Освобождение (гет)

Это место в сознании Хонервы действительно было Дайбазаалом, несмотря на то, что поле вокруг устилали цветы Алтеи. И сейчас над десятью паладинами Вольтрона, изначальными и их преемниками, поднималась самая настоящая дайбазаальская буря. Смертоносная, беспощадная, пережить которую считалось большой удачей. Небо приобрело пурпурно-фиолетовый окрас, появилось характерное сияние. Древние галра называли его Зарей Смерти или Знаменосцем Беды. Ураганный ветер уже поднял вверх камни. Пыль, песок, трава, клочьями вырванная из земли, стремительно вращались в огромном кольце вихря вокруг паладинов, и воронка эта неумолимо сужалась. Пока что они находились в оке бури: их сила духа сдерживала надвигающийся безумный хоровод. Но им требовалось держать оборону в сознании Хонервы, а здесь она была еще могущественнее. Когда око сместится, шквалистый ветер разорвет их союз, поднимет каждого в воздух и будет трепать, пока не бросит где-нибудь на валуны или скалы. Впрочем, точно намерений и нынешних возможностей Хонервы Заркон не знал.

В набирающем силу вихре то и дело вспыхивали пурпурными звездочками вырванные ураганом цветы Алтеи. Они идеально сочетались с разбушевавшимся небом Дайбазаала. О, им, прекрасным и хрупким, было подвластно пробуждать его сокрушительную стихию и вести за собой, приумножая мощь, которая будет отдана ради них без остатка. Хотя сейчас Заркону казалось, что эти цветы собираются швырнуть Дайбазаалу в лицо. Хонерва знала о каждом его шаге, каждом слове, сказанном после возвращения самого себя.

Заркон почувствовал, как с новой силой разгорается в нем ответная обида. Хонерва вспомнила, кем была до Хаггар, что она его жена, их общее прошлое — судя по заветной цели, которую она хранила на луне Дайбазаала, она теперь знала, насколько сильно он ее любил. Десять тысяч лет Заркон терпеливо ждал и надеялся, что память однажды вернется к ней. Но Хонерва предпочла сохранить это событие в тайне. Когда Аллура показывала ему, что он натворил, пока находился под гипнозом чужеродной твари из пространства квинтэссенции, Заркон получил и некоторые воспоминания девочки. Он увидел, что Хонерва создала клон Чемпиона — паладина, к которому ушел от него Черный лев — и внедрила его в команду Вольтрона. В критический момент двойник отдал Лотору баярд, чтобы увеличить его шансы на победу в сражении с отцом. И сделал клон это по приказу Хонервы. Нет, Заркон был только всей душой благодарен, что жена спасала их сына. Если бы он убил собственное дитя, то не смог бы существовать с этим, его горе и ненависть к себе стали бы неподъемными. Но получалось, Хонерва уже накануне помнила все, что их связывало, но ничего ему не сказала. Возможно, радость от этой новости встряхнула бы Заркона и пробудила бы его настоящего. И тогда жизнь Лотора оказалась бы вне опасности. Если Хонерва не доверяла тому чудовищу, в которое превратился Заркон, то лучше бы дала ему умереть после поражения от Вольтрона. Она должна была понимать, что магией вернула к жизни в первую очередь темную тварь. Ведь именно та дала Хонерве такие способности, чтобы подпитываться ее силой и квинтэссенцией. В результате тварь приобрела еще большее преимущество и окончательно подавила остатки личности настоящего Заркона. А когда он пал от руки родного сына, Хонерва просто решила поменять его на более удачливую копию. Благо альтернативных реальностей существует бесчисленное множество. Может и подходящий Заркон найтись, который по каким-то причинам не попал под воздействие пришельцев из пространства квинтэссенции. Произойти это могло только в случае, если межреальностная комета никогда не падала на Дайбазаал. Либо Заркон из параллельного мира не проводил столько времени в лаборатории рядом с любимой и темным созданием, владеющим гипнозом. А затем не отправился спасать беременную жену в разлом, где их уже поджидала стая подобных тварей, чтобы вселиться.

Но и его, своего родного Заркона, Хонерва снова не отпустила. Поставила его душу, заключенную в плен тьмы, миражей и обмана, охранять самое заветное желание. В облике чудовища Заркон слепо защищал ее замысел от любого, кто мог его раскрыть, проникнув в сознание Хонервы, и помешать ей. Управляемый роботозверь, который понятия не имел, что обороняет намерение жены найти ему замену получше. И осуществить сей план можно было, только уничтожив попутно остальные реальности с менее везучими вариациями Заркона. И после этого Хонерва смеет обвинять его в предательстве?!

Однако теперь, когда он освободился от твари, которая хозяйничала в его мыслях и довела до помутнения рассудка, справиться с темными чувствами оказалось легко. Обиду, гнев, ревность просто вытеснили другие доводы разума и сердца. Хонерва была такой же пленницей враждебных пришельцев, как и он сам до недавнего времени. Не стоило делать поспешных выводов. Кто знает, какие мечты и порывы полностью являлись ее собственными, а какие уродовали либо навязывали твари, паразитирующие в ней. Заркону слишком хорошо была известна их способность искажать действительность и покрывать ядовитым туманом события, растравливая душевные раны, преувеличивая угрозы, распаляя агрессивные эмоции и подавляя светлые чувства. После чего мир виделся, будто сквозь треснувшее стекло, запотевшее пурпурной пеленой. Враг умел действовать незаметно и на расстоянии. И ведь казалось, что контролируешь ситуацию. В этом заключалась главная опасность. Думаешь, что видишь все манипуляции насквозь и делаешь свой собственный выбор. Но твари изучали тебя, находили самое дорогое и важное. И взывали к нему так, что ты просто не мог поступить иначе. Ибо это было бы предательством всего, ради чего жил. До поры до времени ты действительно шел своим путем, отбрасывая их наветы. Пока действительность перед твоим взором не искажалась настолько, что твое сознание оказывалось заперто в бесконечном кошмарном сне, утратив связь с реальным миром. Изгнанником в собственном теле.

Поэтому дочь Альфора пошла на огромный риск, когда добровольно приняла в себя тварь. Аллура надеялась победить врага, используя его же оружие. Она была убеждена, что праведность, благие намерения и дар алхимика станут ее щитом от любых соблазнов неизвестной формы жизни. И Заркон всей душой рассчитывал на это, желая Аллуре избежать их с Хонервой участи. Но девочка не знала, насколько коварен противник. Не замечала, что тварь уже меняла ее изнутри. Заркон видел, как сильно обеспокоен Альфор. Выражение боли ни на миг не покидало его глаз. Старые друзья тоже выглядели удрученными, с тревогой наблюдая за девочкой, которая росла на их глазах. Уши Блэйца были все время сумрачно опущены. Судя по возгласам команды Аллуры, они тоже не узнавали свою подругу. Только паладин Черного льва твердо ее во всем поддерживал. Это было так знакомо Заркону: галра, который боролся до конца и верил в интеллект своего прекрасного алхимика, загораясь и проникаясь ее доводами.

Требовалось предпринять что-то, противопоставить темной твари, пока для Аллуры не стало слишком поздно. Но как ей помочь, Заркон не знал. Он теперь вообще сомневался, стоит ли себе доверять? Получится ли у него найти правильное решение, если прежние обернулись злом для всей галактики? Насколько состоятельны моральные установки галра, выведенные их предками? Инстинкты, на которые Заркон привык полагаться? Он посчитал однажды, чем прятаться от неизвестности, лучше изучить ее. Раз комета нанесла своим падением урон Дайбазаалу, открыв разлом между реальностями сквозь тело родной планеты, значит, надо взять из этого все, что принесет пользу пострадавшему народу. Овладеть знаниями и возможностями, которые помогут защититься, если вдруг кто-то из другого мира однажды заявиться с недобрыми намерениями. А в результате Заркон навлек беду на целую галактику, сам став исполнителем чужой воли.

Угрожающий рокот бури усилился. Кольцо вихря сузилось, надвигаясь на них. Вверх взмывали уже самые настоящие валуны. Но даже сейчас Хонерва была прекрасна. За ревом шторма, за стеной грязи, сотворенной темными тварями, чтобы она не слышала и не замечала ничего, кроме их ложных внушений, Заркон видел ту девушку, которую однажды полюбил. Волевую, но нежную, тоненькую, но сильную, с незаурядным интеллектом, сияющими глазами, в которых горел интерес к многообразию Вселенной, и сердцем, способным любить весь мир. Каким-то образом ей удалось вернуть часть себя, вырвать у темных тварей. Она больше не горбилась, как ведьма Хаггар, отгородившись от мира глубоким капюшоном. Ее осанка снова была прямой, а взгляд не потусторонним, а острым. Что если Хонерве под силу однажды одолеть тварей окончательно? Чего никогда не случиться, прерви они ее борьбу сейчас, схватившись, как с врагом, и уничтожив. 

Заркон любил Хонерву. Потому и замешкался, когда Альфор сказал, что им не справиться без него, призвал лететь с ними в бой, вести Вольтрон в последний раз. Но как Заркон мог сражаться с Хонервой? Он обещал всегда защищать ее. Как он мог причинить ей вред? Ему хотелось вознестись к ней, обуздать, укротить ее гнев в своих объятиях, принять на себя ее удары, чтобы почувствовать всю силу страсти Хонервы, и в этой битве слиться воедино.

Стоп. Нельзя было сейчас так делать. Это темное существо пыталось заставить его снова плясать под свою дудку. Сначала, вызывая низменные темные порывы, чтобы под влиянием обиды, гнева и ревности, они с Хонервой возненавидели друг друга и вступили в схватку. Потерявшими голову легко манипулировать в своих интересах. А когда не вышло, тварь попыталась использовать его любовь. Знакомые приемчики. Так или иначе, они с Хонервой разнесли бы тут все вокруг удвоенной силой бури, погребая паладинов под обломками.

Твари продолжали методично воздействовать на каждого из них. И чем дольше они здесь находились, тем больше становилось их влияние, глубже в души пускали свои корни наветы и сильнее менялись личности.

Вдруг на землю упала огромная тень, и все вокруг почернело. Краски сгустились, в реве шторма появились невыносимо давящие тона. Заркон посмотрел вверх. На них опускалось огромное непроглядное облако, клубившееся тьмой. От него тянулись длинные фиолетовые щупальца с резким неприятным подсветом. Они пронизывали небо, воздух — всю плоть окружающего пространства. Пронизывали сознание Хонервы!

Это и была темная тварь! Или их общность, догадался Заркон. Так они пребывали в сознании Хонервы, безжалостно врезаясь в него. А теперь намеревались поглотить их собственные.

И в тот же миг Заркон понял — вот истинный враг! Тотчас же он ясно увидел, что должно сделать.

Кит, юный лидер новых паладинов, сказал — Вольтрон внутри них, и все они связаны. Заркон заглянул вглубь себя, сосредоточился на желании все исправить, вытащить ребят отсюда. Он обратился мысленно к Черному льву, и в его руке вспыхнул баярд.

— Формируем Вольтрон! — поднимая меч вверх, призвал Заркон паладинов.

Они сплотились в едином порыве, и львы откликнулись, подхватив. Строем команда взмыла вверх. Заркон нашел поддержку в заразительной огненной энергии юного галра, с которым делил кабину Черного льва. Он испытывал к Киту чувства сродни отцовским, гордился им, узревшим суть и научившим, что никто не сможет забрать у них Вольтрон. «Позаботься о галра, когда все закончится». Как в прежние времена, единым целым, правой рукой Заркона стал Альфор, с мрачной целеустремленностью собиравший в кулак всю свою силу. Молодой пилот Красного льва добавлял в нее свою. Забота об Аллуре скрепляла этих двоих в монолит, которой невозможно было разбить. Трайгл и ее маленькая наследница выходили на предельную концентрацию. Их совмещенный интеллект готов был молниеносно отреагировать: взять штурмом любую задачу или прикрыть щитом всех остальных. Заркон знал, что могучая надежность Гёргана, возведенная в степень с помощью Ханка, их общая рассудительность — это постоянная, на которую он всегда может рассчитывать. Аллура в Синем льве готовилась к великой битве. А Блэйц, светлый чуткий Блэйц, оберегал ее, не позволяя твари внутри девочки вставить палки в колеса.

Кроме того, у них был еще один союзник. Дополнительный источник силы. Альфор не просто так сказал, что без Заркона паладинам не справиться. Они сейчас находились на Дайбазаале. А Заркон был неразрывно связан с родной планетой. Искорка души Дайбазаала, запертая в сознании Хонервы, последовала за своим императором.

— Создать огненный меч! — скомандовал Заркон.

Их общее пламя вспыхнуло, и Вольтрон, набирая разгон устремился к огромной клубившейся тьмой массе.

Заркон сражался не с Хонервой, а с темными тварями за любимую. Он собирался избавить от них ее и Аллуру. Понял, как вызволить их всех. Помочь теперешним паладинам Вольтрона вернуться в обычное пространство. Бился за свободу каждого. За тех, кто поверил ему и пошел за ним. За тех, кто даже не догадывался о происходящем, но чья судьба зависела от исхода битвы.

Заркон направил удар, вкладываясь в него без остатка. И одновременно призвал всю свою любовь, ограждая, окутывая ею Хонерву, чтобы та не пострадала.

Огненный меч пронзил гигантский шар. Все щупальца разом забились в конвульсиях, Вольтрон прошел сквозь тьму. И оказался под теплым светом звезд.

Под ребро Хонерве словно вонзилась острая игла. Она вскрикнула, но тут же ее глаза широко распахнулись. Потому что сердце обожгло знакомое родное прикосновение, укрывая на миг непробиваемыми доспехами.

«Я всегда буду защищать тебя».

Вольтрон с новым поколением паладинов парил в обычном пространстве. Заркона и его команду отделяла от них расходившаяся волнами поверхность с небольшим отверстием в центре, которое быстро затягивалось.

— Ну же! Найди в своей душе самые светлые образы, держись за них крепче и просто вышвырни жалкие остатки этой твари! — поспешил крикнуть Аллуре Заркон.

В ответ пришло ее воспоминание, пропитанное болью и сожалением. Лотор, несущийся навстречу испепеляющему потоку энергии. А затем обожженный Синклайн, медленно дрейфующий по космическому течению.

В этот миг отверстие полностью сомкнулось. Из Вольтрона выбросило какие-то потрепанные темные ошметки. Приданое ускорение понесло эти клочки к идущей волнами стене, что разделяла два пространства, где чернильные кляксы разбились и как будто растворились.

В небе над головами тоже горели звезды.

— Теперь она свободна, и с ней все будет в порядке, — похлопал Альфора по плечу Блэйц. — У Аллуры прекрасные друзья. Они помогут ей восстановиться.

Вольтрон за водами космического моря принял вертикальное положение и направился к материнскому кораблю.

— А что мы теперь будем делать? — оглядевшись, нарушил молчание Гёрган.

— Надо изучить тут все, — откликнулась Трайгл.

— Я должен найти сына, — сказал Заркон. — Он где-то здесь, по нашу сторону. И мне необходимо убедиться, что с ним все хорошо.