(Не)везучие (гет)

С Грейнджер сложно. Драко понимает это быстро. Они проводят вместе практически каждый день на протяжении двух недель, а ему, кажется, что так было всегда.

Первое, что Малфой раскусил — Грейнджер до ужаса упёртая. Переспорить её невозможно, Драко пытался и далеко не один раз. Каждый такой спор всегда заканчивался одинаково — Малфой устало разводил руками и замолкал. Иногда Грейнджер признавала, что не права, а иногда — до победного убеждала Драко, что не прав он, тогда они приходили к общему выводу и находили другую, более интересную тему для обсуждения.

Несмотря на то, что Грейнджер была несносна, с ней было интересно. Порой они говорили на такие темы, о которых Малфой даже не задумывался. Например, о безграничной вселенной или магловской поэзии, о бесконечности и о том, как каждый наш выбор или поступок влияет на других людей; что такое дружба и как бы всё сложилось, если бы Драко учился на Гриффиндоре, а Гермиона с друзьями на Слизерине.

Они говорили о сложных, а порой и об абсурдных вещах, но такие моменты Малфой ценил больше всего. Со временем он понял, что Грейнджер давала ему то, чего он долгое время был лишён: общения.

Но Драко старается не анализировать их отношения.

Если бы его попросили нарисовать алфавит, он бы поместил Грейнджер на букву «в» — к словосочетанию «всё сложно и запутано», потому их отношения не подходили под существующие стандарты нормальных. Потому что впервые он не может управлять собственными эмоциями, да и какой в них смысл, если у них нет будущего.

Определенно они не друзья. И сколько бы Малфой не отшучивался, но до Поттера и тех взаимоотношений, которые их с Грейнджер связывают, ему, откровенно говоря, далеко.

Драко знает, что с тех пор, как тот стал главой Аврората, их встречи с Гермионой и без того редкие, в итоге сошли на нет. И она искренне скучает по тем временам, когда они вдвоем могли засесть где-то в магловской кафешке и просто поговорить. Малфой, конечно, не Поттер, да и порог магловского кафе он вряд ли когда-нибудь переступит, но после этого разговора он действительно делает кое-что ему несвойственное: он покупает кофе на вынос для двоих в новой кофейне на углу. И это становится традицией.

Малфой знает наверняка: как только он найдет для Грейнджер истинную любовь этим странным отношениям придёт конец. Стоит на время оставить человека и он тут же о тебе забудет.

Грейнджер — не исключение.

Он предпочитает не задумываться о том, почему раздражение накатывает всякий раз, стоит об этом подумать, но сам факт, что это случится рано или поздно — неизбежен.

Ему не нужны привязанности, а такие чувства, как любовь не приносят ничего кроме ненужных эмоций. Они заставляют совершать импульсивные поступки, мешают судить здраво и уж точно не решают твои проблемы. Лишь доставляют новых.

Драко повторяет себе это каждый день и каждый раз ловит себя на мысли, что чем раньше он решит проблему с Грейнджер, тем быстрее вернётся к привычной жизни, где нет кофе на вынос по утрам и долгих полуночных разговоров.

Ни-че-го!..

Малфой думает об этом довольно часто. Он даже устраивает ей пару тройку свиданий, на которые Грейнджер идёт неохотно. После первого она говорит:

— Не вариант. О чем мне говорить с мужчиной, если он зациклен исключительно на себе?!

После второго:

— Я не люблю банальностей, Малфой. Ресторан, музыка и розы на первом свидании — это пошло. Ты разве так не считаешь?

А что, должен?

То есть Драко, конечно, не специалист в этой области, но разве ресторан и цветы — это плохо? Разве произвести приятное впечатление — тоже плохо? Разве…

Вопросов так много, что они с трудом умещаются в его голове. Но Малфой всё спрашивает:

— И какое бы ты хотела первое свидание.

— Не знаю, — пожимает плечами она. — Удиви меня. Это ведь ты у нас бог любви.

Определенно Драко никогда не поймёт грейнджеровскую логику.

После третьего неудачного свидания, Драко решает сменить тактику и искренне полагается на судьбу: устраивает спонтанное свидание для Грейнджер с каким-то маглом в парке, которого выбирает она сама.

Он больше трёх часов ждёт её дома, нервничает и когда она, наконец, появляется, равнодушно говорит:

— Он милый, — и Драко мысленно ликует. — Но знаешь… вряд ли у нас с ним что-то выйдет.

— Почему? — недоумевает Малфой.

— Хотя бы потому что я на половину волшебница. Как ты себе представляешь, чтобы я ему раскрыла эту сторону своей жизни?

Никак. Драко банально об этом не думал.

— К тому же, — продолжает она, — пока мы были вместе я поняла, что ничего не почувствовала.

Драко разводит руками.

— Честно говоря, Грейнджер, я сдаюсь. Найти для тебя истинную любовь нереально. Неудивительно, что ты оказалась первой в списке, — устало выдыхает он и только потом понимает, какую глупость только что сказал.

Растеряно произносит:

— Прости, я не это имел в виду.

— Всё нормально, — эхом отзывается Грейнджер. — Знаешь, я много думала об этом и пришла к выводу, что не всем людям везёт. То есть истинная любовь — это безусловно прекрасно, но она встречается далеко не каждому. Мы ведь не в сказке живём, чтобы верить в подобные глупости. Иначе бы было больше счастливых людей.

В любой другой ситуации Драко непременно бы что-нибудь ответил, если бы не одно: сердце Гермионы на короткое мгновение озаряется ярко-белым светом…

И от этого становится не по себе.

* * *

Драко аппарирует ко входу новой кофейни и заказывает два капучино с собой, когда центральные часы Косой Аллеи пробивают полдень. Он забирает кофе и неспешным шагом прогуливается до «Флориш и Блоттс» прекрасно зная, что у Грейнджер есть дурацкая привычка задерживаться на обед. Поначалу это жутко раздражало, Драко всегда ценил пунктуальность, но Грейнджер была бы не Грейнджер, если бы не делала всё по своему, так?

Когда он заходит внутрь, то понимание происходящего моментально исчезает, потому что в магазине творится настоящий переполох. Повсюду стоят пустые коробки или коробки наполненные книгами, какие-то люди сортируют эти же самые книги, левитируя их из одного места в другое. От одной даже Драко удачно уворачиваться, а вторую ловит, словно квидиччный мяч.

Внутри дерёт неприятное чувство и Драко не может определить: то ли это его личные ощущения, то ли это ощущения других, когда он зашёл внутрь.

Из глубины книжных стеллажей Драко слышит голос Грейнджер:

— Малфой, это ты? — секундой позже выглядывает она и, не дождавшись ответа, договаривает: — Можешь подождать в моём кабинете? Я сейчас разберусь с делами и мы сможем пойти на обед.

Драко ничего не имеет против.

Он уверенным шагом поднимается наверх. Осматривается. В кабинете царит такой же бардак, как и в её квартире: повсюду валяются книги, бумаги, свитки и пергаменты. Драко аккуратно убирает книги на полку, складывает бумаги на край стола, чтобы на освобожденном месте поставить стаканчик с кофе. Его взгляд случайно цепляется за свежую газету, где черным маркером обведены некоторые объявления. Драко подносит газету к лицу, хотя уже знает, что всё это значит. Грейнджер искала новое здание под магазин, но судя по тому, что все выделенные объявления зачеркнуты, то подходящего варианта так и не нашла.

Малфой откладывает газету в сторону, когда из неё выпадает помятая записка. Он читает её трижды, чтобы понять её содержимое, и когда понимает, что сколько не читай смысл не измениться, пазл складывается.

Коробки в магазине, выделенные маркером объявления, записка.

Драко не дурак.

Возможно, глубоко внутри Малфой всё понял, как только переступил порог магазина. Просто он, как последний идиот надеялся, что что-то значит для Гермионы; что он не последний человек в её жизни; что ему можно доверить свои проблемы, а ещё попросить о помощи, но это ведь Грейнджер — слишком глупо от неё этого ожидать.

Он хочет почувствовать злость, да хоть что-нибудь, но чувствует только разочарование. Он быстро находит конверт с обратным адресом и, пожалуй, впервые рад той силе, что обладает.

Он оставляет для Грейнджер записку. И кофе.

* * *

Драко аппарирует прямиком к нужному дому. Быстрым взглядом сверяет адрес с тем, что написан на конверте.

Должно быть это здесь!..

Это единственное, что его волнует. Больше не задаётся никакими вопросами, ни одного вопроса в гудящей голове. Просто поднимается по лестнице, проходит по длинному тёмному коридору, останавливается, поднимает руку и стучит в дверь.

Так стучит, чтобы все услышали. Чтобы не передумать.

Замок щёлкает, и дверь, с раздражающим скрипом, приоткрывается, из-за которой выглядывает мужик лет тридцать с пятном на рубашке и мятым лицом. Драко быстро берёт себя в руки, натягивает дежурную улыбку.

— Чего надо? — раздражённо спрашивает хозяин.

— Простите, я ищу сына мистера Клиффорда. Мне сказали, что он вернулся в Лондон.

— Это я. Чем могу помочь?

— До меня дошли слухи, что именно вы теперь занимаетесь всеми вопросами, касающиеся «Флориш и Блоттс», это так?

— Мой отец сильно болен, поэтому да — если у вас есть вопросы, вы можете задать их мне.

Тот пытается выглядеть значительным, но даётся ему это явно паскудно. Ему бы не только рубашку сменить, но и декорации вокруг поменять, отстранённо думает Малфой. Потому что строить из себя солидного человека с пятном от соуса на воротнике и в старой обшарпанной однокомнатной квартире — так себе расклад.

— Отлично, — уверенно произносит Драко. — Я хочу купить его.

— Оно не продаётся, — отрезает тот и тут же закрывает дверь, но Драко успевает подставить ногу.

— А если подумать? — вскидывает брови Малфой. — Вероятно, вы узнали кто я, поэтому понимаете, что я могу заплатить столько, чтобы вы ни в чем не нуждались до конца жизни.

Мужик — как Грейнджер говорила его зовут? Уильям? — открывает дверь чуть шире, выглядывает в коридор, осматриваясь по сторонам.

— Как я уже сказал, мистер Малфой, ничем не могу помочь. Если бы вы хотели заключить договор аренды, я непременно бы нашёл лазейку, чтобы нынешней арендодатель освободил помещение, как можно скорее. Но продать… — приторно улыбается тот. — Видите ли, мой отец получил этот магазин в наследство от своего дедушки. Это здание очень дорого нам, вы как никто должны это понимать. Поэтому, если у вас больше нет вопросов, то прошу меня извинить, — елейно тянет он и захлопывает дверь, прямо перед Малфоевским лицом.

Драко очень медленно выдыхает и чувствует только одно: злость.

Наконец-то!..

Он раздувает ноздри, сцепляет челюсти. Поднимает взгляд — картинка растекается, плывёт. Но через мгновение собирается вновь, но уже с другим содержимым.

Как Драко и предполагал, квартира Клиффорда больше походила на свинарник: в угу стоит корзина, заполненная грязным бельём, повсюду валяются коробки еды на вынос.

Толстяк как будто в коматозе: не сразу соображает. Но увидев Малфоя, резко подскакивает с дивана.

Его голос срывается на поросячий визг:

— Какого хре…

Но Драко не даёт ему договорить. Щёлкает пальцами и тот, лишь открывает рот, но ни звука не произносит. Малфой медленно подходит, берёт неподалеку стоящую табуретку и ставит её напротив хозяина квартиры. Садится.

Видит Мерлин, он хотел решить вопрос по-хорошему!..

* * *

Они не видятся пять дней.

Драко ссылается на очень важные дела, которые ему необходимо решить, что, собственно, правда, и Грейнджер больше не задаёт вопросов: видимо поняла, что в этом нет никакого смысла, а Малфой слишком сосредоточен довести начатое до конца.

Хорошая новость: бумажная волокита в Министерстве была почти закончена.

Плохая новость: чтобы бумаги вступили в силу, необходимо было добиться подписи министра магии. Данный пункт в принципе всё осложняет, поскольку на подобного рода одобрение нужна специальная рекомендация, иначе рассмотрение кейса может занимать недели.

Так сложилось, что у Драко таких покровителей нет. Он поднимает все старые связи отца, но те лишь демонстративно разводят руками: мол, извините, мистер Малфой, ничего не можем поделать.

Он почти ненавидит себя за то, что собирается сделать, но иного выхода попросту нет.

Отдел магических игр и спорта находится на седьмом уровне. Драко быстрым шагом пересекает неопрятный коридор, вкривь и вкось обклеенный плакатами, которые рекламируют разные команды по квиддичу. Дверь главы департамента находится в самом конце этого коридора. С каждым шагом желание развернуться и уйти вспыхивает в сознании — ему неожиданно перестаёт хватать воздуха. Но Малфой идёт вперед, и вперёд, пока не останавливается напротив нужной двери.

Уизли за письменным столом и в кожаном кресле выглядит важно. А ещё удивлённо.

— Малфой? Какой приятный сюрприз… — немного растерянно произносит он.

Драко молча закрывает дверь и подходит ближе.

— Мне нужно, чтобы ты написал рекомендацию, — резко выдаёт Драко, и Уизли, кажется, откровенно охреневает от такой прямоты.

Тянет:

— Ва-ау! Весьма неожиданно. А поподробнее? Вряд ли я смогу поручиться, не зная для чего тебе это нужно?

— Боишься, что я буду проводить очередные собрания Пожирателей? — с ехидством замечает Драко.

— А ты настолько глуп? — в ответ парирует Уизли, на что Малфой не отвечает. Выдерживает небольшую паузу. Откидывается на пинку стула.

— Я выкупил одно помещение, — расслабленно объясняет он. — Но оно мне не нужно. Хочу оформить дарственную для друга, ну а в связи с тем, что к таким как я относятся теперь с излишним подозрением в Министерстве, мне необходима рекомендация. Все просто, — пожимает плечами он.

— Хорошо, — быстро соглашается Уизли, и на этот раз удивляется Малфой. — Я напишу её для тебя, но взамен мне потребуется от тебя ответная услуга.

Пф-ф!..

И почему Малфой даже не удивлён?!

— Мне нужно зелье Жидкой удачи, — поясняет Уизли и выжидательно сканирует Драко.

Тот пожимает плечами.

— Без проблем.

И пока Уизли пишет ему рекомендацию, Малфой впервые задаёт себе вопрос: что такого особенного в Роне, если Гермиона обратила на него внимания.

О том, что после школы Грейнджер с Уизли прожили вместе чуть больше четырёх лет, знали все и о разрыве, который произошёл после, тоже.

Драко видит его насквозь: тот тщеславен и всегда безоговорочно верит всему, что ему говорят, а ещё он во всём ищет свою выгоду. Возможно, Малфой просто придирается и эти качества чужды далеко не всем, но рядом с Грейнджер… Драко всё равно не понимает: как, такая как она, целеустремлённая и с чистой душой могла полюбить того, кого приходилось тащить за собой?

Малфой старается не думать о реальных причинах, заставляющих его задаваться подобными вопросами. Он проникся к Грейнджер, которая с каждым днём всё меньше напоминает железную леди и всё более кажется хрупкой. Беззащитной. Искренней.

Такой, в которую можно…

— Малфой! — громко кричит Уизли ему на ухо, и Драко рефлекторно дёргается. Смотрит со злостью.

— Я не глухой, — рычит он и берёт в руки, протянутую ему бумагу.

— Я минут пять тебя звал, ты никак не реагировал. Приложишь письмо к своим документам и оставишь у секретаря министра, они там знают что делать.

— Спасибо. Когда зелье будет готово, я пришлю тебе сову.

Уизли кивает. А когда Малфой дотрагивается до дверной ручки внезапно произносит:

— Видел Гермиону недавно, она выглядит счастливой.

Драко не понимает, для чего и почему Уизли говорит ему это, но это не главное. Главное то, что он никак не может дать адекватное объяснение своей реакции на его слова, потому что первые пару секунд, Малфою кажется, что он оглох. Что он перестал понимать человеческий язык или ещё хуже — распознавать другие звуки вокруг. Он думает, тупо делая размеренные выдохи: что?

До него не доходит, как будто мозг оказался под толщей воды, как будто в голове, кроме этой самой воды больше ничего нет. Только стук сердца — бешенный. Странный.

Драко старательно гонит от себя мысли, что причина счастья Грейнджер — он. Потому что Драко далеко не пятнадцать лет, а лишние надежды — это роскошь, которую он не может себе позволить. Как ни крути, такие как Малфой не приносят счастья. Лишь пустоту и чёртово разрушение.

Потому что он сам — пустой и разрушенный.

Уизли негромко его окликает, и Драко отводит взгляд.

— Наверное, — глухо отвечает он, а потом просто выходит за дверь.

Драко снова идёт по неопрятному длинному коридору, вкривь и вкось обклеенный плакатами, которые рекламируют разные команды по квиддичу. Идёт и впервые не может вдохнуть!..

* * *

Драко решает, что скажет Грейнджер правду.

Вот так — ничего не утаивая, потому что врать себе он при большом желании не может; врать Грейнджер — просто не имеет права.

Он расскажет ей всё: о сделке, о подарке, о чувствах, а дальше…

Будь, что будет!..

Драко много об этом размышлял. Так много, что, впервые за долгое время ему снится какая-то чертовщина: будто он бродит по огромному лабиринту, слышит голос Грейнджер и как в бесконечных коридорах эхом доносится её смех, но сколько он ни пытается приблизиться к ней — она ускользает, всё дальше и дальше…

Драко просыпается посреди ночи и не закрывает глаз до утра. Думает. Взвешивает.

Это решение даётся не просто. Малфой до конца не уверен, что сможет сделать это, но попытаться… попытаться ведь стоит? Иначе он так и будет видеть в кошмарах голые стены, холодные бесконечные коридоры, слышать её голос и постоянно тянуться к чему-то недосягаемому?!.

Но ведь правила же…

Помнишь, Малфой?!

Влюбляться нельзя, иначе сердце Грейнджер будет светить белым до тех пор, пока не потухнет окончательно.

Драко хочется закричать: я уже облажался!..

И он ничего не может с этим поделать — эмоции сильнее его. Он уже нарушил правило, так кому какое дело? Драко уже чувствует и… может это не любовь, может это что-то другое, но что бы это ни было — оно буквально сжирает его изнутри. Проникает под кожу и расползается по венам. Оно отравляет. Убивает.

А Драко хочет, чёрт его дери, жить!..

Разве это плохо?

Он закрывает глаза. Медленно выдыхает.

На секунду останавливается перед дверью во «Флориш и Блоттс», давит в себе желание прижаться лбом к холодной поверхности и приложиться. Сильно: может, раз или два. Чтобы никаких мыслей.

Ни одной, долбанной, мысли.

Нужно просто собраться с силами и открыть дверь. Встретиться взглядом. Сказать.

И Малфой делает это: сильнее надавливает дрожащей ладонью на ручку двери и делает шаг, а в следующую секунду все внутренности обрываются, потому что Грейнджер кидается ему на шею. Сердце отзывается в то же мгновение — хреначит в груди с такой силой, будто пытаясь пробить её насквозь.

Первая мысль: как она умудрилась за столь короткое время сократить довольно приличное расстояние между ними.

Вторая: счастливее, чем сейчас Драко себя в жизни ещё не ощущал.

И всё происходящее стучит в висках правильностью.

Руки Грейнджер на его шее — правильно.

Его руки на её пояснице — правильно.

Гермиона Грейнджер — это правильно.

По телу растекается тепло и пока она прижимается к нему всем телом, Драко зарывается лицом в её волосы. Вдыхает запах — правильный и чувствует, как губы сами непроизвольно растягиваются в улыбке.

— Малфой, ты себе не представляешь, — на эмоциях выпаливает она и на полшага отстраняется.

А Драко думает только о том, чтобы схватить Грейнджер и никогда не отпускать.

Она говорит без остановки: о том, что у неё потрясающие новости, что её арендодатель мистер Клиффорд по вынужденным обстоятельствам продал «Флориш и Блоттс», но это никак не отразится на её работе, потому что новый хозяин намерен оставить старую арендную плату, да и само наличие арендаторов его никак не смущает. Она говорит, говорит и говорит, а Драко слушает и понимает, что должен что-то сказать в ответ.

— Я не знаю, столько эмоций я давно не испытывала. Если бы я только могла как-то встретиться с новым хозяином. Хотя рано или поздно он же придёт за деньгами, — продолжает тараторить она, и Малфой внезапно подходит ближе.

— Гермиона, я… — начинает он, и она поднимает взгляд.

Вот он — момент!.. Драко сглатывает, вслушивается в тишину, пытается дышать ровно, чтобы ничем не выдать грёбаное волнение. Он ведь всё для себя решил. Он почти уверен, что поступает правильно.

Нужные слова почти срываются с кончика языка, но дверной, мать его, колокольчик звенит. Грейнджер кивает кому-то в сторону и вновь возвращает свой взгляд к Малфою.

Драко опускает взгляд и выдавливает из себя самую искреннюю улыбку, на которую только способен.

Говорит:

— Я безумно рад за тебя. Предлагаю это отпраздновать. С меня обед, что скажешь?

Эта ложь нужна, чтобы не стоять и не молчать. Чтобы не чувствовать, как першит в глотке. Но Грейнджер, кажется, ничего не замечает.

— Кофе и сэндвичи с курицей? — произносит негромко, глядя ему в глаза. — Я согласна.

— Тогда я вернусь через пятнадцать минут.

Грейнджер кивает, и Драко выходит за дверь.

Он больше не думает и не анализирует. Отключает сознание, пока идёт вниз по улице к новой кофейне, пока стоит в очереди за кофе и сэндвичами, пока возвращается обратно.

И застывает на месте, когда взгляд цепляется за что-то яркое. Первые пять секунд, Малфою кажется, что это какой-то блик режет глаза. Но потом присматривается сквозь оконную витрину, и всё становится на свои места: стоя посреди магазина «Флориш и Блоттс» и непринужденно беседуя с Теодором Ноттом, сердце Грейнджер светит ярко-золотым, в то время как малфоевское нестерпимо болит.