Десертное меню (джен)

Выбора не было — как только Себастьян понял, что душа его нынешнего господина ему никогда не достанется, он знал, что обязан сделать: убить Ханну Анафеллоуз, посмевшую посягнуть на плоды его трудов, и отправить в небытие Сиэля Фантомхайва. Неписаный кодекс демонов предполагал именно такой исход, необходимый инструмент был под рукой.

Никто не должен безнаказанно вставать между ним и его добычей — тщательно выпестованной душой, вкуснейшим десертом... Который отобрали в самый последний момент, и теперь тот непригоден к употреблению. Это не повод для отчаяния — любое яство можно заменить другим. В конце концов, тщательно обдуманная месть так же сладка, пусть страх и мучения жертвы и не доставят столько удовольствия.

Себастьян с предвкушением посмотрел на падающую вниз с обрыва Ханну, прижимавшую к себе казавшегося хрупкой фарфоровой статуэткой Сиэля. Еще немного, и их обоих поглотят воды озера, которое окружало остров Демонов — скалистый участок суши, застывший вне времени и пространства.

Себастьян мстительно ухмыльнулся, обнажив острые зубы:

— Странное решение — оставить при себе то, за чем я обязательно приду, а не пытаться скрыться от моего гнева в одиночку... — он осекся, когда Ханна отпустила Сиэля, ответила ему не менее злорадной ухмылкой и взлетела под свинцово-синие грозовые облака.

Себастьян едва не последовал за ней, но вовремя остановился и нырнул в беспросветно темные воды. Своей уловкой Ханна выиграет несколько мгновений, пусть тешит себя надеждой, что ушла от возмездия. Тем вкуснее окажется месть, приправленная удивлением — Себастьян все равно найдет демонессу, а если сейчас отвлечется на погоню, то упустит Сиэля, найти которого потом будет сложнее, а искать — крайне неприятно. Дно озера давно поросло липкими щупальцами водорослей, они порвут или испачкают тщательно отглаженный костюм и начищенные до блеска ботинки. Для дворецкого недопустимо предстать перед господином в подобном виде. Кстати, забавно, что его волнует внешний вид за считанные мгновения до того, как он убьет своего нынешнего повелителя.

Неподвижные воды озера смыкались над ним и почти не пропускали тусклый свет с поверхности, синий камзол Сиэля казался едва различимым пятном вдали, только посеребренные пуговицы неверно поблескивали, указывая направление. Себастьян совершил последний рывок, схватил бесчувственное тело и устремился наверх, к стоявшей у берега лодке.

Весьма прискорбно, что ему придется лишить жизни тринадцатилетнего мальчишку, но тот не станет первым и последним в череде многих, кто осмелился призвать демона и пообещать ему свою бессмертную душу. Мнимая хрупкость и уязвимость не остановят Себастьяна. Нет существа, которое он не принес бы в жертву своей свободе, разве что... да, на кошку рука бы вряд ли поднялась. Кошки — слишком прекрасны. Когда-то давно он жестоко разделался с незадачливым колдуном, который посмел призвать его, зарезав черного котенка.

И все равно обидно: Сиэль Фантомхайв стал настоящим произведением искусства, Себастьян приготовил из него истинное лакомство для себя, но ему не достанется ни крошки этого восхитительного воздушного торта, где для основы взята чистая детская душа, пропитанная ужасом и одиночеством, для вкуса добавлены сладкая нотка надежды, острая жажда мести и цинизм, придающий слегка горьковатый вкус. Не забыты высокомерие и неразборчивость в средствах, оставлены в неприкосновенности честность, верность и упрямство, они лишь слегка припорошены симпатией к демону и желанием скрыть человечность и доброту. Рецепт прост и применялся не одно тысячелетие, но результат... в этот раз результат превзошел все ожидания.

Такой шедевр... и придется выбросить его лишь потому, что Ханна превратила Сиэля в демона, сделав лакомство недоступным для Себастьяна.

Демоны не поглощают души демонов, никогда, ни при каких условиях. Даже если обязаны по контракту. Иронично — последний приказ, отданный повелителем, не может быть исполнен до истечения вечности. Сиэль желал, чтобы Себастьян поглотил его душу и оставался его верным слугой до того момента, пока не совершит этого.

Ханна полностью осознавала, на что обрекает Себастьяна, поэтому предпочла умереть раньше, чем тот добрался до нее, и испустила дух на склоне обрушившейся скалы, так что камни полностью завалили ее тело и наверняка искрошили в труху кости.

Еще одно разочарование: Себастьян уже смирился с утратой нежнейшего десерта, но теперь не мог заменить его и таким плебейским яством, как истязание Ханны. Он чуть не пнул ее руку, выглядывавшую из-под острых обломков, прорезавших тонкую белую кожу до кости, но сдержался. Надругательство над трупами неприемлемо, если не приближает к цели, а заставляет бездарно тратить драгоценные секунды.

До сегодняшнего дня Ханна являлась хранительницей меча Демонов — единственного оружия, которое уничтожит любое порождение геенны. Меч находился где-то рядом, но не в Ханне. Себастьян слышал его зов, так размеренно гудит любой артефакт, когда ищет себе другие ножны. Очень скоро за него начнется настоящая битва, участвовать в которой Себастьяну не хотелось. Приз выглядел слишком сомнительно — стать вместилищем для меча и все время носить в себе проклятое оружие, а взамен получить способность убить любого из демонов. На первый взгляд, плата невысока, однако посторонние объекты в теле Себастьяна не привлекали, как и обещанная награда, но меч был необходим ему сейчас. Жизненно необходим. Поэтому придется пойти на что угодно, чтобы его заполучить.

Лезвие меча больше походило на переплетение острых стеблей пыльной серо-зеленой травы, росшей на склоне рядом с ним. В другое время Себастьян бы непременно задумался, почему все орудия демонов настолько неудобны, плохо сбалансированы и непрактичны, но сейчас ему не дали на этом сосредоточиться четыре голоса, раздавшиеся с разных сторон:

— Только победитель сможет обладать мечом.

Вряд ли стоило вести переговоры с четырьмя демонессами и тратить на них свой дар красноречия — они бы не поверили ни слову, а если бы и поверили, то оправдания бы выставили Себастьяна в смешном свете и подарили соперницам шанс досадить ему. У идеальных демонов не бывает слабостей и уязвимых мест, а Себастьян Михаэлис — идеален и безупречен во всем.

— Леди, — он изящно поклонился и подхватил с земли меч, — думаю, вы состоянии разрешить мои сомнения и объяснить, почему ножнами для этого оружия стремятся быть демоны, предпочитающие женские тела. Мне кажется, это как-то связано с человеческой физиологией соития, и когда вам недоступна иная его форма, вы стремитесь к подобному замещению...

Едва уловимое движение воздуха за спиной обдало его могильным холодом, ткань сюртука негодующе скрипнула, Себастьян обернулся как раз вовремя, чтобы парировать удар тонкого ледяного кинжала и пронзить мечом соперницу. Минус одна, остается трое, но эта была определенно самой слабой, несдержанной и глупой — кто еще вступит в ближний бой с демоном, вооруженным смертоносным клинком? Вот оглушить издалека разумнее, как и снести полголовы гигантским сюрикеном, который увеличивается в размерах с каждой секундой своего полета. Только необходимо допускать, что у соперника отменная реакция и тот уклонится от острой четырехконечной звезды — останется лишь угадать, в какую сторону. Ничего сложного — Себастьян же угадал со второй попытки, причем попал в плечо соперницы, даже споткнувшись о труп у своих ног.

Позлить их еще немного? Идея неплоха, но лучше... Лучше заставить их перебить друг друга, пока они не объединились против него. Хорошо, что демоны эгоистичны, в противном случае у этих тысячелетних прекрасных дам был бы шанс — Себастьян бы не выстоял против троих, если бы они согласовали свои действия.

— Ваша подруга была эмоциональной девушкой, что оказалось крайне прискорбно для нее. И если я не ошибаюсь, она была намного красивее вас, — он торжествующе усмехнулся, не без усилия вытащил клинок из трупа грациозной блондинки, увернулся от летевшей ему прямо в глаз огненной стрелы и продолжил:

— Могу ли я сделать из произошедшего вывод, что красота — не главное для того, чтобы стать превосходными ножнами для этого совершенного оружия?

Демонессы молчали, он бы и сам последовал их примеру — пустая болтовня мешала сосредоточиться, но, к несчастью, именно она являлась неотъемлемой частью его плана.

Ствол сухого дерева, у которого он стоял долю секунды назад, опутала тонкая сеть, остатки коры мгновенно почернели и задымились от прикосновения серебристых нитей. Себастьян взмыл в воздух, взялся за лезвие правой рукой, неуловимо поморщился — жалко перчатки, да и след пореза на ладони останется навсегда — не то что от человеческого оружия.

— Молчание — знак согласия, — улыбнулся он парящим напротив демонессам. — Тогда мне кажется справедливым, чтобы меч достался самой некрасивой и, со всем должным уважением, уродливой из вас. А именно...

Демоны ужасно предсказуемы и тщеславны, а потому изредка забавны — соперницы с любопытством ожидали его вердикта. Хотел бы он, чтобы они еще и отказались от подарка, врученного с такой оговоркой, но это вряд ли... Скорее, две объединятся против той, кому он сейчас бросит меч. Выбор, надо признать, очевиден: не длинноволосой брюнетке в золотом платье с кровавым пятном на плече, рана ее ослабила, с ней легко разберутся, не бритой наголо девице с гребнем зеленых волос на макушке, она боится, что он назовет ее уродиной, значит, уязвима. Он изберет ту, которая просчитала его действия и кривит ярко-алые губы. Избавившись от нее тем или иным способом, он точно выиграет. Макияж ей, кстати, не идет — слишком светлая кожа лица с кровавым пятном рта делает ее похожей на восставшего из гроба вампира, не до конца утолившего свой голод, но уже обескровившего первую жертву.

— Полагаю, только вы достойны этого дара, — он кинул меч бесстрастной "вампирше" рукоятью вперед и отправил вслед за оружием серебряный нож. Тот изменит траекторию полета артефакта, заставит его развернуться и пронзить шею демонессы или раскроить ей череп, если повезет.

Не повезло — две другие противницы бросились за мечом, нож Себастьяна вонзился бритой в запястье, но она не разжала пальцы, сомкнувшиеся на рукояти. "Вампирша" и раненая брюнетка атаковали ее, что тактически казалось разумным, а стратегически таковым не являлось. Крайне опрометчиво выпускать из поля зрения опасного демона, который и без мифических мечей нанесет непоправимый ущерб.

Себастьян поднялся на край обрыва, сел на валун и немного понаблюдал за разгоревшимся сражением. Было до отвращения скучно — кто-то из демонесс затянул дно ущелья пеленой песчаной пыли, и разглядеть что-либо можно было лишь изредка, когда блекло-оранжевый песок расступался под ударами невидимой ветряной плети, призванной "вампиршей".

Себастьян картинно зевнул и усмехнулся — зрителей нет, для кого он старается? Некому оценить изящество, с которым он поднимет сейчас обломок скалы и пригвоздит всех противниц к земле. Досадно — подобный маневр должен вызывать восхищение у аудитории, а не пропадать втуне.

— Я заберу у вас этот предмет, играть с оружием слишком опасно для хрупких дам, — он стукнул по валуну указательным пальцем, трещина разделила камень на две части, на дне разлома приветственно блеснули капли крови на лезвии.

Меч уже был в его руке, когда его скрутила горячая, упругая и липкая лиана, появившаяся из-за спины.

— Тебе либо не хватает терпения, либо концентрации, — глубокий грудной голос "вампирши" раздался у Себастьяна за спиной, — но у тебя не будет времени, чтобы разобраться с этим и исправить свои недостатки.

Лиана выпустила острые шипы начала сдавливать его в смертельных объятиях.

Себастьян укоризненно вздохнул — времени у него действительно мало, а он тратит его на абсурдные поединки, самолюбование и развлечения, откладывая на потом то, что должно быть сделано безотлагательно. Вот до чего доводят склонность к эффектным поступкам и нелюбовь к собственной истинной форме... Нет, она, разумеется, непревзойденна, когда ты хочешь произвести впечатление и насладиться ужасом в глазах жертвы, но насколько же неудобна!

К истинной форме можно привыкнуть, за вечность чего только не успеешь сделать, но когда у тебя есть и другая, антропоморфная, то свою настоящую начинаешь воспринимать как полезный инструмент, но находиться в ней бесконечно не желаешь. Демонессы тоже не спешили показать свое "истинное лицо", скрываясь за масками юных девушек.

Создатель демонов, наверное, вдоволь посмеялся над ними, одарив их бессмертием и сверхспособностями, но подумал, что в отместку они получат не один повод для мучений, а много мелких — те досадят сильнее.

Для Себастьяна одним из таких мелких поводов были каблуки-шпильки высотой сантиметров двадцать. Конечно, он научился на них ходить и чувствовать себя уверенно и в этой обуви, но любовь так и не возникла. Сложно любить эти стилеты под пяткой, которые так и норовят попасть в любую невидимую трещину и предательски шатнуться в сторону, если наступить на микроскопическую пылинку.

Он напомнил себе, что выхода не было с самого начала, и принял истинную форму — вокруг него траурным смерчем кружилась воронка из угольно-черных перьев, сквозь завесу можно было лишь разглядеть горящие красным огнем глаза, когтистые лапы и проклятые сапоги. Он поморщился и растянул пасть в улыбке — "вампирша" определенно была слабее него, он чувствовал ее страх и наслаждался им.

Путы растворились под ударами перьев, он обернулся и сжал горло соперницы, надрезав его когтем.

Неинтересно, она даже не пыталась сопротивляться. Не успела, наверное.

— Тебе просто не хватило времени, чтобы правильно оценить ситуацию. А в отличие от тебя я был щедр и подарил тебе сорок две секунды, — с сожалением произнес он и отбросил в сторону полумертвую демонессу. Ее голова с треском соприкоснулась с камнем.

Добивать противницу он не стал, в сознании забрезжили контуры абсолютно невероятного и тем не менее привлекательного плана, в котором она еще могла сыграть свою роль.

Он сжал рукоять меча, разрезанная лезвием ладонь засаднила, напоминая ему о неоконченном деле. "Вампирша" никуда не денется и дождется любого исхода — демоны регенерируют быстро, но не с расколотым черепом и такой потерей крови. Если бы ее ранил человек, то ей потребовалось бы несколько минут, но нанесенные другим демоном раны исцелить не так легко. Через три часа она в лучшем случае придет в себя.

Он взлетел и посмотрел с высоты на покачивавшуюся на волнах лодку. На дне все так же неподвижно лежал Сиэль, его повелитель, от которого Себастьян должен был избавиться и... отчего-то уже не хотел.

Странно, когда приготовленная тобой же еда вызывает подобное смятение. Как тот самый торт, воображенный недавно — с идеальными пропорциями воздушных колонн из нежного безе, украшенный радужно переливающимися лентами из цукатов, когда кажется святотатством прикосновение ножа к сверкающему в свете свечей белоснежному боку... Чушь, это еда, если она сгорела или в нее по ошибке добавили много соли, то ее выкидывают и готовят новую, не так ли? И именно это ему и положено сделать — прикоснуться острием меча к камзолу, слегка надавить, проткнуть грудную клетку и расплющить медленно бьющееся сердце. Альтернативный выбор не предусмотрен никакими законами. Впрочем, для демонов законы — не нерушимая святыня, при необходимости они обойдут условия любого контракта...

Себастьян пощекотал кончиком меча подбородок Сиэля, остановил взгляд на сложенных в кажущейся одновременно злорадной и умоляющей улыбке губах и прикрыл глаза. Нет, ничего не получится — ему интересно, о чем думает и что предвкушает Сиэль, поэтому он неспособен нанести решающий удар.

Тогда нет смысла оценивать альтернативы, раз немыслимый в иной ситуации выбор уже сделан. На одной чаше весов — раздражающие каблуки, набившее оскомину прозябание в аду, схватки с другими демонами и ожидание нового призыва, до которого может пройти не одна сотня лет. На другой — довольно необычный для демона опыт, новое блюдо, которое никогда не надоест, ведь за два года не надоело...

И Себастьяну предписано отказаться от такого подарка в угоду несуразным законам и своей природе?

Кстати, раз его господин стал демоном, то у него не будет ни аллергии на кошачью шерсть, ни астмы. Звучит заманчиво — теперь Себастьян способен завести столько кошек, сколько пожелает, уговорить Сиэля и добиться его разрешения не так уж сложно.

Перед последним доводом Себастьян не смог бы устоять, даже если бы очень хотел. Как устоять перед идиллией — полным этих непревзойденных непредсказуемых созданий домом?

Он вернулся к поверженной демонессе, на мгновение задумался, не следует ли положить конец ее страданиям, но признал подобный шаг неразумным. Она не станет мстить более сильному противнику, если Себастьян хоть что-то понимает в демонах. Ей будет проще умолчать о его роли в поединке, а если ее соперницы очнутся раньше и разделаются с ней, то они и не вспомнят про Себастьяна. Демон в любой момент может выйти из сражения за артефакт и тем самым отказаться от права на него.

— Думаю, это ваше, у меня нет потребности в таких инструментах, как вы могли убедиться, — он преклонил колени и положил меч рядом с демонессой, глядя в мутные серые глаза, ее веки чуть дрогнули. Дальше разберется сама, это уже не его проблема.

Он оказался на носу лодки как раз вовремя для того, чтобы насладиться реакцией Сиэля.

— Почему ты меня не убил? — требовательный шепот Сиэля и детское изумление на лице обрадовали Себастьяна и утвердили в собственной правоте. За Сиэлем слишком интересно наблюдать, чтобы променять его на обычную рутину, приевшуюся за долгое существование. Наверное, вот ответ, который Себастьян так долго искал — он не понимает, как так вышло, но Сиэль стал для него уникальным... объектом для наблюдения. Да, именно так, самая удачная формулировка, которой он будет придерживаться целую вечность. Симпатия демонам определенно чужда, как и любые человеческие чувства, кроме любопытства.

— Убийство господина не входит в круг обязанностей дворецкого, если только он не стремится запятнать свою честь, — бесстрастно ответил Себастьян и коснулся веслом серых волн. Пора было возвращаться. — Прошу прощения, что не оправдал ожиданий, но приказ вы не давали, а ваши мысли для меня непостижимы.

— Разумеется, — Сиэль скорчил недоверчивую гримасу и отвернулся, а Себастьян предвкушающе улыбнулся.