Ящерица (джен)

Вероника упала в удобное кресло, закинула ногу на ногу и посмотрела в глаза редактору — он не изменил выражение лица, смотрел сосредоточенно-колюче, будто пытался прочесть заложенный в её позе подтекст. Она склонила голову с недавней укладкой на бок и лукаво усмехнулась:

— Зачем ты позвал меня? Что хочешь сказать? — произнесённые нежным голосом эти слова должны были пробить брешь в глухой обороне редактора, но он опустил взгляд, будто чего-то устыдившись, пожевал губами и, когда молчание уже становилось неприличным, выдавил из себя:

— Неужели ты совсем ничего не чувствуешь?

Вероника поправила прическу и изменила положение на стуле — подалась вперёд и слегка расставила ноги.

— Жарко, Грэг… нет, пожалуй, слишком свежо…

Редактор издал приглушённый стон и закрыл глаза. Через несколько минут он справился с собой настолько, что смог произнести деловым тоном:

— Сперва я должен выразить своё искреннее возмущение тем, мисс Лизард, как вы подходите к сбору информации. Ваши источники…

— Вот как ты заговорил! — Вероника шлёпнула себя по ляжкам и вскочила с места.

— …оказались непроверенными, — продолжал редактор, не обратив ни малейшего внимания на перемену позы и неучтивое восклицание. — Наша редакция понесла убытки. Я вынужден вывести вас из числа штатных сотрудников…

— Вывести за штат?! Но разве не ты подсунул мне этого юнца, Адама? Кто знал, что он расколется так бездарно?! Признается… будет изображать раскаяние на публике, как будто это кому-то интересно.

Вероника оперлась руками на массивный письменный стол, подалась вперёд, выставив затянутую в корсет грудь, и Грэг испытал твёрдость столешницы кулаком:

— У тебя нет совести, так хоть собственное достоинство имей! — заорал он. — Ты должна ответить за свои поступки!

Вероника выпрямилась и ответила криком:

— Ты собираешься наказать меня? За что?! Я не чувствую вины, — продолжала она спокойнее. — Все убытки уже списаны на Адама, иски закрыты, а моя статья заслуживала Пулитцера… Если ты уволишь меня, то я подам на газету в суд.

— Ты… — редактор заскрежетал зубами, и Вероника отпрянула. — Адам повесился из-за тебя, ты понимаешь? Он умер!

* * *

Вероника проснулась на рассвете и уже несколько часов ехала по автобану. Дорога никак не могла успокоить её растревоженный ум. «Что он хотел сказать? Что со мной будет?» — спрашивала она себя и не находила ответа.

- Ты поедешь в Панксатони. Там обнаружены провалы в почве, где на глубине пятидесяти метров находятся залежи кварца. Говорят, что они могли вызвать временные аномалии.

- Только в земле я не копалась! И не заставляй меня общаться с психами и уфологами.

- Умолкни! И запомни, Вероника, я тебя не наказываю, а спасаю.

Слово за словом Вероника прокручивала в голове разговор с редактором и не находила в нём смысла. Она специализировать на жареных фактах и экономических преступлениях, а он отправил её изучать геологическую аномалию. В случае успеха тема обещала быть перспективной в определённых кругах… И эти «круги» Веронику тоже не устраивали, она в них не вращалась! И всё же никто не скажет, что лучший репортёр «Питтсбург-дэйли» отнеслась к порученному редакцией заданию, спустя рукава: сразу после разноса в офисе она нашла в себе силы, чтобы поговорить с первым «свидетелем».

Добродушный дядька оказался бывшим репортёром метеоканала, сменившим окончательно, как он уверял, поле деятельности. Фил Коннорс отказался встретиться с Вероникой в ресторане — принимал дома и напомнил ей своим видом библейского Иосифа, не спуская с рук очень красивого, ни одной чертой не напоминавшего отца младенца. Его жена — обладательница воистину ангельского лика — всё время суетилась вокруг и произвела впечатление затюканной, опустившейся женщины: в поношенной одежде, без маникюра и причёски.

— Вы утверждаете, что стали жертвой временной аномалии?

— Жертвой? Помилуйте, мисс. Мне несказанно повезло в этой жизни.

— Но вы утверждаете, что Панксатони навсегда изменил вашу жизнь?

— Это безусловно так. Город и сурок, — бывший репортёр поймал руку проходившей мимо жены и приложился к ней поцелуем. — Мы непременно вернёмся туда, когда позволят дела. У нас там очень уютный дом.

Это было всё, чего от него удалось добиться. Обещанная редактором захватывающая история Веронике изложена не была. О причинах такой скрытности обычно разговорчивого Коннорса оставалось только гадать.

В любом случае, Вероника и дальше собиралась четко следовать намеченному редактором плану журналистского расследования и написать потрясающую статью, которая вернёт ей прежнюю должность. Она уверенно вела внедорожник, не отвлекаясь на мелькание окружавших дорогу деревьев. Будто Титаник, не замечая препятствий на своём пути, готовилась она ворваться в провинциальный городок, перевернуть устои, на которых держится это тухлое, застойное болото, выведать все секреты местных жаб, поменять оттенки и интонации, добавить перца и испепелить прощальным взглядом то, что после неё останется.

Панксатони, конечно же, не успел подготовиться к вторжению, встретил гостью шепотом ветра в листве цветущих лип, свежевыкрашенными невысокими заборами, с легким оживлением проводил мощный внедорожник заинтересованным взглядом устроившихся на скамейках с вязанием старушек.

Вероника пропылила мимо гостиницы и прочих местных достопримечательностей. Вскоре город остался позади, а колеса внедорожника съехали на грунтовку. Рыжая глинистая почва крошилась под колесами и поднималась в воздух пылью. Вероника вдохнула, почувствовала привкус глины на языке и быстро закрыла окна машины. Сразу же стало жарко. Залетевшая в автомобиль пыль осела на волосах и одежде. Вероника презирала людей, которые соглашались работать в таких условиях. Ругаясь и отплевываясь, она объехала огромный котлован, за которым открывался спуск в наскоро укреплённую шахту. Рядом с шахтой сидели и курили двое в касках.

Их лица были испачканы землёй, заскорузлая от грязи одежда давно потеряла форму. Из-под касок виднелись края матерчатого чепчика.

Вероника вышла из автомобиля. Ветер поднял её уже порядком запыленные волосы, и она придержала их, стараясь поправить укладку.

— Мне нужен доктор Вустер.

Один из оборванцев хлюпнул носом, вытер собравшуюся над верхней губой мокроту, испачкав глиной из без того запыленное лицо, и, привстав, закричал в шахту.

— Джим, тут журналистка приехала.

Доктор оказался самым чумазым из трёх. Веронику замутило от отвращения, когда он выполз из шахты и бросился к ней.

— Вы приехали, чтобы написать о моём открытии?

Вероника была искренне удивлена тем, что это почти полностью потерявшее человеческий облик существо умеет говорить, и отпрянула, когда Вустер потянулся к ней и едва не схватил за предплечья. Нет, совсем не так представляла она себе учёных: белый распахнутый на груди халат должен был прикрывать элегантный костюм-тройку или свитер от кутюр. Да и работать этот физик должен был в хирургически чистом помещении с облицованными светлым кафелем стенами, рядом со сложным оборудованием: записывать что-то в блокнот и разглагольствовать о судьбах Вселенной.

— Пойдёмте, вы должны видеть всё своими глазами.

Вторая попытка доктора схватить Веронику увенчалась успехом, и через несколько секунд он затащил репортёра в шахту. Она скользила вниз по отполированной до гладкости телами исследователей глинистой почве.

— Что вы себе позволяете? — не будь Вустер так важен, она бы сразу вцепилась в него кошкой и заставила пожалеть о неосторожном прикосновении. Сейчас Вероника дорого платила за информацию. Её костюм был безнадёжно испорчен, таинственные наросты, натёки и причудливые каменные фигуры не привлекали её и не удивляли, всего лишь грозили увечьем.

Через несколько мгновений пространство, в котором она оказалась, позволило подняться в полный рост и оценить потери, а Вустер уже надевал на неё страховку.

— Почти отвесный спуск вниз, — объяснил он, нервно хихикнув, и указал на дыру. — Если бы один из нас не упал туда, мы не нашли пещеру. Зато спускаться недолго...

Лаз показался Веронике таким узким, что мозг и тело согласно взбунтовались против перспективы лезть внутрь.

— Разве вы не можете предоставить мне научный отчёт, фотоматериалы или...

— Да помилуйте! Какие отчёты? Мы только обнаружили это чудо. Оно достойно поэмы. И ни один отчёт не сможет передать... Это надо видеть своими глазами!

С этими словами Вустер подтолкнул Веронику к лазу. Поверхность под ногами была неровной и скользкой, каблук зацепился за камень, сломался, и она полетела вниз с естественным ускорением.

Попытка тормозить ногами и руками была ошибкой. Тело было изранено, избито, каждое новое столкновение с окружающим пространством отзывалось болью. Стены вокруг как будто сжимались.

Падение прекратилось внезапно. Ноги Вероники врезались во что-то, к счастью, более хрупкое — оно ответило хрустальным звоном и разбилось. Вероника какое-то время лежала без движения, не решаясь открыть глаза и поверить в то, что всё закончилось. Нет, это не могло быть избавлением.

— Мисс Лизард, придите в себя. Вы ударились?

Вероника открыла глаза. Перед ней маячило расплывчатое светлое пятно — Вустер светил ей в лицо налобным фонарём.

— Поднимайтесь. Всё хорошо?

Вероника с трудом собрала себя с пола и с помощью Вустера встала на ноги. На его лице застыла полусумасшедшая улыбка.

— Только посмотрите на это, — обвёл он пространство взмахом руки.

Веронике ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Из стен пещеры вместо положенных здесь сталактитов и сталагмитов росли правильной пирамидальной формы кристаллы. Будто острозаточенные карандаши сходились они к центру, описывая грифелями сферу. Кристаллы были полупрозрачны. Свет фонаря играл на гранях. В центре сферы кружился беловатый туман.

— Их свойства зависят от температуры, напряженности электрического и магнитных полей. Время года, грозы, влажность — всё это… Глубина залегания, конечно же, нивелирует большую часть эффектов, но не отменяет возможности влияния этой пещеры на происходящее на поверхности. Действие равно противодействию. Понимаете?

Вероника залюбовалась игрой света на гранях кристаллов. Он преломлялся, расплываясь радугой, бликовал, превращая часть поверхностей в зеркальные, фосфоресцируя на других.

— Они драгоценные? — Вероника прервала словесный поток Вустера.

— Это кремний, — Вустер немного помолчал, явно задетый ушедшими в сторону от его рассказа размышлениями журналистки. — Вы не понимаете. Дело не в том. Кремний используется в элементах памяти, сложных датчиках. Я говорю о глобальном влиянии этой пещеры на происходящее в Панксатони.

— А там что-то происходит? — Вероника любовалась кристаллами, а её голос звучал рассеяно.

— Даже если явления частично нивелированы, это не повод их не исследовать. Кроме того, были отдельные сообщения...

— Удалось их проверить или подтвердить?

Вероника отвлеклась от созерцания, и рассеянность в её голосе уступила раздражению и готовности сорвать злость на единственном виновнике её отчаянного положения.

— Этот материал достоин опубликования даже на уровне гипотезы.

— Так сформулируйте её!

— Опишите эту пещеру, путь сюда, впечатления о ней, этого достаточно для сенсации.

— Чтобы описать эту пещеру мне нужны фотоматериалы. И ваши гипотезы в рукописном виде тоже не помешали бы. Фотографии должны быть качественными. Я вам искренне советую публиковаться в научном журнале. Предлагаю встретиться в ресторане завтра в полдень, если вы, конечно, успеете всё подготовить.

Вустер был так растерян, что не заметил, как Вероника подняла осколок кристалла и спрятала под одеждой. Путь наверх показался ей пыткой, а улыбающееся солнце, встретившее её, когда она вылезла из шахты, не могло спасти не задавшийся с утра день: не было ничего, чтобы умыться или стереть грязь. Предложенный физиками относительно чистый, грубый комбинезон был с благодарностью принят.

Вероника отошла к машине и разделась до белья. Оно было влажным и грязным, а от прикосновений стало грязнее. Вероника воровато огляделась — присутствие трёх незнакомых мужчин её смущало. Они курили и были заняты, судя по всему, не очень приятным для них разговором, но стоило одному из них отвлечься… Вероника представила на себе изучающий заинтересованный взгляд и мысленно содрогнулась. После короткого раздумья она разделась догола и поспешно надела комбинезон. Кристалл был спрятан в карман.

По дороге к гостинице она думала только о том, какое впечатление произведёт на горожан и работников гостиницы. Конечно же, ничего хорошего о ней не подумают. Её раздражение росло с каждой преодоленной милей. Движение было слишком неторопливым для её настроения: машин было мало, но ни одна не желала уступать дорогу. Это касалось и прохожих. Вероника ругалась и отчаянно сигналила, но старушки удивлённо оглядывались и пожимали плечами, как будто удивляясь тому, что от них требуют передвигать ногами. В Панксатони куда-то торопилась только она. Спешка в конце концов обошлась дорого — колесо попало в выбоину на дороге, загрохотала подвеска. Вероника легла грудью на руль машины и ударилась лбом. Перед глазами рассыпались разноцветные искры, дыхание пресеклось, но Вероника забыла о нём от боли на секунду, схватилась за лоб, закашлялась, а когда подняла голову и посмотрела в зеркальце, из-под руки бежала струйка крови.

Каким-то чудом ей удалось вырулить. Героическим усилием она заставила себя доехать до гостиницы, вышла из машины и резким движением распахнула перед собой дверь.

— Вероника Лизард, — представилась она. — Проводите меня в мой номер, — уронила на стойку свои документы и ответила на взгляд администратора с не меньшим отвращением.

— Простите, мисс.

Обувь Вероники оставляла грязные следы на красной ковровой дорожке, она хлопнула ладонью по стойке и не нашла ничего лучше, чем ответить криком.

— Поторопитесь! Разве не видите, в каком я состоянии.

В ответ на этот крик руки проверявшей её документы девушки затряслись, а в глазах появились слёзы — кто же мог знать, что провинциалка окажется такой чувствительной. В любом случае, через четверть часа Вероника шла к своему номеру, портье нёс за ней вещи. Она позволила занести их в номер и сразу его выгнала, торопливо закрыв дверь на ключ: душ — всё, о чём она могла сейчас думать.

Грязь отходила от её тела кусками, глину пришлось выбирать из волос. Вода стекала рыжая, ржавая с неприятным запахом, слив быстро забился. Вероника завернулась в белое пушистое полотенце, выдохнула и улеглась на кровать. Был поздний вечер — она собиралась заснуть. Уставшее тело требовало отдыха, прохлада, проникавшая через открытую балконную дверь, была приятной, бельё чистым.

Вероника сама не заметила, как сбросила полотенце, раскидала в стороны руки и ноги и заснула в позе звезды. Разбудил её звук падения чего-то тяжелого — хлопнула входная дверь. Вероника недовольно застонала.

— Прочь пошли! Никакой уборки! Я сплю.

В нормальной гостинице этого было бы достаточно, но в коридоре кто-то чертыхался. Голоса были грубыми мужскими, и Вероника от греха прикрылась покрывалом. В следующее мгновение она возбуждённо пискнула и выбежала на балкон. Её незваные гости пинком сопроводили в комнату помешавший им на пути чемодан и готовились войти в спальню.

Оказавшись на балконе, Вероника недолго радовалась тому, что за плотно задёрнутыми шторами её не увидят воры. Поздним июньским вечером на улице было светло, а над её балконом горел фонарь. Внизу чинно прогуливались парочки, старушки и мамаши с колясками. Её, голую, уже заметили. Вероника в панике заметалась по балкону. Вернуться обратно она не могла, а под балконом собиралась и гомонила толпа.

— Помогите, грабят! — нашлась Вероника, оперлась на поручни и воззвала к людям. — Убивают! — добавила она, попытавшись установить зрительный контакт. Над ней смеялись.

Она отвернулась, показав голую спину, широко распахнула дверь и сделала смелый шаг в комнату — там уже никого не было. Снизу доносились свист и улюлюканье. Какой-то насмешник кричал обидное.

- И это всё? Я требую продолжения!

Вероника оглядела комнату и стала судорожно искать одежду. Всё, что попадалось ей под руку, было либо разорвано, либо испачкано и измято.

- Вернись, крошка, — толпа одобрительно отвечала на доносившиеся снизу окрики насмешника, и Вероника ждала, что к ней вот-вот поднимутся, ворвутся.

В конце концов, она замоталась в покрывало — влажное, душное, тяжелое, оно стесняло движения, но хотя бы прикрывало наготу. В раскалывающейся от страха, стыда и усталости голове просветлело, и Вероника бросилась к двери, чтобы запереть её, но опоздала. Мужчину, который распахнул дверь ей навстречу, можно было бы назвать благообразным и даже представительным, если бы не уродовавшее его лицо выражение ярости.

— Ах ты, воровка! — Вероника не успела возмутиться такому обращению, когда крепкая рука схватила её за предплечье и потащила в комнату. — Что ты здесь устроила?

— Я устроила?! Какого? По какому праву вы врываетесь в мой номер и трогаете меня?!

— Я думаю, ты — голая воровка, которая вломилась в мой номер и решила поживиться тем, что плохо лежит.

— Что?! — Вероника попыталась возразить, но мужчина просто оттолкнул её и прошёл в комнату.

Несколько минут она лежала, оглушённая падением, открывая, закрывая глаза и пытаясь собрать конечности, а он рылся в комоде.

— Где документы, тварь?

Вероника предпочла бы больше никогда не общаться с грубияном, но не успела высказать это пожелание вслух. Он подошёл, схватил и поставил её на ноги. Она завизжала и стала отбиваться, отчаянно молотя ногами по всему, что оказывалось на расстоянии пинка.

— Отвечай! Куда ты спрятала мои документы?

Вероника царапала лицо нападавшего, но его руки сжимались на её шее, и через несколько мгновений она уже перестала пинаться, стараясь оторвать их от своего горла.

— Какие документы? Ничего не знаю, — хрипела она.

— Что здесь происходит? Отпусти её! Быстро! Руки! — Вероника не поняла, кто произнёс эти слова. Её отпустили. Она не устояла на ногах, неловко упала на зад, схватила воздух — с хрипом наполнились лёгкие и тут же взорвались кашлем. Её недавний противник стоял над ней и смотрел куда-то вбок, слегка приподняв руки.

— Мерзавец! — прохрипела Вероника, откашлявшись.

Он не удостоил её взглядом. Она попыталась успокоить боль, ощупала шею, грудь — кожу саднило: «Нет, и выцарапать ему глаза было бы мало».

В следующее мгновение она с новыми силами бросилась на обидчика: вцепилась в волосы и повалила его. Нет, он сопротивлялся, его ладони дотронулись до обнаженной груди, но на стороне Вероники была ярость и жажда мести, ей было всё равно, сколько ещё мужчин увидят её голой.

— Остановитесь, мэм.

— Да убери её от него, Майк. Чего ты стоишь?

Веронику схватили сзади за локти и больно заломили руки. В следующее мгновение на её запястьях защелкнулись наручники.

— Где ваши документы, мэм? — с этими словами Веронику насильно поставили на ноги, но она успела ещё раз пнуть противника.

— Отпусти! Отпусти, сказала же! — Вероника продолжала отбиваться, хотя со скованными руками это было сделать сложно. — Мой чемодан — там. Посмотри сам.

Державший её за локти оказался полицейским, его напарник возник перед взглядом внезапно, прошёл в разгромлённую комнату и накинул на Веронику покрывало.

— Полиция? — удивлённо спросила она. — Я заселилась сегодня днём. Приняла душ, устроилась отдыхать. Ко мне ворвались двое или трое, всё тут перевернули. Я успела спрятаться от них на балконе, а потом заявился этот.

— Я заселился позавчера и оплатил неделю, мне надо было оставить вещи в охраняемом месте. Не думал, что здесь такой бедлам.

— Какая нелепость! Я бы не поверила ни единому его слову: оплачивать люкс, чтобы хранить в нём ценные вещи?! Любая камера хранения была бы в десять раз надёжнее.

— Вы не понимаете! Это были особенные вещи, достаточно громоздкие, чтобы поместиться в камере, потом я их спрятал там, куда не полезет ни одна горничная. Эти документы — вся моя жизнь, моё будущее, моя интеллектуальная собственность, диссертация. Они пропали! Это трагедия для всего человечества. Мой прибор мог изменить судьбы.

Вероника усмехнулась в ответ на эту отповедь псевдоученого.

— Что же вы изобрели? Вечный двигатель? — нахально произнесла она.

— Нет, машину времени, — ответил он тем же тоном.

— Вы сейчас серьёзно?

— Конечно, нет, — незнакомец скривил лицо в усмешке и протянул документы полицейскому. — Вот мои документы.

— А ваших документов я не вижу, — подал голос его обыскивающий комнату напарник.

— Неудивительно, я даже одежду найти не смогла, — ответила Вероника, но через секунду замялась и добавила почти заискивающе. — У администратора должна быть запись в журнале и, понимаете, меня пытались ограбить.

— Не знаю, пропало у тебя что-то в действительности или нет, но грабили и избивали здесь только меня. А ты, возможно, одна из грабителей и только прикидываешься пострадавшей.

Вероника была готова кинуться на обидчика даже со скованными за спиной руками, но полицейский поймал её за локоть и потащил к выходу.

— Спорить будете в участке.

— Меня за что? Я в своём номере. Я пострадавшая, — Вероника возвысила было голос, но вовремя решила не сопротивляться.

Вероника нечетко помнила, как заснула в клетке. Пробуждение сложно было назвать приятным. Солнце ещё не успело подняться над горизонтом. Одежда, которую ей нашли, была бесформенной и не по размеру, но хотя бы не дала замёрзнуть. Рядом с ней посапывало несколько тёмных личностей, включая вчерашнего знакомого, которого она не преминула пнуть. Он засучил ногами, но не проснулся. Вероника поднялась и затрясла решетку.

— Эй, кто-нибудь!

В конце концов у нее созрел чёткий план действий: несколько звонков, которые помогут подтвердить её личность, даже если документы не найдутся.

Подошедший к клетке полицейский зевнул, поперхнулся и уставился на Веронику рыбьим взглядом. Искреннее удивление на его лице сменилось недоумением. Он почесал затылок и обратился к напарнику.

— Кто это у нас в клетке, Майк?

По спине Вероники от этих слов пробежал холодок.

— Не смешно, — фыркнула она. — Нашли мои документы? То, что меня задержали голой, не повод так зло насмехаться.

— Эй, Майк, проверь там документы. Белая женщина под сорок.

— Мне и тридцати пяти нет, — попыталась поправить полицейского Вероника, но вовремя поняла, что это бесполезно. — Если документы найти не можете, то позвонить дайте. Я здесь с журналистским заданием.

— Ну как там документы, Майк?

— Вероника Лизард?

— Да! — Вероника готова была подпрыгнуть до потолка от счастья.

— Вроде бы из гостиницы принесли, но я почему-то её не помню, — прокомментировал находку полицейский.

От счастья Вероника была готова простить несчастному забывчивость. Ключ заворочался в замке, и решётка её клетки открылась.

— Так меня вот с этим деятелем задержали. Драка в гостинице. Припоминаете теперь? Узнаёте? — после этих слов и едва заметного пинка, их сопровождавшего, недавний противник Вероники проснулся и сел.

— Драка в Пенсильвании? — переспросил Майк. — Да как забыть?! Учёного обокрали, так он такой разнос устроил, что пришлось задержать. Думали, санитаров вызывать.

— Только никакой женщины там не было.

— Да, дрался с горничной, набросился на администратора…

— Мистер Спраут, узнаёте эту женщину? — полицейские говорили, перебивая друг друга, пока один из них не обратился к задержанному.

Спраут посмотрел на Веронику.

— Впервые вижу, — слетело с его губ мгновением позже.

— Ну не знаете, не видели и не надо, — решила Вероника, забрала документы из рук полицейского улыбнулась и переступила порог клетки.

Через несколько минут она вышла на улицу и вдохнула воздух свободы. До полудня она должна была успеть переодеться, принять душ и привести себя в порядок. В полдень её ждала встреча с доктором Вустером.

Через несколько шагов её настроение опять стало портиться. Несмотря на ранний час, город был оживлённым, а лица, попадавшиеся навстречу, — знакомыми. Именно эти люди стояли под балконом, когда... Вероника растрепала волосы, отчаянно пытаясь прикрыться, и огляделась в поиске обходных путей, но как на зло... одно знакомое лицо за другим. Чем сильнее Вероника старалась скрыться за волосами, тем больше приглядывались к ней прохожие, и всё-таки ни в одном взгляде не было ни намёка на узнавание. Осознав это, Вероника расправила плечи, но через несколько шагов опять поникла: это было странно.

Вероника терзалась сомнениями и с опаской перешагнула порог гостиницы. Уже знакомая администратор встретила её дежурной улыбкой, немного дёрнулась, оценив потрёпанный вид и странную одежду.

— Ключ от люкса, пожалуйста, — Вероника подошла к стойке. — И подумайте, куда можно меня переселить с не меньшим удобством.

Выражение лица администратора не сразу, но изменилось. Сперва казалось, что эта фраза оказалась слишком длинной, а потом слишком сложной для её крохотной, ухоженной головки. Полностью осознав смысл услышанного, она широко открыла глаза и изобразила искреннее удивление.

— Вы у нас не гостите, я бы вас помнила.

Вероника в свою очередь на мгновение впала в ступор. Сил на то, чтобы решить проблему криком, уже не было.

— Откройте регистрационную книгу. Я заселилась вчера, — произнесла она, выкладывая на стойку свои документы.

Нет, запись о заселении никуда не делась. И это радовало. Отсутствие воспоминаний наводило на размышления.

— Как вы могли забыть? — спросила Вероника почти жалобно.

Администратор, как и полагалось провинциалке, смущённо потупилась и после кратких размышлений ответила твёрдо.

— Я уверена, что впервые вас вижу.

Вероника почти расстроилась, но всё-таки получила свой ключ и поднялась в номер. Там успели прибраться: исчез сломанный чемодан. Вероника зашла в ванную и даже вышла на балкон, надеясь найти хоть что-то из одежды. К счастью, на тумбочке возле кровати нашелся бумажник, но это было всё.

— Где мои вещи? — она спустилась вниз и стояла перед стойкой регистрации, царапая её ногтями.

Администратор подняла голову и уставилась на неё рыбьим взглядом

— Всё ещё не помните меня? — спросила Вероника.

— Я не помню, как вы заселялись, хотя это было в мою смену. Но я прекрасно помню, как вы подошли несколько минут назад, указали мне на запись в журнале и получили ключ.

— И? Где мои вещи? — Вероника уже чувствовала поднимающуюся в душе ярость и сдерживалась только потому, что ей отвечали спокойно.

— В вашем номере вчера была драка.

— Прекрасно помню. Я пострадала в результате. Мои вещи были испорчены.

— Я сейчас позову горничную. Вечером в номере убрались, и всё испорченное было выброшено.

Вероника осталась ждать, чувствуя, как ярость сжигает её изнутри, внутренности вибрировали, требуя успокоить дрожь криком, движения были судорожными. Вероника с трудом удержалась от желания выхватить из рук администратора телефон и заорать в трубку.

Горничная оказалась приземистой и полноватой. Веронике захотелось схватить её и потрясти, но она сдержалась и только голосом показала своё нетерпение.

— Вещи, мэм? — после этого наивного вопроса сдерживаться стало совсем сложно.

— Да, мой чемодан, диктофон, блокнот, одежда? — Вероника сжала кулаки и зарычала. — Куда вы выбросили их?

— Чемодан? — переспросила горничная.

Вероника была готова наброситься на неё.

— Вы издеваетесь? — прорычала она.

— Нет, мэм. Я убиралась вчера в люксе, но там не было никакого чемодана. Битое стекло, какие-то истоптанные бумаги... Чемодан я бы не пропустила.

— Вы же вернули мне бумажник, что стоит найти хоть что-то из одежды? — в рыке Вероники появились просительные нотки. В носу предательски засвербело, горло перехватил спазм, а уголки губ задрожали.

— Я не помню никакого бумажника, — произнесла горничная, переводя растерянный взгляд с Вероники на администратора. — И вас я не помню.

— Я тоже! — ожидаемо поддержала её администратор.

Веронике захотелось разреветься.

— Куда вы выкинули мусор? — спросила она, титаническим усилием совладав с собой.

Администратор и горничная в очередной раз переглянулись, и вскоре Веронику вели к мусорным бакам. Ей пришлось перебороть брезгливость, чтобы приступить к поискам. Горничная, не чураясь, помогала и вскоре был найден и разбитый чемодан, и обрывки одежды — ничего целого и чистого.

— Я отдам это в прачечную, мэм.

Вероника узнала кое-какое бельё, рубашку, пиджак и джинсы, в которых она приехала. Вещи были испачканы глиной, порваны, но, по крайней мере, их можно было восстановить.

— Подождите! — Вероника взяла пиджак и порылась в карманах — обломок кристалла, единственное её сокровище, уцелело.

Она вернулась в номер и приняла душ. Времени на то, чтобы успеть на встречу с Вустером оставалось в обрез, денег в бумажнике тоже мало. Веронику одолевал голод, но она надеялась, что заинтересованный в статье Вустер накормит её обедом. Деньги она решила потратить на обувь и одежду. Выбор в местном магазине был удручающим, а денег не осталось. В ресторан она пришла на четверть часа раньше и не устояла перед тем, чтобы сделать заказ и даже приступить к его поеданию. Время шло минута за минутой, тарелки быстро опустели. Вероника наслаждалась кофе с ликёром и взбитыми сливками, надеясь, что Вустер, опоздание которого становилось уже неприличным, не будет проверять счёт. Время шло. Вероника заказала эспрессо, потом стакан воды с лимоном. Платить за сытный обед было нечем. Она начинала нервничать.

Попытка списать всё на счет доктора не удалась. Вероника ушла в дамскую комнату и долго стояла над раковиной, рассматривая в зеркале своё лицо. Несмотря на все старания и сытный обед, выглядела она не очень, а мысли в её голове были и того хуже.

Из зеркала на Веронику смотрела помятая, потасканная жизнью женщина с бегающими сощуренными от напряжения глазами. Вероника поправила прическу, сделала массаж — это не помогло. Мозг прокручивал сразу несколько возможных выходов из сложившейся ситуации: «Устроить скандал? Притвориться отравленной? Сбежать?» «Легко!» — авантюристке Веронике Лизард всё было по силам, но в зеркале была не она. И чем дольше Вероника вглядывался в это своё новое отражение, тем больше на него походила. Нет, никак не могла она ругаться сейчас с официантом, которого искренне благодарила несколько минут назад. Гордость не позволяла ей попросить записать обед в долг или клятвенно обещать, что всё оплатит. Это было унизительно. Отражение в зеркале казалось всё более опасным. Вероника вышла на террасу, оперлась локтями на перила и старательно делала вид, что разглядывает растительность и прохожих. Официанты сновали вокруг. Вероника чувствовала на себе их просительный взгляд: «Оплатите счёт, мэм». Она дождалась, когда терраса опустеет и сделала широкий шаг с крыльца. Треснул шов на узкой юбке, скрипнул каблук, но Вероника уже бежала к припаркованной машине.

Она завела машину, вырулила на относительно свободный участок дороги и выдавила педаль газа в пол. Она точно не осознавала, куда едет, — главное подальше отсюда. Ненавистный город растаял через несколько минут. За это время мнившая себя опытным водителем Вероника успела пару раз заехать на тротуар, едва не сбив урну, с трудом избежала столкновения с двумя тихоходами на перекрёстке и... Остановиться её заставило своё же отражение — немолодая женщина с выпученными от страха глазами крепко сжимала руль. Вероника не узнала себя.

Она заставила себя дышать ровно, остановилась. Впереди тянулась уже знакомая грунтовка. Все эти досадные неприятности... не то, о чём следует помнить. Вероника подъехала к шахте. К её удивлению, компания из трёх запыленных учёных оказалась на прежнем месте. Она уверенным движением распахнула дверь, вылезла из машины и окликнула знакомого.

— Доктор Вустер?

Он поднял голову, переглянулся с товарищами и поднялся на ноги.

— Мисс Лизард?

Вероника была счастлива хотя бы тем, что её узнали, но следующие слова Вустера заставили её вздрогнуть.

— Мы ждали вас вчера.

Вероника фыркнула.

— Мы встречались вчера, мистер Вустер. Удивлена тем, что вы не помните, как протащили меня по острым камням, испачкали и испортили одежду...

— Протащил? — Вустер ещё раз оглядел товарищей, на этот раз в поисках поддержки. — Испортил? Что? Зачем?

— Вы показывали мне свою пещеру. Мы договорились встретиться сегодня в полдень в ресторане.

Ученые в очередной раз переглянулись.

— Здесь никого не было, мы проработали весь день одни.

Воспроизведённый Вероникой в ответ звук был совсем не приличным. Она кинулась обратно к своей машине и вытащила из бардачка обломок кристалла.

— Вот вам доказательство, и мне всё равно, что вы обо мне подумаете.

Выражение лиц учёных мгновенно изменилось. Они поднялись на ноги, а Вустер подошёл ближе.

— Откуда это у вас?

— Из вашей пещеры, конечно же. Вчера вы затащили меня туда силой. Я упала, задела один из кристаллов, он разбился, и я забрала осколок.

— Вы не понимаете, что натворили! — выражение лица Вустера медленно менялось — сейчас он казался испуганным.

Вероника не позволила доктору прикоснуться к кристаллу.

— Вы можете обвинять меня в воровстве, сколько угодно. У меня должна быть возможность для независимого исследования результатов вашего открытия. Вы хотите привлечь внимание, получить финансирование, но…

— Вы нарушили равновесие! Как же вам объяснить? Представьте себе часовой механизм. Несколько шестерёнок. Что будет если сломать один из зубцов?

— Какие, к черту, часы?! — Вероника и так была на взводе, а недосказанности и нелепости в высказываниях Вустера просто взбесили её.

— Часы... Не самая удачная аналогия, но я хотел, чтобы вы поняли. Не знаю, насколько вы владеете школьным курсом физики. Понимаете, эта пещера работает как конденсатор.

— Часы, конденсатор — какая чушь...

— Да дослушайте вы до конца! — Вустер внезапно показал, что тоже умеет использовать связки. — Вы не понимаете всех последствий, я пытаюсь объяснить. Для вас это важно! Эта батарея из кристаллов работает как конденсатор. При определенных физических условиях она заряжается. Только сохраняет не заряд, а все физические параметры среды, какие были на момент зарядки. Затем этот конденсатор каким-то образом влияет на все физические процессы, протекающие на территории Панксатони. Я не знаю, как это объяснить, но, возможно, подойдут магнитные бури. Вам наверняка известно о реакции метеозависимых на эти явления. Вот и здесь что-то подобное. Физическая аналогия присутствует, а значит…

— Меня не интересует бред, который рождается в вашем воспалившемся от обилия выученных формул мозгу!

— Это не бред. Послушайте! Я вас не помню, но вы здесь точно были, и это влияние пещеры.

— Очередная нелепость!

— Вы застряли во времени! Все вокруг идут вперёд, а вы топчетесь на месте. Неужели не понятно? Вас никто не может запомнить, ваши поступки не влияют на окружающих!

В ответ на слова Вустера Вероника фыркнула, отвернулась и пошла к машине.

— Постойте, давайте хотя бы попробуем вернуть кристалл на место. Сомневаюсь, что это что-нибудь изменит, но...

Вероника оглянулась. Кристалл в её руках был тёплым, свет играл в его гранях.

— Я жду ваши материалы в рукописной форме. Будем встречаться в ресторане и обсуждать. И раз уж нам предстоит вместе работать... Мне нужны деньги.

Вероника замялась и не сразу смогла установить зрительный контакт с Вустером.

— Можете вычесть аванс из моего гонорара, — добавила она.

— Это всё бесполезно, — обречённо выдохнул Вустер. — Не будет никакой статьи, никакого гонорара.

На этот раз Вероника вышла из себя.

— Что значит: «не будет». Какое право вы имеете издеваться надо мной? Сидите тут в грязи и возомнили о себе… — Вероника не могла подобрать слова от ярости, в голове загудело, виски взорвались болью. — Не знаю, каковы причины вашей забывчивости, возможно, тут какие-то поля… Но мне нужны деньги!

Заметив неподалёку рюкзак, Вероника подошла к нему и, покопавшись с минуту, вытащила бумажник.

— Это уже никуда не годиться, Джим. Почему ты ей позволяешь? — воскликнул один из учёных.

— Не трогай её! — оставил его Вустер и, спокойно наблюдая за тем, как Вероника копается в его вещах, заговорил с ней. — Я не хочу потерять вас. Напишите записку, чтобы у меня осталось напоминание о встрече.

Вероника сверкнула глазами в ответ и выбросила пустой бумажник: «В конце концов, почему бы и нет?» Она вернулась к машине, покопалась в бардачке в поисках визитки и, не найдя её, достала блокнот, на обрывке страницы из которого и написала: «Вероника Лизард, гостиница Пенсильвания, номер шестьдесят три. Встреча в ресторане в полдень».

Подумав, она пересчитала деньги и записала сумму. Вустер получил от неё листок и убрал в бумажник.

— Подумайте о том, что я вам сказал.

Веронику было не остановить. Путь обратно в город дался ей легче. Она сумела успокоиться. Денег было мало, но теперь она могла вернуть долг и продержаться пару дней. Вернуться в Питтсбург без материала она не могла, а связываться с редактором не хотелось, но... С этим она решила не тянуть. Грязный внедорожник остановился у дверей гостиницы. Вероника быстро взбежала на крыльцо. Уже знакомая девушка администратор приветливо, хотя и наиграно улыбнулась.

— Позвольте мне позвонить, — вежливо попросила Вероника.

Администратор поставила на стойку телефон и зашептала Веронике.

— Горничная поможет вам поправить одежду, мисс.

И без того поганое настроение Вероники после этих слов испортилось окончательно. Она задергалась, почувствовала спиной направленные на неё насмешливые взгляды. Её голос был очень жалобным, когда она говорила с редактором.

— Грэг, мне нужна помощь. Я застряла здесь без денег, а Вустер оказался тем ещё уродом. У него ничего не готово, понимаешь? Есть только предположения и никаких результатов.

Ответом на её просьбу было задумчивое молчание. Грэг обиженно сопел в трубку и сглатывал чаще обычного, пытаясь подобрать слова.

— Я вышлю тебе денег, Вероника. Не думай об этом. Готовь статью. И помни, она должна быть впечатляющей.

— Я не смогу выполнить твоё задание, Грэг. У Вустера ничего нет. Не о чем писать. Всё, что он говорит, бред.

— Разве прошлая твоя статья имела под собой больше оснований?! — Несмотря на старания Вероники звучать покладисто и жалобно просить о снисхождении, Вустер злился. — Продемонстрируй квалификацию: у Вустера ничего нет — придумай!

— Я понимаю, ты хочешь наказать меня, Грэг. Я даже готова признать, что ты прав, но... Мне не справиться, Грэг. Верни меня в штат и займи корректурой, чем угодно. Я буду сидеть тихо, как мышь. Через год обо всём забудут.

— Я знаю, что совести у тебя нет, но неужели чувство самосохранения тоже тебе отказало? Сиди в Панксатони и не высовывайся!

— Только не в этой дыре, Грэг! Прошу тебя, умоляю!

Вероника уже кричала в трубку, но в ответ ей доносились только короткие гудки. После тяжёлого разговора она торопилась смыть с себя позор, плескалась под душем. Вода вместе с пылью смывала с неё неудачи, неуверенность и чужие взгляды. Она жмурилась и улыбалась от удовольствия, пока её взгляд не упал на стоявшего за стеклом душевой кабины. Фигура казалось расплывчатой, и Вероника какое-то время в ступоре отказывалась верить своим глазам. Справившись с собой, она открыла шторку и встретилась лицом к лицу со своим наваждением.

— Что ты себе позволяешь! — выкрикнула она, узнав Спраута.

— Это я должен спросить, что голая женщина делает в ванной комнате моего номера. Если ты горничная, то должна убирать, а не мыться.

— Я не горничная! — Вероника осознала, что уже во второй раз стоит так голой. В этот раз ей было стыдно и хотелось как можно быстрее прикрыть наготу. — Я в своём номере. Я оплатила трое суток. Как ты сюда вошел?

— Открыл дверь своим ключом.

— Как тебя впустили в гостиницу после того, что ты устроил вчера?

— Я оплатил неделю. Это мой номер. — Вероника вышла из душа и завернулась в полотенце. Её собеседник, нимало не смутившись, даже не отвернулся. — Откуда ты знаешь про вчерашнее? Тебя там не было.

— Ошибаешься. Это со мной ты дрался вчера. Нас задержали вместе.

— Меня задержали, я подрался — это правда, но всё было не так, как ты говоришь. Вчера здесь у меня украли рукопись диссертации и прибор.

— Откуда такая зацикленности на собственной персоне?! — Вероника чувствовала себя уверенней в полотенце. — Я сняла этот номер вчера и оплатила. Если не веришь, посмотри журнал на стойке регистрации. Я отдыхала, когда в мой номер ворвались трое. Они разбили мой чемодан, разорвали вещи. Я не знаю, что у тебя украли, но если это произошло, то почему бы не подумать логически, прежде чем бросаться и обвинять во всём меня.

— Странно слышать такое от голой женщины, которая моется в чужом номере.

— Ещё раз, — Вероника ответила рычанием. — Это мой номер. И как только я оденусь, мы выясним всё насчёт твоего и моего заселения у администратора. Это ты вломился ко мне и радуйся, что я не вызываю полицию.

— Так ты её всё-таки не вызовёшь? — какие-то слова Вероники настроили Спраута на игривый лад. — Мне интересно, почему.

— Я милосердна и, видимо, признаю твоё право требовать справедливости.

— Признаёшь моё право? Очень интересно! Ты сказала, я с тобой дрался? Я этого не помню.

— На что ты намекаешь? Будь благодарен, я пытаюсь помочь тебе осмыслить всё, что тут произошло. Ты, очевидно, неспособен.

— Я всё ещё пытаюсь понять причину твоего поведения. Ты чувствуешь себя обязанной или виноватой? А, может быть, что-то знаешь? Как-то причастна к ограблению?

— Возможно, я хочу доказать, что непричастна. Или что-то выяснить. Ты сказал, что твой прибор связан с перемещениями во времени?

— Я ничего такого не говорил.

— Говорил. Это было вчера. Ты не помнишь, — Вероника уселась в кресло и закинула ногу на ногу. — Раз уж нам предстоит работать вместе, может, стоит познакомиться? Вероника Лизард, репортёр «Питтсбург-дэйли».

— Кристоф Спраут, магистр, — проговорил незваный гость, уселся напротив и с интересом уставился на Веронику. — Что дальше?

— Кристоф Спраут, — повторила Вероника. — Странное имя и странная должность.

— Это ученая степень. Я работал в лаборатории, которую принято называть подпольной. Что дальше? — Кристоф рассматривал Веронику, как редкого зверька.

— Мне очень интересно, — ответила она со всей искренностью, на которую была способна. — Расскажи о своем изобретении. Не скупись на подробности.

Кристоф усмехнулся и скопировал позу своей собеседницы, продолжая буквально ощупывать её взглядом.

— Я проводил исследования в рамках фундаментальной физики, горел темой пространственно-временного континуума. Направление считается перспективным. Думаю, любая домохозяйка, поднапрягшись, сможет назвать пару учёных, работающих в этой области. Они на слуху, и их работы тоже. Но ты должна понимать, насколько всё сложно. Казалось бы, сидишь, ставишь мысленные эксперименты, формулируешь задачи для мощных вычислительных машин, ждёшь результатов, пишешь статьи. Это умственный труд, и он хорошо оплачивается до тех пор, пока ты двигаешься по течению и не ударяешься в ересь. Всегда есть какая-то общепринятая теория, и пока результаты твоих исследований её подтверждают или развивают... ты имеешь стабильный доход, но отойти от этого общего направления очень просто. Сложно описать то чувство, которое охватило меня, когда я истолковал результаты — перемещения во времени возможны. Создать разрыв в пространственно-временном континууме... Я поспешил записать и доложить результаты, но... Ты должна понимать разницу между математической абстракцией и реальностью. Полученный результат зависит не только от начальных условий, но и от того человека, который собирается их трактовать, и каждый делает это по-разному. Меня высмеяли. Нет, меня растоптали. Моя восторженность и увлеченность была поставлена мне в вину. Я пытался возражать — стало только хуже, но я не смирился. Не знаю, как оказался в том районе, — просто пустился во все тяжкие от расстройства и обиды, катился по наклонной. Сделал ставку в казино, выиграл.

— Много выиграл? В каком казино? — попытка Вероники прервать словоизвержение Кристофа выглядела жалко, но он улыбнулся и не посчитал нужным отвечать на вопрос.

— То, что со мной случилось, можно называть озарением. Я оказался в одном лифте с гангстером и подумал, что это мой шанс... Я был так возбужден, что не вспомню сейчас всего разговора. Я чувствовал на себе оценивающий взгляд, от которого по хребту бежали мурашки. Я выдержал, скривился в усмешке и предложил ему представить, что он может переместиться во времени и пространстве относительно некоторой конкретной точки на час назад. Зная будущее, он сможет изменить его и, к примеру, забрать мой выигрыш.

— Хорошо, я прониклась драмой, оценила накал страстей. Теперь хотелось бы побольше конкретики, — Вероника демонстративно зевнула.

Кристоф отреагировал на её слова неожиданно.

— Я говорил с ним не так скучно, как тебе кажется. Последние слова я проорал ему в лицо.

— Брызгая слюной, — уточнила Вероника. — Я представила. Теперь поконкретнее. Что делает ваш прибор? Где это казино? Кто этот гангстер? Где вы работали до того, как всё случилось? Где были опубликованы первые результаты? Где находилась подпольная лаборатория? Кто работал вместе с вами? Чем они занимались?

— Ты собираешься опубликовать мою историю?

— Почему бы нет. Гангстер, заинтересовавшийся перемещениями во времени, — это интересно.

— Но мы об этом не договаривались. Ты обещала помочь мне осмыслить…

— Я и помогаю, очень стараюсь. И уже сейчас с уверенностью могу утверждать, что напали на меня из-за тебя, а прибор и результаты исследований украли те самые гангстеры. Видишь теперь, что подозревать меня бессмысленно. Согласись, что я могу быть очень полезной, а за свои труды я заслуживаю вознаграждение. Заплати мне наличными или чеком. — Кристоф молчал. — Не можешь? Тогда придётся пожертвовать информацией.

— Почему ты не можешь быть одной из них?

— Да как ты мог такое про меня подумать! — воскликнула она и вскочила с кресла. Прикрывавшее наготу полотенце опасно покачнулось.

— Почему бы и нет? — передразнил её Кристоф и отвёл взгляд.

— Ну ладно, допустим, — согласилась Вероника и уселась обратно в кресло. — И что теперь? Кругом враги. Никому не веришь. Никто не поможет. И что ты собираешься делать? Как возвращать прибор и диссертацию?

Кристоф бросил на Веронику плотоядный взгляд и поднялся с кресла.

— Поверь, я очень переживаю. Выпить, кстати, у тебя есть? — произнёс он, направляясь к бару. — Я подрался, посидел в участке, выговорился… Ну, почти. Сейчас напьюсь. У моего прибора есть одна особенность. Он не работает. Гангстеры вернутся. Заберут меня обратно, чтобы я доделал начатое. Всё не так просто, как тебе показалось, — он сел обратно и пригубил виски. — Мне хватает одного элемента. Возможности современной элементной базы не позволяют мне использовать конденсатор необходимой ёмкости и источник питания. За этим я сюда и приехал. Понимаешь, в той подпольной лаборатории у меня было всё, что можно достать за деньги, но я варился в собственном соку, не имея ни малейшей возможности общаться с окружающим миром.

Вероника беспокойно завертелась в кресле и подтянула полотенце. Кристоф, заметив это, усмехнулся и продолжал.

— Так вот, я сбежал, когда узнал, что доктор Джим Вустер нашёл в окрестностях Панксатони определенную аномалию. Это была моя последняя надежда. Я сбился с ног, разыскивая…

Вероника улыбнулась, поднялась с места и покопалась в брошенной на кровать одежде.

— Это? — спросила она, показав ученому обломок кристалла на манер морковки для ослика.

— Что? Откуда это у тебя? — Кристоф вскочил с места и потянулся к кристаллу. Вероника отдёрнула руку.

— Э нет. За просто так я ничего тебе не дам.

— Чего ты хочешь? — Кристоф заметно нервничал. — Хотя бы покажи, дай в руках подержать!

— Мне нужны подробности, понял? Для хорошей статьи. Чтобы было всё: погони, гангстеры, научные исследования. Широчайший охват аудитории. И главное, захватывающе. Пусть будет широкая огласка, несколько ток-шоу по теме — то, что надо…

Кристоф, ничуть не пытаясь сохранить видимость учтивости, отчётливо фыркнул и подался вперёд к сидящей напротив полуголой женщине, едва не коснувшись ладонями её коленей. Румянец, уже игравший на щеках размечтавшийся Вероники, разгорелся с новой силой.

— Послушай, ты хоть понимаешь, чем я рискую? Чем рискуешь ты? Тебя недостаточно напугали ограбившие этот номер ребята? И всё это ради какой-то стекляшки? Да иди ты.

— Стекляшка как раз та самая, — произнесла она, позволив свету заиграть на ровных гранях.

Глаза Кристофа на мгновение сузились, выдав напряжение, а потом он развалился на кресле с видом полного равнодушия.

— Ничего не скажу, пока не докажешь, что это тот самый кристалл.

— Ну и как тебе доказать? Эти три придурка, Вустер с друзьями, окопались в районе местных шахт и обнаружили пещеру. Там много этих кристаллов. Растут они и с потолка, и из стен.

— Почему я должен тебе верить?

— Ну как тебе доказать?

— Питание подать и тестером проверить.

— Чего? — Вероника не поняла ни слова из ответа Кристофа.

— Да, — усмехнулся он и ловким движением вырвал из рук Вероники кристалл.

— Эй, сейчас же верни, — заверещала Вероника и бросилась к собеседнику, но он лёгким движением сбросил с неё полотенце и кинулся к двери.

— Я найду, как отблагодарить тебя, — рассмеялся он, задержавшись на секунду, чтобы посмотреть, как Вероника подбирает полотенце. -Я не обману. А ты одеться не забудь, если догонять будешь.

Вероника с разбега влетела в захлопнувшуюся перед её носом дверь, не удержалась и сползла по стене на пол. Преследование было бессмысленным. Очередная нить, за которую она держалась, оборвалась.

Все, что произошло с ней за эти два дня казалось кошмаром, и второй день был не лучше первого. Всё это можно было объяснить невезением, незнакомой обстановкой, цепью случайностей... Веронике очень хотелось поверить в такое объяснение, но логика восставала против. Возможно, Вустер был прав, и её невезение было связано с пещерой, а в этих двух прожитых днях было слишком много повторений...