О том, как Долорес Амбридж стала создателем дементора и что из этого вышло (джен)

Конец рабочего дня всегда казался Долорес Амбридж прекрасным и одновременно дарил некое разочарование. Предвкушая, как в скором времени окажется в своем уютном маленьком доме, она в то же время грустила, что очередной вечер вынуждена проводить в одиночестве. На украшенной салфеточками кухне, где в изящном серванте стояла коллекция тарелок с котятами, ела и пила чай она одна. Нога мужчины, пусть даже и хилого, давно не ступала на розовый в красную полоску придверный коврик, а кровать, казалось, уже позабыла вес более чем одного человека. Жизнь Долорес Амбридж была скучна и однообразна.

Бросив взгляд на часы, где стрелка в виде котика четко показывала, что уже пять минут как пора покинуть рабочее место, Долорес поправила кружевной воротничок, накрасила губы и встала из-за стола. Половицы скрипнули, а зеркало, висящее на противоположной столу стене, показало не слишком приятное отражение.

— Выгляжу как лягушка, — вздохнула Амбридж, но все равно приосанилась, приняв донельзя горделивый вид. — Но лягушка со вкусом. Впрочем, — бормотала она, впихивая рыхлые руки в рукава летнего пальто цвета пепельной розы, — можно и пройтись ради разнообразия. Ходьба же способствует похудению. Пока, котяточки мои, — елейно проворковала она, смотря на бесчисленное множество изображений кошек, и вышла из кабинета.

Теплый ветер приятно перебирал ее короткие локоны, и жизнь снова казалась прекрасной. Идя вдоль сквера, Долорес даже не обращала внимания на встречающихся по пути редких магглов. Полностью погруженная в свои мысли, она мечтала, что вот сейчас, еще немного — и за очередным поворотом она встретит свою судьбу и такое желанное женское счастье. И вот тогда…

— Осторожнее, дамочка!

Раздавшийся рядом басовитый окрик заставил Долорес вздрогнуть и инстинктивно сделать еще несколько шагов вперед. Ноги в ту же секунду словно угодили в дьявольские силки и намертво приросли к земле. Посмотрев вниз, Амбридж увидела, как ее новые туфли едва ли не тонут в непонятно как взявшихся в Лондоне длинных и тонких черных змеях, а затем все ее тело вдруг пронзила волна ранее неведанного и очень неприятного чувства. Долорес казалось, что в этот миг она успела ощутить каждую клеточку своего организма и одновременно стать единым целым с чем-то грандиозным. Ощущение эйфории внезапно сменилось чувством всепоглощающей пустоты и грусти, будто одиночество вмиг обострилось до предела, достигло небывалых высот и вырвалось из грудной клетки, снося перед собой все препятствия. Взрыв эмоций и такого постыдного для ведьмы ее возраста выброса магии был настолько сильным, что у Долорес даже потемнело в глазах. Сосредоточившись на том, чтобы не упасть от слабости, она даже не заметила, как от нее отделилось и медленно поплыло по воздуху нечто большое и темное.

— Вот ведь дубина-то! — все еще доносилась до нее чья-то ругань. — Ну куда, куда ты дальше-то топаешь, все провода же перепутала! Женщина! Ах, чтоб тебя!

Чьи-то сильные руки подхватили ее, все еще пребывающую далеко от реальности, и не слишком-то мягко для рыцаря опустили возле ближайшего дерева.

— Отойдет, не сахарная, — сказал кто-то, дыхнув в лицо запахом гнилых зубов. — Вон какая кожа толстая, ничего с ней не будет.

— Ага, — вторил ему другой, более молодой. — А нам теперь как работать? Темно, как в космосе! Пол улицы обесточила.

Устав слушать всю эту нелепицу, Долорес кое-как поднялась с земли и, не заботясь о соблюдении Статута, трансгрессировала к себе домой. В конце концов, на улице действительно внезапно стемнело. Желание гулять исчезло напрочь, да к тому же очень резко похолодало, а на душе стало очень грустно и тоскливо.

В то же время, в самом конце улицы, среди множества выходящих на дорогу окон, свет горел лишь в одном. Женщине, живущей в той квартире совершенно не хотелось идти гулять. Последнее время, ей вообще ничего не хотелось. Даже смотреть, как очередной наивный младенец из рекламы с комфортом засыпает в своей колыбели, Марджори Дурсль уже было невмоготу. Потянувшись за пультом, она яростно надавила на кнопку и с заметным удовольствием переключила канал с прилипчивой рекламой подгузников. Теперь на экране была далекая и дикая Индия. Йоги, как и полагается, сидели на углях, и Мардж с улыбкой представила себе их глухие стоны. Нет, внешне-то йоги на экранах были абсолютно спокойны, но в глубине души Мардж свято верила, что все их спокойствие напускное и этим чудакам сейчас по-настоящему больно. С усмешкой глядя на сидящего со скрещенными ногами седого старца, она представила, как медленно тлеет его задница на этих красных углях, и внезапно поежилась от холода.

Из открытого окна доносились крики рабочих, которые вот уже второй день меняли провода в их районе на новые. Закатив глаза от нежелания подниматься с любимого дивана и закрывать окно, Мардж все же сделала над собой усилие и с тяжелым вздохом подошла к источнику шума и внезапной прохлады. В тот миг, когда она уже почти дотянулась до ограничителя на оконной раме, сразу несколько собак, все это время мирно сидящих с ней в комнате, внезапно завыли, а Мардж, развернувшись, чтобы шикнуть на псов, почувствовала, как что-то с силой толкнуло ее в грудь. Не успев удивиться или хоть сколько-нибудь разобраться в том, что произошло, она почувствовала сильный холод, пробирающий чуть ли не до костей, и в тот же момент рухнула на пол, потеряв сознание.

Звук вернулся чуть раньше, чем Мардж пришла в себя окончательно. Лежа на холодном полу, она отчаянно пыталась понять две вещи: что за неведомая сила сбила ее с ног и кто сейчас переключает каналы ее телевизора.

— Всем фронтам дано указание…— судорожно вещал телевизор. Щелчок. — ...Поддаваться…— Щелчок. — ...На подвиги любви…

Щелкнув еще раз, телевизор выключился, а Мардж, приоткрыв один глаз, постаралась дотянуться до собачьей плетки, но, услышав чье-то дыхание, затихла. Страх перед чем-то или кем-то, без сомнения, присутствующем в ее доме, парализовал ее, заставив зажмуриться и почти перестать дышать.

Собаки, как назло, молчали, и Мардж вдруг остро пожалела о том, что не знает никаких молитв. Мысли о религии внезапно придали ей храбрости. Резко открыв глаза, она схватила плетку и, издав боевой крик, замерла в, как ей казалось, эффектной и воинственной позе.

В комнате было пусто. Все собаки явно куда-то убежали, и, если бы не мороз, пробирающий тело Мардж до костей, и не чье-то отчетливо слышимое дыхание, она бы поверила, что находится здесь совсем одна.

— Выходите! — властно крикнула она, не заметив, как предательски дрогнул голос. — Выходите же…

Договорить не дало внезапное, давно неведомое чувство. Будто бы кто-то очень мягко и нежно провел незримой рукой по ее талии и бедрам. Прикосновение было чуточку щекотным и, пожалуй, приятным.

— Эдвард? — спросила Мардж, вспомнив, как практически так же ее касался ныне покойный бывший любовник. — Ты вернулся к своей Ми-ми? Это ты? Ты ревнуешь меня? Поверь, между мной и полковником Фабстером ничего нет… Веришь?

Ответом ей стало легкое покалывание в области шеи. Как раз в том месте, где Эдвард так искусно и умопомрачительно целовал ее раньше.

— Эд-двард, — любовно прошептала Мардж, — ты не злишься. Счастье-то какое...

Свет перед глазами внезапно померк, и следом Мардж заново увидела их с Эдвардом счастливую жизнь. Все, по чему она так долго тосковала, стремительно проносилось перед глазами и исчезало, даря столь долгожданный с момента его смерти покой.

— Эдвард,— шепнула Мардж еще раз, запечатлевая на некогда любимых губах прощальный поцелуй, и тут же почувствовала, что льнет к кому-то чужому.

— Кхм, — смущенно кашлянул кто-то под чей-то едва сдерживаемый хохот, — мэм, вы в порядке?

Открыв глаза, Мардж тоненько взвизгнула, увидев перед собой довольно-таки молодого и красного, как рак, парня.

— Мэм, — мягко сказал парень, — в вашем доме произошла утечка газа. Мы с напарником все починили, причин для паники и беспокойства нет, можете жить спокойно. Вы поняли? — спросил он, стараясь не обращать внимания на откровенный смех второго парня.

Не в силах что-либо сказать, Мардж лишь кивнула.

— Как вы себя чувствуете, мэм? — снова спросил парень. — Мигрень, уныние, депрессия не ощущаются?

— Нет, — растерянно ответила Мардж, — я думаю... Я полагаю, что я счастлива. Знаете, мне действительно очень хорошо и… Давно не было так хорошо.

Переглянувшись от ее слов, парни лишь еще раз заверили Мардж в том, что нет никаких причин для беспокойства, и, зачем-то велев есть побольше шоколада, покинули квартиру.

— Ты когда-нибудь слышал, чтобы люди были счастливы от встречи с дементором? — донеслось до нее из по-прежнему открытого окна. — Ну и чокнутые же эти магглы.

— Ага, — вторил ему другой голос, — и я надеюсь, что мы оставим в тайне тот факт, что этот гад куда-то свинтил раньше, чем мы появились.