Экран (джен)

Башмаки его были из чёрной кожи, легко пачкались и грязь сразу становилась заметной. Рабочий пиджак его серого цвета был поношен сначала его дедом, потом его отцом, после его старшим братом, и только после этого водрузился на его худые плечи. Жил он в однушке в Москве-14. Фамилия его была Правдин, имя его было Тей.

Башмаки и пиджак Тей Правдин носил, потому что работал в Министерстве, где все носили точно такие же башмаки с точно такими же пиджаками. Чем Министерство занималось, Тей Правдин не знал, так как никто из его работников ему толком не смог объяснить сути общей работы — лишь суть своей собственной. Но Тей Правдин знал, что в Министерстве работал его дед, его отец, его старший брат, а значит, нужно было работать и ему.

В свой первый день он шёл в Министерство в настоящем предвкушении: ему не терпелось узнать, какой работой его вознаградят за долгое ожидание. Очередь на работу в Министерстве он отстаивал аж три года, и наконец добился желаемого. Он ничего не знал, кроме номера своего будущего кабинета: 618.

В фойе возле гигантского пропускного пункта, за стеклом которого никто не сидел, Тея Правдина ждала женщина, с которой он со школы был знаком, только в Министерство ей повезло попасть гораздо раньше него. Эра Трофимова, как всегда строгая, высокая и выбеленная, острая до кончиков волос, глядела на него невозмутимо.

— День, — поздоровался с ней Правдин, слегка поклонившись. Излишества вроде «добрый» здесь были не приняты, как и ругательства: «плохо», «отвратительно» и «чёрт».

— День, — скрежетнула Эрочка Трофимова, совершив затем плавный поворот на каблуках. — Идёмте, Правдин.

Они двинулись по длинному шахматному коридору без окон. Эрочка Трофимова цокала башмачками на каблучках, а Правдин башмаками без каблуков глухо бряцал.

В лифте они встретились с людьми, куда-то едущими. Все они были также в башмаках и пиджаках, так что Тей Правдин тут же почувствовал, что вливается в коллектив — пусть ему никто ничего и не сказал.

— Вам уже объяснили суть вашей работы? — спросила Эрочка Трофимова, игнорируя чужое присутствие.

— Нет, ещё нет. Мне только сказали, что…

— Ясно.

Эрочка Трофимова вышла на шестом этаже — Правдин последовал за ней, по пустому коридору, совершенно такому же, как на первом этаже, но теперь с пронумерованными дверьми. Вскоре они оказались перед дверью с нужным номером. Это и был новый кабинет Правдина.

— И в чём заключается моя работа?

В кабинете не было ничего, кроме стула, стола с ЭВМ/СР второй версии, да железного ящика с трубкой, прикрученного к стене. Стен всего было три: четвёртую занимало огромное окно, выходившее на старинный телевизионный экран, кажется, времён ещё две тысячи девяностых. Правдин видел его и раньше: весь потрёпанный, изрисованный, изгаженный и нечистый, он давно уже ничего не показывал, экран кое-где треснул, опоры покосились, а верхнюю сторону вообще облюбовали какие-то птицы. Хороший же вид из окна кабинета.

— Вы должны каждый день приходить сюда и писать отчёт о состоянии экрана, — объяснила Эрочка Трофимова, пустой надеждой оставшись на пороге. — Лист с отчётом о его состоянии кладите в ящик. Затем ждите десять минут. Если отчёт будет удовлетворителен, то дверь откроется и вы можете быть свободны. Если отчёт будет неудовлетворителен, вам придётся его переделать.

— И всего-то?! — изумился Правдин невольно, после спохватился и понизил голос. — И за это мне будут платить по сто рублей?! Бешеные же деньги!

— Не выражайтесь в здании, пожалуйста. Да, будут — если вы будете справляться. Напоминаю также, что вам запрещено покидать этот кабинет, пока вы не закончите ваш отчёт, так что впредь приносите с собой еду, если знаете, что надолго задержитесь. Кабинет закрывается автоматически. Дня.

Попрощавшись, Эрочка Трофимова вышла, и замок за ней защёлкал и стих. Вздохнув и почесав голову, Тей Правдин приступил к своей работе. Как составлять отчёты для Министерства, он более-менее представлял: об этом в подробностях было написано в методичке по поступлению в Министерство.

Каб.618.

Тей Правдин

Телевизионный экран марки 199/66-M в плохом состоянии и имеет следующие недостатки:

— из-за повреждения и отсутствия нужных деталей и материалов изображение не выводится на экран

— трещины на стекле экрана в кол-ве 18 шт.

— голубиные гнёзда на верхней вертикали в кол-ве 3 шт.

— опоры в кол-ве 4 шт. повреждены и заржавели

— нецензурное выражение из русских букв в кол-ве 3 шт. на правой северной опоре

— геометрическая фигура в кол-ве 1 шт. на правой южной опоре, отдалённо напоминающая самку человека

— возле левой западной опоры свалка автомобильных буферов в кол-ве 17 шт.

Также отмечаю, что в опасной близости от телевизионного экрана продаёт башмачки женский субъект в кол-ве 1 шт. В случае обрушения телевизионного экрана она может пострадать.

Телевизионный экран нуждается в срочном ремонте или, в случае его невозможности, в демонтаже.

Перепроверил на наличие грамматических ошибок, сложил лист пополам и бросил в ящик.

«Что же это за работа такая?» — подумал он рассеянно.

Спустя десять минут откуда-то внезапно раздался громкий и противный трескучий сигнал — ящик возвратил Правдину его отчёт. Развернув лист, Правдин увидел поверх своего текста круглую красную печать:

«ПЕРЕДЕЛАТЬ»

Никакой подписи не было — а потому Правдин оказался всерьёз озадачен. Что же не так было с текстом?

Он попробовал переформулировать отчёт, изъяв из него прилагательные и оставив сугубо деловую информацию — хотя до этого он и писал с такими намерениями. Вдобавок, он сократил количество знаков — может быть, из-за размера он не прошёл?

Но результат, к удивлению Правдина, оказался тем же: лист вернулся с печатью «Переделать». Это заставило Правдина усерднее почесать затылок: что же он делал не так?

Он пододвинул стул поближе к большому окну, сел на него и принялся ещё усерднее рассматривать экран, чем было до этого. Вблизи он казался ещё хуже и страшнее. Сколько же ему всё-таки было лет? Вернувшись к столу, Правдин попробовал изъять из текста все глаголы, заменив сложной терминологией всё, что можно было заменить — но и этот отчёт ему вернули с аналогичной печатью.

В течение четырёх часов Тей Правдин снова и снова перекраивал отчёт о телевизионном экране, пробуя то одно, то другое, но неизменно слышался противный сигнал, после которого ящик равнодушно выплёвывал отчёт обратно.

— Да что же вам от меня нужно?! — спросил в сердцах совершенно обессиленный Тей Правдин, которому уже хотелось есть и хорошенько полежать. Он начинал думать, что работа, которую ему дали, совершенно невыполнима. Возле его стола, из-за отсутствия урны для мусора, появилась куча скомканной бумаги. Старенький ЭВМ/СР тоже не дал никаких подсказок, да и вообще не включился: провод был слишком короткий и не дотягивался до розеток.

Может быть, подумал наконец Тей Правдин, там за стеной просто неисправен какой-то аппарат, который проверяет отчёты и ставит на них печати? Тогда это очень легко проверить. Если он напишет неправдивый отчёт, который аппарат примет, только и останется, что выйти через открывшуюся дверь и сообщить сидящим в том кабинете, что аппарат неисправен. Дивясь своему остроумию, Тей Правдин сел за стол и написал следующее:

Каб.618.

Тей Правдин

Телевизионный экран марки 199/66-M в отличном состоянии, хорошо функционирует и ни демонтажа, ни ремонта не требует. Претензий к его работе нет.

"Это просто смешно!" — подумал Тей Правдин, бросая отчёт в ящик.

И точно, предполагаемый аппарат, видимо был неисправен, потому что вскоре Тей Правдин услышал щелчок автоматической двери, отъезжающей в сторону.

Выгравированные на ящике цифры со стрелочками указывали, что отчёты из этого кабинета направляются в кабинет 658 — и освободившийся Тей Правдин отправился его искать.

Вскоре он нашёл кабинет 660 и быстрее двинулся по коридору. Но кабинеты далее имели следующие номера: 659, 657, 656… Нужный ему кабинет будто бы испарился из нумерации. Тей Правдин горестно вздохнул, чувствуя, будто Министерство над ним издевается.

Раскрылась дальняя дверь: из кабинета человек в сером пиджаке и башмаках — Тей Правдин случайно увидел в нём собственное отражение — воровато вытащил вырванный из гнезда ЭВМ/СР и поволок его к лифту. Тей Правдин пожал плечами: может, в ремонт несёт… В кабинете 659 пахло спиртовой настойкой: здесь проходил какой-то корпоратив, и никто из сотрудников не стал объяснять Правдину, где находится нужный ему кабинет. Лишь в кабинете №657 ему объяснили, что с недавнего времени кабинет 658 соединён с кабинетом 685 из-за нехватки рабочего места.

Тей Правдин поспешил туда.

Кабинет №685 — он же №658 — был примерно таким же, как у Правдина, только вместо экрана за окном был чудный вид на Москву-14. Зайдя в кабинет, Тей Правдин направился к человеку слева. И, подойдя к нему, почувствовал, что земля уходит из-под ног: это человек ставил печати «Переделать» на отчёты, приходящие к нему. Уже целая гора скопилась на его столе — и человек методично штамповал лист за листом, не читая…

— И-извините… — сказал ему Правдин.

Человек в сером пиджаке поднял усталые серые глаза.

— День.

— День, я из кабинета №618… Я по поводу отчёта…

— Ах, это вы! Много же вы бумаги извели, прежде чем отправить корректный отчёт.

Тей Правдин чуть не упал на месте, но вместо этого предпочёл сесть на стул.

— Но я… Я ведь просто описал то, что видел! Мне было указано описывать существующее состояние экрана, а не противоположное ему!

Человек за столом поморщился.

— Ох уж мне эти правдорубы. Уважаемый, просто делайте свою работу, если уж разобрались, как нужно! И не мешайте другим делать свою.

— Так я и делал свою! — возразил Правдин, чувствуя, как трясутся его пальцы. — Но вы не приняли отчёт о плохом состоянии экрана, а приняли отчёт о каком-то другом экране, не об этом… Вы видели вообще, в каком он состоянии, экран этот?

— Меня не волнуют ваши экраны, и то, в каком они состоянии! — руки человека за столом затряслись сильнее, а глаза стали злыми. — Действительность, которую не мы придумываем, состоит в том, что в вашем случае все отчёты, кроме последнего, были некорректны, на что я счёл нужным указать! И если вы будете писать свои версии происходящего, я буду вынужден отправлять вам отчёты на переправку до тех пор, пока вы не сделаете правильно!

— Имейте совесть! — подтвердил человек из-за другого стола. — Не усложняйте нам работу!

— Да! — подтвердил человек за левым столом. — Потому что те, кто усложняют другим работу, долго в Министерстве не задерживаются, ясно вам?!

Правдина порядком напугала их ругань: он поспешил извиниться, но затем всё равно пролепетал в совершенном недоумении:

— Но вы сами-то видели когда-нибудь этот чёртов экран?..

— Не выражайтесь! — хором крикнули на него оба человека в серых пиджаках. Человек за левым столом сказал:

— Я видел, в каком он состоянии. Видел, довольны?! Теперь убирайтесь и не мешайте мне работать!

— Так если вы видели… — Тей Правдин поднялся со стула, дрожащими пальцами беспомощно хватаясь за его спинку. — Если, уважаемый, вы видели… то почему же я должен писать, что с экраном всё хорошо?

В ответ ему, будто из рупоров, люди в пиджаках гаркнули хором:

— Это не ваше дело!!!

Совершенно обескураженный Тей Правдин был свободен от работы, а потому выпил стаканчик водки из автомата и побрёл домой. Надев серую куртку на пиджак — такие куртки носили все, кто работал в Министерстве — он побрёл по проспекту, размышляя о случившемся.

— Башмачки-и, хоро-ошие башмачки… — зазывала покупателей бабушка за прилавком. Тей Правдин обернулся, взглянул сначала на неё, затем на её несчастные башмачки — не чета министерским! — а затем на нависший над ней телевизионный экран с проржавевшими опорами.

«Что ж, может быть, не всё так плохо», — решил Тей Правдин, пожав плечами.