В ночь на третье мая (джен)

Радостные возгласы, взрывы смеха, звон бутылок и стаканов — на заглушающие чары не хватало сил. Хотелось убежать, спрятаться, забиться под одеяло и завыть, а вместо этого приходилось сидеть в чужой комнате, среди чужих людей и притворяться, что всё в порядке.

Хотелось закричать: «Не в порядке!», — но она знала, что не должна этого делать. Эти глупые дети не виноваты в том, что у неё не всё в порядке, они не понимают, что для неё всё кончено и никогда уже не будет «в порядке». Но им, кажется, плевать…

Что ж, Андромеда не винила их в этом. Каждый сам за себя, так ведь?

Очередной тост вызвал одобрительный гул, и она обречённо закрыла глаза.

«Терпеть. Молчать».

До утра оставалось ещё много времени, но она знала, что всё равно не уснёт, даже если найдётся место, где можно лечь. Празднующие детишки скоро выдохнутся и повалятся спать прямо на пол — в молодости можно пренебречь комфортом, — она же так и останется в этом кресле до самых…

Желание разрыдаться снова накрыло с головой. Слёзы закипали в глазах, в носу свербело, горло сдавил спазм…

«Держаться!» — приказала она сама себе и сделала долгий вдох.

— Мэм? Мы там кровати переставили, место освободилось, и мы стулья трансфигурировали в кушетку, может, пройдёте в спальню?

Андромеда открыла глаза. Перед ней стояла девочка… девушка с печальными глазами и неуверенно теребила палочку.

— Благодарю, — величественно кивнула она, не имея сил встать.

— Давайте малыша, я помогу вам.

В носу снова защипало, но в этот раз сдержаться не вышло — слёзы потекли по щекам.

Девушка грустно улыбнулась и взяла Тэдди на руки.

Их ухода никто не заметил. В спину прилетел очередной победный клич…

— Не стоило вам сидеть в гостиной, — осуждающе покачала головой девушка, осторожно неся мальчика. — Слишком шумно.

— Тэдди под заглушающими чарами, его шум не тревожил, — хрипло возразила Андромеда.

Девушка кивнула, и до комнаты они шли молча.

Внутри было тихо. Четыре задёрнутых полога визуально уменьшили размер комнаты, но Андромеда и так знала, что помещение рассчитано на шесть кроватей — именно в этой спальне она прожила семь лет.

— Вот, проходите сюда, — тихо позвала девушка. — Не бог весть что, конечно, но уж как смогли.

Андромеда окинула придирчивым взглядом кровать и удовлетворённо кивнула.

— Неплохо. У вас хорошо получилась трансфигурация.

Так и не представившаяся студента улыбнулся и передала Тэдди обратно.

— А моя кровать — вот эта. Если что-то будет нужно…

— Спасибо, — коротко поблагодарила Андромеда и прямо в одежде опустилась на кровать. — Мисс, вас не затруднит наложить заглушающие чары?

Если та и удивилась, почему Андромеда не сделает этого сама, с вопросами не полезла и просто исполнила просьбу.

Тэдди сладко сопел, ничего не зная об изменениях в своей жизни, а Андромеда тихо плакала, ища в его чертах знакомые изгибы бровей или ямочки на щеках, и мягко поглаживала русый пушок.

Она хотела остаться одна, чтобы выплеснуть горе, но оказавшись наедине с собой под чарами, поняла, что одна она уже не будет. Как бы ни было страшно, как бы ни хотелось выть от боли и кричать от несправедливости, какие бы чувства она ни испытывала — это больше не имело значения. С сегодняшнего дня она больше не будет жить для себя и делать то, что желает. Больше нет родителей, что заботились о ней вплоть до её побега, нет Тэдда, с которым она прожила тридцать лет в уверенности, что муж защитит её ото всех невзгод, не было Доры, одним своим присутствием вселяющей надежду, что всё обязательно будет хорошо. Не осталось никого. Была только она — и Тэдди, для которого она должна стать опорой и надеждой на счастливое будущее. А потому…

Сегодня она ещё позволит себе слабость и оплачет дочь, а завтра, сразу после похорон, вспомнит, чему её учили в детстве, и превратится в леди. Тэдди заслуживал сильную бабушку.

— И с завтрашнего дня у тебя всё будет хорошо, — мягко сообщила она беззаботно спящему внуку и впервые улыбнулась.