Недолгое счастье (гет)

Наставника Тонкс безмерно уважала и считала самым крутым аврором. Легенда Аврората почти не обращал на неё внимания, а когда подобное всё же случалось, Тонкс — от счастья, не иначе — демонстрировала чудеса неловкости и краснела как дурочка.

Восторги Тонкс разделяли далеко не все, и Грюма таки спровадили на заслуженный отдых, но, закончив школу авроров и поступив на службу, она не изменила своего мнения: Аластор Грюм был неимоверно крут и равняться на него было делом чести.

Тонкс не была любимицей начальства, а сослуживцы относились к ней снисходительно. Мало того что девушка, изменчивость метаморфа также многим казалась неуместной на столь ответственной работе. Тонкс быть аврором нравилось; от работы в Аврорате она ждала много большего, и всё же отсутствие карьерного роста и пренебрежение коллег ещё не успели её разочаровать настолько, чтобы задуматься о смене сферы деятельности, и вот теперь её как глупого стажёра отправляли в охранение.

— Патрулирование, Тонкс.

— Здорово!

Кингсли Бруствер взглянул на неё с жалостью: четыре года службы, а дурочка до сих пор не поняла, что считается престижным назначением.

Но Тонкс было всё равно, что тот думает, ведь она не только отправляется в Хогвартс, но и сможет каждый день видеть Грюма, назначенного в этом году на должность профессора по защите от Тёмных искусств!

Первая неделя патрулирования пролетела как один миг. Тонкс всегда любила Хогвартс. Учёба не давалась ей легко, друзей за все семь лет она так и не завела, сокурсники дразнили её, и всё же лёгкий характер позволил не разочароваться в школе чародейства и волшебства. Тонкс нравилось гулять по территории Хогвартса, нравилось наблюдать за учениками; не по-осеннему тёплая погода превращала рутинное патрулирование в чудесные прогулки.

С Грюмом она впервые смогла заговорить лишь в начале второй недели, буквально столкнувшись с ним в одном из коридоров первого этажа. Представившись в соответствие с протоколом, она надеялась, что он её не вспомнит, хотелось начать знакомство с чистого листа, оставив неуклюжесть в стажёрских временах.

— А, Тонкс… — протянул Грюм, окидывая её подозрительным взглядом.

— Рада видеть вас снова, сэр! — бодро гаркнула она, обмирая от смущения.

Грюм хмыкнул и продолжил путь, не добавив ни слова.

Вторая встреча состоялась следующим же вечером: Тонкс только вышла из замка, намереваясь провести ежевечерний обход, когда рядом возник Грюм.

— Я составлю компанию?

Она машинально кивнула, хотя это не было похоже на вопрос, скорее на уведомление, и почувствовала, что краснеет. А ведь давно научилась контролировать себя!

Беседа завязалась не сразу. Тонкс, как ни сдерживалась, вела себя точно так же, как и в стажёрские времена, сыпя вопросами и болтая глупости, однако Грюм не затыкал ей рот, а лишь зыркал своим волшебным глазом, когда она переходила одному ему видные границы допустимого. А пару раз, когда она, экспрессивно рассказывая что-то из аврорских будней, теряла равновесие, Грюм ловил её, не давая упасть, и его цепкие пальцы заставляли Тонкс обмирать.

С каждым следующим разом общение становилось всё менее формальным и приносило всё больше радости. После первого тура Турнира Грюм потребовал называть себя по имени, мотивируя это тем, что никакой необходимости в сохранении субординации больше нет. Своё имя Тонкс ненавидела с детства, но Грюму… Аластору моментально позволила звать себя Дорой.

На Рождество они подарили друг другу одинаковые подарки — вредноскопы и долго смелись над совпадением, а ночью в канун Рождества Тонкс приснилось… Ей никогда не снились такие сны! Даже будучи подростком, она не видела ничего такого. Даже во времена буйства гормонов или первой влюблённости, о подобных снах она лишь слышала от других, но сама не видела. И вот теперь… Как смотреть теперь в глаза Аластора?..

Тонкс не знала, смог ли тот догадаться о теперь уже регулярно снящихся ей снах, но лицо то и дело заливала краска смущения, сердце учащало свой бег, а внизу живота что-то сжималось. Она пыталась выбросить эти мысли из головы, убеждала себя, что Аластор Грюм — её наставник и друг, а не вот это вот всё, но ничего не помогало. Она понимала, конечно, что ничто в его внешности не может привлечь женщину, но вот характер, голос, взгляд единственного уцелевшего голубого глаза… Она плавилась и уже не могла удовлетвориться одной лишь дружбой.

Зимние патрулирования территории стали заканчиваться в апартаментах Грюма — замёрзшие и уставшие, они рассаживались в придвинутые к самому камину кресла, пили чай и болтали едва ли не до полуночи. И с каждым днём Тонкс всё сложнее было усидеть на месте, хотелось в один шаг преодолеть разделяющее их расстояние, усесться Аластору на колени и… На этом месте фантазия обычно буксовала, потому что одно дело сны, а другое наяву позволить мыслям перевести отношения в иную плоскость.

Тонкс не знала, сколько бы смогла лгать самой себе, но в конце февраля, сразу после второго тура, Аластор не появился в их месте, и, быстро обойдя территорию, Тонкс поспешила в его комнаты — волновалась, не случилось ли чего.

На стук долго никто не открывал, так что Тонкс успела напридумывать ужасов, а потом дверь открылась и появилось заспанное лицо Грюма. Она почувствовала себя полной дурой.

— Ты чего? — удивлённо спросил Аластор, глядя ей в лицо, на котором, как в открытой книге, отражалась смена эмоций.

— Ты не появился, и я… — договорить не вышло, смущение приклеило язык к нёбу, но нужды в озвучивании очевидного и не было.

Аластор рассмеялся и протянул её на себя, захлопывая дверь.

— Дурочка, — ласково хмыкнул он и поцеловал её.

Почти два месяца ей снилось это, а когда наконец случилось в реальности, Тонкс оказалась не готова. Колени подогнулись, голова закружилась… Аластор рассмеялся и обнял её крепче, снова поцеловав.

* * *

Весна в этом году выдалась замечательная, или счастливой Тонкс так казалось. Гадкий утёнок, Тонкс пропустила пору влюблённости в школе. Пока все бегали на свидания в Хогсмид или прятались в пустых классах и нишах коридоров, чтобы украдкой целоваться, она сидела в одиночестве в хаффлпаффской гостиной или бродила неприкаянной по территории. А после школы она старательно сама себя убеждала, что всяческая романтическая чушь не про неё. У неё были романы — скоротечные и скорее механические, чем эмоциональные, так что происходившее сейчас даже сравнивать было не с чем. Но в сравнениях она и не нуждалась, отдаваясь новым отношениям целиком и полностью.

Несмотря на немалую разницу в возрасте, Аластор оказалась даже более энергичным, нежели Тонкс. Но не только эта сторона привлекала её в отношениях, с Грюмом было по-настоящему интересно. Тонкс много лет восхищалась легендарным аврором, но даже не предполагала, какой энциклопедический ум прячется под непритязательной внешностью отставного аврора. Он знал ответы на все вопросы, мастерски разбирался во всех заклинаниях и с лёгкостью рассчитывал формулы для создания новых. Сердце Тонкс трепетало.

Пожалуй, единственное, чего ей не хватало для полного счастья, это открытости. Но Аластор был настроен решительно против того, чтобы даже не афишировать, но хотя бы перестать скрывать их отношения.

— Это — только наше, — говорил он с самым серьёзным видом, прижимая Тонкс и целуя в висок. — Не хочу, чтобы кто-то трепал языком. Пока мы оба в Хогвартсе — об этом и речи идти не может. А вот потом, если ты всё ещё будешь этого хотеть, обсудим. Ты ещё спасибо за это скажешь, — добавлял он с улыбкой, глядя на её надутые губы.

И Тонкс уступала. Ведь, правда, это — только их.

* * *

Учебный год подходил к концу, контракт Грюма истекал, Турнир Трёх Волшебников тоже вот-вот должен был закончиться — финальный тур должен был состояться уже сегодня вечером… А это означало, что и патрулирование Тонкс завершалось. Ей очень хотелось возобновить разговор о том, чтобы перестать скрываться, в конце концов, познакомить Аластора с родителями, но стоило открыть рот, как тот тут же прерывал её, затыкая рот поцелуями. На мгновение даже мелькнула предательская мысль, что Аластор хочет её бросить — уж слишком его ласки походили на прощание, — но Тонкс доверяла своему мужчине и потому решительно прогнала гадкие мысли прочь.

— После финального тура не жди меня, — уже перед выходом на завтрак вдруг сказал Грюм. — Я буду занят сегодня-завтра: много сделать нужно в связи с окончанием учебного года. Вот, — он протянул ей невзрачный кулон на тонком шнурке, — соскучишься — сожми его.

Тонкс хотела спросить, что будет с ними, когда они теперь увидятся, но Аластор снова не дал ей вымолвить ни слова, крепко обняв и поцеловав.

* * *

Когда происходит что-то нетривиальное, подавляющее большинство людей всегда говорит о мучивших их предчувствиях, о сжимавшихся в тревоге сердцах, о беспричинном волнении, но Тонкс в преддверии краха всех своих надежд и чаяний было счастлива и беззаботна. Она строила планы, составляла мысленные диалоги, представляла, как сложится их с Аластором совместная жизнь.

Слушая сбивчивый рассказ Гарри Поттера, только вернувшегося после возрождения Того-Кого-Нельзя-Называть, она отказывалась верить своим ушам. Аластор Грюм — человек Тёмного Лорда? Нонсенс! Но ведь именно он размещал Кубок Огня в лабиринте, именно Грюм отвечал за безопасность, и потому он был единственным, кто мог превратить кубок в порт-ключ!

Она теребила лежащий в кармане кулон и никак не могла решить, как теперь быть. Поверить обвинениям против Аластора было невозможно, она ведь знала его лучше кого бы то ни было, но Гарри не лгал, и бездыханное тело Седрика Диггори это наглядно подтверждало. Перед глазами поплыло, Тонкс затошнило от мысли о виновности Аластора. Она не представляла, как можно вычеркнуть из сердца самый счастливый год в жизни, как делать вид, словно ничего не было, как теперь жить дальше. Она не хотела отказываться от счастья…

Пальцы машинально сжались вокруг кулона, их кольнуло волшебством, и…