Глаза цвета слизи бундимуна (гет)

— Ты её встретил.

Рольф вздрагивает.

— Кого?

— Родственную душу.

На секунду Рольф задумывается, какого соплохвоста его вообще понесло пить чай с бабушкой. Женщину, отдавшую полжизни Магическому конгрессу, не так-то просто обмануть. Впрочем, сейчас ему нужен дельный совет, и если для этого придётся выдержать ещё парочку пронизывающих взглядов, он готов.

Ладно. Почти готов.

— Она выступала на конференции. Отчёт о поисковой экспедиции. «Нарглы и естественная среда их обитания», — Рольф фыркает.

Тина пожимает плечами.

— Может, они и правда существуют. Знаешь, когда я впервые встретила твоего деда...

— То сначала была в ужасе от волшебных тварей в его чемодане. Я в курсе. Весь волшебный мир в курсе. Вы с ним так любите рассказывать эту историю, словно гордитесь тем, как он нарушал закон, а ты сдала его властям.

— Когда я впервые встретила твоего деда, — невозмутимо продолжает Тина. — Я не верила в существование половины животных, которые для него были как родные. Окками, например. Очаровательное создание, да? Я бежала за ним с чайником, — её улыбка становится мечтательной, а Рольф знает, что это скверный признак: сейчас бабушку захлестнут воспоминания.

— В общем, она выступала с этим своим докладом, в зале начали разговаривать, кто-то задремал, а я просто думал, что она либо очень странная, либо очень глупая. Не может же она сама верить в этих нарглов! Конечно, их выпуск уже не застал профессора Граббли-Дёрг, но всё же! Знаешь, образование в Хогвартсе...

— Не соответствует прежним стандартам в связи со сложной политической ситуацией последних лет. Я в курсе.

Несколько мгновений они испепеляют друг друга взглядами. Рольф сдаётся первым. Он страстно мечтает однажды победить в этой негласной борьбе, но пока никак не выходит.

— Она подошла ко мне в перерыве. И говорит: «Вы, наверное, считаете меня странной или глупой, мистер Скамандер?» Я подумал, что надо быть дипломатичным. Сказал, что в её отчёте не хватает научно обоснованных подтверждений. Она посмеялась и сказала, что обязательно учтёт. Пожелала мне удачно выступить.

— Надеюсь, её пожелание тебе пригодилось.

— Да, всё прошло отлично.

— И тебя это ни капли не радует.

Рольф вздыхает. Порпентина Скамандер — прекрасная женщина и просто мировая бабушка. Она никогда не напоминает, что бросила карьеру аврора, чтобы муж и сын могли колесить по свету в поисках редких видов волшебных существ, а невестка — мама Рольфа, которую он толком и не помнит — заниматься своей драгоценной журналистикой. Обо всём этом он узнал поздно — быть может, позже, чем следовало бы. Рольф прожил с бабушкой всю жизнь, и она его знает как облупленного. Иногда это здорово мешает.

Впрочем, есть ещё бабушка Куинни, с которой он вообще предпочитает не встречаться без дедушки Якоба в роли буфера.

— Думаю, я струсил. Судьба и всё такое.

— Ты магический зоолог. Не говори ерунды.

— Ты понимаешь, что я прожил двадцать семь лет с надписью «у парня в третьем ряду цвет глаз, как слизь бундимуна» во всё предплечье?

— Понимаю. И ты решил, что если кто и способен на такое сравнение, то эта девушка. Кстати, как её зовут?

— Лавгуд. Луна Лавгуд.

— Вот как.

— Ты о ней что-то слышала?

Тина задумчиво разглядывает внука.

— Она рано потеряла мать. Вскоре после войны лишилась отца. И прекрасно проявила себя в противостоянии Волдеморту. Мистер Поттер требовал для неё Орден Мерлина третьей степени.

Рольф вспыхивает.

— Каждый по-своему защищал свою страну! И свою семью! И я был там, участвовал в Битве за Хогвартс. Ордена ничего не решают! Они для избранных — и для мертвецов.

— Полегче, молодой человек. Ты спросил, что я о ней слышала. Будь готов услышать ответ на заданный вопрос. Ты достаточно взрослый.

— Прости.

— Я говорю это не для того, чтобы ты просил прощения, — Тина вздыхает. — Ты заявляешь, что тебе так мешала эта надпись, что ты испугался судьбы, но позволь спросить: почему тогда ты сидел в третьем ряду?

Вот так всё обычно и происходит. Магический конгресс — это на всю жизнь.

— Я не собираюсь тебя допрашивать, — невзначай произносит Тина, словно в его отсутствие взяла пару уроков у бабушки Куинни. — Я переживаю за тебя, а то, что ты примчался в Дорсет, говорит о многом.

— Я приехал увидеть тебя.

— Конечно. Заодно. Дорогой, нет ничего дурного в том, чтобы приехать к бабушке за советом. Или за деньгами. Или за ещё чем-нибудь ценным. Знаешь, я, пожалуй, сварю какао.

Какао — лучшее бабушкино прикрытие. У неё есть домовик — верный Микки, который получил своё имя в результате чудовищного скандала, — но она никогда не позволяет ему варить свой фирменный напиток. С помощью какао она тянет время и даёт шанс поразмыслить, ищет выход и соблюдает личное пространство. Во все времена.

И Рольф, как всегда, идёт на кухню — жаловаться, объясняться и просить помощи.

— Я всегда везде сажусь на третий ряд, — начинает он, стоя в дверях. — И каждый раз я жду, когда появится кто-то, кому могла прийти в голову подобная идея. Эта гоблинова слизь бундимуна. Но я никогда не размышлял, о чём подумаю сам, если увижу такого человека. Представляешь, она всю жизнь жила с надписью «она либо очень глупая, либо очень странная»? Должно быть, Лавгуд меня ненавидит!

Когда Тина поворачивается — кружки с какао в руках, божественный запах в воздухе, — она улыбается, ярко и лукаво. Рольф думает, что в эту секунду, несмотря на седые пряди и морщины, бабушка возмутительно молода.

— Выпей. На дорожку, — Тина вручает ему одну кружку. — А потом я дам тебе адрес своего дальнего родственника. Энтони Гольдштейн, может, ты его помнишь.

— Все, кто хоть раз встречались с занудой Энтони, уже не забывают о его существовании.

— Вот спасибо. А я-то считала, что он в нашу породу. В любом случае, он знает, как найти Луну Лавгуд.

— И что я ей скажу?

— Возможно, стоит начать с того, что дети редко рождаются странными или глупыми. Обычно они становятся такими. И порой — к сожалению, чаще, чем хотелось бы — это сознательный выбор. Третий ряд, помнишь?

* * *

— Что думаешь о мисс Лавгуд?

Дорожный костюм Ньюта покрыт какой-то подозрительной субстанцией, и Тина предпочитает не спрашивать, что это. Опытным путём доказано, что так ей живётся спокойнее.

— Она необычная. Но очень умная. Ужин будет готов через четверть часа. Что с костюмом — в стирку или лучше сжечь?

Ньют машет руками.

— Сжечь.

— Как скажешь.

Тина наблюдает, как муж избавляется от одежды — аккуратно, методично, с некоторым опасением. На его предплечье её собственным почерком выведены неувядающие буквы — «этот тип точно мошенник».

— Ты никогда не думал, что эта надпись сломала тебе жизнь?

Ньют не сразу соображает, о чём она.

— Метка? Нет, конечно. Наоборот. Я пытался быть хорошим человеком. Творить добро, приносить пользу, любить природу. Тихая жизнь, всё такое.

Тина смеётся.

— Они придут на ужин в пятницу. Вместе.

— Чудно. Поговорим о нарглах.

Тина хмыкает.

— Жду — не дождусь.

Ньют исчезает в ванной. Тина не уходит и оказывается права: через минуту он просовывает в дверь свою лохматую седую голову.

— Он счастлив? Рольф.

— Да. Они оба. У них будет самая эксцентричная свадьба и самые странные дети в истории магического мира.

— Да? Ясно. Тогда ладно.

Ньют отправляется мыться, а Тина идёт на кухню.

Жизнь продолжается.