Золотокудрый и голубоглазый (джен)

Утро вновь проходило в величественном молчании, которое вызывало у Франкенштейна чувство дискомфорта. С подобным он мириться не хотел, но и на какую тему завести беседу, не знал. Более того — даже не догадывался, хоть и в столь юном возрасте кое-какой опыт уже имел.

Так же, как и вчера, Рейзел-ним покинул свой особняк сразу после завтрака. Так и не поняв причину быстрого исчезновения Кадиса прошлым утром, Франкенштейн вновь решил проследить за ним через окно. На этот раз он рванул на второй этаж, даже не дождавшись, когда за спиной господина захлопнется дверь.

К сильнейшему разочарованию мальчика, Рейзела снова нигде поблизости не было видно. Подобные странности уже начали вселять страхи глубоко в человеческую душу. По крестьянским деревням всегда ходили разнообразные байки о жутких ведьмах и колдунах. И истории эти не оставляли никого равнодушными. Быть может, Рейзел-ним был одним из них — колдуном? Вспомнив, что ему рассказывали старшие, Франкенштейн почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Нет, самого загадочного господина бояться было бы глупо, — Рейзел-ним спас его, что уже немаловажно. А если и было все так, как он понял, то господин не злой, а добрый. Могут же быть добрые колдуны?

Очередной вопрос остался открытым. А вскоре и вовсе забылся.

* * *

Средневековый город, кипящий жизнью. Тесные темные улицы, переполненные людьми. Такое большое количество лиц Кадис не видел никогда в жизни, не слышал столько разговоров. Сейчас идея найти подходящую для ребенка семью не казалась ему столь простой, как поначалу. Люди были далеко не такими, как Благородные. На материке у каждого своя семья, свои дети.

В Лукедонии в воспитании всегда принимал участие не только отчий клан, но также и большинство других. А сироту в любом случае кто-нибудь взял бы под крыло, как родного. Почему у людей все совсем по-другому? С какой только стороны Рейзел вчера не возвращался к этому вопросу, он не приходил ни к какому утешительному выводу. Сегодня Ноблесс беспокоила несколько иная проблема — Франкенштейна пристроить абсолютно некуда. Что в этом случае предполагается делать дальше? Никто, окажись на его месте, не дал бы ответа на поставленный вопрос.

Из задумчивости Рейзела вывели пронзительные женские крики, что доносились с соседней улицы. Он свернул за угол и увидел следующую картину:

Девушку окружала группа людей. Их было не так много — чуть более десяти человек. Но все были одурманены безграничной злобой, и Рейзел чувствовал, что вся эта слепая ненависть направлена на единственную их "жертву". Несчастную хватали за одежду в попытке куда-то утянуть. Некоторая часть одеяний уже была порвана. Волосы сильно растрепались. По лицу девушки лились слезы. Она изо всех сил пыталась сопротивляться и взывала к помощи.

Рейзел, используя силу, заставил всех лишних свидетелей как можно быстрее и дальше удалиться от этого места и приблизился, наблюдая со стороны. Но обезумевшие люди кричали что-то, перебивая друг друга, и никто не замечал присутствия древнего божества. Он сделал прыжок вверх, после чего приземлился, становясь живым щитом для смертной. Толпа расступилась и замерла.

— Все разом на одну-единственную леди? — холодно спросил он.

Люди, еще не до конца осознавшие, что сейчас увидели, кто к ним обращается и как он здесь оказался, молчали, всматриваясь в незнакомца.

— Зачем вы это делаете? — задал он следующий вопрос, удовлетворившись лишь тем, что на него наконец-то обратили внимание.

— Она грешна! Она занимается колдовством! Сам Господь наставлял забивать таких, как она, до смерти! — выкрикнули сразу несколько человек.

Кадис сжал ладони в кулаки, чтобы сдержать свое негодование от услышанного. Разбираться, кто такой этот человеческий "Господь" и как он мог наставлять кого-либо карать без его — высшего существа — ведома, Истинный Ноблесс не желал. Тем более, зная, что подобными "шуточками" могут разбрасываться не самые законопослушные лукедонцы.

— Я никому не давал подобного права, — молвил он, будучи полностью серьезным.

Но на серьезность эту никто из потенциальных нарушителей не обратил внимания. А бесценным спокойствием Рейзела люди и вовсе пренебрегли.

— Кто ты, чтобы раздавать нам права?! — выкрикнул один мужчина, выходя ближе к Кадису.

— Этого вам знать не положено.

— Что за нелепицу ты несешь? Здесь ты никто! Иди, куда шел, и не влезай в то, чего не знаешь!

На этом терпение без того уже утомленного Ноблесс закончилось. Столь неуважительного тона в свой адрес Рейзел не терпел никогда и ни от кого. Более этого — не позволял никому, кроме, разве что, Лорда Лукедонии, себе приказывать. А сносить подобное обращение от простого смертного тем более не собирался. "На колени", — произнес он, воздевая руку. Выступавший немедля пал перед ним. Остальные, сложив картину происходящего по-своему, немедленно взбунтовались. Посыпались обвинения невесть в чем. Благородный разобрал несколько отдельных возгласов:

— Нечистый!

— Он чернокнижник!

— Они заодно!

— Убить их обоих!

Рейзел даже не дрогнул. Элегантный взмах руки — теперь перед ним на коленях все, исключая разве что ту, кого меньше минуты назад называли ведьмой.

— Вы будете похоронены в своей же крови, — это было единственное, что изрек он.

Люди не успели даже найти смысла в его словах. Они почувствовали мощнейшую энергию, что накрыла их целиком и изнутри начала менять их тела. В небе, появившись, словно из ниоткуда, закрутилось более десятка красных воронок, стремительно опускающихся к земле. Все присутствовавшие услышали леденящее душу гудение.

Первый вопль ужаса резанул Благородного по ушам. За ним, словно по нарастающей, начали следовать остальные. Люди кричали, чувствуя, какое влияние на их тела оказывает неведомая им доселе магическая сила. Их разрывало на частички моментально. Одного за другим погибающих за доли секунды людей поглощали воронки, становясь все больше и объединяясь в единую кровавую баню. Когда потухла жизнь последнего человека, она поднялась туда, откуда и снизошла — к небесам.

На самом деле все закончилось, не успев даже начаться. Рейзел привычно провожал воронку Пространства Крови, что поглотила уже не одну сотню жизней за все долгие годы существования Кадиса, пустым взглядом, пока она не исчезла, развеваемая ветром и растерявшая всю свою мощь.

— Ч-что вы сделали? — он услышал дрожащий женский голос чуть позади себя и обернулся.

Казалось бы — привычный для всех жест, но девушка вздрогнула всем телом и отступила на несколько шагов назад, как от безжалостного убийцы. Был ли Рейзел им на самом деле?..

Он лишь промолчал, задумавшись, после чего приблизился почти вплотную. От девушки сильно повеяло страхом. Он заглянул ей в лицо. Как и во все времена, взгляд не изменился, моля лишь о пощаде. Только Ноблесс на этот раз карать не собирался. Со своим умением неощутимо проникать в сознание других и контролировать его он заменил последние события, в каких была замешана пострадавшая, на другие — более правдоподобные для человеческого восприятия. В ту же секунду девушка, словно она не была живой, покачнулась и начала падать. Рейзел подхватил бесчувственное тело на руки.

Оставаться посреди городской улочки, на которую снова начали стекаться люди, Рейзелу показалось не самой лучшей идеей. Чтобы не привлекать лишнего внимания, он, как и обычный человек, двигался пешим ходом. Все же полностью внимания избежать не удалось. Хоть никто из людей не догадывался, кто он, все провожали взглядами его и девушку, что он нес на руках. Словно не видя обстановку вокруг себя, Рейзел добрался до более скрытного места. Как раз к сему времени девушка, подвергнутая магическому влиянию, очнулась. И как только пришла в сознание настолько, чтобы понять, что рядом с ней прекрасный молодой мужчина, готовый, как истинный джентльмен, помочь в любую секунду, густо покраснела. Кадис же в это время решил проверить свою работу над разумом смертной.

— Мисс, вы помните, что произошло? — задал он вопрос.

— Ах, не совсем... — она призадумалась. — Кажется, у меня закружилась голова. Это вы помогли мне?

Ответом послужил утвердительный кивок.

— Благодарю вас, герр доктор⁽¹⁾, — скромно проговорила девушка.

Голову Рейзела посетила мысль о том, что сейчас он может пообщаться с человеком, обитающем на материке, и узнать, как здесь живут люди. Даже сама идея увидеть их быт поближе, не только посредством наблюдения издалека, привлекала его. Созрел нехитрый план.

— Позволите проводить вас до дома?

Девушка вновь зарделась, хоть и старалась сохранить свой невозмутимый вид. В конце концов, она согласилась на предложение и дала знак, с улыбкой кивнув. Рейзелу большего было и не нужно.

Почти всю дорогу оба обходились без разговора. Рейзел — по своему обыкновению, а девушка — не зная, что говорить. Однако она первая решила начать беседу, спросив имя Благородного. Рейзел назвался.

— А мое имя Адела.

Рейзел только внимательно посмотрел на смертную. Он и не знал, что люди говорят, когда только познакомятся друг с другом. Кажется, девушку не смутила его некомпетентная безответность.

— Кадис Этрама Ди Рейзел, а вы иностранец? — утвердительный кивок, — Путешествуете или по делу здесь?

Но ответить на свой же вопрос Адела не дала. "Вот и все. Мы пришли", — застенчиво улыбнулась она Рейзелу, рукой указывая на жилище.

Людская обитель оказалась совсем небольшой, выстроенной из дерева. Домишко ничем не выделялся среди многих других, разве что изображением птицы на нем. Кажется, кардинала. От внимательного Благородного не ускользнуло и то, что на всех домах изображения были разными⁽²⁾. Верно, для людей это что-то значило.

— Кадис Этрама Ди Рейзел, вы… можете войти…

Получив приглашение, Ноблесс тихонько проследовал за девушкой в дом. Убранство внутри совсем не было богатым и разительно отличалось от его, но было здесь что-то еще, чего не было в его имении. Человеческий дом был "живым". Рейзел это чувствовал.

Адела проводила Кадиса в маленькую комнатушку. В ней он увидел небольшой столик, на котором стоял двойной подсвечник, и постель, являющую собой деревянное сооружение без изголовья, застеленное тряпьем и соломой. Рейзел скромно опустился на краешек. "Простите, пожалуйста, что приходится принимать вас здесь, но этот дом не мой. Хозяева выделили мне лишь эту комнату, и то временно... — Адела словно оправдывалась. — Я сейчас вернусь, подождите немного", — пролепетала она и выскочила вон.

Прошли несколько минут, которые Рейзел провел в размышлениях. Дверь почти неслышно скрипнула, и в проеме появилась Адела. Девушка старалась выглядеть доброжелательно и не смотрела своему спасителю в глаза, поставив на столик кувшин молока и корку хлеба, — это было единственным, что она могла предложить гостю.

Кадис не притрагивался ни к чему. Он рассматривал одну из дочерей Евы. Адела была очень красива — для человека. Живые изумрудные глаза ее выделялись на отчего-то бледном лице, огненно-рыжие косы, ничем не покрытые после произошедшего, спадали на плечи. Аккуратные тонкие губы почему-то были искусаны.

Адела неправильно поняла его внимательный взгляд. Тяжело вздохнув и переведя взгляд на окно, она сказала совсем севшим голосом:

— Жизнь сложна в наше время. Это последнее, что есть у нас сейчас. Хозяйка вечером должна выменять еще еды. Они с супругом промышляют ремеслом, вот и могут хоть что-то получить. Но здесь нет иной пищи. Не только мы, все едят хлеб и молоко, — секунду помолчав, она перевела взгляд, полный тоски, на Ноблесс, и продолжила: — У некоторых и этого нет. В деревнях немного проще, — там никто не просит денег.

Рейзел склонил голову набок в немом вопросе. Адела нахмурила брови, подумала, после чего сказала:

— Я родственница Оттона Богатого⁽³⁾, дочь Зигфрида⁽³⁾, — она приостановилась, — герр доктор, вам о них доводилось слышать?

Кадис отрицательно покачал головой. Адела всматривалась в его лицо, как будто бы решалась на что-то или пыталась что-то понять. Рейзел снова применил свои способности и создал иллюзию защищенности. Девушка могла чувствовать себя рядом с ним в безопасности и доверить ему всю правду.

— Оттон Богатый граф Балленштендт до недавнего времени был герцогом Саксонии. Я есть его племянница, — начала Адела.

Рассказ ее был долгим и тяжелым, но Рейзел не смел его прерывать.

* * *

1131 год, сентябрь, 29-ый день.

Одетая в черную мантию с капюшоном Адела возвращалась в особняк. В сумерках она почти ничего не видела и постоянно озиралась, — не заметил ли кто ее. Казалось, все чисто. Наконец, она затворила за собой двери и, пройдя по длинному коридору, попала в гардеробную. Там девушка переоделась из ритуальной одежды в повседневную, вышла и направилась к своему мужу, на третий этаж.

Возле двери она на секунду остановилась и услышала голос одной из служанок.

— Господин, я своими глазами видела. Со мной были и другие. Кто угодно подтвердит, что супруга ваша занимается колдовством.

Сердце болезненно сжалось, а руки похолодели. Медленный выдох, чтобы успокоить дыхание. Адела морально подготовилась ко всему самому невероятному и распахнула дверь спальни. Служанка встрепенулась при виде своей госпожи. Максимилиан, — а именно так величали ее мужа, — встретил супругу ненавистным взглядом.

— Адела. Неужто ты одно из отродий бесовских, что идут против Господа?

Она не ответила ни слова. Что делать в сложившейся ситуации, как поступить правильно? Пойти на риск и сказать правду или соврать? Но если она расскажет все, ее накажут, казнят…

— Адела, что ты молчишь?! — муж был в ярости.

Решение пришло спонтанно. В руку Аделы словно сам собой лег подсвечник. Он в ту же секунду и был брошен в сторону Максимилиана. Одежда его тут же воспламенилась. А теперь — уходить отсюда, немедленно.

Пока муж мешкал, стараясь скинуть одежду с себя и затушить, Адела воспользовалась выигранным временем. Она оттолкнула прислугу, от чего та упала на пол, и кинулась за вещами. Вернее, сначала ей было нужно только одно: клинок, что Максимилиан никогда не прятал и всегда оставлял его где-либо возле себя. Схватив оружие, она выскочила из комнаты. "Остановите ее!" — услышала она голос супруга. Прямо в коридоре ей пришлось оборвать подол платья, чтобы не мешал быстрому бегу.

Она почти не помнила, как, перебегая из комнаты в комнату, старалась не встретиться с Максимилианом, который уже должен был справиться с огнем, или со слугами, чьи шаги она отчетливо слышала, пока собирала часть пожитков. В одной из комнат она увидела книгу — подарок ее матери. Посчитав книгу слишком ценной вещью, чтобы оставить ее Максимилиану, Адела прихватила и ее.

И последний шаг — беглянка заперлась в гардеробной. Туфли были заменены на более практичные сапоги. Платье — ритуальное: черное, без такого неудобного пышного подола и украшений. Поверх — мантия. В гардеробную уже начали ломиться. Выбив стекло, Адела без лишних раздумий выпрыгнула из окна.

Падение смягчили кусты, что росли как раз под окном. Выбраться из них не составило большого труда, и Адела помчалась без оглядки, не разбирая дороги.

Сколько она бежала, Адела не помнила. Отдохнуть себе она позволила только в лесной чаще — тут ее точно не найдет никто из особняка. Только сейчас она заметила, что все это время сжимала клинок в руке. Оплошность сия сразу же была исправлена, клинок оказался спрятанным в сапог.

Стемнело и стало прохладно. Адела решила, что не стоит надолго задерживаться посреди леса, и побрела дальше. Примерно через час она вышла к постоялому двору. В позднее время не получилось так легко добиться снисхождения хозяина двора. За крышу над головой пришлось немало заплатить. Раньше она бы не так уж и переживала из-за потраченной суммы, но сейчас, когда бюджет был максимально ограничен… Но иного выхода Адела не видела.

А со следующего дня начались ее скитания. Она хотела как можно дальше уйти от города, понимая, чем может обернуться беспечность в сложившейся ситуации. "Весточки" от Максимилиана не заставили себя долго ждать — горе-беглянку начали разыскивать почти сразу же. С каждым днем Адела была все дальше и дальше от своего особняка, но ее продолжали преследовать.

Метания от одного постоялого двора к другому... Мантия и платье пришли в негодность, в них впитались пыль и грязь. За каждую ночевку требовались деньги. Приходилось менять кое-что из вещей, унесенных с собой. Так, за золотое кольцо Аделе удалось получить одежду теплее той, которая была на ней. Она исхудала, и ей уже не везде можно было остановиться на ночь.

* * *

Холод. Первый снег. Мантия, одетая поверх льняного платья, уже почти не грела. Скоро зима. Загнанная нуждой в укрытии не на ночь, а на несколько недель, а то и месяцев, в какое-то селение, Адела нашла приют у крестьянской семьи, когда ноги уже отказывались двигаться с места от усталости и истощенности, а душевное состояние было напрочь подавленным. Первые несколько дней она провела, лежа в постели. Хозяева дома пытались привести ее в чувство, и у них это получилось. Как только она оправилась, ей предложили работать в обмен на еду и жилище. Адела была согласна на все.

К весне розыск добрался и до этой глуши. Аделе пришлось распрощаться с хозяевами и продолжить свои скитания. Снова она уходила как можно дальше от графства. Денег у нее не осталось. Бывшая аристократка была готова приняться за любую грязную работу, чтобы получить хотя бы еду. Все чаще ее гнали прочь, а если и удавалось подработать, она получала сущие крохи...

Путешествие на этот раз не продлилось столь долго. После месяца скитаний Адела пришла к небольшому поселению под скалистой долиной. Тут ей дала кров одна семья. Адела сама предложила свои услуги, но ей обычно наказывали следить только за домом и порядком в нем. Все чаще, оставаясь одна, она читала или проводила время с крестьянскими ребятишками.

Со временем Адела лучше узнала жителей этой деревеньки и смогла поведать им правду — пусть и не всю — о том, что привело ее сюда. И она с облегчением выдохнула, когда отношение к ней ни у кого не поменялось. Ее и ее проблему приняли совершенно по-людски, без осуждений.

Прошло два года.

Одной осенней ночью Адела все никак не могла уснуть, терзаемая мыслями. Она внезапно поняла, что не может надолго останавливаться на одном месте. Это только облегчит Максимилиану его задачу.

Она все еще не знала, может ли рассчитывать на защиту крестьян, если за ней приедут, поэтому этим же утром ушла, тепло попрощавшись со всеми. Зная, что где-то недалеко закладывается новый город, Адела направилась туда.

1) Герр доктор — уважительное обращение к мужчине, профессии которого не знаешь. Распространено в Германии.

Вернуться к тексту

2) Известно, что в средние века, когда не были придуманы номера домов, адрес находили по конкретному изображению.

Вернуться к тексту

3) Историческая личность

Вернуться к тексту

4) Историческая личность

Вернуться к тексту