World of Darkness: Dark Side (джен)

Никлаус всегда думал только о себе. Желания остальных членов семьи никогда не имели для него значения. Вот и сейчас он осуществлял свою мечту, забыв спросить Элайджу, а хочет ли он того же? Он бы хотел остановить брата, но не успел. Элайджа видел, как обескровленное тело Елены упало возле ног Никлауса. Глупые братья Сальваторе всё ещё стояли тут, не понимая, что кошмар только начинается. Он отчётливо слышал хруст смещающихся костей, крики Никлауса, пока его тело меняло форму. Элайджа лишь надеялся, что, так как не принимал участия в обряде, не убивал никого из троицы, то это его не коснётся. Деймон забрал Елену и брата и исчез с остальными, а он выжидал в темноте. Клаус почти перекинулся и должен был скоро уйти. Надежда, что исчезновение проклятья минуло его, рухнуло в тот момент, когда боль пронзила позвоночник и пошла дальше. Стоять стало невозможно.

Что последовало дальше, он плохо запомнил. Когда очнулся, брата рядом уже не было. Запахи резкие, сильнее, чем обычно — из-за волчьего обоняния — на какое-то время его просто оглушили. Ему пришлось выжидать, пока сознание прояснилось, и дышать стало легче. Только тогда он поднялся на все четыре лапы. Лапы, даже не верилось, спустя тысячу-то лет. Боль из суставов ушла, оставив после себя только напоминание где-то в подсознании. Он медленно, пока привыкая, подошёл к месту, где до этого лежала Елена и где Никлаус превратился в волка. Взять след с его нынешним обонянием было легко, как только он разобрался, как разделять запахи. Какое-то время Элайджа медлил: следовать за братом или пойти своим путём? В конце концов, он пошёл по следу Никлауса. Сказалась, наверное, привычка присматривать за младшим, защищать. Хотя защита ему особо-то и не нужна. Особенно теперь.

Первое время его немного шатало. Четыре лапы — это вам не две ноги, к ним надо ещё привыкнуть. Сколько времени прошло до момента, когда его шаг стал ровнее, и он, уже не задумываясь, шёл по следу, Элайджа не заметил. Полная луна всё ещё освещала его путь сквозь лес. На первую жертву ярости Никлауса он натолкнулся задолго до рассвета. Элайджа даже не стал рассматривать её, просто оттащил подальше в кусты. Глупо, наверное, ведь таких тел будет много. Запах свежей крови, её вкус на языке, пока он тащил жертву, и вот уже слюна стекала из приоткрытой пасти. Он привык сдерживаться, привык убивать только тогда, когда это было нужно. А вот сейчас ему захотелось впиться зубами в плоть и разорвать жертву брата на куски. С трудом, но он всё-таки справился с собой. И снова бег по следу и жертвы. Одна, другая. Никлаус явно не желал сдерживать свою ярость. Он утолял свой голод, убивая одного человека за другим.

За ночь он дико устал, а Никлаус всё не сбавлял темп. Убирать за братом, уничтожать все следы — это утомило Элайджу. Как не странно, но с восходом солнца желания сменить облик не появилось. Боль не дала о себе знать, и тело не требовало вернуть себе привычную форму. И он решил взять перерыв, надеясь, что брат тоже устал и сейчас где-то там, в лесу, отдыхает. Чтобы найти укромное место для сна, понадобилось время, но он справился. Устроившись где-то под кустом, он позволил себе погрузиться в сон.

А вечером… а вечером его ждали новый раунд и новые тела. От брата он предпочёл держаться на расстоянии. Слишком хорошо знал его взрывной характер.

Ночи сменялись днями, а те опять ночами. Элайджа точно не помнил, сколько именно дней он провёл вот так вот, на четырёх лапах, следуя за братом. Голод становился всё сильнее. Монстр внутри рвался с цепи, и Элайдже всё больше хотелось позволить ему взять вверх. Полнолуние прошло, а ни он, ни Никлаус не сменили облик. Он мог бы и дальше идти по следу, уничтожать улики, но ему это поднадоело. Остановив бег на одной из лесных троп, Элайджа свернул в сторону от пути, по которому следовал младший брат. В конце концов, пусть сам разбирается с тем, что натворил, а Элайдже не мешало бы поохотиться. Он уже более-менее научился ориентироваться по запахам, так что потом, если будет желание, найдёт брата снова.

Жертва не имела большого значения, просто желание утолить голод. Он пару раз натыкался на следы оленей, но преследовать их не спешил. Следы были не настолько свежими, чтобы тратить на них время. Луна, хоть и уже неполная, выглядывала из-за деревьев, освещая путь. Найдя свежий след оленя, Элайджа обдумывал, стоит ли преследовать эту добычу, как вдруг изменивший направление ветер донёс до него совершенно другой запах. Элайджа невольно облизнулся. Человек куда более желанная жертва, чем какой-то олень. Промедлив с пару секунд, он всё-таки выбрал второй вариант. В конце концов, в городе, в котором полно сверхъестественных хищников, устраивать прогулки по ночному лесу довольно глупо.

Следуя за запахом, он довольно быстро вышел на его источник. Лесная поляна, на которой стояла палатка, неподалёку от неё горел костёр.

Нападать он не спешил. Вначале нужно было узнать: человек здесь один или несколько. Насколько он знал — одиночки редкость. Так любят уединяться парочки. Устроившись в кустах, он наблюдал. К его удивлению, жертва оказалась в полном одиночестве. Похоже, её не пугали рассказы о нападении животных, которыми частенько пестрели страницы местной газеты. Рассмотрев сидевшую у костра жертву, Элайджа облизнулся. То, что это оказалось девушка, не изменило его планов. Она сидела возле костра, закутавшись в куртку и обняв колени. Тёмные волосы заправлены в хвост. Он наблюдал, выжидая, сам не зная чего. Жертва же казалась отрешенной от происходящего вокруг.

Атаковать можно было в любой момент, но Элайджа медлил. Убить он всегда успеет. По его ощущениям возле поляны он провёл около получаса, когда выбранная жертва поднялась и, осмотревшись, направилась к деревьям. Сама о том не догадываясь, она приближалась к нему. Смысла медлить дальше Элайджа не видел. Выждав, когда жертва приблизится достаточно, он поднялся на лапы. Шума почти не было, но, к его удивлению, жертва насторожилась. Вот теперь точно ждать не стоило. Рывок на сверхскорости в сторону девушки — и единственное, что та успела сделать, это шаг в сторону. Крик, когда зубы сомкнулись на руке жертвы, больно ударил по ушам, и, чтобы не оглохнуть, Элайджа прижал их к голове.

Она попыталась вырваться, и ей это почти удалось, а потом он сделал резкий рывок вперёд и челюсти снова сомкнулись на уже прокушенной руке. Упершись всеми лапами, он дёрнул головой, вынуждая жертву упасть на землю. Сопротивление, её нежелание сдаваться злило его всё больше и больше. На секунду он всё-таки разжал челюсти, и жертве этого хватило, чтобы резко вскочить на ноги и попытаться сбежать. Только вот он оказался быстрее. Зубы снова пронзили плоть. Новый крик боли — и прокушенная лодыжка, по которой уже стекала кровь. На этот раз он сжал челюсти чуть сильнее, и раздался хруст раздробленной кости.

Обычно Элайджа так не поступал. Не играл с жертвой. Предпочитал использовать внушение и отпускать, а если и убивал, то быстро. Но сейчас ему нравилось чувствовать страх, боль. Адреналин в крови давал специфический привкус, который приятной дымкой оседал на языке. Он снова разжал зубы и остался на месте, наблюдая за безуспешными попытками подняться. Рваное дыхание жертвы, испуганный взгляд — всё это нравилось ему. Вампиры всё чувствуют остро, но, похоже, сущность волка увеличила все ощущения в несколько раз. Нападать снова он не спешил. Дав жертве отползти, он двинулся следом. Девушка попыталась встать, но раненая нога ей этого не позволила. Вот теперь он, кажется, начал понимать, почему все жертвы брата, найденные в лесу, умирали долго и мучительно. И почему все места убийств были залиты кровью.

Девушка сделала последний рывок и выхватила из костра горящую ветку. Огонь не пугал Элайджу, только чуть опалил шерсть, когда тот снова атаковал. Кость предплечья хрустнула, и новый крик ударил по ушам. Сжав челюсти на плече, он снова дёрнул на себя. И она опять попыталась вырваться и снова безуспешно. Игра ему уже чуть приелась. В этот раз, выпустив руку, Элайджа сделал резкий рывок вперёд, и челюсти сомкнулись на горле, разрывая плоть. С каждой секундой сопротивление жертвы слабело, и настал миг, когда оно прекратилось. Сердце ещё билось, а кровь рваными толчками выплёскивалась из разорванного зубами горла. Земля под телом окрашивалась в красный, как и шерсть на морде, пока он слизывал тёмно-бордовые потоки с шеи жертвы.

Насытиться он успел ещё до того, как сердце сделало последний удар и остановилось. Внезапно наступившая тишина оглушила. Элайджа отступил от тела и осмотрелся. Теперь нужно найти Никлауса и вернуться в город и особняк. Тело он мог спокойно оставить здесь, всё равно спишут на нападение животных. Он уверен, некоторые жители города точно поймут, кого на самом деле стоит винить. Хотя с учётом того, что единственный гибрид, о котором тут известно — это Никлаус, то, возможно, и нет.

Огонь почти потух, и только слабый свет убывающей луны освещал поляну. До утра ещё оставалось много времени, снова шум леса, деревья вокруг и бег по лесным тропам. След брата он нашёл довольно легко. Точнее, вначале уловил запах. Стоило определить направление, в котором двигался Никлаус, и Элайджа тут же отправился в ту сторону.

Спустя время он понял, что они сделали круг, и он снова оказался на той полянеа, на которой всё началось. Никлауса здесь уже не было. Тот снова скрылся от него. Только вот запах уже изменился. Не волка, а человека чуял Элайджа. Его машина всё ещё стояла здесь, скрытая деревьями. Элайджа не захотел знать, где сейчас брат и что он делает. Эта погоня за ним по лесу, эта уборка трупов — всё это ему надоело. Даже если брат сейчас разрывает чью-нибудь глотку, ему плевать. Тело снова ломило. Он уже догадался, к чему это, и сейчас порадовался своей предусмотрительности. В багажнике покоилась сумка, наполненная вещами. Так что, вернув себе человеческий облик, он смог спокойно одеться и вернуться в город.

Никлаус обнаружился спящем в своей комнате в особняке. Элайджа по-тихому пробрался в свою. Свой маленький секрет он хранил тысячу лет и сейчас предпочёл бы, чтобы брат не узнал о нём. Хотя и не уверен, что это надолго. Рано или поздно Никлаус узнает, что Элайджа тоже гибрид. В конце концов, всё это не имело значения, ведь теперь правила игры изменились для них обоих.

Несколько дней пролетели незаметно. А потом в одном из выпусков новостей вышел репортаж о нападении неизвестного животного. В окрестных лесах полиция и граждане обнаружили несколько изувеченных тел. Элайджа в этот момент читал книгу и старательно делал вид, что новости его не интересуют. Тогда как Никлаус с улыбкой на лице и стаканом виски в руке всматривался в портреты убитых и в имена, что мелькали на экране. Краем глаза Элайджа заметил, как на одном из них брат замер, и почувствовал на себе его взгляд. Оторвавшись от книги, он посмотрел на экран. И реакция Никлауса сразу стала понятна. Эту девушку он узнал сразу. Тёмные локоны, молодое лицо. Та самая, которая попалась ему на поляне. «Хейли Маршалл» — значилось под портретом. Имя, которое он через секунды выбросил из головы. За тысячу лет она не первая и не последняя, кому суждено было принять смерть от его руки. Он снова повернулся к брату. Тот же, улыбнувшись, протянул ему бокал и снова облокотился о спинку кресла. Сделав глоток, он последовал его примеру. Никлаус ничего не спросил, но по довольной улыбке хищника Элайджа понял, что брат догадался обо всём. Кто знает, что их ждёт теперь.

«Возможно, однажды устроим совместную охоту», — погружаясь в чтение, подумал Элайджа.