World of Darkness: Dark Side (джен)

Говорят, самое тёмное время суток — перед рассветом. Элайджа Майклсон мог бы с этим поспорить. Средь бела дня довольно часто совершаются самые жуткие, кошмарные преступления, вроде того, что произошло где-то прямо сейчас.

Запах свежепролитой крови — вот то, что отвлекло первородного от приятной прогулки по лесной чаще. Что именно заставило Элайджу двинуться в сторону этого притягательного аромата? Скорее всего, любопытство. Кто на этот раз? Зверь? Вампир? Оборотень? Человек? А может быть, ведьма? По мере приближения к месту смерти он отмёл почти все варианты, кроме одного — человек. Запах крови этого существа нельзя спутать ни с каким другим, ведь именно человеческая кровь помогала таким, как он, поддерживать жизнь.

Он не спешил, торопиться было некуда. Судя по звукам, слышимым с места происшествия, жертва умерла в тот момент, когда Элайджа сделал первый шаг в сторону, с которой шёл запах крови. А значит, там остался только убийца. Именно звук его сердцебиения, такой рваный и бешеный ритм, и привлёк внимание хищника. Элайджа бесшумно подошёл к поляне, на которой всё и случилось.

Тело жертвы лежало там, недвижимое, застывшее во времени. Первородный сразу узнал её. Подруга Елены, дочь шерифа Мистик-Фоллс — Кэролайн Форбс. Ещё теплая, но уже неживая. В золотых локонах запуталась травинка, глаза уставились в одну точку, а на совсем юном лице застыла маска ужаса. Он только грустно улыбнулся, продолжая наблюдать за суетой, совершаемой молодым человеком возле тела девушки.

«Совсем мальчишка», — отметил для себя первородный.

Громкий хруст разнёсся по лесу — Элайджа наступил на ветку. Случайно? А, может, специально, чтобы привлечь внимание «убийцы»?

Мальчишка прекратил суетиться рядом с телом Кэролайн и начал нервно оглядываться по сторонам. Достав из-за пояса брюк револьвер, взвёл курок.

Рваными, нервными движениями он повернулся на сто восемьдесят градусов, и его взгляд наконец-то наткнулся на неожиданного гостя. Элайджа понял — его не ждали. Первородный поднял руки вверх с мягкой, успокаивающей улыбкой, но то была маска. В душе Элайджи осталась лишь тьма, она ждала и таилась, но хищник сейчас хотел охоты. Настоящей погони — преследовать свою жертву, упиваться её страхом и беспомощностью. Он медленно приблизился к мальчишке, чувствуя, как тот дрожит всем телом.

В данный момент им двигали вовсе не чувство мести и не жажда справедливости. Кому они нужны? Кэролайн? Так она мертва. Её друзьям? Их тоже нет в живых, как и родных. Всё гораздо банальнее и прозаичней — чувство, которое заставило двигаться вампира в сторону мальчишки — это ГОЛОД. Первородный был просто голоден.

Мальчишка нервно пытался нажать на спусковой крючок, но палец, измазанный в крови Кэролайн, всё время соскальзывал. Холодная ладонь первородного спокойно накрыла руку, в которой был зажат револьвер.

— Тс-с, — Элайджа смотрел прямо в расширившиеся от страха глаза. Он улыбнулся и положил ладонь на шею мальчишки.

В глазах жертвы застыли непонимание и страх — ведь револьвер — это страшно, не так ли? Но мужчина, стоящий напротив, него явно не боялся и даже улыбался ему.

Элайджа улыбнулся и подтянул мальчишку ближе, он не спешил. Наблюдал за изменениями во взгляде и сердцебиении жертвы, которые происходили с ней в тот момент, когда на лице вампира проступили чёрные вены, а глаза заполнила тьма. Запах страха, даже ледяного ужаса, разнёсся по воздуху, Элайджа ощущал его вкус на кончике языка. Насыщенный и такой желанный, с легкой горчинкой — вот то, что он любил чувствовать — СТРАХ. От которого кружится голова, и его так приятно ощущать в крови, которая льётся из горла жертвы в его.

Первобытный, всепоглощающий ужас мальчишки от осознания того, что сказки, рассказываемые на ночь — реальность. Что чудовища, которые, по версии кинематографа и жалких писак, бродят по земле, существуют вовсе не на экране телевизора, а в реальной жизни и средь бела дня.

Именно от этих мыслей сердце убийцы гулко стучало. Именно от них его кровь наполнялась адреналином, разнося по всему телу приятное дополнение к металлическому вкусу крови, медленно поглощаемой первородным. Эйфория и восторг заполняли разум, даря чувство насыщения и безграничной свободы.

Он убрал руку с шеи жертвы ровно за секунду до того, как сердце мальчишки сделало последний рывок и остановилось. Завтра, а может быть, сегодня, или, возможно, никогда, два тела будут найдены случайными туристами. А пока… А пока первородный молча, не оглядываясь, покинул место происшествия. Происшествия, которое вряд ли останется в его памяти надолго — ведь жертвы для Элайджи ничего не значили.