Земли Князя (джен)

На небольшой городок в Валахии надвигались тучи. Пока еще легкие облака закрывали солнце, окрашивая дома и людей в серый, безжизненный цвет. Казалось бы, что плохого в дожде? Однако на лицах многих горожан отчетливо проступал страх. Руки дрожали, а люди были настолько бледны, что во время непогоды напоминали восставших мертвецов.

Не все боялись непогоды, но многих торговцев пугали истории о мертвецах, что стерегут покой города по ночам. Возможно, это было лишь легендой, байкой для приезжих, да и не все горожане рассказывали подобное. Если одни в страхе боялись поднять глаза на воинов князя, появлявшихся в городе в пасмурную погоду, то вот другие...

Князя Влада любили, любили и уважали. И этот контраст очень сильно настораживал приезжих, которые смотрели на людей и не могли понять, что их пугает так сильно в этом городе. Старые здания, в которых иногда видели лица мертвецов? Или огромное кладбище, которое никак не вязалось размерами с небольшим городом? Но господарь этих земель был рад торговцам и привечал многих.

И люди были благодарны ему за это. В когда-то неспокойной Валахии князь создал островок стабильности, и вот уже на протяжении четырёх сотен лет не было войн на его землях. Из поколения в поколение передавали легенды о том, как князь уходил со своим войском. Как славил Бога... Рассказывали, что немногие вернулись из того давнего похода, и князь Влад изменился. Не было больше статного воина, что радовался на пирах и восхвалял Бога, не было того, кто мог поднять за собой народ, чтоб вернуть свой трон. Князь стал холоден и бледен, и во тьме ночной у него и воинов, вернувшихся после бойни, горели красным глаза.

На город надвигались тучи, и люди спешили уйти подальше от улиц, спрятаться в домах. Улочки опустели. Лишь редкие гости города остались на улицах, и пусть они испытывали озноб, когда мимо проходил стражник, словно что-то потустороннее смотрело на них, но списывали это на начинающиеся холода и непогоду.

Среди таких гостей был и один юноша. Совсем недавно он бежал из дома в надежде на лучшую, более спокойную жизнь и сейчас ни о чем не жалел — ведь здесь, на землях князя он смог найти островок мира среди войны и смертей, что захлестнули его родину в последнее время, островок стабильности в кипящем котле Европы. Назревала война, везде чувствовалось нарастающее напряжение. И только здесь, где не было интриг и убийств в спину, он, наконец, смог вздохнуть спокойно.

Начинался дождь, капли барабанили по крышам и окнам домов. Торговцы накрывали свои товары от воды, а молодой человек просто гулял и радовался жизни. Мимо прошел стражник, привнеся в ощущения толику потустороннего холода, словно нечто иное, нечто не от мира сего взглянуло на него, но он и не подумал бояться. Ведь стража, какой бы ужасной не казалась, по словам горожан, всегда была готова прийти на помощь, если кто-то оказался в беде.

Дома сменяли друг друга, в окнах он видел людей, самых разных, веселых и грустных, бледных, как мертвецы, и тех, кто радостно улыбался ему в ответ. Город жил. Похожий на огромное существо — люди были его кровью, а улицы венами. И, казалось, все стражники, как и многие простые горожане, жили в едином ритме, словно у них было одно сердце и телом их был сам город. Но моменты, в которые это проявлялось, происходили так редко, что казались лишь наваждением, глупой фантазией, а не реальностью.

Погруженный в свои мысли, юноша не заметил, как зашел в темный переулок. Здания тут буквально давили на проходящих между ними людей: то ли застройка была такая, то ли само место не очень привлекало горожан, но тут было безлюдно. Даже по сравнению с остальным городом во время дождя.

Озираясь по сторонам, юноша пытался понять, где он оказался и как выбраться из этого мрачного места. Он уже развернулся, чтобы уйти, когда услышал крик о помощи. Звонкий голос ударил по ушам, и юноша кинулся спасать, сам не понимая, почему не позвал стражу. Что-то тянуло его все дальше по переулку, в тупик и дом, который стоял и ждал его, открыв покосившиеся двери.

Там, в темноте, он увидел движение, словно кто-то боролся, и бросился на помощь, снова услышав крик. В доме было темно, запах забивал ноздри, как будто кто-то умер здесь, недавно, но разложение уже успело коснуться тела. Когда его глаза привыкли к темноте, он увидел силуэт. Девушка сидела на полу, прижавшись к стене, и плакала, а рядом с ней множество тел двигались, что-то стонали и гнили, гнили…

— Вы в порядке? Пойдемте, здесь не стоит находиться девушке, — он сам удивился, каким хриплым оказался его голос. Да и слова его звучали глупо, но слишком силен оказался шок. В ответ раздались лишь всхлипы, и когда он дотронулся до нее, вздрогнули оба — была она холодная, как мертвец. Она подняла на него взгляд, и он отшатнулся, ведь глаза девушки светились в темноте красным.

Бежать, бежать и не оглядываться! Первобытный ужас овладел им, ноги дрожали, но он, казалось, прирос к полу этого страшного дома, а когда все же смог сделать шаг назад, то чуть не упал. Один из мертвецов держал его за ногу и смотрел на него пустыми глазницами. Крик ужаса, сорвавшийся с губ, был так громок, что, казалось, не принадлежал храбрецу, который совсем недавно бесстрашно бросился на помощь девушке. Он рухнул на пол и лежал, не в силах пошевелиться, только смотрел, как вампир подбирается все ближе. Девушка склонилась над ним. Упыри, копошащиеся на полу, ее не интересовали, но вот живой, дышащий и полный крови молодой человек...

— Пища, какая храбрая была пища, — голос ее скорее принадлежал монстру, чудовищу, что натянуло на себя личину красавицы. — И как она приятно пахнет страхом теперь...

Гибкое тело словно перетекло из одного положения в другое. Нависнув над своей жертвой, вампирша посмотрела юноше в глаза, а потом... Последнее, что он запомнил, была боль. Яркая, туманящая. Крик в последний раз сорвался с его губ, и затих, так же резко, как и начался. И в тишине было слышно лишь, как вампирша выпивает свою жертву.

Темный проулок хранил в себе множество тайн, у вампирши был шанс и в этот раз остаться безнаказанной. Но не повезло. Тучи скрыли солнце, и на город опустилась тень. По улицам ходили воины князя. Многие из них чувствовали, знали, видели... И отголосок смерти, что только что произошла, ощутили все.

Немногочисленные горожане в страхе расступались, видя, как пылают алым сквозь забрала глаза воинов господаря. Стражники, оказавшиеся ближе всего к месту смерти, ворвались в дом и атаковали. Множество упырей, прятавшихся в темноте, напали на стражу, но все их атаки оказались бессмысленны.

Пальцы живых мертвецов скользили по латам, и пусть мертвецы не знали страха, но что они могли противопоставить воинам… Взмах мечом, один, другой, отрубленные конечности падали на пол, каждый из солдат прекрасно знал, что это уже не люди, лишь куски мяса, покорные воле вампира, выпившего их.

— Бужор, проверь наверху! — прозвучали короткие и четкие команды. Петр, командир небольшого отряда, был готов к любым ситуациям и сейчас просчитывал, куда могла спрятаться тварь, что выпивала горожан на протяжении нескольких недель. В голосе Петра все сильнее чувствовалась ярость. — Гел, Раду. Осмотрите здание снаружи, помните, что тварь не должна уйти. Кем бы она ни была, но она посмела пить поданных нашего господаря. И это не прощается. Не упустите ее! Я проверю все внизу.

Отрубив ползающему без рук упырю голову, Петр направился в комнаты, готовый встретить вампира, который обосновался здесь. Настороженно двигаясь, воин осматривал комнаты одну за другой — где-то было совершенно пусто, в других стоял запах разложившихся тел. Как никто из соседей не почувствовал? Отметив про себя эту странность, Петр двинулся к последней комнате на этаже.

Но едва он приблизился к проему, навстречу ему прыгнул один из упырей. Буквально насадившись телом на меч, оживший мертвец тянулся к горлу Петра. Одновременно с этим со спины на него напал восставший упырем юноша, что был выпит совсем недавно.

Выругавшись, Петр ударом кулака в латной перчатке буквально пробил ему грудь, выдрав оттуда уже остановившееся сердце. Второго упыря он просто разрубил мечом, а после отбросил клинок и проник в комнату. Двигаясь быстро, он наносил удар за ударом, с лат капала густая кровь. Тела упырей легко разрушались. Единственное, что они могли — это завалить его числом, но Петр был неумолим. Со скоростью, неподвластной человеку, он разрывал мертвецов на части.

— Сколько же ты успел выпить, тварь, что они все лезут? Сколько поданных господаря сожрал? — сжав последнему упырю лопнувшую, как переспелая тыква, голову руками, Петр отбросил ставшее окончательно мертвым тело и, подхватив меч, хотел уже направиться на второй этаж.

Но тут раздался грохот, женский хохот и звон разбившегося стекла. Тварь собиралась уйти, и Петр очень надеялся, что Гел и Раду задержат ее на улице. На мгновение став нематериальным, он просто швырнул себя сквозь стену. Оказавшись на улице, он быстро нашел свою цель. Девушка в лохмотьях, сверкая алыми глазами, сражалась против двух его воинов. Отрубленные кисти рук быстро регенерировали, все же совсем недавно выпитый юноша придавал ей сил.

— Шавки князя! Как вы смеете атаковать меня, вы ведь точно такие же, как и я! — увернувшись от меча, она резко ударила Раду ногой, отчего латы промялись, а самого воина швырнуло в ближайшую стену. — Люди созданы для того, чтобы их пили, они лишь пища. Вы вампиры, а служите для их защиты!

Полностью восстановив руку, девушка схватила огромный меч и принялась отбиваться от оставшегося воина, огромный полуторный меч в ее руках казался легким, как пушинка. Вампиру доступны грация хищника, скорость и сила, но вместе с ними приходит и голод.

Отбив выпад Гела, девушка поднырнула под его руку и уже собиралась ударить снизу, буквально насадив его на меч, словно бабочку на иглу. Но Гел успел отпрыгнуть, и Петр вступил в бой.

— Тот, кто не способен сдерживать собственные инстинкты — лишь животное, недостойное жизни, — фехтование их было подобно танцу, смертоносному и опасному, где одна ошибка могла стоить жизни. Чудовища сошлись в битве, и ни один из них не пал бы, даже лишившись руки. Они сражались не только за свою жизнь, но и за свои принципы.

— Чушь! Господарь этих земель — чудовище, я чувствую его силу. Скольких он выпил? Сколько душ пожрал? — девушка смотрела с вызовом и презрением. — Они боятся вас, страх пропитал стены этого города. Они знают, что вы чудовища, так почему он продолжает считать их подданными, а не скотом? Почему?

Последний вопрос она буквально прорычала, взвинтив темп еще сильнее. Удар, блок, укол и уход от меча. Клинки сталкивались снова и снова, защищая и атакуя, каждый хотел во что бы то ни стало лишить противника жизни.

Перехватив меч обратным хватом, девушка нанесла рубящий удар снизу вверх, словно собираясь разрубить Петра на две части. Но тот явно превосходил ее в скорости и мастерстве. Приняв удар на блок, он продавил меч, сблизившись. Резкий удар ногой — и девушка отлетела к стене.

Меч вошел в ее тело, словно нож в масло. Пришпиленная, она не могла сбежать, глаза ее пылали ненавистью. Кровь текла из пробитого живота, сердце не было задето, но она понимала, что вампир, стоящий напротив, убьет ее и без меча.

— Я не знаю, как тебя зовут, мне все равно. Ты не шла в бой во имя Господа. Ты не шла за своим князем, неся смерть врагам. Ты всего лишь труп, посмевший пить тех, за кого множество из нас стали чудовищами, а остальные так и остались гнить на том поле.

Закончив говорить, Петр подошел к ней и ударил, резко пробив грудь и достав оттуда еще бьющееся сердце. Чуть сильнее сжал, и на землю упали лишь куски мяса. А вампирша, ставшая окончательно мертвой, рассыпалась в прах. Лишь пятна крови и меч в стене напоминали о том, что произошло здесь недавно.

— Приберите здесь. Мне не нужны чужие упыри в черте города, — бросил Петр подошедшим воинам. — Я отправлюсь к господарю. Скоро эти улицы зальет солнце, проследите, чтобы все трупы сгорели.

Жизнь в городе входила в привычное русло. Множество смертей, вновь пополнится кладбище — пустые могилы, лишь кресты будут напоминать ему и людям, что воины князя не всегда могут защитить от чудовищ тех, кто доверил им свою жизнь.

Девушка, приехавшая в городок много месяцев назад, стояла у окна и наблюдала за жизнью людей. Альда прибыла в земли князя по приказу церкви, но сейчас не представляла, как будет выполнять задание. В окно барабанил дождь, а на улице по лужам радостно прыгали мальчишки, им было плевать на предрассудки взрослых.

Прошедший мимо стражник был для них героем. Кумиром, что воплощал собой всю силу их господаря. И Альда была согласна. Статные, закованные в латы рыцари были воплощением мечты многих мальчишек, вот только потусторонний холод пугал, словно чувствовался рядом кто-то более могущественный.

Живя бок о бок с подданными князя, она спрашивала у них о господаре. Мнения были разными, в тавернах и на рынках... Влада боялись. В страхе рассказывали, стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе, как ночью над городом пролетают мыши. И любили. Альде вспомнился паренек, что разговорился с ней в один из вечеров. Тогда точно так же шел дождь, и люди в страхе старались найти себе общество поближе к огню, чтобы не попадаться на глаза патрулирующим город воинам господаря.

— Понимаешь, князь... Он личность таинственная. Мне отец рассказывал. А тому дед, а деду — прадед... До того, как господарь Дракула пришел к власти, нашу страну разрывали на части соседи и внутренние дрязги. — Таддеуш отпил из кружки и, собравшись с мыслями, продолжил. Альда видела, что для него князь больше, чем просто правитель. — А сейчас все изменилось. Кровь не льется по улицам только из-за того, что кому-то захотелось усесться на трон. Разве этого мало?

— Немало, но его методы! — совсем недавно Альда видела, как торговца, посмевшего нарушить законы Валахии, насадили на пику. Она долго не могла избавиться от мысли, что вот так на пике может оказаться и сама. Ведь задание... Но постаралась поскорее отогнать мысли подальше, мало ли, на что способны эти чудовища. — Да и от воинов у меня мороз по коже, словно неживые они.

— Жестоки? Да я бы сам некоторых тварей на кол посадил. Вот, например, османский торговец, ты хоть знаешь, что сделала эта мразь? — Таддуеш с силой ударил кружкой по столу. Оглянувшиеся на них люди посмотрели него с неодобрением, из-за чего он несколько смутился. — А что до ощущений... Мне плевать. Вот знаешь, плевать!

— Даже если они чудовища? — Альда взяла кружку и заинтересованно бросила взгляд на людей, которые прислушивались к их разговору. Все же эмоциональная речь Таддеуша привлекла к их столику повышенное внимание.

— Чудовища? Эти, как ты их называешь, «чудовища» сделали для нас больше, чем большинство людей! — он осмотрел зал и тоже заметил, что их внимательно слушают. Среди невольных зрителей дискуссии было немало тех, кто был с ним согласен, и тех, кто вздрагивал при виде стражников. — А теперь извини, меня ждет семья, которая жива только благодаря тому, что однажды воины господаря спасли их от какого-то маньяка-торговца.

С этими словами Таддеуш попрощался со всеми в зале и вышел под дождь. Погода тогда мало отличалась от той, что была сейчас. Навевая воспоминания, она путеводной нитью шла по всем историям об этом странном городе.

Хлопнула входная дверь, оторвав от мыслей о прошлом. Альда бросила взгляд на молодого человека, что вошел в комнату. С одежды капала вода, бледное лицо обрамляли мокрые черные пряди. Он явно был чем-то взволнован, это чувствовалось в взгляде, движениях, дрожащих от возбуждения пальцах.

— Что ты видел, Александр?

— Смерть, всего лишь смерть чудовища! — Альда поморщилась. Иногда Александр был невыносим в своем желании выражаться высокопарно. — На моих глазах стражники убили какую-то девку. Она их, конечно, тоже потрепала, но все же. Вампирша! Тварь рассыпалась в прах, когда ей вырвали сердце!

— Тебя не заметили? — Альда задумчиво провела пальцем по губам. Все же то, что стражники убивают вампиров, она видела и до этого, и тем сложнее было относиться к ним, как немертвым чудовищам.

Юноша покачал головой и постарался успокоиться. Совсем молодой, он недавно приехал в Валахию, чтобы вступить в бой с князем. Альда была против того, чтобы сюда посылали таких юнцов. Как наблюдатели они могли сослужить хорошую службу, но вот в предстоящем сражении...

— Совсем скоро и они сдохнут! — Александр улыбался, глаза его буквально пылали праведной яростью, которую он был готов обрушить на вампиров. К сожалению, Ватикан отправил фанатика, безусловно, готового пойти на смерть, но фанатика.

— Ты бежал сюда только для того, чтобы сообщить мне о смерти какой-то твари? — Альда повернулась к окну и увидела как взрослые уводят детей с улицы, боязливо оглядываясь. Странно, внизу не было ни единого источника опасности...

— Все начнется сегодня! — три простых снова заставили ее вздрогнуть. Теперь стало ясно, почему юный служитель церкви так возбужден. Вовсе не смерть вампирши его так взбудоражила.

— Время? Кто возглавляет операцию? И какого... Именно сейчас? — Альда постаралась справиться с эмоциями, не предстало ей уподобляться Искариотам. Насколько она знала, сейчас в городе было никак не меньше полусотни людей церкви. Причем не только католиков. То ли главы церквей смогли договориться, то ли каждая проявляла инициативу.

— Готовность через два часа. Руководит всем отец Гавриил. Посыльный прибудет через полтора часа. А я побежал дальше.

Через пару минут он ушел, оставив Альду готовиться и предаваться мыслям. За все время, что она провела в Валахии, она столько узнала и увидела, что сейчас идти против князя... Разум твердил, что он чудовище, самое кровавое и сильное из всех. А вот чувства...

— Не смей сомневаться. Иди только вперед. Во имя Бога... — и почему в собственном голосе она не чувствовала уверенности? Надев удобную одежду, она достала из тайника оружие и посмотрела на экспериментальный состав. Оружие последнего вздоха. А по сути, аналог пороха, созданный только для того, чтобы забрать с собой больше врагов.

Когда сборы были закончены, Альда просто упала на колени. Зажатый в руке крестик больно впился в ладонь, но это не помогло, мысли накатывали волнами, лишая рассудка, уверенность в том, что их дело действительно угодно Господу, рассыпалась в прах. Стремясь отринуть чувство, Альда молилась. Неистово, дрожа всем телом, и по щекам ее текли слезы.

В таком состоянии ее и застал посыльный Гавриила, готовый к войне. Под одеждами скрывалось оружие, а значит, ничего уже не изменить. Дождь набирал силу, барабаня по крышам и окнам, заливая улицы водой. А в разных частях города готовились люди. Мужчины и женщины, католики и протестанты. Фанатики и воины.

Идущие на смерть...

— Готова? — хриплый голос человека, который знает, что собирается устроить бойню.

— А может быть иначе? Почему так неожиданно, Густав? Почему все именно так? — поднявшись, Альда накинула на шею шнурок с крестиком и с вызовом посмотрела на вошедшего.

— Хеллсинг, — буквально выплюнул тот. — Абрахам... Сегодня все должно закончиться. И если ради этого нам придется умереть, то так тому и быть. Надеюсь, это-то ты понимаешь, Альда?

— Понимаю, — она на мгновение прикрыла глаза. — Откуда мы начинаем? Кто, где и сколько...

Последний их поход начался.

* * *

Улицы заполнялись людьми. Странное, пугающие действие для города в подобную погоду. Оружие в их руках привлекало внимание горожан, а слова пугали сильнее, чем воины господаря, которых многие считали чудовищами.

Они шли с именами святых на устах, стучались в двери, кричали, что они посланцы Господа и освободители. А в ответ видели лишь страх. Впереди одной из толп шел, держа в руках Библию, Александр, и его звонкий, чуть дрожащий голос разносился по улице.

— Мы спасем ваши души от чудовищ, не нужно бояться, встаньте на борьбу вместе с нами! — но ответом была лишь тишина, а люди, что видели толпу, в страхе уходили. Прятались в домах, в надежде, что не заденет. Обойдет стороной. В памяти поколений сохранилось, как с точно таких же толп начинались реки крови.

Лозунги о свержении и смерти господаря кричал не только Александр, с фанатичным огнем в глазах множество людей выходили под утихающий дождь. Но именно юноше повезло наткнуться на воинов князя первым.

Всего трое против огромной толпы, они стояли посреди улицы и словно ждали чего-то... Но толпе были безразличны мысли ее врагов. В шуме никто не понял, кто же отдал приказ. Никто не задумался о том, что будет после.

И земля задрожала, потрескалась почва, все ощутили холод, потусторонний ужас. Казалось, город накрыла тень чего-то великого и безумно страшного. Краски померкли, на мгновение разгоряченные толпы фанатиков замерли. Все почувствовали, все осознали, что тень господаря этих земель накрыла их.

— Убить... Все они должны быть мертвы, таков мой приказ, — голос Дракулы пробирал до костей. Люди знали, он там, далеко, в своем замке, но тень Влада простиралась на все его земли.

Воля господаря была законом в этих землях. И воины его сорвались с места, спеша выполнить поручение того, кто подарил им новую жизнь даже после смерти на давней войне... Подобно хищникам, ворвались они в толпу, неся смерть тем, кто посмел прийти с оружием в Валахию.

Мечи сталкивались друг с другом, среди фанатиков и пушечного мяса встречались и более серьезные противники. Хоть улица и была довольно широкой, но все же люди мешали друг другу. Получая раны, они шли напролом, словно совсем не ценили собственную жизнь.

Зазвучали выстрелы, и к запаху смерти и крови прибавился аромат пороха. Пули прошивали латы, и даже эти пусть незначительные, но все же ранения были маленькой победой для тех, кто стрелял, наплевав на потери среди собственного войска.

— Во имя Господа нашего! — несколько священников затянули молитву. Черпая силу в собственной вере, они сражались на пределе своих возможностей. Перешагивая порог сил человека, они сжигали себя, отдаваясь битве.

Кровь лилась на землю и мостовую улиц. Отрубленные руки и ноги, оторванные головы и пробитые насквозь тела падали на землю, покрывая почву плотью людей. И эта бойня приносила свои плоды.

Воинов господаря теснили. Сила вампиров была велика, но и у нее был предел. Блок, удар, уворот. Ноги скользили по крови и кишкам. Не хватало скорости, и головы вампиров падали на землю, а потом, как и тело, рассыпались прахом. Но битва все продолжалась...

Из трещин и теней лезло все больше упырей, мертвецы не знали пощады, не ведали страха, с пустыми глазницами они брели в сторону врагов, и даже потеря ног не могла остановить восставших. Армия, что ждала своего часа в земле, в стенах, тенях... Мужчины и женщины, совсем еще молодые и старики. Все они вошли в армию немертвых, и при виде их в глазах слуг Господа все сильнее разгоралось пламя ненависти и решимости.

Вот одного из воинов Ватикана схватили выросшие из стены, к которой он прижался, руки. И одновременно с этим множество других гниющих мертвецов бросились к нему, стремясь разорвать и пожрать. Прошептав что-то, юноша выхватил из кармана небольшой цилиндр и нажал на кнопку. Прогремевший взрыв раскидал по улице куски тел упырей, здание, к стене которого он совсем недавно был прикован, начало разваливаться, погребая под завалами невиновных.

Смерть была повсюду — церковники и вампиры, простые горожане и торговцы. У Смерти сегодня богатый урожай. Взрывы наполнили город, рушились дома, оружие последнего вздоха забирало с собой не только вампиров...

Выполняя собственное задание, Альда оказалась на окраине города. Вдалеке чернел замок князя. Даже на таком огромном расстоянии она чувствовала мощь вампира, сидящего в замке. Но это было там, впереди, а позади нее пылал город. Дождь давно закончился, и теперь огонь пожирал плоть мертвецов.

Альда боялась смотреть на это. Боялась вновь увидеть, как от действий братьев по вере гибнут невиновные. Мертвые глаза тех, кто совсем недавно радовался жизни, пугали девушку. Бойня. И в этой бойне погибнут все. Виновные и невинные, вампиры и люди. Старики и дети.

Крестик больно жег кожу на груди — или ей это все казалось? Взрывы и крики боли, плач детей и выкрики фанатиков. Позади нее был ад. Впереди — дорога, но Альда не могла ступить на нее.

— Надеюсь, Хелсинг, ты знаешь что делаешь... — всадники неслись в город из замка, оставляя своего господаря. — Защищать народ, что тебе доверился... Вот что значит быть господарем. Не оставь нас Господь...

Когда до города оставалось совсем немного, прогремел взрыв. Сработали бомбы, заложенные в дорогу. Серебряные осколки изрешетили доспехи и тела коней и всадников. Многие погибли сразу, даже вампиры не могут существовать, когда тела их разорваны на части. Но погибли не все.

Петр возвращался в город после того, как побывал в замке. Вид разрушенных домов вызывал ярость. Когда взрывом его отбросило назад, именно ярость помогла собраться с силами и продолжить идти в сторону города. Раны медленно закрывались, а кости вставали на место.

Рядом точно так же поднимались выжившие, единицы. Но даже они являлись грозной силой. А на въезде в город стояли враги. Господарь когда-то говорил, что люди способны убивать чудовищ, но Петр не считал врагов людьми. Человек был просто не способен на то, что они творили.

За спинами церковников пылал город. До слуха вампира отчетливо доносились крики боли и отчаянья. Где-то там, среди пожарищ плакали дети. Гибли те, кого он поклялся защищать ценой собственной жизни.

И Петр бросился в атаку. Для вампиров десяток-другой метров ничего не значат, мгновения — и остатки армии князя ворвались я в город. Но их ждали, церковники встретили воинов не менее яростно, и пусть человек слабее, но сейчас раны не давали вампирам сражаться в полную силу.

— Всем, защитите город. Спасите и уводите людей. Не тратьте времени, этих ублюдков я убью сам, — тихие команды, рубленые фразы. Он знал, что его услышат, и не видел смысла кричать.

Его воины ринулись по улицам, перепрыгивая разрушенные дома, они, словно псы, искали выживших, чтобы исполнить, возможно, последний приказ своего командира. В ярости сжимая рукоять меча, Петр просчитывал свои действия и старался решить, кто из разношерстной толпы серьезный противник, а кто фанатик, способный убивать лишь простых горожан.

Альда смотрела на приближающегося к ней и к братьям по вере вампира. Он остался один, остальные выжившие бросились в город. Их не останавливали, не та цель была у отряда.

Но думать во время боя нельзя, Петр бросился в атаку. Начался новый танец смерти, малейшая заминка — смерть. Сейчас вампир был именно монстром, чудовищем, он шел по трупам своих врагов, разрубая их на части. Зазвучали выстрелы, пистоли были несовершенны, но и они могли задержать. Попадая в тело, пули отравляли его серебром, и пусть Петр продолжал двигаться, наплевав на боль, но с каждой раной он двигался все медленнее.

— Да когда же ты сдохнешь? — нервное напряжение, накопившееся с самого утра, выплеснулось в крике отчаяния. Один из стрелков продолжал стрелять, снова и снова, но монстр, что разрывал друзей у него на глазах, продолжал двигаться. Шаг за шагом. Взмах, уйти от атаки, снести еще одному церковнику голову. И вот Петр занес свой меч над стрелком — в своей и чужой крови, он был воплощением смерти. Но молодому стрелку не суждено было умереть сегодня. Меч вампира был остановлен другим мечом. Альда приняла на блок удар полуторного меча Петра и смогла сдержать. Зрачки стрелка пораженно расширились, но не успел вопрос сорваться с его губ, как раздался приказ:

— Убирайся! — в ее голосе чувствовалась дрожь, словно сама она не могла сдержать собственную силу.

— Я вырву твое сердце и пожру его! — отдавшись ярости, Петр все сильнее походил на тварей, которых презирал. Сейчас, когда его жертва уходила, а перед ним стояла совсем еще молодая девушка, животные инстинкты побуждали его отбросить неожиданную преграду и убить того, кто причинил ему столько боли.

— Неужели воины князя на самом деле лишь твари, как о них говорили в Ватикане? — Альда без страха смотрела в пылающие алым глаза Петра. Экспериментальный состав, давший ей огромную силу, скоро разрушит ее тело, но сейчас... Она могла хоть недолго, но сражаться против вампира на равных.

— Ватикан, кто еще мог сотворить такое... Псина Господа, не смей называть меня тварью, после того, как разрушила мой дом! — крутанув меч, Петр встал в стойку. Альда была сильна. Не каждый способен выдержать удар, призванный разрубить человека с головы до ног.

— Вашего господаря нужно остановить. Предавший веру, монстр, чудовище. Пожирающий людские души! — они снова бросились друг на друга. Но силы их были равны. Ослабший вампир сражался с девушкой, что яростно сгорала в бою с ним.

— Он сделал для народа больше, чем ваш Бог! Ты сама-то веришь в то, о чем говоришь? — Петр замер, их лица были так близко. Он смотрел в глаза Альды и ждал ответа, но девушка молчала. — Вы пришли на нашу землю, из-за вас умерло столько людей. В этом весь людской род. Нести смерть во имя Бога!

— Ты ничего не знаешь о нас! — голос Альды дрожал, сражение все набирало обороты, они давно вышли за пределы человеческих возможностей. Но это не могло продолжаться вечно, Альда чувствовала, что скоро ее тело просто не выдержит силы и скорости, которые дал ей состав.

— Ошибаешься! Мы были точно такими же, когда-то давно мы умирали во имя Бога. Ты думаешь, князь родился чудовищем? Его вера была безгранична, и мы шли за ним! Но Бог не откликнулся на наши молитвы...

Петр вошел в клинч. Закованный в латы, он был гораздо крупнее и смотрел на нее сверху вниз. Но в глазах его Альда не видела презрения, к чуть угасшей ярости добавились лишь понимание и грусть.

— Я был готов умереть за Господа, когда был человеком. Я готов умереть за свой народ сейчас. А ты, та, что была человеком, пришла в наши земли и принесла лишь смерть... Так кто из нас чудовище?

Альда молчала, слова противника больно ранили ее. Возможно потому, что были правдой. Ведь сама она стояла на коленях совсем недавно, молила Господа о том, чтобы все изменилось, чтобы погибло меньше людей, церковников и горожан... Но Господь не ответил на ее молитвы. И сейчас, на окраине пылающего города, она ясно осознала: они все чудовища. Но даже чудовище может быть человеком.

— Возможно, ты и прав, вампир. И все мы лишь чудовища, но этот пасмурный день станет последним для нас обоих, — последняя атака, один удар, что должен решить все.

Они оба оказались здесь, ведомые своими целями, ведомые тем, во что верили. Павшие и потерявшие все, они были столь похожи в своей судьбе. Встретившиеся на поле сражения, среди взрывов, огня и кусков тел. Разве могло это случиться иначе?

Она умерла у него на руках. Как бы не была сильна Альда, но человек остается человеком, и, пронзенная в сердце, она умерла почти мгновенно — успев лишь понять, что и сама нанесла врагу такой же удар. И улыбка облегчения навсегда застыла на бледном лице.

— Прости меня, Влад. Я не выполнил твой приказ, — и командир войска господаря Валахии обратился в прах.

Весело трещали дрова в костре, на земли Валахии опускалась ночь. У костра сидели четверо мужчин. Совершенно разные, они собрались здесь, чтобы убить чудовище. Замок графа был совсем рядом. Завтра все решится, и каждый из мужчин думал о своем.

Абрахам готовился. Охотник на нежить и специалист по оккультизму смотрел в огонь и размышлял, что же будет дальше. По слухам и рассказам, вампир, правящий этими землями, силен и беспощаден… Про господаря Валахии рассказывали многое. Великолепный воин, тот, кто положил конец внутренним дрязгам в своем государстве — и в тоже время жестокое чудовище, получившее прозвище “Цепеш”. Но какова его реальная сила?

Трое мужчин, сидевшие у костра вместе с ним, не были его друзьями, почти всех он встретил совсем недавно, но... Каждый из них поклялся убить. Уничтожить того, что убил Люси — а обращение в вампира было именно смертью. Агонизируя, она медленно превращалась в оживший труп.

Даже сейчас, прикрывая глаза, он видел бледное лицо совсем молодой девушки, дрожавшей от едва сдерживаемой боли. Превращение в вампира редко происходит гладко, часто жертва умирает в муках. Укус на шее дает понять, что это вовсе не болезнь...

Жених Люси сидел напротив. Именно он оборвал жизнь девушки, всадив кол в ее сердце. Артур молча смотрел в огонь и точил серебряный топор, обошедшийся ему в кругленькую сумму. Но Абрахам знал, что Артуру плевать на деньги — лишившись невесты, он потерял и волю к жизни.

— Мистер Хелсинг, скажите хоть, к чему готовиться? — Моррис первым нарушил тишину. Он собирался в дорогу более основательно и сейчас имел при себе настоящий арсенал. Потратив огромное количество денег, он стремился добраться до виновника смерти Люси во что бы то ни стало.

— Неужели вы мало прочитали, мистер Моррис? — хрипло спросил доктор Стюард, пододвинув к себе звякнувшую сумку. За некоторые из находящихся в ней склянок церковь вполне могла предать его анафеме, а то и казнить. Но сейчас это его мало волновало. — Все же вы столько денег отдали на поиски информации.

— Россказни! Все, что было написано во множестве книг, пугает, доктор Стюард. Пугает и одновременно заставляет задуматься, а правда ли это? — Моррис достал пистоли и принялся чистить оружие. Все должно работать идеально. — Превращение в туман? Ожившие мертвецы? Управление разумом? Что из этого правда? А что лишь байки перепуганных....

— Байки? — смешок Хелсинга не дал Моррису закончить фразу. — В тех книгах, что вы нашли, нет ни слова лжи. Немертвые могут многое, очень многое. Я видел парочку монстров, которые выпили целую деревню. Убить их было той еще задачей. Верткие попались твари, могли и в туман превращаться. Но самое страшное тогда было увидеть целую деревню упырей...

Хелсинга передернуло. Та деревня была уничтожена полностью, подвластные вампирам упыри лезли из всех щелей — казалось, они никогда не кончатся.

— Запомните, упыри не люди. Лишь трупы, гниющие на глазах. Они уже никогда не станут живыми. Марионетки в руках настоящих чудовищ. Будьте готовы к тому, что мы встретим подобное...

— Меньше слов, Абрахам. Как убить эту тварь? — впервые за много дней Артур первым обратился к Хелсингу.

— Лишить головы и вогнать кол в самое сердце. — Абрахам приложил руку к груди. — Чудовищ можно убить только так. Немертвые не боятся ран. Им плевать на конечности. Души, пожранные ими, подобны сотням и тысячам жизней, что дают им силы.

— И как нам быть? По словам некоторых, он стольких пожрал в той бойне с османами... Сколько же жизней у него? — доктор всегда был прагматиком и реалистом. Смерть девушки, в которую он был влюблен, смогла лишь ненадолго выбить его из равновесия. Холодный разум человека, на чьих руках умирало множество людей, помогал ему справляться с горем.

— Ватикан. Они давно планировали операцию против Дракулы. И когда я вышел на людей церкви, предложили план. Завтра все должно закончиться. Не знаю, как, но завтра князь будет вынужден остаться в замке только с приближенными.

— Надеюсь, они сдержат свое обещание....

— Плевать! Даже если мне придется сражаться в одиночку против армии, я выйду против твари, что посмела убить мою невесту! — в голосе Артура слышалась решимость. Моррис кивнул, соглашаясь с его словами. И только Хелсинг видел, что Артур сходит с ума. Абрахам надеялся, что завтра у его неожиданных товарищей хватит сил не сломаться, когда они столкнутся с реальностью.

Костер прогорал. Ночь была так длинна, но каждому из мужчин было о чем подумать. Они шли на смерть, надеясь, что удача окажется на их стороне. Было ли им страшно? Боялись ли они, что могут не вернуться?

Сходящий с ума молодой человек. Богатый путешественник, ослепленный яростью. Холодный доктор, наблюдавший самые жуткие проявления смерти. И охотник на нечисть. Тот, кто столько лет смотрел в бездну, видел тварей и убивал их, как бы те ни выглядели.

Такие разные люди. У них было то, чего лишены чудовища и псы церкви. Право выбирать. Никто не знал, к чему приведет сделанный выбор, но все четверо не жалели о принятом решении.

* * *

Вдалеке пылал город, зарево пожарищ было видно от самого замка, тучи тяжело давили сверху... Хелсинг смотрел на это и внутри все сжималось. Он не знал, что произошло в городе, но память рисовало самое худшее, как тогда, годы назад. Улицы, заваленные телами, и две твари, что сотворили подобное с целой деревней.

— Дракула. Я приду за тобой и уничтожу, — пришпорив коня, Абрахам вместе с товарищами отправился в сторону замка князя. Над величественным сооружением клубились тучи. Когда они только отправились в путь, небо было чистым, и всех не покидала надежда, что вампир будет ослаблен лучами солнца. Что ж... Не судьба.

Все четверо молчали, каждый думал о своем: одни надеялись на бога, другие верили только в себя. Заметив, что руки Морриса чуть дрожат, Абрахам покачал головой. Стрелок должен быть тверд рукой. Поравнявшись с доктором, Хелсинг шепотом попросил его дать Квинсу что-нибудь для успокоения нервов. Но когда предложил настойку, то был грубо послан.

— К черту иди, Хелсинг! — Моррис сжал ружье и, нахмурившись, посмотрел на Абрахама. — Сейчас я на одной ярости живу, и если ее лишусь, то буду ничем не лучше Артура! Посмотри на него, он же уже одной ногой в могиле со своим настроем!

После чего пришпорил коня и вырвался вперед, вглядываясь в тучи, нависшие над самым замком. Он не мог разобрать, что же движется в облаках. Взгляд стрелка был цепок, но это нечто двигалось постоянно, напоминая бушующее в небесах море.

— Что же это? — он достал монокуляр и взглянул на замок. Сначала он не поверил глазам, а после ужаснулся. Среди туч носились летучие мыши, сотни, тысячи, десятки тысяч... Они закрывали небо, и казалось, нет облаков, а лишь нескончаемое море маленьких черных тел.

Оказавшись на холме, люди смотрели на замок, что темной твердыней возвышался перед ними. Облака летучих мышей окружали дом древнего вампира. Первым огляделся доктор. Громко сглотнув, он прошептал:

— Абрахам... Скажи мне, каким годом датируется первое упоминание о Дракуле? — Стюард, прищурившись, посмотрел сторону от замка и города.

Хелсинг удивился: что же так взволновало хладнокровного доктора Стюарда, что тот решил поинтересоваться возрастом живущего в замке вампира? Но, проследив за направлением его взгляда, вздрогнул. Даже зная возраст Дракулы, Абрахам был в ужасе от увиденного.

Огромное кладбище казалось бесконечным. Кресты, могилы, склепы. Если город пылал, то здесь все было серым. Краски померкли в этом месте. Некрополь. Мертвые земли. Но Стюард все ждал ответа, и Абрахам, собравшись с мыслями, ответил.

— Тысяча четыреста семидесятый как человек. Восьмидесятый как чудовище... Четыреста лет. Этому монстру четыреста лет... — в его голосе все отчетливее слышалась решимость. — Мы должны остановить его.

— Не надо прописных истин, это раздражает. — Артур впервые с момента смерти невесты выглядел живым и дышал полной грудью. И сейчас он развернулся к товарищам и смотрел на них с вызовом. — Вы говорите, что мы должны его остановить, увидев кладбище, называя чудовищем. Мы ведь шли сюда именно за этим. Уничтожить тварь, что убила Люси... Так что изменилось теперь?

— Ничего не изменилось, Артур. Я лишь жалею, что те, кто были до нас, позволили чудовищу так долго жить. Но сегодня с ним будет покончено.

— Мне не нужна ваша жалость! — огрызнулся Артур и вновь посмотрел на замок и кладбище. — У нас совсем немного времени до заката. Убейте Дракулу, это будет лучше, чем тысячи слов жалости и извинений.

— Мистер Хелсинг, мы знали, на что шли! — Моррис посмотрел на Абрахама. — Вы не приехали бы сюда, если бы у вас не было туза в рукаве. И если я прав, то не будем медлить. День подходит к концу, и хотя я не слишком-то верю в то, что написано в книгах о вампирах, все авторы сходятся, что ночь не лучшее время для сражения с подобными существами.

— Да. Я смогу сдержать часть сил вампира, не дать ему ими воспользоваться. — Абрахам погладил книгу с накопленными знаниями. Оккультизм дал ему многое и очень помогал во время охоты. Но сегодняшний противник... — Я сделаю все, что могу, но полагаться только на меня не смейте.

Пришпорив коней, они двинулись в сторону замка, и чем ближе приближались к вотчине носферату, тем темнее было вокруг. Стихли звуки, летающие над ними летучие мыши не нападали, но были повсюду, закрывая и без того затянутое тучами небо.

Но добраться до ворот замка им было не суждено. Земля потрескалась, словно что-то старалось вырваться на свободу, в трещинах появились руки, а следом и тела. Почти сгнившие, они мало напоминали людей. Мертвецы, покорные воле вампира, начали окружать всадников.

Шок от первой встречи с подобными существами довольно быстро прошел, и они приготовились сражаться. Страх не сковывал тела, скорее, наоборот, придавал силы. Лишь Абрахам был чем-то очень доволен, словно все шло по заранее приготовленному плану.

— Упыри не так опасны, сейчас они безоружны, да и слишком медлительны. Помните: сердце или отрубить голову. Упырь — не человек. Даже потеряв руку или ногу, он продолжит выполнять приказ своего господина.

Выхватив меч, Абрахам первым ринулся в атаку. Несясь на верном коне, он рубил головы, одну за другой. Приученный к запаху мертвечины конь нес своего всадника только вперед. Но, к сожалению, остальные лошади были не готовы к подобному. В страхе они всхрапывали, испуганно ржали, поднимались на дыбы и отказывались идти вперед, а когда люди спрыгнули на землю, и вовсе унеслись прочь. Повезло еще, что все необходимое для боя осталось с собой.

Работая кто мечом, а кто и топором, они прорывались к замку, оставляя после себя настоящий коридор из поверженных упырей. Слишком медлительные мертвецы не могли составить конкуренцию по скорости даже обычному человеку. Но когда на тебя смотрит гниющее лицо когда-то молодой и красивой девушки...

Возможно, кого-то это могло напугать, но их это лишь больше вгоняло в ярость. Трое из них шли мстить за точно такую же девушку, что так и не стала вампиром. И если сейчас взмахом меча они могли оборвать это псевдосуществование стольких людей — что ж, так тому и быть.

Но не только упыри были их врагами. Летавшие до этого в небесах мыши вдруг начали вести себя иначе: сбиваясь в стаи, они сливались в одно существо, что падало на землю, подобно камню. Советники князя, вампиры древние и могущественные, они бросались в бой, ведомые волей своего господаря.

И это было страшно. Развевающиеся за их спинами плащи походили на огромные крылья. А мечи были столь остры, что разрубали попавшихся под удар упырей, словно те были из бумаги. Дети ночи, овладевшие своими силами гораздо лучше, чем прочие вампиры. Взлетая, они атаковали сверху, исчезали, чтобы ударить в спину.

Но люди продолжали сражаться. Серебряные пули и клинки обрывали одинаково что жизнь упыря, что жизнь вампира. И пусть иногда приходилось самим подставляться под удары, но оно, по их мнению, того стоило.

Раны сочились кровью, но время от времени всем удавалось хлебнуть эликсиры, которые дал им Стюард. Подстегивая собственную регенерацию и силу, они все сильнее отдавались бою. Звучали выстрелы — ружье Морриса, пистоли Артура и Хелсинга. Иногда пуля находила свою цель в воздухе, и вампиры падали с небес уже окончательно мертвыми. Некоторые рассыпались прахом, другие скребли землю длинными пальцами, пока кто-нибудь не отрубал тварям голову.

Князь явно не давал своим советникам отъедаться на простых людях, и они были смертны, хоть и удивительно сильны. Но о подобном не было времени задумываться, и они все шли вперед, стиснув зубы от боли и стараясь скрыть дрожь в руках от усталости. Лекарства Стюарда не спасали, все же ученый не был волшебником и его препараты могли лишь отсрочить неизбежное.

Такой бой не мог продолжаться вечно, гора трупов все росла за спинами идущих к замку людей. Когда стало казаться, что их просто завалят телами, в бой вступил Хелсинг. Заклинание на латыни было столь громким и сильным, что даже далекие от оккультизма люди почувствовали, как от Абрахама разошлась волна магии.

Попавшие под ее действие упыри начали заваливаться, словно куклы, которым оборвали ниточки. А немногие выжившие вампиры схватились за головы, пронзительно крича от боли, но их быстро заставили замолчать, банально отрубив чудовищам головы.

Собираясь с силами, Абрахам и его спутники спешно обрабатывали раны. Подстегнутая зельями регенерация работала на полную, изнашивая организм, но они, ведомые одной целью, плевать хотели на то, что будет потом. И когда четверка практически подошла вплотную к замку, Абрахам вскричал:

— Дракула! Неужели великий воин, каким ты был, умер, оставив после себя лишь тварь, что страшится выйти на честный бой? — можно было подумать, что Абрахам сошел с ума, но на лицах его товарищей лишь расползалась довольная улыбка, больше похожая на оскал.

И господарь этих земель ответил на вызов. Тень накрыла мир, и он замер, Солнце погасло, стало холодно, и пар выходил изо рта вместе с дыханием, словно наступила осень.

Но это длилось лишь мгновение, а потом они увидели его. Огромная фигура, возвышавшаяся над ними, шагнула навстречу из открывшихся ворот. Одежда Дракулы менялась, черный костюм европейского аристократа покрывался тьмой, становясь доспехом, словно сам князь все еще не мог решить, как же он хочет выглядеть.

Мощь его поражала, казалось, что сама тьма воплотилась в мужчину с длинными волосами и стоит напротив. Четырехсотлетний вампир. Возможно, старейший и сильнейший из них. А против него — самые обычные люди.

— В вас нет страха... Удивительно и прекрасно, — голос князя разнесся по дороге, заваленной телами вампиров и упырей. Плащ развевался от несуществующего ветра, во тьме его виделось пламя ада, и словно в ответ на их мысли послышался вой. Огромная собака выскочила из тьмы. С пасти капала кровь, а на морде открывались и закрывались три пары глаз.

— Так вот что за тварь — собака Баскервилей? — Абрахам, прищурившись, смотрел, как псина, превосходившая по своим размерам самого Дракулу, схватила ближайшего к себе упыря и, разорвав на части, проглотила. — Моррис, Стюард! Займитесь псом. Не позволяйте ему отожраться. С каждым упырем он становится больше!

Но не успел Абрахам отдать приказ, как стоящий напротив Дракула распался на множество частей. Превратившись в летучих мышей, он, словно смерч, облетел охотника на нечисть и собрался снова уже за его спиной. Все это заняло считанные секунды, и лишь реакция, отточенная годами, позволила Хелсингу заблокировать удар князя. А тем временем бой набирал обороты. Бросившиеся к собаке Стюард с Моррисом атаковали чудовище. Отвлекая его от поедания трупов, они сами едва не оказались съедены. После чего разорвали дистанцию и решили использовать другую тактику.

Моррис открыл огонь из ружья, стараясь лишь собаку зрения, но это лишь сильнее раззадорило монстра. Припав на все четыре лапы, чудовище прыгнуло, раскрыв пасть, словно собираясь поймать вертких людей и разорвать. Но именно в этот момент Стюард бросил в пасть псине экспериментальную взрывчатку. Уронив сумку с остатками зелий, он ушел с траектории прыжка собаки, и позади него прогремел взрыв.

Раздался вой ярости и боли, пасть собаки просто разорвало, и теперь лоскуты тьмы стремились вновь собраться в прежнее состояние. Но Стюард с Моррисом не стали ждать, пока она полностью восстановится. Снова и снова они буквально на грани подходили ближе, стараясь подрезать мощные лапы, чтобы хоть ненадолго лишить ее возможности двигаться.

А совсем рядом набирал оборот другой бой. Дракула сражался против Артура и Абрахама, успевая при этом рассуждать о жизни и смерти. И если Артуру было плевать, что несет тварь, убившая его девушку, то Абрахам, напротив, слушал очень внимательно, пытаясь понять своего врага и найти то, что позволит ему победить.

— Вы пришли в мои земли, убили моих подданных, разрушили мой город — и на полном серьезе называете меня чудовищем? — парировав удар Абрахама, Влад отшвырнул от себя Артура, как надоедливую муху. Но прокатившийся по земле человек вскоре встал, чтобы, вновь схватив топор и меч, ринуться в бой.

— Прости, князь, но я совершенно не понимаю о чем ты говоришь. Я даже не был ни разу в твоем городе, чтобы его разрушать. Но вот что я понимаю прекрасно, так это принципы жизни вампиров. Вы лишь паразиты, что питаются кровью, пожирая невиновных. Я видел много твоих собратьев, Дракула, и сомневаюсь, что ты хоть в чем-то отличаешься от них.

— Вот видишь, человек, ты лишь бездумно пришел убить меня. Того, кто на протяжении четырех сотен лет старался сделать мир для своих подданных лучше. Теперь почти все они мертвы. Я чувствую, как умирает каждый из них. Я слышу, как кричит каждый ребенок, что сегодня остался сиротой, — в голосе древнего вампира чувствовалась боль и усталость. Но он продолжал, в отличие от людей, ему совсем не требовалось беречь силы и дыхание. — Зато я слышу, убийцы невиновных славят своего Бога...

— Заткнись! Мне плевать на твоих подданных, ты отнял у меня мою любовь! — атаковавший со спины Артур стал для Абрахама возможностью перевести дух. — Моя Люси погибла!

Меч человека вошел Дракуле в живот, но князь лишь улыбнулся. Последнее, что увидел Артур перед смертью — горящие красным глаза и пасть, мгновения спустя сомкнувшаяся на его горле. Глоток, еще один. Но потом что-то изменилось. Тело Артура упало на землю, а Дракула лишь вздохнул.

— Месть за любимого человека... Прекрасное чувство — любовь. Как жаль, что все так получилось, — резко дернув, он вытащил клинок из собственного живота, чтобы в следующее мгновение отрубить Артуру голову. — Он был достойным человеком, Абрахам. Я не хочу, чтобы он истязал себя, если превратится в вампира.

Но Абрахам не ответил. Только сейчас Влад заметил, что Хелсинг стоит неподвижно, читая что-то на латыни, и когда уже хотел было прервать заклинание, почувствовал боль. Она накатывала волнами, сначала слабая, потом все сильнее, разбивая его на маленькие кусочки. Цельное существо распадалось на множество маленьких частиц, Дракула больше не чувствовал своих подданных, не ощущал эмоций своих вампиров. Тысячи мышей рассыпались прахом, на землю упали лучи заходящего солнца. Рядом раздался вой боли и отчаянья. Раненая собака, поскуливая, ползла в сторону своего хозяина.

— Ты проиграл, Дракула...

— Проиграл? Я проиграл? Думаешь, ты можешь победить меня, профессор Хелсинг?

— Ты потерял цельность. Ненадолго, но мне этого хватит, — удар кола в сердце. Но Влад не замечал его. Не слышал криков радости, не слышал слов. Перед глазами его стоял прекрасный закат. Как тогда, четыреста лет назад.

— Что это? Что это такое? Что я вижу? Что это за место? — когда его вели на казнь, когда он отказался от бога, чтобы не умирать. Когда впервые выпил крови. Иное столетие, другие декорации и люди. — Да... Это последний закат, который я видел. И сколько бы я ни вставал из могилы, этот закат остается все таким же прекрасным...