Змеёныш (джен)

Курятник в Хогвартсе завела Хельга — несмотря на насмешки Годрика, отстраненное неодобрение Ровены и ядовитое шипение Салазара.

— У нас тут скоро толпа народу будет, — снисходительно, как маленьким детям, объясняла она. — Кормить вы их чем собираетесь? А так курочки будут свои, и уточки — вон, пруд какой без дела стоит! Бульончик для больных, эгг-ногг, омлеты... Ну, сами подумайте!

— Ты ещё огород здесь разведи среди Запретного леса, — рявкнул Годрик, — с репой и капустой! Мы маги или кто?

— И заведу, — кивнула Хельга, — магам тоже есть хочется.

Впрочем, когда у магглов в первую же осень случился неурожай, и цены на самые простые продукты взлетели, как говорится, до небес, начинание Хельги все оценили.

— Я же говорил, что надо огород свой завести, — как-то зимним вечером довольно сказал Годрик.

— Говорил, — усмешливо согласилась Хельга, — а как же. — И с удовольствием оглядела столы, за которыми дружно ели густую наваристую похлебку их первые ученики. — Нам бы ещё найти кого за хозяйством смотреть, а то времени жалко — все самим делать.

— Так у нас вон полная школа недорослей, — удивился Салазар. — Пусть работают. По очереди.

— Эти наработают, — рассердилась Хельга, — кто из твоих талантов на лучшей несушке решил Энгоргио отрабатывать? А доблестные вояки Годрика её приняли за карликового дракона? Это же уму непостижимо! Ни одного балбеса больше к курятнику не подпущу!

— Так мы наказали их, — удивился Салазар.

— Дети должны учиться, а не по хозяйству хлопотать! — недовольно возразила ему Ровена.

— Наказали? — возмутилась Хельга, — а если нестись она теперь не будет? Что с того наказания! Дети должны знать цену труду, своему и чужому, — повернулась она к Ровене, — а не только премудрости древнего Шумера и прочих аккадцев. А то так и проторчат всю жизнь в башнях из слоновой кости.

Она сердито встала из-за стола и призвала к себе плетеную корзинку.

— Пойду проведаю птичник, пока ваши юные гении ещё чего не натворили!

И она вышла из замка, торопясь на задний двор, где за любовно возведенными теплицами с редкими растениями приткнулись хозяйственные постройки.

— Так я ж как раз и... — растерянно проговорил ей вслед Салазар, но Хельга уже его не слышала.

* * *

Куры встретили её возбужденным кудахтаньем... и полным отсутствием яиц. Не снесли ни одного! И при этом были столь взволнованы, что один из петухов сидел высоко под крышей, второй недовольно рыл что-то в углу, а третий вообще забился в угол и сидел, нахохлившись.

— Ох ты, — расстроилась Хельга, — Огонёк, что с тобой?

Рыжего петуха, которого она прозвала Огоньком, Хельга очень ценила за звонкое пение и мирный нрав — он не клевался, как Гриф, и не норовил то и дело перелететь за ограду, как чёрный Мавр.

Она подошла к петуху протянула к нему руку, накладывая диагностические чары.

Тот, нахохлившись, вжался в землю, а когда волшебница дотянулась до него, неожиданно с силой клюнул её в палец.

До крови.

Чары же, тем временем, показали странное. Видимо, какой-то сбой или аномалия магическая: петухи же не несут яиц.

Петух глухо и сдавленно кукарекнул — и вдруг поспешно взлетел, оставив на полу большое яйцо, покрытое зеленовато-серой скорлупой.

Куры устроили совершенно заполошный гвалт — ну чисто магглы на пожаре, петухи отчаянно закукарекали, утки и гуси, сидевшие в отгороженном углу, присоединились к безобразию — а Хельга недоверчиво смотрела на лежащее в кучке навоза — вот бездельники, не почистили курятник! — странное яйцо. На куриное оно похоже не было — скорее, напоминало те, что откладывают змеи.

Змеи?

— Кто у нас по змеям крупный специалист? — спросила она саму себя, — вот пусть и разбирается, знаток парселтанга! — и решительно положила теплое, словно кожистое яйцо в корзинку, накладывая на неё согревающие чары.

* * *

— Хельга, — после долгого молчания сказал, наконец, Салазар, — скажи — я настолько плохо выгляжу?

— Да нормально ты выглядишь, — отмахнулась от него Хельга, — нашел время озаботиться внешностью.

— То есть я на жабу не похож? — ядовито уточнил Салазар. — Спасибо.

— Это может быть интересным экспериментом, — задумчиво сказала Ровена, рассматривая яйцо с исследовательским интересом. — Аммиан Марцеллин описывал подобное — но у него фигурировал ибис, а не петух.

— Так, может, матушка нашего петуха согрешила с ибисом? — заржал развеселившийся невесть с чего Годрик, — вот оно и открылось.

— Ты дурак совсем? — почему-то разозлился на него Салазар. — Какие ибисы в Шотландии? Тебе нужна жаба, — сказал он Хельге. — Лучше бы рогатая — она больше, да и матери они хорошие... если она яйцо высидит — у нас будет василиск! — его глаза азартно блеснули.

— Да на какого лысого гриндилоу нам василиск? — изумился Годрик, — нет бы грифона завести!

— Заведи, — кивнул Салазар. — Вот ты себе его и заведи. А у нас василиск уже, считай, есть — его только высидеть осталось!

— И заведу, — фыркнул Годрик, — будет у нас грифонья кавалерия.

— Хорошо хоть не кельпи, — подвела итог Хельга, прикидывая, где можно срочно наловить рогатых жаб.

* * *

Хорошей матерью Салазар рогатую жабу назвал явно незаслуженно — или конкретно эта особь никаких материнских чувств не испытывала. Здоровенная бурая жаба то и дело норовила покинуть яйцо со змеёнышем, и Хельга, плюнув, пообещала приклеить ее к месту, если рогатая бестолочь снова удерёт. Неудивительно, что вылупившийся из яйца василиск был еле жив.

— Это что за червячок? — обидно заржал Годрик, разглядывая новорожденного. Выглядел тот в самом деле весьма непрезентабельно: бледная шкурка собиралась складками, такими толстыми на мордочке, что на месте рта и глаз виднелись какие-то невнятные щёлки.

— Просто он пока не полинял, — заступился за малыша Салазар. — Дней через пять-семь пройдёт первая линька — и если он её переживёт... в чём я сомневаюсь, честно говоря — сменит цвет и начнёт есть. И тогда я бы не советовал тебе заглядывать ему в глаза, — язвительно сказал он Годрику.

— Бедненький, — жалостливо сказала Хельга, глядя на змеёныша, — вон как дрожит... может, его на руках надо носить?

Она протянула к змеёнышу руку — но тот злобно зашипел.

— Молодец, — одобрительно сказал Салазар, — так и надо.

— Вот ты его на руках и таскай, — решила Хельга, — ему тепло нужно, а змееуста он не тронет.

— Ага, родную душу чует, — хлопнул Салазара по плечу Годрик. — Давай, папаша, воспитывай.

— Женщины, — фыркнул Салазар, сажая змеёныша себе за пазуху. — Почему всегда последствия их поступков разгребаем мы? Это ещё хорошо, — вздохнул он, — что папаша я в переносном смысле. А ведь в другой раз она мне точно так же ребёнка всучит какого-нибудь — а я воспитывай!

— Баба — она и есть баба, — поддержал его Годрик, — волос долог да ум короток... эй, вы чего?

Хельга и Ровена переглянулись и достали палочки.

— Обиделись они, видишь ли, — Салазар скривился и, взяв Годрика под руку, потащил его прочь. — Но ведь правда же! Выходит-то всё время почему-то именно так!

— И не говори, — согласился Годрик, торопливо сворачивая в другой коридор замка, — они там себе чего придумают — а мы ещё и виноваты. Вот как с этим твоим змеёнышем... ты его как назовешь? Надо как-то подходяще... О! Сассенах! Как тебе?

— Звучит солидно, а значит ещё лучше, — одобрил Салазар. — Главное, чтоб линьку пережил и есть начал — а там... — он мечтательно заулыбался. — Всегда хотел поговорить с василиском.

— Ну, о чём с ним говорить-то? — удивился Годрик, — где самые толстые мыши, что ли? У него всех мыслей — кого бы сожрать.

— Василиски не едят мышей! — рассмеялся Салазар. — Это же не змеи. Дело ведь не в том, о чём с ним разговаривать — сам факт важен.

— А что они едят? — Годрика не слишком волновал сам факт разговора, а вот остальное… — а не сожрёт ли эта скотина кого из учеников?

— Ну, пока они ученики — определённо не сожрёт, — подумав, уверенно сказал Салазар. — Они камни едят — когда вырастают. Сейчас-то его придётся всякими костистыми тварями кормить — а после третьей линьки он уже полностью перейдёт на нормальный взрослый корм.

— Фестралами, что ли? — Годрик почесал затылок, — ну ладно. Будут ему костистые твари. А подрастёт — запустим замок охранять. Слышишь, змеёныш?

Змеёныш снова зашипел.

— И чего он сказал? — полюбопытствовал Годрик, — или он говорить ещё не умеет?

— Фестралы слишком большие, — возразил Салазар. — Ты же его видел — он на ладони помещается. Пока мышами — летучими, я полагаю — а позже да, пожалуй, на фестралов перейдём. А сказал... Он тебя попытался напугать, — улыбнулся Салазар. — Он пока что человечью речь не разбирает. Ничего — научится... и ты знаешь — а мне нравится идея с охраной замка.

— Напугать? Меня? — гулко расхохотался Годрик, — а змеёныш-то молодец! Так и надо, слышишь? Пусть тебя все боятся, хоть ты сейчас и не больше червяка! Ничего, ты ещё всем покажешь, где раки зимуют! Шипи, змеёныш, шипи!

И змеёныш Сассенах — будущий Страж и Страх Хогвартса — охотно зашипел в ответ.