Ночь огней (джен)

Сумерки укутали город, едва пробило четыре часа. В это время года темнело рано. Промозглые туманные улицы залил тусклый свет фонарей. Пятеро мальчишек из группы продленки школы №4 собрались в кружок вокруг парты, взволнованно читая замызганную листовку, прикрытую учебником математики.

Сегодня и только сегодня странствующий цирк-шапито «Hijo De La Luna» давал удивительное, незабываемое, единственное в своем роде представление. Пятеро маленьких заговорщиков, поскребя по карманам и поклянчив у родителей, набрали-таки денег на входные билеты. И вот день «икс» наступил. После уроков решено было сбежать потихоньку и отправиться всем вместе на выступление.

Глаза мальчиков горели предвкушением и лишь один Тишка-трусишка тихонько пробормотал:

— Может не стоит, а? Темно уже вон как, и Софья Андреевна нас ни за что не выпустит, пока родители не придут.

Но главный зачинщик Санька, душа компании, отчаянный выдумщик и неустанный искатель приключений твердо произнес:

— Нет. Решили, так решили. Идем. А с Софьей Андреевной я все улажу.

Молоденькая, только после пединститута, Софья Андреевна сидела за учительским столом у окна. Она торопливо записывала что-то в журнал, поеживаясь и кутаясь в теплый кардиган. Санька был ее любимчиком и хорошо это знал, а потому, подмигнув своим товарищам, смело направился прямо к ней. Мальчики, давясь смехом, приготовились наблюдать за сценой с «камчатки».

Завидев Саньку, Софья Андреевна ласково улыбнулась и отложила ручку.

— Софья Андреевна, ужасная сегодня погодка, да? — издалека начал Санька.

Софья Андреевна весело согласилась. Невинный тон мальчика ее ни на секунду не обманул.

— Что у тебя опять случилось, Саша?

— Ничего, Софья Андреевна, честно. Просто Коля сегодня научил меня одному классному фокусу, а хочу показать его вам.

Санька с самым умильным своим выражением лица просительно взглянул на учительницу. Софья Андреевна рассмеялась, глаза ее чуть лукаво прищурились.

— Показывай, Саша, — наконец, добродушно согласилась она.

Санька широко улыбнулся и жестом заправского иллюзиониста вынул из-за пазухи платок.

— Позвольте завязать вам глаза, — галантно заявил он, подражая фокуснику, виденному им однажды по телевизору. Тот был облачен в бархатный сюртук и всегда был безукоризненно вежлив, прежде чем разрезать человека пополам в коробке или достать у кого-нибудь из-за уха монетку.

Софья Андреевна покорно вздохнула и наклонилась вперед, чтобы ему было удобнее завязать платок. От учительницы приятно пахло карамелью, а прядь ее шелковистых волос мазнула Саньку по щеке. Санька аккуратно затянул узел.

Из класса донеслось хихиканье. Чтобы заглушить его, Санька громко объявил:

— Ну вот и все, Софья Андреевна. А сейчас медленно считайте до десяти.

А сам замахал руками своим товарищам. Тихо-тихо, надевая куртки на ходу, они пересекли кабинет, отворили дверь и выбежали коридор. Софья Андреевна сорвала с глаз платок и побежала вдогонку, чуть не плача, умоляя вернуться. Да куда ей было угнаться за ними!

Топ-топ-топ, раздались их шаги по лестницам. Ха-ха-ха, отдалось эхом от стен. Ш-ш-ш, зашипели они друг на друга, добежав до вестибюля. Прошмыгнув как ни в чем не бывало мимо сонного охранника, мальчишки гурьбой вывалились в осеннюю хмарь, сверкая пятками, свернули за угол, а там их и след простыл.

Довольный собой Санька бежал впереди всех. Софья Андреевна долго сердится не будет, она добрая. Поругается немного и простит. Прохожие торопливо шли мимо, кутаясь в шарфы и грея руки в карманах, не обращая на пятерых мальчиков ни малейшего внимания. Отойдя от школы примерно на квартал, мальчики замедлились.

Путь лежал к пустырю у моста на окраине города. Чем дальше они продвигались, тем малолюднее и грязнее становились улицы, и тем меньше горело фонарей. Перешучиваясь и поддразнивая друг друга, мальчики дошли до реки. От воды тянуло сыростью, холодный воздух просачивался под куртки, вызывая озноб такой, что зуб на зуб не попадал. На небе не горело ни звездочки — все затянуло тяжелыми темными облаками, да вдобавок вдали начало погромыхивать.

Сверкнула молния, потом другая, потом громыхнуло уж, кажется, совсем над головами. Но дождя не было.

— Ребят, это, наверное, сухая гроза. Мама говорит, самая опасная, — стуча зубами пробормотал один из мальчишек.

Санька только махнул рукой. Осенью гроз не бывает, да и потом, какая разница — гроза, не гроза, когда скоро они будут смотреть на акробатов и клоунов в цирке. Может даже покажут дрессированных львов или тигров. А еще при цирках бывают пони, и на них можно прокатиться. За отдельную плату, разумеется. Санька потряс мелочью в кармане брюк — не зря он откладывал деньги с обедов весь последний месяц.

Но шатров цирка все еще не было видно. Мальчики начали нервничать, не заблудились ли они. Шуточек больше не слышалось, шли в угрюмом молчании. Санька, чувствующий персональную ответственность за все предприятие, снова и снова пробовал подбодрить товарищей, описывая им и тигров, и обезьянок, и клоунов, и пони, да все без толку. В ответ слышалось только унылое сопение, а вскоре Тишка и вовсе запищал, что надо возвращаться домой. Остальные дружно его одобрили. Санька почувствовал, что теряет лидерство. Нужно было срочно что-то делать.

Хуже всего, ему и самому не так уж хотелось бродить по темному берегу реки, усыпанному склизкими от недавнего дождя листьями, в поисках цирка. Набухшие облака плыли так низко, что еще немного и лягут им на головы. Он никому не сказал, но во время очередного всполоха молнии, ему показалось, что среди облаков движутся люди. Глупость вроде, а стало как-то не по себе. Бывает, конечно, что облака напоминают фигуры животных или, скажем, замки, но тут другое. Он увидел настоящих, живых людей.

— Стойте, пацаны, сейчас спросим дорогу, — Санька придал голосу уверенности и поудобнее перехватил тяжелый рюкзак.

Он принялся оглядываться по сторонам, как бы надеясь, что вот-вот из ниоткуда возникнет всезнающий прохожий и скажет, как им пройти к мосту. Как назло вокруг не было ни души. Даже частные дома все остались позади. Внезапно, напряженным слухом Санька различил неподалеку гул голосов. «Может, к цирку подходим», — мелькнула в голове отчаянная надежда.

Скорым шагом он припустил в направлении голосов. Остальные мальчишки, переглянувшись, побежали за ним. Санька уже стоял у зарослей ивы и смотрел на что-то сквозь голые ветки. Он взволнованно поманил товарищей к себе.

Посмотреть там и впрямь было на что. По всему берегу от грунтовой дороги и до самой воды собралась толпа народу. Прямо не толпа, а целая толпища. И какого народу! Мужчины, женщины, молодые, старые, все наряжены в костюмы, будто на бал-маскарад: некоторые современные, а некоторые такие, что только в музее или учебнике увидишь. Вот, совсем рядом с ивой неподвижно застыла девица в платье до пят, со сворой здоровенных псин. Чуть не в метре от нее топтался франт в старинном камзоле. Еще подальше прохаживался настоящий рыцарь в доспехах. У самой реки стоял чудик в тряпках и сандалиях. В такой-то холод! Были даже люди в шкурах, но эти хоть по погоде оделись.

Но и это не все. Меж людей стояли лошади и мотоциклы. По одному на каждого. То ли здесь сходка клуба байкеров, то ли любителей конного спорта, то ли реконструкторов. Так сразу и не поймешь.

Санька бы и дальше разглядывал незнакомцев, но друг Миха дернул его за рюкзак и прошипел прямо в ухо:

— Ты на что там уставился?

Санька удивленно обернулся. Мальчики смотрели на него ничего не понимающими взглядами.

— Вы чего, ребят... там же... в костюмах, на лошадях, — растерянно пробормотал Санька. — Сами взгляните.

Мальчики мельком глянули на реку и снова — на Саньку.

— Никого там нет, Сань. Пошли отсюда, а?

— Как нет?! — возмутился Санька. — Вот же девушка в с собаками и мужик в кольчуге, — он яростно жестикулировал, тыкая пальцем поочередно в означенных им девушку и мужчину.

Мальчики испуганно переглянулись и принялись тянуть его за рукава. Санька сердито вырвался. Что за дурацкий розыгрыш! Как можно не увидеть несколько десятков людей прямо у себя под носом? Ну ладно не видеть, положим, сейчас темно. Но не слышать конский храп, рев незаглушенных двигателей мотоциклов, не чувствовать удушливых запахов бензина и пота, такое-то как возможно, а? Сейчас он им покажет, а заодно и дорогу спросит. Санька ломанулся сквозь ивы прямо в костюмированную толпу.

Незнакомцы и не повернулись в его сторону, за исключением одного, в которого Санька чуть не врезался со всей дури. Дюжий детина в косухе ухватил его за плечи и расплылся в широченной улыбке.

— Смотрите-ка, смертный! Или ты заблудшая душа, малой? — прогремел он сочным звучным басом.

Санька чуть ошалел от такого приветствия. Никак этот верзила артист — в роль вошел, а выйти не может. Краем глаза он заметил справа от детины мотоцикл с коляской.

— Вообще-то, мы и впрямь заблудились, — нерешительно ответил он севшим голосом. — Не подскажете, как выйти в город? — Санька махнул рукой на идею найти цирк и мечтал только убраться отсюда как можно дальше.

— Чего не знаю, того не знаю, — развел руками верзила. — Мы, видишь ли, тут проездом.

«А вдруг, это и есть циркачи, и у них тут репетиция», — мелькнуло в голове у Саньки. Тигров и клоунов поблизости видно не было, но чем черт не шутит.

— А вы, случайно, не из цирка-шапито? — на всякий случай решил уточнить он.

— Нет, малой, не из цирка. Мы, — верзила задумался, — путешественники.

Санька оглянулся на товарищей, но за ивой никого не было. Вот ведь... кинули. Друзья, называется. В школе, наверное, давно уж родителям позвонили, и те злющие, поджидают его. Реконструкторы-путешественники-байкеры тем временем принялись рассаживаться по своим транспортным средствам — кто по коням, кто по мотоциклам. Верзила тоже приготовился.

— Эй, малой, — окликнул он Саньку, похлопывая рукой по коляске, — садись, подвезем.

Девица с собаками, прежде равнодушная, при этих словах неодобрительно покосилась на верзилу, а ее псины тихонько зарычали.

— Да я для смеху, все равно место свободное есть, — словно бы оправдываясь пояснил ей верзила.

Здравый смысл подсказывал Саньке, что соглашаться не стоит. Но усталость и перспектива тащиться по темным холодным улицам через весь город пересилили, да и чудаковатые незнакомцы страха почему-то не внушали. Санька запрыгнул в коляску, бросив ранец в ноги.

Девица в платье вытащила рог и оглушительно затрубила. Саньке даже пришлось зажать уши. Толпа возбужденно загомонила и загорланила на разные лады, приготовившись трогаться. Санька вообразил себе, как они сейчас лихой оравой вывалятся на сонные тихие улочки, до смерти перепугав припозднившихся прохожих. Но ничего подобного не произошло. Вместо этого он почувствовал, как мотоцикл отрывается от земли.

Санька раньше ни разу не летал. Разве что на колесе обозрения в парке, но это не считается. Странное чувство невесомости охватило тело, ветер хлестал в лицо так, что слезились глаза. Родной городок становился все меньше и меньше, пока не превратился в крошечное светящееся пятнышко. У Саньки аж голова закружилась от такой высоты.

Не переставая изумляться, Санька увидел, как в их группу все вливаются и вливаются другие поменьше. Он завертел головой по сторонам — всадников набралось не меньше сотни. Девица со сворой собак летела во главе — волосы ее развевались, под ней был вороной конь, а собаки, Санька мог в этом поклясться, выросли чуть не в два раза. Они свирепо неслись прямо по воздуху, высунув языки из своих громадных пастей. За девицей устремилась вся остальная разномастная братия всадников на конях, мотоциклах и даже небольших самолетах. Лай, рев, грохот, ржание, бешеное гиканье, удары грома — все смешалось в дикую залихватскую какофонию. Саньке стало одновременно и жутко и весело.

Земля уже давно скрылась за облаками, когда Санька, наконец, решился дернуть верзилу за куртку.

— Простите, а куда мы летим? — завопил он изо всех сил, чтобы перекричать шум.

— Нас ждет работа, — верзила мельком оглянулся на него, — да ты, малой, совсем замерз.

Санька только сейчас понял, что и впрямь весь заледенел, даже пальцы и кончик носа чувствовать перестал. Верзила, стащил с себя тяжелую кожаную куртку и набросил на тощие плечи Саньки. Плечи придавило от тяжести, но Санька только с удовольствием закутался посильнее.

— Мы, видишь ли, не просто путешественники, но еще и охотники, — продолжал верзила. Его бас с легкостью перекрывал все остальные звуки. — А летим мы туда, куда укажет королева, — он кивнул на девицу впереди.

Вот те раз! Девица-то с собаками оказалась королевой. А по ней и не скажешь. Девушка и девушка. Может, надо было ей поклониться при встрече, подумал Санька. И на кого они здесь охотятся? Отец Саньки иногда ходил в лес на охоту и притаскивал домой то утку, то гуся. Мама потом долго тушила их в кастрюльке со специями. У этих же «охотников» даже ружей с собой не было.

Санька уже собирался озвучить свои вопросы, но тут свора охотников, подчиняясь королеве, вновь рассыпалась на отряды. Их группа под предводительством самой королевы начала снижаться. Облака расступились, внизу, однако, было темно хоть глаз выколи. Сколько Санька ни всматривался, так ничего и не разглядел.

Охотники опустились к самой земле и сейчас летели над сжатым полем, почти касаясь черной взрытой почвы. Скоро по левую руку появилось какое-то поселение. Смутно угадывались силуэты одноэтажных домиков. Жители поселения собрались вместе вокруг большой кучи веток, словно ожидая чего-то. Ближе всех к куче стоял высокий бородатый мужчина в длинном одеянии. Санька заметил, что и остальные жители одеты как-то не так, ни тебе джинсов, ни курток нормальных. Впрочем, после всего, что с ним случилось за последние пару часов, странные одежды перестали его волновать.

Охотники, повинуясь движению руки своей королевы, остановились совсем рядом с толпой, но жители даже ухом не повели. Санька в очередной раз подивился.

— Разве они нас не видят? — спросил он верзилу.

Тот помотал головой.

— Для смертного увидеть нас не к добру, понимаешь? — туманно ответил он.

Санька ни черта не понял. Он бы вообще предпочел, чтобы его спутник изъяснялся менее загадочно.

Напряженное ожидание толпы потихоньку передалось ему, и он тоже начал с интересом наблюдать за бородачом. У него возникло странное ощущение, что гроза следовала за охотниками по пятам — стоило им здесь появиться, как раздались раскаты грома, засияли молнии. Жители то и дело беспокойно посматривали вверх.

Бородач времени зря не терял и зачем-то тер в руках палочки, все быстрее, и быстрее, и быстрее. Раз — вспыхнула искра, затеплился едва видимый огонек. Бородач осторожно поднес огонек к куче веток, прикрывая его ладонями. Тот трепыхался под дуновениями ветра, норовя погаснуть. Но вот, сначала едва-едва, а потом все ярче, все сильнее заполыхало пламя, разогнав тьму. Саньку обдало приятным теплом и разъедающим глаза терпким дымом.

Жители совали в костер факелы и торжественно разносили по домам. Тревога сменилась радостью. Люди приступили к празднованию — певцы заголосили незнакомые Саньке песни, остальные принялись за еду. Пища была простая, но от ее вида и запаха у Саньки потекли слюнки. У него с обеда маковой росинки во рту не было. Да он бы сейчас даже на котлету из школьной столовой согласился. А тут тебе и вареное в большом котле мясо, и свежий ароматный хлеб, и миски яблок, и орехи, и кувшины молока, и пенные напитки. Кости и другие остатки еды и питья бросали в огонь.

Санька всерьез задумался, чтобы быстренько вылезти из коляски и стащить под шумок краюху хлеба, да пару яблок. Так он и сделал. Оглянувшись с опаской на верзилу — не запретит ли — спрыгнул на землю. Верзила ничего ему не сказал. Осмелевший Санька, лавируя меж празднующими, которые уже успели устроить задорные танцы, набрал себе полные руки еды, да еще кувшин молока прихватил — пить захотелось. Пару раз его толкнули и ноги отдавили, но при этом не заметили.

На обратном пути его взгляд упал на старика, стоявшего особняком от толпы. Тот жалостливо смотрел на огонь, пищу и веселившийся люд, но подойти будто бы не решался. Саньке старик напомнил безобидного бомжа, что жил у них во дворе и подворовывал еду у бездомных кошек, а иногда и самих кошек...

По доброте душевной Санька поставил на землю кувшин, чтобы отломить старику краюху. Лицо старика озарилось робкой благодарностью. Он протянул руку, но тут же побледнел и в ужасе отпрянул. Санька растерянно обернулся, но ничего необычного не заметил. Разве что собаки нюхали землю, словно собирались взять след.

Старик пустился наутек. В тот же миг собаки бросились за ним с жутким лаем, а за собаками — вся охотничья рать. Пробегая, они едва не сбили Саньку с ног. Яблоки рассыпались, кувшин разбился, залив Саньке кроссовки и штанины молоком. Санька почувствовал, как чья-то рука крепко схватила его за ворот куртки, подняла вверх и забросила в коляску мотоцикла. Шлепнувшись на жесткое сидение, Санька поднял глаза — верзила гнал вперед, впившись глазами в преследуемого собаками старика.

Бедняга продержался недолго — скоро собаки нагнали его и окружили кольцом. Он упал на колени, закрыв голову руками. У Саньки сжалось сердце. Королева спрыгнула с лошади, вынула из ножен притороченный к седлу меч. С занесенным мечом выглядела она грозно и величественно, теперь Санька и впрямь видел в ней королеву. Старик отнял дрожащие руки от лица и неотрывно глядел на нее.

Меч просвистел в воздухе. Санька быстро отвернулся.

Вмиг все вокруг закружилось, завертелось, загомонило на разные лады, и вот уже охотники снова летели среди облаков, озаряемые зловещими вспышками молний. Веселое поселение с костром и пирующими жителями осталось далеко позади. Санька весь съежился, испуганный старик никак не выходил у него из головы.

— То была заблудшая душа, малой, — прогремел у него над ухом верзила. — Не печалься о нем.

Санька ничего не ответил. Хотелось оказаться сейчас дома, пить горячий чай с малиновым вареньем и делать уроки при свете старенькой лампы с красным абажуром.

Ликующие звуки музыки ворвались в мысли Саньки, подобно солнечному лучу в хмурый день. Охотники снова снижались. Санька высунулся из коляски. Под ними мелькали улочки города, озаренные огнями карнавала. Несмотря на позднюю ночь вокруг было полным-полно народа.

Охотники приземлились на окраине города. Если б не торчащие кресты, да холмики надгробий, Санька бы в жизни не признал в этой жизнерадостной полянке кладбища. Уж очень оно отличалось от кладбищ, виденных им до сих пор. Могилы утопали в цветочных лепестках, сладостях, игрушках, зажженных свечках. В последний раз, когда родители брали Саньку с собой навестить могилу бабушки, все вели себя тихо и печально. Сразу было понятно, смерть — дело серьезное, тут не до улыбок. Здесь же люди вовсю гуляли и веселились с кощунственной беззаботностью.

— Что они отмечают? — спросил Санька своего провожатого.

— Dia de los Muertos, День мертвых, — улыбнулся верзила, — мой любимый праздник.

— Разве можно такое праздновать? — усомнился Санька.

— Смерть — не повод для печали. Посмотри хоть на нас — мы тоже мертвы, но нисколько не переживаем об этом.

Санька уставился на него во все глаза — не шутит ли. Но верзила выглядел совершенно серьезным... да и вполне себе живым, если на то пошло.

Так и не разобравшись, Санька спрыгнул на землю, чтобы немного размять озябшие ноги. Карнавальная толпа подхватила его, стоило сделать шаг в сторону от мотоцикла. Он оглянулся на верзилу — тот махнул рукой и прокричал:

— Как услышишь звуки рога, возвращайся, а не то останешься.

Санька был радехонек оказаться подальше от охотников. Мужчины, ряженые в костюмы смерти, девушки в платьях под старину, девочки-ведьмочки — все двигались куда-то в центр города. Санька позволил шествию увлечь себя. Он уже привык к тому, что никто его не замечает и увлеченно разглядывал украшенные улицы. Отовсюду на него игриво смотрели разноцветные черепушки. Туристы усердно фотографировали. Уличные певцы пели песни за деньги, источая винный дух. Толпа подтанцовывала.

Круговерть красок, смеха и мелодий, волной накрыла Саньку. В Санькином родном городе так весело бывало только на Новый год, да на девятое мая. Внезапно до его слуха донесся собачий лай. Санька поначалу не придал ему значения, но лай становился все ближе, и, вдобавок, теперь смешался с детскими криками. Люди вокруг продолжали разгул, точно ничего не слышали.

Санька попробовал было привлечь внимание парочки взрослых, но ничего не вышло. Санька махнул рукой и свернул в переулок, откуда теперь доносился лай. Переулок заканчивался тупиком, где у самой стены съежилась мелкая девчонка в нарядном платьице, с чумазым лицом, а над ней нависла здоровая черная псина. Санька сразу признал в ней одну из собак королевы.

Санька не нашел ничего лучше, чем стащить рюкзак с плеч и с размаху заехать им по оскаленной слюнявой пасти. Собака от неожиданности взвизгнула и отскочила, но быстро пришла в себя, вцепилась в ткань зубами и принялась трепать. Улучив момент, Санька схватил девочку за руку и поволок вон из переулка. Рюкзака с учебниками, домашкой и сменной обувью было жалко, но зато Санька ощутил себя настоящим рыцарем из сказки. Мама, правда, ругаться будет, но ничего.

Девочка послушно бежала за Санькой, крепко держась за него теплой ладошкой. Собака уже растерзала рюкзак и неслась по пятам. Ясно что в толпе от нее затеряться не получится. Санька уже совсем было отчаялся, но к счастью на глаза ему попалась пожарная лестница на стене одного из домов. Санька подсадил девочку, а сам полез следом. Зубищи собаки бессильно клацнули в сантиметре от его пятки.

Когда Санька добрался до крыши, девочка уже ждала его там, радостно подпрыгивая и тараторя что-то на своем родном языке. Язык был не английский, точно, хоть Санька и знал на английском всего две фразы: «Май нейм из», да «Ай лайк эпплз». Вид отсюда открывался потрясающий — вся улица с ее колышущейся многоцветной толпой как на ладони, но оставаться на крыше долго нельзя. Здесь они были на виду, и Санька живо вообразил, как королева находит их и заносит над девчушкой свой острый меч.

Оставалось одно — выбить чердачное окошко. Санька примерился ногой и решительно пнул по стеклу. Осколки со звоном посыпались внутрь. Санька осторожно спрыгнул на пол и помог девочке спуститься. Затем он выглянул на улицу — собака уже куда-то убежала. Наверняка к королеве.

Глаза потихоньку привыкли к темноте помещения, заставленного грудой ящиков и всякими швабрами-ведрами. Девчушка выглядела беззаботной и довольной. Она то возбужденно рассказывала ему что-то, то принималась пританцовывать в такт льющейся музыке. Лицо у нее, как Санька выяснил, приглядевшись, было вовсе не чумазым, а просто раскрашенным под череп.

Не прошло и получаса, как по крыше раздались шаги. Совсем легкие, невесомые, но Санька все равно их услышал. Одновременно с шагами заскрипела лестница в доме. И шаги и скрип неумолимо приближались, бежать было некуда. Девочка перестала улыбаться, испуганно нырнув Саньке за спину.

Разбитое окно заслонила тень, кто-то наклонился, пальцы вцепились в раму, в проеме появился темный силуэт головы. Санька со страху задержал дыхание, не в силах шевельнуть ни рукой и ногой. В тот же миг дверь на чердак с грохотом отворилась, впустив яркий электрический свет. Санька заморгал, а силуэт в окне поспешно отпрянул. На чердак ввалился грузный смуглый дядька, который первым делом заметил осколки на полу и разразился гневной тирадой.

Санька опомнился, бросился в коридор, девчушка — за ним. Кубарем по лестнице, вперед, вперед, они очутились в магазинчике на первом этаже. Витрины от пола до потолка были заставлены сладостями и паршивыми сувенирами для туристов. Собственно туристы увлеченно толкались между стеллажей, хватая с полок приглянувшиеся безделушки.

Санька с девчушкой, скорчившись в три погибели, влезли под прилавок. Снаружи творилась форменная неразбериха — охотник заглядывал внутрь сквозь приоткрытую дверь, собака звонко лаяла улицы, грузный дядька притопал с чердака, продолжая негодовать, туристы, выстраивались в очередь к кассе, мешая охотнику подобраться к прилавку.

Вдобавок ночь огласили уже знакомые Саньке трубные звуки рога. Охотник, сразу напрягся и замер, прислушиваясь. Рог звал. Охотник раздумывал. Когда рог протрубил в третий раз, охотник все же принял решение и вышел прочь. Санька с облегчением выдохнул, ободряюще улыбаясь девочке, мол все прошло как по маслу.

Проторчав под прилавком еще минут пять для надежности, они осторожно выбрались из магазина. Санька был страшно горд, что спас девчушку, но ровно до того момента, как в памяти всплыли слова верзилы: «как услышишь звуки рога, возвращайся, а не то останешься». Саньку аж пот прошиб. Только б охотники еще не успели улететь!

Он торопливо помахал девочке рукой, всем видом стараясь показать, что и рад бы остаться, но сильно спешит. В ответ она быстро сунула ему в ладонь липкую сахарную черепушку, развернулась и скрылась в толпе. Санька тоже не стал терять времени даром, развернулся и припустил к кладбищу.

В последний раз Саньке пришлось так бежать, когда за ним погнались хулиганы из соседнего двора. Задыхаясь, он добрался до ограды, но охотников и след простыл. Небо на горизонте подернулось предрассветной серостью. Санька готов был разрыдаться от отчаяния. Не видать теперь дома, как своих ушей. Он растерянно оглядывался по сторонам, не зная, к кому обратиться.

Тут откуда ни возьмись на Саньку налетел вихрь, завертел и потащил вверх. Опомнившись, он обнаружил, что сидит в коляске мотоцикла, а верзила изо всех сил жмет на газ, догоняя остальных охотников.

— Наделал ты дел, малой, — буркнул он. — Врата безвременья вот-вот закроются.

Санька как обычно ничегошеньки не понял, но так обрадовался своему провожатому, что готов был его обнять.

Они мчались прямо сквозь облака на звуки рога. «Только бы успели, только бы успели», — словно заклинание повторял про себя Санька.

Наконец, мотоцикл поравнялся с основной группой. Заметив их приближение, королева резко повернулась и полетела прямо навстречу. Еще издалека Санька увидел, что она прямо полыхает от ярости, и съежился на сиденье.

— Ну держись, — подтвердил его опасения верзила.

— Я не хотел опаздывать, — оправдываясь, забормотал Санька, — просто забыл, что при звуках рога надо возвращаться.

— Да причем тут это, — отмахнулся верзила. — Ты ж заблудшую душу нам помешал упокоить. Думаешь, ты спас ту девчонку, да? А ей теперь еще год неприкаянной по земле ходить, бедняжке, людей пугать.

— Я не знал, — проблеял Санька. Неужели, девочка была мертвой? И охотники были мертвыми. А он сам-то хоть жив? Все перемешалось у него в голове. По словам верзилы он теперь выходил вовсе и не храбрым героем. — Но зачем же вы их так жестоко? Мечом?

— Просто ритуал такой. Дань традициям, понимаешь? Меч переносит душу туда, где ей положено находиться — в загробный мир. Видишь ли, некоторые люди так цепляются за жизнь, что не могут расстаться с ней даже после смерти. А мы им помогаем.

— Ты будешь наказан, смертный, — вибрирующий от гнева голос королевы прервал объяснения. В руке ее уже сверкал обнаженный меч. Ничего себе, ритуал.

— Королева, — воскликнул верзила, — пощадите мальчика! Прошу вас. Я за него в ответе.

— Приговор вынесен, Всадник, мальчик должен искупить вину, — королева бросила на Саньку испепеляющий взгляд.

— Как искупить? — дрожащим голосом спросил Санька верзилу, когда королева вернулась во главу процессии. — Кто вы?

Верзила только вздохнул.

— Раз в году, когда умирает солнце, земля погружается во тьму, и наступает особое время. Время, когда все миры и все времена сходятся в одной точке. В эту ночь нет прошлого, нет будущего, нет мира живых, нет мира мертвых. Открываются Врата безвременья, и в мир яви, тот в котором ты жил, проникают потусторонние силы. Вы, смертные, чувствуете это подсознательно, потому так жметесь поближе к огню, потому ищете поддержки у умерших родственников. Мы, Дикая Охота, приходим в ваш мир, чтобы найти заблудшие души и указать им верный путь. С рассветом мы уходим, чтобы вернуться через год.

— Значит, мы сегодня были в других мирах? — уточнил Санька.

— В других временах, — поправил его верзила. — В первый раз мы побывали в прошлом, а во второй — в недалеком от тебя будущем.

Верзила мрачно замолчал.

— А теперь вы вернете меня домой? — робко попросил Санька.

Вот бы вернуться поскорее, да рассказать товарищам о том, где он побывал этой ночью! Миха от зависти со стула упадет. Хотя... может они ему и не поверят.

На лице у верзилы мелькнула печальная улыбка.

— Прости, малой. За то, что ты сделал, тебе придется стать одним из всадников Дикой Охоты и исправить свою ошибку.

Санька не сразу понял, что тот имеет в виду. В голове пронеслись образы родителей, школьных товарищей, расстроенной Софьи Андреевны, незаконченной домашки по литературе.

— Подождите, мне домой надо, в школу! Как же... Нет, нет! — его крики потонули в раскатах грома.

* * *

Над городом занялось тусклое осеннее утро. Хмурый, не выспавшийся собачник, выгуливал как обычно своего ретривера на пустыре у реки. Пряча руки в карманы, он нетерпеливо наблюдал сквозь плотный туман, как пес обнюхивает кусты. Пес как назло нашел что-то в сухих зарослях камыша. Он возбужденно тыкался в них мордой, стоя по брюхо в ледяной воде. «Опять сейчас дряни наглотается, потом будет тошнить», — с досадой подумал собачник, шагая к реке, чтобы отогнать пса.

— А ну фу, Джек, выбрось, — строго прикрикнул он.

Пес поднял мокрую морду и залаял. Собачник раздраженно нагнулся посмотреть на его находку. Какой-то крупный предмет... В глазах у него потемнело, коленки предательски подкосились. На мели у самого берега лежал посинелый, с широко распахнутыми глазами мальчик.

Придя в себя, собачник неловкими пальцами кое-как прицепил карабин поводка к ошейнику и с трудом оттащил пса прочь. Подумалось, что надо бы вызвать полицию, но ведь потом придется давать показания, на работу опоздает, да и вообще... Собачник вприпрыжку потащил пса в сторону дома. Вдалеке слабая вспышка озарила горизонт, едва слышно громыхнуло, и вновь воцарилась тишина.