Звёздный капитан (джен)

2211 г. Планета Рур, Южный сектор.

К моему возвращению на Рур, с которого и началось моё путешествие по Фронтиру, на планете, да и в целом, в секторе, многое поменялось. Спецпредставитель Локхарт Фэнсон сразу по прибытию принялся наводить порядок. И надо признать, куда успешнее меня.

Фэнсону очень помогали несколько факторов. Во-первых, он был представителем правительства, что имело куда больший вес, чем капитан военного корабля. Во-вторых, у него в подчинении имелись два батальона космической пехоты, где-то порядка полутора тысячи солдат и ещё сотня-полторы различных технических специалистов. По сравнению с экипажем «Своенравного» ― настоящая армия.

Были у спецпредставителя и другие методы воздействия, например, незадолго до его прибытия Фронтир просто отрезали от финансовой системы Содружества. Учитывая, что вся местная элита жила за счёт продажи дешёвых ресурсов в обмен на дорогостоящие товары, например, старые корабли, которые потом продавались за баснословные деньги ― это был ощутимый удар. Вдобавок, следом Фэнсон объявил, что все, кто добровольно разоружится и легализует доходы, получат полную финансовую амнистию.

Не могу не отметить напористость и решительность его действий, подкреплённых очень хорошим пониманием происходящего. Следующим шагом Фэнсона стала наглядная демонстрация того, что ждёт тех, кто решит ему воспротивиться. Солдаты спецпредставителя после короткого штурма взяли космопорт, а следом, буквально в течение часа ― дворец губернатора вместе с оным.

Старая элита, возглавленная Леблейдами (этим уже нечего было терять), попыталась воспользоваться наёмниками, но те после Аркадии не очень-то рвались помирать за деньги. Тогда пошли в ход манипуляции со СМИ, через которые рассказывали ужасы того, что несут с собой «насильники и убийцы из Содружества». У них был расчёт поднять на свою защиту толпу ― зверя, который, будучи выпущенным на волю, уже без посторонней помощи находил поводы для дальнейших действий. Фэнсон мог бы оказаться в очень сложном положении, но именно в этот момент я повстречался с Синергией, а та устроила свою «трансляцию». Известия о флоте Ронского и о своеобразном «боге» затмили собой всё остальное.

Заговорщики в большей своей массе были арестованы, СМИ взяты под контроль, а на планете под неустанным контролем Фэнсона начала работать администрация Южного сектора. Фронтиру пришёл конец.

* * *

Меня, прибывшего через неделю, Рур встретил сформированной по моей просьбе технической комиссией. Дважды за последнее время «Своенравный» подвергался взлому, и нужно было понять, имеет ли к этому отношение корабельный ИИ, а если нет, то закрыть уязвимости. Кроме того, кораблю требовался если не ремонт, то хотя бы техническое обслуживание. Также было очевидно, что как только Фэнсон обустроится на месте, то меня отзовут обратно в Содружество, а значит необходимо было подготовиться к месячному переходу: пополнить экипаж и припасы.

Незадолго до выхода на орбиту я созвал совет: нужно было решить, что делать с экипажем. На время технического обслуживания много людей на корабле не требовалось, а значит, значительной части команды можно было дать вольную на несколько дней. В конце концов, эти люди многое пережили за последние месяцы, и пара дней беспробудного пьянства в местных барах, как это ни странно, положительно бы на них сказалась.

Сразу отпадали те, кто числился в инженерном персонале, включая лейтенанта Фоэлтона ― у них-то как раз работы было много. Кроме того, отпускать людей без разбору было чревато дезертирством. Нельзя было сказать, что экипаж «Своенравного» не изменился в лучшую сторону с момента поступления на службу. Разномастный неликвидный сброд превратился в ветеранов, прошедших через несколько битв, а многие вдобавок отличились и в ходе наземных сражений. Большинство получили медали или хотя бы повышение. Тем не менее, оказавшись на планете, они мгновенно бы про это забыли: у всех была какая-то жизнь до службы, и перспектива воспротивиться, перечеркнуть всё пережитое и вернуться в «светлое» прошлое для многих была слишком соблазнительной.

Обычно, на планетах, например, Эдеме, для этого существовал специальный военный квартал, который представлял собой паноптикум из дешёвого жилья, баров и борделей, покидать пределы которого без специального разрешения запрещалось. На Руре ничего похожего не было, зато имелись расквартированные космопехи Фэнсона. К ним «в гости» и решили отправить отдыхать наших матросов, разумеется, приняв все необходимые предосторожности, вроде отслеживающих местоположение маячков. Для пущего контроля с ними отправился и Фаррел. Так уж получилось, что для него работы на корабле не нашлось. Лютцев был откомандирован вербовать пополнение, а мне предстояло отправиться к Фэнсону на выволочку.

* * *

Не ожидая от грядущего ничего хорошего я, стоя перед зеркалом, приводил себя в порядок. Компания в каюте собралась, в общем-то, стандартная: манул, плотно оккупировавший мою койку, ИИ, незримо присутствовавший, то и дело напоминавший о себе очередным вопросом и бегающий туда-сюда Кештин, который никак не мог определиться: помогать мне одеваться или сгонять своего питомца с капитанской кровати.

Отражение в зеркале мне упорно не нравилось: парадная форма никак не желала нормально налезать. Зазеркальный я выглядел откровенно жалким и растрёпанным, несмотря на все попытки Кештина это изменить. Оставалось надеяться, что Фэнсон не из тех офицеров, которые ставят внешний облик превыше всего остального. Окинув себя финальным взглядом, я вздохнул и, прихватив с собой личный планшет, отправился к шаттлу.

Всё свободное время в предыдущие дни я посвятил изучению моих же отчётов, которые в изобилии писал после любого значимого события. Делал это не только потому, что скорее всего потребуется их пересказывать Фэнсону, но и для подготовки к «обороне» в случае разных неудобных вопросов. Откровенно говоря, придраться было к чему: авантюризм, спорные решения, откровенные ошибки ― этого всего хватало в изобилии. Значит, нужно было готовиться отстоять свою точку зрения и надеяться, что меня услышат.

К моему удивлению, летел я не один, а с Романом Османовым. Бизнесмен покидал корабль и поэтому тащил на себе небольшую сумку. Со времён разговора, который произошел неделю назад, мы хорошо если перекинулись парой фраз. Мне было откровенно не до него, к тому же, с появлением Фэнсона о каком-то дальнейшем сотрудничестве между нами говорить уже не приходилось. И хотя это было однозначно к лучшему, похоже, вскоре мне предстояло за это оправдываться.

Летели по большей части молча, сидя друг напротив друга. Я сложил руки, оперся спиной на спинку и размышлял, Роман же то и дело поглядывал в свой планшет и периодически посматривал на меня, словно оценивая. Наконец, хмыкнув, он сообщил:

― Она здесь.

― Кто? ― не понял я.

― Джанет, ― коротко ответил бизнесмен, ― здесь, на Руре.

У меня пересохло в горле, стараясь вести себя спокойно, я ответил:

― Не понимаю, о чём…

Роман рассмеялся и сказал:

― Мне нет дела до того, что между вами и моей двоюродной сестрой. Моя задача ― забрать её домой.

Понимая, что в маскараде нужды нет, я вызывающе уточнил:

― И отдать изуверам Джонгам?

― Это отвратительно ― с этим я согласен. Но, увы, мы ― Османовы. Наши жизни выбрали за нас.

― Как можно поддерживать такое? ― искренне не понимая спросил я

― Никак, ― пожал плечами Роман. ― Но если я воспротивлюсь ― у них мои дети, жена, деньги, в конце концов. Джанет сбежала, потому что ей нечего терять. Надеюсь, что год, который она провела на свободе, ей понравился, потому что второго шанса уже не будет.

― Вы отвратительны.

Роман, соглашаясь, кивнул головой и, переиначивая семейный девиз, сказал:

― Мы, Османовы ― если уж отвратительны, то отвратительны во всём!

Шаттл сел, я молча встал и направился к выходу, даже не пытаясь попрощаться с бизнесменом. Он окликнул меня, когда я стоял в самых дверях:

― Капитан, удачи! Постараюсь дать вам возможность попрощаться с ней, если…

Не дослушав, я вышел.

* * *

На Руре царила зима. Планета в принципе отличалась довольно морозным климатом со снегом, обильно сдобренным промышленным смогом, заморозками и прочими прелестями зимы.

Нацепив заранее подготовленный плащ, я прошел быстрый досмотр и в одно мгновение добежал до ожидавшего меня такси. Теперь предстояло ещё минут сорок лететь до дворца губернатора.

Столица планеты, город Дормунд-Эссен, производил плохое впечатление. Серые дома-коробки, очень плотная застройка, куча яркой безвкусной рекламы, которая лезла в глаза из каждой щели. Из-за зимы создавалось впечатление полного отсутствия в городе зелени, хотя возможно оно так и было: пока мы летели, я не видел ничего, хотя бы отдалённо напоминавшего парк.

Дворец губернатора представлял собой потешное зрелище: псевдо-историчное здание, в каком-то недо-колониальном стиле по соседству с вполне обычными, безликими современными бетонными сооружениями. Выглядело это как минимум нелепо. Не знаю, как Фэнсон ― человек, явно имеющий самоуважение, позволил себе остаться в нём.

На входе меня вновь основательно проверили и затем, в сопровождении лейтенанта, пропустили вовнутрь. Судя по всему, я не сильно ошибся в своей оценке того, как Фэнсон относился к этому месту: даже за такой малый срок оно уже пришло в запустение. Похоже, новые владельцы задерживаться здесь не собирались.

Всё убранство, которое и раньше представляло собой мусор с претензией на раритетность, теперь стало просто мусором и валялось, сваленное в кучи, по углам. Его место заняли многочисленные ящики, терминалы, какие-то приборы и огромное количество различных проводов — это говорило о том, что дворец губернатора теперь правильнее было бы называть штабом. Сам генерал-майор занял помещение бывшей курилки — не из-за соответствующего пристрастия, а потому что находилось оно, как я успел заметить, буквально в шаге от спуска в подвал-бомбоубежище.

Коротко постучав и получив разрешение войти, я оказался в небольшом кабинете, одна стена которого была полностью прозрачной и открывала вид сначала на небольшой балкончик, а затем на внутренний двор. Центр помещения занимал бильярдный стол, а по углам стояли мягкие кресла. По крайней мере, таким оно было раньше, от прошлого остались разве что кресла. Даже окно было заставлено шкафами, судя по виду, притащенными сюда из какого-то кабинета. Из него же позаимствовали и резной стол, за которым восседал хмурый спецпредставитель.

Генерал-майор явно был не в настроении, поэтому меня встретил лишь едким взглядом и кивком головы. Я так и стоял перед ним несколько минут, прежде чем он жестом указал мне на кресло перед собой. Так же молча Фэнсон активировал свой компьютер и начал листать какие-то файлы. Какие именно угадывать не было нужды — это были мои отчёты.

К моему удивлению, Фэнсон не столько пытался вцепиться в отдельные мои косяки, сколько хотел выяснить причину тех или иных поступков: сделка с Романом, личное участие в некоторых операциях и сотрудничество с человекоцентристами.

Особенно Фэнсона интересовало последнее ― большую часть времени мы говорили именно о моём пребывании на Сарагосе. По поводу личного участия также возникло немало вопросов. Выслушав меня по этому поводу, генерал-майор заметил:

— Вы ведь сами знаете, как в адмиралтействе относятся к авантюризму? Ваше счастье, что два года назад отменили «гениальный», — особенно выделив последнее слово сказал Фэнсон, — приказ восемнадцать-шестнадцать.

«Восемнадцать-шестнадцать», или как его называли «спасите наши жопы», требовал от командиров всех рангов максимально дистанцироваться от личного участия в любой активности, ограничиваясь планированием и руководством. Причины его появления были тривиальны: нехватка грамотных, хорошо обученных офицеров. Своеобразная, очень неумелая попытка умерить пыл молодым офицерам по итогу обернулась прямо противоположным — их выросло целое поколение, и они не годились ни для чего, кроме штабной работы.

— Впрочем, вижу, останавливаться на конкретно этом эпизоде смысла нет, — продолжил генерал-майор, — от всей вашей деятельности веет авантюризмом и надеждой на удачу. Это вам припомнят, когда череда везения закончится.

Это не прозвучало как угроза, скорее, как констатация факта, от человека, который сам через что-то подобное уже прошёл. Фэнсон вздохнул и побарабанил пальцами по столу.

— Адмиралтейство в целом положительно относится к проведённой вами работе, — наконец сообщил он. — Мне было поручено дополнительно, «на месте», изучить ситуацию и написать рапорт. Если вкратце: учитывая явную недостаточность сил и средств, справились хорошо. Отдельные негативные эпизоды, авантюризм, излишняя самонадеянность будут отражены особенно. Не принимайте это близко к сердцу ― так будет лучше для вас самого.

Я собирался выдохнуть, но остановился даже не начав — Фэнсон ещё не закончил, а лишь прервался на секунду, рассчитывая меня дезориентировать.

— Тем не менее, капитан, один очень серьёзный просчёт у вас имеется. Ваша задача была не только навести в Южном секторе порядок, но и разыскать старое правительство Земли, которое нашло здесь укрытие. Не делайте удивлённое лицо. Эти прожжённые политиканы во всём секторе могли найти укрытие только на этой планете. Вы же не думаете, что они сидели бы на какой-нибудь станции в глуши, питаясь стандартными пайками и ожидая, пока их найдут? Нет, они всё это время были здесь, держа руку на пульсе событий и очень внимательно наблюдая за происходящим в Содружестве.

― Что с ними сейчас?

― Часть удалось отловить, ещё часть скоро будет поймана, но некоторым пока удаётся прятаться, ― Фэнсон открыл какой-то файл и вывел передо мной знакомое лицо. ― Токато Ёши, бывший администратор станции «Лапута-13», по совместительству один из радикальных приверженцев старого правительства. Не думаю, что вы интересовались, но за прошедшее с вашего трибунала время на него нашли очень подробное досье. Ознакомьтесь, пожалуйста.

Со всей внимательностью я прочитал личное дело бывшего администратора. Что ни говори, оно впечатляло: под его руководством была создана целая сеть различных лабораторий по всему Содружеству, которые изучали различные вирусы, бактерии, грибки. Одновременно с этим активно изучалась биология известных рас пришельцев, их заболевания, уязвимости иммунной системы, а также особенности социального строя, которые можно было использовать при применении биологического оружия.

Отдельной категорией шло изучение нашего вида. Вопреки ожиданиям, от инопланетян оно отличалось мало чем, разве что списки известных заболеваний были куда длиннее. Причем, судя по записям, одним изучением дело не ограничивалось: активно проводились эксперименты по «улучшению» заболеваний.

― Впечатляет, правда? ― спросил Фэнсон, когда я закончил чтение. ― И это только верхушка айсберга.

― Мне нужно его найти?

― Нет, капитан. Ваша задача будет состоять в ином. Через несколько дней на планету прибудет Великий Пророк, официально ― для проведения переговоров о статусе человекоцентризма, его месте в социуме и прочем. Неофициально ― он лакомая мишень для радикалов. Токато Ёши не упустит такого шанса. И наша с вами задача, капитан Чейдвик, заманить его в ловушку.

― Вряд ли он лично будет участвовать в покушении…

Генерал-майор, наверное, впервые за всё время, что я с ним общался, улыбнулся.

* * *

План Фэнсона был рискованным, но мне нравился. Токато Ёши находился в ловушке, и вопрос его поимки был вопросом времени, но до тех пор у него оставались ресурсы, достаточные для какой-то акции. Неприятность состояла в том, что мы с генерал-майором не знали, какими именно он обладает возможностями. Это могло быть практически что угодно: от захвата заложников до применения оружия массового поражения.

Мы зажали в угол бешеную собаку, но у той оставались её зубы. Нужно было сделать так, чтобы удар пришёлся туда, куда хотим мы. Это было важно: предотвратить на огромной планете теракт имеющимися силами у нас просто не было возможности. Что-нибудь, где-нибудь непременно пошло бы не так, и пострадали бы тысячи, а возможно и больше.

Исходя из таких вводных, мы решили организовать ловушку. Для этого подобрали подходящее место ― огромную телестудию, где должен был выступить Великий Пророк, и оставили различимую брешь в охране, тогда как остальные пути покушения отрезались намертво. Целью было создать впечатление, что имеется серьёзная уязвимость в защите, которой можно воспользоваться. Если бы Токато Ёши и после всех допущений не соблазнился таким шансом, то как-то иначе его выманить не представлялось возможным ― риск был слишком велик.

Дни, предшествовавшие прибытию Великого Пророка, прошли суетно и монотонно. Большую часть времени я проводил у Фэнсона, планируя, затем проверяя, перепроверяя и далее. Важна была каждая мелочь. Любая деталь, даже самая незначительная, могла изменить происходящее непредсказуемым образом. Главной проблемой оказывались случайные посетители ― при всём желании мы не могли заполнить огромную телестудию исключительно нашими людьми.

В эти дни я попросту выбыл из жизни. «Своенравный», и тем более Джанет словно оказались в другой вселенной для меня. Лишь во время перекусов эти темы возвращались в мой разум, но надолго не задерживались, вновь вытесняемые подготовкой.

Встречать Великого Пророка предстояло мне. Фэнсон в происходящих событиях в некотором смысле оказывался за скобками. Моё же участие в предстоящих «переговорах», напротив, очень широко и подробно афишировалось.

План мероприятий был стандартным: встреча в космопорте, посещение памятника колонизаторам, затем, собственно, сами переговоры. Финалом же должно было стать выступление Великого Пророка в телецентре, первое, со времён трансляции Синергии.

Первая часть прошла без сучка, без задоринки. Обычный церемониал, разве что камер, на мой взгляд, было слишком много. Великий Пророк, достаточно скромно одетый, в сопровождении ПР7704, прошествовал ко мне через выстроенный почётный караул, сказал несколько дежурных фраз, я в ответ произнёс такие же. Мы демонстративно пожали руки и загрузились в подготовленный транспорт.

― Рад видеть вас в здравии, капитан Чейдвик, ― теперь уже искренне сказал старик. ― Признаюсь, не ожидал, что наша следующая встреча случится так скоро. Да ещё и при таких обстоятельствах.

Я молча пожал плечами, не особенно горя желанием обсуждать последние события.

― Как думаете, капитан, то существо, Синергия ― это действительно бог? ― продолжал Великий Пророк.

― Да, но вряд ли тот, в которого верите вы, ― равнодушно ответил я.

Старик кивнул, соглашаясь с этой оценкой.

― Знали бы вы, сколько проблем возникло из-за этой трансляции.

Мне с трудом удалось сдержать смешок после этой фразы. Старик же продолжал:

― Многие горячие головы, которые ещё вчера верили в великого Человека, уже готовы поклоняться этой Синергии, вот так просто ― по щелчку, не раздумывая, не анализируя.

― А вы?

― Нет. Лишь время покажет, наш ли это бог. С другой стороны, Синергия — очевидное доказательство того, что при должном векторе наша раса может добиться чего угодно, даже божественности.

Ответить я не успел ― мы прибыли к памятнику, на который планировалось возложить цветы, а значит, официоз продолжился. Происходящее было откровенно не по мне. Не только потому, что мне снова приходилось оказываться в центре внимания, но и по причине абсолютной фальши всего процесса.

Люди ожидали от нас каких-то великих речей, но правда заключалась в том, что каждое моё слово было написано заранее, а накануне хорошенько заучено. Важные же договорённости заключались не на площадях перед толпой, а в местах куда менее людных, в спокойной обстановке, и редко становились достоянием общественности.

Затем, в планетарной администрации, под чутким надзором Фэнсона прошли переговоры. В них я не участвовал, благодаря чему получил целых три часа почти свободного времени. «Почти», потому что нужно было спешно побывать в целой куче мест и ещё раз всё проверить.

Больше всего моего внимания, конечно же, уделялось телестудии. Она представляла собой коническое по форме, одноэтажное здание. Внутри располагалось нечто, вроде амфитеатра, где частенько выступали различные знаменитости сектора. Несмотря на то, что основным предназначением была трансляция выступлений, вместить телестудия могла приличное количество народу: одних посадочных мест было пять тысяч, ещё столько же могло уместиться стоя. Охранять такую свору нам было вряд ли по силам, но и оставлять места абсолютно пустыми было бы странно ― планировалось разместить порядка шестисот человек.

Я с удовлетворением убедился, что люди, которых осведомители Фэнсона считали агентами Токато Ёши, уже здесь — значит, всё шло по плану.

Довольный этим, я отправился перекусить. Сделать это оказалось не так уж и просто — Кештина со мной не допустили, вместо него моим адъютантом был один из лейтенантов Фэнсона, который всё время ходил молча с перекошенной мордой. Просить его достать мне пару бутербродов было как не с руки, поэтому пришлось искать пропитание самостоятельно.

Буфет оказался закрыт, так что дальнейшие поиски привели меня в гримёрку — здесь у персонала всегда был столик «для своих», к которому я радостно приобщился. Рядом наводили марафет ведущие. Их мне было даже жалко: им предстояло в ближайшие часы натерпеться страха на всю жизнь.

Не могу сказать, что мне нравилась перспектива рисковать жизнями ни в чём неповинных людей. Будь моя воля — таких здесь сегодня не было бы вообще, даже если бы для этого пришлось согнать сюда весь экипаж «Своенравного» и всех солдат Фэнсона.

Видя мой странный взгляд в свою сторону, ко мне подошла одна из ведущих. Красивая женщина, в наряде, который одеждой можно было назвать только при наличии очень богатой фантазии — видно было всё, что можно и немного того, чего нельзя. Кажется, её звали Камиллой Локвелл.

— Вас что-то беспокоит, эээ, майор? — спросила она.

— Капитан, — рефлекторно поправил я. — Нет, всё в порядке, продолжайте готовиться.

Камилла одарила меня улыбкой, оглянулась на своих коллег и сказала:

— Сегодня будет горячий денёк, не так ли?

— Наверное, — я пожал плечами и хотел взять ещё один бутерброд с сёмгой, когда заметил у неё в руках какой-то предмет.

Что-то небольшое, размером со стилет, по цвету сливавшимся с её нарядом, и оттого почти незаметное. Рефлекторно, ожидая нападения, я сделал шаг назад, но женщина осталась на месте и примирительно подняла руки, сообщив:

— Не вы один с генерал-майором играете в эту игру. Великий Пророк шлёт привет.

Камилла повернула голову так, чтобы я заметил серьгу в форме символа

человекоцентризма, и вернулась к приготовлениям. Я же, стараясь держать себя в руках, немедленно вызвал Фэнсона. Сделать это удалось не сразу — пришлось сначала наорать на его адъютанта, который не хотел отвлекать своего командира от переговоров, прежде чем появился сам генерал-майор.

— Люди Пророка? — выслушав меня, задумчиво подытожил Фэнсон. — Что ж, я ожидал чего-то такого. Оставайтесь на месте и постарайтесь разузнать сколько их, что им поручено и прочее. Если надо — скорректируйте нашу операцию так, чтобы они оказались обезврежены.

— А Великий Пророк?

— Доберётся и без вас, но на всякий случай я уже приказал удвоить охрану на маршруте движения.

— Понял, свяжусь с вами, как оценю обстановку.

Стараясь привлекать как можно меньше внимания, я направился в комнату охраны. Единственный коридор, ведущий туда, оказался перегорожен какими-то ящиками, за которым копошились двое рабочих. Точнее, они были одеты как рабочие, но мой намётанный взгляд сразу заметил военную выправку, да и занимались «работнички» бесцельным передвижением инструментов туда-сюда. Бросив на меня короткий взгляд, они очень ловко и быстро убрали ящик, а затем также быстро вернули его на место.

Комната охраны телецентра изначально больше напоминала филиал кафетерия: стульчики, диваны, столики, дартс, и при этом всего один компьютер, на который выводилась информация с камер наблюдения. Мы с Фэнсоном преобразили помещение до неузнаваемости, превратив его одновременно в штаб, аналитический центр, узел связи и пост наблюдения. Именно поэтому и был закрыт коридор ― во избежание различных случайностей: мало ли кто мог увидеть, чем мы тут занимаемся. Для того, чтобы сюда не ввалились захватчики, на другом конце здания был организован поддельный пост охраны.

Из-за обилия компьютеров и скопления людей в помещении была натуральная баня. Несмотря на это, все внутри были одеты строго по уставу, а некоторые и вовсе находились в утеплённом, зимнем варианте одежды. Один человек особенно выделялся, в первую очередь цветом своей формы ― она была чёрной, во-вторых, флотскими знаками различия и, наконец, он был сильно старше всех собравшихся.

Лютцев был единственным из всей команды «Своенравного», кого я решил привлечь, хотя Фэнсон особенно не ограничивал меня. Здесь он был, что называется, «в своей стихии». Известия о том, что в телецентре человекоцентристы, Евгений воспринял спокойно, заметив, что было бы странно, если бы оказалось иначе. Нескольким солдатам Лютцев поручил продолжать наблюдение за ведущей, а в это время мы с ним взялись просматривать записи с камер и иную информацию о находившихся в здании.

Опасения не подтвердились: в телецентре удалось насчитать всего пятерых «верующих», трое из которых, скорее всего, были случайными посетителями. Кроме знакомой мне ведущей, к людям Великого Пророка можно было так же смело записать и одного из операторов.

― Скорее всего, капитан, это личная охрана или что-то такое, ― заключил Евгений. ― Подстраховка на случай происшествия, может быть, гарант того, что во время выступления не будет эксцессов. Учитывая, что они явно в курсе, что что-то будет, скорее всего, первое.

― И всё же, лучше перестраховаться, ― заметил я.

― Как скажете, капитан, ― спокойно согласился Лютцев. ― Передвину пару постов так, чтобы в их зоне контроля оказывались ещё и эти двое.

Закончили мы очень вовремя: не успел я вернуться в телецентр, как на связь вышел Фэнсон.

― Пророк выдвигается в вашу сторону, будет где-то через двадцать минут, ― сообщил генерал-майор и сразу же спросил, ― разобрались по поводу «третьей силы»?

― Да, усилили охрану.

― Хорошо, постоянно будьте рядом с ним, ― он сделал небольшую паузу, раздумывая, что сказать дальше. ― Чейдвик, ммм, не в моих правилах такое говорить, но, вы осознаёте, насколько важен этот человек?

― Да, генерал-майор, осознаю.

― Значит, вы понимаете, что если что-то пойдёт не по плану, то нужно будет приложить все усилия для его сохранности?

― Так точно.

― В таком случае, надеюсь, мы не прощаемся. Удачи, капитан.

* * *

Вместо того, чтобы сразу отправиться к главному входу и там ожидать Великого Пророка, я решил ещё раз быстро пройтись по зданию. В этом не было никакой необходимости: за последние пару часов я и так это проделал несколько раз. Тем не менее, что-то гнало меня вновь и вновь осматривать помещение за помещением. Интуиция, весь день спавшая в недрах подсознания, пробудилась и упорно твердила, что что-то не так.

От бессмысленного обхода меня отвлекло сообщение: мой временный адъютант информировал, что транспорт Великого Пророка будет через пару минут. Мне потребовалось приложить немалые усилия для того, чтобы остановиться, взять себя в руки и пойти к главному входу.

Шёл я очень быстро, буквально напролом, к тому же по полупустым коридорам, и тут, поворачивая в нужный, неожиданно с кем-то столкнулся. Судя по коротко пискнувшему «ой», с женщиной. И хотя голос был отчётливо слышен ― коридор оставался абсолютно пуст. Ничего не понимая, я замер, размышляя, не показалось ли мне.

― Генри! ― раздался полный счастья голос.

Я огляделся в поисках говорившей, но вокруг всё ещё никого не было.

― А! Точно! ― неожиданно прямо передо мной из ниоткуда появилась Джанет.

Устройства, обеспечивавшие полную визуальную невидимость, существовали, и мне даже доводилось о таких слышать, но вот видеть ― нет. Это были очень дорогостоящие, очень хрупкие в обращении приборы, которые имелись не в каждом спецподразделении. Откуда такой у Джанет угадывать нужды не было ― очевидно, её семья могла себе позволить потратить любые средства для защиты.

Девушка выглядела не лучшим образом: красное запыхавшееся лицо, растрёпанные волосы и страх, сидевший глубоко в голубых глазах. Ничего не говоря, она бросилась ко мне, быстро тараторя:

― Он нашёл меня! Роман! Он здесь! На планете! Я едва успела смыться из отеля! Нужно, чтобы ты помог мне…

Она продолжала говорить и говорить, а у меня перед глазами витало только одно: здание телецентра вот-вот подвергнется нападению. Джанет не только выбрала самое опасное место на планете в поисках укрытия, но и обратилась за помощью к тому, кто точно будет в центре внимания.

Джанет что-то продолжала говорить, по связи меня вызывали одновременно и Лютцев и адъютант, я же стоял как вкопанный, не зная, что делать. Мысли неслись со скоростью света, но этого было так мало, нужно было действовать! Первое: спрятать Джанет.

― Быстрее, спрячься! ― прерывая девушку на полуслове, рявкнул я.

Она на секунду растерялась, а затем дотронулась до своего браслета. Один раз, второй, третий ― ничего не происходило.

― Нет! Нет! Нет! Я же его заряжала! ― в отчаянии стуча по нему кулаком, воскликнула Джанет.

«Нет времени разбираться!» ― пронеслась мысль.

― Быстрее, там дальше есть кладовка или ещё что-то такое, спрячься в ней и сиди, пока всё не закончится! ― выпалил я, указывая рукой в ту сторону, откуда пришёл.

― Закончится что? ― непонимающе спросила девушка.

Вместо ответа я мягко, но настойчиво подтолкнул её в нужную сторону и побежал к главному входу. Лёгкие горели, ноги болели, парадная униформа как-то недобро поскрипывала, явно не рассчитанная на физические упражнения, но мой разум не обращал на это ни малейшего внимания, пытаясь придумать план, как вывести Джанет из здания до того, как случится что-то нехорошее. Если, как и планировалось, произойдёт захват телецентра, то всё здание обыщут и её непременно найдут. Будь у меня время, мне бы удалось придумать вариант лучше кладовки, но сейчас счёт шёл на секунды.

Можно было отправить её к Лютцеву ― наш штаб был хорошо спрятан, и там были люди, которые бы её защитили. Вот только если это место обнаружат, что было весьма вероятно, то там завяжется бой. Палить будут во всех без разбора. Если же Джанет найдут в кладовке, то её, скорее, примут за случайную посетительницу, что было куда безопаснее. Поразмыслить над тем, что наступили очень интересные времена, когда кладовка оказывалась куда безопаснее комнаты, набитой обученными, вооружёнными людьми мне уже было некогда.

К главному входу чудом удалось успеть вовремя: Великий Пророк как раз выходил из машины. Тяжело дыша и попутно поправляя форму, я направился к нему. Не описать словами мой взгляд, когда из машины вслед за ним вышел Роман Османов. Он сделал мне неприметный жест, мол, «не обращайте на меня внимание».

― Генри? Всё в порядке? ― обеспокоенно спросил Великий Пророк, поглядывая на меня.

― Да, ― не слишком искренне ответил я и, натянуто улыбнувшись, пригласил его вовнутрь.

Старик скептически на меня посмотрел, но ничего не сказал. Вместе, невыносимо неторопливо мы прошествовали в студию. Роман шёл где-то позади, явно намереваясь присутствовать на выступлении.

Хорошо ещё, что Фэнсону удалось убедить Великого Пророка не брать на выступление своего ручного робота, или кем там считал себя ПР7704 ― он мог в одиночку разрушить все наши планы.

Проходя мимо одного из «наших», я сделал жест, показывая, что мне нужно две минуты. Тот кивнул и словно случайно почесал шею двумя пальцами.

Буквально в паре шагов от входа в телестудию, произошла заминка: выяснилось, что в помещении погас свет. Пользуясь возможностью, я немедленно вызвал Фэнсона. Генерал-майор ответил немедленно:

― Мне уже доложили. Я не знаю, что там делает этот Роман или как там его.

― Тут не только он, но и его родственница, тоже из Османовых. Похоже он здесь из-за неё.

― Где она сейчас?

― В кладовке.

Фэнсон выругался и замолк. Я сначала подумал, что он просто, как обычно, молча размышляет, но пауза затягивалась. Наконец, связь оборвалась, оставив только белый шум, не предвещавший ничего хорошего.

Хуже всего, что всё шло по плану, включая и проблемы со связью. Да, появились непредвиденные обстоятельства, но они неизбежно бы возникли, не одно, так другое. Поэтому, нужно было взять себя в руки и доигрывать свою роль приманки до конца. От меня уже мало что зависело: теперь вся надежда была на Фэнсона и его ребят, которые должны были захлопнуть ловушку. На самом деле, нам ещё повезло ― генерал-майор успел узнать об изменении обстановки.

Вздохнув и собравшись с силами, я вернулся к Великому Пророку и сообщил:

― Всё наладили, можем начинать.

* * *

Вместе, под гром аплодисментов мы зашли в студию. Я и Роман остались чуть позади, а Великий Пророк, обменявшись с ведущей взглядами, направился к трибуне, намереваясь выступить. Оглядев собравшихся и прочистив горло, он начал:

― Друзья мои! Товарищи! Братья! Сегодня великий день! Всем вам известны недавние события! Тысячелетия нашей истории прошли в спорах о том, есть ли бог, какова его природа и где его искать. Многим кажется, что так называемая Синергия ― ответ на эти вопросы, ― Великий Пророк сделал короткую паузу, словно выжидая, ― я же призываю вас не быть поспешными в своих выводах. Не всякий простой ответ ― верный. Только время покажет, наше ли это будущее. Наш ли это бог, созданный с целью оберегать нас, пока человечество не достигнет божественности, ― старик поднял руки вверх, ― и тем не менее ― это знак. Существо, назвавшееся Синергией, неоспоримое доказательство того, что божественности можно достичь. Подтверждение того, что наш путь верен! Упорным трудом мы сможем достичь всего, чего пожелаем! Для этого человечество должно объединиться, отринуть предрассудки, взаимную ненависть и прочую чепуху, сбивающую нас с пути! ― Великий Пророк сделал небольшую паузу. ― Сегодня, на этой планете было заключено историческое соглашение, ― ещё одна пауза, чуть длиннее, ― отныне Человекоцентризм ― официально признанная религия! Нам предоставлена свобода проповедования в пределах всего Человеческого Содружества! Никаких ограничений, никаких гонений и преследований! Я призываю моих учеников нести наше слово, нашу веру, наши взгляды, наше общее будущее во все миры, в каждый дом и всякую душу! Наступил поворотный момент человеческой истории, и вместе мы преодолеем любые преграды! Слава человечеству!

Не знаю, какой эффект имела эта речь в других местах, но даже здесь, не в самой плотно набитой студии, где множество людей находилось исключительно по рабочим вопросам, стоял настоящий экстаз. Люди орали и хлопали в ладоши, скандируя при этом «Слава человечеству!».

Не могу сказать, что на меня речь не произвела впечатления ― просто мысли были заняты совершенно иным.

Закончив речь, Великий Пророк, растерянно обернулся в мою сторону. Я не сразу понял причину этого: из моей головы напрочь вылетело, что мне нужно было выступить с подтверждением его слов.

Пока я, на негнущихся от волнения ногах приближался к трибуне, спешно пытаясь вспомнить, что должен был говорить, Великий Пророк своеобразно представил меня:

― Слово предоставляется официальному представителю Содружества, капитану Генри Артуру Чейдвику. Человеку, который принёс в наш сектор порядок и спокойствие. Капитан усмирил местных корпоратов, разбил их флот, уничтожил наёмников, приструнил пиратов, словом, всецело доказал свою абсолютную преданность нашему общему делу! ― Великий Пророк неожиданно сменил тон на менее официальный и добавил с улыбкой. ― В конце концов, это единственный человек, которому довелось разговаривать с Синергией!

Следующие несколько секунд, казалось, длились вечность. Множество направленных в мою сторону взглядов: добрых, любопытных, недоверчивых. Трибуна в пяти шагах от меня. Я делаю один, второй, занося ногу для третьего, краем глаза замечаю движение где-то сбоку, четвёртый ― ещё одно движение теперь с противоположной стороны, и, наконец, пятый, самый короткий, нужный лишь для того, чтобы подняться на трибуну. Теперь мне отчётливо видно, что из толпы зрителей отделилось человек тридцать, которые быстро принялись занимать ключевые позиции в помещении: точки с наилучшим обзором, двери. Сразу устремились и в нашу сторону.

Путь им попыталась преградить Камилла Локвелл, пряча за спиной стилет. Шедший прямо на неё, низковатый, очень плотно сложенный мужчина лишь ухмыльнулся. Одним, очень быстрым, хорошо отработанным движением он достал пистолет и трижды нажал на курок, превратив верхнюю половину туловища женщины в кровавое месиво.

Послышалось ещё два выстрела ― это где-то левее убили оператора, который так же попытался преградить путь ещё одной группе нападавших. Люди Токато Ёши даже не скрывались: никаких масок, никакой маскировки, даже свет не выключили. Зато действовали они слажено, быстро и целенаправленно ― всех, кто был на сцене скрутили и уложили лицами в пол. Роман Османов попытался сопротивляться, но вначале получил по голове, а после второй попытки отхватил пулю в настоящую руку. В зале происходило то же самое: тех, кто шумел или пытался сопротивляться, не особо церемонясь, вырубали. Человек десть, действуя небольшими группами, прикрывая друг друга покинули помещение, отправившись проверять здание.

На меня, Великого Пророка, Романа и ещё на пару десятков человек, которых планировалось захватить, нацепили специальные ошейники: такие использовались в тюрьмах для особо опасных заключённых. Одно неверное движение, и носитель отправлялся в нокаут. Нас собрали на сцене в плотную кучку и обступили со всех сторон, не давая даже возможности пошевелиться.

― Прочь от зрительских мест! ― крикнул один из нападавших, адресуя это тем, кто вздумал там прятаться.

Таких было несколько десятков, но встало из-за укрытия лишь пара человек. Нападавшие обменялись смешками и, пожав плечами, что-то скомандовали по связи. В ту же секунду, проламывая крышу и сжигая двигателями все, что находилось на месте посадки, туда начал приземляться шаттл. Его передняя стойка расплющила какого-то несчастного, что вызвало ещё одну бурю смеха.

Нас принялись загружать в шаттл, не слишком аккуратно, но при этом явно без намерения причинить серьёзный вред. Так, мужчина после меня, один из случайных зрителей, расставил руки и загородил проход, не давая втолкнуть себя внутрь шаттла. Его сначала хорошенько треснули по рукам, а когда это не помогло, приложили по голове и бесчувственного занесли внутрь. Последними в шаттл грузились те нападавшие, которые обыскивали здание. С собой они вели ещё троих ― Джанет среди них не было. Я было выдохнул, решив, что всё обошлось, но тут послышались крики и отчаянная возня.

Джанет тащили сразу трое здоровенных мужчин, несмотря на это, она

сопротивлялась, словно дикий зверь: царапалась, кусалась и извивалась под немыслимыми углами, не давая затащить себя внутрь шаттла. Наконец, один из нападавших не выдержал и со всей силы залепил ей оплеуху. Джанет дёрнулась и безвольно повисла. Роман Османов зарычал от гнева и попытался встать, но получил хороший разряд от ошейника и безвольно повалился на пол.

Мне пришлось отвернуться, чтобы этого не видеть ― иначе бы я тоже сделал что-то резкое и получил свой разряд, чего категорически нельзя было допускать. От меня сейчас требовалось находиться всё время в сознании и анализировать обстановку. Таков был план, и пока всё шло в точности, как планировалось.