Сломанные (гет)

Кай Паркер — сломанная игрушка, выброшенная на задворки ада. Красивый мужчина с ямочками на щеках и растерзанным сердцем от собственного яда. Пустая сероглазая оболочка, закованная в цепи даже в аду. Ведь такого щадить не положено. Кай усмехается, слушая в сотый раз одну и ту же ненавистную песню в маленькой комнатке безвкусного потустороннего бара. Кай плачет, понимая, что ему не выбраться из этого кошмара. Не в этот раз. Слёзы горячие, противные, заставляют морщится. Кай не слабый, он просто сломанный. Как и вся его семья. Возможно, это ещё одно наказание, но он слышит в собственной голове странное имя. Неожиданное, резкое и чересчур длинное в отличие от его. Оно набатом стучит где-то внутри.

— Гермиона, — он растягивает гласные, пробуя имя на языке.

Ему нравится. Отдаёт сталью, уверенностью и магией. Имя вкусное, как красное сухое вино.

Гермиона отпечатывается в сознании, подобно метке. Кай верит, что выберется. Не зря же он ощущает странную вибрацию магии в месте, где её не должно быть. Время здесь не существует. Лишь бесконечное наказание, сводящее с ума.

Колдун видит Гермиону перед собой, словно она — приведение. Странная, потерянная и такая нелепая с этой огромной копной каштановых волос, с заострёнными чертами лица. Она сражается за справедливость, в которую Паркер уже давно не верит. Вырос мальчик, поэтому хватит страдать от честных идеалов.

Кай с болезненным удовольствием прокручивает в голове жизнь Гермионы. Словно чёрно-белые немые фильмы. Он видит то, что видеть не должен, ощущает что-то запретное и сводящее с ума.

Будто находится за стеклом. Зовёт её, но она не слышит. Паркер проклинает Беллатрикс Лестрейндж за пытки его девочки. Ведь она его, верно? Все эти видения — это не просто выходки больного мозга. Кай хочет обладать Гермионой. Он не собирается делиться ни с кем. Это похуже наваждения с Бонни Беннет, которая оставила его умирать в вечности.

Однажды случается что-то плохое. Мужчина кричит, просит Гермиону бежать, отказаться от такой всепоглощающей магии. Цепи противно лязгают от его попытки дёрнуться, оставляя на запястьях глубокие раны, которые через пару минут заживают. Колдун хочет выбраться, наказать этих сумасшедших. И это не касается его собственного Ковена. Точнее если от него что-то осталось, в чём Кай сомневается. Он впервые волнуется за кого-то кроме себя. Каю страшно. Это сравнимо с раскаянием в убийствах братьев и сестёр. Именно тогда Гермиона первый раз оборачивается, пытаясь понять, откуда она услышала голос. Кто-то позвал её по имени.

В одно мгновение что-то меняется. В голове шумно, музыка в этой маленькой комнатке затихает впервые за вечность. Паркер закрывает глаза и ощущает невыносимую боль. Словно окунают в ледяную воду, лишая кислорода. Колдун понимает, что это не конец. Он ещё сможет выбраться и отомстить. И спасёт ту самую Гермиону от самой себя. Эта упрямица будет принадлежать ему. С этой мыслью Кай впервые засыпает несмотря на то, что магия ломает его словно фарфоровую куклу. Его тело распадается на миллионы осколков, прежде чем покинуть ад.

Гермиона Грейнджер — сломанная кукла с большими золотисто-карими глазами, которые тускнеют с каждым днём. Аврор днём, а ночью — разрушенная до основания душа. Сражается с Гарри и Роном плечом к плечу, забывая про собственные мечты. Героиня Войны, Золотая Девочка с погибшими идеалами. Сумасшедший трудоголик, наплевавший на нормальную жизнь.

Напивается после очередного задания и теряет бдительность. По глупости получает проклятье в спину во время очередного нападения горстки жалких остатков Пожирателей. Плачет от собственного бессилия. Старая ведьма, последовательница Волдеморта, лишь хохочет, наблюдая за чужими страданиями.

— Ты найдёшь свою погибель в том, кто захочет тебе помочь, чёртова грязнокровка, — голос скрипел подобно старой мебели в доме Уизли. — Умрёшь от руки сломанного близнеца.

Многочисленные диагностирующие заклинания, зелья и палата в Мунго. Гермиона не хочет верить в то, что возможно скоро умрёт. Даже парочка невыразимцев, по настоянию Кингсли, изучает случай самой умной ведьмы столетия. Никаких близнецов поблизости. Тем более сломанных. Даже на другом континенте.

Все разводят руками. Гарри отправляет Гермиону в отпуск подальше от суеты и Министерства. Он не верит в проклятья и всякие глупые пророчества, не после того, что случилось с Волдемортом. Хватит с него странных предсказаний. Всё это глупости. Гарри Поттер выживает каждый раз, так что и Гермиона Грейнджер обязана это сделать.

Маленький домик в живописной окраине Лондона встречает её тишиной. Лишь тиканье старинных часов разбавляет атмосферу. Бежевая гостиная с большим камином и морем книг на полках, уютная кухня с маленьким свистящим чайником и две спальни на втором этаже. Девушка долго бродит по дому, пытаясь привыкнуть к обстановке. Всё-таки она заслуживает отдых после стольких лет учёбы, сражений и опасной работы. Да, возможно проклятье скоро сработает.

Волшебница чувствует себя прекрасно, никаких проблем со здоровьем или магией, вот только чувство, что за ней следят не отпускает. Гермиона накладывает ещё более мощные защитные чары, а ночью видит кошмары. Они не похожи на те, что случались после пыток в Малфое-Мэноре. Неприятные, местами странные. Тот, кто за ней наблюдает ничего не совершает. Лишь смотрит. Во снах Гермиона видит силуэт боковым зрением, но не может обернуться. Или не хочет…Зачем смотреть в глаза своей смерти?

Ей страшно, но она никому не говорит. Хватит с неё слабостей. Гермиона Грейнджер сломана, но не повержена. А ещё она никому не говорит, что слышала, как кто-то выкрикнул её имя, когда проклятье достигло цели.

Гермиона проводит много времени в гостиной за книгами, пытаясь в очередной раз найти описание проклятья. За окном льёт как из ведра, будто небо обиделось на Лондон и его окрестности. Укутавшись в свой тёплый серый кардиган, надетый поверх просторной футболки и джинсов, она удобнее устраивается на диване с чашкой чая, поджав под себя ноги. В абсолютной тишине, разбавляемой лишь треском поленьев в камине, волшебница размышляет.

Грохот на улице заставляет её схватить палочку и резко встать. Медленными, осторожными шагами она выходит в коридор и приближается к входной двери. Конечно, дом находится в магической части Лондона, но всяких ненормальных ещё никто не отменял. В том числе и магглов. Хотя защитные и сигнальные чары должны были сработать… Это до одури пугает девушку. Она ещё сильнее сжимает палочку в руке и резко открывает входную дверь.

— Привет, — незнакомец странно улыбается и поднимает руку в приветственном жесте.

Струйки дождевой воды стекают по тёмным короткостриженым волосам и по небритым щекам. На нём кожаная чёрная куртка, рубашка в тон, джинсы и ботинки. Обыкновенный, не считая странного блеска в серо-голубых глазах. Доброжелательная улыбка лишь отталкивает. Гермиона хочет выкрикнуть «Пертификус Тоталус», но почему-то замирает под этим изучающим взглядом. Плавятся кости, а в голове возникает туман. Девушка качает головой, пытаясь избавиться от морока. Мужчина же стоит напротив, выжидая. Он знает, что её магия возможно опаснее его способностей. Да и от падения на каменный порог до сих пор болит спина.

— Мы знакомы? — голос Гермионы хриплый от долгого молчания.

Она ощущает, как холодные капли осеннего дождя проникают под воротник кофты. Распущенные кудрявые волосы темнеют и тяжелеют от воды.

— Думаю да, хотя не каждый раз ты встречаешь человека, который следил за тобой, верно? — Кай продолжает улыбаться, наблюдая за тем, как паника расползается по девичьему лицу.

Она выкрикивает заклинание обездвиживания, но Паркер лишь впитывает его. На секунду конечности немеют. Кай смеётся. Даже когда она захлопывает перед ним дверь. Он касается ладонью тёмного дерева. Может вынести дверь одним взмахом руки, но так не интересно. Слышит её тяжёлое дыхание. Ему нравится её страх.

— Я не пришёл тебя убивать, Гермиона, — он кайфует от её имени. — Я пришёл прямиком из ада, чтобы помочь тебе. Правда взамен, то же хочу одну услугу.

Ложь.

Гермиона отходит от двери подальше и едва не врезается в маленький столик для ключей и прочих мелочей. Ей хочется вызвать авроров и отправить этого незнакомца в Азкабан. В своё время она видела подобных поклонников-недоброжелателей. Этот взгляд, полный безумия, улыбка, от которой сердце перестаёт биться. Никто не позволяет себе так заявляться на её порог. Никто не должен следить за ней.

Волшебница смотрит на себя в маленькое зеркало, висящее на стене. Влажные волосы теперь были подобно змеям, которые обнимали шею, карие глаза были полны страха, а бледные губы сжались в тонкую линию.

Гермиона сжимает палочку до белизны в костяшках пальцев и не двигается.

— Какую услугу? — непривычно разговаривать с кем-то через дверь.

— Обучи меня своей магии, — внутри него разливается тепло от её эмоций.

Он не эмпат, скорее социопатичное чудовище, зарезавшее своих родственников. Но теперь всё меняется.

Ему любопытно увидеть Гермиону в живую, а не за «стеклом». Тем более оказаться на ступенях чужого дома и чувствовать себя действительно живым. Он снова колдун с одной вместо множества жизней. Это мысль почему-то радует его.

Правда, пейзаж не напоминает Америку, тем более Портленд. Унылая и бесконечно серая Англия.

— Уходи. Пока не поздно, — после этой фразы она тихо произносит заклинание, полностью блокирующее дверь.

Гермиона хочет отправить Патронус Гарри и Рону, но почему-то не решается. Она сама отказала им в какой-либо защите, намекая на то, что сама справится, если всё-таки проклятье найдёт её. Тем более, что пока никаких близнецов не наблюдалось по близости.

В голове проясняется. Этого мужчину она видит не в первый раз. Просто сознание на утро умело стирает все воспоминания. Его слова — правда. Горькая, с привкусом крови и боли. С привкусом невозможного стечения обстоятельств.

— Мне некуда идти, так что, — он садится на ступени перед входом, пытаясь не обращать внимания на дождь. — Посижу тут, пока ты не передумаешь.

Этот район слишком тихий, так что Кай едва ли замечает нескольких спешащих домой прохожих. Вечереет. Дождь заканчивается, оставляя после себя запах увядающей травы и асфальта. Кай ловко накладывает на себя согревающее заклинание. Его магия слабая, но всё ещё теплится внутри. Ведь он привык забирать силы у других, а не генерировать свои. Колдун прислоняется к большому цветочному горшку, закрывая глаза. Почему-то Гермиона напоминает ему упрямую Бонни Беннет. Вот только Кай не желает повторения истории. Не в этот раз. Совесть где-то внутри противно бурчит. Хотя совесть ли это? Может, обычный человеческий голод?

Гермиона ходит из угла в угол гостиной в течение часа, прежде чем вновь решает поговорить с незнакомцем. Да, она сумасшедшая, раз позволяет себя вот так кому-то доверять. Сейчас не время и не место, но Гермиона чувствует эту связь с мужчиной. Не может её объяснить. Да и в её ситуации стоит ли думать о безопасности?

Волшебница ставит чайник на плиту, а потом долго смотрит в окно. Прежде чем пригласить гостя в дом, она готовит свой любимый ромашковый чай. Волшебная палочка в кармане кофты. Безопасность превыше всего. Она открывает дверь и едва не спотыкается о полусидящего у дверей мужчину. Кай открывает глаза и потирает переносицу. Он вообще был бы не прочь принять душ и побриться. Почувствовать себя человеком полностью.

Поднимается на ноги и смотрит на хозяйку дома сверху вниз. Разница в росте существенная. Гермиона гордо поднимает подбородок и старается смотреть со всем возможным равнодушием.

— Ты планировал ночевать у моей двери?

Эти открытая извиняющаяся улыбка и ямочки на небритых щеках пугают больше возможности поглощать её магию. Незнакомец выглядит сейчас словно нашкодивший ребёнок.

— Ну да, — он засовывает руки в карманы джинсов и пожимает плечами. — Утром бы пошёл искать что-то получше каменных ступеней. Кстати, какой сейчас год?

— Две тысячи пятый, — вопросительно смотрит на него волшебница. — А что?

— Когда я в последний раз был жив, то шёл две тысячи семнадцатый год, если мне не изменяет память. И жил я в Америке, а не в Великобритании. У вас тут сыро и холодно.

Гермиона на секунду задумывается, а затем открывает дверь и молча заходит в дом. Каю остается последовать за ней. Конечно, ожидает магических ловушек, но в итоге дом самый обыкновенный. Прям как у него был в Портленде. Только на стенах нет кровавых разводов. А в комнатах — трупов его братьев и сестёр. Кай на секунду замирает, ощущая невидимую чужую кровь на своей коже. Воспоминания жалят, заставляют терять связь с реальностью. Но ведь сейчас только две тысячи пятый год, он успеет отомстить отцу за проклятое существование. Или нет?

Кай Паркер не будет куском дерьма, каким его считают все. Кроме неё.

Снимает куртку и проходит на кухню вслед за ведьмой.

Паркер смотрит на Гермиону, которая медленно разливает горячий чай по чашкам. Указывает на стул на противоположной стороне от себя. Маленькая, но уютная кухня успокаивает его мысли. Стены не давят.

— Расскажи всё. Иначе отправлю тебя в Азкабан. Плевать я хотела на твои фразы про помощь.

— Неправда, — он отрицательно качает головой. — Ты — умная ведьма, Гермиона. Я видел достаточно, чтобы это понять. Вот только чрезмерная храбрость и самоотверженность портит тебя.

— А что ты знаешь о храбрости? — она делает глоток чая и на секунду прикрывает глаза.

Руки дрожат похуже, чем у наркоманки, но Кай делает вид, что не замечает. Не ему судить её.

Эта ведьма соткана из противоречий, боли и страхов. Кай же — сломанный мальчик с невероятными способностями, который слишком часто ошибается. Он думает о том, что Гермиона — его искупление. Но жажда мести алыми красками продолжает мерцать перед глазами.

— Ничего, — короткий ответ. — Но я знаю многое об одиночестве и проклятьях.

Последнее слово заставляет Гермиону сжать кулаки.

— Ты даже не назвал своего имени.

— Малакай Паркер. Лучше просто Кай, — он протягивает ей ладонь в честь знакомства. — Моё полное имя ужасное.

Она пожимает его руку и ощущает вибрацию в своём теле. Прикосновение вызывает покалывание на коже, но ничего более. Мужчина хмурится.

— Странно, — тихо шепчет колдун. — Почему я не могу брать твою магию?

— А зачем тебе её брать? — она опускает руку в карман и невольно касается своей волшебной палочки. — Ты же пришёл помочь мне, а не убивать. Или я что-то не так поняла?

Он встаёт из-за стола и убирает пустые чашки в раковину. Закатывает рука влажной от дождя рубашки, включает кран и моет посуду, словно делает это не в первый раз. Гермиона не оборачивается. Она смотрит в одну точку, понимая всю абсурдность ситуации. В её доме незнакомый маг, который слегка безумен и при этом хочет ей помочь. Правда, пытается выкачать из неё магию, а ещё моет посуду.

— Не стоит этого делать, — она смотрит на него пристально, пока он вытирает руки её маленьким кухонным полотенцем.

— Теперь, когда я помыл у тебя посуду и объяснил своё появление, расскажешь мне, как по глупости умудрилась получить темномагическое заклинание в спину?

— Откуда ты…

— Знаю? Я же говорил о том, что наблюдал за тобой долгое время, Гермиона. Или страх совсем мозг отключил? — он умудряется парой слов испортить о себе впечатление.

Кай снова широко улыбается, думая, что сумеет её запутать. Девушка тяжело вздыхает и поднимается из-за стола.

— Никакого страха. Ты ведь не знаешь, на что я способна. Раз всё видел.

Она не хочет думать о том, что именно её новый знакомый видел. Ей не хочется знать, что какой-то незнакомец знает все её потаённые страхи, печали и радости.

— Аналогично могу сказать и про себя. У тебя неплохой диван в гостиной. Кажется, я нашёл себе место для сна.

— Ты самоуверенный, Кай, — она проходит мимо него, но в итоге задевает его плечом. — По-хорошему я должна была выставить тебя за порог и сдать аврорам.

— Ты забыла добавить про мою неотразимость, — мысль о том, что Гермиона всё-таки ему нравится, стучит в голове. — Но не выставила же.

— Сама не знаю почему, — пожимает плечами. — Может, всё-таки, вера в людей во мне ещё не умерла?

Он чувствует доверие. Так с начало было с Бонни. Ведь если бы он не применил магию против её друга-вампира, они бы выбрались все вместе. А потом Кай отомстил своей семье. А чем всё закончилось? Болью, страданиями и полнейшим отказом от эмоций. Ведь он — социопат, ради которого создали целую тюрьму. Вечный май тысяча девятьсот девяносто четвёртого. Но ему удалось выбраться.

Месть не приносит ничего хорошего. Тюрьма тысяча девятьсот седьмого года едва ли отличается от предыдущей. Разве что холодной погодой и горсткой ненормальных еретиков. Таких же, как он. И снова получается выбраться. Жизнь даёт ещё одну попытку.

Ад, в отличие от всех тюрем, намного хуже и горячее. Но теперь кто-то даёт ему действительно последний шанс. Кай прекрасно понимает, что другой возможности начать новую жизнь не будет.

Он проходит в гостиную, усаживается на мягкий диван, берёт в руки газету. С улыбкой наблюдает за движущимися картинками. Магическая Британия его ещё удивит. В этом колдун не сомневается.

Гермиона же настороженно смотрит на гостя, но всё-таки садится в кресло рядом. Накладывает на мужчину высушивающие чары, тем самым вызвав у него откровенный восторг. Убирает палочку обратно. Кладёт руки на колени, словно школьница на уроке.

— Что именно хочешь знать? Могу про ад рассказать, там кстати жарковато, но есть и свои плюсы. Никогда не мёрзнешь, — сарказм сквозит в голосе холодным ветром. — Ты получила проклятье от некой старухи, которая была последовательница вашего… Как его там? Лорда?

— Волдеморта, — поправляет его волшебница. — Но почему ты видел меня? Мы ведь даже никак не связаны с тобой.

В ответ он зажигает потухшую свечу на журнальном столике. Гермиона едва ли не подпрыгивает от неожиданности. А ведь она ещё не знает о способностях к телекинезу и прочих магических штуках. Рано выкладывать все карты на стол.

— Это верно. Но я, правда, не знаю, почему видел тебя в аду. Может, это мой шанс искупить вину за всё, что сделал? Или это проклятье для тебя? Кстати, почему у тебя не получилось с этим Уизли? Он же все эти годы вздыхал по тебе.

Бесцеремонный. Вот каким словом можно охарактеризовать Кая Паркера. Его вопросы подобно маленьким ножам в спину. Девушка морщится, но понимает, что он знает о ней достаточно, чтобы задавать неприятные вопросы.

— Рон для меня скорее брат и друг, чем любовник.

— Он слишком простой, бесцветный, — Кай откидывает голову на спинку дивана, смотрит в потолок. — Тебе нужен человек, будоражащий кровь, заставляющий тебя размышлять.

Не уж то себя навязывает в кандидаты? Гермиона закатывает глаза и усмехается.

— Это тебя не касается. В данном случае мне важно найти того, кто убьёт меня.

— Зачем знать смерть в лицо? Это ведь неинтересно.

Если бы она его боялась, то он бы уже получил заклинание в спину. Не считая той глупой попытки обездвиживания. Хотя это от волнения скорее всего. Гермиона выжидает нужный момент.

Кай же не позволяет себе прижать её своим телом к креслу, сжимать хрупкие фарфоровые запястья. Проводить языком по жилке на шее, чувствуя каждой клеткой её запах. Мужчина лишь сглатывает и отправляет подобные мысли на задворки сознания.

— Старуха сказала мне, что я умру от руки сломанного близнеца. Не знаешь такого? — правда колкая, подобна ножу в сердце.

Кай не меняется в лице, несмотря на то, что внутри похолодело. Паркер прикусывает губу и отрицательно качает головой.

— Не слышал о таком, но думаю, что я стану отличным помощником. Мы найдём близнеца, взамен ты меня обучишь и поможешь вернуться в своё время и реальность. Потому что это не мой мир. Тут даже магия другая. В этом я уверен.

— Какая тебе выгода от всего этого?

— Считай, что тоже хочу волшебную палочку, маленькая ведьма. Да и опыт пригодится для одного дела.

— Какого?

— Ты уверена, что тебе это нужно знать? — каждый вопрос словно удар ножа.

— Если это не касается меня, то нет.

Прожжённая циничная сволочь. Вот кто она. Война сломала, вывернула всё наизнанку.

— Вот и прекрасно, Гермиона.

Кай же, задавая свои вопросы, судорожно размышлял о сломанном близнеце. Почему-то на ум приходил лишь один. И это было не очень хорошо.