Сквозь время (гет)

Не так трудно умереть за друга, как найти друга, который стоил бы того, чтоб умереть за него

©Эдвард Бульвер-Литтон

Боль. Эта чёртова боль теперь преследовала её постоянно, куда бы она ни пошла, где бы она ни была. Сбежать от неё было невозможно, ведь это та боль, от которой нигде не скрыться и которую нельзя ничем заглушить — душевная. От неё хотелось выть волком, биться головой об стену, царапать землю руками, но всё, что она могла сделать с ней — это принять её и нести всю свою жалкую, никчемную жизнь, глухо стонать и пытаться делать вид, что всё в порядке, что она справится с ней. Но это казалось нереальным, оставалось только нести эту ношу на своих плечах и не позволять ей раздавить себя раньше времени.

Иногда ей казалось, что она уже сломлена, что сил больше нет выносить всё это, но она смотрела на Гарри, на тех, кто ещё остался жив, и ярость поднималась в её душе, вытесняя всё остальное, ярость на тех, кто отнял у неё всё, кто отнял у них всё, всё, что у них было! В такие моменты она понимала, что у неё ещё остались силы бороться, что пока они вместе, они смогут всё выстоять и выдержать, и, быть может, даже победят в этой войне.

Нет, не так. Они точно победят в ней. Сдохнут сами, но победят.

Вспышки проклятий летали по полю, пронизывая холодный морозный воздух своим сиянием и взлетая вверх разноцветными снопами искр. Девушка словно сквозь вату услышала страшные слова, произнесённые одновременно двумя врагами:

— Авада Кедавра!

Она видела, что Гарри приходится туго, у него почти не осталось сил на эту дуэль — ведь в отличие от Волан-де-Морта, который сражался не своими руками, им приходилось самим сражаться с Пожирателями. Она рвано вздохнула, присела и положила обе ладони на промёрзшую землю, тихо и чётко выговаривая заклинание. Из-под её рук начали тянуться нити серебряного цвета, они проложили дорожку и, переплетаясь в причудливых узорах, продолжали тянуться к Гарри, пока не исчезли в его теле. Всё новые и новые нити выходили из-под ладоней Гермионы и исчезали, когда прикасались к Гарри.

Она видела, как её силы начинают наполнять его тело, она видела, как Волан-де-Морт под натиском её друга отходит назад, она видела, как его Авада становится почти тонкой и незаметной, в отличие от Авады Мальчика-Который-Выжил, которая только разрасталась всё больше и больше. Она видела, как они, наконец-то, побеждают. Она знала, что ей нельзя отвлекаться. Знала.

… Но забыла.

Девушка даже не поняла, что происходит. Она просто услышала отчаянный крик Пэнси Паркинсон и обернулась, чёрт возьми, всего лишь на секунду, чтобы убедиться, что с подругой всё в порядке. Но ничего не было в порядке, и этой секунды хватило с лихвой, чтобы дать произойти тому, что произошло в следующие минуты.

Буквально через мгновение Гермиона увидела, как Гарри, её милый, добрый, храбрый Гарри отлетает назад. И больше не встаёт. Она слышит чей-то ещё отчаянный вопль «Нееет!» и понимает, что это кричит она сама, ей кажется, что её тело парализовано, но спустя миг ноги сами несут её к парню, чтобы посмотреть и сказать «Ты жив, всё будет хорошо». Чтобы услышать, как слабо бьётся его сильное сердце.

Она падает на колени рядом с ним и понимает, что слишком поздно, он уже мёртв. И она ему не поможет. Она слышит свои крики, наполненные болью и страданиями, и, словно сумасшедшая, начинает покачивать его тело у себя в руках, надеясь, всё ещё надеясь, чёрт побери, что он откроет свои зелёные глаза и продолжит сражаться вместе с ними.

Качаясь с телом своего друга вперёд-назад, Гермиона отстранённо подумала, что хуже уже быть не может, что больнее уже просто не может быть, но она ошиблась в этом. Потому что в следующую секунду она слышит знакомый голос, такой родной, любимый и такой… холодный, в котором не было места для сострадания, также, как и в сердце обладателя этого голоса не было места для неё:

— Авада Кедавра!

Она подняла голову, чтобы посмотреть, как в неё летит зелёный луч смерти, а ещё… чтобы посмотреть в ледяные глаза милого, неуклюжего, её Рона, который уже мёртв. Того Рона больше нет. Она подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза и понять, что её мир разрушен и сожжён. Она слышала, как что-то надорвалось в ней, внутри, где-то глубоко — это была жажда жизни.

На краю угасающего сознания она слышала, чувствовала каким-то немыслимым образом, как одновременно в неё пустили ещё три Авады, но ей уже было всё равно, она только прикрыла глаза, наслаждаясь тем, что её израненное и усталое тело проваливается в спасительную и такую долгожданную темноту…

Человек не может двигаться вперед, если душу его разъедает боль воспоминаний.

©Маргарет Митчелл

Сквозь шум в ушах она слышала чьи-то голоса, какие-то шаги и мягкие прикосновения к своей голове. Ей насильно открыли рот и влили что-то, противное на вкус. Где-то в глубине появилась мысль «Восстанавливающее зелье!», но почти тут же исчезла, уступая место ноющей боли в области затылка. Девушка с трудом приоткрыла глаза, но даже это не помогло ей увидеть что-либо — всё расплывалось, взгляд не фокусировался на фигурах, которые то появлялись в поле её зрения, то куда-то пропадали.

— Мисс, как вы себя чувствуете? — участливо спросил чей-то голос, очень знакомый и в то же время немного подзабытый — ведь его обладателя не было в живых уже больше года. Гермиона тут же распахнула глаза и попыталась привстать, но как только она немного приподнялась, боль пронзила её тело в нескольких местах, и она с глухим стоном упала обратно на подушки.

— Альбус! — возмущённо воскликнул другой, женский и мелодичный голос, но тоже уже мёртвый. — Она ещё не полностью восстановила свои силы, зайдите к ней через пару дней и тогда продолжите свой допрос.

— Хорошо, Поппи, как скажете, я подожду ещё немного…

Девушка попыталась опять посмотреть, кто вёл разговор подле неё, но у неё ничего не вышло, она только почувствовала, как в неё вливают ещё одно зелье. И через пару мгновений она провалилась в спасительный сон.

* * *

Следующее её пробуждение было намного приятнее предыдущего — тело уже не так ломило, боль была, но терпимая, да и предметы уже не расплывались перед глазами.

— О, вы уже проснулись, дорогая моя! Вот, выпейте! — и ей снова дали зелье.

— Спасибо, — прохрипела девушка и немного привстала с кровати. — Где я? — она стала озираться по сторонам и поняла, что это за место, до того, как ей ответили.

— Хогвартс, голубушка, слышали о таком?

Гермиона не ответила, она лишь продолжила смотреть на нетронутое, целое больничное крыло, на не провалившийся пол, на не разрушенные стены, на живую медсестру. Смотрела и не могла понять, что за сны такие ей снятся. Почему такие сны, а не кошмары, которые мучают её каждую ночь. Она ущипнула себя за бок, в надежде, что иллюзия пройдёт или галлюцинация, кто его знает, крепко зажмурилась, но когда открыла глаза снова, всё осталось на месте — и стены, и пол, койки, и улыбчивая Поппи. Не может быть… Да где она, чёрт побери, находится-то?! Что это за место, где мёртвые люди вдруг становятся живыми?!

— Наша гостья уже пришла в себя? — раздался весёлый, с нотками лукавства голос. Девушка вздрогнула, но глаз не подняла — боялась, что она всё-таки ошиблась, и всё происходящее здесь только мираж, глупый сон, который развеется, как пыль, стоит ей только взглянуть на него.

— Да, но вы только недолго уж, пожалуйста, директор — ей нельзя много говорить, она ещё неокончательно поправилась.

— Конечно-конечно, дорогая, я только задам ей парочку вопросов, — сказала старик и присел на стул около больничной кровати. — Итак, мисс?..

Девушка посмотрела на говорящего и медленно ответила, словно взвешивая каждое своё сказанное слово:

— Грейнджер, сэр. Я Гермиона Джин Грейнджер.

— Итак, мисс Грейнджер, что с вами случилось? Помните ли вы последние минуты перед тем, как потерять сознание?

— Извините, сэр… А вы… меня не помните? — тихо спросила Гермиона, чувствуя, как червячок сомнения начинает грызть её.

Седовласый пожилой мужчина только удивлённо моргнул и спросил:

— А мы с вами знакомы?

Нет. Нет. Не может быть. Если он жив… и не помнит её… и Хогвартс цел… О великий Мерлин, да куда же её занесло?!

— Я училась в Хогвартсе, профессор Дамблдор. Я — магглорождённая волшебница.

Он взглянул на неё своими голубыми внимательными глазами и кивнул, поглаживая свою бороду. Казалось, он даже не удивился тому, что она только что сказала. Или тщательно и умело скрыл своё удивление.

— Простите, мисс Грейнджер, а вы не подскажете мне сейчас, какой сейчас год? Знаете, память уже стариковская, подводит меня…

— А сколько дней я была без сознания?

— Пять суток прошло с того дня, как мы нашли вас.

— 1998 год, сэр, — уверенно ответила девушка. — Сегодня 7 мая 1998 года.

Старик удивлённо посмотрел на неё:

— Ну что ж… кхм, тогда, мисс Грейнджер, у меня для вас не очень хорошие новости…

Нет. О Господи… Неужели она…

— Сейчас вы находитесь в Хогвартсе, и сегодня 25 августа 1977 года.

… попала в прошлое?..

Гермиона ошарашенно смотрела на него, теперь новыми глазами, понимая, почему он жив, и почему здесь всё цело.

— Я могу войти в ваше сознание?

— Да, сэр, — кивнула девушка и, почувствовав вторжение в свою голову, начала отбирать самые, по её мнению, безопасные для него картинки — как профессор МакГонагалл впервые появляется у неё дома, чтобы сказать о том, что юная девочка является волшебницей, как первокурсницей она садится на табурет и на её голову опускают Шляпу, как несколькими годами позже она становится старостой своего факультета. Решив, что этого хватит, девушка закончила показ воспоминаний и посмотрела на директора.

— Должен признать, что вы довольно-таки неплохо владеете окклюменцией, юная леди.

Девушка слабо улыбнулась и пожала плечами:

— У меня были хорошие учителя, сэр, — вспоминая свой плен у этого ублюдка.

— И всё-таки, мисс Грейнджер?.. Вы не расскажете мне то, что вы помните последним?

— Профессор Дамблдор! — открыв шторку, к беседующим проскользнула профессор МакГонагалл. Гермиона едва усидела на месте, чтобы не вскочить и не обнять своего учителя, но вспомнив, что она её ещё не знает, решила, что лучше немного подождать. Она жадно обшаривала глазами ее еще не испещренное морщинами лицо, яркие глаза и еще не тронутые сединой волосы.

— О, Минерва, познакомься, это мисс Гермиона Грейнджер, наша гостья, о которой я тебе говорил. Ты что-то хотела?

Женщина сухо кивнула, но девушка заметила, что её глаза смягчились при взгляде на её израненное тело:

— Альбус, нас вызывают в Министерство Магии.

— Да, хорошо, сейчас, через пять минут отправимся. Это дитя из будущего, Минерва.

— Но как она тут оказалась? — удивлённо спросила женщина и посмотрела на девушку более внимательно.

— Я… — Гермиона вздохнула и сжала простыни пальцами, вспоминая последние моменты своей жизни в далёком 1998 году. — Была битва, и я думаю, что попала сюда из-за Авады Кедавры.

— В вас попала Авада? — спросил директор.

— Их было четыре, — уточнила девушка и услышала тихий вздох ужаса, который издала преподаватель трансфигурации. — Я не знаю, почему не умерла, почему попала сюда.

— Мы это выясним, мисс Грейнджер, — профессор легко сжал её ладонь, — я вам обещаю, что мы найдём способ вернуть вас в ваше время.

В память тут же вернулись те страшные картины, те жуткие воспоминания, которые так хотелось стереть, и она невольно вскрикнула:

— Нет! Не надо меня обратно, профессор! — И тише добавила:

— Уж лучше поцелуй дементора или с Астрономической Башни, чем вернуться туда, откуда я пришла… — она подняла голову и увидела два шокированных взгляда, направленных на неё. Теперь Дамблдор даже не пытался скрыть, что он изумлён.

— Там… настолько ужасно?

— Вы даже не представляете, профессор, — горько усмехнулась Гермиона. А что, если?..

— А что, если я оказалась здесь не случайно? Что, если это судьба? Так надо было? Профессор, я не буду рассказывать вам, что там, в будущем, лишь то, что сочту нужным, — он кивнул. — Но я могу изменить его, моё будущее.

— Мисс Грейнджер, это очень опасно, — его голос подёрнулся льдом, — вы понимаете, что значит изменить прошлое? Многие могут погибнуть.

— Если я не изменю прошлое, погибнет ещё больше людей, профессор Дамблдор! — горячо воскликнула девушка. — Я видела много смертей, поверьте, я видела такие вещи, которые видел не каждый взрослый волшебник, я через многое прошла. Прошу вас, поверьте мне, — уже тише начала говорить она. — Все, кого я любила, мертвы в моём времени, даже если вы туда меня отправите, ради кого мне жить?! Я не проживу там ни дня, если меня не убьют Пожиратели, я сама наложу на себя руки, — профессора вздрогнули ещё раз и переглянулись между собой.

— Мисс Грейнджер, — уже мягче сказал старик, — вы можете изменить прошлое вплоть до такого, что вы и сами можете не родиться, вы это понимаете?

— Понимаю, — кивнула девушка. — Но мне уже нечего терять, профессор. Кроме своей жизни. А такая жизнь мне не нужна. В моём времени Волдеморт побеждает. И я хочу исправить это. И я знаю, как это исправить.

Мужчина еле слышно вздохнул, обдумывая, стоит ли давать ей своё согласие на эту, безусловно, опасную авантюру или же…

— Если даже вы не согласитесь, профессор, я справлюсь без вашей помощи, можете мне поверить, и вы меня не остановите, — тихо, но твёрдо проговорила девушка, также твёрдо и храбро глядя на него.

… или же она всё сделает без его ведома. Стоит. Уж лучше он будет в курсе событий.

Он кивнул и встал со стула:

— Отдыхайте, мисс Грейнджер, набирайтесь сил, я к вам ещё приду, и мы подробнее обо всём поговорим.

* * *

Эта странная девочка всё не выходила из головы директора Альбуса Дамблдора уже второй день. Великий Мерлин, сколько ж ей пришлось пережить, что ей пришлось пережить, что она говорит такие ужасные вещи?

Несомненно, у неё есть задатки к окклюменции, далеко не каждый может так противостоять его вторжению, а у неё получилось показать только то, что, по её мнению, было важно и нужно. За этой девочкой нужно следить, причём очень внимательно. Сейчас её психика довольно-таки нестабильна, могут быть выбросы стихийной магии, такой разворот событий исключать нельзя.

Надо бы навестить её ещё раз…

С этими мыслями пожилой мужчина направился в Больничное Крыло Хогвартса.

* * *

О Боже, она в прошлом.

Это мысль набатом билась в её голове уже вторые сутки, она отказывалась этому верить, но глаза и уши не могли лгать, они всё видели и слышали.

Мерлин, почему? Почему она осталась жива? За что? Она не хотела жить, она не хочет жить.

Господи, а ведь она попала в тот самый год, в котором выпустились родители Гарри, Сириус Блэк, Ремус Люпин, Питер Петтигрю, грязный предатель. При мыслях о нём девушка сжала кулаки, но, вспомнив о чете Поттеров, она глухо застонала и прикрыла лицо ладонями.

Ей понадобится немалая выдержка, чтобы сразу же не рассказать им обо всём — Боже, они же сочтут её ненормальной! А Джеймс Поттер! Она видела его в школьном альбоме ещё два года назад, и — О Мерлин! — как Гарри похож на него… Да он просто его копия! Как ей следует себя вести? Что говорить?

Девушка одёрнула себя — нет, говорить с ними точно никак нельзя! Она же не выдержит, не вынесет всего этого. Она не такая сильная, как Гарри. А ведь ей придётся видеть их всех каждый, чёрт побери, каждый день!

Иногда ей казалось, что она просто взорвётся от этой боли, переполнявшей её душу. Боль никуда не уходила, она оставалась с ней всё время, она не давала ей забыть, она не позволяла ей расслабиться — ей не положено такой роскоши. А ей так хотелось хоть чуть-чуть, хоть немного не думать ни о чём, не вспоминать, просто забыть, хотя бы на какой-то жалкий промежуток времени.

* * *

— Добрый день, мисс Грейнджер, — поздоровался старик, войдя за ширму к девушке.

— Добрый день, профессор Дамблдор, — приветливо отозвалась Гермиона и слабо улыбнулась.

— Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, уже намного лучше.

— Это хорошо, я рад за вас. Знаете, я тут немного подумал и решил вам предложить, вы могли бы закончить седьмой курс здесь, верно? — Девушка кивнула. — Так вот, вы можете пройти распределение на факультет у меня в кабинете, до начала учёбы. Мне кажется, вам бы не хотелось привлекать к себе особого внимания, хотя оно, безусловно, будет присутствовать. Так что будет лучше, если мы поступим так. Или, быть может, у вас уже были какие-то мысли насчёт этого?

Гермиона задумалась и медленно ответила:

— Я тоже подумала и решила, что на Гриффиндоре мне делать уж точно нечего, сэр.

— А в своё время вы были на каком факультете?

— На Гриффиндоре, профессор Дамблдор, — мужчина при этих словах мягко улыбнулся. — Просто… слишком много людей сейчас на Гриффиндоре, с которыми я не хотела бы сталкиваться…

— Но вам в любом случае придётся с ними столкнуться, мисс Грейнджер. Полностью избежать этого у вас не выйдет.

— Да, я знаю, но я бы хотела сократить, по возможности, встречи с ними, а сделать это можно только, если я буду на другом факультете. — Собеседник кивнул, соглашаясь с её доводами:

— Хорошо, так и скажете Шляпе. Насчёт мантий, школьной формы и учебников можете не беспокоиться — мы вам всё предоставим. Палочка у вас есть?

— Да, профессор, она у меня.

— Отлично, вы уже придумали легенду, которая поможет вам здесь адаптироваться?

— Отчасти, я скажу, что раньше была на домашнем обучении, но в связи со смертью родителей, — на этих словах её голос дрогнул, — мне пришлось заканчивать свою учёбу тут.

Альбус положил руку поверх дрожащей ладони девушки и тихо промолвил:

— Мне очень жаль, мисс Грейнджер.

— Мне тоже, сэр… — Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох, открыла их и спросила:

— Скажите, профессор, а есть вероятность, что я встречу саму себя? Стоит мне менять фамилию?

Мужчина пригладил свою бороду и ответил:

— Хороший вопрос, дорогая. Я глянул кое-какие книги и записи, так вот, мне кажется, что вы можете учиться здесь под своим же именем. Понимаете, вы уже разорвали временную воронку, так называемую петлю времени, своим попаданием сюда вы уже поменяли ход истории.

— То есть я уже не я? В смысле, через три года я должна родиться, но это буду уже не я?

— Нет, мисс Грейнджер, вы уже никогда не родитесь.

Ей показалось, что одной этой фразой он выбил у неё из лёгких весь воздух.

— То есть как? — девушка шокированно посмотрела на директора.

Он тяжело вздохнул и начал объяснять:

— Понимаете, всё дело в том, что теперь никакой Гермионы Грейнджер больше не существует. То есть, вы тут есть, это да, но там, в будущем, про вас ничего не знают, они не знают, что у них была такая подруга, ученица, дочь. Они просто не помнят вас. Вы родились уже тут, 18 лет назад, вот и всё.

— Значит, у моих родителей никогда не будет детей?..

— Почему же, будут. Но именно вас уже не будет. У них будет другой ребёнок, с другим именем, так что можете не беспокоиться, милая, с собой вы уже не встретитесь.

— Получается, я родилась не в 1980 году, а в 1959?

— Да, моя дорогая, именно так, — кивнул старик, немного нахмурился, но потом улыбнулся:

— В эти выходные вы отправитесь с Минервой в Хогсмид за всеми необходимыми вещами. — Он встал, собираясь уже уходить, но остановился и обернулся:

— Кстати, у меня к вам есть небольшое дельце, просьба, так сказать. Она касается одного ученика, Северуса Снейпа.

Гермиона вздрогнула и взглянула на профессора Дамблдора, думая, что он придумал и что ей придётся теперь делать. Она знала его шесть лет и могла сказать с уверенностью, что когда он говорит таким тоном и просит о чём-то, отвертеться практически невозможно.

— Вы знаете его, верно?

— Д-да, сэр.

— Ещё лучше, — весело заметил директор. — Понимаете, он хороший мальчик, но…

Девушка не удержалась и громко фыркнула, уловив немного удивлённый взгляд в свою сторону, она покраснела:

— Простите, профессор.

— Вы с ним были не в ладах?

— Не в ладах — это слишком мягко сказано, сэр. Он ненавидел меня, просто терпеть не мог.

— Ну, я сомневаюсь, что он прямо-таки вас ненавидел, но подобные проявления характера у него вполне могут быть, — заметил старик. — Впрочем, думаю, что сейчас вам будет легче с ним договориться, — улыбнулся он.

— Договориться? О чём? — недоумённо спросила девушка, нахмурив брови.

— Понимаете… у него сейчас трудное время, насколько мне известно, буквально месяц назад у него умерла мать, — вздохнул Альбус и внимательно посмотрел на свою собеседницу. — Друзей у него нет, хотя, если я не ошибаюсь, у него была подруга с Гриффиндора, Лили Эванс, но они почему-то, по какой-то неведомой мне причине, больше не общаются.

— Профессор, можно задать вам вопрос? А почему это вас волнует?

— Он мой ученик, мисс Грейнджер, вполне естественно, что его судьба беспокоит меня.

«Довольно-таки глупая отмазка, директор», — подумала девушка, усмехнувшись про себя.

Выдержав небольшую паузу, старик улыбнулся:

— Скажем так, дорогая, он мне нужен для одного дела, а… в таком разбитом и расклеенном состоянии он не сможет ничего сделать.

— Он не захочет даже говорить со мной, сэр! Уж я-то знаю, тем более, после ссоры с Лили, он слушать не захочет какую-то девчонку!

— Ну, я уверен, вы что-нибудь придумаете, Гермиона, — он заговорщицки подмигнул и, взмахнув на прощание полами своей мантии, скрылся за ширмой.

Девушка застонала и упала на кровать:

«Вот же ж влипла-то, а!.. Мало было мне того, что я в прошлом оказалась, так ещё и теперь общаться с самим Северусом Снейпом надо! „Для одного дела…“ Да для шпионства он вам нужен, профессор, вот для чего! Он и слушать-то меня не будет, как обычно, одарит своим желчным взглядом, и если б таким взглядом можно было сжигать людей, у нас пол-школы было бы мертво, включая меня! Хорошо, надо попробовать хотя бы заговорить с ним, а уж потом буду решать, что делать…». Она потёрла тонкими пальцами виски и перевернулась на бок, пытаясь заснуть, но бессонница в эту ночь была сильна, как никогда, и девушка смогла уснуть только к утру. Да и то, только на несколько часов, потому что стоило ей закрыть глаза и провалиться в сон, ей тут же начинали сниться кошмары, снова и снова, пока она не просыпалась от собственных криков.

Двое несчастных, находящихся в дружбе, подобны двум слабым деревцам, которые, одно на другое опершись, легче могут противиться бурям и всяким неистовым ветрам.

© Козьма Прутков

Девушка с копной вьющихся непослушных волос зашла со стопкой книг в гостиную и едва успела поставить её на стол, прежде чем со стоном упасть на диван:

— О, Мерлин! Ничего себе денёк выдался!

— Устала? — заботливо спросил её высокий темноволосый парень и сел рядом с ней. — Нельзя так сильно себя изводить, если не прекратишь это, я тебя привяжу к кровати и не выпущу из комнаты, пока не выспишься и как следует не отдохнёшь.

— Гарри, хватит, мы с тобой уже обсуждали это, мы должны найти всю информацию и понять, как одолеть Волдеморта, — девушка повернула к нему голову и взъерошила ему одной рукой волосы.

— Я знаю, Гермиона, но пожалуйста, не надо больше так себя мучить, хорошо?

— Ладно, я больше не буду, для этого у нас есть Пожиратели Смерти, — она улыбнулась, но парень на это заявление не рассмеялся, как она рассчитывала, а лишь нахмурился:

— Не надо так шутить.

— Прости, Гарри, — волшебница перестала улыбаться и накрыла его ладонь своей. Он сжал её руку и переплёл их пальцы между собой. Гермиона выдохнула и положила свою голову ему на плечо, закрыла глаза, а через мгновение парень услышал её ровное, тихое дыхание.

Немного улыбнувшись, он наколдовал палочкой плед и укрыл их обоих, после чего вытянул ноги и позволил и себе немного отдохнуть. Пока есть возможность, надо спать, ведь кто знает, когда ещё им всем выпадет такая роскошь, как хороший сон.

* * *

На следующий день, спустившись на завтрак в Большой Зал, молодые люди переглядывались между собой, не понимая, что творится с Роном Уизли. Тот в последнее время был совсем не похож на себя — стал угрюмым, неразговорчивым, еще более вспыльчивым, чем обычно, практически перестал появляться в Большом Зале и гостиной Гриффиндора. А сегодня утром даже не поздоровался — лишь плюхнулся подальше от них на скамью и бросил сумку на пол, схватил тост с джемом, запил тыквенным соком и почти тут же ретировался в неизвестном направлении, даже не взглянув на своих друзей.

— Да что с ним такое творится-то?! — возмутилась Гермиона, тряхнув копной волнистых волос и всем корпусом поворачиваясь к Гарри, который на это заявление лишь пожал плечами:

— Я пытался поговорить с ним вчера и позавчера, но он только отмахнулся от меня, как от назойливой мухи и даже не стал разговаривать.

— С ним нужно срочно поговорить, — упрямо заявила девушка, сверля глазами своего друга.

— Конечно, надо, но не сейчас, — мягко сказал парень, видя, что гриффиндорка открыла было рот, чтобы что-то ответить, он поспешно добавил: — Ему нужно дать время успокоиться, пусть разберется в себе, а потом мы с ним обязательно поговорим. Думаю, сейчас не лучшее время для разговоров с ним, ему нужно побыть одному.

— Да, Гарри, пожалуй, ты прав, — тяжело вздохнула девушка и взяла свою сумку: — Ты идешь? Профессор Снейп нам не простит опоздания, тем более, по-моему, сегодня он в ужасном расположении духа.

— Он всегда в ужасном расположении духа, Гермиона, — рассмеялся парень, вставая со скамейки.

— Но сегодня особенно, я наткнулась на него в коридоре, он наорал на меня и снял баллы просто так.

— Ничего, сегодня второй парой сдвоенная Трансфигурация, еще наверстаем, — успокаивающе ответил юноша и, приобняв одной рукой подругу, двинулся к выходу.

* * *

— Мистер Лонгботтом, если у вас в голове вместо мозгов одна солома, зачем вы приходите сюда каждый урок и лишний раз доказываете очевидную для всех вещь? — тихим голосом процедил сквозь зубы мужчина, неотрывно смотря на бледного, сжавшегося в комок парня. — Можете не посещать мои занятия, вам нет смысла находиться здесь. Неужели это настолько трудно — запомнить, что на этой стадии в зелье нужно добавлять волос русалки, а не пол-флакона потрохов несчастных пикси?! — с каждым словом он все больше распалялся: — Знали бы они, куда вы отправите их потроха, мистер Лонгботтом, никогда не дали бы себя поймать! А сейчас они, бедные, видя это, в гробу переворачиваются!

— Да уж, ты была права, сегодня он совсем с катушек слетел, — шепнул Гарри Гермионе.

— Ааа, мистер Поттер, — издевательски протянул Снейп, медленной походкой приближаясь к котлу ребят, Гермиона лишь закатила глаза, услышав эту фразу, а Гарри как-то обреченно вздохнул, — наша Золотая Троица, а где же третий?.. — молодые люди лишь удивленно переглянулись, а потом поняли, что Рона нет в кабинете. — Вы так увлеклись заботой друг о друге, что даже не заметили пропажу вашего друга? — и круто развернулся к ошарашенной парочке спиной, гриффиндорцы покраснели до ушей, Гарри уже рванулся вперед, а Гермиона успела схватить его за мантию, не дав ему сделать того, о чем он мечтал все пять лет обучения в Хогвартсе — вмазать их преподавателю Зелий так, чтобы он забыл свое имя. — А впрочем, это и к лучшему, что его нет, а то от его визгов все склянки разлетелись бы вдребезги, к тому же, не думаю, что его слабая нервная система выдержала бы ваше близкое друг к другу присутствие, — напоследок язвительно присовокупив эту фразу, профессор летучей мышью пронесся дальше по классу, критикуя работы студентов. В этот раз Гарри пришлось держать подругу за мантию, которая уже рвалась в неравный бой с преподавателем, возмущенно пыхтя и пытаясь выбраться из крепких рук, схвативших ее за одежду.

— Урок окончен, поставьте образцы на первую парту, и, мисс Грейнджер и мистер Поттер! Будьте добры задержаться на минуту!

— Вот ведь козлина сальноволосая, — тихим голосом прошипел парень и, взяв образец зелья, направился к парте преподавателя, где сидел мужчина и проверял письменные работы второкурсников, что-то перечеркивая и раздраженно бормоча — видимо, проклинал особо «остроумные» мысли, перенесенные на бумагу.

— На следующей паре мистер Поттер будет работать с кем-то другим, я не могу позволить, чтобы почти всю работу за вас делала мисс Грейнджер, видите, какие у нее синяки под глазами — за весь факультет же работала, бедная, вы бы хоть раз о ней подумали, позаботились, что ли, — язвительно проговорил Снейп, вставая из-за стола и собираясь уже уходить, вдруг что-то вспомнил, повернулся к студентам и припечатал: — Надо же когда-то рассадить эту сладкую парочку, — и напоследок ухмыльнувшись, унесся в лабораторную, оставив позади себя двух гриффиндорцев, уже кипевших от несправедливости и негодования.

— Да что… что.. да кто он.. о себе возомнил?! — заикалась девушка, идя по коридору, время от времени всплескивая руками.

Гарри мрачно молчал, и по его лицу можно было догадаться, что он уже придумал с десяток, а то и с дюжину изощренных пыток для своего преподавателя Зелий — оба поняли, какие намеки тот им делал.

— Ублюдок… — шипел он себе под нос, все крепче сжимая ремень сумки, едва сдерживаясь, чтобы не бросить ее на пол изо всех сил. Он так сильно ушел в размышления о том, как именно будет убивать Снейпа, что не сразу понял и услышал, как гриффиндорка его зовет.

— Гарри… Гарри! — безуспешно звала своего друга девушка, дергая его за рукав мантии и, видимо, пытаясь его остановить. — Да подожди же ты!

— Что?! — парень неожиданно остановился и резко повернулся к ней, Гермиона такой подлости не ожидала и со всего маху врезалась ему в грудь, благо, что он успел в последний момент подхватить подругу, иначе спустя мгновение она валялась бы на холодном каменном полу звездочкой. Староста Гриффиндора приглушенно застонала, потирая свой нос, но потом вдруг что-то вспомнила и со всей силы втолкнула обалдевшего от такого поворота событий Гарри в так удачно подвернувшуюся нишу, буквально секундой позже прыгнув вслед за ним и вжавшись в него всем телом.

— Что за… ммм! — протестующе замычал парень, почувствовав на своих губах прохладную ладонь девушки и в темноте увидел, как она мотает головой и прижимает палец к своему рту. Он перестал мычать и прислушался к наступившей тишине, в которой он смог различить шаги Рона, направлявшегося сейчас к лестнице, ведущей в подземелья. Ребята обменялись недоуменными взглядами и одновременно пожали плечами. Девушка вмиг переменилась в лице, неловко взмахнула руками, будто собиралась взлететь, как птица, и.. полетела на пол, задевая собой шлем стоящего рядом рыцаря. Гарри подался вперед, выбрасывая руки и хватая предплечья Гермионы за секунду до столкновения с каменной поверхностью замка, и в следующую же секунду втягивая подругу обратно и прижимая ее к себе.

Они оба услышали, как шаги остановились и медленно двинулись в их сторону. Спустя мгновенье они услышали мяуканье, и Гарри увидел миссис Норрис, которая теперь яростно шипела и выгибалась дугой, стоя рядом с упавшим шлемом. Шаги снова остановились, и парень смог увидеть в свете факелов, как Рон дерганно чертыхнулся и пнул животное:

— Проклятая кошка, чтоб тебя!.. — миссис Норрис пронзительно взвыла, вцепилась когтями в ногу парня, он взвыл следом за ней, и до того, как он снова замахнулся, мигом ускакала прочь, оставив его один на один с коридором и притаившимися в нише студентами. — Вот же ж!.. Долбаный комок шерсти, ну я тебе!.. — пригрозил пустоте кулаком парень и, горестно вздохнув, поплелся по лестнице в подземелья.

Выждав несколько минут, Гарри тяжело выдохнул, поняв, что последние мгновения он вообще не дышал, огляделся по сторонам, спрыгнул вниз и потянул за собой Гермиону, поднял шлем, водрузил его на место и уставился на стоящую перед ним девушку, как на новый снитч:

— И что это сейчас было?

Девушка не поняла, что он конкретно имеет в виду — странное поведение Рона или же то, что она, ничего толком не объяснив, впихнула его в нишу. Она непонятно дернула плечом, нахмурилась и подняла на него глаза:

— Извини, сработал рефлекс, я услышала шаги и подумала, что это Филч, а только потом до меня дошло, что сейчас обед и не нужно от него прятаться, а потом уже я поняла, что эти шаги принадлежат Рону, но не стала выпрыгивать раньше времени, потом…

— Ага, не стала она, а кто тогда так грациозно хотел вывалиться кучей на Рона? — ехидно осведомился Гарри, девушка на это заявление лишь двинула кулачком по плечу, не доставляя, впрочем, парню никакого дискомфорта, и продолжила свою мысль:

— Так вот, на чем это я остановилась?.. Ах да, не стала выпрыгивать раньше времени, потому что подумала, а что он тут делает, у лестницы в подземелья, когда занятия там у нас на сегодня кончились.

— Ну не знаю, может, на отработку пошел, он же пропустил сегодня, — пожал плечами гриффиндорец, потянувшись за своей сумкой, оставленной в нише и подхватывая сумку девушки.

— Нет, отработки же вечером, после занятий, — мотнула головой Гермиона, отметая этот вариант.

— Ну, может тогда узнать, когда будет отработка или спросить что-то по курсу…

— Рон? Спросить что-то по занятиям? — язвительно поинтересовалась девушка. — Да он скорее в квиддич перестанет играть, чем спросит что-либо по предмету. А насчет времени отработок, так это итак всем известно, у профессора Снейпа можно даже и не спрашивать, просто приходишь каждый день после уроков и все.

— Тогда я не знаю, зачем ему туда идти.

— Ой! — встрепенулась девушка. — А у тебя с собой карта Мародеров?

— Мм, подожди-ка, сейчас гляну, — Гарри начал рыться в сумке. — Нееет, в спальне, видать, оставил. — разочарованно вздохнул он.

— Ладно, пошли на обед, потом разберемся.

* * *

— Гермиона, Гермиона! — Гарри, истошно вопя её имя, чуть ли не с ноги открыл дверь, ведущую в спальню девочек, долбанув ей по стене так, что Полная Дама чуть было не вылетела из портрета на пол: — Гермиона! — в последний раз оранул парень, прежде чем согнуться напополам и опереться об колени, восстанавливая рваное дыхание. Находящиеся в комнате студентки одновременно подпрыгнули и ошалело уставились на нарушителя спокойствия. Девушка поморщилась и потерла левой рукой ухо, подумывая, что надо бы на днях наведаться к мадам Помфри, а то такими темпами можно и без слуха остаться, особенно если учитывать, что с этим орущим юношей она проводит практически все своё время:

— Ну что опять случилось-то? — недовольно проворчала она, откладывая в сторону учебник.

— Там.. хах.. тха… тхам… — пытался что-то сказать парень, но кроме этих нечленораздельных звуков, у него пока не получалось выговорить что-либо ещё вразумительное. Вместо этого он сначала уставился на волшебниц, которые в свою очередь уставились на него, а затем на Гермиону, потом подскочил к подруге, схватил за руку и потащил прочь из комнаты со словами:

— Извините, девочки, но нам с Гермионой нужно срочно поговорить друг с другом! Наедине!

Девушки ещё раз озадаченно переглянулись, а Лаванда решила высказаться, впрочем, после того, как за странной парочкой захлопнулась дверь:

— По-моему, они встречаются!

— А по-моему, ты выдумываешь всякие глупости! — заявила Парвати.

— А по-моему, кому-то просто завидно, что он выбрал нашу зубрилку, а не тебя! — ехидно сказала блондинка, угловато улыбаясь.

— Чтоо?! Не неси чепухи! Ничего я не завидую! И не ревную! — девушка тихо всхлипнула, вскочила и понеслась в ванную, напоследок ударив дверью.

— Ну и зачем ты так с ней? Знаешь же, что она неравнодушна к Гарри и давишь на больное, — мягко и чуть с укоризной заметила Падма, зашедшая проведать свою сестру.

Лаванда фыркнула:

— Ничего с ней не случится! Я всего лишь открыла ей глаза на правду! Да все уже в курсе, что они без ума друг от друга! Ты бы видела, с каким обожанием он смотрит на неё!

— Мне кажется, что он смотрит на неё обычными глазами обычного парня. Как на сестрёнку, — пожала плечами девушка, вставая с кровати и поднимая книгу, над которой пару минут назад сидела Гермиона.

— Ага, и испытывает к ней исключительно братские чувства! Не смеши меня, — язвительно проговорила Браун и вышла из комнаты.

* * *

— Господи, Гарри, куда мы так несёмся?! Может, ты уже объяснишь мне, в чём дело? — недовольно пыхтела девушка, еле поспевая за несущимся по коридорам другом.

Парень не ответил, лишь в очередной раз завернул за угол, прошёлся три раза вдоль стены и, как только появилась дверь, сразу же нырнул в проём, предварительно втолкнув туда ойкнувшую девушку.

— Гермиона, карты нигде нет.

— Чтоо?! Может, ты не везде искал?

— Нет, везде, — он помотал головой, — я понятия не имею, где она. Я перерыл всю комнату, всю гостиную, я даже восстановил весь сегодняшний маршрут и прошёл по нему раз двадцать туда и обратно, её нигде нет! — парень с отчаянием схватился за волосы.

Девушка чуть постояла и подошла к другу, положив тому руку на плечо:

— Может, её Рон взял?

— Рон?.. — Гарри нахмурился и посмотрел на подругу. — А ведь точно, о таком варианте я даже не подумал… Гермиона, ты гений! — парень подпрыгнул, крепко поцеловал девушку в щёку и умчался в неизвестном направлении.

Девушка лишь изумленно посмотрела на закрывшуюся дверь, пожала плечами и, покачав головой, вышла из комнаты.

* * *

А на следующий день Гарри Поттер попал в Больничное Крыло с переломами и синяками. В этот день состоялся матч по квиддичу Гриффиндор-Слизерин, погода была совершенно неподходящая, но многим было совершенно всё равно на этот факт. Может, сыграло свою роль именно ненастье, а может то, что Гарри чувствовал себя неважно с самого утра, но всё-таки настоял на своём участии в игре, посчитав, что его присутствие должно быть обязательным хотя бы потому, что придаст сил всей команде. Гермиона же считала по-другому, но когда Гарри прислушивался к её мнению?.. Он, конечно, прислушивался, но не всегда, чаще его упрямство вылезало наружу и мешало принять правильное решение.

Идиот. Идиот. Идиот. Упрямый идиот.

Именно с такими мыслями староста Гриффиндора неслась по коридору, распугивая своим внешним видом небольшие стайки студентов, гулявших по Хогвартсу после окончания матча.

Как только придёт в себя, надеру ему задницу так, что думать забудет о своём квиддиче.

Девушка добежала до дверей, распахнула их и тут же наткнулась на мадам Помфри.

— И куда же это вы так спешите, молодая леди? — грозно спросила женщина, уперев руки в бока и нахмурив брови.

— К Гарри, пожалуйста, мне надо увидеть его, — взмолилась гриффиндорка, сложив руки.

— Извините, леди, но к нему пока нельзя, — печально покачала головой женщина.

— Всё… всё так плохо?.. — дрожащим голосом произнесла девушка, опустив руки, которые безвольно обвисли вдоль тела.

— Жить он будет, уверяю вас, дорогая, но… У него сломана пара рёбер, на правой ноге трещина, вывихнуто левое плечо и множество синяков и порезов по всему телу. Он сейчас спит, я дала ему все необходимые зелья, через неделю будет как новенький. Но навестить его можно будет только завтра.

— О, Мерлин!.. — облегчённо выдохнула Гермиона, закрыв глаза и прижав руку к груди. — Вы меня так напугали, я уже подумала, что всё очень плохо. Ну Гарри!.. Ну я ему задам!..

— Мисс Грейнджер! — воскликнула женщина. — Не смейте ничего ему делать, хотя бы до тех пор, пока он полностью не придёт в себя!

— Не беспокойтесь, я не буду, — улыбнулась девушка.

Пока что не буду. А как проснётся, я такую затрещину ему влеплю!.. Уух! До самого гроба помнить будет, зараза!

— Можно мне хотя бы просто взглянуть на него?.. Пожалуйста! Я просто посмотрю и сразу же уйду!

— Ээх, молодость-молодость, — улыбнулась женщина и кивнула. — Хорошо, даю вам ровно минуту!

— Спасибо! — пропищала девушка и, чмокнув медсестру, помчалась к закрытой койке, где лежал Мальчик-Который-Выжил. Отодвинув в сторону ширму, она тихонько вошла и осторожно приблизилась к кровати, на которой умиротворённо спал юноша. Студентка протянула руку и погладила его по голове, убрав с лица мешающие пряди.

Во сне выглядит так спокойно и мило. А на деле — сущее ходячее недоразумение, которому не помешает парочка пинков.

Она тяжело вздохнула, убрала руку и, наклонившись, поцеловала парня в лоб:

— Поправляйся, Гарри, — тихо прошептала она и покинула ширму.

* * *

Весь последующий день девушка просидела вся как на иголках, даже на уроках она была не очень внимательной, что очень поразило учителей, которые разводили руками, но дружно решили, что ученица переутомилась и отпустили её с занятий, дав ей ещё один выходной, чему девушка впервые в жизни была несказанно рада. Однако же она досидела до конца Трансфигурации и, как только закончилась пара, быстро покидала все учебные принадлежности в сумку, схватила её, хотела тут же умчаться, но передумала и предприняла попытку поговорить с Роном.

Увидев девушку, перегородившую ему проход, он недовольно закатил глаза и угрюмо буркнул

— Чего надо?

— Нам надо серьёзно поговорить, Рональд, — нахмурив брови и уперев руки в бока, объявила она.

— Ооо, неужели сама подружка великого Гарри Поттера решила снизойти до меня, жалкого червяка? — саркастично протянул парень.

Девушка удивленно вскинула брови и растеряла весь свой прежний запал, затравленно взглянув на друга и пытаясь найти в его лице прежние черты простого добряка Ронни:

— Мерлин, да что с тобой случилось, Рон?.. Почему ты так изменился?..

Услыхав это заявление, он расхохотался:

— Я не менялся, Грейнджер!

— Что?.. Рон, объясни, я прошу тебя!

— Ты просишь меня? Милая, тут нечего объяснять! Ты любишь выскочку Поттера, он любит тебя, желаю вам счастья! — желчно выплюнул Рон, покраснев от гнева.

— Что?! У меня с ним ничего нет, Рон! Мы просто друзья!

Он ничего не ответил, лишь косо взглянул на нее из-под упавшей челки.

— Рон, он мой друг, и я люблю его, как друга, и ты тоже мой друг. И я не хочу, чтобы мы ссорились из-за всякой ерунды.

— Так значит… между вам ничего нет?

— Нет.

— И все эти слухи… неправда? — все еще не веря, спросил парень.

— Полнейшая, — улыбнулась Гермиона.

Он облегченно дернул уголками губ:

— Хорошо. Я рад.

Девушка протянула ему руку, все еще улыбаясь:

— Друзья?

Она не заметила, как по его лицу пробежала тень, но он все-таки сдержал себя и пожал руку подруги:

— Друзья.

* * *

— Гарри! А я поговорила с Роном! — радостно улыбаясь, девушка, подпрыгивая, забежала в Больничное Крыло, направляясь к другу, лежавшему на койке.

— Правда? — улыбнулся Гарри. — Я счастлив! Так в чем было дело, ты выяснила?

— Да, — староста плюхнулась на стул рядом, — представляешь, он поверил каким-то глупым слухам, ходившим по школе!

— Что за слухи? — нахмурился юноша, явно не понимая, о чем идет речь.

— Да так, глупости болтают, — отмахнулась было девушка, но под долгим сверлящим взглядом друга сдалась и вздохнула, — какой-то идиот пустил слух, что мы с тобой якобы встречаемся, представляешь? — рассмеялась девушка, но заметив, что он как-то странно на нее смотрит, замолкла:

— Гарри?.. Все в порядке?..

— С чего ты взяла, что это ложь? — неожиданно спросил хриплым голосом гриффиндорец, подавшись вперед, но потом внезапно рассмеялся грудным смехом, увидав испуганные глаза девушки:

— Мерлин, Гермиона, видела бы ты себя сейчас!

— Дурак! — буркнула девушка, чуть ударив парня подушкой, но через секунду уже заливисто смеялась вместе с ним.

Некоторое время двое друзей еще разговаривали обо всем на свете и не думали ни о чем.

Ближе к вечеру Гарри легонько подтолкнул задремавшую было Гермиону в плечо:

— Эй, мисс Грейнджер, если вы сейчас не встанете, то опоздаете на ужин!

Девушка дернулась:

— Плевать, я не хочу есть, Гарри, — и слабо улыбнулась.

— Ты плохо питаешься в последнее время, что происходит? — нахмурился парень.

— Ничего, просто я устаю немного, вот и все, — еще раз вытянула губы в кривоватой улыбке студентка.

— Гермиона. — Ловец строго посмотрел на подругу. — Ты никогда не умела врать. Что происходит? Расскажи мне.

Она тяжело вздохнула и подняла глаза, в которых плескалось какое-то… отчаяние? Боль? Безысходность? Он так и не смог прочитать.

— Мне… в последнее время часто снятся кошмары. — Она опустила взгляд обратно на пол и сцепила дрожащие пальцы — видимо, сны были действительно страшными. — А такой усталой я выгляжу, потому что ставлю щит по ночам, чтоб не будить никого своими криками. Я уже не знаю, что делать. Они все снятся и снятся, и каждый раз ужаснее предыдущих.

Гарри с сожалением посмотрел на девушку, которую считал своей сестрой и накрыл своей рукой ее сцепленные и скрюченные пальцы:

— Расскажи мне, что тебе снится, Гермиона, — почти шепотом попросил он.

Староста Гриффиндора прикрыла глаза, будто собираясь с мыслями, и снова тяжело вздохнула:

— Мне снятся мои родители. Вечно избитые, искореженные, будто куски металла. Мне снятся Невилл, Луна. Они закованы в цепи и каждый раз со спины выглядывает Фенрир Сивый, скалится мне и нападает на них, а я даже не успеваю предупредить их об опасности. Хотя даже мое предупреждение им не помогло б, ведь они связаны… Мне снится Рон, исколотый насквозь. — Она замолчала, открыв глаза и устремив свой взор на друга, и шепотом закончила:

— Мне снишься ты, Гарри, — по щеке покатилась слеза. — Окровавленный, помятый, сломленный. А потом… Вы все исчезаете, а вместо вас из темноты ко мне протягиваются руки мертвых, и я слышу их голоса. Постоянно. Они говорят, что это я виновата. Это я их убила.

— Гермиона, посмотри на меня, — он повернул лицо девушки к себе. — Ты ни в чем не виновата, это всего лишь сны. Не бойся, я с тобой. — Он сжал руки. — Все будет хорошо. Мы справимся. Мы выдержим все это. Вместе.

Она долго смотрела на лицо парня, которого знала четыре года, с которым она прошла много испытаний, с которым она делила и радости, и горе, и невзгоды, и видела вместо мальчика, пришедшего вместе с ней впервые в этот волшебный мир, почти мужчину, смотревшего на нее со всей серьезностью в зеленых глазах, глазах цвета Надежды. И понимала, что он прав. Он будет с ней до конца. И они выстоят. Она медленно кивнула, опустив голову ему на плечо.

— Ложись со мной, поспи.

— Ты ранен, Гарри, — возразила девушка, отклоняясь от него.

— Все в порядке, не беспокойся за меня, кости почти срослись, ложись, — он приглашающе похлопал рукой по своему плечу и немного отодвинулся.

— Ну хорошо, только смотри, потом не жалуйся, если я столкну тебя с кровати, — шутливо произнесла Гермиона и пересела к нему в койку, аккуратно пристраиваясь на самом краю, боясь дотронуться до него и причинить ему боль.

— Да что ты как неродная, в самом деле, я ж не фарфоровый! — возмутился гриффиндорец и руками подтащил девушку к себе, обнимая ее за плечо правой ладонью.

Девушка немного выдохнула и расслабленно опустила голову ему на плечо:

— Мне страшно, что все будет так, как в моих снах, Гарри. Я до жути, до сумасшествия боюсь потерять вас всех, боюсь потерять близких, боюсь потерять тебя.

— Все будет хорошо, я не брошу тебя, клянусь. Как говорит профессор Снейп, мы гриффиндорцы, а значит, мы живучие, нас не так-то легко убить, мы слишком любим жить, — рассмеялся парень. Гермиона улыбнулась ему куда-то в ключицу и закрыла глаза, а через несколько минут юноша услышал слабое сопение и усмехнулся. Накрыл их одеялом, прикоснулся губами к виску девушки и тихо произнес:

— Мы обязательно все переживем, подруга, — и уснул.

Этой ночью двое друзей спали сладким, спокойным сном, девушке не снились кошмары, а ловцу не снились его. Но они не знали, что утром их обнаружила мадам Помфри, покачала головой, улыбаясь, и тихонько вышла в свой кабинет. Они не знали, что утром зашел проведать своего лучшего друга Рон и увидел спящих в обнимку друзей. Они не знали, что именно это подтолкнуло его на те поступки и вещи, что он совершит в ближайшем будущем. Пока они этого не знали. И это было прекрасно.

Кто-то когда-то сказал, что смерть — не величайшая потеря в жизни. Величайшая потеря — это то, что умирает в нас, когда мы живем.

© Хейли Джеймс-Скотт — Холм одного дерева

Гермиона не знала, кто сказал эти слова, но он был чертовски прав. В ее жизни все также, как и в этой цитате. Смерть — не страшно. Страшно потерять близких. А теряя близких, ты теряешь себя. Она помнила, как в ней что-то умерло. О, как бы она хотела умереть!.. Ей было очень тяжело. Она не хотела жить. Первые несколько дней, что она провела в Больничном Крыле после пробуждения, она ни о чем не думала, лишь пребывала в шоке и до конца не верила, что она в прошлом. Но потом все-таки пришло осознание того, что она потеряла. У нее не осталось даже слез. Она выплакала их в первый день, когда поняла. Свернулась в калачик и рыдала, сжимая в руках остатки палочки Гарри Поттера. От нее остались лишь жалкие щепки, такие же, как и от ее души. Жалкие мелкие кусочки, которые она не хотела собирать воедино. Да и зачем? А был ли в этом смысл?..

Когда больше ничего не осталось, даже мыслей, она просто лежала, раскинув руки и сверля пустым взглядом потолок. Она не знала, сколько времени прошло, сколько она так пролежала, но краем слуха услышала шаги профессора МакГонагалл, которая остановилась недалеко от ее койки:

— Мисс Грейнджер, вы готовы идти со мной в Хогсмид?

Девушка пару раз моргнула и лишь потом медленно повернула голову в сторону говорящей. Пустые глаза. Нежелание жить. Все это женщина так ясно увидела в этом взгляде, что отшатнулась, хватая рукой стоящий рядом стул, чтобы не упасть.

О, Мерлин. Надо срочно ее расшевелить. Иначе так недолго и до суицида.

Она вздрогнула, представив это, и еще раз попыталась достучаться до девушки, мягко улыбнувшись:

— Мисс Грейнджер, вы помните?.. Нам надо приобрести вам одежду для обучения, мантии и книги.

Через минуту Гермионе пришло осознание того, кто стоит перед ней и чего от нее хотят. Она снова моргнула и села в кровати:

— Простите, профессор МакГонагалл, я… не сразу поняла, что вы сказали. Я готова.

Женщина чуть усмехнулась. Она догадалась, что вернуло ей ясность ума.

Книги. Вот что вернуло ее в реальность. Видимо, девочка очень любит учиться. Ну что ж, посмотрим.

* * *

Спустя несколько часов они вернулись обратно в Хогвартс с многочисленными покупками, разговаривая как старые друзья. Женщине удалось немного завладеть вниманием студентки, сначала та не сильно горела желанием общаться, но вскоре стала отвечать, хоть и не улыбалась. Минерва заметила, что девушка несколько раз останавливалась, как вкопанная, замерев на одном месте и смотря в какую-нибудь определенную точку. Она поняла, что Гермиона вспомнила что-то неприятное в ее прошлой жизни, и очень сожалела об этом. Она ведь еще ребенок. Хотя нет. Уже нет. Дети должны играть в куклы, салочки, а не в смерть.

— Сегодня уже 30 августа, скоро в Хогвартс приедут ученики, и тебе будет не так скучно, — похлопала девушку по плечу женщина.

— Мне и так не скучно, — чуть улыбнулась Гермиона.

— Ну, я так не думаю. Окружение в виде пожилых и занудных стариков, а особенно беседы с ними — сомнительное удовольствие.

— Я так не думаю, мне интересно с вами.

— Ну-ну, — усмехнулась профессор Трансфигурации, — я ведь тоже когда-то была молодой, дорогая. И поверь мне, общество молодых людей куда интереснее, чем общество стариков. Может, завтра тебе стоит прогуляться? Как ты считаешь? Думаю, я смогу выбить у директора Дамблдора разрешение на аппарацию, — улыбнулась женщина, и девушке на секунду показалось, что она подмигнула. Гермиона ошарашенно проводила женщину глазами и, пожав плечами, отправилась с покупками в отведенную для нее комнату.

Только зайдя в помещение, девушка поняла, насколько она устала. Видимо, она еще не полностью восстановилась. Она раздраженно повела плечами, снова вспоминая все это. Потом встряхнула волосами и начала разбирать вещи, укладывая их аккуратными стопками в шкаф. Она знала, что через пару дней, а точнее послезавтра ей придется переехать и снова их разбирать, но ее это успокаивало. Сам процесс укладывания помогал ей ни о чем не думать, ей даже казалось, что складывая вещи, она складывает и свою жизнь в полочки, все свои проблемы, и так она чувствовала некоторое облегчение.

Закончив с процессом, она обессиленно рухнула на кровать, закрыв глаза рукой и медленно выдохнула. Надо поспать. Хотя бы сейчас, боже. Хотя бы чуть-чуть без этих чертовых кошмаров. Ей их хватает и в реальной жизни, Мерлин, пожалуйста, хотя бы сегодня. Я больше ни о чем не прошу, черт побери! Просто одна спокойная ночь без кошмаров, просто ночь, без сновидений. Она подумает обо всем завтра. А сейчас ей хочется просто поспать.

* * *

Она шла медленным шагом по улицам Косого переулка и жадно обшаривала глазами каждый уголок, каждый магазин, впитывая в себя каждую мелочь и до последних деталей возобновляя ее в памяти. Она сравнивала его с переулком своего времени и изумлялась, как они похожи, почти одинаковые. Гермиона шла и все думала, все удивлялась, как же так получилось, как же так вышло, что она идет уверенным шагом, идет, дышит, хотя внутри все мертво, хотя сердце перестало биться несколько дней назад, хотя вместо души у нее теперь лишь горький пепел воспоминаний.

Ей казалось, что время летит мимо нее, как будто это не она, а кто-то другой ходит, живет, дышит, ей казалось, что вокруг жизнь кипит и бьет ключом, а внутри, где-то глубоко, все остановилось.

Она сама не заметила, как ноги привели ее к книжному магазину «Обскурус». Она с интересом и любопытством разглядывала замысловатую вывеску, немного обшарпанную, но в общем-то целую, а затем открыла дверь, зазвенев колокольчиком. Поздоровавшись с продавцом, девушка начала идти вдоль длинных полок и перебирать пальцами корешки книг. В этом магазине чаще встречались книги по Темной магии, чем во «Флориш и Блоттсе». А если быть точнее, то только здесь книги подобного жанра и можно было встретить, ведь раньше этот магазин и предназначался для таких продаж, судя по названию.

Как же давно она не читала! Ей казалось, что целую вечность. Заинтересовавшись парочкой книг, девушка все-таки не удержалась и понесла их на кассу. Впервые за долгое время, на ее губах расцвела слабая улыбка, казалось, что ее губы совершенно забыли, каково это — просто улыбаться, не говоря уже о смехе. Ей казалось, что она больше никогда не засмеется так искренне, как делала это раньше, в далеком прошлом — о, Мерлин, а ведь это было почти недавно, почти вчера, — вместе со своими друзьями, вместе с Гарри. Вспомнив о своих близких, Гермиона резко опустила губы, позволив равнодушию вновь воцариться вечной маской на ее лице, застыть подобно воску. Сухо попрощавшись, она стремительно вышла, почти выбежала из магазина, крепко прижимая к груди сверток, богатство теперешней жизни.

Но оказавшись на людной улице, девушка снова позабыла обо всем и снова начала удивляться, как спешат люди, дети, а она опять идет, медленно ступая, мимо них, опять чувствуя, что все это происходит не с ней, это идет не она, а какая-то другая девушка, очень похожая на нее.

Она решила зайти в кондитерскую Шугарпламу, едва открыв дверь, ее чуть не сбил какой-то щуплый мальчишка, вылетевший оттуда стрелой, вслед ему раздавались гневные выкрики бушующей продавщицы:

— А ну стой, мелкий засранец, верни, зараза!

Гермиона на автомате уменьшила книги, положила в карман и, выцепив взглядом темную голову маленького грабителя, быстрым шагом направилась за ним. Надо признать, воришка был довольно шустрым, но не ему было тягаться с ней, когда у нее на счету были бесчисленные побеги и бегства. За последний год она так набегалась, что могла дать фору любому спортсмену, что уж говорить про какого-то мальчишку, хоть и очень ловкого. Она знала Косой переулок вдоль и поперек, знала каждый закоулочек, и у нее было в этом преимущество — она прекрасно знала, куда он пойдет, какой будет следующий его шаг. Поэтому девушка свернула в сторону, решив срезать через узкую улочку между невзрачными магазинчиками, куда никто почти не ходил, и именно по этой причине большинство из них разорились и были заколочены наглухо.

Увидав мальчика, который пятился спиной к ней, она чуть усмехнулась и встала, уперев руки в бока и нагнувшись к его уху:

— Ну и как первое в жизни воровство?

— Ааа! — мальчик закричал, подпрыгнул и обернулся в ужасе, рассыпая вокруг ворованные лакричные палочки, шоколадные лягушки и Берти Боттс.

Гермиона захохотала, запрокинув голову и прикрывая губы руками, мальчик нервно дернулся, оглядываясь вокруг, и попытался сбежать, ломанувшись напролом. Незнакомка резко выбросила руки вперед и ухватила его за плечи, а когда он только раскрыл рот, прижала к нему свою прохладную ладонь:

— Тише, балбес, если ты закричишь, то все узнают, что ты здесь, мелкий грабитель. Я не выдам тебя, хорошо? — мальчик несколько секунд глядел в серьёзные глаза напротив, а потом кивнул. Девушка тут же убрала руку и присела, начиная собирать рассыпавшиеся сладости.

Мальчик нахмурился и присел рядом со странной девчонкой:

— Почему ты помогаешь мне? — вместе они собрали конфеты, она начала распихивать по его карманам ворованные лакомства. Девушка лишь подняла губы в подобии улыбки и встала, повернувшись спиной к нему и намереваясь уйти.

— Эй, подожди, ты же не ответила! — он потянулся и успел схватить ее за запястье.

Она обернулась, сверкнув глазами и покачав указательным пальцем, словно была какой-то учительницей:

— Во-первых, не «эй, ты!», а Гермиона. И во-вторых, мм, зачем ты это сделал?

— Невежливо отвечать вопросом на вопрос, — парировал он.

Девушка насмешливо фыркнула:

— А я плохо воспитана, так что мне прощается. Ну так что? По тебе не скажешь, что ты нищий оборванец, — она кивнула головой на его, несомненно, недешевую одежду, — и что ты голодаешь. К тому же, если бы ты действительно голодал, то обчистил магазин с нормальной едой, а не лавку со сладостями.

— А ты наблюдательная, — хмыкнул он, прищурив глаза.

— Ну так?.. Невежливо заставлять девушку ждать.

— Проспорил другу, — закатил он глаза и сунул руки в карманы брюк.

— О да, выполнять условия спора — святое дело, — усмехнулась незнакомка. — Ладно, парень, в следующий раз просто будь осторожней. До встречи, — вновь немного улыбнувшись, девушка развернулась и пошла прочь.

— До встречи, Гермиона, — прошептал себе под нос мальчик и, проводив ее взглядом, направился по своим делам.

Гермиона быстрым шагом пересекла оживленную и гудящую, словно улей, улицу, и зашла в кондитерскую. Продавщица все еще бухтела, ненавистно оглядывая дверь, как бы ожидая, что вот сейчас, вот в эту секунду сюда войдет воришка, извинится и отдаст все, что наворовал.

— Вот, извините пожалуйста, это за мальчика, — продавщица удивленно вскинула глаза на какую-то девицу, которая, мило улыбаясь, положила деньги на прилавок, взяла парочку лакричных палочек и выпорхнула из лавки.

* * *

«Флориш и Блоттс» остался таким же, каким девушка его помнила и двадцать лет назад. Или двадцать лет вперед?.. Аа, неважно! Она уже запуталась.

Толкнув дверь, Гермиона медленно вошла в помещение и принялась ходить между рядами, проводя рукой по корешкам книг. Сегодня людей было немного, практически никого, кроме самой девушки, здесь находился мальчик со своей матерью и какой-то мужчина. Удивительно, учитывая то, что сегодня был последний день, когда можно было купить учебники. Скорее всего, люди сделали покупки заранее, а не в последний день, как было в ее времени.

Сзади зазвенел колокольчик, оповещая о новом покупателе, но гриффиндорка не обратила на это внимание — она читала названия книг, спустя пару минут колокольчик заработал снова и девушка, услышав какие-то громкие голоса, решила выйти из своего «убежища» и посмотреть, что происходит.

— А ты, я смотрю, решил заняться в кои-то веки учебой? Боюсь, Блэк, тебе это уже не поможет, — проговорил язвительный и такой знакомый голос. Осторожно выглянув из-за угла, волшебница увидела высокого и болезненно-худого парня, на котором мантия болталась словно на вешалке, с длинными черными волосами до плеч, а напротив него стояло двое парней. Причем один из них был… О, Господи! Да это же…

— Гарри! — прошептала Гермиона и чуть было не кинулась вперед, но вовремя опомнилась — это не Гарри, ее друг мертв, это… Джеймс Поттер. Господи, это же Джеймс Поттер! А рядом стоит Сириус Блэк. Это… и правда он. Молодой и энергичный Сириус. А этот бледный парень — это же Северус Снейп собственной персоной!

— О, Боже, во что я вляпалась, — обреченно выдохнула девушка, прижимая ладонь ко лбу.

— Это, видимо, тебе уже ничего не поможет, Нюниус! — с яростью выплюнул Сириус, сжимая руки в кулаки.

— Ребят, пойдемте на улицу! — в магазин заскочил молодой высокий парень, со шрамами на лице, в котором девушка узнала Ремуса Люпина.

Компания вышла из магазина, а следом за ними направился Снейп, закативший глаза.

— Вот же ж блин, надо пойти попытаться остановить их! — прошипела Гермиона, выходя вслед за ними.

— И о чем же вы хотели поговорить со мной? — медленно растягивая слова, спросил Снейп, облокачиваясь спиной об стену в заброшенном переулке, на заднем плане которого находился старый, ныне нефункционирующий фонтан.

— О том, что тебе не следует делать, Нюнчик, — сквозь зубы проговорил Джеймс.

— Ребята, давайте не будем! Завтра начнется новый учебный год, вы же не хотите получить сразу же замечание! — попытался образумить друзей Ремус.

— Рем, не бойся, мы уже совершеннолетние, никто отчислять нас не будет, — ухмыляясь, ответил Сириус.

— Кхм, а что здесь происходит, молодые люди? — тоном строгого преподавателя, уперев руки в бока, спросила девушка.

— А ты еще кто такая? — нахмурился Поттер, внимательно изучая наглую и беспардонную девицу.

— Красотка, я бы на твоем месте отчалил отсюда домой, подальше от плохих мальчиков, — обезоруживающе улыбнулся Бродяга, думая, что его обаяние повлияет на незнакомку и она уйдет.

— На твоем месте, милый, — выделила она прилагательное, — я бы повернулась и вместе со своими друзьями пошла бы по своим делам, без ссор и драк, — ядовито улыбнулась Гермиона.

Парень опешил — что? Он не ослышался? Она послала его? Его? Да что она возомнила о себе?! Он открыл было рот, собираясь возразить, но его перебили:

— Либо же я сообщу о вашем непозволительном поведении профессору МакГонагалл и профессору Дамблдору, — закончила свою речь незнакомка, ослепительно улыбаясь.

Бродяга со свистом втянул в себя воздух и прошипел себе под нос:

— Стерва.

— Спасибо, — снова улыбнулась девушка. — Ты тоже ничего.

— Подожди. Откуда ты их знаешь? Я тебя ни разу не видел в Хогвартсе, — подозрительно прищурившись, спросил Джеймс.

— О, Мерлин, ну какая разница, откуда я их знаю, а? Я не думаю, что вам нужны проблемы в начале учебного, последнего года. Так что давайте мирно разойдемся, хорошо?

— Да, хорошо, спасибо вам, — согласился Люпин, улыбнувшись девушке и взяв под руки сопротивлявшихся друзей, увел их.

Девушка прикрыла глаза и облегченно выдохнула. Господи, ну зачем вот ей это все? Зачем она вообще ввязывается в это? Зачем ей это нужно?

— Ну и зачем был нужен этот концерт? — спросил чей-то насмешливый голос. Гермиона подпрыгнула и уставилась на Снейпа. Что он тут делает? Почему еще не ушел?

— Что ты все еще здесь делаешь? — недоуменно задала вопрос девушка.

— А тебя мама не учила, что невежливо отвечать вопросом на вопрос?

— А тебя?

Только прозвучали эти слова, девушка испуганно остановилась, что он сейчас ответит? У него недавно умерла мать, а она разбередила еще свежие раны.

На удивление девушки, парень неожиданно расхохотался. Также неожиданно успокоившись, он сказал:

— Ты бы лучше держалась от них подальше, иначе попадешь в неприятности, — и собрался уходить.

— Неужели волнуешься обо мне? — спросила она его спину.

— Предупреждаю, — повернув голову назад, ответил он, усмехнувшись.

* * *

— Добрый вечер, дорогие студенты! — начал свою вступительную речь Дамблдор. — Для кого-то это первый учебный год, для кого-то последний, и я буду надеяться, что этот год мы переживем удачно, без розыгрышей и неожиданных сюрпризов. И надеюсь, что башня Гриффиндора будет жива, — лукавый взгляд в сторону Мародеров, и оглушительный хохот студентов. — А теперь я хочу представить вам новую студентку, мисс Кэйтлин Джин, прошу любить и жаловать! — Из стайки первокурсников отделилась одна девушка, которая направилась к столу преподавателей, чтобы пройти церемонию распределения.

« Так, так, так, — сказала Шляпа. — И почему же ты, дорогая, учишься под другим именем?

— Так надо.

— О, ну конечно-конечно, посмотрим, что тут у нас… Милочка, помнится, я отправляла вас на Гриффиндор!

— Можно сейчас отправить меня в Когтевран?

— Это еще почему?

— Я… не смогу находиться рядом с некоторыми людьми…

— Дорогая, ты уже с ними сблизилась. Так что… я не меняю своих решений. Тебе дали второй шанс, так воспользуйся им, глупая».

— ГРИФФИНДОР! — Прокричала Распределяющая Шляпа.

Гермиона в шоке встала со стула и на негнущихся ногах направилась к столу, где ей предстояло провести ближайший год, в ушах словно набатом стучал молот.

— Я поздравляю тебя! — услышала девушка мужской голос.

Девушка повернулась и увидела улыбающегося Ремуса:

— Спасибо.

— Это тебе спасибо, что пыталась образумить этих идиотов и помогла мне, — мотнул он головой в сторону своих друзей и усмехнулся.

— Да не за что.

— Так-так, значит, стервочка учится теперь с нами? — насмешливо протянул Сириус, в упор смотря на новенькую. — Вот откуда ты знала наших преподов.

— Преподавателей, — машинально поправила Гермиона. Блэк скривился — тоже мне, нашлась еще одна заучка, второй Эванс еще не хватало!

— Сириус! — шикнул на друга Ремуса, с укоризной глядя на него. — Меня зовут Ремус Люпин, а это мои друзья — вот это наглое хамло — Сириус Блэк, вон тот парень с лохматой шевелюрой в очках Джеймс Поттер, а… так, а где Питер?

— А черт его знает, — пожал плечами Сириус, вытянув руки над головой. — Вроде, говорил, что попозже приедет.

— Ладно, с Питом ты попозже познакомишься, — улыбнулся парень Гермионе.

— Мм, хорошо, — неопределенно промычала девушка, ковыряясь вилкой в тарелке. Через пару минут она бросила это дело и поднялась, намереваясь пойти в гостиную.

Парни переглянулись недоумевающими взглядами, а Ремус встал:

— Джим, подмени меня, пожалуйста, а я пока ее догоню.

— Хорошо, — кивнул Сохатый.

— Странная она какая-то, — подозрительно сообщил Бродяга.

— Новая школа, что ты хочешь от нее, Сириус, — поморщился Джеймс. — Задумалась о чем-то.

— Ага, конечно…

* * *

— Кэйтлин, подожди!

— А, что? — растерянно моргнула Гермиона, разворачиваясь на чей-то громкий голос — в коридоре больше никого не было, кроме нее и Ремуса, который сейчас почему-то направлялся к ней. Почему он идет к ней, если зовет совершенно другого человека? Ах ты ж, черт, он же ее зовет!

— А куда ты идешь?

— В гостиную, — осторожно ответила девушка.

— Ты хоть знаешь дорогу туда?

— Ой, — глупо улыбнулась девушка. — Задумалась. Я здесь несколько дней только. И я знаю дорогу только до своей комнаты, а теперь меня переселили в общую гостиную.

— Ладно, пошли провожу тебя. Заодно пароль скажу, — улыбнулся парень.

— Значит, ты староста? — нарушила неловкое воцарившееся молчание новоиспеченная гриффиндорка.

— Да, Лили Эванс тоже является старостой Гриффиндора, — кивнул юноша. — Ты с ней познакомишься, ее не было в Большом Зале, скорее всего, она в гостиной уже — наверняка все приготовила к твоему переезду.

— Моему? — изумленно переспросила девушка.

— Ну да, — снова кивнул Люпин. — Она очень ответственный человек, ко всему относится с пониманием и серьезностью, она тебе понравится.

— Не сомневаюсь в этом, — со слабой улыбкой согласилась Гермиона.

— Мм, а ты раньше где училась?

— Я была на домашнем обучении, а потом… эээм, родители решили, что мне будет лучше учиться в школе, со сверстниками. И я выбрала Хогвартс.

— Ты не пожалеешь о своем выборе, это самая лучшая школа! На ребят не обращай внимания, особенно на Сириуса, если он что-то не так скажет, он не всегда думает головой.

— На дураков не обижаются, — вспомнила маггловскую поговорку девушка.

— Именно. Поэтому не слушай его.

— Хорошо, спасибо, — за разговором время пролетело незаметно, и они уже добрались до башни.

— Запоминай пароль, — сказал Люпин и повернулся к Полной Даме. — Львиное сердце.

Душа Гермионы перевернулась, а ее сердечная мышца сделала тройной кульбит.

Великий Мерлин!.. На ее пятом курсе был точно такой же пароль, черт возьми! Что за странное совпадение?..

— Кэйтлин? Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Ремус, нахмурившись и положив ей руку на плечо.

— Что? Прости, ты что-то сказал? — встрепенулась студентка, очнувшись от воспоминаний.

— Да. С тобой все хорошо? Ты побледнела, выглядишь очень плохо, если честно.

— Хах. Прости. Вспомнила кое-что, вот и все.

— Понимаю, — кивнул староста. — Привет, Лили! — сказал он рыжеволосой девушке с яркими зелеными глазами.

— Здравствуй, Ремус! — улыбнулась гриффиндорка. — О, ты, должно быть, Кэйтлин Джин? Рада познакомиться с тобой! — и, улыбаясь, пожала протянутую руку.

— И я рада, — сконфуженно пробормотала Грейнджер, оторопелыми глазами смотря на мать Гарри.

Мерлин, это же его мама… О, Гарри!.. Если бы только ты был тут! Ты был бы счастлив увидеть ее, ту, о ком тебе столько рассказывали. Эту легендарную женщину, чья любовь защитила тебя от смерти. Она словно светилась изнутри счастьем, заполняя собой все пространство вокруг, но это не притесняло окружающих, наоборот, притягивало к себе все больше и больше. Она была заполнена какой-то яркой внутренней красотой. Ее волосы горели огнем, а глаза сияли тысячами изумрудов.

— Ты… очень красивая, — стеснительно сказала Гермиона, чуть растягивая губы в полуулыбке.

— Оу, да ладно тебе, — залилась румянцем Эванс. — Не такая уж и красавица…

— О, да брось ты! — уже увереннее заявила Кэйтлин-Гермиона. — Ты действительно очень красивая девушка! Ремус, скажи ей! — обернулась она к парню, который ошалело следил за разговором.

— Эм… да.. да! Ты права! — неуверенно заговорил он, с сомнением смотря на студенток.

— Я серьезно, Лили! Я.. у меня была подруга.. тоже красивая, такая же рыжеволосая, как и ты, но глаза у нее были светло-голубые, почти серые. И веснушек у нее не было. А твои глаза зеленые, знаешь… цвета Надежды, — последние слова девушка чуть слышно произнесла, почти прошептала, грустно улыбаясь.

— Спасибо, Кэйтлин. Мне правда очень приятно слышать такие слова, — проговорила Лили и улыбнулась. — Эм, ну, пойдем, я покажу тебе нашу комнату.

— О. Хорошо. А сколько девочек учатся на седьмом курсе?

— Мм, немного. Всего лишь четыре девочки, а с тобой теперь пять. А мальчишек восемь. Вот, смотри, это будет твоя кровать.

Зайдя в комнату девочек, Гермиона ошеломленно замерла — ну что за ирония судьбы! Та же комната, что и в ее прошлом-будущем, и та же кровать.

— Ты в порядке? — заботливо спросила мать Гарри, аккуратно касаясь ладонью спины Грейнджер.

— О, да, я в норме. Просто… тут так мило! — и криво улыбнулась.

Лили приподняла брови, явно не поверив, но сказала:

— Спасибо за комплимент, Кэйтлин. Я хочу сказать, что ты тоже очень красивая. Ты мне сразу понравилась. Я понимаю, что мы совсем не знакомы, но… можно задать вопрос?

— Да, задавай, — напряженно ответила Гермиона, а внутри она уже знала, о чем хочет спросить ее мама Гарри.

— Почему ты говорила о своей подруге в… прошедшем времени? Вы… поссорились? Мы не подруги еще, но я надеюсь, что ими станем. И… в общем, я хочу сказать, что ты можешь рассказать мне что угодно, я пойму тебя, обещаю, никто ни о чем не узнает. Ты можешь мне доверять, — она подошла и взяла за руку остолбеневшую Кэйтлин.

— Я… не знаю даже, что сказать на это… я ценю твою заботу, Лили, спасибо, что переживаешь за меня. Ты права, — она запнулась и прикрыла глаза другой рукой. — Мы поссорились с ней. Мы были как сестры. Она была первой девочкой, с которой я подружилась. А теперь ее нет… и мне очень не хватает нашей дружбы.

— Мне очень жаль, — тихо проговорила Эванс.

— А теперь говори, что тревожит тебя.

— Это так заметно? — с грустью спросила Лили.

— Еще как, — закивала Гермиона.

— Знаешь, у меня есть старшая сестра. И мы с ней не в ладах. Когда мне было 11, мне пришло письмо из Хогвартса, а … в итоге оказалось, что я волшебница, а она нет. И ее это очень задело. И… — она тяжело вздохнула и присела на кровать. Гермиона села рядом и успокаивающе стала поглаживать собеседницу по спине. — С тех пор все пошло наперекосяк. Она не хочет меня ни видеть, ни слышать. Мне невыносимо находиться с ней в одном доме, каждые каникулы превращаются для меня в сущий ад…

Девочка моя, да ты понятия не имеешь, что такое настоящий ад…

— Она называет меня уродкой и кричит каждый раз, чтоб я убиралась к таким же, как и я.

— Я понимаю, это непросто — пытаться найти общий язык с человеком, который терпеть тебя не может, и мне очень жаль, что ты не можешь нормально с ней общаться, потому что семья — это самое главное в жизни человека. В ней говорит детская обида, которая перекрывает все остальные чувства, в том числе и сестринские. Я уверена, что она жалеет о том, что говорит тебе, но не может признаться в этом из-за своей гордости. Ты не должна бросать попытки завоевать ее сердце, Лили, — мягко сказала Гермиона и посмотрела в глаза старосты. — Напиши ей письмо. Расскажи, что чувствуешь. И скажи, что не хочешь терять ее и эту особенную связь, что существует между всякими сестрами. Я убеждена в том, что она все поймет и попробует наладить с тобой отношения. Еще не поздно построить новые. Пришли ей какой-нибудь подарок или… пригласи ее сюда! А точнее, пошли письмо с подарком, и даже, если ответ не придет, на выходных появись дома и своди свою сестру в Хогсмид, ей тут понравится.

— О… Вау. Кэйтлин, ты… спасибо тебе огромное! — Рыжеволосая смотрела на новую студентку глазами, полными слез. — Ты просто чудо! — в порыве чувств она кинулась обнимать соседку.

— Да ладно тебе, — обнимая ее в ответ, проговорила гриффиндорка. — Я ничего не сделала толком.

— Нет-нет, ты сделала очень много. Ты дала мне очень ценный совет. Причем в тот момент, когда он был мне нужен, когда я уже готова была сдаться. Спасибо тебе.

Вот так, как-то совершенно неожиданно зародилась дружба между двумя разными поколениями. Это еще не была полноценная дружба, но это были ростки дружбы и доверия между матерью и лучшей подругой Гарри. И они были безумно этому рады. Лили была нужна поддержка со стороны Гермионы в отношении своей старшей сестры Петуньи, а Гермионе была нужна опора со стороны Лили, чтобы не сойти с ума от одиночества. Хоть Гермиона и не желала ни с кем тут сближаться, понимая, как это больно, и не представляя, что будет, если кого-то из них вдруг не станет, но она не могла ничего с собой поделать. Она понимала, что просто рехнется, если не будет ни с кем общаться. Поэтому она решила, что небольшое общение должно пойти ей на пользу.

А вообще она очень сильно удивилась, когда рыжеволосая начала ей рассказывать свои личные проблемы. Она же чужая здесь. Или девушка настолько открытая, что готова рассказывать о своих личных вещах кому угодно? Да нет, на такую болтушку она не похожа. Тогда что? Почему она так быстро доверилась?

Доверие надо заслужить. Доверие завоевывается долго. Если не месяцами, то годами.

— Скажи, чем ты любишь заниматься в свободное время?

— Эм… знаешь, у меня его особо-то никогда и не было. Из-за моих друзей, которые просто обожали вляпываться в разные неприятности, мне частенько приходилось думать, как бы спасти их задницы от наказаний и, что еще хуже, отчисления, — закатила глаза Гермиона. — А всю остальную часть своего времени я пыталась заставить учиться этих балбесов.

— Ты любишь учиться? — изумленно спросила Лили.

— Да. А что здесь такого удивительного? — поинтересовалась девушка, вставая с кровати и расправляя свою постель.

— Ну… тут никто не хочет учиться, кроме меня и Ремуса. Так что здесь особо и поговорить не с кем.

— Понимаю тебя, — улыбнулась гриффиндорка. — В моей старой школе я жила с двумя девочками, которые были полностью помешаны на моде и мальчишках! Они и думать не хотели про учебу, а ведь это так важно! — начала энергично жестикулировать Грейнджер, пытаясь доказать свою правоту.

— Это точно, Боже, как классно, что мне будет с кем поговорить о зельях или трансфигурации, — рассмеялась Эванс, а потом нахмурилась. — Подожди, ты же была на домашнем обучении…

— Эм… — Гермиона растерянно замерла, осознавая свою оплошность. — У меня был опыт, когда мне было двенадцать лет, родители отправили меня в школу. Но… потом обстоятельства сложились так, что я снова перешла на домашнее обучение. Я думала, что в магической школе все будет иначе, чем в маггловской, где у меня не было друзей. Но я не справилась и там, — пожала плечами девушка. — Зато, когда я училась дома, я подружилась со своими друзьями, — улыбнулась она. — Так что ни о чем не жалею!

— О… мне жаль, что в той школе ты не нашла подруг, — сочувственно посмотрела на собеседницу староста Гриффиндора. — Но я обещаю, здесь ты не будешь одинока!

— Спасибо, Лили, — улыбнулась Гермиона. Девушка улыбнулась в ответ и, чуть сжав плечо Кэйтлин, ушла в ванную.

Мерлин, чуть не прокололась. Боже… ей надо выдержать все это. Вытерпеть. Господи, она пережила войну, так что это она точно должна пережить.

Почувствовав тупую боль в области груди, девушка поморщилась и положила туда ладонь. На время она забыла о своей ноше, благодаря разговору с Лили и Ремусом, а теперь…

Лили.

Гермиона чуть раздвинула губы в улыбке, вспоминая эту солнечную девушку. Она должна сделать все для того, чтобы мама Гарри выжила в этой войне и прожила долгую и счастливую жизнь вместе с мужем и сыном, и, быть может, у Гарри появятся еще братья или сестры. А может, и те, и те. Так что придется ей разбиться в лепешку, но сделать все возможное для их счастья. И для счастья Ремуса и Сириуса. Они должны жить. Они молоды. Они же все еще дети. Они должны познать счастье, любовь. Жажду жизни. Они хотят жить. Это она точно знает. Пройдя войну, ей теперь стоило только посмотреть в глаза человека, чтобы понять, что его тревожит и хочет ли он жить вообще. И она видит, что они любят жить, они хотят жить. И они будут жить.

Они не должны спешить жить, как это делали многие в ее времени. Ее окружение спешило жить, спешило долюбить. А здесь… все так тихо, размеренно. Неспешно. Словно они и не знали о нависшей над их головами угрозе. Хотя, скорее всего, они пока и действительно не знают об этом. Просто слышали о каком-то темном волшебнике. Надо узнать.

И надо запомнить, что теперь ее зовут Кэйтлин, а не Гермиона. Гермионы отныне больше не существует.

Девушка знала, на что идет. Она попросила Дамблдора все-таки поменять ей имя, это была всего лишь мера предосторожности, на всякий случай.

А пока… ей стоит попытаться выспаться. Завтра предстоит трудный день. Если она хочет их спасти, ей надо набираться сил.

Сладких снов, Гермиона…

Вся разница между умным и глупым в одном: первый всегда подумает и редко скажет, второй всегда скажет и никогда не подумает. У первого язык всегда в сфере мысли; у второго мысль вне сферы языка. У первого язык секретарь мысли, у второго ее сплетник и доносчик.

© Василий Ключевский

— Доброе утро, — произнес сонный мужской голос над ухом Гермионы. Стоп. Что?! Мужской?!

Девушка резко открыла глаза и уставилась шокированным и оторопелым взглядом в белоснежный потолок. Тааак… еще одно непонятное нечто. Какой, к чертям, белоснежный?! Такого цвета потолок есть только… в Больничном Крыле. Так, погодите-ка, она что, не у себя в спальне, а в гостях у мадам Помфри? Девушка чуть скосила глаза в сторону, а потом повернула голову влево и, вскрикнув, попыталась отскочить и чуть не упала с кровати, но рука, крепко обхватившая ее за плечи, не дала ей с грохотом полететь на пол.

— Куда собралась-то, ласточка моя? — насмешливо спросил ее все тот же мужской голос с хрипотцой, а зеленые глаза лукаво смотрели на нее.

— Тьфу ты, Гарри, твою ж дивизию! — выругалась староста, выдохнув от облегчения и приложив руку к груди. — Я уже чуть с ума не сошла, думаю, где я нахожусь и почему я не у себя в комнате.

— Ну ты даешь, Гермиона! — расхохотался юноша, спустя мгновение ойкнув и схватившись за ребра.

— Гарри! — испуганно вскочила на кровати девушка, протянув руки к нему. — Болит? — обеспокоенно спросила она, поглаживая друга по плечу.

— Да, нормально, не бойся, — успокоил Поттер однокурсницу. — Не переживай так, все хорошо, просто прихватило немного.

— Ты выпил Костерост? — нахмурилась гриффиндорка.

— Как раз минут за пять до того, как ты эффектно собиралась приземлиться на пол, я выпил все лекарства, которые мне принесла мадам Помфри, — улыбнулся парень.

— Мадам Помфри?! — ужаснулась Грейнджер. — Она что, видела, что мы спим здесь?!

— Ну конечно видела, она ж не слепая! — закатил глаза собеседник.

— О, Мерлин… какой кошмар… ну и что она теперь подумает?!

— Она подумает, что ты вчера нечаянно здесь уснула, вот и все, — попытался успокоить подругу Мальчик-Который-Выжил.

— Кстати, мистер Поттер, после того, что между нами было этой ночью, вы просто обязаны на мне жениться! — с серьезным выражением лица сообщила Гермиона.

Парень приложил свою ладонь к сердцу и с не менее серьезным лицом ответил:

— О, всенепременно, моя дражайшая королева! С превеликим удовольствием женюсь на вас, мисс Грейнджер!

— И на какой день назначим торжество?

— Да хоть прямо сейчас!

— Ну, сейчас не получится… у меня дела…

— Ты что, мне изменяешь?! — картинно ахнул парень, отшатываясь чуть в сторону.

— Что?! Как ты мог обо мне такое подумать?! Да никогда в жизни!

— Ну хорошо, я верю тебе, дорогая.

С секунду они глядели друг на друга, а в следующую уже хохотали, падая на кровать.

— Хууух… давненько я так не смеялась… спасибо, Гарри, — отсмеявшись, поблагодарила девушка сокурсника.

— Обращайтесь, — усмехнулся юноша. — На то и нужны друзья.

— Ладно, я пойду приведу себя в порядок, — староста легко спрыгнула с кровати и попыталась пригладить свои волосы.

— Давай. Вечером хоть заглянешь? — игриво повел бровями Гарри.

— Да иди ты, — буркнула Гермиона.

— Ну пожалуйста, я ж подохну здесь со скуки, — состроил щенячью рожицу парень и молитвенно сложил руки.

— Оох, ну хорошо-хорошо, уговорил, зараза, — нехотя согласилась гриффиндорка.

— Я тебя обожаю!

— Все, отстань! — отмахнулась от него девушка и, прежде чем уйти, повернулась и строго пригрозила пальцем. — А ты слушайся мадам Помфри и выполняй все, что она скажет! И попробуй только вылить свои лекарства в горшок с цветами! Я помню, как в прошлый раз ты это сделал, и пришлось менять все растения здесь!

— Хорошо, мамочка! — улыбнулся парень и чмокнул воздух.

— Ах ты ж!.. — вспыхнула его подруга и, быстро схватив подушку с ближайшей койки, стремительно бросила ее в ухмыляющегося Поттера. — Противный и несносный мальчишка!

Парень поймал подушку со словами:

— И я тебя люблю, родная, — и, напоследок послав ей воздушный поцелуй, положил пойманную вещь под голову и отвернулся.

Гермиона еще с секунду поулыбалась и, вспомнив, что она опаздывает, кинулась прочь из Больничного Крыла.

* * *

— Мисс Грейнджер, скажите мне, пожалуйста, вы решили, что имеете полное право опаздывать на мои пары только потому, что теперь вы являетесь старостой Гриффиндора? Или потому, что являетесь закадычной подружкой Гарри Поттера? — ядовито прошелестел мужской голос, заполняя собой всю аудиторию, а желчи было столько много, что она была способна затопить все подземелья.

В полнейшей тишине было слышно только то, как сломался карандаш в руках Рона Уизли, который побагровел от злости и ревности, но головы он не поднял, лишь еще больше опустил ее к парте — лишь бы никто не видел, как он переживает. И что он чувствует. Стерва. А ведь сказала, что между ними ничего нет…

— Нет, профессор Снейп, — тихо ответила Гермиона, старательно рассматривая носки своих туфель.

Хм, какой цвет красивый. Яркий такой. Сочный. Черный. Прям как ее жизнь. Которая очень скоро закончится — он ее со свету сживет.

— Что именно нет, мисс Грейнджер? — язвительно поинтересовался Снейп, заложив руки за спину.

Девушка тяжело вздохнула:

— Ни то, ни другое…

— Тогда объясните мне, по какой причине вы опоздали. Потому что других оправданий я не вижу.

— Ну… в общем… я…

— Навещала Гарри Поттера, — произнес знакомый голос с гневом, едва прикрытым сарказмом.

Гриффиндорка резко развернулась и оторопело уставилась в родные карие глаза, такие теплые, но сейчас в них не было ни намека на это прежнее тепло, там была боль, ревность и обида.

— Какие интересные подробности, — пробормотал Снейп. — Ну и как поживает наш дорогой герой? Как благородно с вашей стороны, мисс Грейнджер, с утра навестить своего драгоценного друга. Или ваши отношения перешли на другой, более высокий уровень?

Девушка задохнулась от возмущения — что?! Да что он вообще несет?!

— Или нам всем следует называть вас миссис Поттер, м? Я назначаю вам отработку, сегодня вечером. Не опаздывать. А теперь вы можете быть свободны, — с этими словами он резко развернулся и полетел по классу, критикуя остальных студентов.

Гермиона вспыхнула, покрепче ухватилась за ремень своей сумки и вылетела из кабинета, хлопнув дверью напоследок. Девушка неслась по коридорам, не сбавляя скорости, взбегала по лестницам, пока не достигла Астрономической башни, где со всей силы бросила сумку на пол.

— Да как он?! Да что он?! Да я ему!.. Ух!.. Зараза… — приподняв голову вверх, она вздохнула и выдохнула несколько раз, пытаясь успокоиться. Приложила дрожащую руку к лицу и протерла по нему, надеясь, что таким образом краснота сойдет.

— Что, Грейнджер, ты уже совсем с катушек слетела — сама с собой разговариваешь? — саркастично спросил визгливый женский голос у нее за спиной.

Староста Гриффиндора еще раз выдохнула, напоминая себе, что если она сейчас взорвется и заавадит эту чертову стерву, Азкабан не поможет ей закончить Хогвартс, а учеба — на первом месте. Поэтому она открыла глаза, мило улыбнулась и развернулась:

— Что, Паркинсон, ты уже совсем чокнулась — с грязнокровкой разговариваешь? Не боишься, что я запачкаю собой воздух вокруг твоей персоны? — сделав пару шагов навстречу слизеринке и выдохнув эту тираду той в лицо, девушка остановилась, наблюдая за реакцией. Студентка отшатнулась, словно Гермиона была прокаженной (хотя, по мнению всех чистокровных аристократов, так оно и было), и отвращение разлилось по ее лицу, исказив его почти до неузнаваемости.

— Отойди от меня, — сдавленно произнесла слизеринка, окидывая гриффиндорку взглядом, полным презрения.

— Ох, какие мы, Мерлин, не делай такое лицо, дорогуша, ты и так не красотка, а теперь похожа на Гойла и Крэбба вместе взятых, — сложив руки на груди, ответила девушка, отходя назад.

— Что?! Да как ты смеешь так говорить?! — взвизгнула Паркинсон, сжав руки в кулаки и чуть поморщившись — ногти-то были длинные, наверняка на нежной коже ладоней останутся красные отпечатки в виде полу-лунок от ногтей.

— Полегче, Пэнси, а то все твои старания пройдут даром — ты же так долго отращивала свои ноготочки, а сейчас возьмешь и все их поломаешь! А бедному Драко придется потом выслушивать твои стенания по этому поводу и успокаивать тебя, — слащавым голосом сказала Гермиона и сочувственно посмотрела на собеседницу.

— Ты!.. противная стерва! Ненавижу тебя!

— Да пожалуйста, сколько влезет, — равнодушно пожала плечами Гермиона и, нагнувшись, подняла сумку и начала методично очищать ее от грязи.

Пэнси шумно задышала и уже собиралась покинуть башню, но ее остановил голос Грейнджер:

— Знаешь, Паркинсон, ты можешь плеваться и скалиться в мою сторону, сколько твоей душе будет угодно, но это все равно не изменит того факта, что Малфой никогда не посмотрит на тебя.

— Что?.. — девушка резко обернулась, шокированно смотря на своего врага. — С чего ты…

— Ты словно открытая книга, по тебе все видно, — оборвала ее Гермиона, с жалостью глядя на нее. — Неужели думаешь, что и он этого не замечает? Он все видит, просто пользуется тобой и все. Только не женится на тебе. Так что оставь эти попытки.

— Зачем ты говоришь мне все это? — напряженным голосом спросила Паркинсон. — Зачем, если ты сама в таком же положении?!

— Что ты имеешь в виду?

— То, что твой Поттер такой же! Поматросит и бросит! А Драко не такой! Он намного лучше твоего Поттера, он красивее, умнее!

— Мне жаль тебя, Паркинсон, никто не виноват в том, что ты такая наивная дура и не замечаешь очевидных вещей, — горько бросила Гермиона слова, которые вонзались в душу слизеринки словно ядовитые кинжалы. — Ты бегаешь за ним словно преданная собачка и думаешь, его это покорит?.. В таком случае ты еще большая дура, чем я думала. Сохрани хоть какую-то гордость и достоинство, ты стелешься перед ним подобно рабыне. А срываешь свою злость на мне потому, что ему все равно на тебя. Ты же аристократка, почему позволяешь ему так обращаться с собой?! Неужели у тебя не осталось никаких остатков гордости? Куда делась та слизеринка, способная заткнуть кого хочет и своим взглядом превратить в статую?! Ее больше нет, вместо нее остались жалкие крохи. Даже огрызаться с тобой неинтересно — того и глядишь, разрыдаешься, скажи тебе что-то не то. Ты словно отупела от общества Малфоя, стала одной из этих собачонок, которых пальцем поманишь, она и прыгнет в койку, не требуя ничего взамен. Иногда у меня складывается такое ощущение, будто ты под Амортенцией или же под Империо — других вариантов твоего поведения у меня просто нет. Ты просто превратилась в законченную истеричку, вот и все. — Закончив свою тираду, Гермиона окинула девушку взором, в котором смешались причудливым образом и жалость, и презрение, и стремительным шагом вышла с площадки, оставляя позади себя растерянную и озадаченную Пэнси.

Боже, ну и зачем я это сделала?.. Ладно, что сделано, то сделано — может, хоть так эта идиотка одумается и перестанет вести себя так. Пусть мы никогда не ладили и вечно огрызались, но все-таки мне ее жаль. Даже такой, как она, не пожелала бы такого парня, как Малфой.

* * *

А тем временем Пэнси Паркинсон стояла на Астрономической башне и думала, что сейчас было. Что произошло.

Мерлин правый! Как бы не хотелось этого признавать, но эта грязнокровка права — на кого она стала похожа?!

На послушную рабыню, вот на кого!

Девушка скривилась — как бы не хотелось признавать своего поражения, а все-таки придется — выскочка права во всем. И сейчас ее душили злость и ярость. На себя, на Малфоя, а особенно на эту Грейнджер — и чего ей не сиделось у себя в башне или у своего Поттера в лазарете?! Ну чего ей не сиделось, занималась бы тем, чем она обычно занимается со своими дружками — спасала бы этот грешный мир, которому все равно скоро придет конец, а ее бы не трогала! Больше всего старосту Слизерина бесило то, что именно Грейнджер увидела всю подноготную, заглянула к ней в душу, увидела и вынесла на обозрение то, чего она сама так боялась и что скрывала сама от себя — всю эту чертову правду! И кто ее вообще просил это делать?!

Чертова благодетельная стервозная грязнокровка! Уж конечно, всем надо помогать! Бросилась ей на помощь, словно они были всю жизнь закадычными подружками, которые делились всем тем, что на душе лежит!

Да Паркинсон даже со своими подругами со Слизерина не обсуждала таких вещей — все-таки, это очень уж личное. Даже этим безмозглым курицам она бы ничего не рассказала, не то что своему заклятому врагу. А что получилось в итоге?.. А в итоге вышло так, что как раз-таки именно ее враг все смогла увидеть своими пронзительными и внимательными глазами — уух, вырвать бы их, чтоб не смотрела, чтоб не глядела каждый раз так, будто она все-все про всех знает!

Как такое вообще произошло? Как такое случилось, что ее «подружки» ничего не заметили, не увидели, а эта пустоголовая дура доглядела?.. Даже ее собственная мать никогда не замечала, что творится в душе ее дочери. Хотя, если подумать, — усмехнулась брюнетка, — ее матери всегда было все равно, лишь бы дитятко не мешало ей отдыхать и веселиться. А когда девушка пыталась подойти к матери, чтобы рассказать все, что она чувствует, та лишь отмахивалась, словно от мухи, и все повторяла: «О, моя родная, ты разве не видишь, что мамочка занята? Давай обсудим завтра, ладно, крошка?», а потом исчезала, растворяясь в сумерках и сбегая на свои светские вечера, где делилась с подругами о том, какая замечательная у нее доченька, какая хорошая, ласковая, послушная, и что она все-все ей рассказывает и делится обо всех событиях своей подростковой жизни. Те охали-ахали, завидуя Элоизе, ведь их собственные дети такими не были — как-никак, подростки, так что сами женщины похвастаться достижениями своих детишек не могли.

Но, впрочем, юная мисс Паркинсон вскоре перестала пытаться расшевелить собственную мать и бросила все эти безуспешные попытки выстроить нормальные отношения. И ей совсем не жаль. Кроме одного — того, что у нее такая мать.

Девушка тяжело вздохнула и посмотрела вперед — уже почти был вечер, солнце плавно катилось вниз, отбрасывая последние лучи на древний замок, пытаясь согреть его своим быстро угасающим теплом.

Она повернулась и медленно зашагала вниз, не торопясь, все думая, думая, думая…

А ведь совсем немного — каких-то три года, и все будет закончено. Если не раньше, конечно. Они закончат школу. И все. И больше никогда сюда не вернутся. О, Мерлин.

Как же тут хорошо… ну и кому нужна эта проклятая война?.. Зачем?! Боже, ну пусть они сами разберутся — этот Поттер и Темный Лорд. Пусть поубивают друг друга, мне плевать! Пусть войны не будет, Господи, пусть они убьют друг друга, и тогда все будет закончено!

Так думала Пэнси Паркинсон, королева и староста Слизерина. Шагала и думала, что с их смертью придет конец этой длительной войне, и не будет никаких открытых действий, битв. А главное — не будет возможности выбирать. Делать этот чертов выбор.

Что ей делать? Ну вот что делать человеку, запутавшемуся в себе? Что делать человеку, который не хочет выбирать?

Выбор — ведь это самое сложное в жизни любого человека. Кто-то делает его неосознанно, а кто-то…, а у кого-то его просто нет. Как у нее.

Девушка остановилась посреди дороги, полностью погруженная в свои мысли о будущем. Через пару мгновений она словно очнулась и начала осматриваться. Ноги сами вели ее на автомате — сейчас она стояла у входа в подземелья. Из глубины лестничного пролета, круто уходившего вниз, повеяло холодным воздухом и мраком. Слизеринка зябко поежилась, обхватывая себя руками и делая один-единственный шаг назад. Честно говоря, ее всегда пугали эти подземелья, ну и пусть она жила там уже пятый год, все равно было страшно каждый раз спускаться туда, особенно в гордом одиночестве. Обычно она шла туда в толпе или же с подругами, ну, или с Драко с очередного обхода замка либо с собрания старост… В общем, одна редко ходила. И это навевало ужас, обдавая открытые ноги этим смрадом, идущим снизу.

Было до жути страшно идти туда… Мерлин, а ведь она думала, что привыкнет. Столько времени прошло с момента ее первого появления в Хогвартсе, а она все никак привыкнуть не может. Наверное, никогда и не привыкнет. К такому невозможно привыкнуть.

Она провела ладонью по каменной кладке, ощущая кожей шершавую поверхность стен школы — все-таки это место стало ее Домом. Настоящим Домом.

И она была уверена, что не только для нее одной. Для многих учеников это место заменило родной дом.

Она еще раз вздохнула, собираясь с силами, чтобы пойти к себе. Открыла глаза и подняла правую ногу, аккуратно ставя ее на ступеньку и также медленно начиная ступать вниз, шаг за шагом.

Хогвартс существовал уже много столетий и за это время видел многое — и радость, и предательство, и горе, и настоящую любовь. Смотрел, наблюдал, но никогда не вмешивался. И никогда не мешал студентам делать свой, осознанный выбор. Он даже и не думал им мешать — пусть сами разбираются в своих проблемах.

Он впускал, выпускал сотни студентов, жил с ними долгие — и такие короткие семь лет, а затем, по истечении срока отпускал их на волю — и тут же забывал их всех, принимая в свои холодные, каменные объятия других учеников, запоминая уже их имена и наблюдая за их судьбами.

И ничто в нем не вздрагивало, когда он слышал чьи-то болезненные стоны, крики, горячие признания в любви, пылкие поцелуи и крепкие объятия, искренние поздравления. Ему было все равно.

И ничто в нем не откликалось на их мольбы и просьбы — пусть сами делают выбор, пусть сами решают, что нужно делать, а чего не следует. Он им в этом не помощник.

И потому каждый раз, слыша голоса, обращавшиеся к нему, морщился и отворачивался спиной — так было проще и легче.

И вот сейчас, слыша юный женский голос, о чем-то просивший его, он и бровью не повел, равнодушно рассматривая девушку.

Пожалуйста. Я прошу. Я молю тебя, дай мне защиту. Дай мне покой. Дай мне силы вытерпеть все и пережить. Пусть эта война пройдет мимо меня, не тронет, не зашибет.

Пусть этот Малфой обратит наконец на меня внимание!..

Он все слышал. И оставался глух к ее мольбам.

Делай выбор сама, дорогуша.

* * *

— Так-так-так… Девушка Гарри Поттера, ну что, как у вас все прошло? — сразу же подскочила Лаванда Браун к опешившей студентке, только что вошедшей в комнату девочек.

— Что? — растерянно моргнула Гермиона и отступила чуть на шаг. — Что ты имеешь ввиду?

— Да брось, — беспечно отмахнулась беспардонная девица, отвернувшись от соседки и начиная расчесывать свои волосы. — О вас весь Хогвартс трещит, уже столько всего понарассказывали, особенно после сегодняшней пары по Зельям! А еще!..

— Стоп-стоп, — замахала руками девушка, обрывая бессвязную и совершенно нелогичную речь собеседницы. — Ты вообще о чем? Что говорят?

— Да ты что, Грейнджер, совсем с луны упала? — изумленно обернулась Лаванда с расческой в голове. — Студенты Хогвартса обсуждают твою личную жизнь, а точнее, твои отношения с Поттером!

— Какие еще отношения? — нахмурилась староста и воскликнула: — У нас с ним нет никаких отношений, мы с ним только друзья!..

— Да-да, конечно, — согласно кивнула блондинка и вернулась к своему занятию — теперь она пыталась выдернуть застрявшую расческу из своих волос. — Знаешь, а ведь именно с этой фразы многие отношения и начинаются! К примеру, мои родители так и нач…

— Да меня не волнует, кто с кем начал встречаться, Браун! — раздраженно оборвала собеседницу Гермиона, сложив руки на груди. — Кто вообще сказал эту чушь?!

— Ну знаешь ли, ей тут помочь пытаются, а она… — обиделась девушка, замолкая. Но через несколько секунд снова заговорила, не выдержав гневного взгляда гриффиндорки, направленного на нее. — Ну хорошо-хорошо. Я не знаю, кто первый начал, но послушай же! Всем и так видно, что вы встречаетесь!

— Да почему?! Что за глупости?! — вспылила Грейнджер, начиная беситься со всего этого детского сада.

— Да потому что вы все время ходите вместе! Ждете друг друга, гуляете, пропадаете где-то, только Поттер в Больничном Крыле, так ты уже там, караулишь день и ночь, не отвечаешь на парах!

— Может быть потому, что это называется волнением за своих друзей, — процедила сквозь зубы девушка. — Потому что это нормально — волноваться и беспокоиться за друзей!

— А по-моему, слишком уж ты сильно беспокоишься, — язвительно проговорила Лаванда. — В любом случае, это уже не важно, потому что все в этой школе теперь абсолютно уверены в том, что у вас любовь! Пара у Снейпа сегодня доказала это, — лукаво произнесла она и стремительно выскочила за дверь, прежде чем Грейнджер оклемается и попытается бросить чем-то тяжелым ей вдогонку.

— О, Мерлин! Ну что за напасть! — застонала Гермиона и ударилась головой об дверь.

Взяв перо, пергамент и необходимые книги, девушка удобно уселась на пол, рассудив, что сегодня в гостиной ей появляться не следует, иначе все будут коситься, а особо наглые, как эта Браун, приставать с глупыми расспросами. Девушка возмущенно фыркнула и заправила прядь каштановых волос за ухо, аккуратно выводя на пергаменте заданную тему эссе по ЗОТИ — «Волшебные человекоподобные существа, их места обитания, особенности каждого вида и угрозы, которые они предоставляют волшебному миру, способы их обезвреживания».

Так, значит, человекоподобные существа, кто к ним относится? Ну, в первую очередь, это Бес малый, второе — это оборотень, еще упырь… Так, а мантикора относится?.. Вот же ж!.. Надо потом в библиотеке глянуть!

Так, ну еще сюда можно отнести остальных, только уже разумных существ — вейлы, вампиры, русалки, тритоны, сфинксы, кентавры. Вроде все, а теперь особенности…

— Гермиона! Гермиона! — услышала студентка женские крики, которые приближались все ближе и ближе.

— О Боже, да что вам всем надо от меня! — прорычала девушка, захлопывая книгу и вставая на ноги.

— Гермиона! — дверь с грохотом открылась, являя взору гриффиндорки затрепанную Джинни Уизли, всю измазанную в грязи и в квиддичной форме. — Тебе Снейп просил передать, что ждет тебя сегодня в семь на отработке, и если опоздаешь на нее, то он заставит тебя работать в паре с Малфоем весь этот год и дежурить с ним во время отбоя!

— О, нет! А сейчас сколько?

Рыжеволосая на секунду выглянула из комнаты:

— Сейчас 18:36. Еще успеешь добежать.

— Все, уже убегаю! Спасибо, Джинни! — уже на бегу поблагодарила подругу Гермиона и спустилась с лестницы.

Девушка покачала головой и усмехнулась:

— Во дает. И поразбросала все. — Все еще качая головой, зашла в спальню и переложила вещи девушки на кровать, а сама отправилась в свою комнату в душ, чтобы потом переодеться и сходить навестить Гарри.

* * *

На отработку ведьма успела вовремя, буквально за минуту до назначенного времени останавливаясь у двери, сгибаясь пополам от быстрого бега и пытаясь восстановить дыхание, постучала в кабинет.

— Входите, — раздался равнодушный голос.

— М… хх… можно?.. хха… — зашла девушка, держась за бок и все еще пытаясь отдышаться.

Мужчина с приподнятыми бровями осмотрел студентку и ехидно поинтересовался:

— За вами что, стадо взбешенных мантикор гналось? Или мистер Поттер?..

— Что?.. — задохнулась гриффиндорка. — Причем тут Гарри?

— Ох, ну да, конечно, вы правы, мистер Поттер тут не причем! Как быстро вы сюда бежали — видимо, ваше нежелание работать в паре с мистером Малфоем настолько велико, что вы сюда неслись на всех парах. Палочку, мисс Грейнджер! — протянул к ней руку.

— Сейчас, — девушка положила пальцы в задний карман джинсов и внутри все похолодело. — Не может быть, я же не могла ее забыть!.. — в панике пробормотала она и принялась ощупывать одежду, пытаясь найти пропажу.

— Что такое, мисс Грейнджер? — холодно спросил преподаватель, наблюдая за ее попытками.

— Я… кажется, я забыла палочку у себя в комнате… — смущенно произнесла Гермиона, сцепляя руки.

— Очень интересно. Я удивлен, что вы вообще сюда пришли в таком случае. И как это вы дорогу не забыли? — саркастично ответил Снейп. — Почистить склянки. Два котла. Расставить все по местам, рассыпать все порошки по банкам. И если замечу, что вы перепутали что-нибудь… — он замолчал, делая эффектную паузу и позволяя фантазии своей студентки додумать все самой, а именно — ЧТО он с ней сделает в таком случае. Вариантов было много — гильотина, костер, виселица, яд медленного действия. Или же самое страшное — вечная работа с Драко.

— Вам все ясно?

Девушка быстро закивала, соглашаясь.

— Отлично, — протянул мужчина и вышел из кабинета, напоследок хлопнув дверью и снаружи запечатывая ее заклинаниями, чтобы студентка не посмела смыться.

Он, конечно, не думал, что она сбежит, уж слишком добросовестная и исполнительная, но есть у нее один минус, который перекрывает все на свете, в том числе и ее жалкие попытки доказать ему, какая она умная — она гриффиндорка. И этим все сказано. А от них можно ожидать чего угодно, и от нее тоже — взять хотя бы тот случай, когда она умудрилась практически прямо у него из-под носа украсть ингредиенты для Оборотного зелья на втором курсе, да еще и сварить его. Талантлива, бесспорно. Но он никогда никому в этом не признается, тем более ей. Если б была на Слизерине, была бы его любимицей, но она, увы, гриффиндорка, а это не лечится. Диагноз.

— Ну что за несправедливость!.. — пыхтела девушка, начиная чистить котел. — Господи, да что здесь варили-то такого, что он ТАКОЙ грязный?! Так, ладно, пусть постоит в воде, отмокает, а я пока займусь пробирками…

За своими размышлениями Гермиона в быстрые сроки управилась со всеми делами, которые дал ей профессор Снейп, и в итоге в растерянности остановилась посередине комнаты, пытаясь понять, что же делать дальше.

Неуверенно двинулась в сторону двери и попыталась открыть ее — естественно, та не поддалась напору студентки, лишь дверная ручка с противным звуком вернулась на свое место и заглохла, уступив место тишине, воцарившейся в кабинете.

— И что теперь делать? Ждать его? Вот же влипла!.. — Грейнджер огляделась вокруг, пытаясь понять, чем же ей заняться, и вдруг в конце кабинета увидела массивную дверь. Нахмурившись, направилась туда. Странно… Раньше ее здесь не было… Откуда она здесь взялась?..

— Видимо, профессор Снейп запирал ее магией, чтобы студенты не видели ее на уроках. Потому что в другом случае я бы ее заметила. А сейчас что?.. Забыл? Не обратил внимания? — начала тихо высказывать вслух догадки студентка. — Или заработался до такой степени, что у него вылетело из головы то, что я должна прийти на отработку? Или подумал, что я до такой степени уморюсь, что ее не увижу? Хотя может, он ее просто запер, но оставил видимой, рассудив, что я в любом случае сюда не влезу? Скорее всего так, он не из тех людей, кто стал бы так сквозь пальцы относиться к своему имуществу. Интересно, это лаборатория или рабочий кабинет?..

Так, стоп, Гермиона. Остановись. Любопытство сгубило МакГона… тьфу ты, то есть кошку. Ты же не хочешь туда заходить, верно?.. Зачем? Просто сядь и жди его возвращения. Дверь все равно не откроется.

А вдруг?.. Может, откроется?

И что дальше? Полезешь туда? Чтобы потом он тебя сжег ко всем чертям?!

— Так, я просто попробую и все… Ведь он не безответственный человек!.. Не будет же он держать дверь открытой, когда в его кабинете на отработке находится студент? Или он думает, что я на такое не способна?.. Хорошо, была не была!

С этими словами Гермиона зажмурилась и потянула на себя дверную ручку, уверенная на все сто процентов в том, что она не сдвинется ни на дюйм, надежно запечатанная от посторонних глаз и наблюдателей. Но ее ожидания не оправдались — дверь тягуче, противно заскрипела, уже давно не смазанная никем, и медленно отворилась, раздражая слух девушки своим старческим звуком.

— Вот же ж скотина!.. — испуганно зашипела студентка на манер змеи и затравленно оглянулась, втянув голову в плечи и прислушавшись — не идет ли он обратно. Хотя, кажется, даже если бы шел, она бы не заметила — уж слишком тихо он ходит.

Так, все, Гермиона, ты обещала. Просто откроешь. Открыла? Вали отсюда. Беги. Быстро заперла обратно и все, села на стул и жди его.

Я просто посмотрю. Что там такое. И все.

Конечно… ты то же самое про «только открою» говорила. Быстро развернулась.

— Я просто загляну, да, — кивнула сама себе девушка и аккуратно сдвинула дверь в сторону, чтоб пройти, и замерла в дверях. Быть может, все-таки не стоит?.. Зачем искушать судьбу? Неужели ей мало проблем?.. Она ведь уже получила отработку, хочет получить еще?

Прекрати, Грейнджер! Гриффиндорка ты или кто, в самом деле?! Или Шляпа действительно ошиблась в своем выборе, отправив тебя сюда, а не в Когтевран, где тебе самое место?!

— Еще чего! — вздернула подбородок староста и смело шагнула вперед, в темноту и неизвестность, и тут же вскрикнула, хватаясь руками за стену.

Обернулась назад и еще шире открыла скрипучую дверь, позволяя свету проникнуть в комнату.

Глянула вниз — несколько ступенек. Вот почему она только что чуть не полетела вниз, все эти чертовы ступеньки! Осмотрелась вокруг, чуть прищуривая глаза и постепенно привыкая к полу-темноте. Девушка посмотрела в сторону и увидела стоящий на письменном столе фонарь. Гермиона зажгла его и взяла в руки, вернувшись назад и прикрыв за собой дверь. Медленно начала обходить комнату — это оказалась небольшая лаборатория — по всему периметру стояли столы, на которых размещались различные склянки, колбы, банки, даже котлы — вон там, на самом дальнем столе. На правой стороне у стены было два шкафа со стеклянными дверцами, она подошла ближе и увидела внутри небольшие баночки с надписями трав и порошков, находившихся там. Рядом стоял еще один шкаф, чуть повыше, но уже в ширине, только здесь еще не было стекла, просто пустые глазницы. Грейнджер взяла табуретку, приставила к грому, встала и подняла фонарь, рассматривая содержимое шкафа.

— Вау, — завороженно выдохнула она, протягивая руку вперед и касаясь пальцами корешков книг. Подтянула ближе источник освещения и начала вчитываться в названия.

— Мерлин, да это просто целая кладезь Темной магии!.. Так… а это что? — нахмурилась студентка, вытягивая дрожащими пальцами книгу и тут же неожиданно чихая. Глаза девушки испуганно расширились, и она стремительно обернулась назад, чуть не упав со стула и внимательно всматриваясь в окружающую ее темноту.

— Послышалось… — облегченно выдохнула волшебница, поворачиваясь обратно и смотря на обложку. Название заманчиво переливалось золотыми влитыми буквами — «Основы беспалочковой магии». — Ого… Мне б ее почитать… — В библиотеке такого не было, она точно знала, если бы увидела, обязательно уже прочитала, но она была уверена в том, что профессор Снейп никогда и ни за что не дал бы ей на время эту ценность. Она даже представила, как просит его об этом и хихикнула — перекошенное злобой и отвращением лицо так и маячило перед глазами.

В другой комнате послышался глухой стук — так об стену ударилась открывшаяся дверь. Внутри девушки все похолодело, она быстро захлопнула книгу, сунула ее под мышку, спрыгнула с табурета, но в последний момент ее нога подвернулась под себя, и Гермиона рухнула мешком на холодную каменную плитку, а рядом упал стул, фонарь откатился куда-то в сторону. Девушка замерла и услышала тяжелые шаги, которые, видимо, пытались идти очень стремительно, но почему-то этого не получалось, и они шагали тяжелее, чем обычно.

О, Господи, помоги! Вот это я вляпалась! Он же меня убьет!

Ее взгляд метался по комнате испуганной пичужкой, которая не могла выбраться из своей клетки. Девушка внезапно поняла, что она здесь никуда не спрячется — некуда, да и стоит ему осветить всю комнату, ее сразу же будет видно. Она явственно услышала, как захлопнулся ее собственный капкан, закрывая ее в ловушке, созданной ее же руками, и обреченно застонала глухим голосом, роняя голову на сплетенные запястья.

Надежным основанием для дружбы является сходство в характерах и общие интересы, а не личные симпатии по отношению к человеку.

© Георг Гегель

Гермиона шла в полнейшей темноте, аккуратно переставляя ноги и стараясь не запнуться, вытянув руки вперед. Когда в очередной раз она занесла стопу, думая, что каменный пол все еще продолжается, она вдруг не почувствовала под собой никакой опоры и полетела вниз, истошно закричав. Девушка зажмурилась, уже распрощавшись с жизнью, и прижала ладони к лицу, но спустя какие-то мгновения поняла, что все еще падает куда-то вниз, причем ее полет почему-то замедлился, и она все-таки решилась оторвать руки и посмотреть, что же происходит.

Удивленно распахнув глаза, студентка с интересом начала рассматривать пространство вокруг себя — она находилась как будто в башне, только земляной, и очень медленно приближалась ко дну чего-то. По стенам вились красивые узоры, переливаясь во тьме каким-то странным блеском, давая отражение от едва видимых лучиков света. Гермиона прищурилась, пытаясь увидеть, что это такое растет на стенах и почему оно так блестит.

Скорее всего, это какие-нибудь волшебные растения, отливающие позолотой, — подумала девушка, разглядывая длинные вьющиеся растения.

Точно! Ведь это же Aureum Corrumpam Vineam Eius, что в переводе и означает «Золотые Лианы»! Редкий вид волшебных растений, которые встречаются в Северной Европе, точнее в ее северной части Фенноскандии, а если быть еще точнее — в Лапландии.

Лапландия. Стоп. Откуда эти чертовы лианы взялись здесь?

Хотя где это «здесь»? Для начала надо узнать, где конкретно она находится. Гриффиндорка нахмурилась и посмотрела вниз — скорость ее падения замедлилась просто до невозможности, а проклятая земля или что там ждало ее внизу, — даже не думала показываться, там проглядывалась только одна чернота и больше ничего.

Такое ощущение, будто она Алиса в стране Чудес, от такой ассоциации девушка странно хихикнула, зажав рот ладошкой. Погналась за кроликом, значит… Только вот где он?

И правда. Она запрокинула голову вверх — кажется, как будто она провалилась в нору, только… Только эта нора еще страннее, чем нора Алисы. Да и тут нет никаких предметов, летающих вокруг нее. И банок с вареньем тоже нет…

Девушка попробовала раздвинуть руками воздух, одновременно с этим начиная махать ногами, и вдруг неожиданно рванулась куда-то в сторону и тут же замерла.

Получается, я могу сама менять траекторию своего движения? И полностью контролировать координацию телодвижений?

Староста оттолкнулась ногами и подпрыгнула в воздухе, немного перевернувшись. Как будто отталкиваешься не от бестелесной материи, а от чего-то твердого. Таким образом, Гермиона подплыла поближе к стене — ведь это Золотые Лианы! Одни из самых редких растений во всем мире, их надо как следует хорошенько рассмотреть и взять один экземпляр с собой. Положила ладонь на живую стену и тут же ее будто прошибло током — что за?..

Это не лианы! О, Мерлин! Это не лианы, черт бы их побрал!.. Это кости с лохмотьями кожи и мышц, свисающих тряпками! И суставы!.. Сухие, растрескавшиеся, безжизненные. Казалось, что они все вплетены в одну большую косу, идущую по стене и оплетающую весь периметр, растекаясь змеями во все стороны. Девушка быстро, с отвращением, оттолкнулась, едва сдержав рвущийся наружу крик, и с не то стоном, не то всхлипом, прижав руку к груди, неожиданно полетела вниз с бешеной скоростью.

Она больно ударилась боком о землю, оцарапав кожу мелкими камнями. Глухо простонав, оперлась локтями и попыталась подняться. Получилось не сразу, при первой попытке встать боль стрелой ослепила ее сознание, заставив снова упасть.

И где она находится, в конце концов? Гермиона аккуратно отряхнулась, стараясь не делать лишних движений, чтобы не травмировать еще больше и так ноющее тело.

Девушка посмотрела вперед и увидела маленький огонек света.

Надо идти на него. А там уж куда-нибудь выйду.

Но странное дело — чем ближе она приближалась, тем дальше отдалялся от нее этот единственный источник света в этом царстве тьмы.

Что за чертовщина?

Она уже начала думать, что будет вечность бродить в этой темноте, так и не найдя выход, но неожиданно впереди выросла стена. Внимательно рассмотрев ее, она с удивлением увидела вросшую в нее старую и ветхую дверь с кольцом-ручкой. Смело протянув руку, она постучала два раза.

Раздавшийся звук громогласно отдался эхом по коридору и в ушах ведьмы, заставляя ее поморщиться. Разорвавшаяся тишина снова восстановилась.

Что же это такое, дверь не откроется? Тогда зачем она здесь?

Тут она глянула вниз и заметила что-то блестящее в проеме между земляной стеной и дверью. Ключ?..

Точно, маленький серебряный ключик.

Ну точно Алиса!.. — чуть усмехнулась девушка и повернула ключ в замочной скважине, послышался скрип, и через секунду дверь отворилась.

Грейнджер осторожно вошла и напряженно начала оглядываться. Холодно. Она зябко повела плечами и уже хотела уйти отсюда, — уж слишком не по себе ей становилось в этом месте, — но не успела, дверь захлопнулась с громким стуком.

Студентка подпрыгнула и попыталась выйти. Ничего. А где ключ?.. Исчез.

Внезапно она почувствовала, как по спине пробегает стадо мурашек, и почти сразу услышала шипение. Какого?.. Ну почему у нее здесь нет палочки?! Нечем даже защититься! Только если землю кидать… Она быстро нагнулась и попробовала взять комок в руки, но не смогла — земля примерзла. Немудрено. Здесь же так холодно!..

Снова воцарилась тишина. Девушка уже было шагнула вперед, но тут услышала какой-то странный звук. Это уже не шипение. Даже не похоже на него. Это громче и…

Похоже на лязг цепей. Или наручников. Что это?

По сторонам появилось освещение — зажглись факелы, толку от них нельзя было сказать что много, но хоть какой-то прок. Сквозь мрак стали прорисовываться очертания чей-то фигуры. Мужчина?.. Похоже на то.

— Кто здесь? — голос дрожал и изо рта вырывались мелкие клубки пара вместе с дыханием.

— Тсс… говори потише… — хриплый голос, слишком хриплый, слишком грубый, слишком… мужской.

— Кто ты такой?

— А ты меня не помнишь, крошка? — в конце фразы бас сорвался на рык, и из темноты, звякнув цепями, на нее бросился Фенрир Сивый.

Гермиона от неожиданности и страха вскрикнула, отпрыгнула назад и сделала еще одну попытку выйти, но, обернувшись, чтобы открыть проклятую дверь, вдруг обнаружила, что теперь она куда-то исчезла, и вместо нее появилась стена. Глухая стена. Везде.

— Тебе не вырваться отсюда, дорогая! — зарычал оборотень и взвыл.

От этого звука у нее внутри все похолодело, завязываясь в тугой узел нехорошего предчувствия, и она поняла одну ужасную вещь вместе с треском костей — он обращается. Он обращается, черт побери! И когда он обратится, цепи уже не будут ему преградой на пути к своей жертве.

Девушка бросилась в сторону, царапая стену и пытаясь найти выход из ловушки. Почему здесь ничего нет?! Почему?!

Раздался жуткий вой и она ощутила, как что-то огромное отшвыривает ее к противоположной стене. Что-то неприятно хрустнуло, и девушка поняла, что сломала ребро, или даже несколько. Через секунду на лицо что-то капнуло и, подняв вверх голову, она увидела широкую, чуть вытянутую морду зверя с желтыми глазами.

Сейчас ей придет конец. Послышался свист — лапа, рассекшая воздух, и Гермиона зажмурилась, приготовившись к своей смерти.

* * *

Девушка резко вскочила на кровати, широко распахнув глаза и тяжело дыша. Провела рукой по влажным волосам и в панике начала озираться по сторонам. Где она?! Где Сивый?! Ощупала ребра — все в порядке.

— О, Господи, это всего лишь сон… — пробормотала она, когда волна ужаса схлынула с нее, уступив место вязкому и липкому чувству тревоги и волнения. — Все хорошо, Гермиона. Ты в безопасности. Ты в Хогвартсе… — она осеклась и нахмурилась.

Почему она в Хогвартсе? Здесь что-то не то, он же ведь… Она быстро вскочила с постели и подошла к соседней — там кто-то спал. Она сдвинула брови вместе и убрала полог — на кровати умиротворенно спала рыжеволосая девушка. Рыжие волосы?

— Джинни?.. — остолбенело прошептала Гермиона и протянула трясущуюся руку, убирая прядки волос с лица. Нет. Не Джинни.

Мерлин, это же Лили.

На гриффиндорку тут же упала тяжесть осознания, а воспоминания последних дней ударами сыпались по спине и голове — она же в прошлом, черт возьми… Как она могла забыть.

И все эти чертовы кошмары, чтоб их!.. Из-за них она потеряла ориентацию во времени и потерялась в собственных эмоциях и чувствах.

И чего этой Шляпе удумалось распределить ее именно сюда?! Она же просила ее и договорилась ранее с профессором Дамблдором, что не пойдет сюда! Но теперь уже поздно что-либо менять — приговор Шляпы еще никто не менял и не оспаривал, к тому же она проорала своей вердикт на весь Большой Зал, все услышали, на какой факультет ее распределили.

Гермиона тяжело вздохнула и помотала головой — так, надо брать себя в руки, иначе люди подумают, что она ненормальная. Вот сколько она уже так стоит, склонившись над кроватью Лили?.. Она быстро дернулась назад, возвращая полог на свое место, и неуверенно потопталась посередине комнаты. И что ей делать теперь?.. Уснуть она не сможет. Сначала в ванную, а потом надо одеться и взять сумку с книгами, сегодня же первый учебный день!

Спустя тридцать минут девушка уже сидела внизу, в гостиной, и читала Продвинутую Трансфигурацию. Времени было почти три часа ночи, что ж, сегодня результат уже однозначно лучше — она проспала практически четыре часа! Это очень радует. Голова была ясная, но строчки почему-то упрямо ускользали из поля зрения, а смысл текста не хотел восприниматься уставшим мозгом девушки. Конечно, если она сейчас просто просидит до утра, ничего не прочитав, это никак не повлияет на ее ответ — все-таки в ее времени программа намного опережала программу этого периода вселенной, но ей очень хотелось думать об учебе, отвлечься хоть на самую чуточку от всего того, что творилось у нее в голове.

Если бы не эта война и не этот гребаный Волан-де-Морт, она бы…, а что бы она, собственно, сделала?.. О, она прекрасно знает, что бы она сделала в таком случае. У нее было бы два выхода из сложившейся ситуации.

Первый и самый простой в ее понимании — умереть. Смерть была бы избавлением от всего. Она осталась совсем одна. Одна в этом гребаном мире. Так ради кого ей жить? Ради чего? Научиться жить снова? Мерлин, что за глупости!.. Она просто не может научиться жить заново. Ни физически, ни морально.

Второй вариант, тоже, в общем-то, довольно-таки простой в исполнении — попросить кого-то очень умелого и могущественного наложить на нее Обливиэйт. Стерев всю память до своих одиннадцати лет, можно хотя бы попытаться научиться жить заново. Переехать в другую страну, устроиться на работу, забыть о магии и обо всем, что с ней связано, и просто жить. Правда, не факт, что ей перестанут сниться ее любимые кошмары. А тогда как она сможет объяснить сама себе такие сны?.. Можно, в принципе, списать на широко развитую и очень богатую фантазию, но, черт возьми, даже самый изощренный человеческий мозг вряд ли выдумал бы такое!.. Она была уверена, что в таком случае просто обратилась бы к психиатрам, а они уже заперли ее в какую-нибудь психушку до конца ее дней.

И кого бы она попросила?..

Ага, Дамблдора, — язвительно подсказало ее подсознание и добавило тоненьким голоском, подражая голосу Гермионы:

— Дорогой и высокопочтимый профессор Дамблдор! Не могли бы вы, пожалуйста, ввиду того, что война закончилась и Том уже лежит в своей могиле, стереть мне всю память?.. Ну, вы знаете, умереть у меня не получилось, увы, я чертовски опечалена этим фактом, но в таком случае шарахните меня Обливиэйтом, будьте так добры! Спасибо вам большое!

Девушка хихикнула и тут же прикрыла ладонью рот — все, пора прекращать, уже не те мысли лезут в голову, иначе так и действительно недалеко до психушки…

А если правда?.. А что, если вдруг, каким-нибудь образом, совершенно случайно, она выживет в этой войне? Естественно, такого в ее планах не было. Она не собиралась воскрешаться из мертвых второй раз. Ей не улыбалась перспектива после какой-нибудь битвы, в ходе которой она думала, что уже обязательно умрет, очнуться где-нибудь в Мунго, или опять в Хогвартсе, или, что еще хуже, в каком-нибудь другом временном промежутке, либо снова здесь же и начать все заново. В таком случае она уже точно сама наложит на себя руки.

У нее вообще был один такой пунктик в ее безупречном плане — умереть тут. Помочь уничтожить Волан-де-Морта и умереть смертью храбрых. Ладно, пусть не храбрых. Уже хоть какой-нибудь смертью. Любой. Она знала, для чего появилась тут и, безусловно, выполнит свою цель, но она очень надеется на то, что отдаст здесь свою жизнь. Ну или небеса сами все решат за нее, и она просто исчезнет, как будто никогда и не было такой девушки. Это решило бы все проблемы.

Но с другой стороны, если все-таки вдруг она выживет, если вдруг какому-то очень благородному человеку вздумается спасти ее от этой участи!.. Сначала, как очнется, она обязательно «отблагодарит» этого замечательного человека — попытается его убить, это во-первых, чтоб в следующий раз думал, кого надо спасать, а кого нет. А если он спасет ее, а на самом деле в его помощи нуждался кто-нибудь другой, более слабый и так жаждущий жить?.. Ну, это уже детали, впрочем, неважно. А потом…, а потом можно и обратиться за помощью к Дамблдору…

А что? Очень заманчивая перспектива. Уничтожить, сжечь и превратить в пустоту воспоминания последних лет. Всех лет в Хогвартсе. Обнулить последние восемь лет. Просто забыть. Главное, продумать свою легенду, назваться другим именем, придумать, что она попала в аварию, все дела, вот и амнезия. Вот и потеря памяти. Была всю жизнь сиротой, друзей не было, парня тем более — вот и объяснение ее одиночеству. Все логично, все продумано. Надо подумать о таком варианте.

Только надо, чтоб Обливиэйт был очень мощным, сильным, так закупорить ее память, чтоб она уж точно никогда ничего не вспомнила и провела всю оставшуюся жизнь в счастливом неведении относительно магии, волшебства и своем ужасном прошлом. Была б ее воля, она бы бросила все и сбежала, забыла все, никогда не вспоминала б про магию, а просто вырезала из своей жизни, как ненужную и глупую информацию. Просто сказки. Детские выдумки. И ничего больше.

Чтоб она ничего не смогла вспомнить, даже если б захотела. А не так, как случилось с ее родителями, на которых она наложила заклятие Забвения…

Лицо ведьмы тут же омрачилось тяжелыми воспоминаниями, и в груди болезненно сжалось сердце.

Родители. Она не спасла их. Наложила Обливиэйт. И все равно это не помогло им. Она купила им билеты в Австралию, арендовала дом, устроила на работу, дала фальшивые документы, все подготовила, отправила их туда под видом счастливого семейного отпуска, а потом стерла память. И что получила взамен?..

А взамен она получила два обугленных трупа на обломках разрушенного дома. Они так некстати вспомнили все «чудесным образом». О, она прекрасно понимала, что все это неспроста — кто-то помог им все вспомнить и убедил вернуться за дочуркой — спасти бедную девочку. А в итоге погибли сами, так и не добравшись до нее, так и не узнав, что с ней.

После этого начался весь ад ее жизни.

Девушка передернула плечами, прикрывая глаза и вдыхая со свистом воздух — она не хотела все это вспоминать. Не хотела. Она подумает об этом потом. Когда-нибудь потом, но не сейчас и не сегодня.

Внезапно сзади со стороны входа в гостиную послышался шум, портьера отъехала в сторону, и в комнату ввалились четверо парней, первые двое громко хохотали, третий противно подхихикивал в кулак, при этом смешно хрюкая, а четвертый с усталым видом изморенным тихим голосом пытался угомонить друзей.

— Вы можете быть чуточку потише, остолопы? Сейчас всех перебудите! — шипел Люпин и легонько стукнул Сириуса по голове. Тот взвыл и, повернувшись, вернул удар, но промазал. Ремус со смешком ловко уклонился в сторону и выразительно приподнял брови, мол, что ты еще можешь.

Гермиона с испугом вскочила с кресла и выставила вперед палочку, но, узнав ночных посетителей, правда, уже почти утренних, быстро вернула ее в рукав своей мантии и встала на месте, не зная куда ей податься. Ее уже заметили и не было никакого смысла прятаться от них.

От мародеров не укрылось то нервное и, безусловно, молниеносное движение новенькой. Они резко замолчали и уставились на нее. Спустя несколько секунд Поттер первым пришел в себя и, кашлянув, спросил с наглым видом:

— И что это новенькая студентка делает ночью в гостиной Гриффиндора, когда все остальные студенты добросовестно спят в своих кроватях, м?..

Гермиона сначала было растерялась от такого напора, но быстро взяла себя в руки, возмутившись про себя:

— И что это четверо студентов делают ночью вне гостиной Гриффиндора, когда все остальные студенты добросовестно спят в своих кроватях, м?.. — задала она встречный вопрос, уставившись на них с вызовом и чуть вздернув подбородок.

Парни немного помолчали, их несколько ошеломил ответ девушки, но они справились с удивлением и дружно захохотали.

— Ахах, Сохатый, вот это она тебя уделала, братан!.. — засмеялся Сириус, похлопывая Джеймса по плечу.

— Заткнись, придурок, не забывай, что в прошлый раз она уделала тебя! — заржал семикурсник, сбрасывая руку друга. — Так, у нас еще остались Пит и Рем. Давай, дорогая, облей их своим сарказмом!

— Не думаю, что это получится сделать с ними, они все-таки не такие лоботрясы, в отличие от вас двоих.

— Ой, да ты плохо их знаешь, они и не на такое способны, — подергал бровями Блэк, намекая на безрассудство и взбалмошность своих двух друзей.

— И все-таки, мисс… Джин, верно? — спросил Джеймс и, получив в ответ кивок, продолжил свою мысль:

— Что же вы делаете здесь в такое раннее время?

— У меня к вам абсолютно такой же вопрос, — сухо улыбнулась девушка.

— Невежливо отвечать вопросом на вопрос.

— Невежливо заставлять ждать даму, — чуть усмехнувшись, протянула гриффиндорка.

— Ладно, твоя взяла, — довольно ухмыльнулся Поттер, потирая руки и чуть наклонившись вперед, сообщил заговорщицким голосом: — Это Мародерская тайна, узнаешь завтра, ээ, то есть сегодня за завтраком, прошу прощения.

— А если я не приду на завтрак? — также чуть наклонилась девушка и спросила зловещим шепотом.

— Уууу, ну так неинтересно, — разочарованно протянул Джеймс и отклонился. — Лунатик, по-моему, она по твоей части, — развернулся он к другу.

— Умолкни хоть на секунду, балабол, — отвесил ему подзатыльник Люпин. — Извини его, он когда говорит, совершенно не обдумывает фразы, — процедил в сторону Сохатого и послал уничтожающий взгляд.

— Ууу… ну ты совсем меня не любишь… — обиженно проговорил парень и отвернулся ото всех.

Оборотень закатил глаза и тяжело вздохнул.

— Какие же вы все-таки… дети. — слабо улыбаясь, сказала Гермиона.

— Эй, мы не дети! — тут же вскинулись двое парней, стукнув кулаком по груди.

— Обычно фразу «мы уже не дети» говорят как раз-таки дети, — парировала девушка. — Уже поздно, идите-ка вы спать, иначе завтра не проснетесь.

— Ага… мы уйдем, а сама побежишь настучать МакКошке? — подозрительно сощурился Блэк, рассматривая сокурсницу — он еще ей не доверял. Пусть он и улыбался, отвешивал шуточки, кланялся, пытался быть вежливым и галантным, но это все равно не изменяло того факта, что он ее подозревал. В чем, как и почему — не понимал и он сам, но поделать с этим ничего не мог. Шестое чувство подсказывало ему, что с этой девчонкой что-то не так. Что именно, пока сказать не мог, но был уверен, что скоро обязательно узнает, чего бы это ему ни стоило.

— Сириус! — зашипели на него со сторон друзья.

— Нет, ну, а что? — развел руками юноша.

— МакГонагалл, — машинально поправила его гриффиндорка и пожала плечами. — Зачем мне делать это? Это не мое дело, где вы шляетесь после отбоя. У вас свои секреты, у меня — свои.

— И что же это значит? — внимательно посмотрел на нее Поттер, на мгновение напрягшись всем телом — ну не могла же она, в самом деле, в первый же день узнать, кто они все такие. Иначе о каких секретах еще может идти речь. Или бьет наугад?..

— Это значит, — невинно растянула губы Грейнджер, — что если вдруг вы увидите меня ночью в коридорах Хогвартса после отбоя, то вы не придадите этому никакого значения.

— А ты мне нравишься все больше и больше!.. — хохотнул Джеймс. — Заметано! Мы не выдаем тебя, ты — нас.

— Согласна, — кивнула девушка и взглянула на часы. — Все, идите спать, уже три часа, а завтра первой парой сдвоенная Трансфигурация со Слизерином.

— А ты? — чуть задержавшись, спросил Люпин.

— Я… я тоже уже скоро пойду, зачиталась немного, — нервно ответила девушка, указывая на книгу на столике.

Ремус кивнул и пошел вслед за своими друзьями:

— Спокойной ночи.

— И тебе, — тихо произнесла Гермиона.

* * *

— Ты что, решил пригласить нашу новенькую на свидание в первый же день? Ну ты и Казанова, Лунатик!.. — смеясь, толкнул друга в плечо Сириус.

— О, отвали, — беззлобно сказал гриффиндорец и упал на свою кровать, но через пару секунд сел. — Ребят… вам ничего странным не показалось?

— О, нет… — обреченно простонал Поттер и закатил глаза. — Только не говори, что и тебе она кажется какой-то не такой и ты тоже в чем-то ее подозреваешь?

— Нет, дело совсем не в этом… — отмахнулся Люпин и облокотился на колени, а потом поднял серьезное лицо на своих друзей. — Все же это видели, да? Когда мы зашли… она будто собиралась на нас напасть.

— Она бы и напала, если бы не… — уверенно начал Блэк, но в попытках найти аргумент замолчал.

— Если бы что? Ребят, успокойтесь уже, а.

— Нет, просто у нее такая поза была… напряженная что ли?..

— Оуу, ты уже о позах думаешь? — игриво подергал бровями Сириус.

— Да иди ты, Бродяга! — залился густой краской оборотень и кинул подушку в друга. Тот поймал снаряд двумя руками и заржал.

— Ах так, да? Наш недотрога уже думает о новенькой в таком русле? И не стыдно тебе? — начал поддразнивать Ремуса Блэк.

— Уж кто бы говорил, кобелюга, — захохотал Джеймс и кинулся на гриффиндорца. Через пару мгновений завязалась нешуточная драка подушками, тапками и всем, чем только можно было бросаться, а уже через пару-тройку минут все благополучно забыли разговор о Кэйтлин Джин и не вспоминали о ней еще долгое время.

И только глубокой ночью, уже почти под утро, когда все наконец улеглись спать, Ремус Люпин никак не мог забыть всех ее движений. Нервные, дерганые, резкие, рваные. Ее лицо выражало крайнюю степень испуга, когда они вошли, и только потом разгладилось. Видимо, она ждала кого-то другого. Только вот кого?..

Да и он был уверен практически на все сто процентов, что сейчас она все еще сидит там, внизу, в кресле с книгой. Потому что он прекрасно видел, что девушка была при полном параде — одета в школьную форму, идеально выглаженную домовиками, собранная, с готовой сумкой, лежащей на полу чуть в стороне от кресла, где она сидела до их прихода. Похоже, что в эту ночь ей не спалось, и она решила посидеть там одна. Ее можно было понять — переезд, новая школа, новые люди. Да и к тому же хамло Сириус, который не может держать язык за зубами. Надо бы провести ее по школе, показать тут все, а то заблудится. В первое время надо уделять ей побольше внимания, помочь адаптироваться здесь.

* * *

Утро следующего дня было встречено многими старшекурсниками, и не только гриффиндорцами, а представителями всех четырех факультетов, дикой головной болью и сухостью во рту, — другими словами, жестким похмельем.

— Боже, ну почему так сильно болит голова? — обреченно простонал Блэк, держась за упомянутое место обеими руками и стараясь не делать никаких резких движений, чтобы не было еще хуже.

— Потому что пить надо меньше, — жестко отрезала Лили, спустившаяся с лестницы.

— А ты, Эванс, видимо много знаешь в этой области?

Девушка ничего не ответила, лишь хмуро взглянула на парня и отвернулась.

— Оо, Эванс! — весело пропел Джеймс, разводя руки в стороны, будто собирался ими ее обнять (хотя, скорее всего, так оно и было). — Хорошо выглядишь сегодня, такая… эм… прекрасная! Ты вчера не пила с нами, да?..

— Мило, Поттер, — отозвалась рыжеволосая староста, приподняв бровь, и удалилась, взметнув напоследок тяжелой гривой, а позади гриффиндорца умирали от хохота его друзья.

— Да что я опять сказал не так? — растерянно и огорченно спросил юноша, явно не понимая, в чем, собственно, дело, и почему его удивительный комплимент не приняли.

— А ты, похоже, вообще не догоняешь, да? — похлопал его по плечу Люпин, улыбаясь.

— Мда… — раздалось в стороне. Студенты тут же повернули головы в этом направлении и увидели новенькую.

Девушка усмехнулась:

— Знаешь, Поттер, если ты и дальше продолжишь так с ней «заигрывать», — она сделала кавычки руками. — Того и гляди, она убежит к кому-нибудь другому.

— Нет, ну, а что не так-то?

Гермиона уставилась на него и тяжело вздохнула:

— Ну ты и… олень все-таки.

Тут же последовал второй взрыв смеха, и только сам виновник сего события стоял насупившийся и нахохлившийся.

— Не думаю, что подобные комплименты нравятся девушкам, — чуть скривилась Кэйтлин и, перехватив поудобнее ремешок от сумки, направилась вслед за старостой.

— Да, брат, она уделала тебя уже дважды, — сочувственно вздохнул Сириус и похлопал друга по спине.

* * *

— Мисс Джин, садитесь, пожалуйста, на свободное место на последней парте, рядом с мистером Снейпом, — сказала профессор МакГонагалл, махнув рукой.

Гермиона передернула плечом, но ничего не ответила, только прошла по классу и села на указанное ей место.

Перспектива сидеть рядом с бывшим преподавателем, человеком, ненавидевшем ее все ее школьные годы, совершенно не радовала волшебницу, к тому же обстановку напрягала еще и просьба профессора Дамблдора, которую он озвучил несколькими днями ранее.

Девушка внимательно осмотрела своих однокурсников — абсолютно все сидели по парам, кроме Снейпа — Лили села с девушкой с короткой стрижкой, в которой Гермиона узнала мать Невилла — Алису Лонгботтом, вместе также сидели еще две юные особы с нашивкой Гриффиндор на мантиях, Мародеры также расселись по парочкам — Сириус и Джеймс, Ремус и Питер, который вчера вечером приехал в школу. Метнув на последнего быстрый взгляд, она болезненно скривилась и тут же отвернулась, не желая, чтобы кто-нибудь перехватил ее взор, в котором ясно читалось презрение и отвращение. Остальных гриффиндорцев она пока не знала, лица были знакомы, но она пока не поняла, кто это. Среди слизеринцев она также не видела никого, кого могла бы узнать, — ну, разве что кроме самого Снейпа.

Лестрейнджи уже выпустились, Беллатриса тоже, — при воспоминании об этой ведьме шатенка невольно поежилась, — Малфоя также не видно.

— Выискиваешь знакомых? — раздался бархатный и чуть хриплый голос над ухом, запуская мелких мурашек, тут же табуном промчавшихся по похолодевшей спине гриффиндорки.

Она повернулась и посмотрела в черные глаза напротив, внимательно ее рассматривающие:

— Можно и так сказать, — медленно ответила она.

— И каковы успехи? — поинтересовался парень, выгнув бровь.

— Пока не могу ими похвастаться.

— А что насчет них? — еле заметно мотнул головой Северус в сторону Мародеров, которые сейчас были заняты заданием от миссис МакГонагалл — пытались трансфигурировать изнутри коробку. Темой сегодняшней пары была пространственная трансфигурация.

Честно говоря, Гермиона была немного обескуражена подобным разворотом дел, она совершенно не ожидала, что в этом времени на седьмом курсе они проходят то, что она сама проходила на шестом.

— А причем тут они?

— Ну как же — твои новые однокурсники, друзья, — ядовито выделил последнее слово юноша.

Гермиона молча глянула на четверку студентов и отрезала:

— Я их пока не знаю, так что мы с ними не друзья.

Северус лишь хмыкнул, но ничего не ответил и отвернулся, пытаясь выполнить задание.

Кэйтлин тяжело вздохнула и перевела взгляд на картонную коробку, стоящую перед ней на парте, взмахнула палочкой и четко произнесла заклинание:

— Капациус Экстремис.

— Итак, мисс Джин, продемонстрируйте нам, пожалуйста, размеры вашей коробки, — подошла поближе Минерва.

Гермиона пожала плечами и стала оглядываться вокруг в поисках предмета, который помог бы ей показать, что у нее получилось. Решив особо не мудрить, она взяла свою сумку, которая по размерам явно превышала размеры коробки, и положила ее внутрь.

— Молодец, мисс Джин, десять баллов Гриффиндору, — похвалила ученицу женщина, и девушка заметила, как ее губы чуть дрогнули в улыбке. — Раз у вас так все хорошо получилось, помогите, по возможности, своим однокурсникам.

Шатенка тяжело вздохнула, но поняла, что на данный момент ее нежелание никому помогать лично для нее ничем хорошим не кончится, только тем, что ее отправят на отработку в первый же учебный день, а падать так низко перед профессором ей бы не хотелось, особенно если учитывать тот факт, что они вроде как неплохо общались это время.

Поэтому девушка стиснула зубы и засунула свое мнение куда подальше и принялась оглядываться в поисках потенциальных учеников.

У Джеймса, на удивление, все получалось просто прекрасно, она изумилась, увидев это, поскольку его сын такими способностями не обладал.

Вспоминать сейчас Гарри было очень больно, рана была слишком свежа, и девушка вновь затолкала свою боль поглубже. Сейчас не время думать об этом, совсем не время, потом, она подумает обо всем потом.

Сириус тоже вроде как справлялся с заданием, не так, как Джеймс и Гермиона, но вполне себе успешно, на Питера она даже не посмотрела, и так было ясно, что у него ничего не выходило, и уж кому-кому, но ему она точно помогать не хотела. Ну и боялась, что не сможет сдержаться и врежет ему, а вдогонку и проклянет. И отнюдь не Светлой Магией.

Вместо этого она подошла к Ремусу и встала рядом, наблюдая за его попытками.

— Ты немного не так делаешь, — понаблюдав несколько минут в полном молчании, сказала Грейнджер. — Смотри, здесь надо повернуть кистью слева направо, а не наоборот. Попробуй еще раз.

— Спасибо, — улыбнулся Люпин, когда следующая попытка получилась.

Девушка кивнула в ответ, боковым зрением замечая его недоуменный взгляд, и принялась осматривать класс и дальше, надеясь, что ей не придется больше никому помогать.

Неужели ты не понял, что я не умею улыбаться?

Но буквально через секунду внутри она застонала, понимая, что все-таки ей придется помочь.

Петтигрю, слава Мерлину, занялись его друзья, а вот… к Северусу Снейпу никто не захотел подходить.

О том, что ему может помочь Джеймс, и речи не заходило, однокурсники тоже его не замечали, а Лили ходила по кабинету, помогая всем, кроме него, и даже не замечая его жадного взора.

— Рот прикрой, а то сейчас слюной весь пол заляпаешь, — насмешливо произнесла Гермиона, неожиданно возникая рядом с поперхнувшимся слизеринцем.

Он послал ей злой и свирепый взгляд, но ничего не сказал.

— Ты в курсе, что неправильно произносишь заклинание?

— Да ладно, — язвительно отзывается брюнет.

— Движения рукой верные, но слова… Капациус Экстремис. Ударение на второе а в первом слове, а во втором на букву е. Как будто тянешь, понял?

Снейп снова промолчал, лишь шумно задышал, пытаясь прогнать назойливую девку одними глазами, ну или хотя бы напугать ее. Но, к его собственному удивлению, это почему-то бесполезно — либо она такая тупая, (что, в общем-то, неверно, так как, судя по паре, она довольно-таки умна) либо она настолько бесстрашна.

Что, в принципе, не так уж и удивительно — она же гриффиндорка. А они все как один до отупения смелые и безрассудные. И чокнутые.

Он заскрежетал зубами, но сделал так, как сказала ему новенькая, но получилось все равно не до конца.

Парень облегченно выдохнул, когда прозвенел колокол, и преподавательница произнесла:

— Урок на сегодня окончен, все неплохо потрудились, но я бы попросила вас уделить этой теме немного вашего свободного времени — потренируйтесь со своими вещами. И домашнее задание — следующая тема на доске, а по сегодняшней два сочинения на ваш выбор. Первое — сравните между собой первый и второй метод пространственной трансфигурации с позиции пользы, и второе — я говорила о том, что зависимость параметров при пространственной трансфигурации практически неощутима. Вы должны написать, как вам кажется, почему именно так, и, само собой, я бы хотела увидеть некоторое обоснование вашей точки зрения. Размер сочинения не менее шести дюймов. До свидания, — отчеканила женщина и удалилась из кабинета.

Класс дружно застонал вслед, услышав, что им придется сделать — а ведь это только первый учебный день!

Погруженная в раздумья, Гермиона собрала свои вещи и быстрым шагом вышла из помещения, чтобы пойти на следующую пару.

— Кэйтлин! Кэйтлин, подожди!

Шатенка нахмурилась и спустя мгновение осознала, что это зовут ее.

— Кэйтлин, ты куда? — спросила Лили, подойдя поближе.

— На Историю Магии, — ответила девушка в замешательстве.

— А ты разве знаешь куда идти? Пойдем, провожу, тут так много всего, что и запутаться нетрудно, хотя направление ты выбрала правильное, — рассмеялась рыжеволосая и взяла новенькую за локоть.

Боже, какая же я идиотка! Еще парочка таких проколов, и можно смело писать на лбу «Я — самозванка!».

— Ну, я здесь нахожусь несколько дней и успела выучить парочку маршрутов, — деловито возразила Гермиона и потом добавила:

— Правда, эти лестницы… путают меня.

— Это не проблема, через месяц, я тебя уверяю, ты будешь знать здесь все! — засмеялась Эванс и потянула сокурсницу за собой.

Девушка позволила неуемной соседке увести себя и задумалась о том, что впредь ей стоит вести себя осторожнее, если она не хочет никаких проблем. А она их определенно не хотела. Ей сейчас хватает того, что она привлекает слишком много постороннего внимания.

Слишком.

За прошедший год она несколько отвыкла от подобного, видимо, потому что скиталась по лесам с Гарри и Роном, и там не было, слава Богу, школьных тупиц, вечно на них глазеющих.

А сейчас вот снова…

Гриффиндорка надеялась только на то, что этот интерес к ее персоне быстро пройдет, когда все поймут, что она ничего из себя особенного не представляет.

Обычная девчонка с обычной внешностью, которая любит читать и учиться. С такой репутацией от нее быстро отстанут. А если она будет еще и игнорировать и иногда даже грубить — того и гляди, все произойдет гораздо быстрее, чем она рассчитывает.

Да.

Все правильно.

Все верно.

Обычная девчонка. С обычной внешностью. Которая была одна во всем мире. Без родителей и без друзей. Которая так и должна остаться одной до конца своих дней.

Потому что так будет лучше.