Тень чужой души (джен)

... в книге дана вся правда, но никто не мог прочитать её. Таково было её проклятие — самое страшное проклятие для такой вещи, как книга — её нельзя было читать...

...но любые проклятия нарушаются, любые благословения сбываются, когда появляется тот, кого они не касаются...

— Изречение о главном проклятии, первая страница Книги -

...я видел снежные горы, и мне там было холодно. Я видел бесконечное море, и мне там было жарко. Я видел зелёную поляну... И мне там было хорошо. Мне было открыто то, что не могло быть известно обычному уму; я видел ужасы, таящиеся в море...

...душа моя блуждала там, где не могла блуждать душа обычного человека. Соприкоснулась душа моя с теми, кто этого давно хотел, но ждали они не того человека, ждали они не меня, и я сбился со своего пути навеки...

— Изречение предпоследнего Ваги о проваленном испытании, неизвестная страница Книги -

Отец ведёт меня под руку, знает, что я волнуюсь. Мы ждём, когда нас впустят, и это ожидание бесконечно для меня. Я смотрю на своё отражение в стеклянных затемнённых дверях и натягиваю улыбку. В этот же миг дверь открывается.

Я вижу его. Мистера Фракса. У него весёлые карие глаза, кудрявые коричневые волосы и белоснежная улыбка, от которой не можешь оторваться. Он смотрит на меня, видит мою улыбку и тоже улыбается, затем пропускает в комнату. Отец буквально проталкивает меня внутрь, потому что мои ноги перестают слушаться.

— Мистер Стивенс и его очаровательная мисс, — подмигивает мистер Фракс, пока мы усаживаемся на мягкий фиолетовый диван напротив его стола.

Везде по комнате расклеены звёзды, и позже я понимаю почему — от их количества кружится голова, отчего человек уязвим к гипнозу.

— Мы пришли обсудить занятие, — спокойно говорит отец.

Мистер Фракс всё время смотрит на меня.

— Как ваше имя, маленькая леди? — улыбается он.

— Каролина, — выдавливаю я.

— Чудное имя! — восклицает тот. — Идеально подходит. — Он осматривает мои чёрные волосы и карие глаза. — Для будущего гипнотизёра.

Я хихикаю.

— И сколько же вам лет? — спрашивает он с улыбкой.

— Тринадцать, — отвечаю я так, словно это мой смертный приговор.

— Ещё бы годик, на занятия пускают только с четырнадцати, — он корчит рожицу.

На самом деле, было немного иронично это слышать, потому что сам гипнотизёр выглядел не особо-то зрелым. Между прочим, возраст мистера Фракса — одна из его самых волнующих загадок, и людям оставалось лишь гадать, сколько лет исполнилось самому выдающимся гипнотизёру за последние несколько лет.

Мой отец будто бы случайно кашляет и шуршит своим кошельком.

— Я думаю, мы сможем договориться.

Гипнотизёр впервые за всё время отводит от меня взгляд и смотрит на отца, понимает намёк и долго весело смеётся. Мне нравится его смех, и я улыбаюсь.

— Конечно, — задорно отвечает мистер Фракс наконец, но что-то в его голосе даёт мне понять, что не деньги заставили его передумать. — Жду не дождусь нашей следующей встречи. Вы произвели на меня сильное впечатление, Каролина!

Странно начинать историю о себе с истории о знакомстве с мастером гипноза, но, думаю, именно тогда моя жизнь действительно началась. Иногда я вспоминаю его задорный смех, весёлые глаза и морщинки на глазах от частой улыбки, когда подолгу смотрю в окно. Он был моим спасением, моим другом и наставником.

Но всё это в прошлом, сейчас он огонь, который обжигает меня до сих пор. Я сумасшедшая девочка, сидящая в четырёх белых стенах. Я сошла с ума год назад. Это вы узнаете в первую очередь, если услышите что-то обо мне.

Когда в комнату заходят, я не поворачиваюсь. Я смотрю в окно.

Дверь закрывается за моей спиной. Мне неинтересно, кто это может быть. Я не хочу знать. Пришедший не торопится завязать разговор. Если надеется, что начну я — сильно ошибается.

Я не отрываюсь от окна. Провожу рукой по стеклу, оно горячее, нагрелось на солнце.

— Мистер Фракс приехал в город, Каролина, — осторожно говорит голос.

Я слегка поворачиваю голову. Пришедшей — я знаю, что это девушка — нравится моё внимание.

— Похоже, наш учитель понял, что его обдурили, — говорит она с горькой насмешкой, и я, не сдерживаясь, резко оборачиваюсь.

Но всё, что вы узнаете обо мне, будет ложью. Я не сошла с ума. Я притворяюсь. Зачем?

Я узнаю гостью сразу же и невольно улыбаюсь. Девушка улыбается мне в ответ, хотя, думаю, она улыбалась почти всё это время.

— Милена, — растягиваю я.

— Каролина.

Милена растягивает свою улыбку до ушей, в то время как моя уже гаснет.

— Фракс узнал обо мне?

Мой голос дрожит. Сердце неприятно сжимается, я чувствую, как сводит ноги от тревоги.

— Боюсь, что да, — серьезно отвечает Милена.

— Как? — я невольно перехожу на шепот.

— Я не знаю.

Милена говорит правду, я вижу. Она не умеет врать.

В этой светлой комнате с белыми стенами девушку почти не видно: она похожа на призрака. Я разглядываю её бледную кожу, карие глаза и светлые волосы. Милена не ангел, но похожа на него. Мы с ней совсем разные, но я знаю, что она единственная, кого бы я хотела видеть здесь, в комнате для сумасшедшей.

Но рассказывать всё так сразу неинтересно, правда?

— Этот дом не сильно отличается от твоего старого, — говорит Милена, когда мы спускаемся вниз.

Садимся около камина и вытягиваем ноги.

Я пожимаю плечами. Все дома выбирает отец, а у него не самый разнообразный вкус: дома должны быть обязательно показателем нашего богатства, нашей власти и превосходства.

От камина идёт приятное тепло. Я придвигаю кресло к нему поближе, в то время как Милена равнодушно разглядывает его. Девушка двигает свое кресло к моему. Я уже чувствую, что она хочет затронуть волнующую её тему, и наклоняюсь к ней.

— Кто-нибудь дома? — шепчет она мне на ухо.

Я качаю головой, хотя не уверена в этом. Милена видит это и прищуривается, встает с кресла и быстро осматривает дом.

— Не хочу идти на второй этаж, — морщится она, садясь обратно.

— И не надо, — говорю я. — Там обычно никого нет. Только я.

Я чувствую на себе пронзительный взгляд Милены.

— Ты рассказала родителям? — спрашивает она.

— Нет, — отвечаю.

Милена смотрит на камин, откидываясь на кресло.

Я снова погружаюсь в свои мысли.

Рассказала ли я родителям о том, что произошло? О том, что сделал со мной мистер Фракс?

Я люблю отца и маму, но они бы ни за что не поняли. Для отца главное деньги и его работа, для мамы — её салон красоты в центре города. Они любят друг друга, любят меня, не спорю. Но понять меня, понять мистера Фракса… Никогда. Им неведом этот мир, в который заводит мистер Фракс, они ничего не знают о вещах, которые он мне поведал.

Не знаю, всерьёз ли они считают, что я сошла с ума. Я говорила им, что это не так.

Всё это долгая история.

Мне не хочется вспоминать об этом. Я ощущаю страх, обиду и злость точно, как тогда. И безумие… Безумие было совсем близко.

Милена замечает моё настроение. Наверное, она понимает, о чём я думаю, но ничего не говорит.

Через несколько минут она всё же прерывает тишину:

— И что нам делать? Все считают тебя сумасшедшей, — Милена хмурится.

— Мистер Фракс — реальный сумасшедший, — говорю я.

— Я-то знаю, — говорит Милена. — А вот остальные...

Я снова смотрю на камин.

Милена с грустью наблюдает за мной.

— Каролина, — зовёт меня Милена. —  Мы сможем разоблачить Фракса. Если ты знаешь, что делаешь, я с тобой. Но нужно всё тщательно обдумать прежде, чем действовать.

— Времени практически нет, — я закрываю лицо руками. — Если Фракс знает обо мне, скоро он явится сюда.

Милена опускает глаза.

Я чувствую запах дыма в воздухе и делаю глубокий вдох. Я продолжаю вдыхать даже тогда, когда дым больно разъедает легкие. Это успокаивает злость, бушующую внутри меня, и я могу спокойно подумать.

— Фракс уже знает, что я его обманула, — говорю я и внезапно усмехаюсь: — Если падаешь, почему бы не попробовать взлететь?

— Твоя сестра так говорила? — поднимает бровь Милена.

— Ага.

Я знаю, что Милена старается избегать тем, связанных с моей сестрой, потому что я часто прошу её об этом, поэтому неудивительно, что сейчас у неё такая реакция.

Я не видела сестру с тех пор, как я якобы сошла с ума. Мы с ней никогда не ладили, но я не думала, что, когда со мной что-то случится, она просто уйдёт.

Я помню, как она всегда говорила эту фразу, хотя сама никогда её не придерживалась. Не думаю, что у неё были моменты, когда она "падала, чтобы взлететь". Отец защищал её так же, как и меня.

Я вздыхаю. В носу всё ещё едкий запах дыма.

— Когда придут твои родители? — интересуется Милена.

— Вечером, — отвечаю я.

Внезапно ко мне приходит страшное осознание того, что к тому времени Фракс уже может быть на пороге моего дома. Я вздрагиваю от мысли об этом, но Милена не замечает, она не смотрит на меня.

— Они будут рады увидеть меня, как думаешь? — она улыбается.

Это прекрасно, что она беспокоится лишь об этом, но что-то задевает меня. Я немного завидую её беспечности.

— Конечно, — отвечаю я, не думая.

Конечно, они будут рады её видеть. Милена такая очаровательная, что покорила моих родителей сразу, как я привела её в наш дом. Хотя я бы не сказала, что Милена могла найти общий язык с кем-угодно.

До вечера мы обсуждаем тот год, пока не виделись.

Этот год пролетел так незаметно, хотя, без сомнений, был одним из худших в моей жизни. Мне очень хочется рассказать то, что случилось между мной и Фраксом, то, что заставило меня притвориться сумасшедшей, но я не знаю как можно описать это, потому что всё было поистине ужасно.

Мы разговариваем с Миленой до того момента, как приходят родители. Как я и ожидала, они рады её приходу. Они предлагают ей остаться на ночь и до поздней ночи разговаривают, отправив меня спать.

Я не обижаюсь. Я не хочу участвовать в разговоре, и все они понимают.

Но и спать я не хочу. Я знаю, мне снова приснится этот сон.

В своей белой комнате, которая совсем не похожа на комнату сумасшедшего в психушке, но служит мне ею, я лежу на кровати и смотрю в потолок, боясь закрыть глаза. Уже темнеет. Я слышу смех и слова снизу, но ничего не могу разобрать.

В конце концов, я засыпаю.

И вижу тот же сон.

Сначала появляется лицо Фракса, он гипнотизирует меня. Он улыбается. Уверена, я тоже улыбаюсь. Глупая.

Затем я словно погружаюсь в сон, перед глазами лишь темнота. Я знаю, что это нереально. Но потом мне всё равно становится страшно.

Я многое видела в тот день, но во сне вижу лишь искажённые лица, смотрящие на меня. У них белые глаза, скорее даже впадины. Я хочу отвернуться, но знаю — они окружают меня со всех сторон.

Жгучий страх обжигает мою душу. Я знаю, именно этого они хотят — чтобы я боялась. И я боюсь. Страх такой сильный, что, кажется, будто я вот-вот упаду в пропасть безумия и сойду с ума.

Но затем я просыпаюсь в холодном поту, как обычно.

Уже совсем стемнело. Я ничего не вижу. Лишь в окне слабо мерцают звёзды.

Голоса родителей и Милены уже не звучат. В доме зловещая тишина.

Я неохотно устраиваюсь поудобнее, закрываю глаза и стараюсь заснуть. Нескоро, но сон приходит. После кошмара я уже ничего не вижу и сплю спокойно.

Я просыпаюсь от тревожного предчувствия. Я не выспалась и чувствую себя дурно, от предчувствия становится совсем худо.

На кухне и в гостиной никого нет. Я обхватываю себя руками, хмурясь, как вдруг тишину пронзает телефонный звонок.

Я не тороплюсь ответить, лишь недоверчиво смотрю на телефон.

Когда же я решаюсь взять телефон, к нему уже подскакивает мама. Я наблюдаю, как она улыбается мне и как её улыбка тает, когда она отвечает на звонок.

— Я слушаю, — хмуро говорит она и кидает на меня тревожные взгляды.

Я шепчу одними лишь губами: «Это он?», и мама медленно кивает. Моё сердце падает. Перед глазами всплывают искажённые лица, и я вздрагиваю. Мама что-то шепчет мне, но я не слышу.

Когда я прихожу в себя, она снова шепчет мне:

— Он хочет прийти к нам.

Я в ужасе мотаю головой.

— Боюсь, что нет, мистер Фракс, — говорит мама в трубку.

Внезапно во входную дверь кто-то стучит. Я в ужасе подпрыгиваю.

Мама выглядит обескураженно.

— Ч-что? Вы уже здесь?..

Я её уже не слышу. Я бегу наверх.

И знаете… Кажется, вот оно — то начало, о котором я говорила.

Мистер Фракс держит руку у меня на плече. Я счастлива, он смотрит на меня так гордо и восхищённо, и я знаю — он не смотрит так больше ни на кого из группы.

Он заводит меня в свой кабинет и закрывает дверь. На его лице всё время играет улыбка, на моём, уверена, тоже. Мы садимся прямо на стол, как обычно, когда у нас душевный разговор.

— Сегодня ты снова поразила меня, — говорит Фракс.

Его глаза сверкают.

— Спасибо, — смущаюсь я.

— За правду «спасибо» не говорят, — подмигивает он, и я смеюсь. — Знаешь, Каролина… — Фракс становится серьёзным. — В твоём возрасте даже у меня не было таких успехов. Ты можешь стать даже более умелой, чем я!

Он смеётся, но в его глазах мелькает что-то странное. Позже я понимаю, что это. Зависть.

— Сомневаюсь, — хихикаю я.

— Нет-нет, правда! — мистер Фракс настойчиво берёт мою руку в свою. — Знаешь, гипноз можно использовать не только на людях.

— А на чём? — удивлённо спрашиваю я.

— О, на многом. Даже на себе. Самогипноз, только не совсем тот, что мы будем изучать на занятиях, — он видит мою заинтересованность. — Хочешь попробовать использовать его?

* * *

Милена всё ещё сонная, едва соображает. Я тащу её за собой и не сбавляю скорости, пока мы не скрываемся за деревьями в лесу. Мой дом находится на окраине города, подальше от общества, ведь кто хочет, чтобы сумасшедшая девочка ходила по городу? Хотя, стоит сказать, все горожане пропитались ко мне некой симпатией. В начале они просто притворялись милыми, чтобы угодить моим богатым родителям, но после и правда стали сочувствовать мне. Бедная сумасшедшая девочка! Как ей тяжело!

Полицейские относятся ко мне также, как и остальные горожане, и готовы простить любую шалость. Мама говорит: «Сегодня она не пила таблетки», а они говорят: «Бедная девочка!» и сочувственно качают головами, затем заботливо следят за мной целый день или выгуливают по городу.

Жизнь сумасшедшей оказалась не такой плохой, однако, несмотря на все эти проявления заботы, сочувствия, нельзя было изменить главного — я для них лишь сумасшедшая, я живу в фальшивом мире, который создала сама и который поддерживают другие люди. Они не знают меня настоящую, я играю роль, а потому, когда я остаюсь одна в своей комнате сумасшедшей, в том единственном месте, где оставался мой настоящий мир без лжи, мне становится очень одиноко.

Милена — слабый отголосок настоящего мира. Она была ученицей мистера Фракса, как и я, и поверила мне, когда я рассказала ей, что случилось. Когда я переехала в другой город, мы разорвали общение, я хотела избавиться от всего, что напоминало мне Фракса.

И вот сейчас мы стоим около большого дуба и пытаемся отдышаться, Милена смотрит на меня в ожидании объяснений.

— Фракс у нас дома, — говорю я.

— Кто его впустил?! — ахает Милена.

— Уверена, мама его впустит. Он умеет убеждать, — презрительно выплевываю я.

— И что теперь делать?!

Я вижу, Милена боится. Если Фракс узнает, что она помогает мне дурачить его, хорошего не жди. Зря я потащила её за собой.

— Прости, что впутала тебя в это, — виновато говорю я.

— Фракс должен получить по заслугам, — мягко произносит Милена. — А мы… Мы же друзья.

От её слов мне легче.

— Да уж, — только и говорю я, а затем становлюсь серьёзной: — Я знаю, куда можно пойти.

Милена кивает, и мы идём через лес. По пути я могу думать лишь о том, что Фраксу удастся узнать от родителей. Он будет их гипнотизировать, без сомнений.

Меня тошнит от страха. Я больно кусаю щёку, чтобы отвлечься, и тут же слышу визг Милены.

— В чем дело? — оборачиваюсь к ней.

Она морщится, вытаскивая осколок стекла из ступни, и я всё понимаю. На землю капает кровь. Я помогаю Милене удержаться, пока она стоит на одной ноге, вытаскивая осколок.

— Вот черт, — ругается она, осматривая раненую ступню.

— Скоро придём, — заверяю я.

Она кивает и убирает осколок стекла в карман пижамных шорт. Я не удивлена. Милена всегда думает о других и никогда не допустит, чтобы кто-то чувствовал ту же боль, что и она, если это в её силах.

Вскоре мы выходим на большую окружённую лесом поляну и видим старый сарай. Я указываю на него.

— А там никто не живёт? — колеблется Милена.

— Никто, — уверяю я.

— Точно? — хмурится та.

— Точно.

И я толкаю её к сараю.

Сарай уже давно заброшен. Когда-то он был красивого бардового цвета, сейчас же цвет едва разберёшь. Краска давно слезла. Крышу затопило, и она обвалилась, думаю, это и есть причина того, что сарай не используют.

Дверей в сарае нет. Внутри лишь пустые полки и немного сена, а посередине торчит провалившаяся крыша.

Милене здесь не нравится. Она морщит нос, вдыхая запах сырости, и слегка отступает назад. Дощечки под её ногами скрипят.

Ей не нравится, а мне — очень. Я часто сюда прихожу, когда удаётся сбежать из дома. Я не знаю, кто здесь жил и что здесь делали раньше; совру, если скажу, что мне неинтересно узнать.

В любом случае, мне здесь спокойно. Я прохожу под крышей и сажусь на сено.

Милена в конце концов садится рядом.

— Какой план? — спрашивает она.

Девушка выворачивает ступню, чтобы осмотреть рану. Она перестала кровоточить, но явно опасна.

— Подождём здесь, пока не уйдёт Фракс, — говорю я.

— А если он заставит твоих родителей оставить его на ночь? — Милена внимательно смотрит мне в глаза.

— Об этом я как-то не задумывалась, — растерянно бормочу я.

Какое-то время мы молчим.

— Каролина, — зовёт вдруг Милена.

Я слышу в её голосе тревогу. Она показывает на свою ступню, и я ахаю.

Куча муравьёв ползёт вверх по её ноге. Я закрываю рот ладонями и взвизгиваю — по моим ладоням тоже ползут муравьи. Я стараюсь их стряхнуть, но вскоре их становится так много, что я не вижу собственной руки. Я чувствую, что они ползут по всему моему телу, слышу, как кричит Милена, хочу взглянуть на неё, но муравьи заполоняют глаза, и я больше ничего не вижу.

Я кричу так сильно, как могу.

Затем осознаю, что больше нет никаких муравьёв. Я открываю глаза, но не вижу перед собой Милену. Я больше не в сарае. Я не знаю, где я.

Затем я замечаю женщину перед собой и пытаюсь отступить, но не могу сделать и шага. У неё коричневые волосы, спрятанные под косынку, я могу разглядеть морщинки вокруг её внимательных карих глаз. Она выглядит уставшей и грустной. Я понимаю, что сочувствие в её взгляде предназначено мне.

— Я хочу тебе помочь, — говорит она.

Её голос звучит странно, словно я слушаю песню в плохом качестве и с помехами.

— Чем? — спрашиваю я.

— Сама знаешь чем, — отвечает та.

Наш разговор похож на разговор каких-то детей и кажется мне нелепым. Я хмурюсь.

— Каролина, ты прошла через испытание Фракса, — вдруг произносит женщина. — Ты Вага.

— Кто? Откуда вы знаете про Фракса? — я хмурюсь ещё сильнее.

— Мы с тобой должны встретиться, — мягко говорит она. — Ты сможешь меня найти, если сделаешь то, чему он учил тебя.

Я сглатываю ком в горле.

— Он многому меня учил, — только и говорю я.

— Я говорю о медитации, — продолжает женщина.

— У меня не получится, — возражаю я.

Женщина молчит, лишь загадочно улыбается. Мне не по себе. Мне хочется закрыть глаза, чтобы не видеть её, и я прикрываю веки лишь на секунду, а затем вижу перед собой Милену.

На ней ни одного муравья.

Я с ужасом осознаю, что меня… загипнотизировали. Но кто? И когда?

На самом деле, это могло быть когда угодно. Гипноз можно поставить на «таймер», назначить время и — бац! — ты под влиянием какого-то человека.

Милена тревожно смотрит на меня. Без всяких объяснений я сажусь по-турецки и закрываю глаза.

Я расслабляюсь, но боюсь. Боюсь, что у меня получится.

И у меня получается. Я слышу завывание ветра у себя в ушах и щекотание травы под собой.

* * *

Мистер Фракс усаживает меня по-турецки и садится так же напротив.

— Закрой глаза и расслабься, — наставляет он.

Я повинуюсь. Расслабиться в его компании совсем не трудно. Учиться у него — одно удовольствие.

— Представлять место необязательно, твоё подсознание само приведёт тебя, куда нужно, — слышу мягкий голос Фракса.

— Это как медитация? — догадываюсь я.

— Да, — мистер Фракс явно рад моей догадке. — Именно. Мы можем столько всего сделать, раскрыть в глубинах своего подсознания.

Я улыбаюсь и полностью расслабляюсь. Йога… Чудесно.

Не знаю, сколько я так сижу. Время течёт незаметно.

— Ты слышишь мой голос?

— Да.

— Открой глаза.

Я открываю и не могу ничего понять по его лицу.

— К сожалению, у тебя не получилось, — говорит он, но не выглядит расстроенным.

А вот я готова плакать. Почему у меня не получилось? Я лучшая ученица. У меня должно было получиться!

— Это нормально, — говорит мистер Фракс. — Для этого не хватает главного.

— Чего? — жадно спрашиваю я.

Мистер Фракс загадочно улыбается. Ему нравится моя реакция.

— Нужно пройти небольшое… испытание, так сказать, — пожимает плечами он.

— Я готова, — тут же говорю я.

С мальчиками у меня никогда не ладилось, да я и не особо старалась. У меня никогда не было желания завести парня, а когда я начала заниматься у мистера Фракса, у меня и мыслей таких не было.

Гипноз и мистер Фракс — мои главные увлечения. Я предпочитаю это чему-либо другому и на занятия всегда прихожу самая первая. Иногда так я застаю мистера Фракса, и у нас достаточно времени, чтобы поговорить до того, как придут остальные. Иногда, приходя первая, я не застаю его, так как у него дела, но мне нравится сидеть в нашей комнате для занятий и ждать его.

Комната очень красивая. Вокруг всё фиолетовое, с различными узорами на стенах и дизайнерскими штучками, создающими атмосферу магии и волшебства. Здесь всегда играет спокойная расслабляющая музыка, она помогает сосредоточиться, а также располагает к гипнозу.

Здесь нет окон. Мы словно отделены от мира, перемещаемся в другую реальность. Будто полёт — такую же прекрасную, лёгкую и невесомую, ощущения охватывают каждую частичку твоих тела и души.

Я прикрываю глаза, чтобы погрузиться в эту атмосферу окончательно, слушаю музыку и чувствую неуловимый запах ароматизаторов, который так же расслабляет. Но тут дверь открывается.

Я вскакиваю, радуясь, что это мистер Фракс, но это оказывается новый ученик. Мистер Фракс предупреждал о нём, но я совсем забыла, а даже если бы помнила, то уж точно не ожидала бы, что он придёт так рано.

Я разочарованно сажусь обратно на стул и отворачиваюсь. Пришедший, видимо, не ожидавший, что я так отреагирую на него, сказал:

— И тебе привет, — голос у него весёлый, дружелюбный.

— Ага.

— Я новенький. Марк.

— Ты не видишь, что я занята? — бросаю я быстро.

— Эм… Ты просто сидишь на стуле.

— Я слушаю музыку. Помолчи.

Он фыркает и заходит внутрь, закрывая за собой дверь.

— Холодная и красивая, мне нравится. Как тебя зовут?

Я косо смотрю на него.

У него светлые кучерявые волосы и голубые глаза, крепкое телосложение, и он напоминает мне типичного качка из американской школы.

— Отвали. — Я отворачиваюсь. — Я не разговариваю с неудачниками.

Марк снова фыркает, на этот раз более обидчиво.

— Я вовсе не неудачник.

— Уверен? — спокойно отвечаю.

— Да кем ты себя возомнила? Ты меня даже не знаешь.

Я поворачиваю голову и пронзительно смотрю ему в глаза.

— Я лучшая ученица в группе.

— Когда-то и ты с чего-то начинала, — хмуро замечает тот. — Научись уважению, больная.

— Уважение нужно заслужить, — выговариваю я.

— Ты точно не заслуживаешь, — брякает он.

Я поднимаю бровь. Затем медленно встаю со стула, так, чтобы видеть его лицо, и натягиваю на себя самую милую фальшивую улыбку.

— Давай начнём всё сначала, — предлагаю я.

— Давай, — улыбается тот и протягивает мне руку. — Марк.

Я усмехаюсь, плюю в свою руку и хватаю ею его ладонь.

— Каролина.

После этого он ушёл из группы, и я больше никогда его не видела.

* * *

Я встаю и осматриваюсь. Я на поляне, зелёной и красивой. Пытаюсь разглядеть что-нибудь впереди, но она кажется бесконечной.

Ветер приятно обволакивает меня и забавно «надувает» мою пижаму. Я улыбаюсь.

— Чему это она улыбается?

— Понятия не имею.

Я резко оборачиваюсь и замираю. В паре метров от меня стоят два парня. Два одинаковых парня. И как я их не заметила?

Когда я смотрю на них, у меня будто двоится в глазах, и я быстро моргаю, пока не понимаю, что это просто близнецы. У них одни и те же коричневые взлохмаченные волосы и черты лица. Одежда — почти единственное различие: один одет в бардовую клетчатую рубашку, другой — в простую серую футболку.

Когда они подходят ближе, я замечаю ещё одно отличие — на шее у парня в рубашке виднеется небольшой ожог.

— Каролина? — прищуривается парень в футболке.

Я молчу. И не собираюсь говорить.

Я стараюсь быть осторожной, но понимаю, что эти двое вызывают у меня непроизвольное доверие, хотя обычно с парнями у меня всё совершенно наоборот.

Тут я вспоминаю Марка, новенького мальчика в нашей группе, и осознаю, что быть такой же грубой с этими ребятами мне совсем не хочется.

— Я Гас, а это — Нил, — говорит парень в рубашке.

Для себя я уже решила, что буду называть их Рубашка и Футболка, поэтому не особо запоминаю имена.

— Где я? — спрашиваю я.

— Похоже, там, где надо, — усмехается Футболка.

Рубашка улыбается.

— Наша мама хочет с тобой встретиться, — говорит он.

— Ясно, — протягиваю я.

Они неприкрыто рассматривают меня и ухмыляются, и мне становится неудобно. Внезапно они словно забывают о моём существовании.

— Почти такая, какой мама описывала, — говорит брату Футболка.

— Ага, — усмехается Рубашка. — Каролина в стране кошмаров, да?

— И чёрные волосы…

— Ещё бы глазки-пуговицы, — встреваю я.

— Да, точно! — говорит Футболка, и они оба заливаются смехом.

Я скрещиваю руки на груди и закатываю глаза, терпеливо жду, пока они успокоятся и напоминаю о встречи с матерью. Они ведут меня. По пути я думаю, не ошибка ли всё это. Правильно ли я всё поняла? Найду ли я здесь женщину из видения?

Внезапно мне становится дурно от осознания того, что я совсем не осторожна. Где я и кто эти парни? Почему я им доверяю? Я медитирую, но что-то мне совсем не спокойно.

Однако я беру себя в руки. Стараюсь не думать о том, что схожу с ума. Я не замечаю, как мы подходим к небольшому двухэтажному дому. Близнецы останавливаются, и я врезаюсь в кого-то из них. Поднимаю глаза и вижу, как встревоженно они оба смотрят на меня.

Очевидно, они заметили смену моего настроения, потому что Футболка говорит:

— Ты же знаешь, мама не причинит тебе зла.

— Она хочет помочь, — добавляет Рубашка.

Я признаю, что чувствую это, но вслух ничего не говорю, лишь киваю и осматриваю дом. Меня привлекает его нежно-голубой цвет и различные цветы под окнами. Но когда я ступаю на порог, он скрипит, и я, боясь упасть, хватаюсь за перила. Близнецы смеются, наблюдая за мной, а вот мне совсем не весело. Я, конечно, не проваливаюсь, но впечатление остаётся неприятное.

Когда дверь открывается, я вижу ту самую женщину. В этот раз на её лице играет улыбка, она рада меня видеть.

Вскоре мы оказываемся в гостиной. Здесь нет камина, да и всё выглядит не так, как у меня дома. Не так дорого, роскошно, надменно. Дом говорит: «Я мил и дружелюбен», и мне это нравится.

Я сажусь на красивое кресло с белыми узорами и осматриваю бледно-зелёные обои. В одном углу стоит пианино, по другим углам — цветы. Около стены — шкаф с книгами.

Близнецы куда-то пропали. Я не интересуюсь, куда. Женщина сидит в кресле напротив и рассматривает меня.

— Жизель, — представляется она.

Я киваю. Она знает моё имя, но я всё же говорю:

— Каролина.

Она понимает, к чему я веду.

— Хочешь узнать, откуда я всё о тебе знаю?

Меня немного поражает, что она так быстро раскусила меня, но я киваю. Мой план был прост: она скажет, что знает моё имя, а я спрошу откуда. Мне становится обидно за провал.

— Ну, я провидица, — говорит она так просто, что у меня вырывается смешок.

Я притворяюсь, что кашляю и только сейчас замечаю кружки чая, стоящие на маленьком деревянном столе между креслами.

— Фракс знает обо мне правду, — вдруг говорю я. — Он знает, что я не сошла с ума и хочет меня найти. Вы знаете, почему он так настойчив?

Жизель медленно берёт кружку и делает глоток.

— Ты гораздо талантливее Фракса, — заявляет она. У меня снова вырывается смешок, но в этот раз я его не скрываю. — Это правда. Фракс не смог пройти испытание, а ты смогла. Он хочет ту силу, что у тебя.

— Гипноз — это не сила, — возражаю я. — Это умение. Дар.

Жизель кивает.

— Именно. Ты очень одарённая. Фракс это знает.

— Ну и что ему от меня надо?

Я не нахожу ответ на свой вопрос ни в одном вышесказанном слове.

— Сейчас тебе не суждено понять. Но вскоре мы снова встретимся, и я тебе многое расскажу, — Жизель видит моё недовольство. — Ты уже попала сюда, открыла путь в глубину своего подсознания. Это только начало, Каролина, — она внезапно подаётся вперед и шепчет: — Ты веришь в пророчества?

Я смотрю ей в глаза, стараясь понять, шутит она или нет.

— Трудно сказать, — растерянно бормочу я.

Жизель садится на место.

— Так странно, что гипнотизёр не верит в провидиц и пророчества, — говорит она с улыбкой.

— Ничего странного, — возражаю я. — Гипноз — это наука, а то, что сказали вы, просто сказки. Без обид.

Я кашляю и велю себе впредь быть вежливее.

— В любом случае, — Жизель скрывает недовольство от моих слов, — жди здесь.

Она встаёт и уходит на второй этаж. Я заставляю себя сидеть и не идти за ней, рассматриваю узоры на кресле, чтобы отвлечься.

Я задумываюсь о пророчествах. Не знаю ни одного, даже никогда не интересовалась. Если Жизель скажет, что относительно меня существует что-то такое, я рассмеюсь ей в лицо, даже если это невежливо.

Жизель нет уже более пяти минут. Я тревожно осматриваюсь и прислушиваюсь, в доме словно никого нет. Я смотрю на входную дверь и боюсь, что она закрыта. Мне хочется подойти и проверить, но я не осмеливаюсь, ноги словно прибило к полу.

Когда Жизель возвращается, я тут же понимаю, что вела себя глупо и мне становится стыдно за ту панику.

— Это для тебя и твоей подруги, — женщина протягивает мне два рюкзака.

Я вздрагиваю, вспоминая о Милене. Интересно, как она там? Пытается ли привести меня в чувства? Я должна была объяснить ей, но, если честно, я не знаю как.

Я принимаю рюкзаки, они довольно увесисты. Я надеваю один на плечи, а другой держу в руках.

— Там еда и одежда. И лекарства, — говорит Жизель.

Я хочу поблагодарить её, когда что-то сырое вдруг тычется мне в ногу, и я вскрикиваю, затем вижу лисёнка и некоторое время просто восхищённо смотрю на него. Я наклоняюсь и осторожно провожу рукой по его рыжей шерсти. Лисёнок тычется мне в руку.

— Ты ему нравишься, — улыбается Жизель.

Я тоже улыбаюсь и пытаюсь рассмотреть его белые узоры на шерсти, но животное резко выворачивается и убегает.

— Очень красивый, — говорю я ему вслед и встаю на ноги.

— Однажды он сам пришёл к нам, — рассказывает женщина. — Лёг на порог и не испугался, когда я вышла. Мальчикам он понравился, и я решила его оставить.

Я киваю. Милая история, но меня больше интересует другое, и Жизель это понимает.

— Выйти легче, чем войти, — подмигивает она.

Я не понимаю, но ничего не спрашиваю, и мы выходим на улицу. Проходим несколько метров и останавливаемся.

— У тебя большой талант, — говорит Жизель с улыбкой.

— Спасибо за помощь, Жизель, — наконец благодарю я.

— Ещё увидимся, — женщина, как обычно, загадочно улыбается.

Я чувствую смутное желание обнять её, но сдерживаюсь. Не думаю, что это хорошая идея.

Я сажусь на землю и устраиваюсь по-турецки, положив второй рюкзак себе на колени.

Только я закрываю глаза, как чувствую, что что-то уже поменялось, и понимаю, что имела в виду Жизель: «Выйти легче, чем войти».

Когда я открываю глаза, первым делом проверяю рюкзаки. Они со мной, потрясающе. Затем я смотрю на Милену и понимаю, что не смогу ей ничего объяснить. Я сама почти ничего не понимаю. Знаю одно — теперь есть надежда.

Теперь я знаю, что смогу разоблачить Фракса.

* * *

Мистер Фракс на этом занятии рассматривает меня очень долго. Весь урок он то и дело кидает на меня взгляды, в них много чего, что я не могу понять. Меня это приводит в небольшое замешательство, ведь я почти всегда могла понять, в каком мой друг настроении. Но сейчас он выглядит совсем непонятно, я не могу ничего определить по его лицу.

Когда занятие заканчивается, я подхожу к мистеру Фраксу, как обычно, когда все уходят.

— У тебя всё хорошо? — спрашиваю я.

— Да, Каролина, — улыбается он мне, обнажая белоснежные зубы. — Тебя что-то тревожит? У тебя хмурый вид.

— Просто я переживаю за тебя. Ты ведёшь себя странно. Сегодня ты даже не заметил, как Никки переглядывалась с Тоби, хотя ты всегда это замечаешь.

— Сегодня я не такой проницательный, как ты, мастер, — он подталкивает меня плечом, усмехаясь.

— Из нас двоих у тебя вид хмурее, — упрямо продолжаю я.

— Что ж, да, Каролина. Есть кое-что, что меня тревожит.

По его лицу я вижу, что это связано со мной, и произношу эту догадку вслух. Его реакция убеждает меня в этом окончательно.

— Я что-то не так делала? — обречённо выдыхаю я.

— Нет, Каролина, всё хорошо. Просто я много думал о том, что ты сказала мне вчера, о том, что ты готова для того испытания, о котором я тебе говорил.

— Да. Я готова.

— Ты хорошо подумала? Иногда ты принимаешь необдуманные решения.

— Я хочу пройти этот тест, — хмуро перебиваю я.

— Почему? — вдруг спрашивает мистер Фракс. — Каролина, я давно заметил, что только со мной ты можешь быть собой. Для остальных ты высокомерная стерва, но ты ведь не такая. Я знаю, что моё мнение для тебя важнее всех, но тебе не нужно изворачиваться, чтобы поразить меня. Ты же знаешь, ты мой друг, и я тобой восхищаюсь.

— Правда? — с улыбкой выдыхаю я.

— Безусловно! — он обнимает меня за плечо и заглядывает в глаза. — И я тоже переживаю за тебя. Так, скажи мне, ты правда готова на этот тест? Несмотря ни на что?

Я смотрю в его карие глаза с жёлтой радужкой и думаю, что даже если бы хотела, я бы не смогла им противостоять. Мистер Фракс — мой наставник и учитель, мой кумир, но, главное, он мой друг, и я знаю, что всё вышесказанное им правда, я знаю, что он никогда не убеждал меня ни в чём, а я ни в чём не убеждала его. Так что «несмотря ни на что» правильное слово, чтобы описать моё доверие к нему.