Рецепт нашей любви (гет)

Яркое весеннее солнце пробивалось сквозь полузакрытые шторы и тонкой жёлтой полоской скользило по стене, на которой висели плакаты с движущимися фигурками, и падало на головы двух влюбленных, которые спали на кровати.

Рыжие волосы юноши от падающего на них солнечного света казались золотыми. Несмотря на ранее утро и выходной день, Рональд Уизли уже не спал. Это было необычно для него. В свой выходной он мог поспать и до полудня. Но из-за того что случилось накануне, он долго не мог заснуть, а теперь ещё и проснулся раньше обычного. Причиной столь раннего пробуждения явилась Гермиона Грейнджер. Да, она часто будила его утром: в школе врывалась в его комнату, во время его учебы в Аврорате могла завести будильник, о котором Рон ничего не подозревал, а иногда и присылала письмо-громовещатель, чтобы наверняка его разбудить. Но сейчас Гермиона мирно посапывала, ее рот был немного приоткрыт, а каштановые волосы разбросаны по подушке, она укуталась в одеяло и натянула его по самую голову.

Рон не мог оторвать взгляд от своей девушки. Впервые! Да, впервые они спали вместе на одной кровати под одним одеялом. Ну, почти. Все одеяло Гермиона забрала себе и почти с головой укуталась в него. Рон заснул рядом, даже не переодеваясь. Джордж часто шутил над Роном, что он и Гермиона провели почти год в одной палатке и спали вместе. Но это не то же самое, что сейчас. Да и сейчас не совсем то, чего хотелось бы Рону.

Вспоминая вчерашнюю выходку Гермионы, Рон улыбался. Какая же она всё-таки непредсказуемая. Никто никогда бы не подумал, что Гермиона способна на такое. Хотя, если верить ее словам, она была с Джинни, а это многое объясняет.

Итак, по словам Гермионы, они с Джинни вчера с утра занялись подготовкой к экзаменам. Ну конечно, до экзаменов-то осталось всего два месяца. Что же ещё делать на пасхальных каникулах? Каждый день Гермиона планировала повторять пройденный материал, а Рону уделила всего один вечер — вчерашний был внеплановым.

Затем они с Джинни немного повздорили о чём-то — Гермиона так и не смогла объяснить, что именно послужило причиной их дискуссии. В их разговор вмешалась миссис Грейнджер: она отправила девушек проветриться и погулять. Гуляя по одному из торговых центров, девушки решили зайти в одно из многочисленных кафе и выпить, чтобы немного расслабиться. И чья это была идея? Неясно. А далее Гермиона явно начала врать Рону, пересказывая вчерашний ход событий. Она сказала, что они отправились в «Нору», где и собирались переночевать, а потом в ходе их с Джинни девичьих разговоров Гермиона призналась, что очень скучает по Рону и не может без него, а Джинни её просто заставила отправиться сейчас же к нему и до утра не возвращаться. Гермиона так и сделала, и прямо из комнаты Джинни трансгрессировала в квартиру Рона и Джорджа, которая находилась над магазином «Всевозможные волшебные вредилки». Так Гермиона в состоянии лёгкого опьянения появилась у Рона.

И если в первую половину ее рассказа Рон поверил, то со второй половиной явно было что-то не так. Чтобы мама не заметила выпивших Джинни и Гермиону и просто отправила их спать?! Никогда не поверит в это Рон. Гермиона трансгрессировала из комнаты Джинни? Нет, конечно! Трансгрессировать можно только, если выйти из зоны, защищённой от трансгрессии, а в самом доме нельзя. Тут-то и был главный прокол Гермионы. Наверное, она на ходу всё придумывала и выдала сразу, что пришло в голову — в не совсем трезвую голову — хотя Рон ее ни о чем не спрашивал, он просто был чрезмерно рад ее внезапному появлению.

Работа в аврорате приносила свои плюсы, и Рон научился делать выводы и сопоставлять всю полученную информацию. Гермиона называла это дидук…дитек… дитюк... — тьфу ты! — Рон все равно не мог запомнить, как назывался этот метод.

Но как бы это не называлось, Рон отлично понимал, что Джинни и Гермиона скорее всего прибыли не в «Нору», а на площадь Гриммо. Гарри точно не было дома, так как у него было позднее дежурство, и вернуться он должен был где-то за полночь. А это означало, что Гермиону, скорее всего, Кикимер доставил в квартиру к Рону, так как Гермиона была не настолько пьяна, чтобы потерять весь рассудок и самой трансгрессировать: она прекрасно знает насколько это может быть опасно.

Следовательно, Джинни осталась на ночь на площади Гриммо с Гарри. Рон уже давно знал, что периодически Кикимер «похищал» Джинни из школы, и она проводила ночи с Гарри. Гермиона тоже была в курсе и, прикрывая подругу, никому ничего не говорила, даже Рону. А вот Гарри однажды проболтался совершенно случайно, а может, ему надоело скрываться от брата возлюбленной, тем более, что это его лучший друг. Как-то Гарри все рассказал Рону — тот ещё был разговор — Гарри долго не мог подобрать слова: краснел, пыхтел и заикался. Самое смешное в том, что у них ничего не было, и Джинни просто ночевала у Гарри, а Гарри так все преподнёс, как будто Рон должен был в ближайшее время стать дядей.

Рон удивился той неправде, что наговорила Гермиона, но ничего не сказал ей об этом. Дальнейшее ее поведение удивляло не меньше. Она вела себя очень смело, слегка вызывающе и постоянно флиртовала, задавая странные — порой двусмысленные — прижималась к Рону всем телом и целовала долго и страстно. Поцелуи Гермионы становились дольше и глубже, а ласки — смелее. Практически весь вечер они с Гермионой целовались, лишь изредка останавливаясь, чтобы сказать друг другу что-нибудь ласковое или романтическое.

В тот вечер Рон планировал сразу после дежурства принять душ и пойти к Джорджу в магазин, как он обычно это делал в свободное время. Но, выйдя из душа, он обнаружил Гермиону Грейнджер, сидящую на диване в гостиной.

Гермиона не хотела слушать Рона, он говорил, что ему надо к Джорджу, а она просто набросилась на него как когда-то в Выручай-комнате и не отпускала. Когда Рон не явился в нужное время в магазине, Джордж решил его поторопить и поднялся наверх в их квартиру. Конечно, он не ожидал, что увидит Рона, сидящего на диване вместе с Гермионой. Она сидела на нем сверху и целовала его с такой страстью, что не заметила вошедшего Джорджа. Старший брат на то и старший брат, чтобы все понять и вовремя уйти, не говоря ни слова. Но ехидную улыбочку Джорджа и два больших поднятых вверх пальца Рон успел заметить перед бесшумным исчезновением брата.

После того как она пыталась стащить с Рона свитер, он несколько раз уточнил у Гермионы, осознает ли она, что делает. Гермиона отсела от Рона на другой конец дивана и начала ему рассказывать, насколько она устала, и что нервы на пределе. Постоянный страх за друзей и родителей сменился воспоминаниями, ужасными воспоминаниями о войне. Она не успела насладиться мирной жизнью и сразу же после возвращения из Австралии помогала восстанавливать школу, а после и вовсе осталась там, чтобы закончить пропущенный год. Целыми днями она ходит по местам сражений, ей мерещатся погибшие друзья, сокурсники, она видит детей пожирателей смерти и не знает, как ей правильно себя с ними вести. Поэтому она с головой ушла в учёбу, зарылась книгами как никогда раньше. И вот вчера с подачи Джинни девушки решили расслабиться, так Гермиона решила забыться в объятиях Рона.

После ее долгой исповеди Рон заметил, как Гермиону начало трясти мелкой дрожью. Он укутал ее в одеяло и отнес в спальню, положив на кровать. А сам пошел за чаем на кухню, где обнаружил лежащую на столе записку от Джорджа: «Я переночую в Норе, с тебя причитается. Удачи». Когда Рон вошёл с чаем в спальню, Гермиона уже спала. Он лег рядом и долго думал о произошедшем. Гермиона никогда не раскрывала свою душу, не рассказывала о своих переживаниях так, как сделала это сейчас. Какая же она ранимая и хрупкая, хоть и хочет всем казаться сильной и независимой.

Утром после пробуждения Рон ещё некоторое время полюбовался своей девушкой, вспоминая вчерашний вечер, и решил пойти на кухню приготовить завтрак. От его неловкого подъёма Гермиона проснулась.

— Доброе утро, любимая! — Рон сел рядом и хотел обнять девушку.

Гермиона некоторое время приходила в себя, не понимая, где она. Озарение произошло очень быстро, и девушка резко села в кровати.

— Рон, — каждое слово давалось с трудом, в горле пересохло. — Доброе… кхе… утро. — Она помолчала с минуту, глядя в глаза Рону, а потом уткнулась носом в его плечо. — Мне так стыдно за вчерашнее, что я наделала?

— Ничего, абсолютно ничего. Ну, то есть, что было до того, как ты сюда пришла, я с уверенностью сказать не могу, но…

— Ох, Рон!

— Да, я умею успокаивать, — Рон гладил девушку по спутанным волосам и говорил, — всё хорошо, всё хорошо! Ты так и будешь сидеть, уткнувшись в меня?

— М-г… — Гермиона явно не хотела поднимать голову.

— И даже не посмотришь на меня?

— М-м-м, мне всё ещё стыдно.

— Из-за чего? Из-за того что это когда-нибудь должно было случиться? Да, Гермиона Грейнджер, поздравляю! Вчера вы напились! Зато ты открылась с новой стороны, сняв с себя маску пай-девочки.

— И что теперь?

— Теперь я люблю тебя ещё больше!

— Лучше бы я ничего не помнила о том, что вчера произошло.

— Но вчера ничего страшного не произошло. И, в конце концов, ты собираешься меня поцеловать?

— Нет. Мне сначала надо в ванную комнату. — Всё ещё не поднимая головы, говорила Гермиона, потом она резко отпрянула от плеча Рона, как будто вспомнила что-то важное, и запричитала. — О, нет! Джордж! Что он подумал обо мне? Теперь мне стало ещё хуже.

— Он тебя не видел, — солгал Рон. — Джордж вчера собирался в «Нору» сразу после закрытия магазина, — пытался успокоить Гермиону Рон.

Гермиона тяжело вздохнула и покачала головой из стороны в сторону, словно не одобряя свой вчерашний поступок.

— Это все Джинни, да и я хороша, согласилась. Учили бы спокойно уроки, готовились бы к экзаменам, но нет! Потянуло нас на разговоры.

— Давай ты перестанешь думать о том, что было вчера, — перебил подругу Рон. — И пойдешь в ванную, как и хотела, а я тем временем отправлю сову Гарри и Джинни, что мы явимся сразу после завтрака.

— Откуда ты узнал? — удивилась Гермиона. — Что Джинни у Гарри?

— Долго рассказывать, — отмахнулся Рон.

После того как Рон отправил сову Гарри, он хотел начать готовить завтрак, но в комнату вошёл Джордж.

— Ну, и как всё прошло? — Джордж подмигнул Рону и улыбнулся.

— И тебе доброе утро, брат. Слушай, Джордж, Гермиона думает, что ты ничего не знаешь, и сейчас она в ванной, будь добр, не смущай ее и свали.

— Ну вот! Ты им квартиру на ночь предоставляешь, а тебе — свали! Ты в курсе, что твоя младшая сестрёнка прошлую ночь провела у Гермионы. Так что боюсь, какая-то из этих Гермион ненастоящая.

— Я знаю, где была Джинни, я уже отправил сову Гарри.

В ванной перестала шуметь вода, а значит, Гермиона вот-вот должна была выйти.

— Всё, я убегаю. Все подробности потом, — уже на бегу сказал Джордж.

Как только Рон принялся доставать необходимые продукты для приготовления завтрака, в дверях появилась Гермиона. Душ однозначно повлиял на нее положительно. Волосы не торчали во все стороны, а аккуратно лежали на плечах, лицо посветлело и приобрело свежесть и главное — глаза улыбались. Одета она была в пижаму Рона: длинные штаны закатаны на два больших отворота, а майка была настолько широкой, что туда могли поместиться две Гермионы, и настолько длиной, что доходила до середины бедра.

— А тебе идёт, — промолвил Рон.

— Спасибо, но тебе она должна подходить больше. Я для тебя ее выбирала. Рада, что ты её носишь.

Эту пижаму Гермиона увидела в одном из магазинов летом, когда они вдвоем с мамой искали подарок отцу на день рождения. Майка пижамы была нежно-голубого цвета, только рукава были в тон штанам — темно-синие. Большая цифра семь, нарисованная на майке, как тогда показалось Гермионе, должна приносить удачу.

Гермиона не знала, по какому поводу смогла бы подарить этот подарок Рону и решила преподнести его по случаю переезда Рона к Джорджу в теперь уже их квартиру над магазином. Рону очень понравилась пижама, тем более, что это подарок от любимой девушки. Но однажды Джордж назвал её «девчачьей», и Рон стал реже ее надевать.

— Ты решила меня одеть в синие и голубые цвета. Рубашка из Австралии, пижама вот эта, — и Рон ткнул пальцем в сторону Гермионы.

— А ещё моя парадная мантия на четвёртом курсе тоже была синей, — вставила Гермиона.

— Ты мне это будешь вспоминать всю жизнь! — Рон закатил глаза и сложил руки на груди.

— Тебе идёт, под цвет твоих глаз, — затем Гермиона перевела взгляд на продукты на столе и удивлённо спросила. — Ты собирался готовить? Я думала, что вы с Джорджем либо покупаете что-то готовое, либо забегаете к Молли за едой.

— Обижаете, мисс. Мне пришлось учиться готовить. Во-первых, потому что когда Джинни поехала в школу в сентябре, я остался за старшего. Мама и Джордж ещё не пришли в себя после… — Рон замялся, а потом продолжил. — А папа всегда на работе. Пришлось готовить самому. Хорошо, что летом Джинни меня научила.

— А как же стажировка? Ты же был уже в Аврорате?

— Ну-у-у, я вставал пораньше с утра. — Рон явно не хотел вспоминать эти дни и быстро продолжил, отводя при этом взгляд вниз. — А во-вторых, я вспоминаю твою готовку, и… я решил, что если я не хочу умереть с голоду в дальнейшей нашей с тобой совместной жизни, я должен сам начать готовить.

Рон посмотрел Гермиону, его уши горели красным, а щеки Гермионы стали розовыми.

— Это что-то вроде предложения руки и сердца? — едва промолвила Гермиона.

— Ну, да! Точно! Да! Это предложение!

— Тогда где кольцо? — шутливо-рассерженно спросила Гермиона.

— Значит, это репетиция. А ты скажешь «да», когда я по-настоящему спрошу? — поинтересовался Рон, краснея всё сильнее и сильнее.

— А ты спроси по-настоящему и узнаешь! — Гермиона громко засмеялась. — Я хочу есть!

— Тогда идём готовить вместе. Ты же всегда была лучшая по зельеварению, а это то же самое — берешь рецепт и готовишь по нему.

— И почему у тебя были проблемы с зельеварением, если это так просто? — удивлённым тоном спросила Гермиона.

— Я не говорил, что это просто.

— И что мы будем готовить?

— Ну-у-у, не знаю. Любовь?

— Кажется, ты однажды уже напробовался напитка любви. — Гермиона вопросительно взглянула на Рона.

— Ой, и не напоминай даже! К тому же ты и сама знаешь, амортенция не вызывает любовь, — с этими словами Рон открыл банку фасоли и выложил в сотейник. — А мы приготовим именно Любовь, у нас будет свой рецепт. Вот это, — Рон указал на фасоль, томящуюся в сотейнике, — один фунт нежности.

Рон начал помешивать фасоль, чтобы она не подгорела.

— А почему нежность? — удивилась Гермиона.

— Потому что ты — самый нежный человек на свете, — с этими словами Рон отложил лопатку, которой перемешивал фасоль, и, подойдя к Гермионе, взял ее за руки. — У тебя нежные руки, — он провел пальцами по её щеке, — нежная кожа, твои прикосновения всегда очень нежные, и взгляд всегда такой… м-м-м… — Рон смотрел в глаза Гермионе, не зная, какое ещё слово подобрать, — нежный.

— Тогда нам надо добавить, — продолжила Гермиона, — один фунт заботы, потому что ты — самый заботливый человек. — Гермиона привстала на носочки и поцеловала Рона. — Ты всегда заботишься обо мне, беспокоишься.

— Ты тоже заботливая, — прервал ее Рон и вернулся к сотейнику с фасолью.

— Не мешай, я тут свой ингредиент добавляю. Вчера ты позаботился обо мне, ты заботишься о Джинни, даже через край, о маме и Джордже, ты ухаживал за мной в коттедже Билла и Флёр.

С этими словами Гермиона взяла четыре ломтика бекона и начала их обжаривать с двух сторон на сковородке. Рон в это время добавил сливочное масло в фасоль и накрыл крышкой, чтобы сохранялось тепло. Гермиона добавила к бекону сосиски и с задумчивым видом произнесла, глядя на Рона:

— Полтора фунта романтики?

Рон засмеялся, ему показалось, что сосиски никак не могут ассоциироваться с романтикой, но чтобы не смущать Гермиону, сказал:

— Хорошо, романтика добавлена.

Рон разрезал пополам большой помидор, взял грибы и начал все это обжаривать в сливочном масле на сковороде.

— А это у нас один стакан признательности, — Рон указал сначала на грибы, а потом на половинки помидора, — и две столовые ложки восхищения. Я всегда восхищался тобой и признателен судьбе, что она свела нас вместе.

Рон наклонился к Гермионе и нежно поцеловал её.

— Сразу два ингредиента добавил? — Гермиона взяла два яйца и начала жарить яичницу. — А это будет у нас… — она задумалась, приподняв одну бровь вверх, и наконец произнесла, — две горсти доверия.

— Доверие?

— Да, в любви обязательно должно быть доверие. И это, чтобы ты меня больше не ревновал к каждому столбу.

Рон виновато опустил глаза.

— Тогда я добавлю треть чайной ложки любопытства.

Он взял хлеб для тостов и положил их в тостер. С этим прибором Рональд познакомился летом, когда был в гостях у Грейнджеров. Сначала его испугал звук, который издавал тостер, и выпрыгивающие кусочки хлеба. Но прибор оказался очень прост в использовании, а главное — хлеб получался очень вкусным, таким как нравилось Рону. Поэтому, как только Рон получил свою первую заработную плату в Аврорате, он купил себе этот необходимый, по его мнению, прибор. Джордж по достоинству оценил тостер и после их с Роном переезда в отдельную квартиру купил такой же. Гермиону ничуть не удивило наличие тостера: она отлично помнила, какую заинтересованность тогда, летом, проявил Рон по отношению к этой бытовой технике. Тот тостер, что приобрел Рон, остался в «Норе», так как куда большую заинтересованность в нем проявлял мистер Уизли.

— Любопытства должно быть в меру, — грозно сказала Гермиона и, слегка улыбнувшись, легонько щёлкнула Рона по носу.

— Поэтому я и добавил всего треть чайной ложки, — оправдывался Рон, ставя при этом две тарелки на стол.

Затем Рон разложил на подготовленные тарелки яичницу, сосиски и бекон, фасоль, грибы и помидоры, сбоку положил тосты. Взяв с верхней полки перец и посыпав его на готовый уже завтрак, Рон сказал:

— А это две щепотки страсти.

«Всего две?» — подумала Гермиона, садясь за стол, но вслух произнесла:

— А знаешь, это было весело.

Разливая тыквенный сок по стаканам, Рон сказал:

— Значит, последним ингредиентом добавим юмор по вкусу.

Рон поставил перед Гермионой стакан с соком, разложил столовые приборы и наконец-то сел за стол:

— А теперь съедим это все до получения счастья.

— Рон, обычно в рецептах по зельеварению пишут: смешать до получения однородной консистенции, или приобретения какого-то цвета, или…

— Стоп, стоп, стоп, — остановил ее Рон. — Не знаю, как ты, но я очень хочу есть, и для полного счастья мне нужно поесть, а внутри оно и само все перемешается. Приятного аппетита, любимая.

— Значит, смешать все ингредиенты до получения счастья! Приятного аппетита, любимый.

После завтрака Рон и Гермиона быстро собрались и уже готовились к отбытию на площадь Гриммо через камин, как вдруг Гермиона схватила Рона обеими руками за плечи, посмотрела ему в глаза и грозно произнесла:

— Даже и не думай нападать на Гарри и Джинни. Они взрослые, совершеннолетние люди и могут сами во всем разобраться. Не лезть в их отношения, Гарри, как и ты, желает Джинни только добра, и он никогда ее не обидит. Смирись с этим уже. Ты меня понял?

От этой речи и взгляда Гермионы у Рона глаза увеличились в два раза, а волосы, казалось, сейчас встанут дыбом. Это его сестра, и он лучше знает, как ему о ней заботиться. Таким же серьезным тоном Рон спросил у Гермионы:

— Иначе? Что будет, если я этого не сделаю? Ты направить на меня жёлтых канареек? — Рон с вызовом посмотрел на Гермиону, а она, в свою очередь, разочаровано — на Рона.

Неужели он до сих пор не может повзрослеть и признать, что его сестра тоже уже взрослая. Неожиданно лицо Рона расплылось в улыбке:

— Да брось, Гермиона, я уже давно понял, что не надо опекать сестрёнку — не маленькая.

— Но… но ты же постоянно делаешь им замечания? — ничего не понимая, говорила Гермиона.

— А ты видела их лица в этот момент? Джинни вся такая готовая наброситься на меня и глаза выцарапать, но почему-то этого не делает, а только злится. А Гарри? Лицо бледнеет, начинает заикаться, не знает, что сказать. Картина та ещё! И этот человек победил Волан-де-Морта.

— Рон Уизли, ты… как ты можешь! Это же твоя сестра и твой лучший друг, а ты просто издеваешься над ними.

Гермиона не верила своим ушам. С одной стороны, она была рада, что Рон перестал беспокоиться о сестре и Гарри, но с другой стороны, это казалось ей подлостью по отношению к сестре и лучшему другу.

— Как ты можешь, Рон. — Гермиона покачала головой. Ее взгляд выдавал все большее разочарование. Она не знала, что хуже: его прежнее отношение или это новое. Взгляд Гермионы привел Рона в чувства, он не хотел, чтобы она смотрела на него с таким разочарованием.

— Я постараюсь больше так не делать, — виновато произнес Рон.

— Смотри, я буду следить. И в случае чего всё расскажу Гарри и Джинни, — сказала Гермиона и, поправляя Рону воротник, добавила. — Пошли уже, они, наверное, заждались.

Гермиона взяла горсть пепла и скрылась из виду в зелёном пламени.

Хорошо, что у Гермионы нет братьев, думал Рон. Ему вполне хватало мистера Грейнджера, отца Гермионы, он также не спускал с Рона взгляда каждый раз, когда Рон был у них в гостях. Усмехнувшись своим мыслям, Рон последовал за Гермионой в камин.

Когда Гермиона вышла из камина, она застала целующихся Гарри и Джинни, которые настолько близко сидели друг возле друга, что казалось, будто они — одно целое. «И сейчас это увидит Рон», — только успело пронестись в голове у Гермионы, и сразу же достаточно шумно из камина выскочил Рон.

Джинни мгновенно вскочила с дивана и встала впереди Гарри, как бы загораживая его, Гарри же в этот самый момент сначала отпрыгнул на другой конец дивана и только потом встал с него. Лицо Гарри побледнело, он стал похожим на привидение, а лицо Джинни выражало ярость: глаза горели, ноздри раздулись. Она была готова броситься на любого, кто сейчас хоть слово скажет о ней и Гарри.

Гермиона с удивлением, совершенно по-новому посмотрела на эту картину: и это в самом деле показалось ей весёлым и забавным. Однако она попыталась отогнать эти мысли в сторону. Гермиона аккуратно и легко погладила руку Рона, как бы напоминая, о чем они говорили перед тем, как отправиться сюда, на площадь Гриммо.

— Доброе всем утро, — с широкой и радостной улыбкой сказал Рон. — Как спалось?

Рон переводил взгляд с Джинни на Гарри и наоборот, Джинни уже было хотела наговориться Рону, что не его это дело, где она проводит ночи, как и с кем, но первым начал Гарри:

— Доброе утро, Рон, Гермиона. — Гарри сделал два шага вперёд. — Может, позавтракаете? — и Гарри рукой указал в сторону кухни, приглашая гостей.

Гермиона сразу вспомнила свой сегодняшний завтрак, ей понравились в нем все: получились вкусно, готовить было весело, а главное — рядом был Рон. Гермиона взяла Рона за руку и, взглянув на него, сказала:

— Спасибо за предложение, Гарри. Мы уже позавтракали. — Потом Гермиона перевела взгляд на Джинни. — Вообще-то нам уже пора. Ты же помнишь, что камин в нашем доме будет подключен к Летучей сети в десять часов утра всего на десять минут, чтобы ты успела добраться до дома. А трансгрессировать отсюда мы сможем только в нескольких кварталах от моего дома и, пока дойдём, будет как раз около десяти часов. Ой! — Гермиона вскрикнула, как будто что-то вспомнила, и прикрыла ладонью рот.

Все сразу вопросительно посмотрели на нее.

— Кажется, я забыла предупредить родителей, где я.

— Вообще-то ты им патронуса отправила, — напомнила Джинни.

— Патронуса? Они даже не знают, что это! Ой, что будет!? — Гермиона схватилась за голову. — А если ещё кто-нибудь из маглов мог увидеть?

— Ну, если бы кто-то, кроме твоих родителей, увидел бы патронуса, — сказал Рон, — ты бы давно об этом узнала. Министерство-то не дремлет, мигом письмо выслали бы. Так что можешь не волноваться. А что было в твоём сообщении?

— Не помню, — щеки Гермионы залились румянцем, и она вопросительно посмотрела на Джинни, как бы спрашивая, помнит ли она, но Джинни в ответ только покачала головой.

— Я тоже не помню, что ты говорила, помню только то, что ты отправила.

— Тогда нам надо как можно быстрее отправиться домой. Родители волнуются, — голос Гермионы начал дрожать.

— Я попрошу Кикимера, и он доставит вас сразу к тебе домой, вам не придется идти.

— Спасибо, Гарри.

Гарри позвал домовика и объяснил ему, что делать и куда доставить девушек. Рон обнял Гермиону на прощание и попросил прислать патронуса, как только она сможет, а Джинни быстро чмокнула Гарри в щёку. И через пару секунд девушки исчезли, а ещё через несколько секунд снова появился Кикимер.

— Я все выполнил, хозяин Гарри.

— Спасибо, — поблагодарил Рон.

— Спасибо, Кикимер, — сказал Гарри и обратился к Рону. — Может, чаю или сливочного пива?

— От чая не откажусь и пойду к Джорджу, он уже, наверное, заждался.

Гарри и Рон побрели на кухню. Каждый из них не знал, что спросить у друга и о чем сейчас поговорить. Сделать вид, что ничего не произошло — глупо, а говорить о прошедшей ночи никто не хотел.

— Чем сегодня займешься? — первым нарушил молчание Рон. — У тебя же выходной.

— Хотел навестить крестника. А вечером в «Нору». Миссис Уизли сегодня прислала приглашение на ужин.

— Да?! — удивился Рон. — Что-то я не в курсе!

— Да, Джинни получила письмо утром. Миссис Уизли написала, что решила сегодня сделать праздничный ужин. В письме приглашает родителей Гермионы. Хочет также позвать Андромеду с Тедди, Невилла с бабушкой, Луну с отцом, Кингсли, Грейнджеров, ну, наверное, всё. Мне тоже прислала письмо, недавно пришло.

Гарри поставил две кружки с чаем на стол.

— А я ничего не получал. Наверное, мама отправила письмо во «Вредилки», чтобы нас Джорджем сразу двоих позвать. Или сказала ему, когда он ночевал в «Норе», и просила передать мне.

— Джордж не ночевал дома и не видел вас с Гермионой? — спросил Гарри.

— Да, он вчера почувствовал себя плохо, простыл, наверное, вот и отправился в «Нору», чтоб мама его отпоила зельями.

Рон решил не рассказывать Гарри правду, пусть друг не волнуется, а то не сможет смотреть в глаза Джорджу. К тому же у Гарри до сих пор вид был ещё тот: бледный, глаза виновато бегают, и даже посмотреть на Рона лишний раз боится, ну хоть не заикается.

В этот момент появился патронус в виде выдры и голосом Гермионы сказал: «Все хорошо! Поговорим позже, я пришлю сову. Удачного дня, Гарри! Целую, Рон!»

— Ну вот и славно. — Рон отпил глоток чая из кружки, чай уже слегка остыл и стал приемлемой температуры.

Гарри вспомнил, что у него завалялась пара шоколадных лягушек и немного печенья и встал из-за стола, чтобы достать их из шкафчика. Не успел он закрыть дверцу, как появился ещё один патронус и голосом Джинни заговорил: «Надеюсь, Рон уже ушёл. Гарри, спасибо за ночь. До встречи вечером. Люблю», — а потом исчез.

Рон от неожиданности поперхнулся и выплюнул изо рта чай прямо на стол. Гарри боялся повернуться к столу, он так и остался стоять с вытянутой рукой, которой доставал сладости к чаю. Рон, громко откашлявшись, сказал:

— И вот чего она добивается?! — спросил Рон и ещё раз закашлялся в кулак. — Она же знала, что я здесь, это специально. Неужели Джинни думает, что мы друг друга сейчас поубиваем или покалечим. Нет, она явно хочет от нас избавиться.

— От двоих сразу? — удивился Гарри. Он снова сел на стул и поставил перед Роном угощения.

— Ну, от меня вряд ли, причин-то нет никаких. Может, от тебя?

— Надеюсь, что нет и с чего бы это вдруг? — Гарри хотел сказать, что от Рона избавиться причин у Джинни больше, так как тот ее чересчур уж опекал и достал ее этим.

— Ну, у нее мог появиться новый поклонник, и Джинни решила, что пора отделаться от старого. — Рон посмотрел на Гарри и засмеялся, и Гарри ответил тем же. — Извини, друг, неужели она думает, что я сейчас что-нибудь и в самом деле сделаю?

— У вас странные отношения как у брата и сестры, лишь бы позлить друг друга.

— Так и есть, и тем не менее друг за друга мы горой. — Рон взял одну шоколадную лягушку и быстро отправил ее в рот, затем взглянув на часы и сказал. — Ого! Мне уже пора. Ладно, до вечера, я побежал.

Рон направился к камину и, махнув Гарри на прощание, исчез в зелёном пламени.

Гарри с облегчением вздохнул и улыбнулся. Кажется, теперь Рон не будет закатывать глаза, громко кашлять и всячески напоминать о своем присутствии, когда видит Гарри и Джинни целующимися, или держащимися за руки, или, что ещё хуже по его мнению, увидит, что они одни в комнате. Почему Рон резко поменял свое отношение, Гарри не знал, а докапываться до сути он не хотел, он был просто счастлив.

* * *

— А здесь ничего не изменилось со вчерашнего дня, — сказала Джинни, как только они с Гермионой оказались в комнате последней. — Всё так, как мы вчера оставили. Спасибо за помощь, Кикимер, — и домовик с хлопком исчез.

— Родители не заходят в мою комнату. Пойду вниз, поищу их.

— Что ты им скажешь?

— Правду, ну почти… — и Гермиона обречено пошла к двери.

Дома, как оказалось, никого не было, Гермиона не знала, что и думать. Может, родители их ищут, может, уже подали заявку в полицию. Гермионе стало дурно от этой мысли, а так стыдно ей ещё никогда не было. В горле пересохло, и она отправилась на кухню за водой. На холодильнике висела записка: «Доброе утро, девочки! Гермиона, мы с папой поехали в магазин за продуктами, решили вас не будить, вы вчера поздно вернулись. Завтрак на столе».

Гермиона не могла поверить в то, что только что прочитала. Она перечитала записку несколько раз и улыбнулась. Гермиона отправила Рону патронуса с сообщением о том, что все хорошо, и отправилась в свою комнату.

— Я уже сложила вещи, скоро камин присоединится к сети. Ну что? — Джинн вопросительно посмотрела на Гермиону.

— Родители оставили записку, кажется, они думали, что мы ночевали дома. Сейчас они в магазине.

— Кстати, — сказала Джинни, когда девушки готовились выйти из комнаты, — мама утром прислала сову, они приглашают вас с родителями сегодня на ужин. Поговоришь со своими?

В это время внизу раздавался шум открывающейся двери — вернулись родители Гермионы. Она сразу устремилась вниз им на встречу, а Джинни, забрав сумку и отправив патронуса Гарри, вышла следом за Гермионой.

Когда девушки спустились вниз, они поздоровались с мистером и миссис Грейнджер, отец Гермионы с пакетами прошел на кухню, мама же осталась в гостиной.

— Мы с отцом вчера легли пораньше и не слышали, когда вы пришли. Только видели какие-то светящиеся серебряные силуэты и слышали ваши голоса. Неужели, вы и ночью решили практиковаться? А если бы это увидели соседи? Легли бы лучше поспать, а утром бы продолжили занятия. Как вчера провели время, как отдохнули?

Джинни и Гермиона переглянулись. Ещё никогда Гермиона не радовалась неудачно выполненному заклинанию. Ее родители даже не поняли, что это было для них сообщение, и решили, что девушки уже дома практикуют свою магию.

— Да, мам, все отлично. Мы прошлись по магазинам, посидели в кафе, — ответила Гермиона. — Все было чудесно.

— Гермиона, милая, мы сегодня встретили мою тётушку Софию, ты ее, наверное, плохо помнишь. Она пригласила нас на ужин сегодня.

Гермиона хоть и была маленькой, когда последний раз видела тётушку Софию, но встречи с ней она помнила отлично. Особенно тётушкины приветствия. Тетя сначала целовала ее в обе щёки и лоб, а потом любила потискать Гермиону за эти же щёки. И хорошо ещё, если губы тётушки были не накрашены, иначе приходилось потом смывать следы от ярко-оранжевой помады с лица. Сама тетя хоть была властной женщиной, была неплохим и весёлым человеком. Но видеться с ней Гермионе не очень-то и хотелось, особенно, когда другим вариантом проведения вечера был ужин в Норе у Уизли.

— Ой, мама, а миссис Уизли сегодня утром прислала нам приглашение на ужин. Она нас всех приглашает, — сказала Гермиона и перевела взгляд на Джинни.

— Да-да, — подтвердила Джинни. — Она благодарит вас за то, что позволили мне остаться у вас, и приглашает на ужин. Будет весело. Соберутся наши друзья.

— Какие благодарности! Гермиона у вас столько времени проводит. Но мы уже согласились на приглашение тётушки. Я сейчас поговорю с отцом, — и Джин Грейнджер вышла из комнаты.

— Вот бы они согласились, не хочется ехать к тете.

— И мы были бы рады вас видеть, хотя твои родители были слегка напуганы, когда были у нас на рождественских каникулах.

— Да, для них это новый мир.

Джинни посмотрела на часы — было уже начало одиннадцатого — взяла немного пепла из протянутой Гермионой миски и пошла к камину.

— До встречи, подруга. Сообщи мне, что вы решите. Пока, — и Джинни исчезла в пламени.

Гермиона убрала пепел, который немного рассыпался у камина, и пошла на кухню. Родители все ещё раскладывали продукты.

— Гермиона, мы поговорили с отцом и решили, что сегодня мы все поедем к тётушке, но мы обязательно пригласим Уизли к себе в гости, — начала разговор миссис Грейнджер. Вдруг в гостиной раздался звонок телефона, и Джин пошла ответить на него. — Наверное, тётя.

Мистер Грейнджер как-то виновато посмотрел на дочь, и Гермиона, тяжело вздохнув, отправилась к себе. «Придется придумать причину, — думала Гермиона, поднимаясь к себе, — по которой я не смогу поехать с ними. И вообще, я должна заниматься! Точно, я буду дома одна, мне никто не будет мешать, и я наверстаю то, что мы должны были закончить вчера с Джинни».

После возвращения из Австралии родители Гермионы всегда и везде брали её с собой, когда она была дома: и в магазины, и в гости, и на прогулки. Они пытались наверстать все то время, что были без нее. Ей не удавалось остаться одной или отправиться куда-то без них. Хорошо, что Гермиона ещё была в школе так далеко от них, а что будет, когда она выпустится из Хогвартса, она и представить боялась. И Гермиона твердо решила сегодня никуда не идти.

Через какое-то время в дверь постучали, и в комнату вошёл Джон Грейнджер — папа Гермионы.

— Дорогая, я понимаю, что ты хочешь провести этот вечер с друзьями. Да и я сам бы лучше поехал к Уизли, чем к этой тетушке, — мистер Грейнджер на этих словах закатил глаза вверх. — Но после одного ужина зимой мы с мамой поняли, что к волшебному миру надо привыкать постепенно. Я поговорю с мамой, что в самом деле тебе делать со всеми этими тетушками, вряд ли там будут люди твоего возраста.

— Спасибо, папочка. — Гермиона бросилась обнимать отца. — Спасибо.

Отец смог договорится с мамой, и Гермиона была счастлива, но главным условием было вернуться домой не позднее десяти часов вечера. С лёгкостью на душе Гермиона принялась наверстывайте всё то, что одна должна была выучить вчера, и всё то, что планировала на сегодня, и совсем забыла, что обещала сообщить Джинни, сможет ли она договориться с родителями или нет.

Гости потихоньку начинали собираться в Норе. Джинни с Флёр помогали маме. Прибыл Перси со своей девушкой Одри, которая также стала помогать миссис Уизли на кухне. Рон и Джордж пришли вместе и сразу же получили с самого порога парочку заданий. Мистер Уизли как всегда задерживался на работе, хотя сегодняшний день был для него выходным. Даже Кингсли, явившийся одним из первых, выразил своё крайнее возмущение этим фактом и отправился на поиски Артура в Министерство. Луна, пришедшая с отцом одной из первых, принялась помогать остальным девушкам, а сам мистер Лавгуд разговорился с Биллом. Как только в Гарри прибыл в Нору, он сразу же пошел на помощь Рону и Джорджу. Задерживались только Андромеда с Тедди и Невилл с бабушкой.

Когда Рон оставил ненадолго Гарри и Джорджа одних, последний намекнул Гарри, что хочет поговорить с ним наедине и обсудить кое-что. Чуть позже им удалось избежать общества Рона на длительный период, хоть последний пытался все время держаться рядом. Закрывая за собой дверь в кабинет мистера Уизли, Джордж начал разговор:

— Гарри, нужно поговорить о… — Джордж замялся. — В общем, ты знаешь, как обстоят дела у Рона и Гермионы?

Гарри непонимающее смотрел на Джорджа.

— Понимаешь, вчера я зашёл домой и увидел Рона в недвусмысленной позе с девушкой. — Джордж сделал паузу и посмотрел на Гарри, тот стал бледным. — Сначала я решил, что это Гермиона, ну кто ж ещё это мог быть. И чтобы им не мешать, я отправился в Нору. А здесь уже узнал, что Джинни ночует у Гермионы, и они вместе готовятся к экзаменам. Теперь не знаю, что и делать? Неужели Рон изменяет Гермионе? Думаешь, стоит ей все рассказать? — Джордж смотрел Гарри прямо в глаза.

В голове Гарри крутились разные мысли, если он признается, что это была Гермиона, значит станет ясно, что Джинни была у него, и что в этом случае с ним сделает Джордж? А если соврать Джорджу, тогда бы он рассказал все Гермионе, Гермиона, конечно же, поняла бы в чем дело и…

— А может, лучше рассказать все маме? — предложил Джордж. — Она прочистить ему мозги.

Да, теперь и соврать не вариант, в любом случае влетит одному из младших Уизли: или Рону, или Джинни. Как только Гарри принял решение во всем сознаться, в комнату вошёл Рон.

— А я вас везде ищу. Что обсуждаете? — Рон посмотрел на Джорджа, потом на Гарри и по лицу последнего догадался, о чем речь. — Джордж, я просил тебя не трогать ни Гарри, ни Джинни с Гермионой. Что ты ему наговорил?

— Рон, ты обломал мне всю шутку, — и Джордж похлопал Гарри по плечу. — Ладно, проехали, — и развернувшись к Рону, сказал, — ну раз так, то прошу тебя сегодня не ночевать дома.

— Что?! — удивились Рон и Гарри.

— Что слышали. Домой сегодня ни ногой. — Джордж вышел из комнаты.

— Не знал, что у Джорджа кто-то есть, — начал Гарри.

— Я тоже, теперь и ночевать негде. Сегодня, по-видимому, моя очередь «болеть».

Когда Рон с Гарри вышли из кабинета, они увидели Гермиону, которая только что прибыла и искала Рона.

Как только гости собрались, девушки с миссис Уизли накрыли на стол. Ужин прошел достаточно весело, никто не вспоминал прошлый год и события почти годовой давности. У каждого гостя нашлось, что рассказать нового о своей мирной жизни. Рон и Джордж рассказывали об успехах магазина, Гермиона, Джинни и Луна об экзаменах, Невилл о повышении квалификации у профессора Стебль. Внимательнее всего все слушали Андромеду, ей как никому другому было, что рассказать об успехах внука, о том, чему он научился в последнее время, как он ходит по дому, как играет, как начинает говорить.

После ужина Андромеда с Тедди первыми покинули Нору — пора укладывать внука спать. Вскоре следом стала собираться Гермиона, и на все вопросы, почему так рано, ответ был один: она обещала родителям.

— Проводишь меня? — обратилась Гермиона к Рону.

— Конечно, что за вопросы, схожу за куртками.

Рон и Гермиона попрощались со всеми и вышли из Норы.

— Как «Золушка», — вдруг сказал Рон. — Успеть к установленному сроку. — Рон неожиданно вспомнил сказку, которую ему как-то рассказала Гермиона.

— Это что, болезнь такая? — сказала Гермиона и они вдвоем засмеялись.

На улице было темно, воздух был прохладным и влажным, им так приятно было дышать, и Рон с Гермионой какое-то время шли молча, просто наслаждаясь погодой и дыша свежим воздухом. Трансгрессировали молодые люди в нескольких кварталах от дома, где жила Гермиона.

И тут Рон резко вспомнил:

— Забыл предупредить маму, что сегодня ночую дома, в Норе.

— Почему?

И Рон пересказал ей все с самого начала, включая вчерашний вечер, и закончил просьбой Джорджа не появляться сегодня дома.

Когда они пришли к дому Гермионы, Рон как раз закончил свой рассказ. В доме не горел свет, и Гермиона решила, что родители ещё не приехали.

— Заходи, выпьем чаю, — предложила Гермиона.

— Может, и на ночь останусь, — в свою очередь добавил Рон. — Мне некуда идти сегодня.

— Посмотрим на твое поведение, — усмехнулась Гермиона.

Рон и Гермиона прошли на кухню, Гермиона поставила чайник, достала заварник и чашки, а сама направилась в комнату переодеваться. Рон остался на кухне. В доме Грейнджеров всегда было очень жарко, и Рон сразу же снял свой свитер, оставшись в одной белой майке.

Рон подошёл к доске, на которой висели открытки, фотографии и записки. Одна фотография привлекла его внимание. На ней были они с Гермионой. Этот снимок сделал отец Гермионы летом, когда Рон был у них в гостях. Он тогда боялся дотронуться до Гермионы в присутствии ее родителей, не говоря о том, чтобы поцеловать или обнять ее. В тот вечер он впервые понял Гарри. От воспоминаний Рона отвлёк свист, который издавал чайник. Он выключил его и заварил чай. Гермиона всё ещё не спустилась, и Рон позвал её, но она не ответила, тогда он решил подняться на верх и поискать её. Когда Рон подошёл к лестнице, он услышал как Гермиона разговаривала по телефону с кем-то, наверное, поэтому она и не отзывалась. Через мгновение Гермиона вышла из комнаты. На ней был надет розовый халат длиной до середины бедра, и почему-то она была босиком. Рон быстро преодолел все ступеньки и, заключив Гермиону в крепкие объятия, поцеловал её. Поцелуй был страстным и горячим, Гермиона отвечала ему с таким же пылом. Рон не хотел останавливаться, хотя понимал, что уже пора, иначе он уже не сможет сдерживаться. Он отстранился от Гермионы.

— Пошли пить чай, а то приедут твои родители, а мы тут целуемся, и я уже не могу себя сдерживать. — Рон опустил глаза вниз, как бы указывая на то самое место, которое не поддавалось контролю.

Гермиона обхватила Рона за шею обеими руками и неожиданно низким для себя голосом сказала:

— Родители остаются ночевать у тётушки, они только что звонили.

Рон крепче прижал к себе Гермиону и снова начал целовать ее с ещё большей страстью, чем прежде. Сейчас больше всего на свете Рону не хотелось отпускать Гермиону от себя ни на секунду, но больше этого он хотел только одного: как можно быстрее снять с нее этот халатик. Гермиона медленными, но уверенными шагами, не отрываясь от поцелуев с Роном и увлекая его за собой, стала двигаться к своей комнате.

Из комнаты стали доноситься звуки поцелуев, затем шёпот — сначала парня, потом девушки — шорох одежды, снова поцелуи, скрип кровати, как будто на нее упали двое людей, поцелуи, тихие стоны, поцелуи, тихий крик девушки, приглушенный шёпотом парня и снова поцелуи вперемешку с ритмичным скрипом кровати, тихими стонами и поцелуями, и наконец громкий стон больше похожий на рёв, поцелуи и тихие еле слышные признания в любви.

И двое влюбленных заснули в объятиях друг друга крепким сном.

Чай так и остался стоять на столе до самого утра.