Неписец (джен)

В просторную чистую палату Литературного госпиталя только что привезли новенького. Больные шумно и радостно приветствовали коллегу. Санитары сгрузили его на единственную свободную койку у окна, дали в руки блокнот, ручку, поправили подушку и удалились с носилками.

— Ну что, бро, давай знакомиться? — бодро произнёс молодой парень лет сорока пяти, известный в палате под ником 12345.

Новичок тускло посмотрел в его сторону, вздохнул и выронил ручку из обессилевших пальцев. Её тут же подхватил бородач лет тридцати и тут же начал что-то строчить ею в своём больничном блокноте, пыхтя от натуги.

— Бессовестный ты, Торин, — сказал четвёртый — и последний — обитатель палаты, юноша в очках, похожий на Гарри Поттера. — У больного готов последнее отобрать. Верни ручку.

— Пусть пишет, — дрогнувшим голосом произнёс новичок и натянул себе на лицо простыню. — Мне она всё равно уже не пригодится.

— Да ты не дрейфь! — всё так же бодро выкрикнул 12345. — Ты бы видел, в каком состоянии сюда привезли Это-не-я — у него не то что ручка — клавиатура в руках не держалась! А сейчас — пишет, как ни в чём не бывало. Даже рассказ уже накатал.

— Правду говорит, — подтвердил юноша в очках. — Я трёх букв набрать не мог. А теперь почти вернулся в строй! И тебя на ноги поставят. Ты бы хоть назвался, а.

— Пятнадцатый сын Гремучей ивы, — представился из-под простыни новичок.

— А диагноз какой? — спросил Торин, скребя бороду.

— Неписец, — упавшим голосом ответил новичок, и трое его соседей дружно грохнули.

— Чего ржёте, — обиделся Пятнадцатый, высовывая голову наружу. Теперь они могли повнимательнее его разглядеть, но ничего особо запоминающегося в его внешности не было: мужчина неопределённого возраста с намечающейся лысиной — автор как автор.

— Да тут у всех неписец, — объяснил Это-не-я и поправил очки. — Даже у девчонок. Вон, рядом женская палата, врачи только успевают туда мотиваторы таскать.

— Там хуже, чем у нас, — глубокомысленно произнёс 12345. — У них эпидемия лыра была. У двух перешла в хроническую форму. Им теперь джен пожизненно назначили, читать по одному рассказу в неделю.

Все помолчали.

В коридоре раздался шум, голоса и грохот каталки. Дверь отворилась, и вошли два угрюмых санитара.

— Который тут Это-не-я? — спросил один из них, надвигаясь на юношу в очках.— На разморозку впроцессника!

— Это не я! — попятился тот, но его дружественно взяли под руки и водрузили на каталку.

— Не боись, не ты первый, не ты последний, — хихикнул второй санитар, и брыкающегося автора увезли.

Увидев эту картину, новичок заметно побледнел, но его соседи, уже ко всему привычные, спокойно уселись играть в дурака. Играли на щелбаны, потому что больше у них ничего не было. Пятнадцатый сын Гремучей ивы начал потихоньку осваиваться, даже вылез из-под простыни и прошёлся по палате, разглядывая цветные плакаты на стенах: «Ни дня без строчки!» «500 слов в день — это нормально!» «Я каждый день пишу по полглавы и скоро напишу книгу!» Потом с опаской глянул на дверь и подумал: «А ведь у меня тоже есть два замороженных впроцессника. Дело дрянь».

Неожиданно в палату вошёл врач. Игроки мгновенно спрятали карты под матрас, но он всё видел.

— На что играем-с? — ехидно спросил эскулап.

— На щелбаны, — невинно ответствовал Пятнадцатый, и оба соседа погрозили ему кулаком.

— Я вам говорил, что в пределах госпиталя разрешено играть только на проду? Проигравший пишет одну страницу. Говорил?

— Говорили, — уныло кивнул Торин, а 12345 ещё раз погрозил кулаком Пятнадцатому.

— Ещё раз увижу — отберу карты, — пригрозил врач. — Значит, так. Объявляю результаты анализов. У вас, — он посмотрел на Торина, — всё в норме. Скоро выпишем. Но сначала посмотрим, что покажет контрольный рассказ. Сколько в нём слов уже, кстати?

— Три, — кисло ответил Торин и стыдливо опустил голову.

— Ну, это совсем никуда не годится, — пожурил его врач. — Надеюсь, они приличные? А то с неприличными выписку не дают.

— Я напишу, я буду стараться! — затараторил Торин. — Уже начинаю начинать! — и он выхватил блокнот.

— Вот так-то лучше, — похвалил его врач и обратился к 12345: — А у вас, батенька, неприятности. Вы где-то подцепили литРПГ, причём в самой тяжёлой форме. Для вашего возраста это плохо!

— Это внутрибольничная инфекция, — заявил 12345, уперев руки в боки. — Предыдущий сосед по палате писал такое, ну, я и заразился. Что плохого-то? Вы же его с литРПГ выписали!

— Так ему 14 лет! У подростков это обычное дело. А вам, батенька, лучше поостеречься. Пропишу-ка я вам курс классической литературы, пока в хронику не перешло. — Не обращая внимания на недовольное ворчание 12345, врач выдал ему толстенный том Драйзера. — Ну-с, а у вас какие подвижки? — спросил врач у Пятнадцатого. — Хоть одно слово написано?

— Неа, — ответил новичок, ощущая неимоверный стыд.

— Что ж, попробуем для начала стандартный курс: мотиваторы, упражнения на клавиатуре для пальцев, драбблы на ночь. И нечего на меня так смотреть! Пока рассказ не напишете, никто вас отсюда не выпишет! И рассказ должен быть хороший — халтура не прокатит. Вечером зайду, проверю.

Раздав задания, врач ушёл. Пятнадцатый подобрал с пола чью-то ручку и честно попытался вымучить хоть одно предложение, но неписец был слишком силён. Оставив бесплодные попытки, попросился третьим в игру, но товарищи на него обиделись, за то что слил их, и не приняли. Тогда он решил почитать Драйзера, которого 12345 всё равно в упор не видел, но тут дверь снова отворилась, и в палату вприпрыжку вбежал Это-не-я, размахивая размороженным впроцессником.

— Разморозили! — радостно сообщил он. — Новую главу написал!

— Ну вот, а ты боялся, — сказал Торин, и они втроём принялись бурно обсуждать новую главу.

Пятнадцатый вышел прогуляться в вестибюль. Писатели, фикрайтеры и графоманы сидели на скамейках, ходили, болтали между собой. Его внимание привлекла миловидная девушка со смартфоном, что-то сосредоточенно печатающая.

— А вы, часом, не проду пишете? — осторожно спросил он.

— Как вы догадались? — удивилась девушка.

— Фикрайтер фикрайтера видит издалека! Позвольте представиться: Пятнадцатый сын Гремучей ивы.

— А я Фьютифьютиэль, — сказала девушка. — Прихожу сюда на амбулаторное лечение.

— Тоже неписец? — сочувственно спросил Пятнадцатый.

— О, нет, всего лишь тавтология и повторы.

— Это мелочь, легко излечивается, — обнадёжил её Пятнадцатый.

— Не скажите, — возразила девушка, — вот у меня подруга от запятых лечится уже пятый год, и никакого улучшения. Как ставила где попало, так и ставит.

Парадные двери распахнулись, и санитары с криками: «Посторонись!» провезли каталку с бесчувственным телом. Из-под простыни свисала бледная женская рука, испачканная чернилами.

— Бету привезли, — раздался в коридоре чей-то приглушённый шёпот. — Она на фикбуке йашек бетила…

— Теперь врач навсегда запретит ей этим заниматься, — ответил кто-то.

— Ох уж эти йашки!

И по коридору пронёсся тихий возмущённый ропот.

Проводив каталку испуганными глазами, Фьютифьютиэль твёрдо сказала Пятнадцатому:

— Вот поэтому я и стараюсь избавиться от тавтологии и повторов. Не хочу, чтобы из-за меня страдали беты. Я как раз начала новую повесть, но в ней столько ошибок…

— А как насчёт соавторства? — предложил Пятнадцатый, сам испугавшись собственной наглости. — Я как раз пишу без ошибок. Мы могли бы вместе. — Он покраснел. — Простите. Что я несу.

— Что вы! — просияла девушка. — Я как раз мечтала о таком соавторе, как вы!

— Вы согласны? — спросил Пятнадцатый, чувствуя, как у него отрастают крылья вдохновения.

— Да! — прошептала девушка. — Но это будет очень длинная повесть, не меньше двухсот килобайт!

— С вами я готов на всё, даже на макси!

* * *

Через три дня Пятнадцатого сына Гремучей ивы выписали.

— Уникальный случай в моей практике, — недоумевал врач. — Впервые вижу такое быстрое исцеление. Контрольный рассказ был написан в рекордно короткий срок — и какой шикарный рассказ!

— Доктор, у меня внезапно появилось такое вдохновение, такое вдохновение, что…

— Ну-с, отправляйтесь на ваш литературный сайт, как его там, и больше к нам не попадайте. Неписец — зверь хитрый, возможны рецидивы. Стоит на недельку расслабиться — и всё, он тут как тут.

— Думаю, что неписец мне больше не грозит, — загадочно улыбнулся Пятнадцатый, попрощался и вышел на улицу, где его ждала Фьютифьютиэль с началом длинной-предлинной рукописи.