Ты мне веришь или нет? (гет)

Уже очень давно ни для кого не секрет, что Луна очень-очень странная. Одни перестали замечать ее странности, другие относились к ним скептически, некоторые и вовсе открыто крутили пальцем у виска.

Невилл относится к совершенно другой категории, в которой, к слову, состоит он один. Невилл восхищается странностями Луны и считает, что не будь их, он бы никогда не познал столько прекрасного в этом мире.

— Ты знаешь, я сегодня ночью не досчиталась на небе одной звёзды. Я все искала — куда же она могла запропаститься? А затем подумала, что ей просто захотелось поиграть со мной в прятки.

Луна так весело об этом рассказывает, что Невилл невольно широко улыбается, едва ли не хохочет. Он наблюдает за ней и восхищается каждым жестом, каждым сказанным словом.

— И знаешь, что было дальше? — Луна понижает голос почти до шёпота и с детским восторгом хлопает в ладоши. — Знаешь? Знаешь? Я крепко зажмурилась, досчиталась до десяти, когда открыла глаза — звезда уже была на месте.

— Здорово! — так же шепотом отвечает Невилл, но Луна не унимается.

— Ты мне веришь? Веришь же?

— Конечно. Конечно, верю. Бабушка говорит, что звёзды до чёртиков любят играть в прятки.

Невилл врёт, и Луна об этом знает, но все же ничего не может с собой поделать — она весело хохочет и невесомо целует Невилла в щеку.

Следующая их встреча происходит на крыше Хогвартса через четыре дня — во вторник. Луна особенно любит этот день недели, потому что только по вторникам ее не донимают мозгошмыги.

— Странные они, — объясняет она, задумчиво глядя куда-то в небо. — И очень-очень сложные. Я их не понимаю.

Невилл кивает и прикрывает глаза. Спокойный голос Луны убаюкивает, и он еле сдерживается, чтобы не заснуть. Если бы не эссе по трансфигурации, которое он делал допоздна...

— Знаешь, — шепот Луны раздается над самым ухом, — я как-то очень долго делала эссе, так долго, что в гостиной никого уже и не осталось. А когда выглянула в окно, там была лошадь. Представляешь, Невилл?! Настоящая!

Невилл хмурится — лошади не такое уж и редкое явление в Хогвартсе; но прежде, чем он успевает что-то сказать, Луна продолжает:

— И она летала! Летающая лошадь! Это же чудесно!

Луна поднимается на носочки и принимается расхаживать по крыше, словно балерина, попутно сильно жестикулируя руками.

— У нее были черные крылья, — шаг. — И очень большие грустные глаза, — ещё шаг. — И тогда я распахнула окно и пригласила ее вовнутрь, но она отказалась.

Луна устало садится на пол рядом с Невиллом и кладет голову ему на плечо.

— Глупая она, — вырывается у него, но он тут же прикрывает рот рукой.

— И вовсе нет! Она превосходно разбирается в зельеварении. Правда, у нее не очень хорошо выходит практиковаться — согласись, сложно помешивать три раза против часовой стрелки, когда у тебя нет рук.

Луна сейчас очень серьезная: она хмурится и едва ли не плачет от сочувствия к бедной лошади. Невилл рефлекторно прижимает ее к себе — так крепко, чтобы согреться самому и успокоить ее.

— Она сама тебе об это рассказала?

— Да, когда пыталась меня утешить. Я хотела всего лишь прокатиться на ней, но едва мы взлетели в небо — мне стало так страшно! И она стала рассказывать мне истории из своей жизни.

— Хотел бы я тоже взлететь вместе с вами, — мечтательно протягивает Невилл, и Луна тут же зачем-то пристально его рассматривает:

— Знаешь, в следующий раз я тебя обязательно позову с собой. Но для этого ты должен верить. Ты ведь веришь?

— Что? Да, конечно, — задумчиво шепчет Невилл. Ради Луны он готов поверить во что угодно, но почему-то ему кажется, что эта история — самая настоящая правда. Ему вдруг мерещится, будто он слышит цокот копыт где-то левее от себя, но ему так не хочется отпускать Луну из своих объятий, что он решает не обращать на собственные причуды никакого внимания.

Всю ночь Невиллу снится, что он играет с белой лошадью в шахматы и даже почти выигрывает, но тут соперница делает неожиданный ход конем и все шахматы загадочным образом исчезают. Невилл остается один в пустой комнате и все, что ему остается делать — смотреть в маленькое окошко и наблюдать за счастливой Луной, которая летает на своей новой знакомой.

Когда Невилл просыпается, с его лица никак не хочет сползать улыбка. Впрочем, его все устраивает.

— Я сегодня так замечательно спала! — говорит Луна за завтраком, и Невиллу незамедлительно хочется похвастаться своим сном, но девушка машет рукой и призывает к тишине. — Мне снилось, будто я снова летала на лошади. Мне было так хорошо, так свободно, но немного грустно.

— Почему? — Невилл взволнован больше, чем того стоило ожидать, но совершенно ничего не может с собой поделать.

— Мне было одиноко, а она была до неприличия молчалива! Кстати, ее зовут Адель.

— Странное имя для лошади, — улыбается Невилл.

— И вовсе нет! Впрочем, это совершенно не важно... Я так сильно боялась, что ты мне не поверишь, что снова забыла надеть ботинки.

Невилл тут же опускает взгляд на ее ноги и громко смеется, не обращая внимания на косые взгляды сокурсников, — на ногах Луны красуются два тапочка с огромными бубонами. Удивительная, загадочная Луна!

Мог ли он встретить кого-нибудь более прекрасного?

— Знаешь, я тебе верю. Сильнее, чем когда-либо, — осторожно начинает Невилл, пристально вглядываясь в эти чертовы тапочки. — Потому что я сам это видел.