Крокодилотик (джен)

Грелль пританцовывая зашел в квартиру, сбросил плащ на кресло и напевая направился на кухню. Ведь нет ничего лучше кофе с карамельным сиропом и ромом после удачного рабочего дня. После неудачного тоже — тогда просто следует исказить пропорцию в пользу рома.

Пока мололись зерна и кофе закипал, Грелль мимолетно погрустил. Сегодняшний день мог сложиться намного лучше: и девяностолетний старик, чью душу Грелль должен был забрать, мог бы расстаться с жизнью, как планировалось, а не оживать благодаря усилиям реаниматологов; и врачи могли быть не так расторопны; и начальство в лице Спирса могло не требовать письменный отчет о том, как и где Грелль провел четыре часа, а удовлетвориться устными объяснениями. Грелль же не виноват, что человеческая медицина иногда обманывает систему прогнозирования смертей!

Конечно, это были досадные мелочи — и они забудутся, как только Грелль усядется в кресло и блаженно прикроет глаза, обнимая пальцами чашку. Такой напиток надо медленно смаковать, наслаждаясь сладостью и теплом.

Грелль облизнулся, попробовал кофе и улыбнулся:

— Жизнь прекрасна... — он беззаботно плюхнулся в кресло.

Что-то впилось ему в правое бедро, он завопил, подскочил, ударился макушкой о потолок и выронил чашку на себя. Кофе обжег его спереди, сзади как будто захлопнулся капкан, от боли Грелль на миг перестал что-то соображать. Он метнулся из угла в угол, свалил журнальный столик и кресло, призвал свою бензопилу, исполосовал стены, развернулся и замер перед зеркалом.

Распиливать что бы то ни было, впившееся в задницу — несусветная глупость, но рассмотреть это нечто — разумно. Ну да, больно и до слез обидно — жалко новые брюки и приталенный пиджак, неизвестно, отстираются ли пятна и можно ли зашить эти прорехи...

Грелль заглушил пилу, изогнулся и уставился на отражение нападающего. На заднице и бедре болталось что-то ярко-розовое, с очень острыми когтями и зубами — они пропороли ткань брюк и добрались до мышц. Больше всего существо напоминало крохотную помесь кота и крокодила со скорпионьим хвостом, который обвил ногу Грелля чуть выше колена.

— Может, отцепишься? — спросил Грелль.

Его настолько ошарашило увиденное, что он даже забыл про обжигающую бедро резь и вконец испорченную одежду.

Существо зажмурилось еще крепче и замотало головой, не разжимая пасть. Грелль взвизгнул и заорал:

— Виси спокойно, уродище!

Уродище обиделось, выпустило когти еще больше и распахнуло темно-синие глазищи, наполненные слезами.

— Ладно, ты красивое уродище, самое прекрасное на свете, — сварливо утешил его Грелль и умоляюще добавил:

— Только не вертись. И... черт, твой поросячий окрас дисгармонирует с цветом моего костюма. Как прикажешь думать в такой обстановке?

Существо навострило большие кошачьи уши, разжало пасть, огляделось и стало ярко-красным. Грелль с облегчением вздохнул:

— Ну хоть что-то. Может, ты еще и перестанешь за меня цепляться когтями?

Существо покосилось на пилу, Грелль отбросил ее и искренне пообещал:

— Я тебя не убью, хотя ты этого и заслуживаешь — испоганил такой костюм... и белье, шелковое... Но вскрывать тебя неинтересно — кот в крокодиловой шкуре, с длинной пастью, умеешь менять окрас. Ну и чего интересного в твоей тушке? Правда, эксперты могут порадоваться... Им вскрытие расскажет больше, чем мне. Этот твой скорпионий хвост может быть ядовит...

Монстр зевнул, показав треугольные блестящие зубы, и Грелль поднял руки, умиленный тем, сколько у них общего:

— Ничего, эксперты переживут сегодня без открытий и вскрытий. Но если ты продолжишь неэстетично болтаться на мне, я передумаю.

Существо отпустило его ногу и бесшумно приземлилось на пол, неотрывно глядя на Грелля. Грелль бросился в ванную, рассуждая вслух:

— И все же... откуда ты взялся? Вряд ли сбежал от наших экспертов, им химеры неинтересны. Наверное... да, я почти уверен, что подцепил тебя в этой отвратительной генетической лаборатории, когда ждал смерти научного светила. Там все такое скучное, белое и стерильное... Но это значит, что ты видишь даже невидимых жнецов, раз залез мне в карман. И что с тобой делать? И что ты ешь, если не меня?

Звук захлопнувшейся дверцы холодильника и бряканье о пол чего-то стеклянного послужили ответом на последний вопрос — существо определенно знало, где искать еду и как до нее добраться, и не чуралось разрушений. Грелль закатил глаза:

— Одни страдания от доброты и снисхождения! — он закончил перевязывать свои раны, накинул махровый халат и собрался оценить масштаб бедствия на кухне, но во входную дверь очень настойчиво постучали.

Этот стук Грелль узнал бы из тысячи — только Уильям Т. Спирс сначала легко ударял по дереву своей косой, а если никто не отзывался, то выбивал дверь. Грелль очень не хотел снова переживать унижение (чинить дверную коробку — недостойное занятие для настоящей леди, в конце концов!), поэтому чертыхнулся и помчался навстречу незваному гостю.

— Уилли, какой сюрприз, — он расплылся в улыбке и кокетливо посмотрел на Спирса, разглаживая ворот халата. — Боюсь, я несколько занят и не смогу в полной мере насладиться твоим обществом... Я же имею право на уединение?

— Зависит от того, с кем ты уединился, — Уильям сделал шаг вперед.

Грелль преградил ему дорогу и капризно произнес:

— Не знал, что тебя так волнует моя богатая событиями личная жизнь.

— Личная жизнь?! Тогда ты определенно очень неразборчив в связях, — Уильям неотрывно смотрел через его плечо. — Настолько неразборчив, что сигнализация фиксирует присутствие инородных форм жизни. И тебе еще повезло, что сюда не примчалась охрана.

Грелль обернулся и выругался — «богатая личная жизнь» в лице ярко-красной химеры вытащила из холодильника еду и сложила ее кучкой на пороге кухни. Сам монстр сидел рядом и изучал Спирса, подергивая скорпионьим хвостом.

Грелль даже пожалел уродца — старался, пытался показать, что ест, аккуратно попробовал каждый продукт, даже яйца умудрился не разбить, по крайней мере, те два, что лежат на полу... а тут приходит кто-то опасный, злой и педантичный. И этот кто-то явно не расположен восхищаться достижениями. Неприятно.

Уильям нахмурился:

— Что это?

— Понятия не имею, но оно занятное, — Грелль вздохнул. — Ты не поверишь, что это результат опытов наших экспертов?

— Исключено, они не занимаются разведением живых существ. И если вдруг кто-то ради твоих прекрасных глаз решился бы... — Уильям в сомнении покачал головой. — Нет, такая идеально функционирующая химера получилась бы у них лет через пятнадцать, не раньше.

Существо даже приосанилось и благосклонно кивнуло, услышав лестную характеристику. Грелль неискренне изумился и попытался сменить тему:

— Ах, ты сделал мне комплимент, Уилли! Значит, я тебе не безразличен! И мы...

— Отправимся туда, где ты взял это чудо генетики, и положим его на место, — занудно продолжил Уильям. — Жнецы не вмешиваются в дела людей, а кража результатов эксперимента — явное нарушение с твоей стороны.

— Вообще-то я хотел предложить нырнуть в пучины страсти, — скорбно опустил уголки губ Грелль.

Он лихорадочно размышлял, как бы устроить все так, чтобы не пришлось расставаться с химерой и не дать ей напасть на Уильяма. Тот не позволит оставить зверюшку, если возненавидит. Нет, конечно, позволит, но придется хитрить намного дольше...

А оставить монстрика очень хотелось — ни у кого такого нет... Страшно симпатичного, вредного и умного... Любовь с первого взгляда бывает очень зла, а с первого укуса — еще злее. Грелль в этом убедился только что, потому что искренне любовался химерой, недавно пропоровшей ему ляжку. Он даже оправдывал чудовище и жалел: ведь очевидно, что монстрик пригрелся в кармане и уснул, а тут на него плюхнулись со всего размаха. Укусить — абсолютно нормальная реакция, даже обижаться не на что.

«Чудо генетики» задумчиво выпустило когти и приготовилось к прыжку, Грелль перехватил его в полете и, удерживая извивающееся животное за бока, затараторил:

— А если выяснится, что он никому не нужен, можно он останется у меня?

— Почему ты думаешь, что он никому не нужен?

— А ты представляешь, насколько кто-то минимально разумный должен отчаяться, чтобы искать у меня помощи или убежища? — фыркнул Грелль и перехватил поудобнее успокоившегося монстра, который изучал мир полными слез глазами и являл собой жалобнейшее зрелище.

Правда, Грелль бы не сказал, почему чудовище искренне тоскует — то ли потому, что не хочет возвращаться, то ли потому, что не смогло поцарапать Спирса.

Уильям колебался, и Грелль протянул ему грустное обмякшее существо, рассказывая:

— Ну сам погляди, он умный, покладистый, красивый, абсолютно безвредный...

Уильям с иронией посмотрел на них:

— То ли чувство прекрасного, то ли инстинкт самосохранения тебя подводят... Но если ты найдешь доказательства, что изъятие существа ничего не изменит... Нет, лучше если я увижу это своими глазами... Ты способен сфальсифицировать любые доказательства, если тебе что-то взбрело на ум...

— Уилли, ты золото! — Грелль сделал вид, что сейчас полезет обниматься и якобы совсем забыл, что в левой руке у него болтается злокозненное существо. Монстр предвкушающе оскалился и выпустил когти, но Спирс вовремя отступил и лишь процедил:

— Не трать мое время на пререкания. Или ты хочешь показать, насколько миролюбиво и безопасно это создание на самом деле?

Грелль оскорблено фыркнул и захлопнул дверь, бросив Спирсу:

— Буду через пять минут, не скучай! — и обратился к задумчивому существу, поставленному на полку для обуви:

— Я ради тебя иду на такие жертвы, как общение со Спирсом в нерабочее время.

Монстр задумчиво почесал ухо задней лапой, Грелль пожал плечами — перед кем он распинается? Ясно, что его страдания это неблагодарное создание не оценит — он бы и сам не оценил.

* * *

— И где ты ошивался? — строго спросил Уильям, стоя в пустынном коридоре лаборатории.

Грелль запихнул существо в карман, убедился, что всегда сможет незаметно вынести его, несмотря на любые запреты, и с укором посмотрел на Уильяма:

— Ты неправильно формулируешь вопрос. Важно то, где и когда химера забралась мне в карман. Это не могло произойти в кабинете профессора Зингеля, у которого случился сердечный приступ, там не было никаких животных...

Он виляя бедрами продефилировал мимо кабинета, Уильям обвиняюще произнес:

— То есть ты бросил душу и пошел осматривать достопримечательности?

— Леди имеет право на капризы, — беззаботно начал Грелль, заметил, как сильно сведены брови Уильяма, и продолжил уже почти серьезно:

— Запись в книге регистрации изменилась, когда прибежали врачи из соседнего крыла здания, время смерти сдвинулось сначала на полчаса, потом на час и наконец на два. Что мне оставалось делать? Я и так провел на пыльном шкафу больше сорока минут и испачкал брюки. Кстати... — он отпер дверь позаимствованным у охраны ключом, запрыгнул на железные шкафы с выдвижными ящиками и продолжил, балансируя на краю:

— Нет, следов этого монстра в архиве нет. Его здесь не было. Тогда нам надо сначала отправиться в столовую, меня туда заманили две сотрудницы, они обсуждали новые лаки для ногтей и средства по уходу за кожей... потом вроде была какая-то лаборатория, где кто-то повествовал о своих романтических увлечениях... так забавно... потом была крыша, там есть потрясающий зимний сад...

Монстр недовольно мяукнул и высунулся из кармана, положив лапы на кромку и угрожая истрепать ее в клочья.

Грелль посмотрел на острые когти и сузил глаза:

— Может, ты хочешь показать, где мы встретились?

Существо неожиданно кивнуло и спланировало вниз, собираясь приземлиться прямо на макушку стоявшего в дверном проеме Спирса.

— Отвратительная идея, — Грелль сорвался со шкафа, собрался перехватить химеру, но та вовремя сама поняла, что трюк смертельно опасен, и резко поменяла траекторию, едва избежав столкновения с острием косы Спирса. Лишь недовольно фыркнула, оказавшись на полу, толкнула Спирса боком и гордо прошествовала в хитросплетения коридоров.

— Давай посмотрим, куда он нас приведет, — предложил Грелль.

Спирс кивнул:

— Возможно, это сэкономит время. Как я понимаю, ты побывал почти везде в этом здании.

— Я не был в подвале, там мерзко воняет. Меня туда не смогла заманить даже история о таинственном поклоннике, присылающем каждый день цветы, — сморщил нос Грелль и последовал за монстром, гордо покачивавшим скорпионьим хвостом.

Идти пришлось недолго, Грелль даже не успел придумать имя для чудовища, остановился на прозвище «Крокодилотик» и перебрал десяток производных. Через две минуты они оказались у двери в служебное помещение, химера подпрыгнула, качнулась на ручке и неодобрительно чихнула, когда из подсобки выпала швабра.

— Да-да, здесь было очень интересно, — вдохновенно начал Грелль, затаскивая Уильяма в тесную комнатушку. — Представляешь, тут двое решили скрасить обеденный перерыв горячим сексом. Они стояли вот здесь и...

Он толкнул Уильяма к полке с моющими средствами, планируя прижаться к тому и волнующим шепотом описать происходившее в подсобке. Но монстр предупреждающе шикнул, полоснул Грелля лапой по лодыжке, отскочил, уворачиваясь от пинка, и укоризненно посмотрел на жнецов.

Грелль с сожалением признал, что монстр прав — нельзя злить Уильяма Т. Спирса, как бы ни хотелось, от того зависела судьба чудовища, в которое Грелль бесповоротно влюбился. Ни у кого нет такого красивого и уникального домашнего питомца...

Грелль указал на верх шаткого стеллажа:

— Я сидел вот там... Неудобно, но я такой изящный, что поместился, только немного испачкал волосы побелкой...

Уильям кивнул и подпрыгнул, встав на вторую полку:

— Ясно, ты так увлекся, что не заметил, как химера прогрызла дыру в вентиляционной решетке и залезла тебе в карман. Как ты ничего не слышал?

— Полки так скрипели и раскачивались, что тут могло пройти стадо танцующих и распевавших народные песни слонов, — огрызнулся Грелль.

Крокодилотик пискнул, красной молнией метнулся наверх и пропал. Только его топот еще несколько секунд доносился из-под потолка, а потом раздался оглушающий рев откуда-то издали.

— Какой богатый диапазон! Чудесное создание! — Грелль мечтательно вздохнул и кинулся в тот конец коридора, где под вой крокодилотика вздрагивала и тряслась железная дверь, из-под которой временами показывались длинные желтые когти.

Чудище мяукнуло, услышав их шаги, и затихло.

За дверью жнецов встретили стерильная тишина, пахнущая дезинфекцией, и смирный монстрик, сидевший рядом с железной клеткой и цеплявший когтем длинную белую бумажку, на которой было что-то напечатано мелким шрифтом. Объявление явно было откуда-то сорвано, скорее всего, с доски, приколоченной к двери, и притащено на стол. Над прикрытой клеенкой клеткой красовался транспарант «Ближе двух метров не подходить! Неизученная комбинация генов!», ниже прилагался список «идентифицированных геномов», в котором Грелль сперва не увидел ни одного знакомого слова.

Уильям хмыкнул, прочитал послание, осмотрел увешанный записками холодильник и коротко распорядился:

— Ждите здесь, я в архив.

— Бесчувственные варвары! — возмутился Грелль, который героически боролся с латинскими словами в перечне и даже опознал кошку, крокодила, скорпиона и кобру. — Они решили тебя отравить, потому что у них через три дня проверка, а такого красивого крокодилотика никто не может спрятать у себя дома? Поэтому надо наполнить твою поилку какой-то гадостью, а все документы о твоем существовании уничтожить?

Монстрик грустно кивнул, насупился и ссутулился, кося на Грелля синим глазом и явно размышляя, стоит ли еще заплакать или желаемый эффект достигнут.

Грелль подхватил его на руки и продолжил, обходя помещение и рассеянно гладя крокодилотика по горячему и сухому затылку:

— Нет, я, конечно, их понимаю, если они тебя боятся и тихо ненавидят. Им можно посочувствовать, ведь ты умеешь открывать замок на клетке... и наверняка им напакостил. Живодеры! Оставили одного в этой кладовке с железками. А тебе скучно, грустно, одиноко...

Грелль презрительно посмотрел на ряд микроскопов и ахнул, вглядевшись в топорщащиеся на холодильнике записки:

— Это летопись твоих преступлений? Прелесть что такое!

Размякший от ласки крокодилотик промурчал что-то невразумительное и прикрыл глаза, потягиваясь. Грелль воровато оглянулся на дверь, собираясь сорвать разноцветные бумажки, но вспомнил, что Уильям их уже видел и нет смысла скрывать компромат.

Перечень злодеяний монстрика приводил в восторг и трепет, Грелль даже немного испугался, но ненадолго. Что ему сделает страшное и зловредное существо, которое впадает в экстаз от пары добрых слов? Подумаешь, сожрал какие-то радиоактивные мозги, перепутал реактивы и, судя по всему, регулярно воровал лабораторных мышей и хомячков. Интересно, зачем они ему?

— Ты их ел, что ли?

Крокодилотик чихнул и ткнул кончиком хвоста в небольшую потрепанную записку: «Коллеги, имейте совесть! Если вы тайком взяли из клетки покрытую шерстью особь, то верните такую же, а не подбрасывайте облысевшую от ваших сомнительных экспериментов! Невозможно работать!»

— Не понимаю... ты с ними общался, а они лысели от стресса?

— Он полировал ими свою шкуру, скорее всего, на облысевших особях обнаружены чешуйки неясного происхождения, — сказал Уилл у него за спиной и устало вздохнул:

— Отвратительный бардак у этих ученых. Приказано уничтожить все документы, а личные почтовые ящики никто и не подумал почистить. И все данные по опаснейшему чудовищу я вынужден черпать из этого хаоса — их пустопорожней болтовни и косноязычных приказов.

Крокодилотик вздрогнул, по-змеиному изогнулся, прополз по руке Грелля и повис на шее, свесив с одного плеча жесткий хвост, а с другого — грустную мордочку.

— Уилли, ну можно я его оставлю? Он же замечательный, а никому не нужный... — с надрывом в голосе повторил недавнюю мантру Грелль, лихорадочно размышляя, не пообещать ли Спирсу что-то взамен. Что Грелль его поцелует? Нельзя, Уильям только разозлится. Что Грелль никогда больше не станет бесить Уильяма непристойными намеками? Нет, слишком большая жертва, но если надо...

Уильям улыбнулся, что было равноценно гомерическому хохоту нормального человека или жнеца, и сказал:

— Вы так похожи... Удивительно.

Он подошел к клетке и одобрительно хмыкнул, потыкав скальпелем какую-то пеструю горку:

— Он умеет сбрасывать шкуру. И притащил сюда кости и какие-то ошметки из утилизатора биологических отходов. Почти идеальное чучело мертвой химеры, которая умерла именно так, как и планировалось учеными. Выпила отравленную воду, уползла под подстилку и разложилась. Ужасающе умно и так же извращенно и изящно выполнено.

Грелль облегченно вздохнул (точно не придется ничего обещать Спирсу!) и не удержался от вопроса:

— Ты сейчас признал, что я умный? Раз мы с ним похожи, то...

— Может быть, в этом аспекте я преувеличил сходство, — бесстрастно заметил Уильям и обернулся:

— Хорошо, оставляй это чудовище. Я как-нибудь его оформлю.

— Уилли, ты мой герой! Такой щедрый и великодушный! — Грелль крутанулся вокруг своей оси, подумал, не броситься ли к Уильяму с объятиями, но решил не подвергать опасности крокодилотика. Тот только что уснул и мог свалиться с шеи, если бы Греллю пришлось уклоняться от удара.

— Это не щедрость, я всего лишь надеюсь, что монстр доставит тебе столько же хлопот, сколько ты доставляешь мне.

— Какой ты мстительный, — притворно обиделся Грелль, предвкушая, как завтра придет на работу с крокодилотиком и вызовет настоящий фурор. Почему бы и нет? Если сказать, что несчастное создание тоскует в одиночестве, Уильям сжалится. А как обзавидуются жнецы такому изысканному живому ожерелью! И если повязать на скорпионий хвост алый бант, крокодилотик будет неповторим...

— Только не завтра, — словно прочитал его мысли Уильям. — Завтра очень сложный день, и я могу вспомнить формулу отравы для химеры или отправить чудовище скучать обратно в эту клетку.

Крокодилотик всхлипнул и навострил одно ухо, ткнувшись Греллю в шею шершавым носом. Грелль успокаивающе погладил его и кивнул Уильяму:

— Ладно, не завтра, обещаю.

Будет и послезавтра, и еще много-много дней, чтобы научить монстрика есть отчеты, доставать отвратительно скучных коллег, наивно глядя на них честными глазами и задвигая остатки их завтрака под стол хвостом, а еще можно выпрашивать еду в столовой... или пусть просто доверчиво сопит рядом, вот как сейчас, отчего на душе становится легко, а ты сам чувствуешь себя не только неповторимым и прекрасным, как обычно, а очень нужным.

— Не забудь его покормить, когда он голоден, он ест что угодно, даже тушь и помаду, если верить этому перечню и запискам ученых. Изучишь на досуге, а пока запри здесь все, погаси свет, верни ключи и можешь быть свободен, — Уильям положил Греллю в карман сложенный лист и направился к выходу, бросив:

— Он еще и ядовит, но на жнецов эти яды не действуют. И дай ему привыкнуть, смена обстановки для него обязана быть стрессом...

— Я и не знал, что ты такой заботливый, — удивленно проговорил Грелль, а крокодилотик умиротворенно замурлыкал сквозь сон.

Уильям скрылся в коридоре, Грелль еще немного постоял посреди лаборатории, ошарашенно моргая, но потом опомнился. Чем раньше он уйдет из этого здания, тем быстрее покормит монстрика, медлить нельзя, животное и так намучилось за всю свою жизнь.

Грелль усмехнулся. Привыкать придется и ему — к тому, что злокозненный крокодилотик, посаженный на шею в прямом и переносном смысле, изменяет многое. Ну как иначе Грелль обнаружил бы новые грани в изученном вдоль и поперек характере Спирса, в котором, казалось, нет места сочувствию, если оно не регламентировано? Никак. А сколько еще сюрпризов ждет впереди... и, кажется, это ужасно восхитительно!