принесенную Римусом новую одежду, а старую тюремную робу положил рядом с огнем, собираясь после ужина сжечь ее, а вместе с ней и часть старой жизни.

— Рем, спасибо тебе.

— За что?

— За то, что согласился составить мне компанию в моих путешествиях.

— Лучше вместе, чем порознь, — философски заметил Люпин и стал рыться в покрытых пылью и паутиной шкафах, вскоре выудив из одного две глубокие тарелки и в каждую положив еду.

— И часто ты такие пиры устраиваешь, скитаясь от деревни к деревне? — жадно сметая ужин, спросил Блэк.

— Почти никогда, — Римус грустно вздохнул и принялся за свою порцию. — Но нам нужно, чтобы ты как можно меньше походил на человека, сбежавшего из-под стражи Азкабана после долго заключения там.

— Слушай, Луни… — через пару минут Сириус, доев, отложил пустую тарелку и посмотрел на него.

— М-м-м?

— Я… Я хотел извиниться, — Люпин удивленно поднял брови, и Блэк продолжил. — Я подозревал тебя тогда. Тогда, когда мы узнали, что среди нас предатель в Ордене. Ты… Ты всегда был таким тихим, даже странным порой из-за этого. А Питер всегда так восхищался нашими проделками с Джеймсом, чуть ли не в рот нам смотрел, — Сириус склонил голову, потирая рукой висок и тяжело выдыхая. — Ты был чем-то даже похож на Нюниуса своей молчаливостью и постоянным чтением, поэтому… Не знаю, когда именно эта мысль о твоем предательстве появилась в моей дурной башке, но… Я не должен был, Римус. Ты мой друг, а я предал тебя и нашу дружбу. Если бы не это…

— Они бы все равно погибли, Сириус, — чувствуя ком в горле, Римус прервал Блэка. — Хвост и правда был лучшим вариантом из нас троих.

— Но Лили предлагала твою кандидатуру, а я… а я настоял, сославшись, что лучше знаю тебя и Пита.

— Сириус, послушай меня. Мы все считали Петтигрю нашим другом. Все: ты, я, Джим, Лили. Это не наша вина, что мы ему доверились, — ведь он был нашим другом, братом даже. Это и не твоя вина, не вина Джеймса, не вина Лили. В том, что произошло тогда виноват только Питер. Питер, слышишь, а не ты?

— Да, — Блэк рвано закивал. — Но факт того, что я тебя предал, остается фактом.

— Если тебе станет легче, то мне тоже не по себе, мягко говоря, от мысли, что я поверил всем на слово в историю, что предателем оказался ты, и не попытался добраться до истины, хотя чувствовал подвох.

— Но в итоге, когда нужно, ты оказался рядом, Рем.

— А иначе никак, Бродяга.

 

Сириус? Нет, только не он. Только снова не он.

1996 год, 21 июня

Англия, Лондон, больница св.Мунго

 

Тупая боль во всем теле наконец взяла верх над теряющим свои силы снотворным и потребностью организма во сне, и окружающий мир ворвался оглушающим на миг гулом в сознание Тонкс. Приоткрыв глаза и дождавшись, когда зрение сфокусируется, она увидела перед собой сидящего Аластора Грюма.

— Утро, Тонкс, — откашлявшись, проговорил он. — Как чувствуешь себя?

— Ощущение, будто по мне туда и обратно проехался Хогвартс-экспресс, — она с трудом приняла полусидячее положение на кровати, щурясь от света. — Что произошло? У меня пока каша в голове.

— Тебя вырубила Беллатриса во время боя в Министерстве.

— Точно! Бой в комнате Смерти. С Гарри все хорошо? Он жив?

— С Гарри все нормально. Но… — Аластор запнулся, — Сириус погиб.

Тонкс замерла, повернув голову к окну. В горле слова стали комом, глаза защипало от выступивших слез, а внутри все сжало так, что ни вдохнуть и ни выдохнуть без огромных усилий.

— Еще кого-то потеряли? — непривычно низким голосом для себя самой поинтересовалась Тонкс спустя несколько минут.

— Нет, — Грюм достал флягу и отпил, поморщившись. — Но практически все были под конец без сознания. Не пострадали только Дамблдор, Гарри и Римус. Он нас всех, кстати, и спас, наскоро подлатав и переместив сюда. А Альбус с мальчиком бились с Волдемортом. Министру Фаджу пришлось признать его появление.

— Думаю, что он недолго теперь пробудет главой Министерства после такого провала, — Нимфадора попыталась отвести разговор от смерти дяди. В коридоре послышались знакомые голоса. — Я слышу Молли?

— А, да. Они, наверное, уже навестили Кингсли. Он тоже неудачно сразился с Беллатрисой. Но жив и цел, — он поднялся и, похлопав Тонкс по плечу, пошел на выход. — Я рад, что с тобой все хорошо. Завтра зайду, если тебя не выпишут. Поправляйся, Нимфадора.

В обычной ситуации она бы шикнула в его сторону, но сейчас даже не заметила, что ее назвали по имени. Стоило Грозному Глазу исчезнуть в проходе, как в палату вошли мистер и миссис Уизли. Молли сразу села рядом с ней на место, где только что был Грюм.

— Тонкс, дорогая, как ты себя чувствуешь? Целители не заходили? Ох, мы так разволновались, когда узнали итог сражения! — запричитала та с тревогой в голосе и глазах. — Хотели к тебе зайти сразу же, но Аластор сказал, что тебе нужно набраться сил, ранения серьезные.

— Молли, все хорошо, я почти здорова, — она попыталась выдавить из себя улыбку, но, наверное, получилось не очень.

— Ты ведь уже знаешь о… Сириусе? — тихо поинтересовался Артур, стоящий позади жены. Тонкс грустно кивнула. — Нам очень жаль…

— Хоть мы с ним не всегда ладили, но он все же был хорошим человеком и отличным магом. Большая потеря, — Молли опустила взгляд и тяжело вздохнула.

На несколько минут в палате повисла тишина.

— А вы, случайно, не знаете, когда Римус зайдет? Может, он говорил… — с надеждой в голосе спросила Тонкс.

Молли с Артуром переглянулись.

— После транспортировки раненых сюда он пропал. Мы искали его, хотели отблагодарить и поддержать, но все поиски были тщетны. А сегодня ночью Дамблдор сообщил, что он взялся за работу под прикрытием в стае Сивого, — мистер Уизли, не зная, куда себя деть, сообщая такие новости, стал протирать очки. — Связываться с Римусом будет либо Элфиас Дож, либо он сам будет посылать отчеты Альбусу. Сколько займет времени эта миссия — неизвестно.

— Но ведь это очень рискованно… Миссия Хагрида и мадам Максим практически провалилась, а ведь великаны были куда менее враждебны к ним, чем Сивый к Римусу… — Тонкс в ужасе представила, чем может обернуться для Люпина это поручение.

— Мы знаем. И Дамблдор знает, поэтому он и не настаивал на этом. Но произошедшее с твоим дядей сильно ударило по Римусу. Он ведь лучше всех нас вместе взятых знал Блэка, — Молли взяла ее за руку, пытаясь поддержать. — Но с ним все будет хорошо.

 

 

Октябрь

Англия, Лондон, Министерство Магии

 

— Тонкс, подожди!

Знакомый голос окликнул ее уже у дверей лифта на выходе из Аврората. Она обернулась и увидела подбегающего Ангуса.

— Уоллес, рабочий день закончился уже.

— Я знаю. А еще сегодня пятница, — он многозначительно посмотрел на нее, улыбаясь во все тридцать два зуба.

— И-и-и? — Тонкс решила закосить под дурочку, которая не понимает намеков.

— И? Давай сходим куда-нибудь?

— Что-то типа свидания?

— Называй, как хочешь, — он пожал плечами.

— Извини, Ангус, но я не могу, — Тонкс покачала головой, засунув руки в карманы своей мантии.

— Значит, у тебя все-таки есть парень, — Ангус задумчиво посмотрел куда-то в стену.

— С чего ты взял?

— Ну, смотри: пятница, вечер, тяжелый рабочий день, а ты отказываешься пойти куда-то с таким красавчиком, как я, — он самодовольно ухмыльнулся, прислонившись к стене боком и скрестив руки, что вызвало у Тонкс только удручающий вздох. Он напоминал ей Сириуса таким поведением.

— И это все доводы?

— А еще мои остальные десять или пятнадцать попыток позвать тебя куда-то так же закончились полным фиаско.

— Ну, извини, — она развела руками в стороны, не вынимая их из карманов и стараясь не смотреть на коллегу.

— Ну, кто он? Он в Гринготтсе работает? Или здесь, в Министерстве? Хотя нет, вряд ли. Или, может, вы учились вместе? Или он маггл? — Ангус решил осыпать Тонкс всевозможными вопросами.

— Нет, нет и еще раз нет. Ты не угадал.

— Хах. Значит, он все-таки существует.

— О, Мерлин, да, он существует, — Тонкс устало процедила, закатив глаза.

— Тогда почему ты ходишь уже несколько месяцев, как в воду опущенная?

— Потому что он идиот, и мы поругались.

— Ну так брось его.

— Я не могу его бросить.

— Это еще почему? Вы что, Непреложный обет друг другу дали?

— Нет. Я не могу его бросить как минимум потому, что мы и не встречаемся вовсе.

— Вот это я меньше всего ожидал услышать, — Ангус удивленно посмотрел на нее. — Хотя в таком случае, если ты сходишь со мной на свидание, то это не будет считаться изменой.

— Уоллес, я люблю его, — нервно отрезала Тонкс и, выдохнув, пытаясь успокоиться, продолжила: — И именно поэтому я не хочу ходить с кем-то еще на свидания.

— Вот как… — Ангус почесал лоб в задумчивости. — А он, получается, не отвечает тебе взаимностью?

— У него есть чувства, но еще и пара десятков гребанных принципов, на которые он не может наплевать, а значит и дать нашим отношениям ходу, пытаясь защитить меня зачем-то от всего на свете.

— Где ты такого заморочистого парня отрыла? На Хаффлпаффе что ли?

— Я там училась, вообще-то, — Тонкс сложила руки на груди, недовольно посмотрев на Ангуса.

— Разве? Я думал, ты с Гриффиндора.

— Это он оттуда. Ты-то сам кто?

— Слизерин, — Ангус поморщился. — Семь лет в этом вечно холодном подземелье и все ради того, чтобы родители были рады, что я тоже на факультете, где обучаются в основном лучшие мира сего.

— Да уж, не повезло.

— Как и тебе с твоим «не-парнем».

— Да нет, он получше будет ваших катакомб и пещер, — она слабо улыбнулась. — Ладно, я все же пойду.

— Тонкс.

— Что?

— Если ты все же захочешь поговорить или, о, случится чудо, и ты захочешь сходить со мной на свидание, то шли сову. В любое время, кроме рабочего конечно же, — он поджал губы, слабо улыбнувшись.

— А ты можешь быть милым, если захочешь. Я учту, Ангус, — и зашла в так вовремя подошедший лифт.

Кабина с привычным резким рывком унесла ее и еще двоих магов в глубины своей шахты, и через минуту Тонкс уже бодро вышагивала к гостевому выходу из Министерства. Оказавшись на улице, она достала из кармана мантии зачарованный маггловский плеер и, распутав и вставив в уши наушники, включила музыку. Последнее время ей полюбился такой способ добираться до своей съемной квартиры в Лондоне. Ведь можно было погрузиться в свои мысли, помечтать, хотя, что уж спорить и отнекиваться, — все ее мечты и мысли сводились к одному-единственному Римусу Люпину, который, трусливо поджав хвост, умчался на одно из самых опасных заданий Ордена, лишь бы только не быть с ней и не попытаться пережить утрату не в гордом одиночестве.

Ей уже было наплевать на то, что подумают Дамблдор, Грюм или Кингсли, когда она в очередной раз, встречаясь с кем-то из них, задавала один и тот же вопрос «Нет ли от Римуса новостей?». Но они были всего один раз. А она продолжала видеть Римуса в толпе, но стоило только приглядеться, как его мираж распадался, и вместо был кто угодно другой, но с похожими чертами лица и одеждой.

Неизвестность и тревога мешали ей уснуть, а копившаяся обида и злость, что он променял ее любовь на смертельную опасность, выплескивалась на работе, быстро превратив ее в глазах коллег из ничего не умеющего новичка в одного из лучших авроров. Правда, с каждым днем ей становилось все труднее управлять своими способностями метаморфа. Еще в августе она несколько раз просыпалась уже с поседевшими волосами, хотя точно помнила, что ложилась она спать с другим цветом, а уже с наступлением осени такой сюрприз с утра перестал быть сюрпризом. В конце концов, несколько дней назад она плюнула и решила так и ходить с серым цветом, удивив что коллег в Аврорате, так и всех членов Ордена Феникса.

 

 

Декабрь

Хогсмид

 

Предрождественские дни выдались очень снежными. Вот и сегодня метель бушевала во всю, беспощадно заметая дорожки, дома и живых существ, которым хватило храбрости высунуть нос из теплых жилищ.

— За что мне все это?! — громко проклиная летящий в лицо снег, по дороге трусил человек в черной длинной мантии, закутанный в шарф и с накинутым на голову капюшоном, из-под которого виднелись пепельного цвета волосы.

Практически снеся на своем пути дверь в спасительное теплое помещение, рядом с которым на улице висела вывеска «Три метлы», фигура скинула с себя занесенную снегом верхнюю одежду, и под ней оказалась продрогшая и злющая Тонкс. Усевшись за свободный маленький столик и кинув на соседний стул мантию, она кивнула Мадам Розмерте, и через некоторое время перед ней на столе оказались горячее рагу и зимний вариант медовухи, который согреет любого желающего не только градусом алкоголя.

— Ну, как дежурство? — с грохотом развернув от соседнего стола стул и сев на него, поинтересовался Сэвидж.

— Ничего не видно, ничего не слышно. Один снег и холод собачий кругом, да и только, — с набитым ртом ответила Тонкс, явно плюя на этикет из-за разыгравшегося аппетита.

— Ох, Мерлин, чувствую, веселое у меня будет ночью дежурство. Но, ничего, скоро Рождество, и нас отзовут обратно. Надеюсь, по крайней мере, — Сэвидж допил из своей кружки и поднялся. — Ладно, теперь моя очередь смотреть в никуда. Приятного аппетита и заранее спокойной ночи, Тонкс.

— Удачно не замерзнуть, — кинула она ему на прощание.

Расправившись с ужином, Тонкс поднялась наверх, где находилась снимаемая ею комната. Устало завалившись на кровать и не снимая даже ботинок, она шумно вздохнула, обняв подушку. Прошло уже шесть месяцев с тех пор, как Римус отправился в стаю оборотней по заданию Ордена, и за это время он всего три раза давал о себе знать.

Переборов лень, она сползла на край кровати, развязала ботинки и, по одному стащив, небрежно кинула куда-то в сторону двери. Подошла к раковине и взглянула на свое отражение в небольшом зеркале: все те же серые волосы, а синяки под глазами, казалось, стали еще больше. Тонкс попыталась хоть что-то изменить в своей внешности, но все было тщетно — она уже не может. Но, на самом деле, ей не очень-то и хотелось. Последнее время мало чего вообще хотелось. Еда, сон, работа и так по кругу. Один раз она все же переборола апатию и появилась в родительском доме, но ее настроение и осунувшийся внешний вид, наряду с пропавшими способностями метаморфомага, свели на «нет» всю радость отца и матери от появления любимой и единственной дочери в гостях. Они так и не смогли выпытать реальную причину ее изменений, получив стандартное «наверное, много работаю и мало сплю».

Единственное место, кроме этой комнаты над таверной и ее квартиры в Лондоне, откуда ей не хочется сразу же сбежать, — это дом семейства Уизли, «Нора». Особенно она сблизилась за это время с Молли: та всегда готова была ее выслушать, обнять и утешить. Даже пару раз разрешила ей помочь на кухне, отточив с ней несколько бытовых заклятий. Эта добродушная женщина ни разу не дала Нимфадоре и намека на то, что слишком частый она здесь гость или утомила ее своими проблемами и нытьем. Наоборот, она первое время тянула информацию из Тонкс чуть ли не сывороткой правды, зная, что, выговорившись, ей станет куда легче.

 

 

23 декабря

«Нора»

 

Тонкс, трансгрессировав, оказалась прямо на дороге к дому Уизли.

— Ну, наконец-то не в болото, — скептично заметила она сама себе, зашагав к «Норе».

Постучавшись в дверь, зашла. Дом уже был украшен к празднику, слышны были шаловливые голоса близнецов откуда-то сверху, на кухне привычно что-то готовилось само, а где-то непосредственно самой хозяйкой. Мистер Уизли, как и старший сын Билл с невестой Флер, был еще на работе, а младшие дети должны были прибыть только вечером.

— Тонкс, я так рада, что ты пришла! — миссис Уизли обняла ее и после усадила за стол. — Чаю?

— О, было бы замечательно, — Тонкс старалась выглядеть радостно.

— У меня есть кое-какие новости. Подожди, не бери пока кружку, а то разобьешь еще, — предусмотрительно предупредила она, поставив ее на стол, и села напротив. — Римус здесь. Я отправила тебе сову совсем недавно, но вы, похоже, разминулись, судя по твоей реакции. Он пока спит. К нам неожиданно заглянул Дамблдор, и я не знаю как, но Римус узнал о его визите, и прибыл четко к нему. Насколько я поняла, его операция закончилась, и он согласился пожить у нас на праздниках, — Молли прервалась, поняв, что Нимфадора уже ушла в какие-то свои грустные мысли, и положила ей руку на плечо, возвращая к себе внимание. — Дорогая, поговори с ним.

— Я только что поняла, что не хочу. Уже не хочу, — она обхватила руками кружку с чаем.

— Но вам это нужно. Тебе это нужно. Просто увидься с ним.

Но Тонкс отрицательно замотала головой, переключив все внимание на горячий напиток.

— Я надеюсь, ты будешь на рождественском ужине завтра?

— Боюсь, мне придется отказаться. Молли, извини, но у меня плохо получается скрывать свою депрессию, ты сама видишь. И поэтому я не хочу портить праздник своей грустной миной.

— Я тогда отправлю совой кусок твоего любимого лимонного пирога. От него хотя бы не отказывайся.

— Никогда в жизни, — она еле заметно улыбнулась уголками губ. — Но все же, я, наверное, пойду.

— Так быстро? Ты уверена?

— Да, — Нимфадора поставила кружку на стол и обняла Молли на прощание.

— Тонкс? — послышался до боли знакомый с хрипотцой голос сбоку от них.

Она обернулась и увидела у лестницы Люпина: казалось, что за эти полгода он постарел еще лет на пять, если не больше, а еле тронутые раньше небольшой сединой виски теперь были полностью во власти серого цвета. Из-под закатанных по локоть манжет рубашки виднелись новые и совсем недавно зажившие раны. Да и выглядел он сильно исхудавшим, потрепанным и бледным. Римус не сводил с нее холодного и отчужденного взгляда.

Тонкс лишь покачала отрицательно головой и, не проронив ни слова, выскочила из дома. За дверью послышался громкий и недовольный голос Молли. Каждый шаг давался Нимфадоре с трудом, потому что ноги вдруг перестали слушаться, а ей хотелось убежать отсюда как можно скорее, не оглядываясь назад. Оказавшись за холмом, она сразу трансгрессировала в свою личную «крепость» в Хогсмиде. Стоило ее ногам коснуться деревянного пола комнаты, как все эмоции, что она так сдерживала на кухне рядом с миссис Уизли, хлынули наружу потоком горьких слез. Она упала на кровать и подмяла одеяло под себя, продолжая громко реветь навзрыд.

 

Проснувшись на утро, Тонкс обнаружила, что так и уснула в одежде, не разувшись, да еще и в обнимку с одеялом. На щеках и висках чувствовались засохшие следы от слез, но после вчерашнего срыва ей стало даже чуточку легче дышать, чем последние полгода.

Поднявшись с кровати, она быстро умылась, взмахом палочки привела в порядок свою помятую после сна одежду и спустилась вниз позавтракать. Заметив среди небольшого количества посетителей Долиша, она подсела к нему, сделав заказ перед этим.

— Утро, Джон. Я присоединюсь? — тот поднял глаза и коротко кивнул. — Не выспался, что ли?

— Да нет, поставили сегодня на дежурство с вечера на целые сутки, а у нас с Элис были большие планы на Рождество, — он с явным нежеланием разрезал остатки мясного пирога.

— Ну, я могу вместо тебя подежурить, — перед Тонкс появился завтрак, за который она сразу же с аппетитом принялась.

— Ты же вроде с Уизли хотела отмечать? — Долиш удивленно на нее посмотрел, потеряв интерес к еде.

— Да чувствую, что я там всем настроение своей унылостью перепорчу. А она точно там появится.

— Они тебя любят. С чего унылость-то?

— Так ты согласен поменяться или ваши большие планы уже стали не такими большими и важными? — Тонкс явно не была настроена объяснять ему свои причины.

— Да я с радостью, просто не хочу тебе праздник портить, — Долиш воспрянул, почувствовав, что этот день уже не так плох, как был несколько минут назад.

— О, ты, наверное, последний человек, который мне его испортит, — она махнула рукой, запивая пирог горячей медовухой.

— Спасибо, Тонкс! — он быстро доел свой завтрак и поднялся из-за стола, накидывая свою бежевую мантию. — С меня причитается большой подарок!

— Ты только учти, что у меня комната без магического расширения, — она напомнила ему в след, на что Долиш усмехнулся и помахал на прощание.

 

 

1997 год, 30 июня

Хогвартс

 

Тонкс медленно шагала по погрузившемуся в сон замку. Вообще, патрулирование самого Хогвартса, а не его прилежащих территорий, было, по мнению многих авроров, самым бессмысленным, так как попасть незаметно в его стены было практически нереально. Но на этом все же настоял Дамблдор. Поэтому этим поздним вечером Нимфадора в гордом одиночестве вышагивала по столь знакомым коридорам, что даже особо не замечала, где она сейчас, погрузившись в воспоминания времен ее обучения.

Выходя к лестницам с третьего этажа, она вдруг увидела несколько высоких темных фигур, быстро поднимающихся в сторону Астрономической башни. Среди них она сразу же узнала Беллатрису, Яксли и Амикуса Кэрроу. Не теряя минуты, она выпустила в ближайшее окно сигнальное заклинание, тем самым обнаружив себя для Пожирателей. Ее тетя замерла, но задание оказалось куда важнее, чем дуэль с отпрыском одной из предательниц рода, поэтому она лишь махнула в ее сторону рукой, и два приспешника направились задержать Тонкс.

Завязавшийся бой заставил Нимфадору то и дело отступать назад, вниз по лестницам. Одного из противников она узнала почти сразу — Трэверс, который в прошлом году бежал с еще девятью Пожирателями из Азкабана. Вторым же соперником оказалась невысокая женщина, которую через короткое время сражения она опознала по воспоминаниям описаний и тюремных колдографий, как сестру Кэрроу, Алекто. Оба Пожирателя были довольно серьезными магами, поэтому Тонкс, оказавшись уже у открытых дверей в вестибюле, была серьезно вымотана. Контратаковать ей удавалось не часто, а удачных попыток еще и вовсе не было. Противники не давали ей продохнуть, поочередно и с большой скоростью посылая в нее заклинания.

В какой-то момент она поскользнулась на чем-то мокром на лестнице во дворе и, летящее в нее от Трэверса заклятие, никак не могла отразить. Тонкс только успела подумать о том, что, слава Мерлину, это не Авада или Круцио, и зажмурилась. Но, не почувствовав попадания и упав на землю, она раскрыла глаза, наблюдая, как ее противники уже сражаются с внезапно возникшим перед ней Люпином. Через мгновение Трэверс отлетел в стену замка, потеряв сознание то ли от удара, то ли от попавшего в него заклинания. С невероятным остервенением и яростью на лице Римус изматывал еще меньше минуты назад ухмыляющуюся сестру Амикуса, и та вскоре отправилась следом в нокаут парализующим заклятием. Люпин, взяв Тонкс под руку, быстро поднял ее на ноги. Они на секунду встретились взглядами, и она не увидела того холода и отчужденности в глазах, что заметила в «Норе», — в этот момент в них читалась лишь тревога.

— Ты в порядке? — сложно было понять интонацию его голоса сквозь шум и гам идущего боя.

— Да, спасибо.

Люпин хотел ей что-то ответить, но истошный крик отвлек их внимание друг от друга. В противоположной стороне двора Тонкс увидела лежащего мага и склонившегося над ним противника. По рыжей копне волос она поняла, что это кто-то из Уизли, и, не медля, кинулась на помощь. Напавшим оказался Сивый, который набросился, как оборотень в полнолуние, на Билла, но, завидев Тонкс с Римусом и увернувшись от их выпадов, он скрылся в пучине боя. Пока Люпин быстро осматривал уже потерявшего сознание старшего сына Артура и Молли, Нимфадора увидела пробегающих мимо Снейпа с Малфоем, а позади них мчался Гарри. Удостоверившись, что эвакуация этих двух студентов с основного поля боя успешно была проведена Северусом, она вновь вернула свое внимание к Биллу и Римусу:

— Как он?

— Жить будет. Но болевой шок сильный, он без сознания. Его нужно переместить отсюда быстрее к мадам Помфри. Давай, я несу, а ты прикрываешь.

Бой уже почти сошел на «нет», когда они втроем ворвались в больничное крыло. Завидев их, мадам Помфри указала на свободную койку в конце палаты, куда Билла сразу опустил Люпин.

— Что случилось? — целительница склонилась над Уизли, осматривая раны.

— Его укусил оборотень, Сивый, — прерывисто проговорил Люпин, стараясь отдышаться после забега по Хогвартсу с Биллом на руках.

— Сейчас не полнолуние, может, ему повезет, — мадам Помфри в какой-то момент посмотрела на Римуса с надеждой в глазах, но, заметив, что он не видит ее немого вопроса, продолжила осматривать пациента, призывая нужные мази и зелья к себе. — Укусы не смертельные, но полностью они не исчезнут уже. Хорошо, что вы были рядом.

— Я сообщу семье, что он здесь, — и с этими словами Тонкс отправила своего патронуса.

 

По приказу МакГонагалл в больничном крыле вскоре собрались Рон, Гермиона и Полумна. В какой-то момент дверь резко распахнулась и вбежал Гарри, за которым по пятам следовала Джинни. Тонкс вновь посмотрела на неузнавае­мое лицо Билла, рассеченное и разодранное так страшно, что оно казалось гротескной маской. Мадам Помфри наносила на раны какую-то остро пахнущую зеленую мазь.

Гарри принес еще одну страшную весть: Дамблдора убили. И из дальнейшего разговора стало понятно, что Дамблдор слишком доверился Снейпу, и тот убил его с помощью Авада Кедавры, а Малфой теперь на стороне Волдеморта. Пожиратели Смерти проникли в Хогвартс через Исчезательный шкаф в Выручай-комнате, поэтому никто не видел, как они пробрались в замок. Если бы Тонкс только знала, если бы она только обратила внимание на лицо Гарри тогда, то…

Она взглянула на Римуса, который осел на рядом стоявший стул от услышанных новостей и скрыл лицо в ладонях. Но она поборола желание коснуться его плеча и как-то поддержать.

Через несколько минут в больничное крыло ворвались мистер и миссис Уизли, а позади них с застывшим ужасом на лице бежала Флер. Молли, едва заметив сына, отобрала у мадам Помфри мазь и стала сама ее наносить на раны, причитая о том, каким был красивым Билл и что, наверное, свадьбы теперь не будет. Услышав последнее, Флер будто очнулась и с нескрываемым недовольством переспросила Молли, заявив, что ей, вообще-то, наплевать на то, изранен Билл или нет, — она все равно выйдет за него замуж.

И в этот момент Нимфадора не выдержала и обратилась к уже рядом стоящему Римусу:

— Видишь! — произнесла она сдавленным голосом. Тонкс гневно взирала на Люпина. — Она все равно хочет выйти за него, пусть даже он и искусан! Ей наплевать на это!

— Тут другое, — едва шевеля губами, ответил напрягшийся Люпин. — Билл полным оборот­нем не станет. Это два совершенно разных…

— Да мне-то что, какое мне дело? — воскликнула Тонкс, хватая Люпина за отвороты мантии и встряхивая его. — Я миллион раз говорила тебе…

— А я миллион раз говорил тебе, — произнес Римус, стараясь не встречаться с Тонкс взглядом, — что я слишком стар для тебя, слишком беден… слишком опасен…

— Сколько раз я тебе повторяла, Римус, ты ве­дешь себя просто смешно, — объявила миссис Уиз­ли через плечо Флер, которую она продолжала гладить по спине.

— Ничего не смешно, — не сдавался Люпин. — Тонкс заслуживает кого-то помоложе и поздо­ровее.

— Да ведь нужен-то ей ты, — сказал, слабо улыб­нувшись, мистер Уизли. — И в конце концов, Римус, человек молодой и здоровый вовсе не обязательно навсегда таким и останется.

И он печально повел рукой в сторону лежав­шего между ними Билла.

— Сейчас… сейчас не время говорить об этом, — сказал Римус, горестно обводя взглядом палату, но избегая при этом чьих бы то ни было глаз. — Дам­блдор мертв…

— Дамблдор был бы счастливее всех, зная, что в мире прибавилось хоть немного любви, — резко сказала профессор МакГонагалл, и при этих словах больничная дверь распахнулась снова — вошел Хагрид.

Тонкс разочарованно отпустила мантию Римуса и села на стул. Она чувствовала на себе его взгляд, но встречаться с ним не хотела. Это была, наверное, ее последняя попытка и она с треском провалилась. Римус был слишком упертый: не помогли ни ее слова, ни слова Молли и Артура, ни даже слова вмешавшейся профессор МакГонагалл. Гарри с Хагридом и Минервой вышли из палаты. Люпин, задумавшись о чем-то своем, тоже спешно покинул больничное крыло спустя несколько минут.

— Молли, мне очень жаль, что так получилось с Биллом, — Нимфадора не знала, как и какими словами правильно поддержать ее. Молли лишь крепко ее обняла, продолжая беззвучно плакать.

— Тонкс, спасибо. Мадам Помфри сказала, что это вы с Римусом его сюда принесли, — Артур посмотрел на Нимфадору, обнимая за плечо младшего сына.

— Это самое малое, что мы смогли сделать. К сожалению, мы поздно увидели Сивого, и он сразу сбежал, — сказала она, бросив еще раз взгляд на изуродованное лицо Билла. — Если бы мы только знали, что он здесь…

— Не вини себя, — Молли подошла вновь к сыну, поправив волосы за лбу. — Вы и так очень много сделали.

— Могло бы быть намного хуже, если бы вы с мисте’гом Люпином не подоспели вов’гемя, — Флер впервые обратилась к ней, сидя с мокрыми от слез глазами у изножья постели жениха и держа его за руку.

Пробыв с ними еще около часа в больничном крыле, Тонкс все же пошла к себе, попрощавшись. В комнате ее уже ждала сова с письмом, где говорилось, что похороны Дамблдора будут проходить через два дня. Она не могла поверить, что такой человек, такой могущественный и сильный маг, как Альбус Дамблдор, был мертв. Ей всегда казалось, что он будет жить вечно.

Из раздумий ее вывел стук в комнату. Она вздохнула, отложила письмо и открыла дверь. На пороге стоял Люпин.

— Римус, я устала и не хочу говорить.

— Тогда не говори, а просто выслушай меня. Только… только можно я зайду внутрь? — было видно, что он очень нервничает. Нехотя, она пропустила его, закрыв дверь.

Он огляделся, а потом, теребя край мантии, повернулся к Тонкс. Ей показалось, что еще чуть-чуть и у него начнется паника.

— Нимфадора, я дурак.

— Теперь вдвойне.

Он нервно улыбнулся, пытаясь достать что-то из-за пазухи мантии, но, начав говорить, замер.

— Я упертый дурак, но я… Я соскучился. Я так безумно... так дико соскучился, — он, еле сдерживаясь и закрыв глаза, порывисто выдохнул. — Я был готов выть от того, как мне плохо без тебя. Не видя тебя, не чувствуя тебя, не касаясь тебя. Вся эта моя затея с тем, чтобы...

Он неожиданно умолк, опустив голову.

— Чтобы что, Римус?

— Чтобы ты меня забыла, — прохрипел он. — Она оказалась невыполнимой в той части, где я должен был сделать не просто шаг назад, а целую дюжину. Я не могу без тебя. И честно, совершенно не знаю, что делать, чтобы ты… ты меня простила.

— Ты знаешь, что мне нужно. Точнее, кто. Я говорила тебе об этом не один раз.

— Я еще не упустил шанс? — он улыбнулся с надеждой во взгляде.

— Нет, Римус, он, вроде, все еще есть.

Где-то в глубине ее сердца зародилась мысль, что Римус наконец одумался.

— Тогда… тогда я не хочу оставаться дураком всю оставшуюся жизнь, — он, присев на одно колено, судорожно сглотнул и, наконец выудив небольшую коробочку из внутреннего кармана мантии и раскрыв ее, посмотрел на ошарашенную Тонкс снизу вверх. — Нимфадора Тонкс, выйдешь ли ты за меня, старого и бедного оборотня, замуж?

Ее как будто парализовало. Совершенно не ожидая сегодня именно такого поворота событий, она стояла с приоткрытым ртом, не зная, что ответить. То есть, она, конечно же, знала, но выговорить «да» у нее не хватало воздуха. Но Люпин продолжал стойко держаться перед ней на колене в ожидании.

— Я могу принять за положительный ответ твои мерцающие всеми цветами радуги волосы и глаза? — на что Тонкс яро закивала, все еще не в силах вымолвить и слова.

Люпин, глупо улыбаясь, взял ее руку и надел на безымянный палец кольцо, после чего поднялся и, крепко прижав к себе ее, робко и медленно поцеловал. Тонкс резко прильнула к нему, как только могла, и, не веря до конца в реальность происходящего, обняла его за шею и ответила на поцелуй. Сколько они так стояли в обнимку и самозабвенно целуясь, Нимфадора не знала, но по ощущениям прошла целая бесконечность. Разорвав поцелуй, Тонкс, тяжело дыша, наконец смогла говорить:

— Римус, я могу задать тебе вопрос?

— Даже два.

— Что произошло, что ты передумал? — она аккуратно пригладила перекошенный ею воротник его рубашки.

— Весь этот безумный день. Когда тебя чуть не ранили эти двое. Потом нападение на Билла. Смерть Дамблдора, а потом еще этот разговор в палате, — он дал снять с себя мантию и проследил, как Тонкс повесила ее на крючок. — Я недолго думал там, в больничном крыле, над тем, что делать.

— И поехал покупать кольцо? — Нимфадора мягко улыбнулась.

— Почти. На самом деле, это кольцо моей матери, — он стыдливо потупил взгляд. — Отец после ее смерти сказал, что, если я решусь жениться, пусть это кольцо перейдет к невесте, — Тонкс почувствовала, как краснеет от упоминания, что она теперь его невеста, и, вновь прильнув к нему, уткнулась носом в шею.

— Но ты все-таки дурак, — на душе Нимфадоры впервые за столь долгое время появились окрыляющие чувства умиротворения и блаженства.

— Я не хочу тебя потерять. Я не переживу этого. Именно эта мысль появилась, когда во время боя я увидел, как ты споткнулась и не могла отразить заклинание. Честно, не знаю, каким образом мне удалось пересечь за столь короткий момент весь двор и успеть еще поставить щит... — Римус серьезно посмотрел ей в глаза.

— Ты помнишь тот день, когда я узнала, что ты оборотень?

— Конечно.

— После того, как ты ушел, Сириус… — Тонкс запнулась. — В общем, он тогда сказал, чтобы я не боялась тебя. Что ты другой.

— Дора… Я же могу тебя так называть? — широко улыбнувшись, она кивнула, и Римус склонился над ее ухом. — Я скорее умру, чем позволю кому-нибудь навредить тебе. Даже если это буду я сам.

— И как мне тогда жить? — Тонкс недовольно посмотрела на него. — Мне без тебя живого последние полгода жилось неважно, мягко говоря, а тут, если ты умрешь… — Римус сконфуженно вновь опустил взгляд. — Вот, кстати, да. Второй вопрос: зачем ты полез в логово к Сивому? Ты обо мне подумал?

— Я… Я видел, как ушел Сириус, — Люпин со скорбью посмотрел на нее. — Я закрывал глаза и каждый раз видел это снова и снова. Помню его пустые глаза и помню, как Гарри рвался вслед за ним. Я помню смех Беллатрисы и ее довольную ухмылку, когда она победила тебя и отправила Бродягу туда. Я до сих пор вижу это так, будто произошло буквально минуту назад. То, что со мной происходило в первые дни случившегося, это… Все было, как в тумане. Это повторилось, как с Лили и Джеймсом, только в разы хуже, потому что все происходящее я видел своими глазами, а не читал из письма. Мне нужно было уйти с головой в работу и именно это задание подходило как нельзя лучше, — выпалив, он отошел от нее и сел на кровать, закрыв лицо руками. — Прости меня. Я не должен был так с тобой поступить. Нужно было быть рядом, в Мунго и после, но…

У Нимфадоры сжалось все внутри и она, сев рядом, обняла его за плечи.

— Я просто вся извелась, не получая никаких новостей от тебя, — она повернула его лицо к себе, обняв руками, и просто потонула во взгляде его голубых глаз, прошептав. — Не делай так больше никогда.

— И не собираюсь, дорогая моя, — Римус усадил ее на к себе колени лицом к себе. — А еще я очень рад снова видеть твой привычный цвет волос.

— Ты о фиолетовом? Или о черном? — игриво улыбаясь, Тонкс стала менять цвета. — А может о каштановом?

— О, когда ты так улыбаешься, я люблю любой твой цвет. Я люблю любую тебя, — он прошептал ей последнее предложение на ухо и накрыл ее губы своими, скользя кончиками пальцев по ее спине, от прикосновения которых по всему телу Нимфадоры пробегала блаженная и сладкая истома.

1997 год, 10 июля

Англия, графство Йоркшир, дом Римуса и Тонкс

 

Утренние солнечные лучи пробивались сквозь неплотно задернутые темно-синие шторы. Сонно заморгав, Римус протер глаза рукой и повернулся от края кровати на другой бок. Рядом, завернувшись в их большое одеяло, мирно сопела Тонкс. Он отыскал край одеяла и, вытянув полностью, укрыл обоих. Нимфадора заворочалась, что-то проворчала недовольно во сне и повернулась к нему спиной. Не имея ни малейшего желания вылезать из тепла, Люпин придвинулся к ней и прижал к себе.

— Римус, ты холодный, — послышался ее тихий голос с легким возмущением.

— Это потому что кто-то опять отнял у меня все одеяло и завернулся в него, превратившись в рулет, — с легкой улыбкой он поцеловал ее в плечо и, уткнувшись в него носом, вдохнул запах, мгновенно тая.

— А еще колючий, — Нимфадора повернулась обратно к нему лицом, сонно щурясь и улыбаясь, и положила ладонь ему на небритую щеку.

— Это защитная реакция организма, чтобы не умереть от переохлаждения ночью, — Люпин сорвал с ее губ легкий поцелуй, просунув ей за спину под майку холодную руку.

— Рем, ну что ты делаешь? — она, прижимаясь к нему, звонко засмеялась, а волосы в кончиках слегка завились.

— Как это «что»? Я греюсь! — он стал осыпать ее шею поцелуями и, поднявшись к ее уху и опаляя дыханием, прошептал. — Ты такая теплая и мягкая ото сна, что я не могу удержаться. И невероятная, поэтому я должен проверить, что это не сон и ты рядом.

— Дорогой, я уже давно рядом, — Тонкс залилась румянцем и, обняв его лицо ладонями, прильнула к губам с медленным и чувственным поцелуем. — Но если мы и дальше будем нежиться в постели, то опоздаем к моим родителям.

Римус разочарованно простонал, выпуская ее из своих объятий, и откинулся на подушку, наблюдая за ее действиями.

— Может все-таки завтра к ним заглянем?

— Рем, я им уже сообщила, что мы будем сегодня, — она надела привычные юбку с футболкой, порывшись в шкафу, и посмотрела на него через отражение в зеркале дверцы. — Я знаю, что моя мать сложный человек, но нас поддержит папа, я уверена.

— Но легче от этого разговор с ней не будет, — он вздохнул, сев на край кровати и накинув рубашку с рядом стоящего стула, и стал застегивать пуговицы. — Хоть мы и знакомы еще с моего обучения в школе, я представляю ее реакцию на наши новости. Все же, моя кандидатура на роль жениха не самая желанная. Особенно, для ее единственной дочери.

— Моя мать может ходить недовольной сколько угодно, я своего решения не изменю. Она в свое время поступила примерно так же, — Тонкс говорила об этом спокойно, будто предстоящая встреча ее вовсе не беспокоила.

А вот Римус небеспричинно нервничал. Знакомство Нимфадоры и его отца прошли гладко, но это была совершенно другая ситуация: Лайелл был невероятно рад, и когда Римус пришел к нему с новостью о том, что намерен жениться, и когда он появился на пороге дома уже с Дорой. Но Дора не была оборотнем, в отличие от него, и не была никогда персоной нон-грата в почти всех более-менее приличных магических кругах.

— Рем, моя мама помнит тебя, как друга Сириуса. Теперь еще к этому прибавится тот факт, что я тебя люблю, а ты — меня. Так что, если она и будет что-то иметь против, то вскоре перестанет, когда узнает тебя лучше, — Тонкс присела на кровать за его спиной, положив руки ему на плечи. — А это произойдет, потому что я знаю, что ты за человек.

— В старости, наверное, нужно будет написать книгу «Тысяча и один совет для женитьбы, если вы — оборотень», — сев в пол оборота, он довольно улыбнулся.

— Значит, ты признаешь, что не такой уж и старый? — Тонкс ехидно сощурилась.

— Ты бываешь очень убедительна, — он склонил голову набок, разглядывая ее.

— Тогда я убеждаю тебя, что сегодня твоя очередь готовить завтрак, — Нимфадора победно посмотрела Римусу в глаза и, чмокнув его в щеку, довольная удалилась в ванную комнату.

 

Трансгрессировав недалеко от дома Тонксов, Нимфадора крепко сжала ладонь Люпина и посмотрела на него:

— Идем?

Он задержал дыхание, сильно зажмурившись, и, выдохнув, коротко кивнул. Подойдя к входной двери, она постучала и зашла внутрь, потянув его за собой.

— Ма-а-ам? Па-а-ап? — Тонкс, растягивая гласные, громко позвала родителей, и из глубины дома послышались быстрые шаги.

— Нимфадора! Как я рада тебя видеть! — появившаяся Андромеда крепко обняла дочь.

— Ну, я же прошу каждый раз не называть меня так, — приглушенно из-за крепких объятий возмутилась Тонкс.

— Римус, если я не ошибаюсь? — Андромеда взглянула на Люпина, делая вид, что не замечает протестов дочери.

— Да, — он сдержанно улыбнулся, слегка кивнув.

— А где папа? — спросила Дора.

— Он ненадолго отлучился к Артуру. Опять что-то маггловское обсуждают. Скоро будет и просил его дождаться, а то мы тебя знаем: прибежишь на полчасика, а потом тебя месяцами не слышно и не видно, — Андромеда грозно посмотрела на дочь, та же, в свою очередь, отвела взгляд в сторону Римуса. — Наверное есть какая-то причина, что вы сюда вдвоем пожаловали?

— Давай дождемся папу и уже поговорим, — тактично попросила Нимфадора.

— Что-то серьезное… Это как-то связано с Орденом? — миссис Тонкс занервничала. — Тебе грозит опасность?

— Мам, пожалуйста… — взмолилась Тонкс, высвободившись из объятий матери. — Сейчас всем грозит опасность, но мы пришли не поэтому.

Миссис Тонкс посмотрела на нее, потом на Люпина и, убедившись в ее словах, немного успокоилась. Где-то во дворе послышался характерный хлопок, и спустя минуту рядом с Римусом в дверях появился Тед Тонкс.

— Надеюсь, я не опоздал?

— Мы только пришли, — Тонкс обняла отца.

— Ну, раз все в сборе, то давайте дальше продолжим за обедом.

 

Римус отпил из стакана апельсиновый сок. Он старался как можно меньше показывать тревогу и нервозность, но, ловя на себе серьезные взгляды Нимфадоры, понял, что выходит отвратительно.

— Мам, пап, — она обратилась к родителям, а сердце тем временем у Люпина ушло в пятки. — Я бы хотела кое-что сообщить. Точнее, мы с Римусом, — она нарочито задела под столом его ногу своей, требуя участия.

— Мистер и миссис Тонкс, — он замолк, подбирая слова. — Мы… Я бы хотел попросить руки вашей дочери, — на последнем слове его голос предательски осип.

— Но так как он уже это сделал, и я сразу же согласилась, — выпалила Нимфадора, не дав родителям даже среагировать, и многозначительно посмотрела на мать, показывая кольцо на безымянном пальце, — то мы хотели получить ваше одобрение.

В комнате повисла тишина. Андромеда замерла с приподнятым стаканом в руке, быстро переводя взгляд с Нимфадоры на него и обратно:

— Я же правильно помню, что ты…

— Да, ликантропия, — Римус где-то в глубине души надеялся, что болезнь не будет первым же вопросом, который зададут родители после новости о свадьбе.

Андромеда повернула голову к мужу, который, прикрыв рукой рот, спокойно изучал взглядом Римуса.

— Тед?

— По-моему, история повторяется, моя дорогая, — он посмотрел на супругу, сконфуженно улыбнувшись.

— Но ведь…

— Я думаю, Дора уже взрослая девочка и осознает риски, особенно будучи аврором. А Римус, — Тед вновь перевел внимание на будущего зятя, — сможет оградить нашу дочь как от опасности извне, так и со своей стороны.

Андромеда молчала. Тонкс сжалась, как пружина, ожидая вердикта матери.

— Помнишь, я все не могла понять, к чему написал Сириус про то, чтобы мы не сомневались в выборе Нимфадоры? — миссис Тонкс вновь обратилась к мужу.

— Да, Римус, он отозвался о тебе, хотя мы до сих пор не знали, о ком идет речь, как о надежном и верном человеке.

— То есть, вы согласны? — Дора, судя по голосу и выражению лица, кажется, даже сама не верила, что все прошло без криков, скандалов, истерик и попыток ее переубедить.

— Да, — Андромеда серьезно посмотрела в глаза Римусу и, внезапно повеселев, заулыбалась.

— Никогда бы не подумала, что маму будет легче в чем-то убедить, чем тебя, Рем, — довольно поджав губы, Дора легонько ткнула в руку Римусу обратным концом вилки.

— Так ты из-за него тогда ходила вся серая, напоминая то ли мышь, то ли призрака? — мистер Тонкс поставил на стол бутылку вина, откупорив ее чарами, и, взмыв в воздух, напиток начал заполнять собой бокалы.

— Да. Рем все упорствовал, что он мне не пара, хоть и любит, — она накрутила на вилку пару макаронин из пасты и обратилась к нему: — Как ты там все говорил?..

— Что я старый, бедный и больной, — проговорив практически как мантру, Римус наконец смог спокойно выдохнуть, поняв, что самое страшное миновало. — Но я не учел, что в ней течет кровь Блэков, поэтому моя затея оказалась изначально бессмысленной.

Родители засмеялись, а Нимфадора не сводила с него самодовольного взгляда.

— А где вы сейчас живете, кстати? — поинтересовалась Андромеда. — В твоей квартире в Лондоне?

— В Йоркшире. Там есть один домик небольшой, — Дора отпила из бокала. — Рем не без помощи Артура и Фреда с Джорджем быстро превратили его в очень уютное место.

— Ну, если что, вы можете всегда пожить здесь, — как бы невзначай предложила миссис Тонкс, — только кровать нужна будет уже побольше.

— Ма, ты уверена?

— А почему нет? — за жену ответил мистер Тонкс. — Ты здесь выросла. Мы твою комнату не трогали, когда ты съехала. Только от пыли протирали полки и стол с подоконником. А Римус, считай, уже часть семьи, — Андромеда закивала, всем своим видом поддерживая слова супруга. — И главный вопрос: когда свадьба?

— Ну… — начала было Тонкс, но замолчала, не зная, как преподнести родителям весть, что они решили пожениться, никого не приглашая. — Между двадцатым и двадцать шестым июля. Просто в ночь с девятнадцатое по двадцатое будет полнолуние…

— А перед ним за неделю или даже раньше я себя чувствую не очень, мягко говоря. Не хочу омрачать такой день плохим самочувствием и отвратительным внешним видом, — Римус закончил за ней, на что ее родители согласно закивали.

— И мы решили никого не приглашать… — стыдливо опустив глаза, тихо проговорила Тонкс и сразу же добавила, почувствовав на себе и Римусе ошеломленные взгляды: — Но на следующий день хотели устроить семейный ужин!

— С вами и моим отцом, — Люпин сложил руки в замок.

— Но почему вы никого не хотите приглашать на само торжество? — с большой обидой в голосе спросила Андромеда.

— Мам, мы просто хотим тихо, быстро и незаметно пожениться. Но если мы позовем хотя бы вас и папу Римуса, велик шанс, что заявится Беллатриса или еще какие Пожиратели Смерти... — при упоминании Тонкс своей тети Андромеда скривилась с отвращением и понимающе кивнула.

— Давайте тогда здесь и отпразднуем за ужином вашу свадьбу, — мистер Тонкс сменил немного тему разговора, за что Римус был ему благодарен. Лишние упоминания Беллатрисы слишком бередили его все еще незажившую душевную рану от потери. — Вы только сообщите хотя бы за день до этого, чтобы мы подготовились, — мистер Тонкс посмотрел на будущего зятя. — Римус, и я бы хотел с тобой кое-что обсудить наедине. Пройдемся?

— Конечно.

Люпин поблагодарил Андромеду за обед, и они вышли во двор. В какой-то момент у него мелькнула мысль, что мистер Тонкс попросит отменить свадьбу и вообще исчезнуть из жизни Нимфадоры. Римус тряхнул головой, отгоняя мысли и ругая себя за подозрение в таком низком поступке мистера Тонкса.

— Я не хотел начинать этот разговор при всех, — тот остановился у аккуратного низкого заборчика и повернулся лицом к Люпину. — Дромеде потребуется время, чтобы свыкнуться с мыслью, что наша дочь выйдет за…

— Оборотня?

Мистер Тонкс кивнул.

— Хоть она и пошла наперекор семье, выйдя за меня замуж, но все же кровь Блэков и детство в такой семье дают о себе знать до сих пор, — он тяжело вздохнул и продолжил. — У меня, слава Мерлину, такого жизненного опыта нет, но про оборотней всегда ходили не самые лучшие истории и слухи…

— Мистер Тонкс…

— Лучше Тед.

— Хорошо. Тед, пожалуйста, не ходите вокруг да около, задавайте вопрос. Я не обижусь, не разозлюсь и уж точно ничего вам за него не сделаю, — Римус поджал губы в слабой улыбке.

— Каков шанс, что ты нападешь на мою дочь во время полнолуния?

— Очень и очень низкий, — после недолгой паузы Римус ответил. — С помощью своих способностей она может себя максимально обезопасить. И она знает, что может меня спровоцировать на нападение, поэтому делать этого точно не будет.

Тед молча смотрел на Люпина, серьезно сдвинув брови, пытаясь найти подтверждение его словам в жестах, позе и эмоциях на лице. Римус продолжил:

— Примерно два года назад Грюм приставил на время трансформаций ко мне Дору, потому что опасался, что на утро, когда я без сознания, меня могут убить по приказу Волдеморта. Я был против, но они, уже оба, настояли. Дора долго расспрашивала Сириуса, как она потом мне рассказала, о том, что делать можно и нужно, а что делать нельзя ни при каких условиях. И она в точности все выполняла и выполняет правильно — за все это время я ни разу ее даже не оцарапал, а на утро, когда просыпался, она всегда была в приподнятом настроении. Ну, уж точно не было никакого намека на страх, отвращение или ненависть в ее глазах.

— А часто ты их видишь?

— Вы не представляете насколько, — Римус тяжело усмехнулся. — Даже от простой фразы про мою ликантропию, а не от увиденного перевоплощения.

— Извини, что спрашиваю.

— Я бы на вашем месте спросил тоже самое, поэтому не нужно извиняться.

— Похоже, что Дора и правда не ошиблась в своем выборе, — Тед расплылся в мягкой улыбке. — Поэтому я очень тебя прошу, Римус, не сделай ничего такого, из-за чего ее выбор стал бы ошибкой. Боюсь, она этого не вынесет.

— Я стараюсь. Очень стараюсь, — Люпин грустно посмотрел вдаль, вспомнив до чего довели Тонкс его последние попытки.

 

— И о чем вы там с папой секретничали? — Дора хитро улыбнулась, с прищуром глядя на Люпина и лежа на боку, и положила голову ему на плечо.

— Ну, знаешь, это как ваши с мамой девичьи разговоры, только мальчишеские, — Римус заулыбался, разглядывая рядом стену в комнате Тонкс, всю увешанную разными постерами, колдографиями и рисунками.

— Что, тоже обсуждали свадебное платье и подходящий к нему цвет волос? — Дора хихикнула и перекинула одну ногу через его бедро.

— Почти. Ему была интересна моя ликантропия и какова возможность того, что я причиню тебе вред во время полнолуний, — он почувствовал, как Тонкс напряглась. — Но мой рассказ о том, как Грюм приставил тебя ко мне на ночи трансформаций и как ты, следуя инструкциям Сириуса, меня поддерживаешь, не получая при этом ни моральных, ни физических травм, его вроде как успокоили. Не окончательно, конечно же.

— Ты на меня даже никогда не рычал в своем «пушистом» обличии, — Дора погладила его по щеке.

— Правда?

— Ага. Когда я это вскользь упомянула Сириусу, он очень удивился. Потом, правда, заулыбался как-то странно, но теперь я понимаю, к чему это было.

Римус лег на бок, повернувшись к ней, и посмотрел в глаза.

— Рем? — он вопросительно поднял брови. — Мне кажется, что ты тоже метаморф, — Тонкс заулыбалась, и ее фиолетовые волосы приобрели заметно красноватый оттенок.

— С чего бы это? — Римус не мог сдержать ответной теплой улыбки.

— У тебя в такие моменты, как сейчас, глаза становятся прям голубые-голубые, — и она переменила цвет своих, как будто отражая в зеркале. — А за несколько дней до и после полнолуний они у тебя желтые. Нет, янтарные даже.

— Будь я метаморфомагом, я бы менял не цвет глаз.

— А что?

— Ну, хотя бы седину убрал с волос, — Римус немного погрустнел, вспомнив свое отражение в любой зеркальной поверхности. — А то мне кажется, что я выгляжу старше, чем твой или мой отец.

— Так вот откуда это ворчание про возраст и старость, — Дора наигранно сморщила носик. — Но помни, что очаровал ты меня именно с такой внешностью.

— Очаровал? Не путай меня с Блэком, дорогая, — Римус засмеялся, коротко целуя ее в губы. — Мне кажется, я даже не знаю, как это толком делается.

— Что, неужели даже в школе не было ни одной девчонки, которая тебе нравилась? — Тонкс задорно-недоверчиво вскинула бровь.

— Была, но я даже не делал попыток за ней ухаживать, потому что… Ну, ты сама знаешь, — он виновато осекся.

— О, да, я очень хорошо знаю, — с грустной усмешкой подтвердила она. — Но ты вовремя перестал валять дурака и бегать от меня, как от адского пламени.

— Что ты имеешь в виду? — Люпин нахмурился.

— То мое публичное негодование в твой адрес в Хогвартсе — я поняла, что это был скорее всего последний раз, когда я предприняла попытку тебя образумить. И когда ты молча ушел…

— Дора… — его виноватый щенячий взгляд резко смел грусть с лица Тонкс, место которой заняла улыбка умиления.

— Я очень счастлива, что смогла достучаться до тебя, когда казалось, что сил уже больше нет.

— Я все еще иногда думаю, что поступаю эгоистично по отношению к тебе. Мне кажется, что я навлекаю на тебя страдания, предложив руку и сердце, — он тяжело вздохнул, пряча взгляд.

— Рем, ты — дурак, — Дора мигом приняла серьезный вид. — Я люблю тебя и хочу — слышишь? — хочу быть с тобой рядом в любом случае, в любой проблеме. Ты, как никто другой, этого заслуживаешь.

Римус слегка замотал головой и, слабо улыбнувшись, уткнулся ей носом в шею.

— Я надеюсь, это не было началом очередного твоего монолога о том, что ты меня не достоин и вновь решил сбежать от меня подальше? — Нимфадора медленно гладила его по волосам.

— Нет-нет, — он глухо засмеялся. — Просто напоминаю, что беспокоюсь о твоей безопасности и благополучии.

— Давай ты хотя бы будешь говорить это другими словами?

— Хорошо, — Римус слегка отодвинулся и вновь принялся разглядывать ее лицо. — Мне кажется или ты что-то хочешь сказать?

— Да, — Нимфадора, еле касаясь, провела пальцами по шраму на его щеке. — Я хочу увидеть, как ты… меняешься в полнолуние. Хотя бы раз.

— Зачем? — Люпин с непониманием вглядывался в ее глаза, силясь понять причину. — Ты мне ничем не поможешь, а лицезреть это не самое приятное занятие.

— Я слышу, как тебе больно и… Мне кажется, что в этот момент я сама схожу с ума от твоей агонии.

— Дора, не нужно, — Римус накрыл ее руку своей, слегка сжимая. — Я ценю, но…

— Рем, один раз.

Люпин сокрушенно вздохнул, грустно посмотрев на висящий постер квиддичевской команды «Гордость Портри» позади Нимфадоры.

— Что-то мне подсказывает, что это будет в итоге далеко не один раз. Пообещай только, что не будешь рисковать и делать что-то безумное.

— Что-то безумное? Это не про меня, — Тонкс игриво засмеялась, обнимая его за шею и прижимаясь.

— Ну, конечно, — Римус не сдержал улыбки, прикрывая глаза.

 

— Нимфадора! Ну сколько можно тебя учить такой легкотне? — послышался недовольный голос Андромеды с кухни.

Римус медленно спустился на первый этаж, пытаясь отойти после незапланированного дневного дрема, и застал Тонкс с Андромедой у плиты, на которой, судя по запаху и расползшегося под потолком дыма, что-то пригорело, если не сгорело дотла.

— Римус, мне очень стыдно, что я так и не смогла научить ее готовить что-то дельное с помощью магии за эти годы, — миссис Тонкс виновато обратилась к нему, устало махнув в сторону дочери рукой.

— Ну что вы, она с каждым приготовленным завтраком, обедом и ужином становится все лучше и лучше, как хозяйка, — Люпин мягко улыбнулся им обеим, остановившись у дивана и засунув руки в карманы брюк, мерно перенес вес с пяток на мыски и обратно. — Правда, она иногда увиливает от этого интересного занятия.

— Мог бы и промолчать об этом, — Дора показала кончик языка и принялась с помощью магии пытаться отмыть пострадавшую сковороду.

— Я бы не поверила, если бы ты прилежно училась бытовым заклинаниям, — Андромеда, продолжая наблюдать за процессом мытья сковороды, присела на стул.

— Нужно всего лишь невероятное терпение, ма, — Дора повернулась на какое-то мгновение к матери и в ту же секунду потеряла контроль над происходящим в раковине, оказавшись под мощной струей воды.

— Я так понимаю, Римус как раз обладает таким качеством, — скептически заметила Андромеда, взмахнув волшебной палочкой, и прервала назревающую водную катастрофу на кухне, посмотрев на уткнувшегося в книгу Люпина.

— Ну, я бок о бок прожил с вашим кузеном в Хогвартсе все годы обучения — так что примерно представляю, как нужно чему-то обучать Блэков, чтобы из этого вышел хоть какой-то толк, — он улыбнулся одними глазами. — Хотя находящиеся рядом Джеймс и Питер очень мешали успешному обучению.

— В таком случае, я полагаю, мне очень повезло, что Нимфадора только наполовину Блэк, — и смерила мокрую дочь разочарованным взглядом.

— Я думаю, сейчас куда важнее, что с боевой магией у нее проблем нет.

— У меня складывается такое ощущение, что я все еще студентка Хогвартса и на каникулы к нам заглянул на чай мой преподаватель по ЗОТИ поговорить о моих успехах с родителями, — Тонкс с недовольным видом плюхнулась рядом с ним на диван, сложа руки на груди.

— А такое бывало? — Римус, приподняв бровь, с интересом посмотрел на нее.

— Ты сам прекрасно знаешь, что нет, — не подумав, ответила Тонкс и через момент, осознав, что она только что ляпнула, пролепетала. — Извини, я не хотела.

Римус с улыбкой покачал головой, как бы говоря, что ничуть не обижается, и достал из-за пазухи плитку шоколада.

— Ты разве сказала что-то обидное? — Андромеда не смогла вытерпеть учиненный бедлам на кухне и приводила окружающее пространство в порядок.

— Я преподавал год ЗОТИ по просьбе Дамблдора, когда он узнал, что Сириус бежал из Азкабана. На тот момент мы не знали еще всей правды о той ночи, когда погибли Поттеры, — Римус протянул плитку Нимфадоре, и та отломила пару кусочков. — Хотя с моей стороны было больше похоже, что это он протянул мне огромную руку помощи, а не я его выручил на очередной год.

— Жаль, что это произошло не на пару лет раньше. Мы бы и раньше познакомились, — вздохнув, Тонкс обняла его руку и положила голову на плечо.

— Познакомиться-то раньше мы бы познакомились, но вот никаких отношений точно бы не случилось, — Люпин посмотрел сквозь книгу, задумавшись, и, поймав на себе вопросительный взгляд Нимфадоры, продолжил: — Ну, не со своей студенткой же, в конце концов, Дора. Меня бы точно поймали и бросили в Азкабан на радость всем.

— Римус, а как у тебя сейчас с работой? — Андромеда, прослушав их последние реплики, наконец вернула прежний идеальный вид своей кухне и уже магически наказала кухонной утвари приступить к готовке ужина, на который согласилась остаться пара.

— После того, как мое имя и слово «оборотень» в одном предложении скользнули на первых страницах «Пророка», найти ее стало куда сложнее, — Римус поморщился, вспомнив пару происшествий, когда ему пришлось срочно бежать из-за того, что люди вспомнили тот выпуск газеты и бросались на него с палочками наперевес, силясь выкрикнуть чуть ли не «Авада Кедавра».

— И как же ты справляешься?

— У меня есть несколько знакомых зельеваров, которые в курсе моей… проблемы. А также, они в курсе, что из-за этой проблемы у меня развито куда сильнее обоняние, и я много путешествую. Поэтому для них я всегда собираю образцы для зелий, за которые они платят. Плата зависит от того, конечно же, что я раздобуду. Так что, в самые темные времена это — единственное, что помогает мне оставаться на плаву и не помереть где-нибудь на улице.

— А чем ты занимаешься кроме поиска компонентов?

— Да много чем. Кого-то найти, что-то подлатать, что-то починить, посадить или усмирить какое-нибудь растение и так далее. Что будет на доске объявлений, за то и берусь. Кроме, правда, вариантов, похожих на что-то противозаконное. Тут уж нет, мне проблем и так хватает по жизни.

— Значит, ты у нас мастер на все руки, — обернувшись с улыбкой на лице, Андромеда перевела взгляд на дочь. — Тебе повезло, Нимфадора.

— Мам…

— Знаю-знаю, — та взмахнула руками и принялась за шинкование овощей, пробурчав под нос что-то про взросление.

— Если вы не против, я пойду посмотрю, что там папа во дворе делает, — и с этими словами Тонкс вышла на улицу.

— Миссис Тонкс, можно вопрос? — Римус отложил книгу в сторону и подошел к Андромеде, уперевшись боком в плиту.

— Конечно, задавай.

— Я, может быть, через минуту пожалею об этом, но все же должен спросить, — взмахом палочки он слегка убавил силу огня под кастрюлей, в которой кипела во всю вода. — Вы как-то слишком быстро перестали переживать о том, кто я такой. В чем дело? Я же примерно представляю, какой у вас характер и что от вас можно ожидать. И поэтому назревший вопрос покоя не дает.

Андромеда молча закинула в кастрюлю с водой нарезанную картошку и, положив обратно на кухонную тумбу нож с доской, повернулась к Люпину.

— Ты прав. Я не смирилась еще с ее выбором, но Нимфадора ведь не отступится от тебя уже, — она подняла на него полные горечи глаза и тяжело выдохнула. — И я не хочу устраивать скандалы и портить и не без того шаткие с ней отношения. Последнее время мы очень редко видимся, и я не хочу совсем ее потерять, — Андромеда стала вытирать мокрые руки о кухонное полотенце, и в ее рваных движениях была заметна нервозность. — Ты не представляешь сколько раз за эти несколько часов, что вы здесь, я пыталась разглядеть в тебе опасность для дочери. Но кроме того факта, что ты тот, чья вторая сущность держит в страхе многих, а детей пугают, чтобы они не шибко бедокурили, я совершенно ничего не увидела. В тот момент, как вы объявляли нам, что решили пожениться… видел бы ты себя. Я тогда не особо придала этому значения, а вот Тед прекрасно разглядел: ты был белее мела, а нервничал, будто ты — первокурсник и встретил с десяток боггартов одновременно, — Люпин тихо усмехнулся, вспоминая происходящее. — Но я вижу, Римус, как ты смотришь на нее. Этот взгляд не подделать. И именно поэтому я пытаюсь верить тебе. И именно поэтому я не слушаю внутренний голос и не пытаюсь переубедить Нимфадору. Но об одном я очень прошу: не навреди ей, — Люпин было открыл рот, чтобы сказать, что он будет стараться, но Андромеда положила руку ему на плечо, продолжив свой монолог. — Я знаю прекрасно, что ты не можешь себя контролировать без Аконитового зелья, поэтому не нужно давать мне обещаний и клятв. Просто постарайся сделать все, что в твоих силах.

 

 

20 июля, утро

Англия, графство Йоркншир, дом Римуса и Тонкс

 

Римус медленно приоткрыл глаза и, подождав, пока зрение сфокусируется, увидел перед собой лицо Доры. Та с непередаваемой нежностью в глазах разглядывала каждый шрам на его лице, шее, груди и, еле касаясь, проводила по каждому пальцами.

— Дора?

— О, ты проснулся. Как себя чувствуешь? — она положила теплую ладонь ему на щеку и легко поцеловала в губы.

— Лучше, чем обычно, — он слабо улыбнулся.

И правда, это полнолуние прошло для него менее болезненно, чем предыдущие, и даже голова привычно не раскалывалась от боли, а кости и суставы не ныли от трансформации.

— Я подозреваю, что это от того, что со мной рядом сейчас лежит самая прекрасная девушка на свете, — Римус положил на ее руку сверху свою и поцеловал в ладошку.

— Люпин, не подлизывайся, — она легонько щелкнула его по носу, а потом туда же и поцеловала.

— Я не подлизываюсь. Ты замечательная. А мне и правда на удивление хорошо и ничего не болит, — он с довольным выражением лица потянулся. — А теперь главный вопрос: когда ты хочешь стать миссис Люпин?

— Завтра, как тебе? — Дора смущенно закусила нижнюю губу.

— Отлично. Тогда, получается, ужин с родителями будет в воскресенье? — он сгреб в охапку Тонкс, прижав ее спиной к себе, и поцеловал в шею.

— Ага, — Дора прикрыла глаза, положив руки поверх его. — Надо написать им. А тебе надо связаться с отцом, чтобы он к нам пораньше прибыл. Он ведь не знает, где мои родители живут?

— Вроде нет. Сегодня к нему загляну — скажу, а заодно и проведаю его. У тебя сегодня же рабочий день, да?

— Да, но так как сегодня пятница, то, может, и раньше получится уйти, — Римус посмотрел на часы, которые показывали двадцать минут девятого утра, и слегка укусил Дору за мочку уха.

— В таком случае, нам нужно вставать, а то ты опоздаешь, и Робардс опять будет на тебя орать.

— Давай еще пять минут полежим?

— Дора, не мне ведь все крики выслушивать.

— Ладно, ты прав, — она вздохнула, и Римус разжал объятия, выпуская Тонкс.

Он с удовольствием наблюдал, как она одевается, — это стало его любимым утренним занятием за последний месяц, а Дора, заметив в одно такое утро его восхищенный и все еще голодный взгляд на себе, когда она нагнулась то ли за джинсами, то ли за футболкой, решила подыграть, и в итоге через пару минут Римус, прорычав что-то про то, что нельзя быть насколько сексуальной, прижал ее спиной к дверце шкафа и стал осыпать ее шею горячими, быстрыми поцелуями. От кровати отделяло их всего пара шагов, но и те оказались непосильно трудными для Римуса, когда Дора обхватила ногами его талию и, прижавшись к нему всем телом, развязно поцеловала в губы. В следующий миг они уже оба оказались на ковре, и Тонкс, уже чуть ли не подрагивающая от желания, сдавленным голосом приказала Римусу как можно быстрее в нее войти, иначе она за себя не отвечает.

Спустя минут двадцать она, отдышавшись и придя в себя после утреннего небольшого «марафона», все же смогла со второй попытки одеться, но на работу прибыла на час позже. Для Гавейна Робардса так и осталось загадкой, почему Нимфадора Тонкс вообще никак не отреагировала на его громкие возмущения по поводу ее недисциплинированности, а с довольной улыбкой отправилась к своему рабочему месту.

 

— Рем, все, я побежала. До вечера и передавай привет отцу, — Тонкс, допив чай и глянув на часы, чмокнула его в щеку и, закинув на плечо рюкзак и взяв горсть летучего пороха у камина, отправилась на работу.

Римус проводил ее взглядом и, пожелав удачного дня и дождавшись, когда она исчезнет в камине, отправил Патронуса Грюму. Вскоре во дворе послышался хлопок, и Люпин открыл входную дверь.

— Аластор, доброе утро.

— И тебе не хворать, — он грузно приземлился на стул, где только что сидела Тонкс, и вытянул ногу с протезом. — Как она?

— Замечательно, — Римус сел обратно и отпил кофе. — Я бы тебе предложил что-нибудь, но ты же ведь откажешься, как обычно?

— Вечная бдительность, Римус. Так что, вы решили, когда у вас свадьба?

— Да. Завтра.

— Завтра? Сегодня же было полнолуние, — Грюм удивленно посмотрел на него настоящим глазом.

— Да, но я себя уже хорошо чувствую, поэтому мы решили не откладывать.

— Хорошо, мы с Минервой успеем. Найдешь нас по соседству в таверне. Сделаешь вид, что тебе срочно нужны два свидетеля для свадьбы. Я отопью из фляги и предложу нашу с ней кандидатуру. Понял? Фляга, — он постучал ногтем по столу.

— Да, спасибо тебе.

— Ты только береги ее. Она же мне как дочь, Римус, — Аластор вздохнул и помассировал ампутированную ногу.

— У тебя у самого все хорошо?

— Да, — тот сухо ответил и поднялся со стула. — Я пойду, пожалуй, если больше нет вопросов. До завтра.

— До завтра, Аластор. И спасибо вам с Минервой еще раз, — Грозный Глаз махнул рукой.

Римус проводил Аластора до двери и с горечью наблюдал за ним, как тот, хромая, вышел за калитку и перенесся в другое место. Все-таки, за последние пару лет он сильно сдал, и это было заметно. Особенно заметно, если сравнивать Аластора с теми годами, когда была Первая война с Волдемортом. Вот тогда он был в расцвете сил, а сейчас он был… нет, не тенью, но жизнь явно не била ключом.

«Надо срочно отправляться к отцу, пока я тут совсем не погрузился в грустные мысли. И это накануне собственной свадьбы!» — подумал Римус, отправив посуду после завтрака мыться, взял с вешалки мантию и трансгрессировал в отчий дом.

1997 год, 21 июля

Шотландия, деревня Брайт Хилл

 

Нимфадора стояла около небольшой церквушки в маленькой деревне на севере Шотландии, где вместе живут и магглы и маги, и, нервно озираясь по сторонам, ждала, когда Римус найдет в стоящей рядом таверне — она была скрыта от магглов, как и многие здания волшебников в этом поселении — двух безумцев, которые так быстро согласятся стать свидетелями на их свадьбе. Мерлинова борода, ее собственная свадьба! Тонкс не знала, от каких именно чувств ее разрывает на части сильнее: от нервозности из-за предстоящего события или от счастья, что эти любовные пытки наконец закончились, и Римус теперь всецело и навсегда ее. Она была почему-то уверена, что навсегда. Навсегда, и он ее никогда не разлюбит.

Дверь таверны отворилась, и на улицу вышел сначала Римус, а за ним еще два мага. Когда все трое подошли к ней, Римус представил их друг другу:

— Знакомьтесь, это моя невеста — Нимфадора, а это Изабелла и Малькольм.

Тонкс улыбнулась им поочередно. Чем дольше она смотрела на них, тем сильнее у нее складывалось ощущение, что она их где-то видела, но вот где — не могла вспомнить. Римус же не сводил счастливого и восхищенного взгляда с Тонкс. Хоть они решили сыграть свадьбу как можно тише и без излишеств, но на свадебном платье и костюме Нимфадора настояла: себе она подобрала скромное, но изящное белое платье по колено; цвет волос она оставила прежний из-за ответной просьбы Люпина. А вот его видеть в классическом черном костюме-тройке без всевозможных потертостей и заплаток было довольно необычно, так же как и на прошлогоднем дне рождении Сириуса.

Они вчетвером вошли в церковь, где их уже ждал церемониальный служащий. Завидев вновь молодоженов, но уже в сопровождении двух обязательных свидетелей, он мягко заулыбался, спрятав руки за спиной:

— Можем начинать?

— Да, — уверенно произнес Римус, повернувшись к Тонкс.

— Леди и джентльмены, — произнес звучно и одновременно тихо распорядитель, — все мы здесь сегодня собрались, чтобы на огромном празднике и воссоединении двух верных сердец… — он посмотрел внимательно на Римуса. — Люпин Римус Джон, берете ли в жены Тонкс Нимфадору?

— Да, — он проникновенно и неотрывно смотрел в ее глаза.

— Тонкс Нимфадора, берете ли в мужья Люпина Римуса Джона?

— Да, — из-за отбивающего дикий ритм сердца она смогла еле ответить.

— В таком случае, я объявляю вас соединенными узами до скончания ваших дней! — громко объявил церемониальный служащий, достав свою волшебную палочку и дождавшись, когда Дора накроет ладони Римуса своими, взмахнул ее, и над ними сверху засверкали золотистые и серебряные звездочки, а вокруг их рук появилось синее свечение с золотистой молнией, которая, закружив вокруг, превратилась в два кольца на их безымянных пальцах.

Не помня себя от счастья, Нимфадора даже не заметила, как они вышли на улицу. Римус пытался заплатить Малькольму и Изабелле — она еще и расплакалась — за потраченное время, но те добродушно отказались, заявив, что давно в их жизни не случалось таких спонтанностей.

— Дора… — Римус вновь взял ее за руки, с нежностью глядя на нее.

— Римус, я люблю тебя, — она, привстав на цыпочки, коснулась его губ своими, обвив руками шею.

— И я вас, миссис Люпин, — прошептал он ей в губы, слегка улыбнувшись, и ответил на поцелуй. — Куда теперь? Домой?

— Да, — Дора взяла новоиспеченного мужа под руку, и через несколько мгновений они уже появились у порога собственного домика.

 

— Дора, у меня вопрос, — тяжело дыша, Римус откинулся на подушку и посмотрел на нее, лежащую рядом, довольную и раскрасневшуюся.

— Задавай.

— Это можно считать брачной ночью или после заката мы повторим? — на его лице появилась озорная улыбка.

— Ты уверен, что у тебя хватит сил? Мне кто-то вроде тебя целый год говорил, что ты старый, — она лукаво закусила губу, наблюдая с интересом за его реакцией.

— Ну, до заката еще часов семь — я думаю, успею набраться сил, — он засмеялся и, отвернувшись от нее, стал шарить рукой рядом с кроватью.

— Рем?

— Да? — он таки нашел искомую вещь, свои трусы, и, надев их, снова повернулся к ней.

— Вот давно хотела тебя спросить: почему ты практически сразу после секса обязательно хоть что-то из одежды надеваешь? Думаешь, я там что-то не видела еще?

— Не поэтому, дорогая, — он немного смущенно усмехнулся, почесав бровь. — У меня просто сразу появляется ощущение, что проснулся после полнолуния. Я, знаешь ли, никогда одетым после трансформации не бываю, — она грустно вздохнула, обняв его, и положила голову на плечо. — Но теперь, благодаря кое-какой прекрасной метаморфине, мое пробуждение уже не такое ужасное, как раньше, — он коснулся губами ее щеки. — Может чаю? Или кофе?

— А давай. Но делаешь, чур, ты! — Нимфадора легонько ткнула пальцом ему в грудь и добавила: — У меня кофе таким вкусным не получается, как ни старайся.

— Я же тебя вроде учил, да и там нет ничего сложного, — он, мягко улыбнувшись, покачал головой и стал натягивать свои штаны.

— Это для тебя там нет ничего сложного, как и приготовить ужин, а у меня, как ты мог заметить, с этим проблемы, — Нимфадора немного насупилась.

— Я могу тебя еще раз поучить, если хочешь.

— Давай не сегодня? — Римус кивнул.

 

Нимфадора сидела за обеденным столом, медленно жуя шоколадное печенье, и наблюдала, как Римус, одновременно и сосредоточенно и расслабленно, готовил кофе. Каждое его движение было отточено до автоматизма и, казалось, он может все это повторить даже с закрытыми глазами, — напиток все равно получится превосходным.

Их небольшая, но уютная кухонька наполнилась бодрящим и терпким ароматом кофе, и через минуту перед ней уже стояла кружка с вышеупомянутым напитком, а также бутылка молока. Он помнит. В отличии от Римуса, Нимфадора любила кофе именно с молоком. Хоть Люпин первое время и кривился, ворча, что молоко не дает в полной мере раскрыться вкусу и кофеин теряет часть своих «воскрешающих» качеств, но всегда, подавая напиток ей, он ставил рядом и упаковку молока.

Римус сел напротив и, не сводя с нее глаз, отпил из кружки. Теперь их игра в гляделки стала официальной, но запала не поубавилось.

— Кстати, дорогой, я тут вспомнила кое-что…

— И что же это? — он улыбнулся одними кончиками губ и потянулся за печенькой.

— Наши свидетели… Тебе не показались они знакомыми? — он, откусив половину, замер, подняв брови. — Ну, у меня сложилось впечатление, что я их где-то видела.

— Мы надеялись, что ты не заподозришь ничего…

— Что?! — Дора аж поперхнулась кофе от неожиданности.

— Дора, это были Аластор и Минерва, — Римус спокойно пояснил. — Он узнал, что мы хотим тайно пожениться, и заявился сюда как-то, когда ты была на работе. Сказал, что нам в любом случае понадобятся свидетели на свадьбе… И, в общем, если мы никого из знакомых и проверенных — это он прям выделил — лиц не попросим, то он и еще кто-то из Ордена будут на свадьбе.

— Но… — она нахмурилась. — Почему мне ничего не сказали?!

— Грюм попросил. Сказал, что это будет выглядеть сентиментально, и ты потом его до конца дней будешь подкалывать, — Дора усмехнулась, соглашаясь с последним.

— Это да, он угадал, — она еще раз вспомнила свидетелей. — Стоп. Изабелль — это же МакГонагалл?

— Ну да.

— Римус, сама МакГонагалл всплакнула на нашей свадьбе! Мне она всегда казалась такой серьезной, чуть ли непробиваемой на эмоции, а тут… — Нимфадора пребывала в шоке от разрыва шаблона по поводу характера одного из самых строгих профессоров Хогвартса.

— Да ладно тебе, Дора. Ей нужно в школе держать марку, чтобы хоть что-то вдолбить в пустые головы студентов за такой короткий срок, особенно в таком возрасте, когда учеба далеко не на первом месте.

— Сказал ботаник Люпин, — съязвила она, улыбнувшись.

— Ну, я чаще предпочту книгу общению с людьми, — Римус усмехнулся. — Так что, да, ботаник, но нас же по пальцам пересчитать. Ну, кроме ребят с Рэйвенкло.

— Вот угораздило меня выйти замуж за зубрилу, — она наигранно вздохнула и допила уже подстывший кофе.

— Все? Развод и девичья фамилия?

— И не надейся, мне нравится быть миссис Люпин, — она покосилась на мужа.

— Кстати, миссис Люпин, вы теперь уже не мисс Тонкс, так как же вас будут звать все остальные? Или вы теперь лояльно относитесь к своему имени?

— Нет, такая привилегия только у тебя имеется, — Римус с довольной ухмылкой откинулся на спинку стула. — Я не знаю, — она громко вздохнула. — Наверное так и останется. Ну, не переучивать же мне снова всех теперь на «Люпин»?

— А «Дора»?

— Нет, это слишком личное. Не хочу. Меня так только папа называет. И ты теперь.

— Как у тебя все непросто, — Римус расхохотался.

— Да ну тебя. Я не виновата, что мама мне дала такое дебильное имя, — она мрачно скрестила руки на груди. — Слава Мерлину, что фамилия нормальная. Хотя это уже папина заслуга.

— Ну, я тебе говорил, что мне твое имя очень даже нравится, — он подошел к ней со спины и, обняв за плечи, положил подбородок ей на макушку. — Мы пойдем на ту маггловскую ярмарку или ты уже передумала?

— Точно! Да, дай пять минут на сборы только, — она вскочила, чмокнув его в губы, и умчалась в комнату.

 

 

22 июля, вечер

 

— Рем, когда твой отец прибудет? У нас полтора часа до выхода, — Нимфадора выглянула из-за дверцы шкафа, в котором зарылась практически полностью, выискивая там подходящую одежду для ужина.

— С минуты на минуту, — Римус сидел уже при параде в кресле, в очередной раз что-то читая. В подтверждение его слов в саду послышался хлопок. — А вот и он. Пойду встречу, а ты не сильно увлекайся в поисках, ведь осталось полтора часа до выхода, — он ее передразнил и выскочил из комнаты, уклонившись от полетевшей в него футболки.

Спустя двадцать — а может и больше — минут Дора наконец подобрала и платье и обувь с украшениями к нему. Наконец выдохнув, она вспомнила, что вообще-то нужно решить еще с цветом, длиной и формой волос, — в такие моменты она мечтала быть, как все, и не иметь способностей метаморфа, но чем судьба ее наградила, с тем ей и жить. Дверь приоткрылась, и заглянул Римус:

— Ты еще долго?

— Рем, не торопи, — она смотрела внимательно в зеркало, меняя образы.

— Дора, ты прекрасна, — тихо сказал он, когда Тонкс сделала свою прическу, как у матери, только покороче.

— Ты так думаешь?

— Я всегда так думаю, — шепнул он и улыбнулся.

— Ах ты подлиза, — она с наигранным укором посмотрела на него. — Ладно, думаю, эта маму устроит.

В гостиной на диванчике сидел Люпин-старший, рассматривая ее с Римусом свадебную фотографию на фоне церквушки, которую сделала растроганная Изабелль-Минерва на прощание. Услышав шаги, он отставил колдо в рамке обратно и поднялся.

— Мы с Римусом и правда не зря ждали такой красоты, — Лайелл широко улыбнулся.

— И раз мы эту красоту дождались, то можно отправляться, — Римус шутливо посмотрел на нее.

— Вот вечно ты все испортишь, — Дора стрельнула на него взглядом и легонько пихнула под бок.

 

Они втроем перенеслись к дому ее родителей. Рядом с калиткой стоял ее отец и поливал из лейки кустовые розы, которые так любит мама. За садом он предпочитал ухаживать маггловским способом, аргументируя, что это его расслабляет.

Завидев всех троих, он поставил лейку и, открыв калитку, крепко обнял подбежавшую и кинувшеюся ему на шею дочь.

— Хорошо, что вы раньше прибыли. Я от Меды сюда сбежал, потому что она уже начала нервничать.

— Так еще вроде полчаса до назначенного времени, — Тонкс удивилась.

— Ты как будто свою маму не знаешь и ее ничем не выводимые аристократические манеры, — он разжал объятия и посмотрел на остальных гостей. — Римус, поздравляю вас обоих, — и пожал ему руку. — А вы, должно быть…? — папа перевел внимание на отца Римуса.

— Лайелл. Лайелл Люпин, отец этого везунчика, — он похлопал смущенного сына по плечу, и они обменялись крепким рукопожатием.

— Ну, в таком случае, приглашаю всех в дом, к столу! — ее папа пропустил гостей вперед, закрыв за собой калитку, и наложил несколько защитных и сигнальных заклятий.

Внутри со скоростью урагана вокруг обеденного стола кружила мама, что-то то и дело перекладывая с места на место, потом отходила на пару шагов, осматривала стол и вновь меняла расположение каких-то приборов и блюд.

— Ма-а-ам? — Дора осторожно позвала ее.

— Да? Ой, Нимфадора! Римус! Извините меня, я что-то разнервничалась! — она быстро подошла к прибывшим гостям и обняла дочь.

— Это не прием в доме Блэков, мама. Идеальной сервировки мы не требуем, — Дора отшутилась и указала на мистера Люпина. — И знакомься, ма, это Лайелл Люпин, папа Римуса, — потом обратилась к своему свекру. — А это моя мама, Андромеда Тонкс.

Мама сдержанно улыбнулась — она всегда так улыбалась незнакомым людям, и, поцеловав дочь в щеку, пригласила всех к столу. Отец, откупоривая красное вино, обратился ко всем:

— Дамы, насколько я знаю, будут вино. А вы, господа, что будете пить? Есть еще огненный виски и выдержанная медовуха. Ну, и тыквенный сок для тех, кто сегодня на метле, — и усмехнулся своей же шутке.

— Мне виски, если можно, — сказал Римус, сев рядом с Дорой.

— А мне медовуху. Лет десять ее не пил, — Лайелл восторженно осматривал гостиную и накрытый стол, опустившись на стул.

— Прекрасный выбор! Медовуха отличная, Лайелл, гарантирую! — отец просиял и принялся разливать вино.

Мама с помощью магии раскладывала еду по тарелкам, спрашивая прежде, кто что будет.

— А теперь, когда бокалы, стаканы и тарелки у всех заполнены, предлагаю выпить за наших молодоженов! — отец поднял полный стакан медовухи, произнося тост. Поддержав его слова, каждый чокнулся с друг другом.

Нимфадора в какой-то момент разнервничалась и, положив руку Римусу на коленку, сжала ее. Римус вопросительно посмотрел на нее и прошептал на ухо, что все хорошо и ей не о чем переживать. Слова эти не сильно ее успокоили в отличии от его руки, которая легла поверх ее.

Ужин проходил спокойно: Лайелл, похоже, быстро понравился ее матери, и она, узнав, что он женился на девушке-маггле, начала с интересом его расспрашивать о том, как они встретились, как она отреагировала на то, что он волшебник, и как они жили на два разных мира. Но Тонкс продолжала почему-то нервничать, и Римус, видя, что ей не становится легче, предложил выйти ненадолго на улицу и подышать свежим воздухом. Извинившись перед родителями, они вышли в сад.

На улице уже стемнело и дул приятный чуть прохладный ветерок. Римус осторожно ее обнял, прижавшись щекой к виску. Оказавшись в его уже таких родных и теплых объятиях, Тонкс мгновенно расслабилась и, положив руки ему на плечи, сильно прижалась к нему.

— Дора, ну ты чего? Все же проходит отлично, — он медленно гладил ее по волосам.

— Я не поэтому, — она вздохнула и прикрыла глаза.

— А что тогда?

— Я не знаю. Но спасибо, что вытащил меня сюда, — мне стало легче, — она, не открывая глаз, улыбнулась.

— Обращайся, — он поцеловал ее в макушку, крепче обнимая.

 

Они стояли так еще минут десять, еле слышно переговариваясь, пока дверь не отворилась и не появился отец:

— Молодежь, вы там еще не замерзли?

— Уже идем, па, — Дора поняла намек и потянула за руку Римуса обратно в дом. — Уже все нормально, Рем.

Вернувшись, Нимфадора увидела стоящих перед столом родителей, тихо переговаривающихся между собой и заговорчески улыбающихся.

— А вот и они, — Лайелл обратил внимание на вошедших.

— Что происходит? — Римус непонимающе нахмурился, изучая взглядом их родителей.

— Пока вы там обнимались, мы с мистером Люпином кое-что обсудили и пришли к общему согласию, — мама решила начать издалека.

— Ма, не томи, — Дора тоже насторожилась, но понимала, что это точно что-то хорошее.

— Помнишь мистера Трина? — мать обратилась к ней.

— Это тот травник, у которого ты вечно бадьяном в детстве закупалась из-за моей пьяной грации?

— Да, именно.

— И что он?

— Ну, так вот, — уже продолжил папа. — А еще, как ты знаешь, твоя мама прекрасный зельевар. Слизнорт всегда ею восхищался, — он с обожанием посмотрел на жену.

— К чему вы клоните? — Дора уже теряла терпение, и Римус сжал несильно ее руку, почувствовав это.

— Вы оба знаете, что мы беспокоимся о вас и вашей безопасности. Особенно во время… — мама прервалась.

— Во время полнолуния, Римус, — мистер Люпин поджал губы.

— Травник, зельевар, полнолуние… Только не говорите, что… — Римус, похоже, решил эту задачку раньше Доры и еще до озвучивания последней фразы отца.

— Да, мы хотим подарить вашей семье пока что только полугодовой запас Аконитового зелья, — ее отец улыбнулся, довольствуясь ошарашенными лицами Римуса и Доры. — Его готовить долго, поэтому пока только на это время. Потом будут еще, скажем, поставки.

— Но это же… Безумные деньги! — голос Римуса осип.

— Мистер Трин согласился продавать мне травы для Аконитового зелья за четверть цены, а за готовку и вовсе платить не нужно, — мама развела руками.

Дора обалдело посмотрела на мужа: тот в свою очередь уставился немигающим взглядом на стоящих перед ним чету Тонксов и своего отца.

— Сын, ты столько лет мучаешься… А Ним… А Тонкс… — он сокрушенно покачал головой. — Я не хочу, чтобы и она каждый месяц видела твои мучения, как мы с твоей мамой. А если учесть, что она каждую трансформацию находится рядом, то это еще и невероятно опасно. И ее родители с моими словами полностью согласны. Со всеми словами, а не только про безопасность дочери.

— Я… не знаю, что сказать, — ее муж уставился в пол, нервно проведя рукой по волосам.

— Я думаю, стоит сказать «да, мы с радостью примем этот бесценный подарок», Рем, — Дора сжала его руку, требуя внимания.

Он поднял голову и, слабо улыбнувшись, смущенно кивнул головой.

— Вот и славно. Зелье в твоей комнате, Дора, — папа победно упер руки в бока. — И думаю, можно выпить за это и продолжить ужин.

Но тут в саду послышался хлопок.

— Мы кого-то ждем? — ее мама нахмурилась, озвучив общую мысль, и все достали палочки.

В дверь постучались. Римус, как стоящий ближе всех, жестом указал Доре отойти к родителям, а сам встал сбоку от входа.

— Кто там?

— Это Аластор Грюм, Римус, — знакомый недовольный голос послышался с улицы. — Что-то мало защиты здесь я заметил для отчего дома той, кому я говорю об этом не первый год.

Ну, это точно Грюм с его вечной параноидальностью. Римус усмехнулся, видать, подумал так же, и отворил дверь. Грозный Глаз зашел внутрь и первым же делом очень серьезно посмотрел на нее. Тонкс закатила глаза.

— Тед, Андромеда, — он кивнул в знак приветствия, — Лайелл? Хотя, да, удивляться нечему.

— Вы знакомы? — спросила Нимфадора.

— Ну, я всю жизнь проработал в Министерстве в Отделе магических популяций. К нам иногда прикрепляли кого-то из Аврората — так пару раз и пересекались, — пояснил свекр.

— В общем, я не хотел надолго прерывать ваш праздник, но мне нужно переговорить с вами всеми. Тед, Андромеда и Лайелл, вы же все знаете младшего Поттера? — они закивали.

— Так вот, парню скоро семнадцать стукнет, и мы, Орден Феникса, хотим его переправить из дома в более безопасное место. К сожалению, ни каминами, ни траснгрессией мы воспользоваться не можем из его дома. Портал в его доме мы тоже не рискуем ставить. Поэтому будем использовать метлы и все, что летает. Но! Нам нужны места, где эти самые порталы мы используем после перелета. И чтобы обезопасить мальчишку, а также не погибнуть самим, защищая оравой его одного, мы сделаем с помощью зелья еще шестерых Поттеров, чтобы обмануть Пожирателей, которые скорей всего появятся. И поэтому, нам нужен не один дом для перебросочного пункта и даже не шесть. Больше. Штук десять или дюжину. У нас уже есть пять, но нужно больше. И я хочу спросить вас: можем ли мы использовать ваши два дома в нашем плане? От вас будет только требоваться поставить портал. Возможно, к вам даже никто не прилетит, потому что, как я сказал, домов будет больше.

В гостиной повисла тишина. Первым согласился мистер Люпин, а после и ее родители. Грюм поблагодарил их, и позвал Римуса на улицу, не желая, чтобы их разговор кто-то услышал. Он длился минут десять, после которого в дом вернулся грустный и обеспокоенный Римус и сказал, что Аластор хочет теперь поговорить с ней, Нимфадорой. Она нашла своего бывшего наставника сидящим на скамейке. Тот похлопал по сиденью, приглашая сесть рядом.

— Что случилось? Рем какой-то встревоженный вернулся.

— Не спрашивай его об этом — ведь не сможет тебе не рассказать. Это наше с ним… дело. Да, назовем это так. Узнаешь все, когда время придет.

— Ладно, но что ты хочешь обсудить?

— Я хочу тебя поздравить, — он улыбнулся, как умел, но это всегда выглядело как-то странно и даже немного пугающе, хотя Тонкс уже привыкла и к этому. — Знаешь, я все боялся, что найдешь ты себе кого-нибудь… шалопая. Который ни себя, ни тебя защитить не сможет. А Римус… Я спокоен, что ты с ним. Он отличный маг и знает как себя вести в разных ситуациях. С ним ты не пропадешь. Лучше, я считаю, для тебя пассии не найти.

— Спасибо, Аластор, — она не ожидала столь длинного монолога, думая, что он ограничится одним скупым «поздравляю», как на выпуске из школы авроров, поэтому подалась вперед и обняла Грозного Глаза. Тот как-то неумело похлопал ее по спине, ворча «да ладно тебе».

— И еще… — он отстегнул от пояса небольшой мешочек, который был явно больше внутри, судя по ушедшей внутрь руке по локоть, выудил оттуда небольшую картонную потертую коробочку и протянул ей. — Это подарок. Открой.

Дора осторожно сняла крышку: внутри лежали простенькие серебряные серьги с желтым — янтарь? — маленьким камушком.

— Это серьги моей матери. Отец подарил ей перед свадьбой вроде, — Тонкс изумленно посмотрела на Грюма и только сейчас увидела в нем не вечно недовольного, строгого и параноидального наставника-аврора, а старого, одинокого и тоскующего человека, у которого никого кроме нее и Ордена не осталось. — Он их зачаровал и, если коснуться пальцами любого из двух камней, то ты ненадолго дезиллюминируешь себя. Хорошая вещь, тебе пригодится, я надеюсь.

— Спасибо тебе еще раз, — Тонкс тихо поблагодарила. — Может, посидишь с нами? Еда и напитки точно не отравлены.

— Спасибо, То… стоп, как к тебе теперь обращаться?

— Все так же. Мы решили, что переучивать всех на «Люпин» будет издевательством, — она негромко засмеялась.

— Одна здравая мысль за другой. Ты взрослеешь наконец, что ли? — с усмешкой проворчал он. — Ладно, я все же пойду. Еще нужно многих обойти, — Грюм, крякнув, поднялся и, похлопав ее по плечу, исчез за кустарниками.

Тонкс посидела в полной тишине еще пару минут, осмысливая произошедшее и грустно вздохнув, вернулась к столу.

 

 

22 июля, утро

Англия, Лондон, Министерство Магии, Аврорат

 

Дора покинула кабину лифта и зашла в общий офис Аврората. Она опоздала минут на десять, но, похоже, Гавейн этого еще не заметил, поэтому она решила быстренько прошмыгнуть к своему столу незамеченной. Стоило ей поставить свой рюкзак рядом со стулом, как к ней обратился Эдриан.

— А вот и наша местная звезда явилась, — он скривил лицо в надменной улыбке.

— Что тебе надо? — Дора огрызнулась, не поворачиваясь к нему.

— Тут по офису прошел слух, что ты вышла замуж за оборотня, — коллега забарабанил пальцами по столу.

— Все сплетни собираешь? Это, похоже, единственное, что ты умеешь делать, — она обернулась и смерила его недобрым взглядом.

— Не могла нормального мужика себе найти, поэтому вышла за урода? Или просто на тебя никто внимания не обращал кроме него? — Нимфадора почувствовала, как закипает от злости.

— Тонкс, в мой кабинет. Живо!

Еще чуть-чуть и она бы накинулась на Хоувелла, но катастрофе помешал окликнувший ее Кингсли. Она прошла в его кабинет, захватив рюкзак, и захлопнула за собой дверь с такой силой, что извечные стопки бумаг в этой комнатушке опасно зашевелились.

— Тихо, Тонкс, успокойся. А то устроишь мне тут хаос бумажный, — Бруствер мягко улыбнулся.

— Да этот!.. Бесит меня он, — она сжала кулаки, прорычав.

— Не обращай на него внимания.

— Да я не обращала особо, когда он про меня что-то говорил, но когда он о Римусе так отзывается…

— Боюсь, тебе придется привыкнуть к таким отзывам об оборотнях.

— Да, ты прав, — Тонкс поправила выбившийся локон за ухо. — Зачем звал?

— Два повода: один хороший, другой не очень. С какого начать?

— С начала начни, — она улыбнулась.

— Хорошо, — он открыл выдвижной ящик стола и достал оттуда квадратную коробку в подарочной обертке. — Поздравляю вас с Римусом со свадьбой, — Кингсли, широко улыбаясь, протянул подарок. — Лучше дома откройте, а то, боюсь, нас не поймут.

— Кингсли, спасибо тебе большое, — Нимфадора убрала подарок рюкзак и обняла с благодарностью Бруствера.

— Все же прошло хорошо?

— Да, все замечательно, спасибо, — она отошла на пару шагов. — А что за второй повод?

— Ну, как ты поняла, весь Аврорат уже гудит этой новостью, и она дошла до Гавейна, — он вздохнул. — Мне жаль, но у тебя бессрочный отпуск. Я еле добился, чтобы тебя не увольняли. Платить будут только половину, но…

— Зачем ты подставляешься?

— Но ты и правда отлично себя показывала последний год. Может, Робардс одумается или что-нибудь изменится в нашем мире, и ты сможешь вернуться, — он отмахнулся. — В общем, пока он здесь не появился, лучше собери все нужное и иди домой.

Тонкс с грустью уставилась на мыски своих ботинок. Она надеялась, что новость так быстро не распространится и она сможет поработать здесь еще хотя бы недельку.

— Хэй, Тонкс, не грусти. Зато теперь у тебя будет больше времени и ты не будешь так уставать, разрываясь между Авроратом, второй "работой" и семейной жизнью, — Кингсли подмигнул, усаживаясь за стол.

— Ну, это да. Просто подумала, как отреагирует на это Римус.

— Я думаю, ты найдешь способ успокоить его, — Бруствер заговорщически улыбнулся, что-то ища средь бумажных завалов.

— Думаю, да. Ладно, — она вздохнула, — пойду собирать вещи, пока Робардс не появился. Еще увидимся.

— Будь добра, сделай грустное лицо, а то будут вопросы, если ты выйдешь отсюда сияя.

Нимфадора кивнула, и, напустив на лицо всю скорбь из-за отстранения, вышла из кабинета. Стоило ей оказаться у своего рабочего места, как Эдриан вновь решил поизгаляться:

— Ну, что, уволили?

— Нет, я слишком хороша, чтоб меня увольнять, — она наградила его презрительной улыбкой.

— Хороша для чего? Бумажки перебирать или оборотней клеить? — Хоувелл не унимался.

— Эдриан, отстань от нее, — послышался голос сзади.

— Уоллес, а ты чего за нее вступаешься?

— Не твое дело за кого она замуж вышла, — Тонкс удивленно посмотрела на подошедшего Ангуса.

— Она за оборотня вышла! — чуть ли не плюясь воскликнуло это подобие человека.

— Я в курсе. Тебе заняться больше нечем? Ты вроде должен подозреваемых опрашивать, — прорычал Ангус, сунув руки в карманы брюк и нависнув с грозным лицом над Хоувеллом.

— Но… Я… Но ведь…

— Двигай отсюда, пока я Долишу не сказал, — Эдриан, испуганно поглядывая на Уоллеса, схватил какую-ту папку и засеменил к допросным.

— Спасибо конечно, Ангус, но не стоило, — сказала Тонкс, когда Хоувелл скрылся из виду.

— Стоило. Он уже надоел к тебе цепляться по поводу и без.

— Ну, больше не будет — у меня бессрочный отпуск, — Нимфадора махнула рукой.

— Жаль. Но зато отоспишься, — он усмехнулся, присев на край ничейного стола. — Значит, он все же плюнул на свои принципы?

— Что?

— Ну, твой бывший «не-парень», а теперь, как я понимаю, муж.

— А, да. Слава Мерлину, до него дошло все же, что его принципы на меня не действуют, — она выдвинула ящик стола, в котором было больше всяких этикеток от сладостей, чем вещей, над чем тихо засмеялся Ангус.

— Я рад за тебя, Тонкс. Или теперь к тебе нужно обращаться «Люпин»?

— Что? Откуда ты знаешь мою новую фамилию? — она удивилась, переходя на шепот.

— Ну, это довольно легко. Когда я услышал, что твой благоверный — оборотень, то узнать, кто он такой, не составило труда. Ты же сама мне сказала, что он с Гриффиндора. А оборотней в Хогвартсе, знаешь ли, вообще-то не так много училось. А точнее целый один. Потом он еще и преподавал там, — Ангус вынул из кармана мандаринку и принялся ее чистить. — Я сильно удивился этому, если честно. А потом вспомнил, как моя племяшка рассказывала мне про одного преподавателя ЗОТИ. Прямо скажем, восхищение из нее так и лилось рекой. Я сопоставил года, и да, это он. И если учесть, что ему еще и Дамблдор доверял настолько, что поручил детей обучать, то он, наверное, лучше многих людей и без ликантропии, не говоря уже и про людей с проклятием.

— Ты их что, считаешь за людей?

— Если я учился на Слизерине, то это не значит совершенно, что я презираю всех, кроме чистокровок, — Ангус скривился.

— Извини. Это просто довольно редко встречается.

— Он добр с тобой?

— Даже слишком порою, — Нимфадора усмехнулась.

— Это хорошо. Ты мне правда нравишься, Тонкс. И поэтому я рад, что ты счастлива с ним, — он улыбнулся, отправляя в рот дольку мандарина.

— И ты не злишься, что я предпочла тебя оборотню?

— Ну, я так понимаю, он довольно сильно отличается от всех тех ужасных созданий, которыми нас пугают в детстве, — Ангус указал ей на папку на столе, которую она единственную еще не убрала в рюкзак. — Да и сердцу не прикажешь. Поэтому да, я рад за тебя и совершенно не злюсь. Хотя мне немного обидно, что ты мне не дала и шанса.

Тонкс тоже присела на край пока еще своего стола и посмотрела на коллегу. Он протянул ей пару долек.

— Прости, дорогой, но ты меня заметил позже него, — она расплылась в улыбке.

— Ну да, мой промах. Хотя стажеры меня редко интересуют.

— Сделай работу над ошибками, Ангус. Возможно твое счастье где-то сейчас сидит и скучает за стажерским столом.

Уоллес рассмеялся, закивав.

— На днях пришлю вам подарок. Надеюсь, твой муж не из числа ревнивых.

— Из их числа, но слепая ревность не про него.

— Если не будешь упоминать, что я звал тебя на свиданки, то я смогу пережить полнолуния, — он хохотнул.

— А вот и наш старый-добрый Уоллес со своими шуточками, — Тонкс скрестила руки на груди.

— Признайся, без них я не я.

— О, да. Я, можно сказать, уже начала по ним скучать, — она надела рюкзак на спину. — Ну, мне пора, пока Гавейн не появился.

— Да, давай. Удачи тебе и, надеюсь, мы еще поработаем вместе.

— Спасибо, и тебе удачи, — она помахала ему на прощание.

 

Вернувшись домой через каминную сеть, она застала Римуса за выписыванием чего-то из книги в его небольшую записную книжку.

— Забыла что-то? — он оторвался от занятия, подняв на нее взгляд.

— Эм… Нет.

— Тебя уволили? — его плечи опустились.

— Нет, просто бессрочный отпуск, — она закинула рюкзак к дивану и, подойдя к поникшему мужу, обняла его за плечи.

— Знаю я эти бессрочные отпуска, — проворчал он и взял ее руки в свои.

— Кингсли смог убедить Гавейна не увольнять меня, оставив при этом половину зарплаты.

— Он не сильно рискует?

— Сказал, что все нормально, подозрений не вызвал, — Нимфадора поцеловала Римуса в щеку. — Чем ты занят?

— Ну, мне тут сова после твоего ухода пришла от одного зельевара с заказом некоторых трав. Вот, выписываю, где их можно найти, как они выглядят и все такое, чтобы ничего не напутать случайно. Придется пару раз отлучиться на день-два.

— Я буду скучать. Может, я с тобой отправлюсь?

— Успеешь еще наскитаться со мной.

— Римус, я буду переживать, — она еще крепче его обняла, и Люпин вздохнул.

— Хорошо, если ты так хочешь.

— Замечательно, — она улыбнулась. — Кстати, Кингсли еще передал нам подарок, но попросил открыть его здесь.

— Ну, так давай его сюда, — он отпустил ее руки, и Дора в два шага оказалась рядом с рюкзаком, ища в его бездонных глубинах коробку.

Достав ее, она села рядом с Римусом и стала нетерпеливо и быстро снимать упаковку. Подарком оказалась новая модель волшебной камеры, которой Нимфадора незамедлительно решила воспользоваться и щелкнула сопротивляющегося Римуса.

— Для семейного альбома она отлично подойдет, — съехидничала Дора, обнимая уже успокоившегося мужа, и показала ему получившееся колдо.

Тот, воспользовавшись моментом, забрал у нее камеру, заявив, что он не большой любитель фотографироваться, но ради нее он потерпит. Главное, чтобы она не часто испытывала его терпение. Но Тонкс потом все же то и дело делала с ним снимки, когда он не видел, или, когда он делал вид, что не видит. Ну, не мог он ей запретить, не мог.

1997 год, 25 июля, вечер

Англия, графство Йоркшир, Дом Люпинов

 

Появившись наконец неподалеку от своего дома, Римус понял, как сильно устал за день: начиная с раннего утра он, как и большинство членов Ордена, занимался подготовкой к завтрашней миссии. На его долю выпало накладывать всевозможные защитные чары на дома тех, кто согласился помочь. Последней в его списке была тетушка Мюриэль, тетя миссис Уизли, и она порядком утомила его своим брюзжанием, что он сделал что-то не так и что-то не эдак. Он провел там целых четыре часа и если бы не прибывший Грозный Глаз с очередной проверкой, как обстоят дела с защитой в каждом доме, то к себе домой Римус вернулся только бы под утро, если бы повезло.

Весь этот день, казалось, превратился в жидкий металл, заменив собою все мышцы в его теле. Римус, еле переступая по неровной земле, пересекал поле и наслаждался тишиной с несильными порывами ветра. На улице уже давно стемнело, и лившийся из окон его дома свет говорил ему о том, что Нимфадора уже вернулась.

— Куда ты запропастился? Я уже думала послать тебе Патронуса, — Дора вскочила с дивана тут же, как только Римус открыл входную дверь, и кинулась ему на шею.

— Тетя у Молли оказалось той еще грымзой, — он покачнулся, поймав жену, и поцеловал ее в щеку.

— Да, мне Молли рассказывала, что у той тяжелый характер, — она разжала объятия и сняла с его плеча сумку. — И, кстати, я сделала ужин. Точнее, что-то вроде ужина.

— Вау! Что на тебя нашло? — Римус наигранно приподнял бровь, посмотрев на нее.

— Ну, я-то вернулась намного раньше тебя, — она не заметила его иронии, а наоборот смутилась. — Когда перевалило за девять, то я поняла, что ты придешь точно уставший и голодный, как во… — она запнулась.

— Ты все правильно поняла, — он мягко улыбнулся и, не удержавшись, быстро поцеловал ее.

Тонкс засуетилась, когда они прошли на кухню, поставила перед ним тарелку с рагу и села напротив.

— Я постаралась сделать по рецепту Молли, — она нервно сжимала пальцы одной руки другой и посмотрела на Римуса. — Ты на Гриммо всегда так хвалил именно это блюдо, вот я и решила научиться готовить его.

— Ну, ты чего разнервничалась? — он удивленно посмотрел на нее и отправил первую ложку ужина в рот.

«Забыла посолить», — мигом пронеслось у него в голове, но виду не подал, что что-то было не так.

— Ну? Как? — Тонкс не сводила с него взгляда.

— Замечательно, но соли, как по мне, немного не хватает, — Римус слегка смягчил итог «трагедии» и потянулся за солонкой. — А ты ко мне не присоединишься?

— Да я пока готовила успела наесться, — Дора, похоже, немного расслабилась и прилевитировала к столу бутылку красного вина. — Надо будет все же подходящие бокалы под вино приобрести.

— Как скажешь, дорогая, — он медленно расправлялся с ужином, который теперь стал куда вкуснее. — И все же, с чего нервы такие? Только не говори, что из-за ужина…

— Нет... А вот из-за завтрашнего дня беспокоюсь все еще. План ненадежный. И мы же вряд ли будем в одной связке лететь.

— Ты же знаешь, что, к сожалению, плана лучше у нас теперь нет. А дожидаться, когда Гарри стукнет семнадцать, — это самоубийство.

— Да-да, — она меланхолично отозвалась, сделав большой глоток забродившего виноградного сока. — Я просто надеюсь, что завтра все пройдет удачно.

Их негромкий разговор прервала постучавшая клювом в окно большая сова. Тонкс впустила птицу в дом, и та, сделав два круга над столом, зависла перед Люпином, пока он не отвязал от ее лапки посылку с письмом, и уселась на жердочку рядом с пустой клеткой, начав чистить перья.

— Это от Чарли! — Тонкс села рядом, завидев разнообразные штампы на посылке, и взяла письмо. — Я уж думала он про меня забыл.

— Уизли?

— Да, — она посмотрела на Римуса и улыбнулась. — Не ревнуй только.

— Я не ревную, мы же договорились, — он доел ужин, отправив по воздуху посуду в мойку, обнял Дору за талию и, уткнувшись ей в плечо, устало прикрыл глаза. — Прочтешь вслух?

— Дорогие Нимфадора и Римус, — Тонкс кивнула и принялась зачитывать, распечатав письмо. — Я только на днях узнал о вашей свадьбе, с чем вас сердечно и поздравляю. Желаю вам обоим счастья и много детей. Не рыжих! Даже подчеркнул и нарисовал какую-ту глупую рожицу. Вот сыч, пользуется моментом, что я ему ничего сделать не могу за «Нимфадору», — она заворчала, на что Римус не выдержал и тихо засмеялся.

— Можешь припомнить ему это на свадьбе Билла и Флер. Насколько я знаю, он будет шафером.

— Да не, я смотрю, он дальше исправился и называет меня уже правильно, — она вновь пригубила из стакана вино и продолжила читать: — Прежде всего, Тонкс, я рад был узнать, что ты встретила «того самого» и у вас все взаимно. Как я и говорил: ты обязательно встретишь такого человека, кто за всеми твоими метаморфными изменениями разглядит тебя настоящую и полюбит.

— Это он что имеет в виду? — Римус внимательно посмотрел на жену, распрямившись.

— Ну, у меня были некоторые разочарования в моих способностях во время первых годов обучения в школе, — она вздохнула. — Оказывается, мало кто хочет общаться с человеком, во внешности которого ты до конца никогда не будешь уверен. А еще из-за способности у меня поэтому и подруга-то была всего одна — многие девочки очень завидовали тому, что я могу себя сделать по красоте сравнимой чуть ли не с вейлами, а им приходится довольствоваться всю жизнь тем, что они получили при рождении, поэтому дразнили. А со Слизерина некоторые то и дело вообще проходу не давали первые курса три-четыре.

— Учись ты в наше с Мародерами время, то я стопроцентно уверен, что Джеймс с Сириусом затащили бы тебя в нашу компанию, — он прижался губами к ее щеке, улыбаясь. — Такой кадр они бы не пропустили.

— Но, к сожалению, я вас младше на тринадцать лет, поэтому моя компания состояла только из Чарли и Рут.

— Знаешь, я вообще, когда впервые ехал в Хогвартс, думал, что друзей там не найду.

— Ну, тут я не удивлена — ты у меня еще тот затворник, — она посмотрела на Римуса, улыбнувшись. — Может на диван переместимся?

— Я не против, но предупреждаю: я могу там и уснуть.

Нимфадора уселась боком на диване, поджав ноги под себя, и Римус, воспользовавшись этим, лег на спину, положив голову ей на колени с довольной улыбкой. Она принялась читать дальше вслух, запустив пальцы одной руки ему в волосы:

— Извини, что давно ничего не писал, — меня повысили и появилось очень много работы. Могу по несколько дней не появляться дома. Предполагая твой извечный вопрос, отвечаю заранее: нет, девушку я не нашел. Может быть когда-нибудь, но не сейчас. И мне все еще очень часто пишет Рут, но я не знаю, что ей ответить, — у меня нет к ней таких чувств, как у нее ко мне, и я правда не знаю, что делать в данной ситуации. Если у тебя найдется какой-нибудь совет, то буду ему рад, правда, — Дора оторвала взгляд от бумаги и посмотрела на Римуса сверху вниз. — Есть идеи?

Люпин замялся, вспомнив тот год, когда он трепал ей нервы:

— Может, он ей так и напишет: «Я правда не хочу тебя обижать, но извини, у меня нет к тебе чувств»?

— Наверное, да. Только помягче надо, она натура романтичная и очень эмоциональная.

— Ну, как ни пиши, но слез с ее стороны в таком случае все равно не избежать, — он поймал на себе невеселый взгляд жены. — Дора, не смотри на меня так. Я правда был уверен, что поступаю правильно.

— Я знаю, дорогой, — она погладила его по щеке, грустно улыбаясь. — Надо будет подумать хорошенько над тем, что ему ей написать.

— А как вы вообще познакомились? Ну, с Чарли. Рут, как я понимаю, тоже в Хаффлпаффа?

— Да, мы соседками были по комнате. Нам с ней повезло и мы жили вообще вдвоем в комнате. К нам почему-то никого так и не подселили больше. А с Чарли познакомились на втором курсе, когда меня эта Симона Лафрамбуаз подвесила вверх ногами под ее с подругами хохот. Чарли как раз проходил за их спинами мимо и зачем-то решил подшутить над ней в ответ, с помощью заклинания подняв мантию ей до макушки. Бегал он от нее потом по всему Хогвартсу еще пару недель. Честно, не знаю, как она его на совместных уроках со Слизерином не убила, — Дора заулыбалась, поддавшись воспоминаниям.

— Симона… Ламфрамбуаз! Дай угадаю: она француженка?

— Да, один год проучилась в Шармбатоне, а потом ее отцу дали работу здесь, в Англии, они всей семьей переехали. И родители не захотели, чтобы их наипрекраснейшая дочурка училась так далеко от дома, и попросили перевести ее к нам. Кто же знал, что этот с виду ангелочек в жизни окажется той еще стервой?

— Так вот откуда у тебя такая нелюбовь к этой школе, — Римус хохотнул, а Дора фыркнула.

— О, смотри, дальше Чарли пишет тебе. Вы разве знакомы?

— Да, я довольно часто заглядывал к Уизли под конец Первой войны. Они тогда не могли особо принимать участие, так как Биллу на тот момент было около десяти, не говоря уже об остальных. Поэтому в последние годы Дамблдор и Грюм меня часто направляли к ним, если на улицах было слишком неспокойно из-за Пожирателей. Все-таки, очень много семей тогда пострадало, — он горько вздохнул, вспомнив всех тех, кого они в те года потеряли.

— На них тоже пытались напасть?

— Да, один раз. Крауч-младший и еще три Пожирателя Смерти решились на атаку, но Грюм уже тогда отличался вечной бдительностью, понаставив на дом столько защитных заклятий, сколько мы все вместе знали, поэтому мы с Артуром дали отпор этим четверым без особого напряга.

— А Молли?

— Артур велел ей не высовываться, и она с детьми осталась в доме. Чтобы, если что-то пойдет не так, быстро отправиться к своему дяде, Игнатиусу.

— Не представляю, какой страх она пережила тогда, — еле слышно прошептала Нимфадора, посмотрев куда-то.

— Все завершилось благополучно, — Римус взял ее руку в свою и с нежностью посмотрел на Дору.

— И все же… — она вздохнула, встретившись с ним взглядом. — Ладно, читаю дальше: Римус, я был очень счастлив узнать, что «тем самым» для Тонкс оказался именно ты. Я знаю тебя еще с детства и поэтому могу с полной уверенностью сказать, что вы оба отлично дополняете друг друга, хотя вместе я вас еще не видел. Но, зная вас по отдельности, мне кажется, что вы еще та колоритная парочка. И поэтому надеюсь, что вы будете на свадьбе Билла и Флер, — очень хочу свидеться с вами двумя. Кстати, спасибо тебе за тот справочник. Я не знаю, где ты смог его достать и как, но ты меня очень выручил, так что я твой должник. И опять эта глупая рожица. Ему что, снова стало пять лет? — Тонкс вновь заворчала, не скрывая улыбки.

— Вот от кого-от кого, а от тебя ворчание по этому поводу смешно слышать, — иронично заметил Люпин, и через момент в него прилетела сверху подушка.

— Договоришься у меня сейчас и следующее полнолуние будешь на улице встречать один, — она состроила недовольное лицо и показала язык.

— Нет, это слишком жестоко, Дора. Либо один, либо на улице, — Римус сделал жалобную гримасу в ответ, и Тонкс громко рассмеялась, глядя на него.

— Слушай, мы же еще подарок не открыли!

Римус ленивым взмахом палочки прилевитировал ей в руки посылку, и Нимфадора принялась ее распаковывать.

— Было бы странно, если бы подарок не был связан с драконами, — заметила жена, держа в руках серую фигурку этого крылатого существа, размером с обычную почтовую сову.

— Он подарил нам статуэтку? — Римус не сдержал смешка.

— Думаю, все не так просто, — она заглянула в коробку и выудила оттуда клочок бумажки, победно улыбнувшись. — Как я и сказала.

Прочитав послание, Тонкс взяла руку Римуса с волшебной палочкой и коснулась ее концом головы дракона. Фигурка сразу же воспарила под потолок и как-будто ожила: дракон принял красный окрас и расправил крылья, начав неспешно кружить по комнате. Они вдвоем наблюдали за вытворяющим кульбиты существом, и в какой-то момент Римусу пришла в голову идея погасить свет, что он незамедлительно и сделал. Теперь комнату освещали только переливающиеся алым цветом чешуйки дракона и редкие клубы желто-красного пара, вырывающиеся из его пасти и ноздрей и имитировавшие пламя.

— Твою мантикору за хвост… Римус, это же… Круто! — Нимфадора попыталась выразить свое восхищение, но, похоже, слов, чтобы описать весь спектр эмоций, явно не существовало.

— Беру свое скептическое замечание обратно — это и правда завораживает, — Римус согласился с ней, не отрывая взгляда от подарка.

Время перевалило за полночь, когда они, вдоволь налюбовавшись этим магическим светильником, отправились спать к себе в комнату. Дора, с умиротворенной улыбкой на лице, устроилась у Римуса на плече. Чувствуя под боком тепло ее тела, он в очередной раз подумал прежде, чем окончательно погрузиться в сладкий плен Морфея, что только бы это все было реально, и завтра он проснется рядом с ней, а не на холодной земле в лагере Сивого или в какой-то занюханной ночлежке, переживая далеко не лучшие дни в полном одиночестве.

 

 

26 июля

Англия, Литтл Уингинг, Тисовая улица, 14

 

Приземлившись у дома родственников Гарри, Римус соскочил с метлы. Рядом, неуклюже потоптав пару цветков, остановилась Тонкс и виновато посмотрела на произошедшее. Задняя дверь дома Дурслей открылась, и на пороге появился Гарри, потирая, похоже, ушибленный затылок. Рон с Гермионой сразу кинулись к другу, а остальные стали спешиваться со своих метл и проходить в дом, чтобы в очередной раз послушать план Грюма, который сейчас озвучивался для Гарри.

Гарри провел всех на кухню, где они, болтая и смеясь, устроились на стульях, на блистающих чистотой рабочих столах тети Петуньи, прислонились к ее бытовым машинам, где не отыщешь ни единого пятнышка. Римус только сейчас смог нормально разглядеть всех участников задания, половину из которых он не видел со дня похорон Дамблдора.

— Ты уже слышал, Гарри? — забравшаяся на стиральную машину его любимая егоза Тонкс со счастливой улыбкой на лице повертела в воздухе левой ладонью, на которой блеснуло кольцо.

— Вы поженились? — ахнул Поттер и перевел взгляд с нее на Люпина.

— Мне жаль, что тебя не было с нами, Гарри. Впрочем, все прошло очень тихо, — ответил Римус, не сдерживая улыбки.

— Как замечательно, поздрав…

— Ладно, ладно, у нас еще будет время обменяться последними новостями, — грянул, перекрикивая общий гомон, Грюм, и в кухне сразу стало тихо.

Как Римус и предполагал, Гарри совершенно не понравился план Грозного Глаза. Еще одно подтверждение, что он сын своего отца: предложи такое Джиму в свое время, тот бы тоже превратился в упертого оленя и стал бы придумывать новый план. Однако сейчас времени на это уже не было.

Грозный Глаз на то и грозный, поэтому спорить с ним Гарри долго не стал — тут, правда, помогли еще и близнецы — и завершил Оборотное зелье, добавив туда пару своих волосков. Рон, Гермиона, Фред, Джордж, Флер и Наземникус выпили каждый свою порцию зелья и стали превращаться в Гарри. Мгновенно лица их начали пузыриться, точно закипающий воск. Римус переглянулся с Нимфадорой, и они оба заулыбались, наблюдая за процессом: Гермиона и Наземникус вытягивались, увеличиваясь в росте, Рон, Фред и Джордж уменьшались, волосы у всех темнели, а у Гермионы с Флер они словно втянулись внутрь черепов. Грюм, не обращая на происходящее никакого внимания, развязывал принесенные им с собой рюкзаки, а когда выпрямился, перед ним уже стояли, пыхтя и отдуваясь, шестеро Гарри Поттеров. Фред и Джордж повернулись друг к другу и одновременно произнесли:

— Ух ты, какие мы одинаковые!

— Ну, не знаю, — сказал Фред, изучив свое отражение в кастрюле, — по моему, я все еще покрасивее.

— Фу, — произнесла оглядевшая себя в дверце микроволновки Флер. — Билл, не смот’ги на меня, я у’година.

Через пару минут в комнате стояло семь одинаковых Гарри Поттеров в одинаковой одежде и с совиными клетками в руках. Хотя один из них все же выделялся, ошарашенно вращая головой в окружении собственных клонов. Римус усмехнулся, сложив руки на груди. Грюм озвучил кто с кем полетит, и Римус этой ночью будет доставлять к порталу в собственном доме Джорджа. Наземникус попытался опять высказать негодование, узнав, что он летит с Грозным Глазом, но это оказалось бессмысленно — Грюм был непреклонен как всегда.

Римус, поймав на выходе из дома Тонкс за руку, обнял ее крепко, прошептав на самое ухо: «Береги себя». Она прильнула к нему, выдыхая, тихо проговорила в ответ «И ты себя» и быстро поцеловала его.

— Это он? Мотоцикл Сириуса? — послышался голос Гарри с улицы.

— Он самый, — широко улыбаясь, ответил Хагрид. — Когда ты в последний раз катался на нем, Гарри, ты у меня в одной ладони помещался! Артур малость поколдовал над этой штукой, — сказал Хагрид, совершенно не заметивший неудобства, которое испытывал Гарри, судя по выражению лица. Великан оседлал мотоцикл, слегка крякнувший и дюймов на пять ушедший в землю. — Тут теперь пара штучек есть, управляются прямо с руля. Вот эта — моя идея.

И он указал толстым пальцем на багровую кнопку по соседству со спидометром. Римус уже сел на метлу и позвал Джорджа.

— О, у вас такая же метла, как у нас с Фредом! — воскликнул Джордж, поняв, что они полетят на Римусовском «Чистомете-5».

— Прошу вас, Хагрид, будьте осторожны, — сказал стоявший неподалеку от них и придерживавший метлу, мистер Уизли. — Я до сих пор не уверен в разумности этого средства, и, уж во всяком случае, прибегать к нему следует только в крайних случаях.

— Ну хорошо, — произнес Грюм. — Прошу всех приготовиться, мы должны стартовать точно в одно время, иначе наш отвлекающий маневр не сработает.

Все, вылетавшие на метлах, оседлали их.

— Держись крепче, Рон, — сказала Тонкс, и Римус поймал на себе виноватый взгляд Рона, который обхватил его жену за талию.

Хагрид включил мотоциклетный мотор — тот взревел, точно дракон, коляска задрожала.

— Всем удачи! — крикнул Грюм. — Увидимся примерно через час в «Норе». На счет три. Раз… два… ТРИ.

Вся процессия одновременно взмыла в воздух и начала стремительно набирать высоту. И тут, откуда ни возьмись, из пустоты появился уже окруживший их противник. По меньшей мере тридцать фигур в капюшонах висело в воздухе, образовав большое кольцо, в самую середину которого поднялись члены Ордена. «Нас кто-то предал», — пронеслось у Люпина в голове, как только он увидел фигуры в черных одеяниях. Крики, вспышки разноцветного огня со всех сторон. Откуда-то сбоку послышался резкий рев мотора мотоцикла. Джордж вцепился ему в плечи, и Римус сделал «бочку», нырнув под зависшим в воздухе Пожирателем, и принялся набирать скорость.

— За нами пятеро увязались! — сквозь свист ветра проорал ему на ухо Джордж.

Римус чертыхнулся про себя, почувствовав, как заклинание в следующий миг обожгло ему ногу, пролетев наискосок. Уизли, однако, тоже был не промах: поджег прутья метлы одного из противников, и тот с истошным криком начал быстро сближаться с землей.

Уйдя в крутое пике, Римус направил метлу в сторону ближайшего леса и, оглянувшись через плечо, удостоверился, что четверо Пожирателей летят прямо за ними. Он прищурился и, разглядев очень узкую просеку с тропинкой, на огромной скорости влетел туда, и еще двое Пожирателей прекратили погоню, не вписавшись в пролет.

— Быстрее! Они нагоняют нас! — опять прокричал Джордж.

— Это максимальная скорость!

Почувствовав, как Джордж вновь обернулся за его спиной, посылая заклинания в противников, Римус судорожно пытался придумать способ, как оторваться от преследователей. В какой-то миг Пожиратели поравнялись с ними, и с одного из них слетел капюшон, под которым оказался Снейп. Оба противника направили в них свои палочки, и Люпин рывком повернул налево, да так, что они вдвоем с Уизли чуть не слетели с метлы от резкого смена курса. Прямо над головой пролетело заклинание, и Римус инстинктивно пригнулся. В следующий момент ему в ноздри ударил знакомый металлический запах крови, и хватка Джорджа ослабла.

— Джордж?! — но тот молчал и начал опасно крениться вбок.

Римус, схватив Уизли одной рукой, посмотрел вдаль и с облегчением заметил знакомое поле вместе со своим домом в виде увеличивающейся с каждой секундой точки. Снейп и второй преследователь продолжали гнаться за ними, и Люпину приходилось управлять метлой одной рукой. Вторая же рука, которой он удерживал обмякшего Джорджа позади себя, уже затекла и ужасно ныла, но отпустить Уизли он не мог даже на мгновение — тот сразу свалится с метлы.

Затормозив у дверей своего дома, Римус спрыгнул на землю и поймал Джорджа у самой земли под руки. Кинув быстрый взгляд на небо, он с облегчением отметил про себя, что защита сработала, и оба противника остались за периметром. Римус закинул одну руку Джорджа — действие Оборотного зелья уже закончилось, и он выглядел как обычно — себе на плечо, подхватив его, и вволок в дом, распахнув дверь ногой. Темная кровь из раны, где раньше было ухо близнеца, быстро стекала ему на плечо пиджака, а голова бесцельно моталась из стороны в сторону, пока Римус пытался дотащить его до портала в виде пустой деревянной рамки для колдо, стоявшей на обеденном столе. Снеся по пути стул, он резким движением руки схватился за портал, и их моментально закрутило.

Через пару секунд Римус почувствовал, как вращение прекратилось, и он приземлился на колени во дворе «Норы». Джордж, в отличии от него, вовсе упал на землю, и Люпин вновь поднял его. Перед ними возник взволнованный Гарри, и они вместе протащили близнеца через кухню в гостиную, уложили на софу. Когда на голову Джорджа упал свет, стоявшая рядом Джинни ахнула. Одна сторона головы и шеи ее старшего брата была залита еще не подсохшей, пугающе алой кровью. Как только миссис Уизли склонилась над сыном, Люпин сцапал Гарри за локоть и бесцеремонно отволок его обратно на кухню, снаружи которой Хагрид еще боролся с дверью, не пропускавшей внутрь его огромную тушу.

— Эй! — гневно произнес Хагрид. — Отпусти его! Отпусти Гарри!

Люпин словно и не услышал.

— Какая тварь сидела в углу моего кабинета в Хогвартсе, когда Гарри Поттер впервые попал в него? — спросил он, слегка встряхнув Гарри. — Отвечай!

— Э-ээ… водяной черт в большой банке, так?

Римус отпустил Гарри, прислонился к кухонному буфету.

— Что за фокусы? — прорычал Хагрид.

— Прости, Гарри, но я обязан был проверить, — сказал Люпин. — Нас предали. Волдеморт знал, что мы вылетаем сегодня, а единственными, кто мог сказать ему об этом, были люди, непосредственно причастные к выполнению плана. Ты мог оказаться подставным лицом.

— А чё ж ты меня не проверяешь? — пропыхтел Хагрид, так пока и не справившийся с дверью.

— Ты же наполовину великан, — взглянув на Хагрида, ответил Люпин. — А Оборотное зелье действует только на людей.

— Никто из членов Ордена не сказал бы Волдеморту, что мы переезжаем этой ночью, — произнес Гарри. — Волдеморт нагнал меня лишь под самый конец пути, поначалу он не знал, который из Поттеров — я. Если бы его посвятили в план, он с самого начала знал бы, что я лечу с Хагридом.

— Волдеморт нагнал тебя? — резко переспросил Люпин. — И что произошло? Как ты уцелел?

Гарри коротко рассказал, как гнавшиеся за ними Пожиратели смерти, по видимому, опознали в нем настоящего Поттера и как они прервали погоню — судя по всему, чтобы призвать Волдеморта, появившегося совсем незадолго до того, как он и Хагрид достигли убежища — дома родителей Тонкс.

А фраза, что Гарри все время погони использовал Экспеллиармус повергла Римуса в шок. Он что, не понимает, что таким образом он скоро будет убит? Пожиратели знают, Волдеморт знает, что Экспеллиармус любимое заклинание Гарри. Ему повезло, что мотоцикл их не подвел, а защита дома родителей Нимфадоры успешно сработала, не пропустив противника.

Снаружи донесся громкий шум, и Люпин метнулся к задней двери. На дворе появились двое. Это были Гермиона, к которой уже вернулся ее обычный облик, и Кингсли — оба крепко держались за погнутые одежные плечики. Гермиона бросилась в объятия Гарри, а вот Кингсли никакого удовольствия при виде друзей не выказал. Он, подняв свою палочку, наставил ее в грудь Римуса:

— Какие самые последние слова услышали мы с тобой от Альбуса Дамблдора?

— «Гарри — главная наша надежда, доверяйте ему», — спокойно ответил Люпин.

Кингсли обратил палочку к Гарри, однако Римус сказал, что уже проверил всех. Кингсли оказался такого же мнения, что их предали, и сообщил, что за ними с Гермионой увязались пять Пожирателей, а в один момент и вовсе появился Волдеморт. Все четверо замолчали, вглядываясь в небо. Никаких признаков движения в нем не было. Где Дора? Где Фред и Артур? Где Билл, Флер, Рон? Где Грозный Глаз и Наземникус?

Джордж вскоре пришел в себя, благодаря хлопотам его матери, но новость, что вернулась только половина стерла с его лица улыбку. Гарри взглянул на Джинни и слегка повел подбородком, прося ее выйти с ним из гостиной. Когда они проходили через кухню, до ушей Римуса донесся голос Джинни:

— Рон и Тонкс уже должны были вернуться. Дорога у них не длинная, тетя Мюриэль живет неподалеку отсюда.

Римуса будто ударило током: с первой минуты появления в «Норе» он старался не поддаваться страху, но теперь, после фразы Джинни, все страхи как будто разом накинулись на него. Он тоже решил поскорее выйти на воздух, проветриться. Кингсли расхаживал по двору взад и вперед, поднимая при каждом развороте взгляд к небу. Люпин подошел к Хагриду и Гермионе, и они стояли, молча глядя в небеса. Никто из них не обернулся, когда Гарри и Джинни присоединились к их безмолвному бдению. Первой появление Нимфадоры и Рона заметила Гермиона, воскликнув и указывая чуть левее крыши первого этажа «Норы».

— Римус! — закричала, спрыгивая с метлы, Тонкс и, пошатнувшись, бросилась в объятия Люпина.

Он застыл и казалось, что разучился говорить. Жена еще что-то сказала, но Римус ее не слышал, пытаясь отойти после столь долгого и нервного ожидания. Он уже еле сдерживался, чтобы не схватить свою метлу и не слетать к дому тетушки Мюриэль.

— Почему вы так задержались? Что случилось? — придя в себя, почти сердито спросил Римус у нее.

— Беллатриса, — ответила она. — Оказывается, я нужна ей не меньше, чем Гарри. Она очень старалась убить меня, Римус. Жаль, что я ее не достала. Я перед ней в долгу. А вот Родольфуса мы поувечили точно… Ну, а потом добрались до тетушки Мюриэль, к отлету портала не поспели, а она развела такую суету…

На челюсти Люпина подрагивал мускул. Он кивнул, но сказать что-то способен не был.

— Я должен вернуться на Даунинг стрит, — через несколько минут сказал Кингсли, в последний раз окидывая взглядом небо. — Меня там уже час, как ждут. Когда они возвратятся, дайте мне знать.

Люпин кивнул снова. Помахав всем на прощание, Кингсли направился к укрытым тьмой воротам. Римус расслышал негромкий хлопок, с которым Кингсли трансгрессировал, едва выйдя за границу «Норы». Вскоре появились Билл с Флер на фестрале, целые и невридимые, но принесли с собой ужасную весть: Грозного Глаза убили. Никто не произнес ни слова, никто не шелохнулся. Римус уставился в истоптанную траву перед собой. Он почувствовал, как Тонкс, вздрагивая, резко стиснула его еще сильнее в объятиях.

Наконец все сообразили, хоть никто и не сказал об этом вслух, что дальнейшее ожидание во дворе бессмысленно, и молча пошли за миссис и мистером Уизли в «Нору», в гостиную дома. Мысли метались, и ни за какую не удавалось толком зацепиться. Тонкс тихо плакала Римусу в плечо. Хагрид, усевшийся на пол в углу гостиной, где было больше всего свободного места, уже достал свою скатерть-платок. Билл подошел к буфету, достал бутылку огненного виски, стаканы.

— Вот, — сказал он и взмахом палочки отправил по воздуху двенадцать наполненных стаканов тем, кто находился в гостиной, и высоко поднял тринадцатый. — За Грозного Глаза.

— За Грозного Глаза, — повторили все и выпили.

— За Грозного Глаза, — запоздалым эхом отозвался, икнув, Хагрид.

После обсуждения действий Наземникуса, из-за которого погиб Грозный Глаз, и безрезультатного поиска предателя Римус опустил свой стакан на стол и обратился к Биллу:

— Есть одно дело. Я могу попросить Кингсли…

— Нет, — сразу ответил Билл, — я готов и пойду с тобой.

— Куда это? — в один голос спросили Тонкс и Флер.

— За телом Грозного Глаза, — ответил Люпин. — Его нужно забрать.

— А это не может… — начала миссис Уизли, с мольбой глядя на Билла.

— Подождать? — спросил Билл, — Не может, если ты не хочешь, чтобы Пожиратели смерти добрались до него первыми.

Снова наступило молчание. Люпин и Билл попрощались, вышли из дома и взмыли в воздух каждый на своем «транспорте». Они долго кружили в районе того места, где примерно последний раз видел Билл Грюма, но поиски оказались тщетными и ни тела, ни даже метлы не отыскали. Они приземлились, и Римус присел на землю. За последние три месяцы войны Орден потерял двух самых опытных волшебников в своих рядах и это вгоняло его в ужас. Его раздумья прервал голос Билла:

— Надо возвращаться, Римус.

— Мне нужно к его дому.

— Слетать с тобой?

Римус пожал плечами:

— Если хочешь.

— Так безопаснее. И если я вернусь без тебя, то Тонкс меня убьет, — Люпин слабо улыбнулся, и умиротворяющее тепло при мысли о ней растеклось по телу, немного отгоняя траурные мысли.

Подлетая к жилищу Грозного Глаза, его вновь охватило отчаяние: Пожиратели не только подобрали тело старого аврора, но и подожгли уже его дом. Приземлившись около горящего здания, Билл сказал:

— Боюсь, то, за чем ты прилетел сюда, уже не достать.

— Нет. Грюм знал, что произойдет с домом, если он погибнет во время войны. Поэтому нужную мне вещь он спрятал вне его стен.

С этими словами Римус спешился и подошел к стоящему рядом огромному дереву. Направив палочку в большое дупло, он отменил Дезиллюминационное заклинание, и внутри оказалась небольшая шкатулка. Поймав на себе удивленный взгляд Билла, Римус пояснил:

— Он хотел, чтобы это оказалось у Доры в случае его смерти.

— Но почему он не сказал об этом ей?

— Она бы стала ругаться на него за мысли о смерти. Аластор пришел к нам на следующий день после свадьбы, и у меня с ним состоялся не очень веселый разговор наедине, — Римус вздохнул, убирая шкатулку в захваченную с собой дорожную сумку. — Он сам подтвердил, что сильно сдал за последние несколько лет. Особенно после заточения в собственном сундуке Барти-младшим. Говорил, что вряд ли переживет эту войну. Как будто чувствовал это. И он не хотел, чтобы Дора запомнила его таким.

— Да, я бы на его месте тоже не захотел… — грустно согласился Билл, усевшись верхом на фестрала.

— Поэтому и попросил об этом меня, — и они молча полетели обратно.

 

Вернувшись к себе домой, Нимфадора застыла около дверей, обводя пустующим взглядом дом. Римус тяжело вздохнул, снял с нее и с себя мантии, повесив их, и медленно повел поникшую жену в спальню. Она плюхнулась на кровать, и он сел рядом.

— Дора, я хочу тебе кое-что отдать… — Люпин вынул из сумки шкатулку и, повесив на край кровати сумку, протянул ее девушке в руки.

— Что это? — она еле слышно спросила.

— Это… Аластор хотел, чтобы она оказалась у тебя, если с ним что-то случится.

Тонкс повертела шкатулку в руках, не понимая, как ее можно открыть и с какой стороны. Заметив ее недопонимание, Римус коснулся волшебной палочкой одной из сторон и сказал «Вечная бдительность». В этот же миг крышка шкатулки открылась, и внутри оказалось несколько фотографий, записная книжка и парочка странных приспособлений, которые явно смастерил сам Грюм.

Дора достала колдографии — их оказалось всего три: на первой были двое взрослых и маленький мальчик на платформе, с которой каждый год первого сентября отходит Хогвартс-экспресс, — в нем едва проглядывались черты будущей грозы всех Пожирателей и прочих нарушителей закона — Аластора Грюма. На второй же колдо стояли Альбус Дамблдор и молодой Грюм, еще без протеза, волшебного глаза и видимых шрамов. Третья колдография была явно с выпуска Тонкс с курсов подготовки авроров — она с задорной улыбкой махала в камеру, а Грюм уже в своей грозной манере недоверчиво осматривался волшебным оком, а здоровым глазом смотрел на свою уже бывшую ученицу.

Нимфадора выложила все три колдографии на прикроватную тумбочку дрожащей рукой и потянулась за записной книжкой: в ней размашистым и неровным почерком были какие-то пометки о противниках, разнообразных местах и заведениях, всевозможные зарисовки изобретений, зелий и заклинаний. Все то, что может пригодиться аврору. Тонкс медленно листала видавший жизнь блокнот и потом положила обратно в шкатулку. Повертев в руках волшебные инструменты и не поняв пока что их назначение, она сложила их обратно и поставила шкатулку к колдографиям.

Дора, тихо шмыгнув носом, потянулась к Римусу и, просунув руки ему под пиджак, молча уткнулась ему шею. Он обнял ее в ответ, медленно гладя по волосам, и поцеловал в висок. Внезапно вспомнив о волнующихся родителях — и о своем отце, и об Андромеде с Тедом, — Римус взял лежащую рядом волшебную палочку и отправил два Патронуса с двумя новостями: что с ними все в порядке и что Грозный Глаз погиб. Дора молча наблюдала за его действиями и, когда он закончил, забралась под одеяло, скинув ботинки. Поймав на себе ее взгляд, Люпин снял свой окровавленный пиджак и лег рядом, вновь сгребая жену в охапку и чувствуя ее руки у себя на шее. Вскоре Тонкс уснула, и Римус, тоже чувствуя навалившуюся усталость, стал засыпать.

1997 год, 29 июля

Англия, графство Йоркшир, Дом Люпинов

 

— Дора… Дора, просыпайся.

Она, раскинувшись на кровати в позе морской звезды, мирно и сладко спала, пока кто-то очень наглый не осмелился ее разбудить.

— Еще пять минуточек, Рем…

— Ты сама просила разбудить тебя до полудня, соня.

Римус сидел рядом на краю постели и смотрел на нее немигающим взглядом. Он прекрасно знал, что это — лучший способ быстро разбудить ее и остаться при этом в живых. Тонкс приоткрыла глаза и почувствовала резко подступившую тошноту.

— Все в порядке? — осведомился Римус, заметив ее резкую перемену в настроении на лице.

Но Нимфадора не ответила, пулей выскочив в ванную. Умывшись и приведя себя в порядок, она вернулась через несколько минут обратно и устало села рядом с мужем.

— Дорогая, это уже третий раз за неделю…

— Четвертый, вообще-то, — отозвалась Тонкс и, заметив его вопросительно приподнятые брови, добавила: — Я не стала тебя будить из-за этого перед операцией. Хотела, чтобы ты выспался как следует.

— Дора, тебе надо провериться у маггловского целителя… — он взял ее руку в свою, погладив ее ладошку большим пальцем.

— Поэтому я и попросила тебя разбудить меня до полудня. Записалась на сегодня на половину второго, — Римус все это время отрешенно смотрел в окно. — Не хочешь со мной сходить?

— Ты же помнишь, я обещал сегодня Кингсли помочь с одним делом… — он виновато опустил голову.

— Он так и не сказал с каким?

— Нет. Единственное, о чем он упомянул, — это как-то все связано с последней разрабатываемой миссией Грюма.

— Будь только осторожен, пожалуйста.

— Конечно, — и отведя взгляд от пейзажа за окном, широко улыбнулся. — Завтрак тебя уже заждался, кстати.

 

В кабинет целителя-маггла прошла следующая пациентка, и дверь с хлопком закрылась за спиной Тонкс. Она стояла в холле, держа в руках листок, подтверждающий ее беременность, и не могла сдерживать счастливой улыбки еще с того самого момента, когда маггл в белом халате сообщал причину ее утренних казусов. Она подумала, что обрадует Римуса, когда тот вернется домой, а не будет прибегать к Патронусу, и уже потом можно будет сообщить родителям. А так как Рем вернется не раньше ужина, то Тонкс решила прогуляться по Йорку, улицы которого были залиты летним солнцем. Она не смогла пройти в такой яркий со всех сторон день мимо кафе, свернув на местный вариант Косой аллеи, и, заказав себе аж пять шариков мороженого, под недоумевавший взгляд официантки принялась лопать угощение с азартом пятилетнего ребенка.

Вернувшись, она обнаружила, что ее муж уже вернулся и сидел у входа в дом на скамеечке, провожая уходящее солнце и что-то лениво почитывая. Дора, не сводя озорного взгляда и такой же улыбки с лица, уселась Римусу на коленки, нагло отложив книгу вбок и обвив руками его шею.

— И каковы новости? — на удивление, Люпин не выглядел радостным, и положил руки ей на талию.

— Я беременна, Римус, — она четко проговорила.

Он побледнел и безжизненным голосом спросил:

— Но… Как?

— Тебе правда нужно объяснять, откуда берутся дети? — она со скептицизмом посмотрела на мужа. — Мы с тобой неплохо повеселились в постели… и не только там, кстати, — вот тебе и итог, — она погрустнела, завидев его реакцию на новость.

— Да я в курсе, откуда они берутся, — он нервно сглотнул, вернув своему голосу почти привычную тональность. — Просто… Я думал, что моя болезнь не даст тебе забеременеть. Не было таких случаев еще…

— Ну, значит, теперь ты можешь вписать его в историю, — Тонкс придвинулась к нему поближе, взяв его лицо в ладони. — Рем…

— Да?

— Скажи честно: ты не рад?

— Рад. Рад, конечно. Просто я куда больше ошарашен этой новостью, — он опять отстранено посмотрел ей выше плеча.

— Я думала, ты догадываешься по симптомам.

— Да, но, опять же, я был уверен, что ликантропия и беременность не совместимы.

— Значит, совместимы, — Дора, взяв края воротника его рубашки в руки, притянула Римуса к себе и медленно и жарко поцеловала. — Как мы с тобой.

Но оставшийся вечер Римус ходил сам не свой. Как и весь следующий день. Сколько Тонкс не спрашивала его, не пыталась узнать причину его понурости и не предлагала обсудить проблему, которой являлась ее беременность, как она была уверена, достучаться до мужа оказалось невозможно — он закрылся, спрятался в своем импровизированном внутреннем логове и чем его оттуда выманить она не представляла. В итоге она просто решила отпустить проблему с надеждой, что хандра Люпина вскоре отступит, и их семейная жизнь вернется в прежнее русло.

 

Семнадцатый День Рождения Гарри проходил тихо и спокойно. Нимфадора попросила Римуса хотя бы изобразить на лице радость, но скрывать эмоции у него получалось так же ужасно, как и на обеде у ее родителей, когда они сообщали о помолвке. На празднике кроме семейства Уизли присутствовали так же Делакуры вместе с младшей дочерью и Хагрид. Чарли тоже приехал, но до начала застолья поговорить с ним не удалось, так как Молли, завидев неприлично отросшие волосы своего второго сына, грозно запричитала и увела его куда-то в дом. А через короткое время после того, как все уселись праздновать, появился Патронус Артура с вестью, что с ним явится и Руфус Скримджер. Нимфадора переглянулась с Ремом, и они, извинившись перед Гарри и гостями, в спешке покинули «Нору».

 

Проснувшись утром первого августа, Тонкс практически сразу занялась подбором всех нарядов в гардеробе и прически. Римус же все это время просидел на кухне, уставившись пустым взглядом в одну точку и вращая меж пальцев свою палочку. В какой-то момент в голове Нимфадоры проскочила мысль, что с каждым днем муж становится все несчастнее и несчастнее. Как будто даже сама мысль о будущем ребенке изъедает его похуже яда изнутри. Но, тряхнув головой, она прогнала эти размышления и вновь ушла в подготовку.

— Блондинка?

— А?.. — она не заметила подошедшего сбоку Римуса и слегка вздрогнула. — Да, мне кажется, к этому платью такой цвет подходит лучше всего, — слабая улыбка тронула кончики его губ, но до глаз она не дошла — они так и остались бледно-голубыми.

— Мне жаль, Дора, что наша свадьба не была такой же… — Римус привлек ее к себе, целуя в макушку.

— А меня наша свадьба полностью устроила, — Нимфадора сильно прижалась к нему, обрадовавшись, что он наконец вернулся из своего отрешенного состояния. — Главное, что ты был там, а то как, где и сколько гостей насчитывалось на празднике, — для меня не важно.

Он виновато посмотрел на нее и, прижимая к себе еще крепче так, что то и дело было нечем дышать, впился в ее губы с отчаянным поцелуем. Казалось, будто он делает это в последний раз. Это не было страстно или нежно, как в минуты их близости; это и не было быстро или повседневно, как, когда кто-то из них возвращался домой, или, просто находясь рядом, хотел проявить свои чувства. Нет, так целуют только, если думают, что могут свидеться еще не скоро.

 

На свадьбе они сразу же встретили Гарри, который, приняв Оборотное зелье, и правда стал походить на одного из Уизли своей рыжей шевелюрой и с кучей веснушек на лице, как и предупредил их Артур. Проводив их к нужным местам, Поттер умчался обратно, и Тонкс огляделась: гостей уже было достаточно много, вокруг невестки увивались ее кузины-вейлы, и Нимфадора, проследив за взглядом Римуса, со спокойствием тихо выдохнула, так как он, тоже пробежавшись по окружающим взглядом, не задержал на этих красотках взор дольше, чем нужно, чтобы Тонкс начала ревновать. Рядом громко извинялся Хагрид, спутав отведенный под него специально укрепленный чарами стул с пятью другими, которые разом сломал.

Заметив, что Римус куда-то пропал неожиданно, Тонкс оглянулась и нашла его у стола с закусками и напитками. Тут же ее собственный организм напомнил, что ела она последний раз только утром, а на улице уже стало темнеть, и она подошла к мужу. Ее глаза разбежались от количества еды, и она, забыв об этикете, набила рот парой тарталеток с мягким твороженным сыром. И уже потянулась к бокалу с красным вином, как ее руку слегка сжал своей Римус:

— Может, лучше сок возьмешь? — он поджал губы и склонил слегка голову вбок.

— Извини, да, я забылась немного… — сконфуженно промямлила она в ответ и взяла стакан тыквенного сока.

Он приобнял ее за талию и поцеловал в висок, после чего вновь огляделся. Но в этот раз его взгляд задержался на кузинах Флер непозволительно долго, и Тонкс звучно прочистила горло.

— Ты чего?

— Не пялься, — она отпила из стакана.

— Ты ревнуешь? — он улыбнулся, переведя на нее взгляд.

— Нет, просто не пялься, — Тонкс еле слышно фыркнула.

— В свое оправдание, Ваша Светлость, хочу сказать, что я всего-навсего заметил, как среди этих молодых девушек крутится один наш общий знакомый, который, кстати, совсем недавно присылал нам письмо с драконьим светильником, — он указал рукой, в которой держал стакан с огневиски, на невысокого коренастого парня, которого было практически не видно из-за обступивших его со всех сторон вейл.

— Ну да, где же его еще искать, — Нимфадора мгновенно успокоилась и добавила: — Тут же драконов нет.

Они оба прыснули от смеха, и Тонкс, прижавшись к мужу, посмотрела на него снизу-вверх:

— Римус, я скучаю по тебе.

Но он ничего не ответил.

Тут общий шум стих, и все начали рассаживаться по своим местам. Мгновение спустя в дальнем конце шатра возникли Билл и Чарли, оба в парадных мантиях и с большими белыми розами в бутоньерках. Под зазвучавшую музыку появилась Флер в белом платье, отливающем серебром, в сопровождении своего отца, радостно улыбавшегося. Позади шли Джинни и младшая сестра Флер, Габриэль, в золотых платьях.

— Леди и джентльмены, — произнес певучий голос, и Тонкс с легким потрясением увидела того же маленького, с клочьями волос на голове волшебника, что распоряжался на похоронах Дамблдора, — он стоял теперь перед Биллом и Флер, — мы собрались здесь ныне, чтобы отпраздновать союз двух верных сердец… Уильям Артур, берете ли вы Флер Изабелль?..

Сидевшие в первом ряду миссис Уизли и мадам Делакур негромко рыдали в кружевные тряпицы. Трубные звуки, донесшиеся чуть левее их с Римусом из задних рядов, давали ясно понять, что и Хагрид извлек из кармана свою любимую скатерку, заменявшую ему носовой платок.

— В таком случае я объявляю вас соединенными узами до скончания ваших дней.

Волшебник с клочкастой головой поднял над Биллом и Флер палочку, и серебристые звезды осыпали новобрачных словно дождем, спирально завиваясь вокруг их теперь приникших одно к другому тел.

— Леди и джентльмены, — провозгласил клочковолосый маг, — прошу всех встать!

Все встали, тетушка Мюриэль громко пожаловалась на причиненное ей неудобство; распорядитель взмахнул волшебной палочкой. Стулья, на которых сидели гости, грациозно взвились в воздух, матерчатые стены шатра исчезли — теперь все стояли под навесом, державшийся на золотистых столбах, и прекрасный, залитый солнечным светом сад обступил гостей со всех сторон вместе с лежащим за ним сельским пейзажем. А следом из центра шатра пролилось жидкое золото, образовав посверкивающий танцевальный настил, висевшие в воздухе стулья расставились вокруг маленьких, накрытых белыми скатертями столов, приплывших вместе со стульями на землю, а на сцену вышли музыканты в золотистых костюмах и заиграла музыка.

 

— Тонкс? Это же ты, да? — спустя минут десять после завершения церемонии рядом с ней материализовался Чарли с довольной до ушей улыбкой.

— Смотрите-ка, еще не забыл, как я выгляжу, — они обнялись, а с Люпином Уизли обменялся крепким рукопожатием.

— Ну, как жизнь семейная? — Чарли усмехнулся, глотнув сливочного пива.

— Замечательно, — Тонкс постаралась радостно улыбнуться, но по Римусу было понятно, что семейная жизнь явно не била ключом, и она решила перевести тему: — А ты как?

— Да, в общем, особо ничего не изменилось после того, как я вам написал, — он почесал шею. — Вот только мама вчера зачем-то настояла, чтоб я постригся, — и он сдвинул брови, изображая Молли в гневе.

— Ты не меняешься, Чарли, — она засмеялась, глядя на друга.

Уизли обернулся, посмотрев на свободную от столов и стульев площадь, где пары уже кружились в танце под звучащую музыку.

— Римус, ты не будешь против, если приглашу Тонкс на один танец? — Люпин слабо кивнул, даже не посмотрев на нее. — Тонкс?

— Пойдем, — она вложила свою ладонь в его протянутую руку, и они присоединились к танцу.

— Что с ним? — спросил Чарли, пока они вдвоем двигались под музыку.

— Я подозреваю, что это из-за… моей беременности, — глаза Чарли расширились от удивления, а на лице появилась восхищенная улыбка. — Вот! Вот такой реакции, как у тебя, я ожидала от него пару дней назад, — в этот момент она запнулась об свою собственную ногу, но Чарли удержал ее, и они продолжили танец. — А вместо этого он был больше похож на загнанного зверя. Не разговаривает почти, позавчера вообще весь день просидел в саду, гипнотизируя какой-то гребанный куст. Он всего на пару минут сегодня и вчера выходил из своего оцепенения, но… — она с отчаянием посмотрела на Уизли. — Чарли, я уже не знаю, что думать и что делать.

— Тонкс, я могу сказать вот что: если парень не сбегает от тебя после таких новостей искать Святой Грааль, то это уже хороший знак, — сказал он после недолгой паузы и слабо улыбнулся. — Дай ему время. Все наладится.

— Я боюсь, что как бы не стало еще хуже от моего бездействия…

 

Именно в этот миг нечто большое и серебристое пробило навес над танцевальным настилом. Грациозная, поблескивающая рысь мягко приземлилась прямо посреди толпы танцующих. Все лица обратились к ней, а люди, оказавшиеся к рыси ближе прочих, среди которых были как раз Чарли и Нимфадора, нелепо застыли, не завершив танцевальных па. А затем Патронус разинул пасть и громким, низким, тягучим голосом Кингсли Бруствера сообщил:

— Министерство пало. Скримджер убит. Они уже близко.

Все в следующий миг показалось размытым, замедленным. Кто-то закричал. И гости, превратившись в одну паникующую массу, стали разбегаться во все стороны, многие трансгрессировали — чары, защищавшие «Нору», разрушились. Но буквально через несколько секунд из толпы вынырнул Римус и встал рядом, держа наготове волшебную палочку. Он кивнул им с Чарли, и они, подняв над головой палочки, воскликнули: «Протего!» — и крик этот словно эхом отозвался отовсюду.

К большому удивлению Нимфадоры, появившиеся Пожиратели не нападали на гостей, а только мешали им улизнуть с прерванного праздника, оглушая их или связывая чарами. Противников оказалось слишком много, и вскоре все, кто не успел или не захотел покидать «Нору», стояли у главного входа в дом, выстроившись в ряд. Это были они с Римусом и Чарли, Билл с Флер и ее отцом, — миссис Делакур и Габриэль, похоже, успели сбежать — чета Уизли и все их дети, кроме Рона, а также Виктор Крам, Хагрид, мадам Максим и тетушка Мюриэль, которая даже в такой момент не переставала высказывать свое мнение.

Пожиратели, поняв, что никто им ничего не скажет о местонахождении Гарри и Гермионы, — в болеющего Рона на чердаке они поверили — решили приступить к беседам с каждым наедине.

 

— Эй, ты! Идешь со мной, — рявкнул на нее Пожиратель после того, как с допроса вернулся Артур с Молли, которая была вся белая и дрожала, словно лист на ветру.

— Если она идет, то пойду и я, — внезапно подал голос Римус, сделав шаг вперед и загораживая собой Тонкс.

— А ты еще кто такой? — с презрением поинтересовался маг, ткнув ему в грудь палочкой.

— Муж ее, — холодно ответил Римус.

— Муж, говоришь? — Пожиратель посмотрел на нее, заглянув Люпину за плечо, и, хмыкнув, двинулся в сторону допросной-кухни. — Ну, можешь пойти, защитник хренов.

Они прошли в столовую и в этот же момент оказались на коленях со связанными магией руками за спиной. По комнате расхаживал Селвин взад-вперед, резко разворачиваясь на сто восемьдесят градусов на каблуках своих лакированных ботинок.

— О, а вот и любимица Беллатрисы со своей вонючей псиной, — он хищно улыбнулся. — Ну? Что молчите? Воды в рот набрали? Или комок шерсти в глотке не дает говорить? — он в миг сократил между ними расстояние и, присев, прижал конец своей волшебной палочки к шее Римуса, зашипев ей в лицо. — Где Поттер? Отвечай, пока я его не начал щекотать Круциатусом!

— Молчи, — сдавленно попросил ее Римус.

— Заткнись, урод! — гаркнул Селвин и со всего размаху ударил его в область скулы, что Римус аж завалился на бок, но его быстро подняли на колени обратно.

Тонкс, громко и тяжело дыша, в панике посмотрела на мужа, лицо которого потемнело от копившейся в нем ярости и злости.

— Хотя… — Селвин поднялся во весь рост и, развернувшись к ним спиной, медленно отошел на два шага. — Может, мне лучше тебя, сучка, начать пытать, и твоя верная псинка, увидев такие страдания, какие и не снились Лонгботтомам почти двадцать лет назад, быстро нам все расскажет?

Он вновь повернулся к ним лицом с кровожадной усмешкой и маниакальным блеском в глазах.

— Что скажешь? — он уже обратился к Римусу.

— В таком случае, если я не убью тебя сегодня, то каждое полнолуние ты будешь судорожно искать хоть какую-нибудь щель, чтобы спрятаться от меня. Но… — Римус прервался и сплюнул скопившуюся во рту кровь, — Я найду тебя везде. И разорву на такие мелкие клочья, что тебя родная мать не узнает.

— Замечательная история, но, боюсь, конец будет иным, — он вместе с другими Пожирателями в этой комнате засмеялся во все горло, а потом добавил таким голосом, с каким обычно рассказывают маленьким детишкам простые истины: — Мы убьем тебя у нее на глазах, а тело сбросим в какую-нибудь канаву. И подохнешь ты так же, как и все вонючие твари вроде тебя. А уже потом твою волчицу, всю заплаканную и убитую пока что только горем, приведем к Беллатрисе — вот уж кому она будет рада, так это своей племяннице!

— Не знаем мы, где Гарри, — гневно прервала его Нимфадора.

— Неужели? Думаешь, мы все в это поверим? — Селвин развел руками.

— Придется, потому что другого ответа ты ни от кого здесь не услышишь, — уже прошипела в ответ Тонкс.

— Ну, это мы еще посмотрим. Ладно, приступим к следующим, — он махнул рукой, но потом резко остановил одного из своих подчиненных. — Я сейчас понял, что что-то слишком разошелся с угрозами про пытки, и не могу теперь этого так оставить. Я должен держать свое слово, — он вновь развел руками с довольной ухмылкой на лице.

Тонкс испуганно переглянулась с Римусом, и в следующий момент Круцио попадает ему в грудь, заставляя кричать и изгибаться от ужасной боли. Тонкс резко дернулась, пытаясь встать с колен и хоть как-то помешать пытке, но ее сразу же рывком вернули в сидячее положение и принялись держать за ворот и плечи.

 

Только после полуночи Пожиратели оставили их всех изнуренных и разбитых, так и не выяснив, куда переместился Гарри с Гермионой. Чарли вызвался проводить их с Римусом домой, аргументируя, что не каждый день люди испытывают на себе силу такого заклинания, как Круциатус, и поэтому он хочет убедиться, что они доберутся домой в целости и сохранности.

 

Проснувшись уже за полдень, она не обнаружила рядом спящего мужа и поэтому поднялась быстрее обычного с постели. Вяло передвигая ногами и зевая, она дошла до ванной и умылась. Посмотрев на себя, красавицу, в зеркало, она шумно вздохнула, и придала своему лицу более свежий вид. Все так же медленно она дошла до кухни с гостиной, но и там, к своему удивлению, она не обнаружила Римуса. За окном во дворе тоже было пусто, а при входе не хватало его мантии и обуви. И тут ей на глаза попался листок бумажки, что лежал на обеденном столе рядом с пустой кружкой.

Дора, вчерашний инцидент во всех красках показал мне, что будет с тобой и ребенком, если я буду рядом. Ваша безопасность для меня превыше всего и если мой уход — это лучший вариант спасти вас с малышом, то я так и поступлю. Пожалуйста, отправляйся к родителям.

Люблю

Р.Д.Л.

От прочтенного она мгновенно проснулась и, вскипев, схватила первое, что попалось ей под руку, — кружку, и с криком «Трус! Чертов трус!» запустила ее в стену.

1997 год, 2 августа, поздний вечер

Шотландия, где-то на полуострове Кинтайр

 

Появившись на месте одного из своих старых временных лагерей, Римус устало сбросил с плеча свою походную сумку. Та с громким хлопком приземлилась у едва заметной темной кляксы на земле, которая когда-то была кострищем. Меньше всего сейчас Римуса заботила безопасность в этом забытом Мерлином, Морганой, Хельгой и еще кем-нибудь месте. Здесь можно жить годами, если не десятилетиями, и может всего раз или два заметить на горизонте какого-нибудь человека.

Римус быстро поставил палатку и сел на холодную землю у ее входа, не разведя костра. До полнолуния было еще чуть меньше половины месяца, но все мышцы ужасно ныли после вчерашней встряски Круцио. Люпин поморщился, закрыв лицо ладонями, и его вновь передернуло от мысли, что бы было, если бы вместо него под раздачу Селвина попала Нимфадора, да еще и беременная. Это, наверное, был тот редкий случай, когда человек в своем уме радовался, что подвергся пытке Круциатусом.

Но Римус был уверен, что если бы его не было тогда рядом с женой, то всего этого унизительного цирка с оскорблениями его самого и Нимфадоры попросту не было бы. Ее бы допросили, да, но до Круцио бы дело не дошло. Это все произошло из-за него, из-за его ликантропии. Нужно было уйти раньше. Или нет, не так! Не нужно вообще было поддаваться чувствам и в итоге жениться на ней. Из-за этой слабости, из-за своего эгоизма они теперь расплачиваются вдвоем и в полной мере. Зачем он послушался Сириуса, Уизли, Минерву и Грюма? Ну, как же, столько людей одновременно не могут ошибаться.

Римус саркастично хмыкнул своему собственному внутреннему монологу и поднял взгляд к темному небу. Давно он не ночевал вот так: вдали от дома, в видавшей дни палатке, как и большинство его вещей, и, самое главное, без сопящей под боком Тонкс. В ноздри предательски ударил родной, дурманящий запах лимонов и клубники, заставив Римуса задержать дыхание и сжать челюсти, — эта женщина даже за сотни миль от него заставляет сердце биться быстрее, а мысли — путаться со скоростью последней «Молнии».

Но, нет, теперь вопрос о безопасности стоит не только по отношению к Нимфадоре, но и по отношению к их будущему ребенку, поэтому в этот раз ни о каких минутных порывах чувств, как год назад после смерти Дамблдора, не может быть и речи. И с этой мыслью Римус, отчаянно пытаясь отвести наваждение в виде окружающего его везде запаха, уткнулся в подушку и, не раздеваясь и не забираясь в спальник, забылся тревожным сном.

 

Бесцельно проскитавшись пару дней по полуострову, Римус понял, что себя нужно чем-то занять в конце концов, потому что одними размышлениями сыт не будешь, да и от этих самых размышлений у него уже начинает болеть голова. Однако там, где он находился, особо работы не оказалось, и он вспомнил о Гарри, Роне и Гермионе. Платить они ему, конечно, не будут, но помочь он им может. Ему было даже не очень-то и важно, чем они занимаются, ведь главное сейчас не сидеть без дела. Римус знал, что в школу они не вернутся, дома Гарри и Гермионы были пусты, но вокруг он заметил маячивших Пожирателей, поэтому поиски этих троих он продолжил в бывшем штабе Ордена — в доме на площади Гриммо, который отошел в наследство Гарри после смерти Сириуса.

Трансгрессировав на последнюю ступеньку у двери дома, Люпин огляделся и увидел две фигуры в темных мантиях на площади. Удостоверившись, что они его не заметили, он пристукнул по замку палочкой, и послышалось металлическое лязганье замков. Попав внутрь, Римус закрыл за собой дверь, и, едва он сделал шаг вперед, как голос Грюма спросил его «Северус Снегг?», на что Люпин еле слышно ответил «Нет». Затем на другом конце вестибюля поднялся и, протягивая мертвую руку, полетел на незваного гостя пыльный призрак.

— Это не я убил тебя, Альбус, — так же негромко ответил Люпин, и видение взорвалось.

Из темноты послышался голос Гарри:

— Не двигаться!

Но, похоже, он совсем забыл про портрет миссис Блэк — при звуке его голоса портьеры, скрывавшие ее, разъехались, и поднялся вопль:

— Грязнокровки и мерзость, запятнавшая честь моего дома!..

За спиной Поттера сбежали по лестнице Рон с Гермионой и направили, как и он, палочки на Римуса, который стоял внизу, подняв руки.

— Не стреляйте, это я, Римус!

— Хвала небесам, — слабо произнесла Гермиона и повела палочкой в сторону миссис Блэк — портьеры со стуком задернулись, наступила тишина. Рон тоже опустил палочку, но не Гарри.

— Покажись! — крикнул он.

Люпин вышел под свет ламп, продолжая держать руки над головой, точно он сдавался победителю.

— Я Римус Джон Люпин, оборотень, известный также под прозвищем «Лунатик», один из четверых создателей Карты Мародеров, женатый на Нимфадоре, известной также как «Тонкс», и это я научил тебя, Гарри, как создать Патронуса, принявшего затем облик оленя.

— Да, все в порядке, — сказал, опуская палочку, Гарри, — но надо же было проверить, верно?

— Как твой бывший преподаватель защиты от Темных искусств, не могу с тобой не согласиться, проверить было надо. А вот вам, Рон и Гермиона, не следовало так быстро отказываться от обороны.

Все трое сбежали к нему по лестнице. Люпин, завернутый в темную, плотную дорожную мантию, был сильно уставшим, но видеть их был рад.

— Значит, от Северуса пока ни слуху, ни духу? — спросил он.

— Нет, — ответил Гарри. — Что происходит? Все целы?

— Да, — сказал Люпин, — только за всеми следят. Да и тут, на площади, бродит парочка Пожирателей смерти.

— Мы знаем.

— Мне пришлось трансгрессировать точно на верхнюю ступеньку крыльца, к самой двери, иначе они бы меня засекли. Они не знают, что вы здесь, а то, уверен, их было бы больше. Пожиратели расставлены по всем местам, хоть как-то связанным с тобой, Гарри. Пойдем вниз, мне многое нужно вам рассказать, да и я хочу узнать, что с вами было после того, как вы покинули «Нору».

На кухне с его последнего визита мало что изменилось: появилась только пыль да паутина. Гермиона развела в очаге огонь. Ребята поведали ему историю, как сразу после побега со свадьбы они встретили в каком-то маггловском кафе Пожирателей. Как они так быстро выследили их? Люпин лихорадочно пытался найти способ объяснить такую скорость, но ничего не лезло в голову. Новость о том, что теперь Министерство на стороне Волдеморта не обрадовало ни Гарри, ни Рона, ни Гермиону. А последний выпуск «Пророка» только подтвердил мысли Римуса, что они слишком наивны, раз еще надеются на поддержку простых магов-обывателей — тех заботит только собственная безопасность, а поэтому вся надежда только на Орден Феникса и его союзников.

На статью о регистрации магглорожденных Рон сразу же начал придумывать способ, как спасти Гермиону, если их вдруг поймают. Хотя он не учел другого, как правильно заметила сама мисс Грейнджер: если их поймают, то никто из последователей Волдеморта не будет думать про какую-то проверку о чистоте крови, — их сразу отправят к нему.

Люпин, наконец решившись, спросил у Гарри про миссию, данную еще Дамблдором в прошлом году и предложил свою помощь. Но они сразу же поинтересовались про Нимфадору:

— Просто… просто ответьте мне для полной ясности, — произнес Гарри. — Вы хотите оставить Тонкс у родителей и уйти с нами?

— Ей там ничто не грозит, родители позаботятся о ней, — ответил Люпин. Окончательность принятого им решения, о которой свидетельствовал его тон, граничила с безразличием, от чего Римусу становилось противно от самого себя, но именно так и нужно сделать. — Гарри, я уверен, Джеймс хотел бы, чтобы я был рядом с тобой.

— Что ж, — медленно ответил Гарри, — а вот я этого не хочу. И совершенно уверен, что отцу было бы интересно узнать, почему вы решили быть рядом со мной, а не со своим ребенком.

Римус взбесился: он вскочил на ноги, стул его кувырком полетел назад, и уставился на всех троих как будто глазами своего второго «я».

— Ты не понимаешь, что я сделал со своей женой и своим еще не родившимся ребенком! Я не должен был жениться на ней, я обратил ее в прокаженную! — Люпин лягнул перевернувшийся стул. — Ты всегда видел меня только среди членов Ордена или в Хогвартсе, под опекой Дамблдора! И не знаешь, как относится к тварям вроде меня волшебное сообщество! Узнав о моей болезни, со мной и разговаривать-то перестают! Ты понимаешь, что я натворил? Даже ее родные пришли от нашего брака в ужас, хотя очень старались не показывать этого. Да и какие родители захотели бы, чтобы их дочь вышла замуж за оборотня? А ребенок… ребенок… — и он буквальным образом вцепился себе в волосы. Наверное, сейчас он казался просто помешанным. — Подобные мне обычно не размножаются! Уверен, он родится таким же, как я. И как мне простить себя, передавшего свою болезнь ни в чем не повинному ребенку? А если он чудом и не пойдет в меня, лучше, в сотни раз лучше будет, если он вырастет без отца, которого ему придется стыдиться!

— Римус! — прошептала со слезами на глазах Гермиона. — Что вы говорите? Как может ребенок, любой ребенок стыдиться вас?

— Ну, не знаю, Гермиона, — сказал Гарри. — Вот мне, например, за него стыдно.

Гарри тоже вскочил на ноги. Люпин смотрел на него так, точно Гарри ударил его:

— Если новый режим считает мерзостью даже «маггловских выродков», что же он сделает с полуоборотнем, отец которого состоял в Ордене? Мой отец погиб, пытаясь защитить мою мать и меня. Вы считаете, он согласился бы на то, чтобы вы бросили свое дитя и ушли с нами на поиски приключений?

— Как… как ты смеешь? — прорычал Люпин. — Речь идет не о стремлении к опасности или славе… Как ты смеешь предполагать такую…

— Я предполагаю, что вы считаете себя отчаянным сорвиголовой, — ответил Гарри. — И хотите занять место Сириуса.

— Гарри, перестань! — взмолилась Гермиона, но он не отвел гневного взгляда от дергавшегося лица Люпина. — Я никогда не поверил бы, — сказал он, — что человек, научивший меня сражаться с дементорами, трус.

Глупый мальчишка. Да что он вообще знает о жизни оборотней?! Ему этой каждодневной геенны никогда не прочувствовать на собственной шкуре.

Люпин выхватил палочку с такой стремительностью, что Гарри не успел даже протянуть руку к собственной. Послышался громкий удар — и Гарри полетел спиной вперед по воздуху и врезался в стену кухни, сползая по ней на пол.

— Римус, Римус, вернитесь! — крикнула Гермиона, однако Люпин не ответил, скрывшись в темноте вестибюля. И через миг за ним захлопнулась дверь.

 

Переполняемый яростью вперемешку с обидой, Люпин даже не отдавал себе отчета, куда он переместился, куда он пошел: тело двигалось в одном направлении, а мысли — совершенно в другом. В себя он пришел уже сидя за стойкой в каком-то задрипанном маггловском баре, где не понятно было, что именно источало странный запах: люди или само помещение. Хотя скорее всего и то, и то. Но почему-то именно это место казалось Римусу тем, чем ему нужно было на данный момент. Как по наитию бармен поставил перед ним стакан с мутной жидкостью тёмно-рыжего цвета: дешевый маггловский виски, наполовину разбодяженный то ли спиртом, то ли черт знает еще чем. Раз пустой стакан с громким стуком опустился на стойку, два, три, четыре….

Вскоре Римус уже потерял счет времени и выпитому, а окружающая реальность при малейшем движении головой теряла четкость и смазывалась. Глаза слипались, язык заплетался, а любые звуки внезапно стали резко бить по ушам. Хотелось лечь, упасть, рухнуть на какую-нибудь горизонтальную плоскость и не вставать желательно до обеда. Такой плоскостью оказалась как нельзя кстати сама барная стойка, и через какой-то промежуток времени мозг донес эту гениальную мысль до тела. Римус уронил голову на руки, навалившись на стойку грудью. Последней мыслью в угасающем пьяном сознании всплыл тот самый роковой упрек Тонкс в больничном крыле Хогвартса. И почему он больше года ей сопротивлялся?..

 

Люпин приблизился к дому Тонксов и с замиранием сердца заметил, что у входной двери стоит Нимфадора с родителями и его отец. Стоят, не шелохнувшись, и наблюдают, как перед ними, слегка подпрыгивая, взад-вперед своей пружинистой походкой маячит Беллатриса. Та, наконец заметив подошедшего испуганного Римуса, безумно захохотала, крутанувшись на одной ноге вокруг себя, вскинула руку в сторону своих пленников и наугад, как будто играючи, запульнула в одного из них, Теда, Круцио. Тот, закричал от боли во все горло и упал на землю, схватившись за голову руками. Андромеда уже было кинулась ему на помощь, но стоявший позади нее Пожиратель, быстро одернул ее, угрожая палочкой у самого лица.

— Сейчас, Люпин, я устрою тебе красочное представление, что будет с ними со всеми: предателями крови и отребьем, вроде тебя и моей племяшки.

От такого упоминания Нимфадора яростно оскалилась и уставилась на Беллатрису испепеляющим взглядом, но та, не замечая ее, продолжила:

— Видишь, Тонкса я уже поблагодарила за долгую связь с моей сестричкой. Теперь кого? Дромеду за ее наплевательское отношение к роду или Нимфадору за свою любовь к уродам вроде тебя? Выбирай. Шоу только и только для тебя, — Лестрейндж вновь рассмеялась и, поправив прическу, повернулась вполоборота к Люпину.

От происходящего у Римуса пересохли губы, а на лбу наоборот выступил пот. Воротник с галстуком невероятно стягивали шею. Рука сама потянулась к внутреннему карману за палочкой, но Белла громко и театрально зацокала языком:

— Я бы не советовала тебе браться за палочку. Ты не успеешь ее вынуть, как твоя жалкая тушка навсегда упадет на землю на глазах твоей женушки, как год назад упала Сириуса Блэка, — она указала на десяток своих подчиненных. — Ну, и раз ты молчишь, не говоришь, кто будет следующим, то решать буду я!

Лестрейндж остановилась, склонила голову на бок и осмотрела каждого из плененных.

— Кажется мне, что моя ненависть все же больше к тебе, Дромеда, чем к твоей дочери. Она же не виновата, что ее мать оказалась такой дурой и вышла за это создание, — она рукой указала на все еще корчившегося Теда от пыток уже другого Пожирателя, — а потом еще и не внушила ей, что отбросы общества не ценятся в таких семьях, как Блэк или Лестрейндж. Поэтому…

Белла замолчала и расплылась в своей маниакальной улыбке, глядя в глаза Андромеде.

— Поэтому прежде, чем непосредственно ты начнешь страдать от моих заклинаний, я замучаю всю твою вонючую семейку!

— Нет! — в один голос крикнули Андромеда, Римус и Лайелл, но это не остановило Беллатрису от дальнейших действий.

Она все с такой же легкостью, как будто она не непростительные заклятия насылает, а убирает грязь с мантии, вскинула палочку в сторону Нимфадоры, и за секунду на лице Беллы не осталось ни единой эмоции, кроме одной — сплошная и всепоглощающая ненависть.

 

Люпин резко выпрямился и чуть не упал с барного стула, откинувшись назад. Быстро дыша, как после погони, он заморгал и осмотрелся, не понимая, где он очутился, ведь только что был у Тонксов.

— Смотрите-ка: быстро накидался, быстро проспался. Не клиент, а сказка. Еще налить?

Донесшийся сбоку голос принадлежал бармену.

— Так я… в баре? — хрипло поинтересовался Римус, все еще не отойдя от такого реалистичного сна, и осматривая окружающее пространство.

— Как и три часа назад, — уже флегматично ответил бармен, вероятно поняв, что Люпин пить больше не будет, и бодро натирал стакан тряпочкой.

Римус поморщился, слезая с насиженного места, и, продолжая находиться под впечатлением от увиденного во время дремы, вышел в прохладную ночь из помещения.

Свежий ветер и чистый воздух немного привели его в чувство и тем самым навели порядок в мыслях. И тут Римус понял всю глубину идиотизма своего поступка. Он понял, о чем говорил Гарри, что именно так насторожило сразу же Гермиону. Он понял, почему ему приснился этот сон, который так легко принял за настоящее. Потому что оно очень даже может им быть с его побегом. И ринулся к Нимфадоре, моля Мерлина, чтобы она его, дурака, простила во второй раз.

 

Первым делом он отправился к себе же домой. Хоть он и просил отправиться Тонкс к родителям, она спокойно могла его не послушаться. Зайдя внутрь, ему сразу в глаза бросились осколки чашки, лежавшие у стены рядом с дверью. Похоже, это была та самая чашка, которой он прижал записку к столу, чтобы ее не сдуло сквозняком. Ну да, Тонкс вспылила. Римус сразу представил, как она мгновенно разозлилась, ее волосы и глаза вспыхнули каким-нибудь ярким оттенком красного, и эта чашка попала под горячую руку жены, разлетевшись на куски о стену. На вешалке висели ее черная мантия и аврорский бордовый кожаный плащ. Значит она и правда наплевала на его просьбу и осталась дома.

Он нашел ее в спальне. Тонкс лежала спиной к двери, обняв его подушку, да так и уснула. Под его ногой скрипнула половица, и жена вздрогнула, но не обернулась.

— Дора…

Все слова разом вылетели из головы.

— Если ты пришел за вещами, то собирай их молча и проваливай, — она сдавленно отозвалась.

— Нет, я не за этим пришел… а наоборот, — он нервно кашлянул. — Я хочу вернуться.

— Чтобы потом уйти через год? — она издала горький смешок. — Нет, Римус, спасибо. Я как-нибудь сама. Мы как-нибудь сами справимся.

Римус прикрыл глаза, набрав в грудь побольше воздуха. Нужно было подготовиться к этому разговору, а не лететь сюда, сломя голову.

— Римус, знаешь в чем твоя ошибка? — он открыл глаза, а Тонкс уже сидела на краю кровати, и на ее изможденном лице не было ни капли радости от его появления дома.

— В том, что я идиот?

— Это мы еще в «Метлах» выяснили, — она устало вздохнула. — Ты упустил одну важную деталь в семейной жизни — решение всех вопросов обоюдно. Ладно, может и не совсем всех, но такие важные, как твой недуг или, вот, — она посмотрела на свой еще не округлившийся живот, — дети… Мы должны решать вопросы вместе, обсуждать опасения какие-то, а не запираться, как ты, в своей гребанной раковине и сидеть там в гордом одиночестве, прокручивая одну и ту же мысль сотни, тысячи раз! — под конец фразы она с отчаянием прикрикнула, после продолжила уже в спокойном тоне: — Она же тебе покоя не давала. Ты думаешь, я слепая, я не видела, как ты часами гипнотизировать мог чайник или трещину в стене? Я понимаю: ты привык жить один и надеяться только на себя и свои инстинкты, знания и опыт, но теперь ты не один. У тебя есть я. Я всегда тебя выслушаю, всегда поддержу и помогу, — Тонкс подняла на него глаза. — Иди сюда уже…

Он медленно сел рядом, все еще ожидая, что она вдруг переменит свое решение и прогонит его, но Нимфадора только лишь посмотрела на него, покачав головой.

— Дора, я зациклен на безопасности тех, кто мне дорог. Я поэтому так редко и виделся с отцом… А твоя беременность… — он попытался оправдаться, но сам спустя мгновение понял, как жалко это звучит, поэтому умолк.

— Нет, Римус, какой же ты идиот при всех своих знаниях, — Нимфадора устало вздохнула. — Я тебе тысячу раз говорила, что не нужно меня защищать от всех и вся. Я не безрукая, я аврор, твою мантикору за ногу!

— Но у меня есть потребность тебя защищать…

— А у меня есть потребность в муже! — она, разозлившись, несильно ударила ладонью его в грудь. — Мне нужен муж и нужен рядом, а не где-то рыскающим в кустах неподалеку, желая меня защищать, но при этом не желая навлекать на меня какую-ту мистическую беду из-за проживания под одной крышей!

— Я не уйду никуда и никогда больше, — он опустил голову, взяв осторожно ее руку в свою. — Я буду рядом.

— Точно?

— Будут силком оттаскивать — все равно не уйду, — Римус, все так же бережно и опасливо, притянул ее к себе. Тонкс не стала сопротивляться.

— А ребенок?

— А что с ним?

— Он тебе нужен?

— Твою ж Моргану… Дора, да! Я хочу этого ребенка и всех следующих, — он недовольно фыркнул.

— Ага, давай, выскажи свое «фи». Я тут столько времени не знала, что и думать про твое отношение к моей беременности…

— Все-все, извини меня, старого дурака…

— Так, вот давай без этой шарманки, — она недовольно заворчала и прижалась щекой к его шее, но через секунду стала громко принюхиваться.

— Дора?.. Ты решила поизображать меня? — Люпин с подозрением покосился на жену.

— Ты что, пил? — она никак не отреагировала на его замечание.

— Я уже трезв.

— Уже?

Он виновато понурил голову:

— Ну, выпил я, да…

— От тебя пахнет, как будто это было какое-то дешевое пойло, — Тонкс недовольно повела носом и распрямилась.

— А ты, я смотрю, в нем разбираешься.

— Не ехидничай. Я в нем разбираюсь только потому, что целый год работала в праздники из-за кое-кого, а не веселилась, как все нормальные люди. И работала я в самых живописных местах нашей страны — в пабах, барах и клубах, разнимая напившихся, — она ослабила узел галстука на его шее. — Поэтому ты сейчас идешь в душ.

— Есть, миссис суровый аврор, — он улыбнулся.

— Рем…

— Да?

— Я все еще зла на тебя.

— Но ты же меня не выставишь за дверь?

Он закрыла глаза, натяжно выдохнув.

— Нет. Я даю тебе шанс, потому что люблю тебя. И знаю, что ты любишь меня. Но если ты, Римус, еще раз сбежишь… — ее голос оборвался. — Я не железная, Люпин. Меня не хватит на все твои выкрутасы и метания между «ты хочешь быть со мной, но не можешь» и «ты хочешь быть со мной и поэтому женился».

— Я понял тебя и…

Но она приложила указательный палец к его губам, заставив замолчать на полуслове.

— Марш в душ, Римус. А то мне уже дурно от этого запаха дешевого алкоголя. А я, вообще-то, беременная, — ее глаза блеснули, и кончики губ поднялись в слабой улыбке.

1997 год, 15 августа

Англия, графство Йоркшир, дом Люпинов

 

Нимфадора лениво и сонно приоткрыла один глаз — спальню во всю уже заливал солнечный свет из незашторенного окна, а с улицы слышалось бодрое чириканье птиц. Она скосила взгляд и поняла, что странной тяжестью на ее груди оказалась всего лишь рука ее мужа, громко сопящего рядом в подушку. Он, раскинув руки, крепко спал на животе, но то и дело вздрагивал, хмурился и резко поворачивал голову на другой бок; в какой-то момент он громко застонал, поджав под себя ноги, подмял часть одеяла и уткнулся в этот комок носом, весь сжавшись. Тонкс грустно вздохнула, наблюдая за метаниями Римуса по кровати, и погладила по слегка взмокшим волосам. В этот момент он немного расслабился и вздохнул чему-то во сне.

Через пару дней уже будет полнолуние и такие беспокойные сны являются одним из напоминаний скорых мучений. Нимфадора не выдержала и, пододвинувшись к Римусу, прижала его голову к груди.

— А можно я так всегда буду просыпаться? — послышался тихий голос мужа спустя пару минут, и он обнял ее одной рукой за талию.

Тонкс довольно заулыбалась и опустилась чуть ниже, чтобы их лица были на одном уровне.

— Как ты, дорогой?

— Честно? Спалось ужасно, — он провел рукой по волосам. — Еще и взмок весь опять, — не оборачиваясь, он нащупал на тумбочке свою волшебную палочку и, взмахнув ею, приоткрыл окно. Комната через мгновение наполнилась свежим прохладным воздухом.

— Осталось всего пара дней. Недолго еще эти мучения продлятся.

— А на следующий месяц они с новой силой напомнят о себе, — безрадостно отозвался Римус, легонько поцеловав ее в щеку. — Как ты себя чувствуешь?

— Тошноты с утра не было и на том спасибо.

— Это ведь нормально?

— Рем, ты мне такие вопросы задаешь, будто я уже одного ребенка выносила и вырастила, — она приподняла одну бровь. — Но думаю, да, нормально. Не каждое же мне утро обниматься с фаянсовым другом.

Он слабо кивнул, прижавшись всем телом к ней.

— Римус, слушай… — он посмотрел ей в глаза, ожидая продолжения. — Нужно сказать родителям о беременности, пока они не узнали эту новость от кого-то еще.

— Да, неправильно получится. Когда хочешь сообщить?

— Может сегодня? Или завтра?

— Я думаю, чем раньше — тем лучше.

— Тогда сегодня давай. После обеда к ним наведаемся. Только давай сначала к моим?

— Беспокоишься? — Римус провел кончиками пальцев по контуру ее плеча и после опустил руку вновь на талию.

— Я боюсь реакции мамы — ей может что угодно взбрести в голову.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь. Она же довольно спокойно приняла новость о нас с тобой и свадьбе. Ну, настолько спокойно, на сколько это может принять аристократка из семейства Блэков.

— И все же, я переживаю.

— Ну, как бы ни отреагировали твои родители, мой отец определенно будет на седьмом небе от счастья.

Нимфадора посмотрела на мужа: тот с еле заметной грустью в глазах смотрел на тихо тикающие настенные часы.

— Рем? — она, едва касаясь, погладила его по заросшей щетиной щеке.

— Жаль, что ты не успела познакомиться с мамой, — он шумно вздохнул и поймал ее руку в свою. — Вы бы отлично поладили, я уверен.

— Какой она была? — еле слышно спросила Нимфадора.

Римус улыбнулся, уже задумчиво посмотрев ей в глаза.

— Доброй. Бесконечно доброй, — он закусил нижнюю губу. — Продолжала меня любить, как ни в чем не бывало даже после укуса. И я никогда не слышал, чтобы она хоть раз упрекнула отца в том, что произошло.

— В каком смысле? — Тонкс насторожилась: причем здесь вина его отца в болезни она понять не могла.

— Ну… — Римус запнулся, — он же проработал всю жизнь в Министерстве. Когда мне было четыре, его попросили присоединиться к Отделу регулирования популяций. Тогда, как он говорил, многих на время переводили туда, нужно было больше людей, чтобы как можно быстрее свести на «нет» вербовку Пожирателями темных существ. Там отец встретился с Сивым, когда того привели на допрос. Только он и заметил в Фенрире оборотня, когда остальные приняли его за простого бедняка-маггла. Ну и… Я не помню точно, отец давно рассказывал, но коллеги его вывели из себя своими насмешками, и он при Сивом довольно резко выразился об оборотнях: какие они мерзкие твари и… — Рем громко вздохнул и повернулся на спину, уставившись в потолок. — В общем, Фенрир его запомнил и в ближайшее полнолуние заявился ко мне в комнату…

— Римус… — Дора лихорадочно пыталась подобрать слова, но разве они здесь помогут? — Мне так жаль…

— Ничего не изменить уже, — он меланхолично отозвался. — Я не держу на отца зла или обиды. Его можно понять. Хотя после его признания мне стало дурно — я всегда думал, что мне просто не повезло.

— Ты поэтому не хотел жить с ним, пока мы не…?

— Нет, что ты, — он повернул к ней голову. — Я не хотел его подвергать опасности. А еще быть нахлебником. Да и видеть боль в его глазах я устал после каждого полнолуния. Как и в маминых, — взгляд Римуса потух, уступив место скорби и грустным воспоминаниям. — Моя болезнь вытягивала из нее все силы, а потом наступила Война и… Хоть она и была магглой, но по сути жила и в нашем, магическом, мире, и в последние годы она как будто зачахла. Мама всю жизнь, как я ее помню, была очень оптимистичной и восторженной, с приходом моей болезни так вообще старалась радоваться всему хорошему, что случалось в нашей жизни. А с началом Войны она поникла, как будто запал в ней потух… Я не мог этого вынести, поэтому и сбежал в спасительный Орден. В спасительный Орден, а потом еще дальше и дальше на разнообразные миссии. Сейчас-то я понимаю, что нужно было наоборот быть чаще с ними. Она меня так любила, а я просто сбежал, как какой-то эгоист.

Римус с отчаянием выдохнул и закрыл глаза рукой. Нимфадора, растрогавшись, еще ближе пододвинулась к мужу и положила голову ему на плечо.

— Может, тогда будем чаще заглядывать к твоему папе? Я думаю, он будет рад.

— Я не против. С тобой он как-то оживает, сразу болтливым таким становится, — Римус так и не убрал руку от глаз, но кончики его губ слегка поднялись.

 

— Ты же предупредила их? — Рем легонько сжал ее руку, пока они неторопливо приближались к дому ее родителей.

— Конечно. Пока ты готовил завтрак я им сову отправила. Заявиться к ним без предупреждения — это почти стопроцентная возможность разозлить маму, — она хмыкнула. — Правда, когда я лишилась на время своих способностей, то могла появляться дома, когда вздумается, — папа с мамой слишком сильно переживали, чтобы возмущаться по поводу моих манер и воспитания.

Нимфадора заметила периферийным зрением, как муж грустно склонил голову, и, желая подбодрить, взяла его под руку.

— Улыбнись, Рем, — она играючи толкнула его бедром, но он резко повернул ее к себе, сгребая в объятия.

— Если бы я знал, если бы я мог хотя бы предположить, что ты меня переупрямишь в итоге, то предложил бы выйти за меня еще тогда, когда мы впервые поцеловались... — и он поцеловал ее в кончик носа, с обожанием посмотрев в глаза.

Нимфадора хитро улыбнулась.

— Может тогда проникнем ночью в Аврорат и из вещдоков стащим на время Маховик Времени? Покажу тебе, упрямцу, нашу колдо со свадьбы и…

— Ох, Дора, — Римус засмеялся, закатив глаза. — Мародерка ты.

— Каков муж — такова и жена, — она шагнула в сторону родительского дома, потянув Римуса за собой.

 

Она трижды постучала в крепкую деревянную дверь и толкнула от себя. Сидящий в своем излюбленном и уже протертом зеленом креслице отец вскинул голову и, завидев ее с Римусом, радостно заулыбался.

— Меда, они пришли! — крикнул он вглубь дома и, отложив книгу на подлокотник, подошел к ним, стискивая Нимфадору в объятиях. — Я уж боялся, что вы забыли и не придете.

— Па, раздавишь, — пробурчала Тонкс, заметив, как Римус засмеялся в кулак.

— Извини, дорогая. Я просто соскучился, — он протянул Римусу руку, и они, пожав друг другу руки, молча кивнули. — Хотя не могу не заметить, что благодаря Римусу ты стала здесь появляться куда чаще, чем даже полгода назад.

— Мы хорошо друг на друга влияем в этом смысле, — заметил Люпин, и они втроем прошли в гостиную.

В комнату вошла мама и, увидев долгожданных гостей, обняла дочь, потом слегка отклонилась и, нахмурившись, стала пристально разглядывать ее лицо.

— Ма, ты чего?

— Что-то произошло? — Нимфадора удивленно посмотрела на мать, потом перевела взгляд на уже усевшегося на диван мужа напротив ее отца.

— С чего ты взяла?

— У тебя было такое же выражение лица, когда ты пришла домой с новостью о том, что решила стать аврором, потом, когда вступила в Орден, а в самый последний раз — что вы с Римусом помолвлены.

Нимфадора выругалась про себя: как маме удается так быстро это все понять? Неужели она станет такой же?

— Может сядем хотя бы? — неуверенно предложила она.

— Ну, так что? Какие новости? — мама сверлила их взглядом, но на лице не было ни единой эмоции.

У Нимфадоры защипало нос от нервов: последние разы, когда она видела маму в таком состоянии все заканчивалось очень печально — крики, истерики и упреки. Разве что в последний раз все прошло удивительно гладко. Она растерянно посмотрела на Римуса, но тот похоже уже все понял — Андромеда сдерживала под маской холодного спокойствия бурю эмоций. И одно Тонкс понимала четко: лучше она скажет новость, чем Римус. Она взяла его руку в свою, и он слабо кивнул.

— Мы пришли, чтобы сказать вам… — она закрыла глаза на мгновение, решаясь на следующие слова: — Я беременна.

Теперь можно выдохнуть. В гостиной повисла тишина. Дора открыла глаза и поразилась тому насколько по-разному восприняли новость родители: папа сидел и счастливо улыбался, а вот мама вся побледнела, и ее нижняя губа подрагивала.

— От него? — она сдавленно прошептала, будто ей не хватало воздуха, указывая на Римуса.

— Ну, конечно, от кого же еще? — Нимфадора пыталась выглядеть спокойно, но хватило одного взгляда на мужа, чтобы понять, что реакция мамы ей не показалась.

— И ребенок будет таким же, как он? Оборотнем?

— Мы не знаем… — тихо отозвался уже Римус.

— Ты не знаешь?! — воскликнула мама. — Ты! Ты подверг ее такой опасности, не зная, что будет?!

— Дромеда… — отец с удивлением и ужасом посмотрел на жену.

— Что?! Ты не понимаешь, что он сделал с нашей дочерью?! Единственной дочерью! Это грязное животное разрушило окончательно жизнь Нимфадоры!..

— Мама! Не смей так о нем говорить! — рявкнула Дора, не выдержав таких слов.

— Не сметь?! Ты мне еще указывать будешь?! Я надеялась, что ты одумаешься! Что ты не такая дура и идиотка! Поиграешь с ним в любовь и вскоре поймешь, что он тебе не пара! — мать вскочила, продолжая яростно кричать на нее и Римуса.

— Дромеда, уймись! — папа одёрнул ее за руку, но та будто и не заметила. — Ты же сама сказала, что приняла его!

— Я готова была потерпеть его на время, — прошипела мама в ответ. — Ты правда не понял еще, что она ему нужна только, чтобы удовлетворять свои низменные потребности и не сдохнуть в нищете от голода?! Ему плевать на нее! Вон, он даже ни слова не сказал в свою защиту! — она с вызовом и нескрываемым превосходством, что разоблачила истинные причины, посмотрела на Люпина.

— Как будто мои слова вас сейчас переубедят хоть в чем-то, — огрызнулся Римус.

Нимфадора посмотрела на него и со страхом заметила, как он еле держал себя в руках, как подрагивал мускул у него на щеке и как он сжал руки в кулаки до белых костяшек. Мысль о том, что нужно срочно уходить, пока не стало совсем все плохо, появилась в следующее мгновение. Дора вновь взяла Римуса за руку и отчеканила матери напоследок:

— Мы уходим. И мне совершенно не жаль, что в данном случае я не оправдала твоих ожиданий, мама.

 

Они трансгрессировали прямо из гостиной к себе в сад. Очутившись посреди этой умиротворяющей зелени, Тонкс устало выдохнула и упала на стоящую рядом с дверью в дом скамейку.

— Рем…

Он сел рядом, понуро опустив голову и спрятав лицо в ладонях.

— Рем, не уходи, пожалуйста, — она потянулась к нему.

— И в мыслях не было. Просто… — он откинулся на спинку скамейки и уставился немигающим взглядом в траву. — Мне очень и очень жаль, что тебе это пришлось услышать от собственной мамы.

— Я не понимаю, почему она так… Она же мне сама говорила, что примет тебя окончательно со временем. И зачем она согласилась на зелье, если так тебя не любит?

— Меня она не любит, но тебя — да. И твоя безопасность для нее не на последнем месте. Поэтому и согласилась, я полагаю, — он притянул Дору поближе к себе.

— Хватит о ней. Наше дело было сообщить — мы сообщили, — Нимфадора со всей серьезностью решила закончить это обсуждение: если ее мать не принимает Римуса, то она не желает иметь с ней никаких дел. — Жаль только, что зелье они вряд ли станут теперь нам присылать.

— Переживу как-нибудь.

— Но мне так нравится с тобой таким полнолуния проводить, — Тонкс, слегка успокоившись после перепалки с матерью, уселась к Римусу на колени боком и уткнулась ему в шею. — Я могу не превращаться, а тебя можно за ушком чесать и вообще гладить. И читать тебе.

Римус тихо и довольно зафыркал, крепко обнимая ее.

 

 

Ночь с 18 на 19 августа

 

Нимфадора сидела на ковре, прислонившись спиной к кровати, и вслух читала маггловкую книгу «Морской волчонок». Рядом с ней лежал огромный серый волк, положив морду ей на колени, и, направив уши в сторону ее голоса, внимательно слушал, закрыв глаза. Любой, кто увидел бы их, в ужасе бы сбежал подальше, а Тонкс окрестили бы спятившей за отсутствие инстинкта самосохранения — ведь рядом с ней лежал не просто волк, а самый настоящий оборотень.

Про них какие только истории не ходили, какие только слухи не распространялись, но все имели одно сходство между собой — эти темные существа заслуживают только смерти, ведь они уже не люди и не знают пощады. Они либо убьют свою жертву, разорвав на куски, либо превратят в такое же чудовище, как они сами.

Нимфадора, перевернув страницу, ненадолго задержала взгляд на лежащем рядом волке и, не удержавшись, вновь погладила его по макушке. Волк открыл глаза, и два янтарных ока внимательно посмотрели на нее.

— Ты не засыпаешь еще, Рем?

Волк отрицательно мотнул головой и вновь подставился под ее руку, лениво повозив хвостом по ковру. Тонкс мягко улыбнулась и вернула свое внимание к книге, оставив одну руку на загривке у оборотня.

Утром, пока Римус еще не совсем расклеился от усиливающейся боли во всех мышцах и мог нормально думать, они выбирали чтиво на ночь. В отличии от мужа, Нимфадора читать любила далеко не все. Конечно, когда это требует учеба или работа, то она прочтет учебник или справочник, коих у Римуса оказалось немереное количество, но просто так — уж извольте. А вот маггловские приключенческие книги она читала взахлеб, поэтому выбирали книгу они среди этого жанра или схожего. В это полнолуние скрашивать их времяпрепровождение был выбран «Морской волчонок». Услышав название, Римус изогнул бровь и посмотрел на жену, как бы спрашивая «А не издевается ли она?»

— Буду читать волчонку про волчонка, — довольно прикусив нижнюю губу, Нимфадора игриво посмотрела на Люпина.

— Дора, ну какой я тебе «волчонок»? — Римус закатил глаза.

— Единственный пока в своем роде, — она, держа в одной руке книгу, приподнялась на мысочки и, обняв свободной рукой мужа за шею, быстро поцеловала его.

Теперь, когда Римус принимал Аконитовое зелье, он мог в безопасности и для себя, и для других отсиживаться дома, а не бегать черт знает где. Он попытался пару раз уговорить Дору, чтобы она не мучилась и спала ночью, но она даже слушать не желала. Поэтому они сошлись на том, что Нимфадора будет вслух что-то читать, а что — это они вдвоем выберут заранее.

Неожиданно волк поднял голову и принюхался, настороженно зарычав.

— Рем?

Но он уже поднялся и медленно двинулся к лестнице на первый этаж. Тонкс нахмурилась и положила раскрытую книгу на кровать страницами вниз. Снизу послышалось более громкое и недовольное рычание и тихие голоса. Она, уже бегом, спустилась на первый этаж, и в их гостиной, которая одновременно была и прихожей, она застала следующую картину: у самой двери стояли ее родители, — папа загородил собой перепуганную маму и держал в руке палочку, но не поднимал ее — а напротив в паре шагов от лестницы стоял Римус на задних лапах, скалясь, и то и дело испуская злобный рык и не давая ее родителям сделать и шагу дальше.

— Нимфадора… — внешне по отцу и не скажешь, что он был испуган, но вот голос его дрожал. — Римус же… Он принимал зелье?..

Волк повернул к ней морду, ожидая ее решения: пускать их дальше или нет.

— Рем… — она склонила голову набок.

Он сразу же опустил хвост и сел, не спуская с пришедших внимательного взгляда.

— Вы хоть знаете какой сейчас час? Да и ночь какая, кстати, тоже не подумали? — Нимфадора недовольно посмотрела на родителей, скрестив руки на груди.

О чем они вообще думали, заявляясь сюда после такого грандиозного скандала в полнолуние?

— Твоя мама не хотела ждать…

— Ну, конечно, — она презрительно усмехнулась.

— Нимфадора, я… — все еще испуганно косясь на изменившего облик зятя, оробело начала мама. — Я должна извиниться перед тобой.

— Не только передо мной, вообще-то. Думаешь, Римусу приятно было все это выслушивать от тебя? Ладно, я. Я привыкла к твоим скандалам, а вот Рем — нет. И я не хочу, чтобы он к этому привыкал.

Их разговор прервал Римус, громко заскулив. Он поднялся и, склонив голову, быстро зашагал в спальню.

— Что с ним? — спросил папа.

— Обратная трансформация уже скоро, — ответила Нимфадора, посмотрев сначала в окно, а после на часы, которые показывали уже половину четвертого утра. — Еще чуть-чуть и начнет светать, а значит и луна перестанет так действовать, — она посмотрела вслед удаляющемуся мужу и перевела взгляд на родителей. — Мне надо к нему. Можете остаться, если хотите, но ждать придется как минимум до полудня — Римус раньше в себя вряд ли придет. А если не хотите, то можете идти домой, — она безразлично пожала плечами.

Родители переглянулись, и папа ответил за них двоих:

— Мы подождем тут.

— Чайник на плите, чай и кофе на самой левой полке. В холодильнике тоже что-то осталось с ужина, если захотите, — Нимфадора махнула рукой в сторону кухни. — Если бы мы знали, что вы придете, то подготовились бы лучше.

В обычный день мама бы точно не сдержалась бы на такое хамство, но сейчас она на удивление спокойно отреагировала на гостеприимство дочери. Все еще опасливо посматривая на лестницу, она, зажато двигаясь, села на край дивана. Папа, коротко и благодарно кивнув дочери за то, что она не прогнала их, пошел делать чай в надежде побыстрее успокоить жену.

 

Нимфадора проснулась уже когда часы показывали далеко за полдень и время неумолимо приближалось к обеду. Прогоняя остатки сна, она заморгала и повернулась на бок. Римус уже проснулся и молча разглядывал ее.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — он придвинул ее к себе.

— Немного разбито, но вообще все в порядке, — она сонно заулыбалась и взлохматила и без того торчащие во все стороны волосы мужа.

— Твои родители все еще здесь, — Римус покосился на запертую дверь.

— Что, подслушивают? — она тихонько хохотнула.

— Нет, внизу тихо сидят.

— Значит, без утренних приставаний? — кокетливо поинтересовалась Нимфадора.

— Развратница, — Римус засмеялся и поцеловал ее в шею. — Ты же знаешь, я пока без сил.

— Знаю, знаю, — с каплей грусти она отозвалась и прижалась к нему. — Да и с родителями надо поговорить, — Римус тихо угукнул. — Хотя, честно говоря, мне не хочется.

— Не держи на нее зла.

— Вот как ты можешь после ее слов быть таким спокойным?

Он пожал плечами и спустя несколько мгновений ответил:

— Наверное, я просто слишком часто такое слышал. Мне не нужно много времени, чтобы отойти от этих оскорблений.

— Я даже не знаю, хорошо это или плохо, — печально проговорила Нимфадора.

— Я тоже, — он посмотрел на нее и улыбнулся. — Пойдем. А то мне уже неудобно, что они так долго ждут нас, а мы тут нежимся в постельке.

 

Когда они спустились в гостиную, ее мама дремала у папы на плече, устроившись на диване. На кофейном столике перед ними стояли две чашки и перенесенная с обеденного стола миска с шоколадным печеньем.

— Меда, они проснулись, — папа легонько потрепал маму по плечу, и она пробудилась.

Римус прошел к плите, взмахом палочки поставив кипятиться чайник, и стал готовить свой «послеполнолунный», как он называл, кофе — он делал его в два или три раза крепче; у Нимфадоры от такого напитка свело зубы, когда она в первый и последний раз его попробовала. Она, развернув стул от стола, села и, закинув ногу на ногу, посмотрела на сидящую напротив мать.

— Нимфадора, я поступила ужасно, — по лицу матери было видно, что ей эти извинения даются очень нелегко, но они искренни.

Папа посмотрел на нее с явным укором, и мама, заметив это, опустила плечи еще ниже. Тут на кофейный столик мягко и беззвучно приземлилась еще одна чашка и из возникшего рядом чайника стал наливаться чай. Рядом с Нимфадорой, так же развернув стул, сел Римус, держа в руке свой излюбленный кофе. Мама взяла чашку с чаем и обхватила ее двумя руками, с опаской поглядывая на зятя.

— Миссис Тонкс, я сожалею, что напугал вас и Теда этой ночью, — медленно и тихо проговорил Римус, и Нимфадора с удивлением посмотрела на мужа: это мама должна извиняться перед ним, а не он перед ней и папой!

— Римус… — она уже хотела ему высказать свои мысли, но он ее перебил.

— Нет, ты видела их бледные лица сегодня ночью?

— На самом деле не особо. Темно же было, — муж вздохнул.

— В общем, мне правда жаль, но после произошедшего я не знал, что еще можно от вас ожидать, — он прервал свою речь, отпив из чашки. — И спасибо, Тед, что не направили на меня палочку, хотя очень рисковали.

— А какой смысл, если бы я ее поднял на тебя? Будь ты не под зельем, то нас вряд ли бы что-то спасло. На оборотней же мало какие заклинания действуют, — он не без сожаления посмотрел на Римуса. — А так, раз ты принимал Аконитовое зелье, то прекрасно понял, что я не собираюсь на тебя нападать. А палочка… Это уже больше инстинкт, привычка.

— Я понимаю, — согласился Римус.

— Римус… — мама вновь подала голос. — Ты прости меня, пожалуйста. Я…

— Только не говорите мне, что то, что вы сказали про меня, — это неправда, и вы так не считаете на самом деле, — он сухо прервал ее.

Нимфадора вновь перевела взгляд на мужа: но в отличии от того дня, когда они пришли с новостью про беременность к родителям, сейчас на его лице не было ни капли злости и негодования, как тогда. Сейчас он был каменно спокоен. А вот маму в таком состоянии она видела, наверное, впервые.

Чтобы она, Андромеда Тонкс, хоть раз в жизни показала, что кого-то боится? Чтобы она промолчала, когда ее кто-то перебил? Да никогда! И просила прощение она всегда с таким лицом, будто она одолжение делает вообще. А было это всего пару раз — по пальцам одной руки можно пересчитать, да еще и останется.

— Я не знаю, как вам, Андромеда, доказать, что я люблю вашу дочь, — Люпин продолжил своим холодным голосом монолог. — Я не знаю, как вам доказать, что я хочу видеть ее только счастливой и готов сделать ради этого что угодно. Я бегал от нее, в прямом и переносном смысле, больше года в надежде, что она найдет кого-то другого, с кем она будет счастлива, в безопасности и не узнает реального отношения людей к оборотням, — Нимфадора с изумлением наблюдала, как с каждым новым предложением Римуса лицо матери бледнело и вытягивалось еще сильнее. — Я давно уже привык слышать то, что совсем недавно вы выкрикивали нам в лицо. Я привык, а Дора — нет. И именно поэтому я так разозлился на вашу реакцию. Вы показали ей все в красках. Спасибо, что хоть заклинаниями не начали в меня бросаться.

Он замолк, допив в один глоток уже порядком остывший кофе, и поставил кружку на стол.

— Извиняйтесь перед Дорой, раз пришли ради этого. Если вы сможете разглядеть во мне хоть что-то кроме моего проклятия и принять меня — я буду бесконечно рад и благодарен. Если нет, то я просто постараюсь попадаться вам на глаза как можно реже. Но от Доры я не уйду, пока она этого сама не захочет, — с этими словами, он поднялся со стула и подошел к двери, — Я пойду проверю защиту. Зови, если что, — уже своим обычным голосом проговорил Римус и слабо улыбнулся, глядя Нимфадоре в глаза, а после вышел из дома.

Как только дверь захлопнулась, в комнате повисло молчание. Нимфадора смотрела на мать, не узнавая ее. Та так и не притронулась к чаю, даже не шелохнулась за все то время, что говорил Римус. Казалось, что она сейчас разревется. И внезапно вся та ненависть и возмущение по отношению к матери исчезли и захотелось ее просто обнять. Дора, тяжело вздохнув, пересела на диван. Мама повернулась к ней, начав нервно поправлять и разглаживать на дочери помятую и наспех застегнутую рубашку.

— Нимфадора, ты… извини меня. Я… — нервно и даже немного дрожащим голосом еле слышно заговорила она.

— Мам, — Дора прервала ее, поймав ее руки в свои, — пожалуйста, пойми его. Посмотри на него, как на обычного человека, это не сложно, — она с надеждой посмотрела на отца. — Ты же смог?

— Да, — тихо отозвался папа, сидя по другую сторону от мамы.

— Вот видишь, ма? У папы получилось, а значит и у тебя тоже обязательно получится. Ты же не такая, как Беллатриса, — Нимфадора обняла ее, и та обняла ее в ответ.

— После того, что я наговорила, мне именно так и кажется, — горько ответила она.

— У вас только схожая внешность, родная, — успокаивающе проговорил папа, поглаживая ее по спине.

Маму пришлось долго успокаивать и отпаивать чаем. Вернувшийся через какое-то время Римус, завидев состояние тещи, предложил остаться им с папой на обед. Родители согласились, и Нимфадора, радостная от мысли, что такими темпами мама и правда вскоре станет относиться к Римусу так же, как и папа, принялась помогать мужу в готовке.

1997 год, 23 августа

Англия, графство Камбрия, лес Гридейл

 

Чаща леса, в которую забрел Римус за листьями Ядовитой тентакулы, стала темнеть, а деревья стояли все ближе друг к другу, — атмосфера, как в Запретном лесу. Только без опасных магических существ, но кто его знает, кто или что здесь в один день может поселиться?

Сегодня с утра ему пришла сова с долгожданным большим заказом, коих у него уже давненько не было, и он, еле уговорив Нимфадору остаться дома и не идти с ним в леса под стоявший стеной ливень, трансгрессировал на опушку. Слабая надежда, что дождя здесь не будет, разлетелась, как та самая первая капля, что упала ему на голову в следующую секунду.

Прошло более двух часов пока он, плутая, не нашел наконец нужную еле заметную тропку. Дождь уже перестал лить и не напороться на опасность из-за шума падающей воды теперь стало значительно легче.

Под ногой что-то противно чавкнуло, и Римус разочарованно посмотрел вниз: левым ботинком он наполовину погрузился в вязкое болото.

— Теряешь хватку, Римус, — отругал он сам себя, отходя на незаболоченное место.

Он еще раз огляделся и прислушался: в этой части леса всегда было тихо. Слишком тихо. Создавалось ощущение, что здесь живет кто-то настолько страшный и сильный, что остальные звери и птицы боятся здесь не то чтобы жить, а даже пробегать мимо.

Римус набрел на это странное место очень давно, лет десять-пятнадцать назад, когда скрывался от очередной устроенной облавы на оборотней Министерством. Они, конечно, называли это «добровольной переписью темных существ», но желания не появилось ни у одного оборотня или вампира, а работникам Отдела регулирования популяций нужно было предоставить начальству хоть какие-то результаты, поэтому к делу подключили еще и Аврорат.

Место казалось идеальным, чтобы залечь на дно на какое-то время. За те несколько месяцев, что он здесь провел, питаясь в основном наловленной рыбой из расположенных поблизости озер, он так и не нашел то мистическое нечто, из-за которого создавалась такая гнетущая своей бесшумностью атмосфера. Но зато наткнулся на одном из болот на парочку Тентакул, услышав тихое постукивание ее стручков. С тех пор он мог в любое время дня и ночи добыть для нескольких проверенных клиентов этот контрабандный товар по немного сниженной цене, чем на черном рынке. Не десять галлеонов, но зато они точно обратятся к нему, а не к кому-то еще.

 

Дора все утро ворчала, чтобы он переждал непогоду, — ага, надеялась таким образом еще и пойти с ним — но Римус совершенно не хотел ждать: когда у него появлялась работа, для исполнения которой наконец требовались хоть какие-то знания или умения, что он получил за семь лет школы и еще один-другой десяток лет самообразования, то его трудно было остановить. Со стороны могло показаться, что они с Дорой этим утром и вовсе поменялись телами: она все оставшееся время, что Римус пробыл дома, кривила лицо от тянущих мышц в ногах и головокружения, а вот он, наоборот, источал вокруг себя энергию и во всю пытался поднять настроение жене, окружая ее заботой и бесконечными чашками чая с ромашкой. Но Тонкс в итоге устало рыкнула на него, сообщая, что она, вообще-то, тоже маг и может сама себе прилевитировать чайник и заварку.

 

До его слуха оборотня донесся тихий барабанный перестук, и Римус двинулся на звук. Он давно здесь уже не бывал и умудрился все же заблудиться среди этих одинаково искореженных и мертвых деревьев и заросших мхом и мелким низким кустарником болотистых очагов. Вот на глаза попалась жертва либо Болотного фонарика, хотя оных он здесь за все время так ни разу и не встретил, либо просто собственной неосторожности. Покоричнивевший труп после долгого пребывания в трясине все так же одиноко лежал на дне единственного и подозрительно осушенного оврага. Как Римус не силился понять, почему любая жидкость, попадая в эту яму, моментально пропадает, загадка осталась загадкой. Но с тех пор эта болотная мумия служит неплохим ориентиром для Люпина.

Провозившись около получаса с Тентакулами и удачно увернувшись от попыток его укусить или задушить, Римус набрал нужное количество листьев и аккуратно сложил их в свою дорожную сумку. После быстро очистил себя и одежду от грязи и трансгрессировал в шотландскую деревню магов Кроссгейт. Отправив за пару кнатов из таверны местную сову своему покупателю, Римус уселся за уже свой излюбленный столик — из-за деревянных опор никогда не видно, кто за ним сидит, когда заходишь в заведение, но зато с этого места прекрасно можно разглядеть через отражения в зеркальных дверцах двух навесных шкафчиков входящих.

Марвина ждать долго не пришлось, и кружка Сливочного пива была даже не на половину пуста, когда он появился в дверях. Завидев Римуса на привычном месте, он, скинув с головы капюшон мантии, сел перед ним и потер руки, нетерпеливо улыбаясь.

— Ну, как, удачно? — от Марвина всегда исходил терпкий и все перебивающий запах табака.

— Да. Все пятнадцать, — Римус вынул из сумки плоский тряпичный пенал и придвинул к нему. — Куда тебе столько?

— Крупный заказ на яды подвернулся, — зельевар улыбнулся во все тридцать два пожелтевших от курения зуба, развязав и пересчитав полученный товар. — Да, хороши. То, что надо.

Римус отпил из кружки, вновь оглядев присутствующих в таверне. Все тихо.

— Но твой заказчик ведь в курсе, из чего эти твои яды будут вариться?

Марвин вздохнул, переведя удрученный взгляд на сидящего перед ним Люпина, и достал откуда-то из закромов мантии тканевый мешочек, из которого послышался тихий характерный звон.

— Не беспокойся. Я давно с ним работаю. Примерно, кстати, как и с тобой.

В голове внезапно всплыла фраза «Вечная бдительность, Римус» голосом своего автора. Римус хмыкнул ей в ответ и, пересчитав деньги, убрал их в сумку, перед этим вновь оглядевшись.

— Ты сегодня какой-то нервный, — Марвин, уже расслабившись, достал трубку и принялся ее набивать.

— Место, откуда я достал твой товар, немного… странное. Считай остаточным эффектом.

— Тебе не нужна помощь? Я же местный целитель.

Римус отмахнулся и одним разом допил свой напиток.

— Жена ждет, — он уже особо не скрывал того факта, что женился, — те, от кого он старается защитить Нимфадору, уже все давно знают.

— А ты пиво выпил. Дома леща за это получишь, — он хохотнул и стал раскуривать трубку.

— Она поймет, — немного горделиво усмехнулся Римус и протянул руку Марвину. Тот пожал ее в ответ и еле заметно из-за клубов дыма кивнул на прощание.

Выйдя из таверны, Римус уже хотел было переместиться домой, как на глаза ему попался цветочный магазин. Вспомнив утро и раздраженную своим плохим самочувствием Дору, он решил сделать ей небольшой сюрприз в виде букета. Хозяйкой магазина оказалась маленькая сухонькая, но миловидная и улыбчивая старушка, которая, выслушав для кого покупаются цветы, довольно быстро собрала небольшой, но яркий разноцветный букет.

 

Смеркалось, когда Люпин, держа цветы за спиной, зашел в дом. Кроме Нимфадоры в гостиной сидели ее родители, и лица у всех были совсем не радостные.

— Дорогая?.. — он неуверенно окликнул жену.

— Иди сюда. Тут… — она, не договорив и кинув на него грустный взгляд, вновь повернулась к родителям лицом.

Римус быстро положил сумку с цветами на тумбу и, повесив мантию на крючок, сел рядом с женой. Тревожным звоночком беспокоившая его мысль, что Андромеда опять решила воззвать к уму-разуму свою дочь и бросить его, мигом исчезла, когда он ближе рассмотрел тещу: та хоть и была в расстроенных чувствах, но никакой злобы к нему или отвращения не было заметно.

— Римус, мы уже рассказали все Нимфадоре… — медленно начал Тед. — Ты же в курсе про эту «комиссию по учёту маггловских выродков»?

— Да.

Люпин сразу понял причину их появления здесь: Тед — магглорожденный и теперь за ним, как и за всеми, кто не может доказать, что он хотя бы полукровка, ведется охота. И в лучшем случае у него отберут палочку, а в худшем…

— Я не горю желанием попасть на заседание этой комиссии. А это рано или поздно произойдет…

— Белла очень даже может повлиять на решение по поводу Теда, — горько заметила Андромеда и по ее лицу скользнула злоба при упоминании сестры. — И, как ты понимаешь, не в лучшую сторону.

Тед, посмотрев на жену, поджал губы в слабой улыбке и взял ее руку в свои.

— Вы хотите бежать, так?

— Да, — тесть кивнул. — И, так как ни тебе, ни Нимфадоре скрываться не нужно, я хочу попросить вас переехать в наш дом. Я не хочу, чтобы Меда оставалась одна. Да и она поможет, если что.

Римус посмотрел на жену, но та, понурив голову, не сводила взгляда на отца. Жить с такой тещей, как Андромеда, — это немного не то, как он видел их семейную жизнь с Дорой, но отказывать Теду он не хотел. Да и неправильно это было бы.

— Я согласен.

Дора, все это время тихо сидевшая, вздохнула и уткнулась лбом ему в плечо. Тед улыбнулся, услышав ответ.

— Спасибо, Римус.

Тонксы посидели с ними еще немного — Нимфадора все никак не хотела, чтобы папа уходил пусть даже пока к себе домой. Но в конце концов, они стали собираться обратно. В какой-то момент Тед позвал Римуса на улицу поговорить.

— Римус, я хочу попросить тебя… Второй раз за этот вечер, ты уж прости, но… Я оставляю их, двух самых дорогих и любимых мною женщин, на тебя и, пожалуйста, защити их, — тесть умоляюще смотрел ему в глаза.

— Конечно.

Мистер Тонкс тяжело вздохнул и положил Люпину руку на плечо.

— Кстати, Тед, пока вы не ушли…

— Да?

— Возможно, я могу вам помочь.

— Римус, не надо, останься с ними, — испуганно расширив глаза, выпалил он.

Люпин грустно усмехнулся:

— Вы меня не так поняли. Я, конечно же, останусь с ними, но во-первых, я потом могу дать вам перед самым уходом пару советов — ведь я сам часто скитался по стране, скрываясь от преследования. А во-вторых, сейчас хочу отдать вам это.

Римус достал из внутреннего кармана пиджака сложенную в несколько раз карту страны. Развернув ее и коснувшись своей волшебной палочкой, Римус проговорил «Festina lente», и на карте стали появляться черные отметки, а также пара красных. Тед с изумленным видом наблюдал за происходящим, а потом перевел взгляд на зятя.

— Твоя?

— Да. Похожую, но куда более сложную мы делали с Сириусом, Джеймсом и Питером в Хогвартсе, — Римус прочистил горло, в котором комом встало имя Петтигрю. — В общем, вот эти черные отметки — места, где я останавливался. Там обычно безлюдно, но если кто-то там появляется, то отметка становится вот такой, — он указал концом палочки на красную точку. — Лучше не соваться.

— Ты что, получается, всю страну обошел?

— Да, всю. Пару раз бывал даже на материке, — Римус усмехнулся, вспоминая.

— А тебе она разве не нужна?

— Вам она будет нужна куда больше, чем мне. Да и потом, по возвращению может и отдадите мне, — они вдвоем тихо засмеялись. Римусу очень хотелось, чтобы Тед вернулся, но по выражению лица тестя было понятно, что он осознает шанс погибнуть. Поэтому вера и надежда — это единственное, что у них оставалось.

— Спасибо, Римус. Я не знаю, как тебя отблагодарить за это… — Тед аккуратно сложил карту обратно, последовав примеру Римуса и проговорив те же слова, чтобы метки пропали.

— Просто возвращайтесь.

 

Проводив родителей и вернувшись в дом, Нимфадора медленно побрела к дивану и грустно плюхнулась на него, повернувшись лицом к спинке. Римус вздохнул: мало того, что ей с утра нездоровилось, так и вечер не принес ей никакой радости. Кстати, о «принес». Люпин вспомнил о цветах, взяв их с тумбы, подошел к жене и присел возле на корточки.

— Дора… Родная, у меня небольшой сюрприз для тебя, — он мягко ее позвал, погладив по плечу.

Она медленно перевернулась на другой бок и, поймав его руку, переплела его пальцы со своими, печально улыбаясь. Глаза ее радостно заблестели, стоило яркому букету показаться из-за его спины.

— Это мне? — она резко села и, прикрыв глаза, вдохнула аромат цветов.

— Конечно тебе, — довольный произведенным эффектом, Римус сел рядом, не выпуская ее руки.

— Ты мне еще ни разу цветы не дарил, — Тонкс играючи сощурилась, посмотрев на него.

— Вот, видишь, решил исправляться, — он чмокнул ее в губы и посмотрел на нее, пристыженно склонив голову набок. — Совсем забыл, что девушкам цветы нужно дарить. Особенно любимым.

Тонкс засмеялась и обняла его за шею, не выпуская цветы из рук.

— Люблю тебя, Римус, — она уже прошептала ему на ухо.

— И я тебя.

 

 

Ноябрь

Англия, графство Бристоль, дом Тонксов

 

Сквозь сон Римус почувствовал, как его кто-то трясет за руку. Не без огромных усилий разлепив глаза, он увидел перед собой виновника, а точнее виновницу прерванного сна — Нимфадора почему-то бодрствовала посреди ночи.

— Римус… Римус…

— О, великая Хельга… Что случилось? — он посмотрел на часы — было два или три часа ночи.

— Рем, у меня тут проблема… — она виновато посмотрела на мужа.

— Что-то не так с ребенком? Ты себя как чувствуешь? — сон резко пропал, а Римус уже сидел полубоком на кровати, взволнованно вглядываясь то в лицо Тонкс, то не менее обеспокоенно осматривая ее беременный живот.

— Успокойся, все нормально в этом смысле, — она положила руку ему на плечо.

Люпин расслабленно выдохнул:

— Тогда в чем дело?

— Я не могу уснуть. Точнее, я уснула, а вот час или полтора назад проснулась с навязчивой мыслью, что хочу манго, — услышав причину, Римус не сдержал смешка и протер слипающиеся ото сна глаза.

— Ты меня разбудила, чтобы я купил тебе манго? — уточнил он, посмотрев на Нимфадору и не скрывая ироничной улыбки. Она смущенно кивнула. — Дора, сейчас… — он вновь посмотрел на часы, — три ночи. Какой манго?

— Вкусный, — прошептала она, кокетливо закусив нижнюю губу и поглядывая на мужа, понимая, что почти уговорила его.

— О, Дора, — Римус откинулся обратно на подушку, закрыв лицо руками. — Ты желаешь моей смерти, признайся?

— Рем, ну пожа-а-алуйста, — протянула она, кладя голову ему на плечо, и стала вычерчивать пальчиком что-то у него на груди. — Ты же не хочешь, чтобы я мучилась и не спала.

— Страдалица ты у меня. Орден тебе первой степени нужно будет вручить после родов, — он капитулировал. — Ладно, будет тебе манго…

Римус, кряхтя, свесил ноги с кровати и стал одеваться, прокручивая в голове места, где он в последний раз видел этот фрукт на прилавке, да и еще, чтобы этот магазин сейчас работал. Вроде был один в Йорке.

Переместившись к большому круглосуточному маггловскому магазину, Римус, сонно и медленно ступая, прошел внутрь. У входа сидел охранник, который, бросив на него короткий взгляд, почти сразу потерял к нему всякий интерес. Рядом с полками Римус заметил раскладывающего товар из коробок работника магазина.

— Извините… — Люпин обратился к молодому магглу.

— Да?

— У вас продается… как его… — мозг еще медленно работал, требуя во всю либо продолжение сна, либо встряску кофеином. — А, точно, манго.

— Конечно, давайте покажу, — они пересекли практический весь этот огромный магазин, виляя по рядам. — Вам для готовки или так есть? — продавец указал на фрукты.

— А разница? — Римус вздохнул: они еще и разные.

— Ну, мне больше нравится этот по вкусу, — парень взял в одну руку желтый продолговатый плод. — А этот как раз для салатов или для тортов всяких. В общем, для готовки, — в левой руке лежал уже зелено-красный и слегка бочковатый.

— Я думаю, жена хочет его сейчас так съесть, — заметив небольшое удивление на лице работника магазина, он добавил. — Беременность и все дела.

— А, понимаю, — парень довольно улыбнулся и протянул Римусу желтый фрукт. — Этот ей должен понравиться. Гарантирую.

Римус, благодарно улыбнувшись и кивнув этому добродушному магглу, расплатился и, предвкушая теплую и мягкую постель, трансгрессировал домой. Порезав фрукт, он поднялся в бывшую детскую Нимфадоры, а теперь переделанную на скорую руку в их спальню, и, присев на кровать рядом с женой, вручил ей тарелку.

— Ты у меня чудо, — Дора приняла полусидячее положение, завидев Римуса еще в дверях, и принялась с завидным аппетитом лопать. — Хошешь? — предложила она ему с набитым ртом, протянув обратно тарелку.

— Я больше всего на свете хочу, чтобы ты сейчас уснула, а я — следом за тобой, — проговорил он, удостоверившись, что фрукт он купил верный, и стал обратно раздеваться.

Отлевитировав пустую тарелку на письменный стол и вытерев обо что-то руки, Тонкс сползла обратно на подушку, и Римус, уже лежавший рядом, зевнул, приобнял довольную жену и положил руку на ее округлившийся живот.

— Ну, как? Моя попытка свести на «нет» твои страдания увенчалась успехом?

— Вы справились на «П», профессор, — промурлыкала в ответ Нимфадора и, ласково поцеловав его в губы, положила поверх его руки на животе свою.

 

 

1998 год, 3 февраля

 

Читая новый выпуск «Пророка», Римус то и дело перебарывал огромное желание скомкать эту продажную газетенку и бросить в камин, а после поджечь. Как там говорится? Можно бесконечно смотреть на три вещи и среди них — огонь. А пламя, которое уничтожает эту филькину грамоту, определенно успокаивать будет в несколько раз лучше и быстрее. Но прежде, чем Люпин это сделает, писанину нужно дочитать — Орден вынужден был уйти в подполье, а Римус с Нимфадорой и вовсе сидят практически круглые дни дома, не считая редких вылазок на собрания организации и пары приглашений от Ли Джордана на эфир «Поттеровского дозора», и теперь эта газета является одним из тех немногих способов узнать происходящее в мире.

Рядом села Нимфадора, устало чему-то вздохнув, и подперла голову рукой. Пододвинувшись к ней ближе, Римус отложил газету и, медленно опустив руку ей на талию, уткнулся носом ей в плечо. Она вдруг резко повела им и убрала его руку, положив обратно ее к нему на ногу.

— Не надо, — поморщившись, проговорила она.

— Плохо себя чувствуешь?

— Нет, просто не надо меня обнимать и… вот этого всего не надо, — она отмахнулась.

— Чего «вот этого всего»? — он удивленно уставился на нее во все глаза.

— Я устала, Римус. Я устала от твоих постоянных попыток обняться, лезешь ко мне со своими поцелуями, — Нимфадора с отвращением фыркнула, и ее волосы резко потемнели.

— Дора, что с тобой? — Люпин опешил от такой «просьбы».

— Нормально все со мной! — огрызнулась она и пулей выскочила в сад.

Римус хотел было пойти за ней следом, но заметил стоящую на лестнице Андромеду.

— Не надо, пусть посидит одна какое-то время. Сейчас только под горячую руку попадешь и все станет только хуже, — она проводила взглядом дочь и с некоторым недовольством в движениях сложила руки на груди.

— Если ей противно, то…

— Римус, она беременна. Такие скачки в настроении свойственны многим. К тому же, она унаследовала в большей степени мой характер, чем Теда. Так что тебе остается просто переждать эмоциональную бурю, — теща прервала его и, проходя мимо, слегка похлопала его по плечу.

 

Нимфадора вернулась в дом только под вечер, да и то, после того, как Андромеда позвала ее к столу. Заметив ее все еще полный отвращения взгляд, Римус стушевался и, пробормотав Андромеде извинения, что поужинает позже, забился в кресло, которое стояло в самом темном углу гостиной, и скрылся за книгой. Весь оставшийся вечер прошел в таком же тихом напряжении: Нимфадора все никак не выходила из своего паршивого настроения, Римус, не желая усугублять ситуацию, так и просидел с книгой, а Андромеда, делая вид, что проводит капитальную уборку на кухне, то и дело бросала укорительные взгляды на дочь. В итоге, не выдержав этой бессловесной атаки матери, Тонкс встала и, раздраженно бросив «я спать», ушла наверх.

— Ну, и как мне быть? Сейчас идти или отсидеться здесь, пока она не уснет? — дождавшись, когда закроется дверь в их спальню, Римус обратился к теще.

— Я не знаю, — она вздохнула, сев на то место, где несколько минут назад была Нимфадора. — Я думала, что она посидит пару часов в одиночестве, проветрится и отойдет, но… Тебе бы спросить сейчас лучше Теда… — она умолкла, а взгляд устремился куда-то сквозь стену.

— С ним все в порядке, — эхом отозвался Римус, стараясь поддержать Андромеду.

— Да, иначе я бы почувствовала, — она резко встала и вернулась к своему прежнему занятию.

Люпин посидел еще пару минут и понял, что реакцию жены предугадать сложно: он может получить скандал и, если пойдет сейчас наверх, и, если попытается дождаться, когда она уснет. Закрыв книгу, он пожелал спокойной ночи Андромеде и, чувствуя на себе ее взволнованный взгляд, поднялся наверх.

Странно, он почему-то был уверен, что теща его так и не примет, что ему придется до конца дней быть с ней на ножах и стараться не пересекаться вовсе. С тяжелым сердцем он согласился на просьбу Теда переехать к ним в дом, когда тому пришлось пуститься в бега от Министерства. Но к большому удивлению, Андромеда уже через неделю-две стала относиться к нему добрее, даже эта деланная улыбка пропала с ее лица. А к концу октября и вовсе они стали общаться так, будто его ликантропия никогда не являлась проблемой для нее.

Остановившись перед дверью, он тяжко вздохнул, набираясь смелости, и зашел в комнату. Аккуратно прошел к своей половине постели и, раздевшись, забрался под одеяло. Тонкс за это время ни разу не пошевелилась и ее дыхание не было замедленно — она еще не уснула. Он осторожно положил ей руку на плечо, но она так же, как днем, резко скинула ее:

— Я же говорила, что не надо, — процедила Дора.

— Все еще?

— Да.

— Я тебе противен? — на последнем слове голос Римуса дрогнул, но Тонкс промолчала.

Они полежали несколько минут в тишине, которая изредка прерывалась уханьем совы за окном.

— Может мне лучше спать на диване?

— Как хочешь, — безэмоционально ответила она и натянула повыше одеяло, всем жестом заявляя, что разговаривать она тоже с ним не намерена.

 

 

11 февраля

 

Услышав сквозь сон грохот посуды, Римус, сам того не желая, проснулся. Нимфадора, не обращая на него никакого внимания, гремела чашками, пытаясь достать свою любимую. Прошло уже больше недели, как жена резко к нему охладела и запретила ему даже касаться себя. Через пару дней он все же перебрался спать на диван в гостиной, потому что во время сна он непроизвольно тянулся к ней: то обнять, то просто прикоснуться, чем мгновенно будил Дору, и она, кипя от недовольства, будила уже его.

Наблюдая, как она готовит себе чай, Римус с тоской подумал, что сегодня будет первое полнолуние, которое за столь долгое время он проведет один. Тонкс вряд ли с ним пойдет. Он, завернувшись в одеяло, не в силах спокойно смотреть на любимую женщину, застонал и отвернулся к спинке дивана. Через несколько минут послышались быстрые шаги мимо него, и Тонкс ушла обратно в спальню. Вскоре входная дверь раскрылась, и в дом вернулась Андромеда — судя по запаху, которое источало Аконитовое зелье, это была точно она. Он протер глаза, усаживаясь на диване, и принял с благодарностью из рук тещи бокал с еще дымящейся жидкостью.

— Жаль, его нельзя сделать по вкусу менее отвратительным, — завидев, как его передернуло после глотка, с грустью проговорила Андромеда.

— Это было бы слишком хорошо для этого мира, — попытался отшутиться Люпин.

Скажи ему полгода назад, что Андромеда станет его подбадривать, а Дора — наоборот будет всем своим видом показывать, что лучше бы его рядом не было, — он бы рассмеялся этому человеку прямо в лицо. Но, увы, этот человек оказался прав.

— Ты как, справишься сегодня в одиночку?

— Да-да, оставайтесь с ней. Мне так будет спокойнее.

 

— И куда это ты пошел? — без особого интереса спросила его Нимфадора у самых дверей.

Римус остановился и посмотрел в окно, за стеклом которого уже начали сгущаться сумерки. После этого вопроса тот факт, что они вместе не отправятся к себе домой в Йоркшир пережидать полную луну, стал настолько незначительным, что о нем можно было не думать. А вот то, что она и вовсе забыла о том, что сегодня полнолуние, — как удар под дых.

— Неужели ты не помнишь какая сегодня ночь? — не сдержав горькой усмешки, спросил в ответ Римус.

Она резко переменилась в лице, приоткрыв рот, но Люпин уже захлопнул за собой дверь, быстро вышагивая за территорию дома для трансгрессии. Слышать ответа он не хотел — было слишком обидно.

 

Ночь он провел на кровати, свернувшись калачиком на Нимфадориной половине и засунув морду под ее подушку. Он дико скучал по ней все это время, а сейчас, наконец, он мог дать волю чувствам и немного повыть от безысходности: находиться рядом и не иметь возможности хотя бы прикоснуться к Доре было настоящей пыткой. И он не мог избавиться от этого, он не мог сбежать от проблемы, как делал это раньше. Он не мог себе позволить оставить ее, как минимум потому, что обещал Теду. Но самое главное: он безумно любил ее и дал слово, что будет рядом с ней, несмотря ни на что. Разве что она его сама не прогонит, но пока Нимфадора об этом, слава Мерлину, не заикалась, а значит в сердце еще теплилась надежда, что жена скоро вернется в привычное состояние.

 

Весь следующий день он не вылезал из-под пледа, который они не стали забирать с собой к ее родителям при переезде. Есть совершенно не хотелось, обратно возвращаться — тоже. Как бы ему ни было стыдно, но он устал чувствовать себя ненужным. Но стрелки неумолимо приближались к отметке в семь вечера, а значит и к привычному времени ужина в доме Тонксов. Если даже Нимфадора не вспомнит о его отсутствии, то вот Андромеда начнет переживать.

Римус в очередной раз хмыкнул этому сюрпризу жизни и, пересилив себя, поднялся с кровати. Определенно, таких тяжелых ночей у него давно не было: все кости болели так, словно все до единой были сломаны, мышцы ныли как будто он всю ночь пытался поднять великана, а глаза, казалось, еще чуть-чуть и лопнут от напряжения и головной боли. Как бы расщеп еще не словить в таком состоянии. Каминную сеть они отключили для экономии — все равно не пользуются, так зачем за нее платить каждый месяц? Хотя вот сейчас она была бы очень и очень кстати.

Все же достаточно сконцентрировавшись для перемещения, Римус вернулся домой к жене и теще. Гостиная с кухней встретила его вечерним зимним сумраком. Ужином даже и не пахло, что было удивительно — Дора сейчас ела за двоих. На втором этаже слышались тихие голоса, но идти наверх он не решился, да и сил особо не было подниматься. Устало выдохнув, Римус грузно завалился на диван и, укрывшись одеялом до макушки, мгновенно провалился в сон, стоило только коснуться головой мягкой подушки.

 

Но поспать долго ему не удалось: казалось, он только что вот уснул, как кто-то очень настырный принялся легонько — но при его состоянии все воспринималось куда сильнее — трясти его за руку.

— Дайте мне еще пять минут, — взмолился Люпин, не желая разлеплять глаза.

— Рем…

Услышав шмыганье носом и этот голос без привычного за последние дни отчуждения, сон сразу же испарился. Рядом с ним на диване сидела Нимфадора и виновато смотрела на него. Он уже было потянул к ней руки, чтобы прижать к себе и успокоить, но вовремя вспомнил о ее «просьбе». Она, заметив, как он отдернул руки и сложил их на груди, резко подалась вперед и, обняв его, уткнулась ему в шею, продолжая всхлипывать.

— Римус, извини меня, — прошептала Нимфадора подрагивающим голосом и, судя по всему, пыталась снова не разреветься. — Прости меня. Я полная дура.

Он на секунду зажмурил глаза, пытаясь понять сон ли это, но ее мокрая от слез щека была слишком реальна.

— Дора, ответь мне только на один вопрос: я тебе противен?

— Римус, я все еще люблю тебя.

— В таком случае я могу?.. — он уже поднял руки в воздух, но до конца не был уверен разрешает ли она ему таким образом ее касаться или все еще нет, и Тонкс тихо угукнула.

Римус повернулся на бок, давая ей больше свободного места. До сих пор не веря в происходящее, он немного прижал ее к себе.

— Тогда что это все было? — он мысленно поблагодарил всех Великих волшебников и волшебниц, которых только знал.

Нимфадора тихо вздохнула, слегка отстранившись, и посмотрела на него так же виновато, как пару минут назад:

— Я не знаю. Я не переставала любить тебя… — она на миг замялась. — О, Мерлин, как это дебильно звучит, — фыркнула она сама себе, недовольно закатив глаза, и ее волосы приняли на пару секунд красный оттенок. — Мне сложно это объяснить… Просто, последние месяцы мое тело… оно… Оно как будто не мое, как будто им управляет кто-то другой. И эмоции контролировать почти не получалось. А в какой-то момент я стала понимать, что от ваших с мамой прикосновений меня и вовсе передергивать начало, — она закрыла лицо руками, уперевшись лбом ему в плечо.

— А сейчас?.. — Римус осторожно убрал ее руки от лица, вновь обнимая.

— Вчера ты меня своим последним вопросом, можно сказать, разбудил. Или что это было. Я уже хотела было пойти за тобой, но, ты же помнишь, мне целитель очень не рекомендовала трансгрессией пользоваться. Только в экстренных случаях. Мама убедила дождаться тебя дома, — Тонкс посмотрела на свой живот. — Ждала тебя сегодня весь день, но ты все не появлялся, а под вечер не заметила, как уснула.

Римус не мог сдержать умилительной улыбки, глядя на жену, — та и правда выглядела немного сонной.

— Рем, ты же простишь меня?

— Да куда я денусь-то? Я тебя как два с половиной года назад увидел — так все, пропал.

 

 

5 апреля

 

Римус сидел на полу напротив их с Дорой спальни и, закрыв лицо руками, безуспешно пытался себя успокоить: это всего лишь роды, она там не умирает, и скоро все закончится. Но чем дольше он так сидел, чем дольше он слышал крики Нимфадоры, тем сложнее было ему находиться в этом вялотекущем ожидании. Неужели она переживает тоже самое каждый месяц, когда приходит время его трансформации? Безумие.

Все началось еще посреди ночи: Дора растолкала его и с тревогой заявила, что, похоже, началось. Через несколько минут его уже из комнаты выгнали Андромеда и вызванная ею целительница, которая до прихода к власти Волдеморта работала в Мунго, а сейчас оказывает посильную помощь в домах волшебников. И, наверное, правильно, что они не дали остаться с женой рядом, — его беспокойство им только бы мешало, а Нимфадоре он все равно бы ничем помочь не смог.

Он не сразу заметил, что из комнаты перестали доноситься крики. Но, услышав детский плач, Римус вскочил и, нервно переминаясь с ноги на ногу, не спускал взгляда с двери. Вскоре она открылась, и появилась миссис Пиклс.

— У вас мальчик, мистер Люпин, — устало, но не менее солнечно улыбаясь, сказала целительница и, заметив, что он впал в ступор, легонько подтолкнула его в комнату. — Идите к ним. Я сейчас вернусь.

На негнущихся ногах он вошел в спальню и увидел сидящую на их кровати Андромеду с его сыном в руках. Рядом лежала обессиленная Нифадора, светясь от счастья и укрытая одеялом. Завидев его, Андромеда поднялась с кровати и протянула ему ребенка.

— Римус, у нас сын, — сообщила ему Дора. — Как мы его назовем? Мы же так и не решили.

Он сел рядом, держа на руках ребенка и переводя восхищенный взгляд с него на Дору и обратно. Потом посмотрел на сидящую на стуле рядом Андромеду.

— Может, Тедди? Эдвард.

— Эдвард? — тихо переспросила миссис Тонкс, начав вращать на безымянном пальце обручальное кольцо.

 

В начале марта не стало Теда Тонкса, и Андромеда несколько дней не выходила из комнаты после этой новости. Нимфадора тоже тяжело переживала утрату, но иногда Римусу все же удавалось уговорить ее выйти и прогуляться хотя бы по саду. Он старался не думать, как много хороших людей, что он знал, остались теперь лишь только в памяти, но с каждой потерей это становилось все сложнее.

 

— Эдвард Римус Люпин, — Дора протянула руки к сыну и, получив этот маленький комочек счастья из рук мужа, принялась с любовью в глазах рассматривать. — Мне нравится.

— Римус… — Андромеда, вдруг очнувшись от горестных мыслей, посмотрела на зятя. — А он… Внук, он…

— Я не знаю. Ничего не чувствую в нем волчьего. Через неделю точно узнаем, — прерывисто ответил он. Римус и правда ничего не чувствовал. Черт, как же он надеялся на хорошие новости.

— Мне кажется, что он пошел в меня, — встряла в разговор Нимфадора, прищурившись на Тедди. — У него же были черные волосы?

Римус и Андромеда с удивлением посмотрели на нее и ребенка.

— Да, Блэковские гены, моя дорогая, сильная вещь, — проговорила Андромеда, пододвинувшись со стулом к ним как можно ближе.

— А сейчас они далеко не такие, — Тонкс протянула Римусу сына, и он с удивлением посмотрел на розоволосого Тедди, прям как Нимфадора, что, не скрывая улыбку, смотрела на Люпина.

— О, поздравляю молодых родителей. Теперь вы познаете всю прелесть воспитания сына-матеморфомага, — Андромеда рассмеялась, откинувшись на спинку стула. — Теперь ты, Нимфадора, наконец узнаешь, как мы с твоим отцом намучились, когда ты была совсем маленькой. Да и не только маленькой. Хотя, если он пойдет характером в Римуса, то считайте, что вам крупно повезло.

Нимфадора театрально надулась и сделала вид, что обиделась на мать. Римус не удержался и поцеловал ее в щеку, и в этот момент послышался щелчок затвора. Они оба с удивлением посмотрели на Андромеду, которая держала в руках фотоаппарат с колдографией.

— Этот день нужно запечатлеть. Особенно в такое время, — не без толики грусти объяснилась она, разглядывая то и их самих, то колдо.

1998 год, 9 апреля

Англия, графство Бристоль, дом Тонксов

 

Тедди, сладко зевнув, закрыл глаза и, похоже, решил наконец уснуть у нее на руках под размеренное покачивание. Нимфадора медленно вымеряла шагами комнату, иногда переводя взгляд с сына на темное звездное небо за окном. Завтрашний день обещал быть насыщенным — в гости хотели заглянуть Уизли и папа Римуса. Молли наверняка будет невозможно оторвать от Тедди. Тонкс усмехнулась, вспомнив, как миссис Уизли пару лет назад снисходительно улыбнулась на ее заявление, что замуж выйдет она еще не скоро, не говоря уж о детях. Нимфадора и представить себе не могла, что война сможет дать ей намного больше, чем она достигла в мирное время на личном фронте.

С первого этажа послышался несильный хлопок входной двери — Римус вернулся от скрывавшегося Кингсли. Тому пришлось уйти в глубокое подполье после того, как нарушил табу на имя Волдеморта, и на него напал отряд Пожирателей смерти.

Еще недолго покачав Тедди на руках, Тонкс уложила его обратно в кроватку и, поцеловав в лобик, тихо, стараясь не шуметь и не снести по дороге детский столик или не задеть кресло, покинула комнату. Мужа она нашла в спальне в полной темноте. Он стоял у окна в пижамных штанах, держа привычно руки в карманах, и с висящим полотенцем на шее. Уйдя в собственные мысли он и не заметил, как Нимфадора подошла к нему вплотную сзади и обхватила за талию, уткнувшись ему носом в позвоночник между лопаток. Римус вздрогнул, но быстро расслабился в ее объятиях.

— Извини, пришлось задержаться, — тихо выдохнул муж, медленно водя кончиками пальцев по ее рукам. — Как вы сегодня?

— Спокойно. Только вот сейчас Тедди никак не могла убаюкать — тебя, наверное, дожидался.

Она потерлась подбородком о его влажную после душа спину и прижалась щекой, прикрыв глаза. Полной грудью вдохнула его запах: бесконечно сложный, как он сам. Римус улыбнулся — она не видела этого, но определенно почувствовала.

— Я соскучилась. И переживала.

— Я тоже скучал, — он повернулся к ней, крепко прижимая к себе. — Но ты же сама слышала ответ Кингсли на твое предложение заглянуть к нему.

— Он нелогичен, — буркнула Тонкс. — Мне куда легче избежать неприятностей, чем тебе, прикинувшись, к примеру… Ну, не знаю, Беллатрисой на крайний случай, если встречу Пожирателей.

— Беллатриса посреди леса? Дора, да не поверят в это егеря, — Римус усмехнулся.

— Я же сказала, что «к примеру». Действовать же нужно из обстановки.

— Дорогая, Кингсли не хочет, чтобы кто-то из Ордена высовывался лишний раз. Особенно к нему.

— Знаю. Но я устала сидеть дома, Рем.

Он молча положил подбородок ей на макушку, слегка покачивая в объятиях.

— Что-то мне подсказывает, что скоро все закончится. Мир примерно в таком же состоянии, как и под конец Первой войны.

— Я надеюсь, мы и в этот раз сможем победить…

Комната вновь погрузилась в тишину. Никто из них двоих не хотел озвучивать мысль про цену этой победы.

Все так же не разжимая объятий, Римус приподнял Тонкс от пола, целуя в шею, и уже через пару секунд они оказались на кровати. Нимфадора, скрестив ноги у него на пояснице и опустив руки ему на плечи, с довольным прищуром посмотрела на лежащего на ней мужа:

— Все, Рем, не отпущу тебя никуда.

— Ты думаешь, что я куда-то собираюсь уходить? — он фыркнул, не сдерживая улыбки.

— Ну, сейчас, когда я не выгляжу, как удав, проглотивший за раз огромный арбуз, верю в твои слова охотно.

— Так это был арбуз? А я думал, что моя нервная система, — он с деланной задумчивостью посмотрел куда-то мимо нее.

— Кто-то сейчас очень рискует лишиться ушей во время следующей луны.

— И стану я тогда для тебя еще и слишком глухим. Будет четыре «С» вместо трех, — он стал картинно загибать пальцы. — Слишком беден, слишком стар, слишком опасен и, теперь коронное, слишком глухой.

— О, нет, — она закатила глаза, рассмеявшись, — я этого не вынесу.

Он, улыбаясь, прижался щекой к ее шее, слабо царапнув нежную кожу щетиной.

— Я не уйду, Дора. Я дома.

— У нас дом в Йоркшире, дорогой, — прошептала она, медленно и даже немного лениво скользя по его голой спине руками, то и дело натыкаясь на шрамы разных размеров. Римус уже наконец перестал вздрагивать и стыдливо прятать взгляд, когда она касалась затянувшихся, но незаживших ран.

Он приподнялся на локтях, слегка нависая над ней, и внимательно посмотрел Нимфадоре в глаза. От таких его взглядов у нее все еще каждый раз замирало сердце и слабило в коленях, хотя, казалось бы, женаты почти год.

— Я говорю не про тот дом. И не про этот. Я говорю про тебя. Мой дом там, где ты, Дора. Там, где ты и Тедди, — он опустился рядом с ней, целуя в щеку и прижимаясь лбом к ее виску, — И я люблю вот такие моменты: когда этот мир сжимается до пары квадратных метров, где только мы с тобой.

Тонкс почувствовала, как заливается краской, не в силах что-либо благоразумное ответить — от смущения все ее мысли словно потрясли как снежный шар и теперь нужно подождать, когда они вернутся на свои места.

— Римус, я хочу дочку, — неожиданно даже для самой себя выдала Нимфадора.

Он удивленно посмотрел на нее, поворачиваясь на бок и подпирая голову рукой.

— Дора, у нас сын родился четыре дня назад.

Тонкс смущенно потерла резко защипавший нос: она не хотела вот так скоро после рождения Тедди признаваться в этом — ей казалось, что такое желание не в ее характере. И вообще, растить детей — это не про нее. Но вот ради лежащего рядом Люпина она была готова не только научиться готовить что-то приличнее, чем маггловская лапша быстрого приготовления и яичница с беконом и консервированными бобами, но и даже вот на такие преображения себя самой.

Она повернула голову и встретилась взглядом с мужем — тот зачем-то пытался сдержать улыбку, и из-за этого его губы забавно подрагивали.

— Ты же в курсе откуда у Уизли шесть парней и всего одна девочка?

— Думаешь, нам так же не повезет? Или повезет — Молли не выглядит несчастной в окружении детей.

— Значит, ты готова каждый день готовить дважды или трижды по семь порций еды и это еще не считая нас с тобой? — он хитровато улыбнулся.

— Я надеюсь, мы управимся быстрее, чем нас окружат с полдюжины собственных детей, — она еле слышно вздохнула и сложила руки на груди, представив себя на месте Молли на кухне.

Римус прыснул рядом, засмеявшись в подушку.

— Давай тогда уж не сейчас? Пусть твой организм восстановится, — он поцеловал ее в щеку.

— Значит, ты не против?

— А с чего это я против должен быть?

Она не говорила Римусу, что боялась. Ей было стыдно за этот страх: что он уйдет от нее после рождения сына или даже еще во время беременности. Что ребенок Римусу будет не нужен, и он сбежит, как тогда, в августе, но уже не вернется. Но он все еще здесь, он все еще рядом.

Он с железной выдержкой выслушивал ее скандалы, упреки и придирки все эти месяцы, когда она срывалась на него по каким-то мелочам и пустякам, — чего она никогда бы не сделала в обычном состоянии, но чертовы гормоны творили с ней непонятно что. Он не ушел, и когда в феврале она сообщила ему, чтобы он отстал от нее со своими «телячьими нежностями» и вовсе ее не трогал.

Он все это вытерпел и переждал, а она все еще боится. Отгоняет мысли, недовольно вздыхает и фыркает, стоит им появиться в голове, но этот страх тяжело побороть быстро и окончательно, и магией тут не поможешь.

Она не ответила на вопрос и молча прижалась щекой к его груди. Римус тихо вздохнул:

— Только с работой мне придется что-то решать кардинально. Не хочу, чтобы дети росли в нищете.

— Может, получится вернуться в школу? Когда… когда война закончится. Мы же победим, и тогда можно будет попытаться изменить кодекс для оборотней.

— Победа над Сама-Знаешь-Кем не означает, что таких, как я, станут жаловать в обществе, Дора.

— А я верю, что у нас все получится, — недовольно и тихо сказала Нимфадора.

— Хорошо, что кто-то из нас еще верит в такое чудо, — грустно отозвался Римус, крепче обнимая ее, и ткнулся в ее волосы.

 

Тедди проснулся на утро ни свет, ни заря, и как обычно первым на его пробуждение и плач отреагировал Римус. Несмотря на то, что он вчера весь день провел на ногах, а через пару дней на ночном небе будет полная луна, он все же подорвался к сыну, уверяя Дору, что ему не сложно, и тот, получив желаемое внимание, быстро стих.

В их с Римусом спальню заглянула мама и, завидев Нимфадору в постели, недовольно прочистила горло:

— Ты же помнишь, что сегодня у нас гости?

— Они будут только к обеду. И они не твои высокопоставленные вельможи, чтобы к их приходу требовалось перемыть до блеска весь дом.

— Нимфадора, это неприлично! — мать шикнула. — Где твое воспитание? А этикет? Всю жизнь я пыталась тебе это вталдычить...

— Да, мам, двадцать пять лет, и твои нервы гиппогрифу под хвост, — Тонкс, поняв, что мама уже не даст ей покемарить еще чуть-чуть, поднялась с кровати и, накинув рубашку, ушла в ванную комнату.

Но мать так и осталась стоять в их спальне, а значит и поток ее нравоучений еще не закончился.

— Римус, между прочим, все утро с Тедди сидит, а ты тут разлеглась, как королева, — громко уведомила ее мама, забарабанив пальцами по косяку дверного проема.

— Это наше с ним дело.

— Вот останешься ты одна, тогда поймешь...

Нимфадора, вскипев, с недовольным лицом выглянула из ванной и прервала ее:

— Мне кажется, или еще совсем недавно ты об этом мечтала?

Мама, нахмурившись, открыла рот, но передумала отвечать и, еще сильнее распрямив плечи, быстрым шагом удалилась куда-то на первый этаж дома.

Тонкс облегченно выдохнула и еще раз посмотрела на себя в зеркало: что такого в ее внешности, в которой она чувствовала себя собой, Римус нашел? Он никогда и не просил ее исправить что-то. Разве что в первые разы их совместных полнолуний он на утро, дико смущаясь и пряча взгляд, просил сменить цвет волос на менее рябящий — от головной боли резало глаза, и на любой яркий свет или цвет он реагировал, как на утро после дикой пьянки: прикрывал глаза и щурился. И после двух таких скромных просьб Тонкс уже сама, без напоминаний, сменяла прическу. Но все это не шло даже в сравнение с тем, какие просьбы порой она слышала от мужчин, когда они узнавали, что она метаморф.

А Рем... ни разу: ни превратись вон в ту мечту почти всех парней, хоть как-то увлекающихся квиддичем, — в Гвеног Джонс. Или в фигуристую красотку с вырезки из какого-то маггловского журнала, где печатали снимки примерно одного содержания. Или увеличь грудь, стань повыше или пониже, поменяй черты лица на более женственные. Превратись в вейлу, наконец. Ничего такого, ни разу. Ни намека на то, что его ее внешность не устраивала. Наоборот, он неустанно осыпал ее комплиментами, превращая ее из привычного амплуа дерзкой, боевой и немного грубой девушки-аврора в жеманную и краснеющую особу.

— Ты опять зависла перед зеркалом?

Голос Римуса над самым ухом вывел ее из раздумий, и она вздрогнула, но муж, положив ей руки на талию, поцеловал в щеку — она кивнула.

— И о чем ты в этот раз задумалась?

— Почему ты никогда не просил меня в кого-то перевоплотиться? — она, закусив нижнюю губу, посмотрела на них обоих через отражение в зеркале: Римус прищурился ей в глаза так же в отражение.

— То есть, наши ночные прогулки не считаются?

— Я не имею в виду, когда это требует дело, и не важно: Аврорат, Орден или ликантропия.

— Я даже не знаю, с чего начать. Но, наверное, нужно с самого главного: я люблю тебя всю. А это значит, что раз ты с такой внешностью чувствуешь себя собой, то я люблю такую тебя. И если вдруг ты решишь измениться и стать выше меня ростом и шире в плечах, то я не буду против. Мне будет немного... не по себе какое-то время, но я привыкну и на мои чувства это не повлияет.

— А если я превращусь в столетнюю старуху? — Тонкс испустила смешок.

Римус закашлялся:

— Давай ты все-таки не будешь так критично экспериментировать?

— Ладно, — она, улыбаясь, прикрыла глаза и прижалась спиной к мужу. — А что насчет не самых главных причин?

— Это не этично, Дора. Это как подойти к человеку и плюнуть ему в лицо.

Они оба замолчали, и Римус уперся ей в висок носом, рвано вдыхая.

— Ты никогда не хотел вновь увидеть своих друзей? Сириуса? Или Джеймса? Или Лили?

Римус не спешил отвечать на вопрос и прошло с минуту, когда он решил озвучить ответ:

— Не хочу. Потому что это будут не они. Это будет как мираж. Или обман зрения: видишь человека, а приглядываешься и понимаешь, что это кто-то другой. Дико похож, как брат-близнец, но не он, — взгляд Римуса устремился куда-то сквозь стену. — И не хочу бередить так долго затягивающиеся раны после их гибели.

— Я...

Он вздрогнул, как будто очнулся.

— Тебя просили и о таком? — Римус сдвинул недовольно брови.

Нимфадора слегка качнула головой и повернулась к мужу лицом:

— Это самое безобидное, что мне предлагали. Намного чаще разнообразные извращения или просто что-то унизительное, — и, заметив хмурое выражение лица Римуса, она добавила с ухмылкой: — Парочка таких уродов получили койку в «обезьяннике» на несколько суток и подпаленные штаны на заднице.

— Я бы их, не задумываясь, покусал, — в шутку добавил Люпин.

— И мне бы пришлось тебя арестовать.

— Ты меня уже арестовала, — Римус показал ей свое кольцо на безымянном пальце.

— О, Мерлин, — Тонкс засмеялась. — Ты у кого так флиртовать научился?

Римус покраснел от щек до кончиков ушей:

— Неудачно? Жалко выгляжу?

Тонкс, спрятав взгляд и прижавшись к мужу вплотную, ответила:

— Был бы кто-то другой на твоем месте — подняла бы его на смех, но только не тебя.

— И легким взмахом палочки аврор Люпин, гроза всех преступников магического мира, превращается во что-то красное и смущенное...

— ... когда ее негодник муж начинает с ней так бессовестно заигрывать, — закончила Нимфадора и посмотрела на него с наигранным укором.

Он расплылся в улыбке, прикрыв глаза.

 

Тонкс, наблюдая, как Молли вся переменилась при виде крохотного Тедди на руках Римуса, даже позавидовала ее опыту и материнскому инстинкту. Ей самой порой было невдомек, почему сын в очередной раз плачет, и казалось, что у нее этого самого материнского инстинкта нет и он не появится.

Молли с мамой, склонившись над маленьким Эдвардом, умиленно что-то обсуждали, одна из них то и дело восторженно охала. В какой-то момент Молли подозвала к себе дочь: Джинни немного разочарованно оторвалась от обсуждения Артура и Римуса мировых проблем. Ей был осторожно передан малыш на руки, мол, пусть привыкает. Тедди, похоже, был вне себя от счастья — столько людей вокруг него суетятся — такого даже не было после его рождения.

— Я безумно рад, что Римус тебя повстречал, — похоже, привычку бесшумно возникать рядом ее муж перенял у отца, — тот стоял рядом со стаканом сока в руке и то и дело поглядывал на сына. — Я уже успел потерять надежду, что он обзаведется семьей.

— Да, моя мама тоже высказывала опасения, что на мне уже вряд ли кто-то захочет жениться, — Нимфадора усмехнулась, посмотрев на мать. — Ну, или я захочу выйти за кого-то.

— Жаль, что Хоуп не увидела вас вместе, — глаза тестя потемнели. — Она так мечтала, чтобы у Римуса кто-то появился в жизни. И неустанно повторяла ему, что для каждого найдется любящий человек. Я не смог найти к нему подход после ее смерти, и он сильно отдалился.

— Наверное, благодаря именно ее словам я смогла до Римуса в итоге достучаться. Он с диким упорством не желал к себе меня подпускать. И себя ко мне.

Лайелл грустно вздохнул, глядя в пол.

— Зато сейчас, посмотри на него, он весь светится от счастья, — мистер Люпин перевел взгляд с Римуса на Нимфадору. — Благодаря тебе. Никогда его таким счастливым не видел, — в его голосе отчетливо слышались горестные нотки с примесью стыда, — и не думал уже, что увижу.

 

Она молча наблюдала за оживленной гостиной: Тедди определенно понравилась Джинни, судя по его задорному смеху. Нимфадора встретилась взглядом с матерью — та ей вымученно улыбнулась, но через секунду ее внимание вернула к себе миссис Уизли. Лайелл уже что-то увлеченно обсуждал с Артуром, то и дело кивая в сторону внука.

— Давай сбежим куда-нибудь? — заговорщически спросил Римус, протягивая ей бокал вина.

— Это нормально, что у меня ощущение, что вот это все, — какой-то Валтсаров пир? — она угрюмо посмотрела на мужа.

— Ты просто устала.

— От чего, Римус? Я целыми днями дома.

— Вот от этого ты и устала, — он уставился в свой стакан с соком таким взглядом, который всегда означал только одно, — он ушел вновь в воспоминания.

— Милый?

Он растерянно тряхнул головой.

— Просто вспомнилось одно из последних писем Лили: она переживала за Джеймса, что он со своей неусидчивостью на одном месте заперт в четырех стенах.

Он как-то странно побледнел и, через силу улыбнувшись, добавил:

— Пойду посижу наверху.

И с совершенно подавленным видом удалился из гостиной. Нимфадора, окинув взглядом присутствующих и поняв, что перемену в настроении Римуса кроме нее никто не заметил, последовала за ним. Сейчас можно было за Тедди не переживать — рядом была и ее мама, и Молли, и Джинни.

Тихо приоткрыв дверь в их спальню, Тонкс застала Римуса сидящим на краю постели с небольшой, размером с книгу, деревянной коробочкой, в которой он хранил старые письма. Он сидел и просто смотрел на аккуратно отсортированные бумажные конверты. Скорее всего, ему уже и не требовалось их перечитывать — знал все наизусть.

Она села рядом вполоборота и положила ему руку на плечо. Муж, отрешенно смотря на письма, прошептал:

— Они все погибли, отсиживаясь дома долгое время, Дора. Все: Джим, Лили, Сириус. И я не хочу... — его голос резко оборвался, не дав закончить предложение.

От его слов по телу пробежали мурашки. Нимфадора, выдавив из себя улыбку, притянула мужа к себе за ворот рубашки, и тот безвольно ткнулся ей в ложбинку между ключицами.

— Я, вообще-то, собираюсь прожить с тобой до глубокой старости. Ты мне еще дочь обещал, слышишь? — зарываясь в его волосы пальцами, прошептала Тонкс.

Римус протянул к ней руки, обнимая, и коробка с грохотом съехала с его колен, рассыпав содержимое по полу. Он звучно вздохнул:

— Нимфадора, ты мой личный Люмос в этом мире.

1998 год, ночь с 30 апреля на 1 мая

Англия, графство Бристоль, дом Тонксов

 

Тедди, широко распахнув голубые глаза, наблюдал за парящим красным дракончиком и иногда, когда волшебная статуэтка делала кульбит в воздухе или выпускала «огненный» пар из пасти, радостно агукал и смеялся. Римус размеренно покачивал сына на руках и пытался не уснуть раньше малыша, который уже похоже взял в привычку просыпаться среди ночи и требовать присутствия взрослых. Подарок Чарли на свадьбу, этот самый красный дракон, безумно понравился маленькому Тедди.

«Тедди-медвежонок» — так как-то раз назвала его Нимфадора, и это шутливое прозвище закрепилось. Так даже Андромеда изредка называла внука.

С рождением Тедди в этом доме стала еще меньше ощущаться война и распространившийся по всей стране режим Волдеморта. Правда, каждая вынужденная отлучка по делам Ордена отзывалась огромной тревогой за семью. Римус старался не думать, что он может увидеть, когда вернется домой. Он знал, что Нимфадора и Андромеда могут за себя постоять, а ради крохотного Тедди они сделают все, что угодно, но всякий раз он невольно вспоминал Джима и Лили. А ведь они тоже были далеко не слабыми магами.

Внезапно стало резко темно, и на глазах Римус ощутил чьи-то теплые ладони.

— Угадай, кто? — веселый шепот жены прозвучал над самым ухом.

— Наверное, это Андромеда.

Легкий и игривый подзатыльник и последовавший тихий смешок сразу после отогнали волнующие мысли. Нимфадора обняла Римуса за плечи и прижалась щекой к его щеке, посмотрев на сына. Тедди, завидев маму, улыбнулся и протянул к ней ручки. Одновременно с этим, волосы на его голове поменяли цвет с отцовского тускло-пшеничного на мамины градиентные зелено-изумрудные, а глаза — с голубого на карие.

— Похоже, он хочет ко мне.

— С радостью поменяюсь ролью, пока я не уснул здесь.

Римус устало улыбнулся и передал сына Нимфадоре на руки. Первое время она широко и испуганно распахивала глаза и вся сжималась, боясь сделать лишний шаг и движение с ребенком на руках, но сейчас этот страх уронить или как-то поранить сына из-за своей неуклюжести почти прошел. Точно так же, как и страх Римуса, что он передал с генами ликантропию сыну. Эдвард становился капризнее и не спал в полнолуние, но никакой трансформации, желтых глаз и когтей с клыками Дора с Андромедой не заметили. Обычный ребенок. Ладно, не совсем обычный, если учесть его способность к метаморфомагии.

— Рем…

— Да? — он повернулся на голос у самой двери.

— Давай все же ты не будешь каждый раз срываться к Тедди, когда он просыпается ночью? Я тоже могу, — Дора с заботой посмотрела на него.

— Мне не сложно, а ты… — он шаркнул ногой по полу, смутившись, — так сладко спишь, что мне жалко тебя будить.

— Рем, это все очень мило, но ты устаешь. А я даже не успеваю понять сквозь сон, что произошло.

— А потом еще от мамы нагоняй получаешь, — Римус попытался сдержать ухмылку.

— Это меньше всего меня волнует, — Дора снисходительно улыбнулась в ответ. — Меня больше волнует то, что ты себя изматываешь зачем-то, когда мы можем разделить ночное бдение напополам.

— Я хочу быть хорошим мужем и исправить ошибки, которые сам и создал.

Нимфадора звучно вздохнула, подняв глаза к потолку и зацепившись взглядом за дракона.

— Ты замечательный муж, волчонок, — она подошла почти вплотную к нему. Тедди удивленно загулил у Нимфадоры на руках, Римус опустил взгляд на сына.

— Значит, одну ночь я, другую — ты?

— Так будет лучше всего, — она приподнялась на мысочки и коротко чмокнула его в губы. — Пошли на кухню, чаю или кофе попьем.

 

Первый день мая начался и прошел без каких-либо происшествий. Андромеда почти на целый день отлучилась к мистеру Трину, травнику, по поводу запасов для Римусовского зелья. Дора весь день проторчала в саду в заботах о тех кустовых розах, за которыми когда-то ухаживал ее отец. Возможно, она таким образом чувствовала себя ближе к нему. Семье даже не выдали его тело, чтобы по-человечески с ним проститься и похоронить. Артур попытался сделать все, что в его силах, но еще больше напирать на Министерство он не мог: особо строптивые работники безвестно пропадали, не возвращаясь с работы, или в один миг оказывались в Азкабане без суда и следствия за измену и обвинении в преступной противогосударственной деятельности. А семья Уизли и вовсе держалась на далеко не на самом лучшем счету из-за того, что один из сыновей Артура и Молли, Рон, дружен с Гарри Поттером.

 

Почувствовав за ужином жжение в кармане брюк, Римус вынул оттуда зачарованный галлеон: один из тех, что были розданы всем членам Ордена Феникса и Отряда Дамблдора для срочной связи. Скользнув взглядом по ребру монеты, у Римуса сжалось все внутри — Кингсли созывал всех на защиту школы.

— Римус, что случилось? — Дора заметила его состояние.

— Сама-Знаешь-Кто готовится к битве. Он с армией у Хогвартса, — Люпин нервно облизал губы.

Он посмотрел на замершую Андромеду, которая побледнела от мысли, что они туда сейчас отправятся.

— Подожди меня, я быстро переоденусь, — Дора уже отодвинулась от стола вместе со стулом, как Римус прервал ее действия:

— Я пойду один.

— Что?! Ты сдурел? — Дора вскочила, и стул упал спинкой на пол. — Я не буду здесь отсиживаться!

— Нимфадора, послушай его! — Андромеда очнулась и грозно прикрикнула на дочь.

— Дора, я пойду один, — Римус старался держаться спокойно, хотя от мыслей, что скоро начнется, ему становилось дурно и страшно.

— Нет! Я ради этого вступила в Орден! — она сжала кулаки от недовольства.

— Дора, у нас маленький сын! Какой, к черту, Орден?!

— Тогда почему ты идешь туда, раз у нас маленький сын?! — Нимфадора подалась вперед, уперевшись руками в стол.

Римус закрыл глаза и набрал побольше воздуха в легкие, пытаясь успокоиться.

— Давай обсудим все спокойно в спальне?

Как бы он уже хорошо ни относился к Андромеде, она только распаляла в своей дочери ненужную в данном разговоре слепую ярость. Как и любой другой человек, Тонкс лучше оценивала ситуацию в более мирной, а главное тихой обстановке. Шанс уговорить свою бойкую жену все же был, хоть и ничтожно мал — она же ради битвы, ради борьбы пошла в авроры, а после и в Орден Феникса.

 

Они вдвоем молча поднялись в спальню, оставив Андромеду наедине с собственными переживаниями. Закрыв за собой дверь, Римус взял руки жены в свои:

— Дора, пожалуйста, останься с Тедди. И с мамой.

— Я не могу, Римус. Ну, как ты не поймешь, что я не могу уже. Я еле нахожу силы сидеть эти месяцы дома. Я нахожу их, потому что ты рядом. Потому что ты рядом и ты тоже их находишь. А если ты уйдешь туда… — она уперлась лбом ему в плечо. — Я не могу тебя отпустить. Ты либо остаешься со мной, либо мы идем туда вместе.

— Ни один из вариантов не подходит. Я должен идти. Ты должна остаться здесь.

— Рем…

— Дора, послушай меня очень внимательно, — он перебил жену, подняв ее лицо, слегка коснувшись пальцами подбородка. — Я иду туда не потому, что я в Ордене. И не ради мести за друзей, как я раньше хотел. Я иду туда не затем, чтобы умереть, как я бы это сделал еще год или два назад, потому что я устал от такого жалкого и одинокого влачения жизни. Я иду туда даже не ради Гарри. Я иду потому, что у меня в кои-то веки есть ты, человек, которого я безумно люблю и который так же любит меня. Потому что в соседней комнате сладко сопит тот, в чье появление я уже отчаялся поверить, — наш ребенок, наш сын. Я иду туда за тебя и за Тедди. Я должен сделать все, чтобы ваша жизнь была в безопасности. Чтобы вы могли спокойно выйти за пределы дома, без опасения, что можете уже не вернуться. Или вернуться и увидеть вместо своего дома пепелище и безжизненные тела тех, кто вам дорог, — Римус прервался, глядя ей в глаза. — Ты понимаешь теперь почему я хочу, чтобы ты осталась?

Нимфадора, пожевав нижнюю губу, отрывисто кивнула.

— Если с тобой что-то случится, то знай: я тебя везде найду, из-под земли достану и надеру тебе, негоднику, уши, — она крепко сжала его в объятиях и уперлась носом ему ключицу.

— Чтобы со мной, оборотнем, что-то случилось, нужно очень сильно постараться. Еще никому не удавалось даже вырубить меня. Только Сириусу, но это он на мальчишнике Джеймса перепил и разбил бутылку об мою голову, перепутав со своей.

Дора беззвучно засмеялась, и Римус, покачивая ее в объятиях, в очередной раз отметил, как умиротворяюще она действует на него: страх и тревога отошли на задний план.

— Нимфадора, я люблю тебя. Я очень сильно люблю тебя, — горечь подкатила к горлу от мысли, что все же нужно идти.

Тонкс вцепилась ему в плечи и импульсивно поцеловала в губы, совершенно не желая отпускать. Он все же задержался в их спальне еще на пару минут, все никак не находя в себе силы оторваться от губ жены.

 

Римус прошел в комнату, где спал сын. Склонился на детской кроваткой и поцеловал Тедди в лобик. Тот сонно издал какой-то гласный звук, но не проснулся. Римус спустился вниз, где обеспокоенно сгибала пальцы Нимфадора, опустившись на подлокотник дивана, где Андромеда, не до конца понимая, как Римусу без криков и так быстро удалось уговорить ее дочь остаться дома, гладила ту по спине и растерянно смотрела на лестничный пролет. Он остановился около них, вновь взяв руки Доры в свои, слабо и нервно улыбнулся им обеим:

— Андромеда, постарайтесь ее удержать дома, если все же будет порываться побежать за мной.

Теща коротко закивала, с благодарностью посмотрев на него.

— Рем… — Нимфадора тихо попыталась возразить.

— Я слишком хорошо тебя знаю, родная. Я знаю, ты будешь пытаться усидеть, но это же ты, Дора, — он мягко улыбнулся, глядя ей в глаза. — Поэтому я хочу, чтобы ты боролась с этим желанием, а мама тебе помогла.

— Ты же вернешься?..

— К тебе — обязательно.

«Так или иначе я буду рядом», — подумал он, но озвучивать не стал.

 

Кингсли назначил его руководящим одной из групп защитников снаружи замка. Пятнадцать школьников, семикурники, которым совсем недавно исполнилось семнадцать, испуганно взирали на него, ожидая команд, — показывать собственный страх было нельзя. Из взрослых волшебников с ним были только Кэти Белл, Аберфорт и Билл. Больше Кингсли людей выделить не мог, решив оставить больше защитников для стен самого замка. Римус со своим отрядом расположился около платформы Хогвартс-экспресса и виадука.

Он пробежался вновь глазами по ребятам и подумал о том, скольких из них он сможет спасти от гибели? Сколько погибнет? Кто будет ранен? Как много родителей станут его ненавидеть после этой ночи за то, что не смог уберечь их детей?

Мотнул головой, прогоняя мысли. Рядом остановился Билл, то и дело бросая настороженный взгляд на виднеющегося вдалеке противника:

— Как тебе удалось уговорить Тонкс остаться дома?

— Наверное, только благодаря тому, что Тедди не успел за месяц вымахать до семикурсника, — они оба усмехнулись.

— Флер даже слушать не пожелала меня.

— Радуйся, что она будет защищать замок, — Билл недоуменно посмотрел на него, и Римус качнул головой. — Если бы вы сражались бок о бок, то твое внимание то и дело бы переключалось на нее. А так вы оба сосредоточены только на противнике, так больше шанс выжить.

— Нам за детьми нужно еще следить, — Билл повел подбородком в сторону стратегически удачно, как считал Римус, расставленных школьников.

— Я надеюсь, что через нас не попрет основная волна.

— У нас везде слишком мало народу. А эти трусы из Хогсмида только двери посильнее захлопнули, — Уизли со злостью процедил сквозь зубы. — Думают, что их это не касается.

— Билл, не распаляйся. Побереги силы для боя.

Хотя Римусу самому хотелось за шкирку вытащить каждого жителя деревушки из собственных домов. Если они проиграют, то никому не поздоровится, а уж Хогсмиду — в самую первую очередь после школы.

— Семнадцать лет — это ведь ужасно мало, профессор Люпин? — при слове «профессор» Римус вздрогнул. К ним подошла мисс Белл — Римус помнил ее с тех времен, когда она училась у него.

— Восемнадцать — не намного больше, мисс Белл, — он склонил голову, сочувствующе улыбнувшись.

И правда, семнадцать лет — это ужасно мало для этих ребят. Возможно, кто-то даже приврал о своей дате рождения, воспользовавшись тем, что деканы не помнят дни рождения всех своих студентов. Особенно в такой суматохе.

 

Все случилось очень быстро: меньше минуты назад еще была тишина, то и дело нарушаемая еле слышимыми переговорами школьников, а теперь — шум, выкрики заклинаний, летящие во все стороны лучи и вспышки. Последний раз Люпин так ожесточенно и быстро бился год назад, когда погиб Дамблдор.

Рядом вскрикнула одна из бывших студенток, упав на землю от пропущенного в корпус заклятия обезноживания. Стоило больших усилий изловчиться, снять с нее заклятие и не попасть под другое самому. Помогая ей быстро подняться на ноги, Римус недовольно отметил про себя, что уже измотан, хотя бой начался не так давно, а натиск противника и не думал сбавлять обороты.

Римус окинул взглядом платформу: кто-то из ребят уже был ранен, один из его бывших учеников, вроде бы с Хаффлпаффа, лежит на земле, и двое сокурсников пытаются его вынести с поле боя. Билл, издав что-то вроде боевого клича, отправил в двух Пожирателей Экспульсо, и тех отбросило взрывом в каменный забор. Со стороны виадука послышался смех: Долохов, практически играючи, выбил из руки раненой в бедро Кэти Белл волшебную палочку, отразил чье-то заклинание, послав ответное за доли секунд, и вернул внимание к еле стоявшей на ногах Кэти. Та пыталась вытащить палочку, которая, отлетев, воткнулась в щель между камнями и теперь грозилась сломаться при попытке вынуть ее оттуда.

— Конфринго! — в самый последний момент Долохов заметил летящее в него заклинание и увернулся, переключив внимание с Белл на более серьезного противника, Римуса Люпина.

Их дуэль была чем-то похожа на маггловский спорт, теннис, с разницей лишь в том, что вместо ракеток были палочки, а вместо мяча — заклинания, способные убить. Для Римуса этот поединок был за этот бой уже далеко не первый, а вот Долохов, похоже, только появился на поле боя и буквально источал энергию, то и дело насмехаясь над уже замедлившейся реакцией Люпина. Правая рука неприятно немела: то ли от пропущенного в плечо Стуфепая, то ли просто с непривычки так долго и активно жестикулировать палочкой.

Внезапно за спиной Долохова появился новый отряд Пожирателей с несколькими Акромантулами, которые вползали по каменным опорам виадука. Завидев подмогу противника, Римус громко скомандовал всем отступать к Хогсмиду, но в этот момент один из пауков выстрелил ему в ноги паутиной, и Римус потерял равновесие. Билл кинулся к нему, но Римус жестом прервал его:

— Я их задержу! Ты главный!

Билл замер, испуг и паника отразились на его лице, но через секунду он кивнул и принялся командовать отступлением.

— Ты нас задержишь? Один? — Долохов склонился над Римусом, прижав его за плечо в землю ногой, кто-то из пробегавших последних Пожирателей хохотнул от услышанного.

Скулу и ободранную руку после неудачного падения на рельсы неприятно саданило. Сердце так и грозилось выскочить из груди — слишком быстро оно билось. Долохов зачем-то вглядывался ему в глаза, поднеся палочку к груди Люпина.

— Стуфепай Трио! — громко прошептал Долохов.

Резко стало нечем дышать, и его как-будто еще сильнее впечатало в каменный пол виадука — Римус понял, что заклинание затронуло легкие. Пыль забилась в нос, но вдохнуть не получалось, и он отчаянно принялся ловить воздух ртом. Долохов разогнулся и со всего маху ударил тяжелым ботинком по руке — палочка вылетела из ослабевшей хватки Люпина и отскочила куда-то далеко. С презрением осмотрев корчившегося Римуса на каменном полу, Долохов перешагнул через него и поспешил в сторону замка.

Римус с трудом перевернулся на живот и посмотрел в сторону, куда по звуку отлетела его палочка, но из-за нехватки воздуха его зрение потеряло четкость и все расплывалось. Он пытался нащупать свое оружие, шаря вслепую под рельсами и вокруг. С каждой попыткой вдохнуть вместо воздуха попадала одна пыль да каменная крошка, а на выдохе был слышен громкий хрип. Сил проползти еще вперед и отыскать палочку уже не было. Все вокруг стало стремительно темнеть. Голова налилась будто свинцом, и Римус, уперевшись лбом в пол, изо всех сил старался не терять сознание. Где-то глубоко оставалась надежда, что за ним кто-нибудь придет. Может быть Билл. Может быть Нимфадора.

Нимфадора — последний человек, о котором он успел подумать перед тем, как темнота полностью поглотила его.

 

 

Дверь за Римусом только что захлопнулась, и Нимфадора с отчаянным воем плюхнулась обратно на подлокотник дивана. Он ушел туда. Она отпустила его туда. Тонкс резко закрыла глаза руками, отрицательно замотав головой. Она дала уговорить себя остаться здесь. Подошла мама и молча обняла, прижимая ее голову к своей груди. Слезы сами стали наворачиваться на закрытые глаза, и Тонкс задрожала в безмолвном плаче. В горле комом стоял крик, с которым она готова была броситься за мужем следом. Мама, будто почувствовав ее порыв, еще крепче обняла ее и принялась гладить по волосам.

 

Прошло уже несколько часов, как ушел Римус. На детском столике лежал тот самый зачарованный галлеон. Тонкс взяла его — тот уже остыл и не жег ладонь последним посланием. Повертела в руке, пробежалась глазами по ребру монеты. Она вздохнула, убрала монету в карман штанов и посмотрела на неспящего Тедди. Тот, завидев, что мама нагнулась над его кроваткой, внезапно отрицательно загудел, а оказавшись у нее на руках и вовсе расплакался. Тонкс, и без того измучившаяся в ожидании Римуса, решила отвлечься и покачать сына на руках, но тот почему-то стал капризничать.

— Он чувствует твою тревогу, — за спиной прозвучал голос матери, и Нимфадора вздрогнула.

— Я же просила не подходить так тихо, когда он у меня на руках, ма, — она пыталась успокоить Тедди, но он только сильнее начинал плакать.

Мама, понаблюдав за ее тщетными попытками, громко вздохнула и, подойдя к ним, молча взяла внука на руки, и тот стал медленно затихать.

— Я не могу не переживать, когда он там. Я не могу ни о чем думать, — Дора нервно провела по волосам, медленно нарезая круги вокруг матери и кроватки.

— Выпей чаю.

— Уже три или четыре кружки выпила — лопну скоро.

— Почитай пойди.

— Да не могу я читать! — воскликнула Тонкс, потеряв самообладание.

Тедди вновь захныкал, и Андромеда принялась усиленней его укачивать, кинув неодобрительный взгляд на дочь.

— Не могу я ничего делать. Не получается отвлечься, — уже тише продолжила Нимфадора. — Любая мысль сводится к тому, что он там один.

— Он не один.

— Он без меня, — как будто отрезав, процедила она, смотря в темноту за окном. — Что, если?..

— Никаких «если», Нимфадора. Ты должна верить в него, — теперь уже мама начала раздражаться. — Как я верила в твоего отца.

— И к чему это привело? — Нимфадора поздно поняла, какую эта фраза реакцию вызовет. Она повернулась к маме, но та уже побледнела. — Мам, прости, — Тонкс подошла к ней, осторожно приобнимая за плечи. — Я от нервов не знаю, что говорю. Прости меня, прости.

— Ты, несмотря ни на что, должна в него верить, — севшим голосом повторила она.

— Если бы у тебя была возможность пойти с папой?.. — начала было Тонкс, но ее прервала мама:

— Нимфадора, не пытайся выпросить у меня «добро» на побег в тот ад, который сейчас творится в Хогвартсе. Я никогда не соглашусь на это. И Римус тоже. А я обещала ему, что не отпущу тебя, — ее голос начал дрожать и срываться от наворачивающихся слез.

— Мам, ну я не могу! Для чего я столько тренировалась? Для чего я пошла в этот чертов Аврорат?! Если он там погибнет — я себе этого никогда не прощу!

— А, если ты там погибнешь, думаешь, он простит меня? Думаешь, я прощу себя?! А что с Тедди? Что мне ему сказать, когда он подрастет и спросит, где его мама с папой? Как мне ему объяснить, что вы его не бросили? — у мамы задрожали губы и по щекам потекли слезы. Она достала платок из кармана своей юбки, продолжая качать Тедди, и промокнула глаза.

— Скажи ему, что мы боролись за его светлое будущее, за тот мир, в котором он будет жить, — низким голосом, полным сожаления, проговорила Нимфадора и, взмахнув палочкой, перенеслась в Выручай-комнату.

 

Аберфорт и Гарри сказали, что Римуса нужно искать на территории вокруг замка. В Хогсмиде, куда она выбежала, шла оживленная битва. Внезапно рядом с ней вырос из темноты, которая освещалась только вспышками от заклинаний и слабым светом неполной луны, Чарли. Услышав от него, что Билл привел сюда отряд Римуса без него самого, у Тонкс все внутри перевернулось и судорогой свело желудок. Она ринулась от боя в сторону, к платфоре Хогвартс-экспресса. Судя по звукам, которые она еле распознавала, за ней увязался Чарли, что-то выкрикивая вдогонку.

Выбежав к платформе, она замерла: с десяток или даже два тел лежало на перроне и путях, но никто не подавал признаков жизни. Она, перебегая от одного погибшего к другому, принялась искать Римуса, надеясь, что он, может, просто потерял сознание. А, может, и вовсе его здесь нет и он еще с кем-то бьется в другом месте.

— Тонкс! — упавшим голосом ее позвал Чарли, стоя у рельс вдалеке. Рядом кто-то лежал без движения. Она замерла, а после побежала.

Это был Римус.

— Тонкс, мне… Мне жаль. Я проверил… У него нет пульса.

Он лежал на животе, вытянув руку вперед, как будто что-то ища. Она осмотрелась и увидела под рельсой его сломанную палочку. Проглотив ком от потекших слез и вытерев их рукавом куртки, она перевернула мужа на спину. Она хрипло застонала, заметив его потухший взгляд, устремленный уже в никуда. Чарли что-то заговорил, но Тонкс не могла разобрать ни слова — она молча смотрела в глаза Римусу. Она так их любила: в них всегда была столько любви, столько нежности, а сейчас только безжизненный лед. Никакого чистого и солнечного неба или моря во время штиля, как она иногда неумело ему их описывала, а он добро смеялся ей в ответ.

Чарли, присев рядом, опустил его веки двумя пальцами и коснулся ее плеча, пытаясь вывести из забвения.

— Нимфадора Тонкс! Моя любимая племяшка! — но не Уизли вернул ее в одинокую и болезненную действительность.

Тонкс мгновенно пришла в чувство и вновь вытерла последние слезы рукавом. Подняв с пола свою палочку, она повернулась на голос и посмотрела на свою тетку: та, перенеся вес тела на одну ногу, уперла руки в бока и как бы недовольно постукивала ногой по земле.

— Чарли, уходи. Это моя битва.

— Но…

— Уходи! Она моя! — ярость утраты охватила Нимфадору.

— Давай, рыжик, беги. Я с твоей семейкой после разберусь, — Беллатриса захохотала, провожая взглядом ощетиневшегося на нее Чарли.

— Ты сдохнешь раньше! — закричала Нимфадора скорее от охватившей ее боли, чем от негодования на фразу, и, сделав выпад вперед, выпустила из палочки первое заклинание, начав дуэль.

 

— Импедимента! — но Белла с легкостью отразила очередную попытку Тонкс обездвижить ее.

Нимфадоре очень хотелось заставить ту умирать медленно и мучительно, чтобы она тоже почувствовала всю ту боль, что бурлила внутри Тонкс. Она уже предчувствовала, как та будет умолять ее о пощаде, потому что для Круцио у нее было предостаточно ненависти. Ее не волновало, что могут за это осудить после, ей было просто не до этих мыслей.

Беллатриса увернулась от нового заклинания и выпустила в ответ знакомую зеленую вспышку. Нимфадора пригнулась, тяжело дыша от продолжительного боевого танца. Все-таки Римус был прав, что после беременности нужно время для восстановления.

— Круцио!

Тонкс не успела выпрямиться и отскочить, и заклятие красным всполохом врезалось ей в бедро, вызвав боль. Но на удивление она была терпима. Наверное, больнее, чем от увиденного бездыханного тела Римуса, ей уже никогда не будет. Ее внутри всю разрывало от постепенного осознания произошедшего.

Тетя недоуменно уставилась на замеревшую Тонкс.

— Неужели тебе так больно от потери своего любимого песика? — она вытянула губы вперед и подняла брови, как будто разговаривала с маленьким ребенком. — Ну, ничего, я тебе новую собачку подарю, — и противно улыбнулась.

Нимфадора зарычала и, силясь не повернуться и не взглянуть на Римуса, выпустила Стуфепай в Беллатрису. Та отразила его магическим щитом и, вновь войдя в раж, принялась осыпать ее заклинаниями, но уже без Круциатуса. Одно из них, Силенцио, прошло по касательной, но и этого хватило, чтобы магия Нимфадоры начала давать сбой. Тонкс, и без того выдохшаяся, еле-еле уворачивалась от града молний и вспышек, которые посылала в ее сторону Белла.

В Тонкс попало Эварте статум, и она, почувствовав, как ее подкинуло и перевернуло в воздухе, со стоном упала на спину. Рядом что-то щелкнуло. Открыв глаза, она увидела перед собой обломок палочки в собственной руке. Она знала, что произойдет в ближайшие секунды. Можно в последний раз посмотреть на Римуса: он все так же лежал на спине, но теперь никто не видел его безжизненных глаз. Теперь кажется, что он просто спит.

Периферийным зрением Тонкс заметила, как рядом появилась Беллатриса, выбивая такт своими каблуками. Ужасный ритм. Ей вспомнился первый и единственный танец с Римусом в день их свадьбы уже дома — вот это был прекрасный ритм. Он не подходил под музыку, которая лилась из старинного граммофона, но ритм был просто фантастический. Она была ужасно неуклюжа в платье, он отвратительно танцевал из-за мизерного опыта, но в этом была своя магия.

Она нервно сглотнула, почувствовав, когда конец палочки был наставлен в ее сторону. Беллатриса приказным тоном обратилась к ней:

— Посмотри на меня, — но Тонкс молчала, глядя в сторону мужа. — Посмотри на меня! Ты, отродье!

Тедди. Может быть она бы стала хорошей матерью, как ей все твердил Рем. Жаль, что они с ним никогда не проводят Тедди в Хогвартс. В первый год это особенно важно. Но ее мама и папа Римуса будут рядом. Главное, чтобы они победили.

Она скосила взгляд и тут же отвела его обратно: на лице Беллатрисы была лишь ненависть, а это не та эмоция, не то лицо, которое она хочет увидеть самым последним — пусть лучше это будет рука мужа, на которой слабо поблескивало обручальное кольцо от луны. Она закрыла глаза и потянулась рукой к его руке, зная, что не дотянется.

— Авада Кедавра!

2006 год, август

Англия, Лондон, площадь Гриммо, дом 12

 

Тедди восемь.

 

Эту неделю он гостит у своего крестного. Гарри получил небольшой отпуск, и они вместе с Джинни предложили его бабушке, Андромеде, на недельку забрать к себе Тедди, чтобы та отдохнула.

По рассказам Джинни, раньше этот дом принадлежал семейству Блэк. До того, как сюда переехали Поттеры, домом владел крестный Гарри, Сириус Блэк, его родственник по маме и бабушке. Тот самый Блэк, обвиненный в смерти Поттеров. Тот самый Блэк, один из лучших друзей его отца, Римуса Люпина. Тот самый Блэк, который, как и бабушка Андромеда, был с позором изгнан из семьи и выжжен с семейного гобелена собственной матерью.

Тедди забрался с ногами в мягкое кресло гостиной и, уперевшись подбородком в колени, принялся за книгу: старый справочник по магическим тварям, подаренный отцу его отцом, Лайеллом Люпином, перед первым годом обучения в Хогвартсе — на форзаце имелась дарственная надпись с пожеланиями и наставлениями. На полях почти про каждое создание имелись пометки, оставленные отцом. Дополнял он практически все книги своими наблюдениями и мыслями. Иногда чернила подтекали и вместо аккуратно выведенного текста убористым и мелким почерком красовалась клякса. Где-то бумага бугрилась от попавшей на нее воды. Где-то виднелись коричневого цвета мелкие пятна — бабушка рассказывала, что отец буквально жить не мог без шоколада. Наверное, и в школьные годы эта привычка имелась, но спросить было уже не у кого — его друзья погибли еще раньше, а чуть меньше, чем через год после победы над Волдемортом, у дедушки Лайелла не выдержало сердце. Бабушка говорит, что он не смог вынести гибели сына.

 

Тедди перевернул страницу. Интересно, папа когда-нибудь думал о том, что его пометки на полях будет читать и его сын? Гарри, однажды заметив их, рассказал историю о том, как стал самым лучшим зельеваром среди учеников шестого курса. Присутствующая в этот момент рядом Гермиона с присущим ей недовольством заметила, что рассказ далеко не поучительный, и Гарри не стоит этим гордиться.

Этажом выше послышался смех Джеймса и громкое возмущение Джинни, что он мешает кормить маленького Ала. Рядом с Тедди на подлокотник присел Гарри и взлохматил ему волосы, обнимая за плечо. Посмотрел в книгу и понимающе улыбнулся.

Тедди был благодарен отцу за то, что крестным он попросил стать именно Гарри. Папа, конечно же, и не подозревал, что это некровное родство очень сблизит его с Гарри: тот прекрасно знал, что такое расти без родителей. Но, в отличии от него, у Тедди была любящая бабушка, а не открыто презирающие его дядя и тетя, которые не по своей воле стали опекунами.

Сунув руку в карман толстовки, Гарри вынул сплюснутый овальный фонарик.

— Заглядывал недавно к Рону с Джорджем во «Вредилки». Тебе передавали «привет» и вот этот подарок.

Гарри с улыбкой положил презент на сгиб страниц книги, и тот съехал прямо в подставленную снизу руку Тедди. Он давно хотел такой фонарик — проецирует на весь потолок и если хозяин хочет, то и на стены ночное звездное небо. Конечно же, это можно сделать и при помощи магии, но во-первых, Эдварду всего восемь и у него нет ни волшебной палочки, ни определенных навыков для этого волшебства, а во-вторых, просить каждый раз об этом бабушку или кого-то из взрослых Тедди стеснялся. А с этим приспособлением нужно только откинуть крышку и дотронуться до стекла и, вуаля, у тебя в комнате россыпь звезд на потолке, даже если на улице сгустились тучи.

— Гарри? — тот внимательно вновь посмотрел на Тедди. — Как думаешь, со мной захочет кто-нибудь дружить в Хогвартсе?

— Ну, конечно. Почему ты спрашиваешь?

— Бабушка как-то сказала, что у мамы было всего двое друзей в школе... — Тедди грустно качнул головой и почувствовал, как цвет волос у него сменился. — Из-за вот этой способности.

— Ну, знаешь ли, у меня тоже было всего двое друзей. Но зато каких! — Гарри широко улыбнулся. — Дело же не в их количестве.

— Но мамину подругу я никогда не видел. Только дядю Чарли знаю, но он так редко приезжает, — Люпин испустил грустный вздох и закрыл книгу.

— Жизнь, к сожалению, может раскидать нас как угодно и куда угодно. Мне повезло, что мы с Роном и Гермионой до сих пор есть друг у друга. Твоей маме не так сильно повезло, но это не значит, что тебя ожидает такая же судьба. Ко всему прочему, у тебя есть то, чего не было у меня долгое время, — Тедди удивленно посмотрел на крестного. — Семья. Мы все, Поттеры и Уизли, твоя семья. Так что не вешай нос, малыш.

— Ну Гарри!.. — немного капризно возмутился Тедди.

Ему целых восемь лет — он уже никакой не малыш, он уже скоро поедет в Хогвартс, но все взрослые кроме его бабушки упорно продолжали называть его «малышом».

Гарри рассмеялся и потрепал его за плечо:

— Извини-извини. Я помню про наш с тобой уговор.

— А все равно продолжаешь... — он, насупившись, буркнул и в шутку толкнул дядю локтем в бок.

— Последний раз, — Гарри поднял руки, сдаваясь.

 

 

2011 год, декабрь

Англия, графство Бристоль, дом Андромеды и Тедди

 

Тедди тринадцать.

 

Он забрался на чердак в поисках своей почтовой совы. Увидел птицу с письмом в окно своей комнаты, но Оскар почему-то полетел выше и, скорей всего, скрылся на чердаке. Тедди зажег на кончике своей волшебной палочки яркий свет, шепнув «Люмос», и принялся осматривать погрузившееся во тьму помещение. Здесь в основном хранились вещи, которые его бабушка не желала выбрасывать. Она хоть и не отличалась манией складировать предметы, но от вещей его родителей и деда, в честь которого Тедди носит имя, она избавляться не желала.

Тедди, услышав тихое уханье Оскара, повернулся на звук. Сова уселась на его старую, покрытую сантиметровым слоем пыли, детскую кроватку. Отвязав от лапки письмо, Тедди скомандовал:

— Ну? Чего ты тут расселся? Еда тебя внизу ждет. Давай, лети вниз, ты мне еще понадобишься.

Оскар внимательно посмотрел на хозяина, моргнул, как будто поняв каждое слово, снялся с места и вылетел в окно, спикировав куда-то вниз. Тедди надеялся, что в этот раз сова прилетит в нужное место, и ее не придется искать по всему дому.

Письмо ему прислала Виктуар, которая в этом году стала первокурсницей, и теперь пыталась всячески уговорить Тедди помочь ей с домашним заданием по зельеварению.

Люпин довольно усмехнулся ее попыткам манипулировать уже в таком маленьком возрасте и, убрав письмо обратно в конверт, хотел было спуститься на этаж ниже, как на глаза ему попалась коробка, которая лежала в детской кроватке. Смахнув с нее пыль рукой, закашлявшись и чихнув, Тедди взял ее в руки. Внутри оказались старые, пожелтевшие от времени конверты и незапечатанные письма. На конвертах значился один и тот же получатель — «Римус Люпин», но разными почерками. Письма без конвертов не имели адресата, но все начинались с обращения к его матери, Нимфадоре. А уж этот почерк он видел в большинстве книг домашней библиотеки — все эти письма писал отец.

Завороженно прикрыв крышку коробки, Тедди, еле сдерживая себя, чтобы не побежать, спустился и закрылся у себя в комнате. Запрыгнув на кровать, он застыл перед найденным. Хотел бы его отец, чтобы Тедди прочел эти письма? Он посмотрел на дверь, взвешивая все «за» и «против» по поводу моральности данного поступка и желания спросить совета у бабушки. Искушение узнать побольше о своих маме и папе все же перевесило чашу весов под названием «неприкосновенность личной жизни», и содержимое коробки оказалось на покрывале.

Бабушка, Гарри с Джинни и особенно Молли с Артуром, все они говорили, что отношения его родителей развивались очень долго и неровно из-за опасений отца навредить маме. Были и другие причины, но главной все же была именно эта.

Все письма маме датировались тысяча девяносто шестым годом и скорее всего писались во время папиной миссии в стае оборотней. Тедди развернул поочередно письма. Ни одно не отправлено. Каждое было по несколько раз исправлено, с перечеркнутыми или вовсе замалеванными словами. В каждом он изъяснялся ей в любви и тут же писал, почему он не может быть с ней. И все равно подписывался «навсегда твой», «люблю». На паре писем виднелись чернильные разводы под самый конец. Неужели отец плакал, пока писал эти строки? Несколько листков были определенно смяты в какой-то особо эмоциональный момент, но позже разглажены и убраны ко всем прочим.

Видела ли мама хоть одно письмо, написанное ей? Тедди не узнает.

 

 

2018 год, июль

Англия, графство Корнуолл, коттедж «Ракушка»

 

Тедди двадцать.

 

Он уже как три года закончил Хогвартс и, вот, пару дней назад успешно сдал выпускные экзамены в школе Авроров, решив пойти по стопам мамы. Бабушка отреагировала на это решение только огорченным вздохом — он знал, что она хотела для него более спокойной профессии, но навязывать свое мнение не стала.

— Безумную смесь упертости от обоих твоих родителей мне не побороть, Эд, — устало добавила она.

Он не знал, чувствовать от ее слов гордость было ли правильно, но при упоминании, что он сын своих родителей, — было невероятно... счастливо и грустно одновременно.

 

Тедди сидел на большом круглом пледе на побережье неподалеку от коттеджа, в котором жили Билл и Флер Уизли со своими детьми. Море успокаивающе шумело, а волны разбивались о берег. Солнце уже клонилось к закату, а Вик бродила по влажному от соленых волн берегу и перепрыгивала особо большие камни.

Уперевшись обеими руками позади себя и вытянув длинные ноги, Тедди любовался ею, не отрывая взгляда. Внезапно в его голове пронеслась мысль, что его отец так же когда-то любовался мамой. Хотя, нет, вряд ли. Тогда всем было не до этого, не до романтических свиданий при закате на берегу моря. Наверное, самым романтичным было тогда сидеть в засаде под раскинувшимся звездным небом рядом друг с другом.

Тедди разочарованно замотал головой.

У его родителей времени было друг на друга меньше года. Даже они с Вик встречаются пару лет, а кажется, что все равно мало. А тут... Сколько? Десять месяцев? Одиннадцать? Непередаваемо мало. Нечестно мало.

Раздался треск подминаемого песка, и рядом на плед опустилась Виктуар, обнимая его за руку. В ее голубых глазах отражался закат, а на губах играла счастливая улыбка.

В левом кармане стала внезапно очень тяжелой коробочка с кольцом. Тедди решил сделать предложение так же, как это когда-то сделал его папа и еще раньше его дед. Джинни, к которой он пришел совсем недавно за советом «как сделать правильно девушке предложение руки и сердца», с умиленной улыбкой посмотрела на Тедди и сказала, что правильные слова он найдет обязательно.

Он хотел бы задать этот вопрос маме, но ответа он не получит. Он хотел бы спросить папу, как тот это сделал в свое время, но ответа он не получит. Он знал, что они рядом, что они услышат его вопрос, но он останется без ответа.

 

 

2019 год, август

Англия, графство Девон, «Нора»

 

Тедди двадцать один и он женится.

 

Это уже стало традицией: если кто-то из Уизли женится, то празднество всегда проводится в «Норе». Сначала Билл с Флер, потом Перси с Одри, Рон с Гермионой, Джинни с Гарри и, самый последний, с трудом найдя силы после гибели Фреда, женился Джордж на Анджелине. И, вот, теперь следующее поколение продолжает традицию, и они с Вик будут первыми.

Тедди нервно провел рукой по волосам. Сегодня они смолянисто-черные. Посмотрел еще раз в зеркало, поправил жилет.

— Эд, хватит его теребить. Протрешь еще до начала церемонии, — Финн Гилберт, его лучший друг, шафер и бывший одноклассник, сидел на комоде, болтал ногой и держал в зубах излюбленную сигарету.

— Еще два часа до начала — я не знаю, куда себя деть и чем занять, — он нервно сглотнул и спрятал руки в карманы, отвернувшись от зеркала.

— Бери пример с меня: я спокоен, весел и не выгляжу так, будто завтрак просится наружу, — Финн хохотнул и перекатил сигарету в другой уголок рта.

— Посмотрю я на тебя, когда сам жениться будешь.

— О, Мерлин, нет. Это не для меня. Не дождешься. Как можно жениться, когда вокруг столько красивых девушек? — Тедди наигранно испустил усталый вздох и посмотрел на Финна — тот наградил его саркастичным мотанием головы с усмешкой, и они оба засмеялись в голос.

Дверь отворилась, и в комнате появился Гарри. Финн мигом соскочил с комода и спрятал незажженную сигарету за спину — он был одним из многих, для кого Гарри Поттер стал кумиром после второго мая, и поэтому хотел казаться хоть чуть-чуть лучше в его глазах.

— Тедди, ты как? Готов? — Гарри был в приподнятом настроении, в точности как Финн.

— Ужасно, но готов.

— Его мутит, — Гилберт пояснил со слегка ехидной усмешкой.

— Это нормально. Воды попей или попроси батончик у Рона или Джорджа, если совсем худо станет, — Гарри подмигнул Финну и тут же к нему обратился: — Можешь нас оставить ненадолго? Мне нужно с Тедди кое-что обсудить.

Финн закивал и мигом куда-то перенесся, взмахнув палочкой. Гарри продолжил:

— Я думаю, у меня есть кое-что, что должно придать уверенности.

Гарри опустил ему в ладонь темный выточенный камень. Воскрешающий камень.

— Но ведь... Он ведь остался по историям в Запретном лесу... — Тедди поднял недоумевающий взгляд на крестного.

— Со временем я понял, что выбрасывать его там было ошибкой: через год, через десять или сто лет его кто-нибудь найдет. Его кто-нибудь обязательно найдет, и я не хочу гадать, кто это будет и как этим артефактом воспользуется. Такие вещи не пропадают бесследно, Тедди. Я отыскал его и отдал в Отдел Тайн — ему там самое место. Но сегодня я его взял под расписку и ненадолго решил дать его тебе, — Гарри поднял от камня взгляд и серьезно посмотрел на него. — Мы с тобой похожи, и я знаю: каково это расти без них. В самый важный момент именно слова моих родителей, Сириуса и твоего отца дали мне то, что требовалось, — уверенность в моих силах и в том, что я делаю. Да, дуэль с Волдемортом немного неподходящее сравнение со свадьбой, — они оба тихо засмеялись, — но пусть этот день будет самым тревожным в твоей жизни, и ты не испытаешь того, через что когда-то прошел я. Поговори с ними.

— Гарри... Я... — от услышанного Тедди не знал, что сказать.

— Подумай о них и трижды поверни камень. Три раза, Тед, — Гарри, довольно сощурившись, вышел из комнаты и тихо закрыл за собой дверь.

Тедди перевел взгляд с закрывшейся двери на камушек в своей руке. Он видел своих родителей на фотокарточках, маггловских и волшебных, видел фотографию отца в новом учебнике по истории. Видел их в зеркале Еиналеж — они стояли рядом в отражении, но не в жизни. Он даже видел их настоящими, живыми, в Омуте памяти — в воспоминаниях, чаще всего его бабушки. Но ни разу не разговаривал с ними.

Медленно повернул камень пальцами, закрыв глаза на мгновение.

— Тедди.

Звонкий женский голос.

— Эдвард Люпин.

Хриплый мужской голос с нескрываемыми нотками гордости.

Мама и папа. Они стоят перед ним, оба улыбаются: мама, закусив нижнюю губу, склонила голову набок, а папа, сунув, точь-в-точь как он сам, руки в карманы, внимательно смотрел на него.

Тедди крепко сжал в ладони камень, боясь выронить его.

— Мы рады за тебя, Тедди-медвежонок, — начала мама. — Она прекрасная девушка.

— Мы же будем всегда вместе?

— Мы не знаем, Тедди, — ответил отец. — Твоя дальнейшая судьба скрыта от нас. Как и любая другая. Мы знаем только прошлое. Но мы бесконечно рады за тебя и за этот день.

Тедди сглотнул непрошеные слезы и протер глаза рукавом пиджака.

— Я бы очень хотел, чтобы вы были сегодня со мной.

— Мы всегда с тобой, — мама нежно улыбнулась.

— И мы гордимся тобой, сын, — отец слегка наклонил голову вперед, тоже улыбаясь.

— Я бы хотел, чтобы вы сидели за столом с бабушкой и Молли. Или с Биллом и Флер.

Тед отчаянно пытался подавить в себе слезы, но те уже предательски катились вниз по щекам. Он не был плаксой, но это был, наверное, тот самый случай, когда слезы не были чем-то постыдным для любого человека, вне зависимости от пола, возраста и характера.

— Мы будем там, Тедди, — мягко повторил отец.

— И мы всегда в твоем сердце, дорогой.