Первый пациент (джен)

Паутинка под потолком едва заметно дрожала на сквозняке. Крейн прикрыл глаза, вытянулся на кровати, медленно досчитал до десяти и снова сосредоточился на паутинке. Глаза отдохнули — можно повторить упражнение. Когда нет книг, остается только собственная память. Память и воля. Можно нарисовать на листке бумаги точку и долго смотреть в нее, не мигая. Это тренирует концентрацию. Но когда у тебя нет бумаги и карандаша, можно выбрать что угодно в качестве фокуса. Сойдет и паутинка.

Упражнение закончить не дали — кто-то шумно отпер дверь в блок. Крейн устало прикрыл глаза. Для обеда — рано, для встречи с лечащим врачом — поздно. Внеплановый обход, или в их блок собираются поселить новичка? Любопытно. Но не настолько, чтобы вставать и смотреть. Соседи все равно расскажут.

— Мое почтение, детектив, — прокашляли из палаты слева. — Комиссар Гордон нас сегодня своим визитом не почтил?

Это Дарси, шизофреник, зарезал жену, ее подругу, соседку. Начитался «Молота Ведьм» и сбрендил, решил, что его супруга — ведьма. А ведьмы, как известно, по одиночке свои ритуалы не справляют, поэтому ведьмами, к ужасу бедняги Дарси, оказались и соседка, милейшая на первый взгляд старушка, и лучшая подруга жены — эту Дарси давно подозревал.

— Заняться комиссару нечем, только к вам бегать.

Детектив Метьюс — груб, не воспитан, панически боится показаться слабым, поэтому скорее умрет, чем примет помощь. Простой, но занятный случай. Крейн с удовольствием бы поработал с таким пациентом.

— Брезгует? — сухой смешок из палаты напротив.

Это новенький, называет себя Джокером. Этот случай необычный. Местные, с позволения сказать, врачи уже полтора месяца бьются над этой задачкой и не могу решить, болен этот парень или нет. Крейн поставил бы десятку, если бы у него была привычка биться об заклад, что никто так и не выяснит, что этот пациент совершенно вменяем.

— Завали хайло, — огрызнулся Метьюс.

А кто это рядом с ним так нервно дышит? Крейн медленно поднялся, подошел к двери и выглянул в забранное сеткой окошко. Джокер подмигнул ему, глядя из такого же окошка в двери напротив. Крейн ответил вежливым кивком.

Детектив Метьюс сегодня привел с собой новичка. Крейн улыбнулся. Забавно. По всему видно, что парнишка закончил академию с отличием, наверняка был в первой десятке, старательный, мотивированный, быстро дослужился до детектива. Но сноровки и выдержки еще нет, все еще слишком впечатлительный, все воспринимает всерьез. Вот и сейчас на висках у… Как же иногда выручают фамилии, не приходится называть людей такими безликими словами как «новичок», «детектив», «юноша». Но нужно довольствоваться малым. Крейн улыбнулся, заметив, как новенький постарался незаметно для Метьюса вытереть пот со лба. Парень нервно косился по сторонам. Джокер ухмыльнулся и постучал ногтем по решетке. Юноша вздрогнул и отступил к выходу. Определенно, занятный молодой человек, такой непосредственный…

У детектива Метьюса зазвонил мобильный.

— Вот же срань, — Метьюс мельком взглянул на экран и бросил новенькому: — Комиссар, черти б его взяли. Постой тут, Твардовски, я сейчас.

И хлопнул дверью. Новенький затравленно оглянулся и сглотнул. Крейн видел, как дернулся кадык под тонкой кожей.

— Эй, пацан, не тушуйся, проходи, устраивайся удобнее, — загоготали из дальней камеры.

Это Терри, старательно изображает сумасшедшего, хотя даже первокурсник поймет, что Терри — обычный бандит и наркоман, никаких голосов он не слышит. А в сумасшедший дом Терри попал, потому что вовремя разыграл перед детективами комедию. Но на хорошего адвоката у Терри денег нет, потому он тут не задержится.

— Давай-давай, мы тебя тут со всей душой примем. Обогреем, — это Сайкс, пироман. На его счету пять поджогов, восемь жертв.

Детектив Твардовски нервно сжал кулаки.

— Эй, парень, чего ты так напрягся? — Джокер почти прижался лицом к прутьям.

— Кушать хочется, — из окошка в двери, прямо возле детектива, выглянул Малкольм и облизнулся.

Малкольм — людоед, начинающий, правда. Ему просто захотелось узнать, какое на вкус человеческое мясо, потому он и сожрал свою пожилую тетушку-алкоголичку. Правда, иногда Малкольм забывает, что говорил, и рассказывает, что тетку сожрал с голоду. И снова врет.

Твардовски затравленно оглядывался по сторонам. Джокер широко улыбнулся, прижав лицо к самым прутьям:

— Правда, симпатяга? — кивнул он в сторону Малкольма.

Твардовски не то вздохнул, не то всхлипнул, потянулся ослабить воротничок. Грудь у него ходила ходуном, как после восьмимильной пробежки. Крейн прищурился. Начинается. Твардовски рванул воротник, пуговица звонко ударилась о пол и с веселым стуком покатилась куда-то.

— Какие мы впечатлительные, — издевательски протянул Джокер и вдруг резко выплюнул в зарешеченное окошко: — Бу!

Детектив шарахнулся, схватился за левую сторону груди. Крейн поморщился. Какой надоевший штамп. Каждый полицейский должен знать, что сердце находится немного не там. Твардовски задыхался и хватался второй рукой за стену. На белом лице глаза и губы казались обведенными темным карандашом. У него была обычная паническая атака. Первый приступ. Иначе парень знал бы, как себе помочь. А так он пугался еще больше и тем самым делал только хуже.

Наверное, врач остается врачом даже тогда, когда его лишают практики и отбирают лицензию. Крейн подался вперед и тихо и уверенно скомандовал:

— Детектив Твардовски, смотрите на меня.

Тот попытался выпрямиться, но охнул, впился пальцами в стену, но они скользнули по гладкой краске.

— Детектив, — Крейн добавил в голос жесткости и командных ноток. — Смотреть на меня. Только на меня.

Твардовски обвел ошалелым взглядом коридор, рвано вздохнул, поднял глаза. Крейн привычно перехватил взгляд, поднес ладонь к самой решетке, вытянул два пальца в сторону детектива.

— Следите за моей рукой. Вправо — вдох, вниз — пауза, влево — выдох, вниз — пауза. Дышите ровно. Вам все ясно?

Тот неуверенно кивнул, попытался сосредоточится. Крейн медленно указал вправо, Твардовски послушно повел глазами за рукой. Теперь вниз. Жаль, что невозможно установить более плотный контакт, дверь мешает. Но детектив послушно дышал, следил за рукой Крейна. Взгляд у него становился более четким, осмысленным.

— Вы в безопасности, — тихо, ровно сказал Крейн, в глубине души усмехаясь своим же словам. Только полный дурак будет чувствовать себя в безопасности среди каннибалов, пироманов, террористов. — Все двери крепко заперты, вам ничего не угрожает. Вы контролируете ситуацию. Вы меня слышите?

Твардовски неуверенно кивнул.

— Прекрасно. Продолжайте следить за моей рукой и дышать.

Соседи притихли, им явно было любопытно — что же происходит. Джокер ехидно улыбался. Малкольм замолк и пытался выглянуть в окошко, чтобы рассмотреть все получше. Терри буркнул что-то, но негромко, Крейн не разобрал, что именно. Твардовски обернулся на чужой голос, но Крейн резко его одернул:

— Не обращайте внимания. Ничего он вам не сделает. Он же заперт. Вы это понимаете?

— Д-да, — наконец-то Твардовски смог разлепить губы и что-то сказать.

— Прекрасно, — Крейн мягко улыбнулся. — Постарайтесь выпрямиться, расслабленно опустите руки, дышите свободно и ровно. Словно вы находитесь дома, в любимом кресле.

Тот послушался, как ребенок, осторожно разогнулся, глубоко вдохнул…

— Мать твою, что за хрень?! — хлопнула дверь, в коридор влетел Метьюс. — Пацан, отойди от двери! А ты завали хайло, Крейн!

Твардовски вздрогнул, сразу сжался, виновато втянул голову в плечи.

— Мне с сердцем плохо стало, сэр, — промямлил он. — Больше не повторится…

— У детектива Твардовски была обычная паническая атака, — Крейн опустил руку, шагнул назад, спокойно улыбаясь. — Я немного помог детективу привести себя в норму.

— Я сказал, завали хайло, Крейн, — челюсть Метьюса нервно дернулась. — Теперь ты не в халате, а в палате. Так у вас говорят?

— Не смею перечить, — Крейн усмехнулся и склонил голову.

— Твардовски, жопу от стенки оторвал, — Метьюс, похоже, уже забыл про Крейна. — Выводи наркошу. Паркс, лицом к стене.

Значит, Терри не повезло. Прокурор не оценил спектакль, или Терри надо было стараться получше, взять парочку уроков у бывалых парней. Невелика потеря. В блоке станет тише, когда его переведут.

Твардовски, который и так стоял прямо и ровно, обиженно поджал губы, совсем как первоклассник, и понуро двинулся к нужной камере.

Крейн отошел от двери, сел на кровать, сложил руки на коленях и прикрыл глаза. Он смаковал новое ощущение. После безразличия санитаров, старательно маскируемого страха охранников, легкой брезгливости и сочувствия в глазах бывших коллег, этот парнишка, Твардовски, казался диковинной птицей на улицах мегаполиса. В его взгляде Крейн заметил то, чего не видел так давно — благодарность.

Крейн удовлетворенно улыбнулся. Пора возвращаться к работе, слишком много времени ушло впустую. Пациенты ждут. И первый у него уже есть.

* * *

В маленькой темной гостиной было грязно, с кухни тянуло холодом из неплотно прикрытого окна. Крейн устроился удобнее в старом продавленном кресле и ждал. Он не боялся темноты. Он уже давно ничего не боялся.

Щелкнул замок, ключи со звоном опустились на столик у двери — Крейн словно видел это своими глазами. Дверь в гостиную медленно открылась. Твардовски остановился на пороге.

— Добрый вечер, детектив, — вежливо и доброжелательно произнес Крейн, — Думаю, что вам нужна помощь, — и удовлетворенно кивнул, глядя на то, как тает в воздухе маленькое зеленоватое облачко Фобоса. — Сделайте глубокий вдох...