As Lights Turn Black / И мраком обернется свет (гет)

Снег медленно таял под потоками дождя. Идя в направлении замка, Гриффит чувствовал, что его обувь успела промокнуть насквозь, но ему было все равно. Он вообще не замечал ничего вокруг. Перед глазами стояла лишь одна картина: Гатс в доспехах, уходящий от него по белым холмам. В тот самый момент, когда он отвернулся от Гриффита, мир потерял все свои краски. Ничто более не имело смысла, не за что было сражаться. Не раздумывая, Гриффит забрался по стене к покоям Шарлотты и замер напротив окна, ожидая, когда она наконец увидит его и впустит внутрь.

Сыграть эту роль было просто. Он всю свою жизнь оттачивал мастерство соблазнения, и Шарлотта, несмотря на статус принцессы Мидленда, в сравнении с ним была всего лишь наивным ребенком, легко поддавшимся его чарам.

Обняв его, она разрыдалась. Ее прикосновение было мягким и теплым, в то время как он сам промок до нитки. Гриффит почти не слушал ее, но одна фраза вырвала его из задумчивости:

— Я так одинока. Меня так многое пугает, а я все время одна, — пролепетала она.

Если бы его сердце не было разбито, он бы рассмеялся. Истинное одиночество было недоступно ее пониманию. Одиночество предназначалось тем, кто вынужден принимать нелегкие решения, чтобы достичь величия. Кому-то, похожему на него.

Она отважилась спросить, почему он не пришел раньше. "Потому что раньше я мог себя контролировать, — подумал Гриффит. — Потому что он был со мной". Но вместо того, чтобы сказать это вслух, он поцеловал Шарлотту, заглушая ее болтовню движением языка.

Поначалу она сопротивлялась, ее трясло от страха. Но Гриффит не принимал отказов, он увлек ее на постель, обвел взглядом. Свет от камина плясал на гладкой коже оранжевыми всполохами, тонкая ночная рубашка едва скрывала грудь с набухшими сосками. Она была прелестной девушкой, но не тем, кого он хотел. Даже наоборот, она была такой мягкой, миниатюрной, женственной, а тот, кого он жаждал, был грубым, высоким и мускулистым.

И все-таки Шарлотта обладала тем, чего не было у Гатса: реальной, неоспоримой властью. Целуя ее, Гриффит целовал будущее целого государства. Как бы он ни желал Гатса, тот не мог предложить ему этого. Но даже гладя ноги прекрасной принцессы, Гриффит думал только о нем.

Он ненавидел саму мысль, что кто-то разрушил мечту всей его жизни так легко. Сильнее он ненавидел лишь себя — за то, что сам позволил ему это. Как один-единственный человек оказался способен превратить его в зверя, просто покинув его? Это было выше всякого понимания.

Командир отряда и принцесса более не существовали — остался лишь монстр и жалкая замена для удовлетворения его похоти. Проклятье, теперь Гриффит не мог думать о ней иначе — и это Гатс отнял у него.

Он тряхнул головой, прогоняя образ покрытого шрамами мужчины. Рот его нашел сосок Шарлотты, и Гриффит сосредоточился на нем. Он трахал принцессу Мидленда, у него была власть над будущей королевой. Он приблизился к своей мечте, как никогда ранее не приближался.

Так почему же внутри него была такая пустота?