Жёлтая черепаха атакует (джен)

Хьюго пять. Он растёт смышлёным мальчиком, немного стесняется двойной фамилии и сторонится шумных сборищ. Его магия уже проявилась, и скромненькие бежевые шторы в гостиной сменили цвет. Гермиона поцеловала сына в лоб и отправилась покупать новую ткань — кричащий зелёный не вписывался в обстановку. Рон же сухо заметил, что цвет ему совершенно не по душе.

Всем давно известно, что Хьюго не жалует квиддич и телячьи нежности, тайком читает комиксы, потому что Джеймс называет их «развлечением для малышни», и мечтает о лабрадоре.

Молли Уизли понятия не имеет, что ей делать с младшим внуком, но чувствует острую необходимость предпринять хоть что-то, если не хочет получить второго взломщика проклятий, который полжизни мотался по свету, не заглядывая домой, или наивного малыша с хорошим аппетитом, который однажды сбежал из дома, чтобы ограбить банк и уничтожить злобного колдуна. С неё хватит.

Для начала Молли решает посоветоваться с Джинни. В конце концов, решает она, родная дочь должна её понять.

— Чушь, — припечатывает Джинни, кромсая капусту. Нож мелькает в опасной близости от пальцев. — Просто Хьюго — сын Гермионы. Смирись. И не поджимай губы, я всё вижу, — нож с грохотом опускается на разделочную доску.

— Ты стала ужасно дерзкой, — ворчит Молли. Подумаешь, губы. Привычки у всех свои.

* * *

— Верно, он необычный, — посмеивается Билл, выслушав мать. — Иногда напоминает мне Рона. Особенно когда пытается играть в шахматы.

— Пытается? У него не выходит? — Молли уже представляет, какой разнос устроит младшему сыну. Неужели так сложно научить ребёнка командовать зачарованными фигурами?

Билл машет руками.

— Не в этом дело. Хьюго нападению предпочитает защиту. Задействует много фигур сразу. Кстати, он отлично играет. Для пятилетки. Честно говоря, даже лучше, чем можно ожидать. Никто, кроме Тедди, не хочет с ним тягаться. Ну, ещё Рон, конечно. И Перси. Но из детей — только Тедди, остальным он не по зубам.

— А Виктуар?

Билл преображается, взгляд становится мечтательным. Он тут же забывает и о племяннике, и о шахматах.

— Всё пытается доказать миру, что она вейла. Думаю, во всём виноваты светлые волосы. На этой неделе в ход пошла косметика — забавное зрелище, но очень милое. Я порадовался, что купил колдокамеру. Кстати, я не рассказывал, как они с Флёр ходили в «Твилфитт и Таттинг»?.. У меня же есть снимки! — Билл выворачивает карманы куртки и вытряхивает на стол кучу крошечных бумажек. Увеличивает их взмахом палочки и принимается рассказывать.

Молли не перебивает. Она выслушивает гордый и абсолютно бессмысленный монолог старшего сына и думает, что некоторые вещи по природе своей неизменны, например, отношение отцов к дочерям.

* * *

— Ничего не хочу об этом знать, — отмахивается Рон. В одной руке он держит пирожок, в другой — зачарованный мобильный телефон, их с Джорджем изобретение. — Единственным ребёнком, которого ты когда-либо считала нормальным, был Перси. Перси, мама!

— Рональд!

— Это чистая правда, и никто из нас не держит на тебя зла. В конце концов, никто не хотел бы быть похожим на Перси.

— Между прочим, я всё слышу, — недовольно откликается тот. — И не надо всех причёсывать под одну гребёнку. Рози, например, чудесный ребёнок. И тоже совершенно нормальный.

На Перси парадная мантия, на лице Одри — скучающее выражение, а значит, они собираются на очередное страшно важное и страшно унылое мероприятие (возможно, даже в Министерстве) и заскочили оставить Люси и малышку Молли на попечении бабушки и дедушки.

— Кстати, почему ты так одет? — Перси окидывает потёртые джинсы Рона таким взглядом, будто они оскорбляют его лично.

— А как я должен выглядеть? — Рон смотрит на брата с подозрением. — Я же не... Мерлиновы подштанники, сегодня что — четверг?

Именно в этот момент камин вспыхивает зелёным, являя миру Гермиону Грейнджер-Уизли. В одной руке она держит пару туфель на каблуках угрожающей высоты, в другой — объёмный портплед.

— Твоя мантия, — объявляет она. — Ботинки в боковом кармане, увеличишь сам.

Молли решает, что, пожалуй, сейчас не самое удачное время обсуждать характер Хьюго или то, кем он станет.

Молли Уизли всегда была мудрой женщиной.

* * *

— Мам, будет проще, если ты сразу скажешь, что тебе нужно.

Молли осекается. Иногда она забывает, что Чарли не живёт в Англии, не привык к её суетливой житейской болтовне и может описать любую проблему полудюжиной слов.

— Меня беспокоит Хьюго, — признаётся она.

— Он здоров?

— Конечно здоров! Он просто... очень тихий. Не знаю, что с ним делать. Мне кажется, ему что-то нужно, а я не могу ему это дать. Только не надо говорить, что я беру на себя слишком много.

Чарли улыбается ей поверх огромной кружки.

— Ты берёшь на себя ровно столько же, сколько обычно. Но я поговорю с Хьюго.

— Мне посидеть с вами? Он тебя совсем не помнит, ты так давно не заезжал...

Чарли отставляет кружку в сторону.

— Уверен, он меня помнит.

Через час, сидя за шахматной доской, Чарли почти забывает о поручении матери.

Хьюго сосредоточенно рассказывает ему про ферзевый и королевский фланги, ловко вводит в действие ладью, не засиживается подолгу над одним ходом. Чарли на пробу поддаётся и тут же ловит недовольный взгляд из-под рыжей чёлки.

— Извини, — честно говорит он. — Я в твоём возрасте играл просто ужасно.

Хьюго пожимает плечами.

— А я зато боюсь драконов. То есть я их ещё не встречал, но всё равно боюсь.

Чарли пару секунд думает, что на это ответить.

— Хочешь сказать, у всех свои таланты?

Хьюго серьёзно кивает и делает ход. Чарли прикидывает расстановку сил и начисляет племяннику дополнительное очко за находчивость.

— Говорят, ты не любишь квиддич.

— Я не люблю получать мячом по голове, — замечает Хьюго. Чарли вынужден признать впечатляющее для пяти лет здравомыслие. — А ещё все галдят и пихаются. И ловец получает все баллы. Нечестно. Но летать мне нравится, ты не думай. Твой ход.

Чарли передвигает слона, берёт белую пешку.

— Я ни разу не видел тебя на метле, — замечает он.

Хьюго смотрит на него как на идиота.

— Дядя Чарли, но тебя не было два года!

Пару мгновений Чарли агонизирует в поисках темы для разговора.

— У тебя скоро день рожденья... — он надеется, что с детьми это срабатывает.

— Только не метлу, — вздыхает Хьюго. — Ладно?

Чарли хмыкает. Похоже, ему надо поговорить с братьями.

* * *

На шестой день рожденья Хьюго Грейнджер-Уизли получает маленький летающий мотоцикл шахматной расцветки, испытывает его во дворе Норы и официально возводит Чарли в звание любимого дяди.

Гермиона читает им обоим лекцию о безответственном поведении и рисках нарушения Статута — как подозревает Чарли, ему достаётся полная версия со всеми дополнениями. Молли тяжело вздыхает и напоминает, что просила поговорить с ребёнком, а не делать его жизнь (и жизнь всего семейства Уизли) ещё более странной. Чарли пожимает плечами. На его взгляд, слишком много шума из ничего. Подумаешь, мотоцикл.

К семи годам Хьюго учится разбирать, перебирать и собирать мотор мотоцикла вместе с дедушкой Артуром, а о каждом новом достижении сообщает в отдельном письме. Похоже, эпистолярный жанр его не напрягает. Чарли читает выведенные корявым почерком строчки, привалившись спиной к загону, и раздумывает, стоит ли ему ехать в Англию следующим летом.

* * *

Хьюго одиннадцать. Он в Хогвартсе, впереди маячат двери Большого зала, шумит толпа, до головокружения пахнет воском. Хьюго морщится: к скоплениям народа он так и не привык, что вдвойне странно для человека с его фамилией. Так говорят абсолютно все. Его немного тошнит, потому что Роза и Джеймс показывают большие пальцы, сидя за гриффиндорским столом. Хьюго не уверен, как они поступят, когда Шляпа назовёт его факультет (в том, что это будет не Гриффиндор, он даже не сомневается).

Его имя в самом конце списка, после него только Уоррингтон и Забини. Хьюго пытается сосредоточиться на голосе профессора Лонгботтома — дружелюбном, уверенном и громком. Вдох — выдох. Несколько шагов до высокой табуретки.

Родители Хьюго едины во мнении, что Шляпа плохого не посоветует. Дядя Гарри менее оптимистичен: он уже предупреждал, что, возможно, придётся выбирать.

Никто из них не упомянул, что Шляпа может просто молчать.

— Как интересно, — наконец шепчет ему на ухо тихий голос. — Хаффлпафф!

Профессор Лонгботтом на несколько секунд теряется, в зале кто-то смеётся. А потом крайний стол начинает неистово аплодировать.

Хьюго сползает с табурета и направляется к новоиспечённым сокурсникам.

* * *

Хьюго тринадцать, когда профессор Лонгботтом приглашает его выпить чаю.

Надо сказать, Хьюго не в восторге от того, что ему предстоит пить чай с профессором Травологии. То, что он помнит, как этот самый профессор читал ему в детстве сказки и уговаривал его родителей купить собаку, ничего не меняет. Но Хьюго знает, что со взрослыми надо быть вежливым, а с друзьями семьи — тем более.

Профессор Лонгботтом любит дарджиллинг, разливает его по аляповатым чашкам, долго дует, чтобы не обжечься.

— Как твои дела, Хьюго? — спрашивает он, превращаясь в дядюшку Невилла.

Хьюго считает, что для такой трансформации недостаточно чашки чая.

— Спасибо, хорошо, — он ёрзает на стуле. — А ваши?

— Мои тоже, — серьёзно отвечает Невилл. — Если всё получится, нам построят новую теплицу, и первокурсники получат её в своё распоряжение.

Хьюго молчит, рассматривает чашку. Она тонкая, с малиновыми розами и золотой вязью. Очень гриффиндорская чашка, если задуматься.

— Вы заботитесь о первокурсниках. Больше, чем о других студентах, — говорит он наконец.

— Я бы не сказал. Я забочусь обо всех студентах, независимо от курса или факультета.

— И всё-таки о первокурсниках больше. Так все говорят. Вы всегда следите, чтобы они не потерялись и не пропустили обед, прощаете опоздания и занимаетесь с ними после уроков. Мне почти четырнадцать, профессор. Я всё вижу. И я сам был первокурсником.

Невилл посмеивается.

— Ладно. Возможно, я уделяю им немножко больше внимания, чем остальным. Но ведь они заслуживают помощи, верно?

Хьюго думает про магглорождённого Тима Дарлинга, своего однокурсника, который в первый год в Хогвартсе не получил ни одной приличной оценки, кроме «Выше ожидаемого» по Травологии. Сейчас Тим наверстал всё, кроме Трансфигурации, но уже твёрдо решил стать целителем и осаждает старика Слагхорна, требуя дополнительных занятий.

— Я слышал, у тебя не всё гладко с учёбой, — словно невзначай произносит Невилл. — Не хочешь об этом поговорить?

Хьюго думает о расплавленном котле, о недописанном письме родителям, о том, что Синистра при всём классе заявила, что он ленив и совершенно не похож на мать, о том, что профессор Вектор позволяет ему брать её книги по физике и алгебре и считает, что у него талант к точным наукам, о том, что профессор Флитвик пообещал помочь с внеклассным проектом, о котором пока никто не знает (и не должен узнать), о том, сколько баллов он потерял за последнюю неделю.

— Нет, — отвечает он, глядя Невиллу в глаза. — Не хочу.

Они допивают чай в тишине.

* * *

Хьюго переходит на шестой курс, когда его родителей впервые вызывают в школу.

— Я ещё помню времена, когда родителей вызывали, только если их ребёнок оказывался в смертельной опасности, — сухо замечает профессор Макмиллан, декан Хаффлпаффа.

Рон принимается кашлять, Гермиона вздыхает, директор МакГонагалл поджимает губы.

— Обращаю ваше внимание, профессор Макмиллан, что мистер Грейнджер-Уизли подверг опасности себя и других учеников.

— Я не подвергал опасности других учеников, директор, — негромко произносит Хьюго. — Эксперимент проходил в дальней части замка, я обо всём подумал заранее.

— Это был взрыв!

— Но ведь никто не пострадал!

— Мистер Грейнджер-Уизли, вы отдаёте себе отчёт, насколько безответственным было ваше поведение? Вы могли потерять сознание, вы могли задохнуться! Вас бы никто не нашёл!

Хьюго смотрит на МакГонагалл так, словно она сморозила глупость.

— Директор, я же установил сигнализацию.

— Что ты установил? — вмешивается Гермиона.

Хьюго тут же тушуется.

— Ну... такую систему...

— Я знаю, что такое сигнализация. Меня интересует, как ты установил устройство, работающее на электричестве, в школе, где электричества не существует.

— В смысле — не существует? — Хьюго переводит взгляд с родителей на директора. — Но ведь телефоны, которые продают папа и дядя Джордж, работают. С перебоями, правда: надо уходить подальше от учебных аудиторий. Связи нет, это плохо, да, но я придумаю, как решить проблему. Те же чары можно применить к любому устройству, а батареи я создал ещё прошлым летом, дядя Чарли привёз мне необходимые детали... Вы знали, что в Магическом университете Чехии есть проект по совмещению маггловских и магических технологий? В общем, один их специалист как раз работает в заповеднике, и дядя Чарли рассказал ему, что я создавал систему... — Хьюго резко замолкает и бледнеет так, что веснушки кажутся россыпью хлебных крошек на снегу.

— Систему чего? — уточняет Гермиона. Остальные просто глазеют.

— Сначала я думал об осветительных приборах, — нехотя сообщает Хьюго своим ботинкам. — Свечи ужасно пахнут, и глаза устают. А по вечерам всё равно приходится ставить банку с огоньками, как ты учила, иначе вообще ничего не видно. Ну, и мне вроде как обидно было. Двадцать первый век, а тут камины и свечи. Средн... Неважно. А потом я встретил у нашей гостиной двух первокурсников с Равенкло. Они потерялись, опоздали на урок и не знали, что делать. Они плакали! И я подумал, как здорово было бы сделать систему, чтобы ориентироваться в замке. Я сам выхожу из гостиной за час! А если занятие где-нибудь в башне и зимой, то надо пройти через мост, подняться по второй лестнице... Вы понимаете, какая это трата времени? И я стал делать эту систему! Тот парень из Румынии помог с чертежами, а профессор Флитвик — с чарами...

— Профессор Флитвик?! — вид у МакГонагалл такой, будто ей вонзили нож в спину. — Он знал?

Хьюго вздёргивает подбородок.

— Профессор Флитвик помог мне доработать батареи. И научил создавать купол вокруг экспериментов, чтобы я не пострадал, если что-то пойдёт не так. Я сам попросил его, он только помог, и вообще он просил меня не делать ничего серьёзного в одиночку! И не было никакого взрыва, у меня просто полетела одна плата!

Гермиона честно старается не улыбаться. Макмиллан с преувеличенным интересом рассматривает свои ногти. Кто-то из бывших директоров — наверняка Дамблдор — фыркает.

— Давайте проясним, — подаёт голос Рон. — Наш шестнадцатилетний сын изобрёл систему, взяв за основу магию и маггловскую технику. Эта система поможет студентам ориентироваться в школе, чтобы они успевали на занятия к преподавателям, а первокурсники не плакали, когда лестницы поворачивают не туда, и не натыкались на трёхголовых псов, — он игнорирует раздражённый взгляд МакГонагалл. — Причём делал он всё это с одобрения одного из профессоров и в соответствии с техникой безопасности. Так? Как по мне, он заслужил «Превосходно» по Чарам и Маггловедению и новые шахматы, хотя в свете последних событий, видимо, полезнее будут микросхемы. Единственное, что я не могу понять, зачем вы вызвали нас.

Никогда в жизни Хьюго не любил отца больше, чем в эту минуту.

* * *

Хьюго двадцать пять. Он только что получил степень магистра в Магическом университете Чехии и закончил свой проект по системам электропитания для помещений с усиленным магическим фоном. Ему предлагают стажировку в Министерстве магии Великобритании, но Хьюго не торопится.

Драконий заповедник в Румынии согласился внедрить полномасштабную версию его системы и даже установить камеры наблюдения по периметру, чтобы круглосуточно следить за драконами.

Хьюго пакует чемодан, обнимает родителей, целует бабушку. Он по-прежнему не любит телячьи нежности, но не может отказать домочадцам. На дне чемодана — стопка комиксов про супергероев. В кармане — портал в виде ферзя.

Хьюго Грейнджер-Уизли делает свой ход.