Ловцы искупления (джен)

Последним, что запомнил Уильям Т. Спирс, было белесое небо и мелкие-мелкие ветки, брошенные поверх. Смазанный краешек горизонта, грязный снег, серые тени… И шприц. Да, определенно шприц, который промелькнул так стремительно, что можно было решить, будто он просто померещился. Но короткая жалящая боль, последовавшая за этим, померещиться не могла.

А за болью пришло, конечно, облегчение.

* * *

Он поднимался по лестнице.

Квартира, неотличимая от жилищ всех остальных сотрудников Департамента, располагалась на пятом этаже. Этажи тоже были одинаковыми, и чья-то заботливая рука давно уже начертала на стенах цифры — 1, 2, 3, 4, и так до пятнадцатого. Уильям привычно отпер дверь ключом и шагнул в тепло, винные пары и гул голосов.

Бывшие подчиненные расселись кто где: на подоконнике, на диване, в креслах и на полу. Стол был уставлен едой, но центральное место занимала фотография. Его, Спирса, фотография в черной рамке. Глаза взирали холодно, равнодушно и устало.

Хорошо, что это уже закончилось.

В гостиной было не так уж много зеркальных поверхностей, но каждую успели тщательно задрапировать. Сотрудники принарядились под стать. Алан и Эрик оделись во все черное и повязали черные ленты на рукава. Рональд опирался на газонокосилку, увенчанную огромным черным бантом, точно ее собирались преподнести кому-то в подарок. Грелль раздобыл где-то вдовий чепец с траурной вуалью. Вуаль успела покрыться мокрыми пятнами — вдове полагалось не открывать лица и даже вино пить прямо через ткань. Остальные сливались в сплошную черную массу — раздражающие пятна в нейтральном интерьере в серых тонах. Рождественская елка в углу украсилась черными шарами. По стенам были густым кружевом развешаны черные гирлянды.

— А, вот он наконец, — сказал Эрик, не отрываясь от разделки омара. — Господин дознаватель!

Дознаватель Мейдерс нехотя отставил бокал с шампанским.

— Мистер Спирс, вы помните, кто вас убил?

— Меня не убили. Я просто искупил грехи и обрел упокоение. Должно же это было случиться. Я прилежно работал и давно заслужил…

— Что ты врешь! — перебил Грелль. — У тебя на шее нашли след укола! Тебе вкололи яд, а ты не заметил?

И он приложился к бокалу. Шампанское, все то же шампанское. Других напитков Уильям так и не увидел.

— Жнец не может умереть от яда. Если я умер, значит, я искупил грехи, — терпеливо пояснил Уильям. Теперь он мог себе позволить быть терпеливым.

— Простите мою бестактность, — произнес Мейдерс, — но вы стоите перед нами живой и… — он взял со стола солонку и запустил Спирсу точно в лоб, — и вполне материальный.

Ушибленный лоб болел. Пустая солонка со звоном покатилась по полу.

— Это потому, что ни один из моих подчиненных не додумался забрать мою душу. Мистер Мейдерс, пожалуйста, внесите это в протокол. Я хочу, чтобы их новый начальник не позволял им так распускаться.

С этими словами Уильям взял свой секатор, сиротливо стоящий в углу, и аккуратно вонзил его себе в грудь.

Подействовало.

* * *

— Очень плохо, дознаватель Мейдерс, — Николас обвел взглядом свой новый отдел. Подчиненные ему достались разномастные, и ложной деликатностью никто из них явно не страдал — когда Николас Бэнкс вошел в кабинет, еще три дня назад принадлежавший Спирсу, они уже были там. Десять пар одинаковых зеленых глаз изучали Бэнкса с разной степенью любопытства. — У вас была возможность узнать все из первых рук! Почему вы позволили Спирсу уйти?

— Он ничего не видел, — донеслось из угла. Лицо жнеца, произнесшего это, было надежно укрыто за траурной вуалью. — Если бы видел убийцу — сразу сказал бы.

— Диспетчер… э… Сатклифф, — Николас сверился со списком, — снимите этот… неуставный головной убор.

— Не могу, — непреклонно ответили из-под вуали. — Это неуважение к памяти усопшего.

— Мейдерс, анализ крови Спирса готов? Что ему вкололи? — продолжал Николас, сочтя за лучшее не ввязываться в спор на пустом месте.

— Анализ готов, — блеснул очками Мейдерс. — Но не крови.

От сбившихся в кучку жнецов послышались смешки. Дознаватель кашлянул.

— Э-э… я имею в виду, что в венах Спирса мы обнаружили не кровь.

— Жидкий азот? Серная кислота? — предположили из угла.

— Не мешайте! — гаркнул Николас.

— Ни то ни другое, — спокойно ответил Мейдерс. — Эта субстанция не похожа ни на что, с чем мы сталкивались ранее. Я бы даже жидкостью ее не назвал. Она похожа на густой газ, который почему-то не рассеивается и не улетучивается… Однако когда-то это определенно было кровью. Мы обнаружили остатки кровяных телец…

— Хватит, — прервал его Николас. — Так мы ничего не добьемся. Передайте дело в главное криминалистическое управление. Я подпишу приказ.

— А может быть, — негромко сказал Мейдерс, пока Николас открывал отчет на нужной странице и макал перо в чернильницу, — стоит просто поверить Спирсу. Он уверял, что искупил свои грехи. Главное — верить. В конце концов, мы ни разу не исследовали тела жнецов, отработавших свое. Как-то не доводилось. Может быть, все произошло как должно, может быть…

Может быть… Рука Николаса на миг замерла над бланками с результатами экспертизы. В голову полезли непрошеные мысли, приправленные щепоткой зависти. Спирс искупил грехи? Почему тогда он, Николас, еще топчет землю и трепыхается над опостылевшими пленками? Он ведь старше Спирса на полвека! И работал не менее прилежно! Так почему же…

Он поставил подпись на приказе и окинул своих новых подчиненных пристальным взглядом.

— Возвращайтесь к работе. На Земле начинается война. Нагрузка на каждого сотрудника увеличится примерно втрое.

* * *

Патрик вздохнул и поплотнее укутался во влажную шинель. Ветер с моря как с цепи сорвался, а повисший в воздухе туман, казалось, продирал сыростью и холодом до самых костей. До его, Патрика, несчастных косточек, которым хотелось отогреться дома под теплым одеялом, а не стынуть на побережье. Лагерь уже просыпался, и утешало лишь одно: скоро его вахта закончится, и можно будет набить брюхо. Благо бобы и тушенку пока еще не экономили, хотя если так пойдет и дальше, то…

— Эй, Падди! Уснул? — донеслось из утреннего полумрака, пропахшего вкусными ароматами полевой кухни.

Второго приглашения не потребовалось. Патрик вскочил и живо зашагал туда, где раздавали еду.

Однополчане переговаривались и зевали. Стоял приглушенный гул, изредка вспыхивающий перебранками. Патрик проглотил первую ложку горячей похлебки, с наслаждением почувствовал, как она проваливается в желудок, и еще успел подумать, что на войне, возможно, не так уж плохо, когда не нужно воевать… Но известие, как обычно, пришло в самый неподходящий момент.

— Канонерка!

— Наша? Немецкая?

— Да наша, идиот! Наша канонерка вернулась! Вырвались из-под обстрела! Немцы идут!

— Черт!

Немцы шли. Странный гул наползал на лагерь со стороны моря, неясный, зловещий, не похожий ни на что. То ли голоса, то ли эхо выстрелов, сливающихся в один… То ли просто кровь шумела в ушах.

Когда громыхнуло впервые, Патрик дернулся и втянул голову в плечи. Когда второй — уже бежал занимать свое место. Все, как ему и говорили на учениях, когда не было этой неразберихи и суматохи… Страх пропал. Патрик автоматически подавал канонисту боеприпасы и даже вникал в отдельные выкрики, которые слышал краем уха.

— …у наших не получается…

— Заходят под прикрытием, там линкоры…

— Держись, ребята, сейчас будет жарко…

И стало жарко.

Патрик с недоумением смотрел, как все его тело ниже шеи превратилось в огненный шар. А может, и голова тоже. Голову-то со стороны не разглядишь. От этой мысли он захихикал, но услышал лишь сипение, вырывающееся из горла. Точно у него в одночасье пропал голос.

Секунда, другая — и огненный клубок пропал. Патрик сидел на земле, с недоумением озираясь.

— Эй, ты! — рявкнул кто-то. — Хорош рассиживаться, пошевеливайся!

И он повиновался.

* * *

Сомнений не оставалось: парень — тот самый, имя — совпадает, время смерти — да вот оно. У Нокса вообще редко оставались сомнения. Снаряд еще только летел в солдата, а Нокс уже нацелил газонокосилку туда, куда солдату предстояло упасть.

И, конечно, поспешил. Подошел слишком близко, и снаряд разорвался прямо перед глазами. Рональд зажмурился, ослепленный вспышкой, ненадолго поглотившей мир. От грохота заложило уши, в лицо ударили мелкие камешки. «Идиот, — подумал Рональд. — Шинигами, погибший от осколочных ранений — это, пожалуй, было бы еще глупее, чем от укола. Никакой загадки, сплошная неуклюжесть…»

Он распахнул глаза.

Мертвец, которого по всем прогнозам должно было разорвать на кусочки и размазать по земле тонким слоем, сидел в центре ударной воронки и шарил вокруг себя руками, словно что-то уронил.

— Проклятье, — буркнул Рональд. Но для верности все же взмахнул косой.

Мертвец не оказался бездушной куклой, но и правильным покойником он быть не желал.

Газонокосилка просто прошла сквозь него, как сквозь очень вязкий и густой кисель.

— Сэр, вы кто? И что у вас за странное оружие?

Отлично. В довершение всего смертный его увидел. Рядом снова громыхнуло, и на голову посыпалась земля. Рональд беспомощно завертел головой, ища Алана и Грелля, которые тоже были где-то здесь, откомандированные на поле боя: урожай душ обещал быть обширным. Вот только не спешил выполнять обещание.

— Послушай, малый, тебя как зовут? — поинтересовался Рональд.

— Патрик, — озадаченно пробормотал тот. — Донахью.

Рональд выхватил из кармана блокнот со списком и принялся судорожно листать страницы. Патрик Донахью… Оставалась еще надежда, что это просто тезка или что список изменился, такое ведь случалось не раз — что-то вмешалось, кто-то нарушил ход истории…

Список расплывался перед глазами, и Рональд не смог прочитать ни одного имени.

Окончательно успокоившийся Донахью деловито копался в развороченной земле, как сорока выхватывая оттуда что-то мелкое, блестящее. Сверкнула огранка, блеснуло золото…

— Это что еще? — поинтересовался Нокс.

— Тебе какое дело? Добро это мое! Безделушки всякие! Шел бы на свое место, а то пристрелят и правильно сделают!

— Безделушки твои, говоришь… А ты знаешь, что мародерствовать нехорошо?

— Кто мародерствует? Медальон этот Джеку был уже ни к чему, знаешь ли. А Эндрю зря оставил при себе обручальное кольцо…

Опомнившись, Нокс махнул рукой и зашагал по взрывающемуся от снарядов побережью.

У него на глазах несколько человек упали, сраженные осколками, но найти их в списке Рональд уже не мог. Наверное, их там и не было. Иначе почему они сразу вскакивали и снова хватались за оружие?

— Это какая-то трата времени! — Грелль уже даже не пытался сверяться со списком. Он размахивал включенной бензопилой как попало, ввинчиваясь в ряды сражающихся взмыленных солдат и навлекая на себя потоки брани. — Бесполезно! Какой смысл здесь торчать, если ни одной души все равно не заберешь? Да у них ни царапины!

Он в последний раз крутанулся на месте, и пила прошла через оказавшихся на пути солдат, как через непрозрачные сгустки тумана. Вуаль попала в рот. Грелль умолк, отплевываясь.

— Ни один волос не упадет с головы, — пробормотал Алан. Рональд покосился на него с легким удивлением:

— Кощунствуешь?

— Да нет. Вспомнилось. Я же сыном проповедника был, ну, при жизни… — отчего-то смутился тот.

— А все равно звучит как насмешка, — хмыкнул Рональд. — Что-то мне кажется, что имелось в виду не это. Совсем не это.

Снаряд с оглушительным свистом рассек воздух, и рядом взорвался очередной черный фонтан.

Грелль появился из клубов пыли, темно-серый от грязи, как демон, и такой же злой. Он тащил за локоть отчаянно ругающегося солдата — тоже испачканного в земле с головы до ног. Рональд не сразу понял, что в этом зрелище не так.

— Ты его держишь? — удивленно поинтересовался Алан. — Значит, он материален?

— Черта с два, — буркнул Грелль и в доказательство ткнул пленника бензопилой. Лезвие показалось из совершенно невредимой груди, обтянутой потертой шинелью, прошло наискосок, рассекая живот и бедро… Ни капли крови. Будто пытаешься разрезать призрака. Однако же, будь солдат призраком, руки точно так же проходили бы сквозь его туманную плоть…

— Отпусти, придурок! — рявкнул солдат и попытался ударить Грелля. Тот, потеряв терпение, заломил ему руку за спину и сказал, перекрикивая ругань:

— Уходим отсюда. Заберем его в лабораторию. Там посмотрят, что это за полупризраки.

— Живого — к нам? А так можно? — с сомнением протянул Рональд.

— Пусть сначала докажут, что он жив, — отмахнулся Грелль и исчез вместе со своей добычей. Алан проводил глазами тающую вспышку телепортации. Снова громыхнуло, на этот раз совсем близко. Рональд хотел было тоже перенестись в Управление, но не успел. Что-то огромное, черное, яростное закрыло весь мир и взорвалось, и он был в эпицентре. Его вдавило в землю, смяло, внутренности фонтаном разлетелись вместе с осколками, а кровь мгновенно высохла, смешиваясь с пылью…

Он стоял в центре ударной воронки. На теле не было ни царапины. Только черный костюм основательно припорошило, а еще хотелось чихнуть.

— Я, — сказал Алан, — в последнее время тоже чувствую себя не совсем живым. Наверное, надо обратиться к врачу.

* * *

— Мистер Сатклифф, вы в своем уме? — глаза Бэнкса сузились, брезгливо поджатые губы яростно выплевывали слова. — Смертные не должны находиться в мире жнецов! Никогда! Теперь его душа…

— Да вы найдите ее сначала — душу. Как вы предлагаете разбираться, почему коса смерти проходит через них насквозь? Или я должен был голыми руками оторвать ему палец или там голову? Это был бы подходящий материал для анализов?

— Не передергивайте…

— Не думал, что Сатклифф способен ругаться с начальством, — заметил Рональд. На них с Аланом, возникших в кабинете нового начальника вслед за Греллем, Бэнкс пока не обращал внимания. Пленного солдата нигде не было.

— Все меняется, — философски изрек Алан. — Особенно начальство.

— …все равно результатов в ближайшее время не будет, — тем временем заканчивал тираду Бэнкс. — Работать в лабораториях некому. Большинство сотрудников умерли. Точнее, упокоились, потому что искупили грех самоубийства. Остались ассистенты, молодняк. Возиться станут долго, если вообще станут. Они тоже начали умирать…

— Так быстро? — ахнул Алан. После смерти Спирса прошло две недели, и каждый день ряды жнецов редели. Сначала те, кто постарше, а за ними остальные, узнав о том, что сказал Спирс, прежде чем покинуть этот мир, задумались о собственном искуплении. И один за другим приходили к выводу, что уже достаточно потрудились. А может быть, и даже скорее всего, к этому выводу приходило нечто другое — то, что некогда вдохнуло псевдожизнь в тела самоубийц и наделило их сверхъестественными силами. Может быть, оно решило провести чистку рядов. Ревизию.

Все равно другого объяснения не было.

Алан перебирал эти две недели в памяти день за днем, задание за заданием, но эпизоды то и дело склеивались в безликое желе.

Он хотел понять, давно ли смертные начали превращаться в неуязвимую дымку — или в дымку превращались косы. Но воспоминания не шли, а желе наползало.

Кажется, он просматривал чьи-то пленки и забирал души. А может быть, и нет.

По спискам все равно уже не проверишь.

— Мистер Бэнкс! — сказал Рональд. — А вы давно были на Земле с заданием?

— Почему вас это интересует? — поморщился новый начальник.

— Просто хочу проверить, все ли перестали видеть свои списки или только мы…

— Перестали видеть списки? — Бэнкс скривился еще сильнее. — Нет нужды проверять это отдельно. Подождем… подождем результатов исследования. По-моему, естественно, что, не сумев разглядеть имена в списке, вы не смогли забрать и тех, кто их носит.

— Все так естественно, что прямо тошнит, — бурчал Рональд, оказавшись за дверью. — Но кто-то же уколол Спирса. Почему все об этом забыли?..

* * *

— Мы все равно не сможем работать, пока не видим списков, — заявил Эрик, обводя взглядом коллег. — Давайте пойдем к криминалистам и проследим, чтобы того солдата поскорее препарировали.

Почти весь отдел собрался в зоне отдыха, на диванчиках, казавшихся раньше такой недостижимой мечтой — раньше, когда работы было даже слишком много. Теперь там клубилась толпа, и кто-то уже побежал выяснять, где и как составляются списки смертей, но, конечно, не преуспел, не застав на месте нужного начальства. То ли потому, что начальство в формировании списков не участвовало, то ли потому, что большая его часть трусливо упокоилась, предоставив другим решать все проблемы.

— Правильно, — Рональд вскочил. — В какую лабораторию Бэнкс его сплавил?

Жнецы переглянулись. Бэнкс ни перед кем из них не отчитывался.

— Сатклифф, это ты его приволок…

— Бэнкс кого-то по телефону вызвал, а они не сказали, куда забирают смертного…

— Ладно, — прорычал Эрик, — значит, пойдем к Бэнксу.

Он плавился от раздражения. Когда что-то мешало немедленному воплощению в жизнь плана решения проблемы, раздражение становилось его неизменным спутником. Эрик оставил позади коллег, в несколько прыжков преодолел расстояние до кабинета начальника, дернул дверь, и…

Николас Бэнкс лежал на полу без признаков жизни.

Эрик застыл на пороге, бормоча проклятия. За спиной толпились остальные.

— Что? Еще один? — хмыкнул Том Вульф. — Эй, так нечестно, я даже не успел запомнить его имя!

* * *

Бэнкса наскоро уложили в гроб, на анализ для проформы взяли немного крови, дверь кабинета оставили открытой, и теперь там толклись незнакомые жнецы — бывшие коллеги усопшего, с которыми он работал раньше в других отделах. Кто-то пару раз заикнулся о поминках, но проекты пышных церемоний дома у Бэнкса быстро заглохли. Бывшие коллеги уже не считали себя вправе, а новые — еще.

Но вдовий чепец Греллю пришлось снять. Чего доброго, кто-то мог неправильно истолковать.

В конце концов самый младший стажер по имени Джерри Льюис принес в зону отдыха чайник с кипятком, заварку и пару чашек. И блаженно зажмурился, отхлебывая ароматный напиток. За окном стемнело. Зона отдыха опустела — никто не задерживался на работе, которую стало невозможно выполнять.

— А что — хорошая идея, — оценил Грелль, плюхаясь на соседний диван и утаскивая из-под носа у Льюиса чайник. — За Уилли можно было и шампанского выпить, а за этого — только чай и сгодится… Печенье есть?

— Да я вообще-то не поминать, я просто так отдохнуть решил, — запротестовал Джерри, но его никто не слушал. Вскоре подтянулся весь отдел — с кофейными кружками, чайными чашками и целым ведром горячей воды. Откуда-то появился земляничный пирог. Затем шоколадные конфеты. Молоко. И наконец копченый бекон…

— Спите спокойно, мистер как-вас-там-Бэнкс, — провозгласил Том Вульф, салютуя чашкой в сторону коридора, в изгибах которого скрывался кабинет начальника. — Наши поздравления.

— Поздравления, — отозвались остальные, поднимая чашки.

— Жаль, что нам до освобождения пахать и пахать, — безрадостно заметил Эрик, одной рукой утаскивая бекон с тарелки, а другой — конфету из коробки.

Ответом ему были согласные вздохи.

— Имя следующего начальника можно и не учить, — буркнул Вульф. — Все равно упокоится через неделю.

И он подлил в свою кружку кипятка из ведра.

— Назначьте начальником меня, — хмыкнул Грелль. — Я не упокоюсь. Наверное.

— И где гарантия? Ты же ровесник мистера Спирса, разве нет? — покосился на него Рональд. А Грелль подумал, что положение, должно быть, и впрямь тяжелое, если никто не воспротивился самой идее о его управлении.

— Уилли отработал грехи, потому что был слишком правильный, — ностальгически вздохнул он. — Следовательно, мне пока ничего не светит.

— Не потому что правильный, а потому что его укололи, — упрямо поправил Рональд. — Его кровь превратили в неизвестное вещество! Почему никто об этом не вспоминает?

— Мы помним, — сказал Алан. — Но это может быть совпадением. Ведь остальных упокоившихся никто не колол.

— А собственно, с чего ты это взял? — поинтересовался Эрик.

Все замолчали. Слышно было лишь прихлебывание из кружек да хруст погрызаемых тостов.

— Ну… кто-то же обратил бы внимание, — неуверенно пробормотал Алан. — Когда готовили к погребению, например…

— Не факт, — отрезал Грелль и вскочил. С колен посыпались крошки пирога. — Спасибо, Эрик, сейчас выясним.

И он направился к кабинету Бэнкса. День начинал повторяться по кругу. Оставалось только зайти и обнаружить на полу мертвого Бэнкса, а затем снова собраться в зоне отдыха…

Мертвый Бэнкс смирно лежал в гробу. Грелль растолкал удивленных жнецов, приподнял голову покойника и убрал с шеи его полуседые кудри.

Сзади на шее, чуть ниже линии роста волос, виднелась бледная, поджившая точка от укола.

Грелль долго разглядывал ее и так и эдак, сомневаясь, а укол ли это. Но сомнения, и без того слабые, таяли с каждой секундой. Отметина не могла быть ничем иным — точно такая же, на том же месте. Потом его схватили за плечо:

— Эй, что вы себе позволяете?!

Грелль обернулся и посмотрел на возмущенного пожилого жнеца:

— У вас не найдется зеркала?

— Что? Какое еще зеркало? Послушайте, шли бы вы домой. Я понимаю, что у многих нервы не выдерживают, но…

Грелль вырвался из его хватки и бросился прочь. К себе — в кабинет, который делил с Рональдом и Джерри Льюисом. Он нечасто туда наведывался, но все, что могло понадобиться на работе, там было, пылилось в необъятных ящиках стола. Рассыпая по полу какие-то всеми забытые папки, Грелль выхватил зеркало, приподнял волосы и сощурился, вглядываясь в тусклое стекло.

На шее багровел подживший след от укола.

* * *

Алан уже почти перестал обращать внимание на возмущенные крики и на то, что его отпихивали руками, а порой и косами смерти. Эрику приходилось проще — ему с самого начала поисков было на это наплевать. Час стоял поздний, в Управлении оставалось не так уж много народу. Чтобы найти след от укола, требовалось несколько секунд. Остальной отдел остался где-то позади, в сторонке.

Им-то что? У них у всех обнаружились точки от уколов. И у всех жнецов, встреченных в коридорах. У всех до одного.

Кроме Алана и Эрика.

— Кофе остыл, — меланхолически заметил Джерри, когда те, взъерошенные и растерянные, вернулись в зону отдыха. — И вода остыла…

— Какой к черту кофе, — буркнул Эрик. — Что все это значит? Нам с Аланом упокоение не светит?

— Почему ты так думаешь? — сонно поинтересовался Вульф. Чем больше кофе он в себя вливал, тем чаще зевал и тем ниже сползал по спинке дивана.

— Считаешь, есть связь между уколом и упокоением? — оживился Грелль.

— Если бы ее не было, уколотые бы не мерли как мухи, — сказал Эрик.

— И что же в шприцах? Если бы существовало искупление в ампулах…

— Я бы ограбил склад, — поддакнул Рональд.

— Оно, конечно, не в ампулах. Но вы помните, что сказал Спирс? А потом повторил Мейдерс? Главное — верить, что ты все искупил.

— Значит, уколы помогают поверить, — Грелль мечтательно прикрыл глаза. — Это больше похоже на правду… И почему нам не помогло?

— Плохо старались? — предположил жнец по фамилии Айрни. — Если сейчас каждый сядет, сосредоточится и скажет себе «я чист, я безгрешен, все, что я натворил, я искупил усердным трудом…»

Воцарилось молчание. Даже ложки перестали звякать о чашки. Впрочем, может быть, они перестали звякать потому, что пить остывший чай никто не хотел.

— Я безгрешен… Черт, но мне не сделали этот ваш проклятый укол! Значит, я обязан вкалывать, хотя ни в чем не виноват? — спросил Эрик.

— Я безгрешен… Нет, я-то знаю, что все делал правильно, но комиссия по наказаниям со мной никогда не соглашалась. А в чью пользу толковать спорные случаи? — спросил Грелль.

— Я безгрешен… И это истинная правда, хотя лучше бы укол отшибал память. Потому что я помню, что мне сказали, когда я очнулся в мире жнецов. Мне сказали: «Ты заслужишь прощение делами», — Рональд открыл глаза. — Делами! А не верой!

— Ну что ты вечно придираешься? — проворчал Грелль. — Весь настрой сбил. А я почти поверил.

— Ты что, не понимаешь? — воскликнул Рональд. — Нет смысла верить! Это не подействует!

— Но ведь действует, — возразил Грелль.

— А если действует, — пробормотал Рональд, — значит, это уже не тот мир, в котором меня учили заслуживать прощение делами.

— Все меняется, — повторил Алан. — Ну а нам как быть? Пахать дальше, когда вы благополучно окажетесь в раю?

— В раю…

— Я безгрешен…

— Рай обещали в старом мире, в котором искупление достигалось делами. Вы уверены, что в новом, когда все изменилось, нас все равно ждет рай? — Нокс вдруг вскочил, схватил наполовину опустошенное ведро с остывшей водой и с силой шваркнул его о пол. — Очнитесь! Это не тот мир! Это не наш мир! Нам промыли мозги! Может, даже с помощью уколов! Вам неинтересно, что происходит?!

— И ты решил для баланса промыть нам ноги? — недовольно поинтересовался Вульф, просыпаясь. Вода растекалась по полу. На серой обивке диванов остались живописные брызги. Две или три чашки сочли, что нужно проявить солидарность, и опрокинулись в общую лужу. А может, они опрокинулись, потому что ручка ведра задела край стола.

— И как нам убедиться, что с миром что-то не то — тоже искать след от укола? — добавил Грелль.

— Может, и не след, — негромко произнес Нокс. Казалось, вместе с водой из ведра из него вылился весь запал. — Но что-то должно быть. Что-то. Где-то.

И он побрел прочь, не разбирая дороги и волоча за собой многострадальную газонокосилку с поникшим черным бантом.

— Куда это он — искать? — сказал Алан. — А как же мы? Нам, выходит, не промыли мозги?

— Или вы, в отличие от нас, живете в этом ненастоящем мире. Или это вы делали всем уколы, — ответил Грелль. — Не помнишь? Не делали? Уверен?

Он вскочил и нагнал Нокса, остановившегося на пороге балкона. В распахнутую балконную дверь вползала морозная зимняя ночь. Рональд раскачивался на пятках, опираясь на газонокосилку, и смотрел на горизонт.

Там висело выключенное солнце, ожидающее нового дня.

— А до сих пор, — сказал Нокс, — я не обращал на него внимания. А ты обращал?

— Да, — ответил Грелль. — Когда у меня было настроение посмотреть на звезды… среди них не болталось никаких выключенных солнц. Только я не заметил, когда оно появилось.

— Тогда же, когда наш мир подменили имитацией. Когда нас укололи, полагаю, — вздохнул Рональд, шагнул на балкон, завел газонокосилку, размахнулся — и с силой запустил ее в горизонт.

Прямо в черное, безжизненное выключенное солнце.

— Ты идиот? — ахнул Грелль. — Все равно не долетит, разобьешь инстру…

Газонокосилка врезалась точно в цель. Раздался гулкий и надтреснутый звук — как удар лопнувшего колокола.

— Косу смерти так просто не разобьешь, — сообщил Рональд.

Выключенное солнце покачнулось, завибрировало и раскололось. Посыпались тускло поблескивающие осколки. Они летели и летели, сыпались и сыпались потоком вниз, следом за ухнувшей в снежную ночь газонокосилкой, и, казалось, прорезали небо, перепиливая горизонт пополам. Солнце уже пропало, но чуть ниже появилась кривая щель, в которой мелькали вспышки. Раздались приглушенные расстоянием раскаты — то ли гром, то ли канонада.

— Кто бы мог подумать, — произнесли за спиной. Грелль оглянулся. У окон и на балконе столпились все, кто оставался в эту пору в Управлении. Пожилой жнец с серпом через плечо смотрел на трещину в небе расширившимися глазами.

— Что такое? Вы в курсе, что все это значит? — поинтересовался Грелль.

— Конечно! Это хранилище, кладовая! И мы в нем, как продовольственный запас! Быстрее! — завопил жнец, карабкаясь на высокие перила. — Расширяйте трещину! Прорубайте выход! Шевелитесь, не дайте ей затянуться, вы разбили единственный люк, если она закроется, мы никогда отсюда не выберемся!

И он сиганул с балкона вниз. Трещина действительно как будто стала уже. Она была совсем близко — рукой подать. Но пожилой жнец не смог достать до нее с земли, принялся поспешно и нелепо карабкаться на дерево. Его серп врезался в разрыв, и тот отозвался опасным искрением, точно по ту сторону притаилась молния. Только теперь остальные опомнились.

Косы смерти вонзились в затягивающуюся трещину. Она сопротивлялась. Казалось, лезвия окутывает вязкий кисель или клей, густеющий с каждым мгновением. И внутри, вопреки словам старого жнеца, поначалу не было ничего, кроме той же невнятной, мутной субстанции. Но затем начали проступать какие-то прожилки, волокна… клочья рваной коры… клей стал жиже, лезвия двигались все свободнее, а сквозь истончающийся слой все ярче сиял дневной свет.

Горизонт казался свободным — вот-вот стенки хранилища разойдутся окончательно, открывая обзор. Сквозь их слабеющую туманность уже проступали черные воронки и рытвины, разбитые стены и руины… и вдруг тень снова закрыла свет.

Но стенки не сошлись, и разлом не затянулся.

На фоне кристально прозрачного синего неба на поле, где, похоже, совсем недавно отгремело и покатилось дальше сражение, ткалась колоссальная гора. Она напоминала муравейник. Только мертвый — ни шевеления, никакой суеты, не сновали туда-сюда его крохотные обитатели и не осыпалась земля. Да и не было ее, земли.

Перед вырвавшимися из хранилища жнецами возвышалась гора трупов, способная сравниться с размерами четырехэтажного дома.

* * *

Хранилище.

Рональд смотрел на правильной формы пирамиду из тел, а в ушах звучал мерный голос преподавателя из академии. Демонология — интересный предмет… когда доходит до практики. Когда ты, вибрируя от восторга, слушаешь, как уничтожать демонов, с чуть меньшим интересом — как их выявлять и как определить, попалась тебе подходящая добыча или ты не имеешь права поднять на нее косу, потому что она носит печать контракта, а значит — и не добыча вовсе. Когда порой — если есть подходящий пленник — группкам студентов позволяют добить его под строгим надзором инструктора. Тепличные условия.

И, конечно, ожидая этого момента, легко пропустить мимо ушей с десяток лекций о повадках демонов. А уж сведения об их хранилищах и об устройстве пищеварительной системы…

Утешало то, что даже самые опытные и знающие ничего не заметили.

— Когда-то я уже был в этом резервуаре. Но без тела, — тяжело дыша, сказал пожилой жнец. — Я думал о нем, но оказаться здесь в телесном облике… это же хранилище душ, я и подумать не мог...

— А как вы выбрались? — с подозрением поинтересовался Рональд.

— Это было задание, — жнец строго посмотрел на него поверх очков. — Я должен был забрать у демонов одну душу, которой ни в коем случае не следовало стать их кормом…

— Ну что ж, значит, демоны научились завлекать в резервуары и людей из плоти и крови, хотя я понятия не имею, зачем им наша плоть, — перебил Грелль. — Может, людей там и не было, одни жнецы… Вы видели уколотых среди людей? — он подошел к подножию горы трупов и принялся разглядывать их шеи. — Ничего нет… Ну да это оболочки, они растают через пару часов…

— Они бы растаяли и в резервуаре, — заметил пожилой жнец. — И наши тела растаяли бы, а души остались. Там все тает. Мы уже начинали таять, можно было заметить по косам. Проклятье, снова сверхурочные!

— Почему сверхурочные? — перепугался Рональд.

— Все эти люди погибли уже после того, как мы оказались в плену, их души попали к демонам, но мы их освободили. Теперь придется искать их пленки. Каждую! Демонам они не достанутся, но и нам придется потрудиться. Вот вызволим всех, кто упокоился…

— Может, не надо? — заикнулся Рональд, представив, как восставший из мертвых Спирс с новыми силами распределяет бескрайний фронт работ.

Гора трупов внезапно зашевелилась — самым краешком, будто ее трепал ветер. Но это оказался не ветер. Да и каким должен был быть ураган, чтобы отодвинуть в сторону несколько покойников? Из самого подножия горы выбрался Уильям Т. Спирс и оглянулся на груду тел. Затем посмотрел в небо. Из неровно прорезанной щели еще сыпался редеющий человеческий дождь.

— Оболочки? — понимающе произнес он. — Хранилище? Вот же… Почему именно на нашем участке?

— Оболочки… — повторил Рональд, пытаясь осознать масштаб проблемы. — Но где тогда сами души?

Он скептически ткнул ближайшего покойника газонокосилкой, но та, как и прежде, прошла насквозь.

— Некоторые — в хранилище, — ответили из недр горы, и вслед за Спирсом оттуда поднялся Николас Бэнкс. — Но остальные прямо сейчас пожирают демоны. Судя по тому, что мы видели оболочки диспетчера Слингби и диспетчера Хамфриса, демоны добрались до библиотеки душ. Я не понимаю, чего вы ждете.

— Демоны вломились в библиотеку и сожрали Эрика, Алана и еще кучу народу, — задумчиво повторил Рональд. — Но если они их уже съели, как вы собираетесь их спасать?

— Ха! Разрубишь первого демона — увидишь! — радостно воскликнул Грелль. — У них же души внутри не перевариваются, они как вечный двигатель, бесконечно страдают… и питают демона своими мучениями… Потому демоны и могут годами обходиться без пищи. Ты зря прогуливал демонологию, Рон! Теперь не будешь знать, как правильно сносить им головы!

— Наверное, это было в факультативе, — пробурчал Нокс, телепортируясь к библиотеке жнецов следом за начальством. — А факультативы никто не обязан посещать…

В окнах мелькали черные тени. Тени носились и между остальными зданиями, размытые, как стремительно мчащиеся кляксы или облака. Когда на главной площади возникла толпа жнецов, тени ненадолго остановились — и заметались еще быстрее, точно торопились закончить какое-то дело… или доесть то, что жалко было бросать.

Грелль первым бросился им наперерез. И лишь когда клок тумана отлетел от верхней части тени, как пробка от бутылки, а наружу выметнулись десятки пленок, Рональд окончательно уверовал в реальность происходящего.

И кинулся на вторую тень.

* * *

Изрядно усохшая гора трупов расположилась неподалеку от недавнего поля боя. К счастью, смертные ее не видели. Время от времени какой-нибудь фургон или телега, запряженная лошадью, проезжали прямо сквозь нее. И тем не менее человеческий мир был не лучшим местом для хранения горы невидимых оболочек.

Однако перетащить ее куда-либо жнецы не могли. Оболочки исчезали по одной, когда соответствующие им души оказывались собраны и водружены на библиотечную полку. Поэтому гора стала удобным способом проверять, много ли еще работы впереди.

Работы оставалось много.

Уцелевшие демоны разлетелись, унося в своих утробах часть душ. Некоторые засели в человеческих городах — ловить таких и уничтожать было проще всего. Другие укрылись в опустевшем хранилище или в преисподней, заставляя пускаться на ухищрения и подсовывать им разные приманки. Спускаться в преисподнюю жнецы не рисковали, но утраченными оставалось слишком много душ, чтобы списать их на обычные статистические потери. Приходилось изворачиваться.

Сегодня край горы заметно похудел. Обнажились остатки полевого лагеря. Пепелище и костровая яма, погнутый котелок, банки с объедками тушенки на дне. Рональд пнул одну банку ногой, и на землю вылилась тягучая черная жижа.

— Неважно их кормили, — заметил он безразлично.

Уильям посмотрел под ноги.

— Судя по рассказам Мейдерса, это и есть та жидкость, в которую превращалась наша кровь. Скорее, выходит так, что нам ее кололи, а смертным — подливали в еду. Тогда каждый, кто верил в свою безгрешность, ее и получал. И его душа после смерти прямиком попадала в хранилище.

— Они все верили, — сказал Рональд, вспоминая мелкое мародерство Патрика Донахью и его убежденность в собственной правоте. — Только если они оказывались в хранилище, разве это значит, что получали искупление?

— Именно, — кивнул Спирс. — Не значит. Но главное — верить.

— А вот и он! — стоило Рональду подумать о Патрике, как очередное дело, хитро извернувшись, выпятило заголовок с фамилией Донахью. Шлепнула печать. Гора уменьшилась еще на одно тело.

— Главное — верить, — фыркнул Грелль, третий в компании тех, кто явился этим утром к горе тел. — Ладно бы только это, но меня заставили хотеть упокоиться!

Он пнул пустую банку и некоторое время наблюдал за ее полетом. Ветер трепал листы списков и бланков.

— Побочный эффект, вероятно, чтобы мы не пугались массовых смертей в Управлении, — Уильям неодобрительно покосился на него. — Ладно, заканчиваем здесь. Нам еще прочесывать четверть Лондона. Надеюсь, мы найдем души Слингби и Хамфриса, потому что их похищение — вопиющий случай.

Он первым просмотрел собранные пленки, сверил список с количеством растаявших оболочек и исчез. Рональд задумчиво изучал пустые лица покойников.

— Оболочек Алана и Эрика здесь нет. Может, мы найдем не только души…

— Это вряд ли, но лучше никому не говори, — ответил Грелль. — Так интереснее.