Из пепла (джен)

Морские воды расходились пенными волнами под веслами галеры. Острый плавник акулы следовал за кораблем, то вздымаясь над водой, то исчезая в морских глубинах.

Сир Джон Бейнфорт ненавидел море. Оно напоминало бешеного зверя. В один момент тихого, ласкового и послушного, а в другой — голодного и злого. Протяни руку и останется только гадать, что эта тварь сделает: отгрызет пальцы или ласково потрется головой. Так и с этой бесконечной соленой водой. Тихая гладь в любой момент может обратиться штормом, встать волнами до небес и поглотить любой корабль, утащив его ко дну.

— Смотри, русалка!

Его маленький лорд перегнулся через борт и с детской непосредственностью, не ведающей ни смерти, ни страха, показал пальцем на что-то в море.

— Это лишь водоросли, милорд, — Джон поднял ребенка и усадил на пустую бочку. — Вы можете упасть в воду и захлебнуться. Ваша тетя огорчится.

Мальчик расстроено свёл брови на переносице, но канючить не стал, увлекшись новой игрой. Он пытался затягивать морские узлы, подражая матросам, но его короткие детские пальцы только путались в веревке.

Джон смотрел на последнего из Тарбеков — Гарта, внука леди Эллин, некогда принадлежавшей к домам Рейнов и Ланнистеров. Мысли его были тяжелы и печальны. Пятнадцать лет он служил в замке Кастамере как мастер над оружием и должен был умереть с мечом в руках, защищая своего лорда, а не бежать на край света в земли торгашей, евнухов и шлюх, точно перепуганная крыса. Если бы не верность клятве, он бы высадился в первом же порту, вернулся в Кастерли Рок и затем разрубил бы Тайвина напополам. Или попытался бы это сделать.

Он покачал головой и посмотрел за горизонт, пытаясь разглядеть родные земли. Земли в которые он больше никогда не вернётся. Это был его выбор. Возможно плохой, но правильный. Нарушать вассальную клятву и рыцарский долг, как это сделали все прочие Бейнфорты, он не собирался.

— Нам веет попутный ветер, сир. «Нефритовая дева» летит точно на драконьих крыльях. К завтрашнему утру уже войдем в Лис.

Размышления Джона прервал голос капитана. Это был ушлый тирошиец с глазами старой лисы и руками прожженного шулера. Его двойная борода была перекрашена в зеленый, а умасленные волосы — в синий. Джон готов был поспорить на всё, что если бы этот человек узнал, кем именно являются его наниматели, немедленно повернул бы галеру и продал их молодому Ланнистеру.

Хорошо, что лорд Рейнард запретил им раскрывать их личности. Тогда это показалось Джону глупым и недостойным рыцаря, но теперь он был рад, что его господин в очередной раз проявил мудрость и хитроумие, которыми так славился. Жаль, что они не помогли ему, когда речные воды затопили золотые шахты Кастамере.

Скрипнула дверь, и на палубу вышла леди Алисанна Рейн.

Горе придало её чистому, точеному лицу схожесть с изображениями Матери в Септах. Медные косы спускались вниз по золотому шитью платья, едва ли не до колен. Глаза синие, холодные, точно горные озера, резали взглядом, как бритвой. Красивая женщина. Неудивительно, что лорд Рейнард так боялся потерять её. Даром, что она была его четвёртой женой, молодой, почти на тридцать лет младше, и первой, что подарила ему живого сына.

И все же, какой бы стойкой и отстраненной леди Алисанна ни казалась со стороны, Джон слышал по ночам, как она давится слезами, срываясь с молитв на проклятия и обратно. Да, не такой жизни желал её лорд-отец своей единственной дочери. Беглянка, носящая под сердцем ребенка падшего дома, девчонка, которой едва исполнилось восемнадцать, последняя из череды жен лорда Рейнарда. Ей бы детей растить, давать пиры в прекрасных залах Кастамере, вышивать в компании подруг, а не плыть на край света, надеясь спасти свою жизнь и жизни своих детей.

— Миледи, вы прекрасны, и озаряете наш корабль, точно путеводная звезда в самой темной ночи.

Капитан прижал ладонь к сердцу и склонил голову. Его глаза не отрывались от рубиновых перстней на её пальцах — одного из множества сокровищ, которые лорд Рейнард позволил забрать своей жене в путешествие. Прекрасные украшения, шелка и бархат, сундуки с золотом, тяжелый свадебный плащ с гербом Рейнов, вышитый серебром и украшенный рубинами… Всех этих богатств хватит на пару лет богатой и беспечной жизни или на долгие десятилетия хоть и не бедной, но довольно скромной.

— Благодарю. — Леди Алисанна скупо улыбнулась в ответ на эту грубую лесть и сложила руки на заметно выпирающем животе. Под её сердцем рос ещё один Рейн. Ребенок, которому они были обязаны этой поездкой. Лорд Рейнард слишком боялся оставить свою беременную жену и первого сына, ещё грудного младенца, в замке. Особенно, когда все поняли, что восстание — лишь дело времени. Вольные города показались ему более безопасным местом, чем Западные земли, готовые в любой момент вспыхнуть пожаром конфликта.

Он слишком хорошо знал, что такой огонь тушится лишь кровью.

Джон вновь вспомнил разговоры в порту Солнечного копья, где остановился их корабль, чтобы пополнить запасы провизии. Люди: моряки, продажные девки, торговцы и дорнийская беднота судачили о падении Тарбеков и Рейнов. Первых молодой Тайвин Ланнистер обезглавил и поднял головы на пики, вторых — утопил в их же золотых шахтах, переведя реку в новое русло.

Тогда Джон едва сдержался, чтобы не выдать себя. Лишь бледное лицо леди Алисанны, её слезы, боязнь, что она разродится раньше времени и погибнет, заставили его усмирить ярость.

— Можете рассказать о Волантисе?

Волантис? Джон нахмурился. Они собирались нанять другой корабль и отправиться из Лиса на север, в Мир или Тирош, а не на восток. Леди Алисанна решила изменить маршрут? Или только запутать возможных преследователей? Капитан не будет держать язык за зубами, и информация о богатых путешественниках из Западных земель, покинувших порт Светлого острова в излишней спешке, может дойти до Ланнистеров. Некоторые ублюдки решатся выслужится перед Тайвином и попробуют напасть на след беглецов.

Джон посмотрел на тирошийца. Тот в красках описывал прелести крупнейшего из всех Вольных городов. Леди Алисанна слушала его с вежливым интересом. Когда капитан закончил и отошёл, чтобы сказать что-то рулевому, она обратилась к Джону.

— Сир, когда мы прибудем в Лис, нужно будет купить тирошийские краски для волос. У меня довольно выделяющаяся внешность. Особенно для Вольных городов, — она провела ладонями по своим длинным рыжим косам. — И прошу, когда мы сойдём на берег, обращайтесь ко меня как «Алис Риверс». И зовите меня Леди только наедине. Привычка может сыграть с нами злую шутку.

— Тогда я буду просто Джоном, мил… — он исправился. — Алис.

— Благодарю, Джон.

— Мы будем придерживаться старого маршрута?

— Давайте поговорим об этом, когда сойдём на землю, — она бросила быстрый взгляд на матроса, который излишне долго возил тряпкой по палубе рядом с ними.

Гарт засмеялся при виде корабельного кота — рыжей одноухой бестии, прожорливой и злой, точно все демоны Семи преисподних — отбросил веревку и потянул в его сторону руки. Мышелов зашипел, ощетинился и взвился вверх по мачте, подальше от ребенка.

Леди Алисанна лишь слабо улыбнулась и нежно погладила мальчика по светлым волосам. Гарт приходился её мужу двоюродным внуком, но она продолжала называть его племянником. Все же по возрасту, она была ближе скорее к его леди-матери Роанне Тарбек, чем к бабке — сестре лорда Рейнарда.

Теперь единственными собеседниками этой бедной девушки станут лишь мертвецы, заботиться о которых ей придётся до самой смерти. Участь монашеского ордена Молчаливых сестёр, невест Неведомого, всегда была печальна. Возможно, единственным утешением Роанны станет знание, что её сын жив и находится под присмотром. Джон слышал, что всех прочих младших Тарбеков сир Амори Лорх сбросил в колодец.

А ведь если бы не излишний, почти истеричный страх Роанны за своего сына, его бы ожидала именно такая участь. Она говорила, что ей снились головы на пиках, золотые львы с окровавленными мордами и подземные реки. Тогда Джон с уверенностью сказал, что это просто женские бредни слишком тревожной и впечатлительной девицы, теперь он склонялся к божественному знаку Семерых.

Сейчас, впрочем, ему остается лишь молиться, чтобы Боги не отвернулись от них в чужих землях и позволили вернуть потерянное. Пусть не сейчас, но когда-нибудь в будущем Рейны заплатят все долги и вернут всё, что принадлежит им по праву.

По крайней мере, Джон на это надеялся.

Солнечные лучи вплетались искрами золота в крону раскидистого дерева — единственного в небольшом саду дома из белого кирпича. Город накрыла летняя жара, какая бывает лишь перед самыми суровыми зимами. Душный воздух, смолянистый от запахов пряностей и цветов рынка, мешался с тяжелой вонью Мусорной заводи и тысячей благовоний Острова Богов. Издалека донёсся мощный рев Титана — в Браавос прибыл очередной корабль.

Рей перевернул страницу потертой книги. Сухая кожаная обложка потрескалась от частого использования. Страницы не пестрели прекрасными иллюстрациями, как сборники сказок и легенд, но вот содержание сполна окупало этот недостаток. «Девять путешествий» за авторством мейстера Матиса описывал экспедиции лорда Корлиса Велариона. Волшебная империя И-Ти и остров Лэнг, северные берега Эссоса, недружелюбные земли Иббенийцев, Студёное море, Летние острова…

Рей любил эту книгу. В первую очередь потому, что в отличие от глупых сказок, в которых не было ни капли истины, все эти места были реальны, существовали где-то далеко, и когда-нибудь их можно было бы посетить. По вечерам он представлял себя отважным моряком, исследователем, первооткрывателем… Возможно даже настоящим волшебником. Ведь магия на Востоке ещё осталась. Возможно, и ему достанутся крупицы древних знаний.

Он мечтательно улыбнулся и подпер щеку ладонью, смотря вдаль, за горизонт где начиналось Студёное море.

От размышлений его отвлек басистый голос Джона:

— Работай ногами, Гарт.

Рей высунулся из распахнутого окна и посмотрел вниз. В саду тренировались его старший брат и кузен: Аластор, которого все чаще звали просто Ал, и Гарт. Первый был старше на два года, второй — на три.

— Не маши так руками, Ал. Ты как мельница.

Рей посмотрел на них, щурясь от солнца.

Джон не так давно начал учить их сражаться настоящим железом. Затупленные клинки раз за разом сталкивались с металлическим скрежетом, пытаясь достать противника. Гарт был крепче и мощнее, а Ал наоборот был легким и гибким, точно стилет. Он предпочитал делать ставку на скорость, манёвренность и обманные трюки. Не так давно он по секрету сказал, что хочет научиться драться как настоящий браво. Рей пожелал ему удачи. Она понадобится его неугомонному братцу, когда об этом узнает Джон. Их мастер над оружием считал, что настоящий рыцарь в полном доспехе стоит любого из этих «безмозглых задир».

Рей отвел взгляд и углубился в чтение. Джон иногда шутил, что его мать проглотила свечку и пару книг, пока носила его под сердцем. Бои занимали младшего из трех подопечных старого вояки гораздо меньше, чем книги, пусть даже Рей и перечитывал некоторые из них десятки раз. Меч, как и копье, не говоря уже о молотах, давались ему крайне плохо.

Впрочем, ему только одиннадцать. Это явно не тот возраст, когда можно стать великим воителем.

Вновь крики под окном. Рей поморщился. Нет, читать в такой обстановке абсолютно невозможно. И окно не закрыть, иначе он просто задохнётся.

Он взял «Девять путешествий» и покинул свою комнату. Ноги несли его в библиотеку — небольшое помещение в восточном флигеле, полное книг, которые его мать собрала за те годы, что они провели в Браавосе.

В отличие от брата и кузена, Рей плохо помнил другие города. Сам он родился в Мире, младенчество провел в Тироше и Пентосе, более осознанное детство — в Волантисе, а последние пять лет жил в Браавосе. На то было немало причин, начиная с возможных преследователей, нанятых Ланнистерами, и заканчивая войнами между Вольными городами.

Рей забрался по лестнице на второй этаж, почти под самой крышей, чтобы поставить «Девять путешествий» на нужную полку. Здесь же стояли другие прочитанные им ранее книги.

«Завоевание Дорна», которое написал король Дейрон I, Рей долгое время с упоением перечитывал, пока Джон, с характерной для него прямотой, не сказал, что правды в этих «бахвальствах молодого идиота» совсем немного.

«Дети лета» рассказывали о жителях Летних островов, чья кожа темна точно оникс. Лучше, чем в стрельбе из лука, они проявляют себя только в постели. Но об этом Рею было думать ещё слишком рано.

«Повествование о войне Девятигрошовых королей» и вовсе содержало упоминания о дяде Рея — Роджере Рейне, прозванном за свою храбрость и силу Красным львом. Он стал командующим войском Запада и даже одержал несколько значимых побед над Золотыми мечами.

На этих же страницах Рей впервые встретил имя Тайвина Ланнистера — убийцы, который вырезал всех, кто принадлежал к дому Рейнов или Тарбеков. Однако он едва ли мог почувствовать к нему настоящую ненависть. Вестерос был слишком далеко, а Вольные города было куда легче назвать домом, чем те незнакомые земли, о которых говорила мать и Джон.

Но порой, когда он или любой из его старших братьев заводил эту тему, карие глаза Гарта, обычно добродушного и непоколебимого, точно скала, загорались злым желтым огнем. Кузен помнил обоих своих родителей и собирался однажды вернуть себе Тарбекхолл, насадить на пики головы всех Ланнистеров, а их жен, дочерей и сестер отдать в Молчаливые сестры, как некогда они поступили с его матерью. Аластор был полностью на стороне Гарта. Он мечтал вернуть семью и дом, которого его лишили Ланнистеры. А Рей, посмертный ребенок, которого назвали Рейнардом в честь его мертвого отца, соглашался с ними, но не отбрасывал мыслей о дальних странах и путешествиях.

Он поставил книгу на место и вылез наружу через узкое окно-бойницу, находящееся между шкафами.

Крыша была разгорячена полуденным солнцем, но не настолько, чтобы на её край нельзя было сесть. Рей повязал на голову бандану, чтобы не получить солнечный удар, поджал ноги, как купцы с востока, и достал из кармана свое самое ценное сокровище — складную подзорную трубу, которую ему подарили на десятилетие. Мирийское стекло могло увеличить все во много раз. И Рей подолгу сидел так на крыше, разглядывая входящие в порт корабли, жителей Браавоса и далекие здания.

Вот вдалеке по улицам движется паланкин нынешней Черной жемчужины — куртизанки из знаменитого рода Отерисов, а вот навстречу друг другу идут две компании пьяных брави — скоро по улицам польется кровь — а вот нынешний Морской владыка движется между островами на прогулочной барке, украшенной смеющимися позолоченными лицами.

Но интереснее всего было наблюдать за Черно-Белым домом. Рей с затаенной дрожью и страхом наблюдал, как в двери храма Многоликого бога входят смертельно раненые брави, тяжелобольные старики, простые горожане, потерявшие смысл жизни.

И никто из них не возвращается обратно.

* * *

Дворец Морского владыки был великолепен, как может быть только дом правителя города. Стены из резного мрамора, белого словно кость, казалось, светились бледным, точно лунным светом. Золоченые жаровни испускали тяжелый запах масел, благовоний и пепла. Девица — наложница или простая служанка — которая сопровождала их до приемного зала, была одета в легкие шелка, плотно обхватившие тонкую и прекрасную фигуру. Золотые браслеты на лодыжках звенели при каждом её шаге.

Гарут не впервой было сопровождать леди Алис на подобные встречи. Он был достаточно взрослым, чтобы внимательно слушать и учиться у неё вести дела. Аластор всегда был слишком пылким и резким, клинок шел ему лучше расчетных книг, а Рей был невероятно умен и смышлен для своего возраста — порой даже слишком — но все равно, он слишком мал, наивен и подвержен мечтам, чтобы от его присутствия был какой-то толк.

Леди Алис вложилась в несколько быстрых торговых кораблей, которые занимались перевозками пряностей, драконьей кости, сыров, ценных вин и пород дерева, а также прочих дорогих вещей. Лишь благодаря тому, что она начала заниматься торговлей, их семья не только не бедствовала, но даже приумножила почти вдвое часть изначальных богатств, вывезенных из Кастамере.

Но это не изменило отношение сира Джона, который продолжал презрительно именовать торгашей «рыцарями вина и сыра».

Серебряные двери приемного зала распахнулись перед ними. Внутри на диване, устеленном шелковыми подушками, парчой и мирийскими кружевами, полулежал нынешний Морской владыка. Его борода и усы были перекрашены в золотой, а волосы — в красный. Каждый ус и борода кончались крупным кольцом, вырезанным из яшмы и агата. На столе из эбенового дерева стояла бутылка летнего вина и серебряные блюда, полные экзотических фруктов. За правым плечом своего господина стоял Первый меч Браавоса.

Но ни надушенные ткани, ни благовония, ни тонкие ароматы фруктов и вина не могли скрыть удушливую вонь близкой смерти.

Морской владыка умирал. Болезнь медленно пожирала его старое тело, выпивая все соки и заставляя гнить ещё живую плоть. Его смерть была лишь делом времени. А значит, в скором времени должна будет грянуть буря. Выборы нового правителя Браавоса никогда не обходятся без рек крови.

Морской владыка оторвал взгляд от танцующих девушек, скорее раздетых, чем одетых, хлопнул в ладоши, и те сразу разбежались. Музыка смолкла, старик приподнялся на локтях и одарил вошедших благосклонным взглядом.

— Алис, вы, как и всегда, прекрасны.

— А вы выглядите значительно лучше, чем в нашу прошлую встречу, — ответила она такой же пустой любезностью.

— Эти глупые лекари ничего не могут сделать. Я уже начинаю думать, что они нарочно травят меня, — он поморщился. — Итак, Алис Риверс, какое дело привело вас ко мне?

— Накор Анериос.

Морской владыка закатил глаза и скривился, точно от зубной боли.

— Что вы хотите от меня? Его голову? Деньги? Мне казалось, вы уже договорились между собой.

— Мне нужно, чтобы он возместил стоимость моего корабля, товара и жизни пять человек из команды.

— Воскрешать он не умеет.

— Но может заплатить за людские потери.

— Алис, скажите, — наконец сдался старик, — у вас есть доказательства, что это сделал он?

— Его людей видели рядом с моим кораблем в ночь, когда был совершен поджог. И не забывайте, все произошло здесь в Пурпурной гавани. Или вы не хотите заняться расследованием дела, которое напрямую затрагивает всех торговцев Браавоса? Многие из них так же недовольны его действиями и желают правосудия. Вы же не хотите, чтоб все это вылилось в торговую войну? Это может плохо сказаться на городе.

— Стража займется этим делом, Алис, — он тяжело вздохнул. — Обещаю…

Жирное тело Морского владыки затряслось под шелковой тканью, его плечи вздрогнули, лицо побагровело, глаза налились кровью. Он тяжело перевалился на бок и судорожно закашлялся, прижимая ко рту белоснежный платок. Ткань окрасилась кровью. К нему сразу подбежали суетящиеся слуги.

Леди Алис сжала губы в узкую полоску, поднялась со своего места и откланялась. Она уже давно поняла, что от этого полумертвого моржа ничего не получится добиться. Впрочем, попытаться в любом случае стоило. Хотя бы для того, чтобы он затем не мог упрекнуть ее в том, что она не пыталась решить дело миром.

Уже на лестнице, ведущей на улицу, они встретились лицом к лицу с тем, кого и Гарт, и его родственница хотели видеть в последнюю очередь.

Навстречу им шел Накор Анериос, щегольски одетый человек средних лет, гладко выбритый и черноволосый. В целом его можно было назвать даже красивым. Он смотрел на мир своими черными чуть раскосыми глазами, выдающими восточную кровь, точно на одну большую шутку. Он успел пройтись по многим головам, завоевывая власть и деньги. Одних конкурентов он делал банкротами, на торговые суда других натравливал ручную шайку пиратов, корабли третьих поджигал в самом порту. Как сделал это с тем, что принадлежал семье Гарта.

— Леди Риверс со своим наследником! Как я рад встретить вас сегодня! — его акцент выдавал уроженца Залива Работорговцев.

Леди Алис смотрела на него своими пронзительными синими глазами, не сдерживая холодного презрения. Она уже давно не называлась своим истинным именем, предпочитая легенду о незаконнорожденной девице из Речных земель, которая долгое время жила содержанкой при каком-то богатом лорде, а затем, после его смерти, перебралась в Эссос уже вместе со своими бастардами и многочисленными подарками бывшего любовника.

— Накор Анериос, — ответила она, удерживая на лице вежливую маску безразличия. — Неужели вы нашли свою давно потерянную совесть и решили возместить мне ущерб?

— О, что вы, леди Риверс! Как вы можете обвинять меня в столь низком поступке, особенно по отношению к столь прекрасной женщине? Вы, наша Красная Жемчужина Браавоса, бываете слишком мнительны и подозрительны. Вам это не идет.

Плечи и шея леди Алис напряглись. Гарт знал, что она ненавидела, когда Накор называл её подобным образом. Слишком сильно оно напоминало прозвище куртизанок рода Отерис.

Попросту говоря, он завуалированно сравнивал её со шлюхой.

— Я здесь лишь для того, чтобы запечатлеть свое уважение Морскому владыке. Я слышал он стал совсем плох… Но что это я? — он улыбнулся. — Время не ждет, мне бы не хотелось опоздать на встречу с правителем нашего славного города. Славно поболтали. Прощайте, леди Риверс.

И он, не дожидаясь ответа, взлетел вверх по ступеням и скрылся внутри дворца.

— Почему мы просто не наймем какого-нибудь брави и не попросим принести нам его голову? — спросил Гарт. Он, пожалуй, и сам был бы не против взять меч и разделить ублюдка на несколько неравных частей.

— Потому что он выставит своего человека и все, что мы получим — два бесполезных трупа. А на Безликого у нас не хватит денег, — леди Алис закрыла глаза и покачала головой. — Идем, Гарт. Отведи меня в храм Семерых. Я хочу немного помолиться.

«Боги не принесут нам его голову», — мрачно подумал он. — «В отличие от меча».

Вечер опустился на Браавос.

Аластор открыл окно, ящерицей скользнул наружу вниз по стене, перелез на ветвь старого вяза, затем спрыгнул на высокий забор, покачнулся на носках и оказался на улице, вымощенной булыжником. Короткий серый плащ скрыл его высокую, нескладную фигуру и короткий кинжал на поясе.

Немногочисленные стражники Морского владыки изредка попадались на пути, но они не могли заметить его в густой тьме узких переулков. Брусчатка мощеных улиц под ногами сменялась канатными мостами, вереницами ступеней и черепичными крышами домов. Акведук расчерчивал небо над головой надвое. Медные глаза мертвых Морских владык единственные внимательно следили за Аластором, когда он шел вдоль главного канала. Одинокая барка проплыла мимо, и огни фонарей в разноцветных лампах оставляли радужные отражения на воде.

Вдалеке показались серебряные купола дворца нынешнего полумертвого Морского владыки. Гарт рассказывал, что старик совсем плох, и смерть придет за ним уже к концу луны, если не раньше. А это значит, что скоро многочисленные претенденты на власть в городе начнут грызться друг с другом пока не останется только один. А ведь кто-то всерьез считает, что это выборная должность!

Вдали показалась гладь Лунного пруда и множество фигур в разноцветных камзолах. Все собрались. Брусчатка успела окраситься кровью, вдалеке лежало мертвое тело. Значит один бой уже прошел.

Аластор протиснулся сквозь толпу любопытных зевак, поздоровался с парой приятелей и остановился рядом с забором на котором вольготно сидел и болтал ногами Трегарио — его лучший друг, если не считать брата и кузена. Он подвинулся освобождая место.

— Привет, — Аластор подтянулся и уселся рядом. — Я много пропустил?

— Не особо, — Трегарио посмотрел на него и показал на кого-то в толпе. Его блестящие черные глаза искрились предвкушением. — Видишь вон того парня в синем камзоле? Нос крючком, бритая голова?

— Ага.

— Это он сегодня пустил первую кровь. Недавно окончил школу брави. Зовут, кажется, Сирио Форель. Умелый парень.

Когда Трегарио называл кого-то «умелым парнем» — это значило, что он действительно чего-то стоит.

«Уж он-то точно должен был разбираться, — рассуждал Аластор. — Не зря же все его три старших брата и отец являются брави. Живыми и не покалеченными брави».

А в это время брусчатка вокруг Лунного пруда продолжила окрашиваться кровью. Аластор отвлекся от разговора. Множество таких же любопытных мальчишек как они сидели на стенах домов, статуях и заборах, тихо и завороженно наблюдая, как лезвия узких клинков мелькают, сталкиваются, а затем приносят одну смерть за другой.

И Аластор смотрел вместе со всеми. Всматривался в каждое движение, пытался предугадать действия противников, запоминал все хитрые приемы и — самое главное — фатальные ошибки, которые неизменно приводили к смерти, иногда мгновенной, иногда отсроченной на часы или даже дни.

Джон учил его сражаться по-вестероски, и Аластор впитывал знания, вместе с синяками и болью в натруженных мышцах, привыкал к тяжести стали на плечах и в руках. Он учился убивать, как это делали на западе. Но все же он раз за разом продолжал приходить сюда к Лунному пруду, чтобы понаблюдать за иным стилем боя, противоположным в самом своем принципе, быстрым и куда более рисковым.

Он хорошо представлял, насколько большое преимущество дают доспехи, и вместе с тем понимал, что порой привычка полагаться на защиту металла может сыграть дурную шутку. Он слишком хорошо помнил рассказы Джона. Например, что его дядю Роджера Рейна, первого клинка Запада, непобедимого рыцаря, одного из лучших в Вестеросе, человека, которого подобострастно звали Красным львом, смертельно поразил именно арбалетный болт, пущенный в спину.

А ещё Аластор верил, что однажды ему не придется скрываться и он сможет открыто представится не просто как «Аластор Риверс», но как «Лорд Аластор Рейн, владелец Кастамере, Хранитель Запада». Разумеется, до этого ещё очень долго, но он верил, что однажды Ланнистеры получат свой главный долг сторицей.

Однако, ещё лучше он понимал, что если он достигнет таких высот, самолично сражаться на поле боя будет глупо. Скорее он будет стоять в стороне, руководить ходом битвы и возьмет клинок в руки только если придется отступать с боем. Джон хорошо разъяснил ему разницу между маханием мечом на турнире, как это любят рыцари Вестероса, и убийством на передовой. Аластор хорошо понимал это, даже ни разу не побывав в настоящей битве.

Впрочем, куда вероятнее, что он умрет не на поле боя боя, а от рук убийцы, который попытается вонзить ему в спину отравленный клинок или арбалетный болт. И в таком случае стиль «водяного плясуна», сосредоточенный на бое без доспехов может стать для противника сюрпризом.

Смертельным.

Но была ещё одна причина, куда более простая и банальная. Ему просто хотелось в совершенстве овладеть обоими стилями, переплавить их в нечто новое, гибкое и точное, как клинок брави, и неумолимое, подобно молоту западного рыцаря.

Новые бойцы вышли на поле боя. Белые отблески луны на мелькающей стали сменились красными. Укол в плечо, уклонение, узкое лезвие вонзилось в легкое. Кровь обагрила разноцветный дублет. Все кончено. Два других фехтовальщика подхватили раненого друга с земли и оттащили поодаль. Теперь его либо добьют, либо Безликие заберут его лицо в обмен на быструю смерть от яда.

Луна прошла долгий путь между шпилями башен дворца Морского владыки, когда последняя дуэль подошла к концу.

Аластор пересек площадь и змеей заскользил по стенам и крышам домов в сторону Затопленного квартала, пока внизу, на узкие извилистые улицы выходили убийцы и контрабандисты, воры и шлюхи, которые, точно крысы, осмеливались вылезать из своих нор лишь по ночам. Он видел, как они заключают сделки, не предназначенные для чужих глаз, совокупляются и вскрывают друг другу глотки, точно дикие животные. В первые несколько ночных вылазок он замирал в страхе или едва сдерживал крик, затем привык, перестал обращать внимание, приравняв все происходящее внизу к обыденным вещам. Никто же не обращает внимание на рёв Титана или крики котов под окнами.

Жилые кварталы сменились затопленными. Здания, наполовину ушедшие вглубь залива, высились среди воды, точно острова архипелага или монументы древней цивилизации, исчезнувшей многие века назад. Все верхние этажи были уже давно разграблены, теперь там оставались лишь голые каменные стены. Редкие смельчаки отваживались погружаться в воду, в поисках затонувших богатств, но обратно выплывало слишком мало, чтобы риск считался оправданным.

Каждый камень здесь был ему знаком. В первый же год, когда они прибыли в Браавос, Затопленный квартал стал для него почти вторым домом. Он бывал здесь при свете дня и ночи, представляя себя то отважным искателем сокровищ, то одиноким рыцарем в бесконечным лабиринте, то единственным выжившим жителем мертвого города. Гарт, всегда слишком угрюмый, серьезный и ворчливый, называл эти вылазки ребячеством, а Рею хватило одного посещения, после которого он с разочарованием понял, что все ценности уже давно растащили до него, а новые нужно искать в мутной воде и иле.

Аластор перешел по узкой каменной балке с одной крыши на другую — один неверный шаг и его ждет короткий полет вниз, прямо на вздымающиеся из воды шпили рухнувших башен — и влез на полуразрушенный балкон.

Клинок, тонкий и острый, предназначенный для точных уколов в уязвимые места был спрятан среди полуразвалившейся каменной кладки. Он купил его у одного пентошийского купца всего полгода назад в обход матери, накопив из тех денег, что она выделяла ему каждый месяц. Аластор зажег несколько свечей, заранее спрятанных в нишах, встал в стойку, как это делали настоящие браво и постарался точно воспроизвести увиденный ранее обманный удар. Получалось довольно скверно. Ему не хватало учителя. Кого-то вроде Джона, который может всего парой отрывистых выкриков указать на ошибки каждого движения.

Вскоре он отложил меч и сел на камни, некогда бывшие парапетом. Рубашка, насквозь промокшая от пота, противно липла к телу, дыхание сбилось. Аластор вытерт мокрый лоб тканью плаща и посмотрел на залив, сощурив глаза.

Пламя свечей было видно издали. Оно отражалось на черной воде, тревожно качаясь под резкими порывами ветра. Ладья, длинная и светлая, опутанная дымом благовоний, медленно и неслышно двигалась мимо. Редкие лодки подходят к Затонувшему кварталу — здесь нет ни жилых зданий, ни торговых лавок, одни лишь опустевшие руины и острые обломки зданий, на которые может напороться дно корабля.

Два темных силуэта угадывались за цветными занавесями из легкого шелка. Возможно, какой-нибудь богатый торговец с любовницей. Мало кто другой стал бы устраивать такие ночные прогулки вблизи покинутых районов города.

Отблески огня танцевали на воде, и Аластор вспоминал детство: паруса торговых кораблей, зычные и непонятные разговоры моряков, запах соли и рыбы. Мерцание далеких огней убаюкивало. Он почти задремал.

Нечто черное отделилось от ладьи, стремительно заскользило над водой и исчезло в ночи. Аластор протер глаза, встряхнул головой и решил, что пора возвращаться домой пока он окончательно не уснул прямо здесь.

Он спрятал клинок, задул свечи и бросил взгляд на ладью, прежде чем покинуть руины. На корме стояла женщина. Ее тяжелые юбки трепетали на ветру, точно алые волны, а лицо скрывала маска из лакированного дерева. Она находилась слишком далеко, но Аластор готов был поклясться, что женщина смотрит в его сторону и глаза у неё красны, точно асшайские гранаты.

* * *

Вышитые птицы на золотом халате Иллероса Винина были запачканы потемневшими от времени пятнами крови. Ужасный удар в висок, нанесенный с нечеловеческой силой и ненавистью, раскрошил череп и наполовину уничтожил лицо. Тяжелая трупная вонь, смешанная с книжной пылью и приторной сладостью духов наполняла комнату. Зрелище это было не из приятных, и Гарту хватило лишь нескольких мгновений, чтобы понять — пускать леди Алис сюда далеко не самое разумное решение. Хватит и того, что он расскажет ей по дороге в здание гильдии.

Одни слуги опасливо переглядывались, другие молились всем богам разом, дворовые бабы рыдали в голос, а охранники злобно смотрели друг на друга, готовые в тот же миг яростно отвергнуть все обвинения. И ни один из них не мог ответить, кто и главное как смог убить главу торговой гильдии и самого могущественного магистра Браавоса.

Дверь, как и все окна, была заперта изнутри, а чтобы пробить череп человека насквозь пришлось бы найти не только подходящий инструмент, но и иметь соответствующую силу и размеры. Причем было видно, что Иллерос до конца не подозревал что в его кабинете находится убийца. Это не было похоже на почерк Безликих, но и простому головорезу с улицы не хватило бы ни силы, ни умения проделать нечто подобное. Куда больше это походило на заговор слуг, но это не вязалось с тяжелым засовом, запершим дверь изнутри, и окнами, выходящими на отвесный утес и Затопленный квартал.

— Колдуны, — настаивал старый летниец с кожей черной, точно эбеновое дерево, и его голос раздавался неприятным шипящим эхом в кабинете. — Заклинатели теней из Асшая могли бы такое сделать. Они могут призвать тень из глубин земли, что может пройти сквозь мечи, стены и двери, а затем убить Иллероса.

Остальные члены гильдии только качали головами и усмехались, хотя время для шуток давно прошло. Иллерос Винин — был главным претендентом на титул следующего Морского Владыки, но теперь он мертв и расстановка сил в городе кардинально поменялась. Гарт слишком хорошо знал, что теперь, с его смертью, начнется грызня за власть уже не только за титул Морского Владыки, но ещё и за кресло главы торговой гильдии, что разом лишало его семью поддержки. Но ещё лучше он понимал — как и все присутствующие в кабинете — кто стоит за этой смертью и смертями множества других претендентов. Однако знание не является доказательством, и теперь никто не может сказать, как пройдут следующие выборы. Претендентов теперь слишком много, и среди нет ни одного достаточно сильного, чтобы единолично задавить всех прочих. А значит на выборах кинжалы будут сверкать часто, и крови они прольют не мало.

Гарт обошел мертвеца и резной стол, полный бумаг и стопок расчетных книг, и выглянул в распахнутое окно, втягивая свежий утренний воздух. Поднявшийся ветер коснулся лица, прогоняя отвращение и ком, вставший в горле. Он не раз видел трупы — висельники разной степени разложения в таких больших городах, как Браавос, явление столь же частое как и воры — но привыкнуть к их внешности и отвратительному запаху ещё не успел.

Он посмотрел вдаль на город. Над домами реяли воздушные змеи и флаги — признак грядущего маскарада, когда все горожане на десять дней спрячут лица под масками, чтобы затем сбросить их под рев Титана, как некогда сам Браавос отбросил личину Тайного Города, открывшись миру и в первую очередь своей бывшей хозяйке — Валирии.

Однако, всегда такой радостный и счастливый праздник, теперь вызывал у Гарта лишь беспокойство. Плохие новости заполняли его дни, а тревожные сны — ночи.

Беспорядочные и бессмысленные кошмары снились ему нередко, но теперь они не отпускали его ни на одну ночь. Черные тени следовали за ним, стоило только закрыть глаза, и сколько бы он ни бежал от них, те всегда настигали его, вгрызались в виски и разрывали грудь, впиваясь острыми когтями-кинжалами в сердце.

Запад пылал дальними всполохами огня и золота, пока с востока двигались злые исчерна-красные тучи, всё в кровавых отсветах умирающего солнца. Они медленно наливались тьмой, знаменуя грядущую бурю. Воздух замер. Горячий и недвижимый, он жёг легкие не хуже красного перца.

«Алое солнце требует крови», — так говорили сварливые старухи на улицах и безногие моряки, что уже никогда не выйдут в море. Гарт не верил им, но болезненный озноб не проходил, и ему оставалось только радоваться, что никто не может увидеть за тонким фарфором маски его хмурое лицо, покрытое испариной.

Музыка арф и колокольчиков, труб и флейт, и даже огромного барабана, закреплённого на спине слона, раскатывалась по Браавосу, перекрывая порой даже гул Титана. Тысячи людей шли по улицам, и их маски сливались в единый безликий поток перьев, керамики, металла, дерева и крашеного папье-маше.

Десятый и заключительный день карнавала всегда наиболее весел и богат на развлечения. Даже нынешний Морской владыка сделал над собой усилие и выехал за пределы дворца. Гарт стоял на палубе его прогулочной баржи, украшенной тысячью смеющихся золотых лиц. Леди Алис находилась здесь же вместе с большей частью городских магистров, Хранителей ключей Железного банка и главами богатейших семейств Браавоса, почти все из которых входили в Торговую гильдию. Причем далеко не все они были благородного или хотя бы старинного происхождения. В Браавосе говорят, что золотые монеты весомее железных ключей. А также любой крови, кому бы она ни принадлежала: бывшим драконьим владыкам, восточным принцам или закатным лордам и королям — она ничего не значит в месте где правят одни лишь деньги.

Гарту не так давно исполнилось пятнадцать, но даже так он возвышался над многими взрослыми мужчинами. Уже сейчас он мог победить сира Джона, задавив того не мастерством, но грубой силой, которой у него всегда было в избытке. Чтобы не волновать остальных гостей праздника, он вышел на палубу и отсюда наблюдал за темнеющим небом и толпами людей, снующими по мощенным набережным каналов. Все эти богачи обманывались внешним видом, считая его не более чем безмозглым громилой, бедным родственником и телохранителем леди Алис. Гарт этим нередко пользовался, хотя куда лучше кузенов разбирался в хитросплетениях подковёрных игр Браавоса.

Он посмотрел на толпы, что живыми потоками текли по улицам, точно вода по каналам. Рей сейчас должен крутиться на ярмарке, наблюдая за фокусниками, приехавшими из Кварта и Асшая, а Аластор ещё с утра исчез где-то в районе оружейных лавок. Наверняка, любуется квохорскими доспехами и мечами.

Барка вошла в главный канал. Мостовые отдалились и люди на них превратились не более чем в разноцветные точки. Вдалеке виднелся широкий, по-настоящему огромный мост, соединяющий остров Богов и банковский квартал. Медные львы, левиафаны и химеры, сине-зеленые от возраста, скалились друг на друга с витых перил. Гарт перешел ближе к носу, оперся на борт и отпил пряного летнийского вина из кубка, сверкающего разноцветными гранями. Мирийская работа. Лишь их мастера способны создавать из стекла такие необычные и безмерно дорогие вещи.

Тень легла на корабль, когда тот вошел в туннель под мостом. Вдалеке, белой точкой среди тьмы, мерцал выход.

Плеск, точно утка ныряет в воду, раздался совсем рядом. Гарт всмотрелся в черные волны — ничего. Должно быть мусор, рыба или чье-то тело. Некоторые жители этого города предпочитают решать проблемы самым радикальным и действенным из всех возможных способов.

Барка замедлила ход и остановилась, так и не выйдя из тоннеля. Весла, ещё мгновение назад рассекающие воду в едином ритме, теперь бесцельно бились о волны и друг друга. Гарт вглядывался в тьму, отмечая белые пятна рук, и лиц, блеск украшений и тканей. Музыканты опустили инструменты, но эхо ещё долго повторяло мелодию. Спокойные голоса банкиров и торговцев, полные расчетливого и холодного рационализма, сменились гулом недоумения и возмущенными возгласами.

Что-то было определенно не так. Двух лодок, обычно сопровождающих барку Морского Владыки, нигде не было видно. Первый меч и охранники — их было слишком, непривычного мало — обнажили клинки. Гарт и сам было привычно потянулся к собственному мечу, но с неудовольствием вспомнил, что сейчас безоружен.

Вновь рядом раздался плеск и удар дерева о дерево. Гарт отшатнулся, когда острые крюки с хрустом вошли в борт. И прежде чем он успел хоть что-то предпринять, началась бойня.

Лиц нападавших нельзя было рассмотреть за одинаковыми черными масками. Наемники или разбойники — не важно. Мастерством они уступали охране Морского Владыки, но их было в два раза больше. Тот самый случай, когда количество перевешивает качество.

Но что хуже всего — они убивали всех без разбора: с одинаковым безразличием вскрывали глотки и выпускали наружу кишки как обученным воинам, так и тем, кто сулил им горы золота в обмен на жизнь, угрожал местью родичей или карами всех известных богов.

Эхо многократно повторяло и уносило вдаль мольбы и стоны, крики и звон сталкивающихся клинков, хлюпанье крови и влажное чавканье, с которым металл вонзался в плоть. И никто не слышал их, точно на этом канале они были совершенно одни.

Тяжелые ткани крытого навеса недолго скрывали Гарта от взглядов нападающих. Вскоре один из убийц вышел на палубу и замахнулся на новую жертву. Гарт увернулся от удара. Сейчас он без доспехов, щита и меча — парировать не удастся, пропустить удар тоже. Один точный выпад может сделать его калекой или убить. Пока враг один, шанс выиграть остается, но как только остальные разберутся с самыми важными гостями и придут на помощь своему товарищу — Гарт может подписывать себе смертный приговор.

Он сделал шаг назад и разбил бокал о резную колонну — не лучшее оружие, но в любом случае от него больше толку, чем от простых кулаков.

Нападающий в очередной раз замахнулся мечом, не слишком умело, лишь поэтому Гарт был все ещё жив. Сир Джон хорошо вбил в головы своих подопечных науку обращения с оружием и умения правильно действовать в бою.

Гарт вновь уклонился, и меч противника с хрустом вонзился и застрял в колонне. Обломанная ножка кубка вошла в глазницу нападающего прежде, чем он сумел освободить клинок.

Пальцы мертвеца разжались и он упал. Гарт сжал ладони на освободившейся рукояти и с силой вырвал лезвие из дерева. Отлично, теперь есть чем сражаться, и он может пробиться к Леди Алис. Главное — не ввязываться в посторонние стычки и молиться, что она ещё жива.

Он отодвинул тяжелую ткань и всмотрелся внутрь. Вот тело Морского владыки, слишком жирное и неповоротливое, застыло на резном троне. Вот Хранители ключей Железного банка и магистры — только теперь Гарт обратил внимание, что их едва ли половина от обычного состава — пятна вина перемешались с кровью на их одеждах, расшитых золотой и серебряной нитью. Вот и множество тел самих нападающих, они взяли числом, не силой. Вот стражники, живые и мертвые, первые продолжают сражаться, даже не осознавая, что биться больше не за кого. Они в меньшинстве и скоро их всех перебьют. Так же как и самого Гарта. Тело родственницы лежало совсем близко, хватило бы лишь какого-то жалкого десятка шагов. Из двух глубоких колотых ран на животе и груди медленно и неумолимо вытекала густая кровь, черными пятнами ползущая по светлой ткани платья и пачкающая пальцы женщины — последняя жалкая попытка отсрочить смерть хоть ненадолго.

Впервые за жизнь Гарту изменило самообладание. Он забыл о убийцах, о собственном уязвимом положении, и даже о простом факте, что с такими ранами человек долго не поживет, и уже сделал шаг внутрь навеса, чтобы хоть как-то помочь женщине, которая заменила ему мать. Та, словно почувствовав его присутствие и осознав намерение, открыла слезящиеся глаза и отняла руки от ран. Леди Алисанна Рейн, ныне зовущая себя Алис Риверс ничуть не хуже понимала, что Неведомый уже сжал её душу в тиски, поэтому из последних сил она покачала головой и разомкнула окровавленные губы.

— Уходи… — простонала она и все её тело мелко задрожало в предсмертных судорогах. Гарт не слышал слов, но синий взгляд женщины сказал ему куда больше тихого и слабого голоса. Её взгляд померк, губы и подбородок окрасились кровью, такой же яркой, как закатное небо и шерсть льва, скалящегося со знамени дома Рейн. Только сейчас Гарт вспомнил, что ей не исполнилось даже тридцати.

Он сделал шаг назад и медленно, пригибаясь и осматриваясь, надеясь, что никто не успел воспользоваться его минутной слабостью, подошел к борту и бросил взгляд на пустые лодки внизу. Они окружили барку, точно мухи старый труп. Крюки с веревками все ещё свисали вниз. Один призрачный шанс. Нужно лишь выбраться из туннеля, пока его не заметили.

«Да помогут мне Семеро».

Гарт соскользнул вниз и едва не упал в воду, когда лодка покачнулась под его весом. С нижней палубы, через отверстия для весел доносились грубые голоса:

— …сотня железных каждому!

— Нас всех перебьют! — кто-то истерично взвизгнул. — А вы все — идиоты, раз доверились им!

— Заткнись! Сам же первый орал, какой хороший будет навар.

Ответ потонул в отчетливых криках, полных злости, алчности и страха:

— Да! Мы все сделали! Много денег! Забудем о работе!

Ясно, значит гребцов заранее подкупили, причем денег не пожалели ни им, ни капитану. Его тоже не было видно на верхней палубе и под навесом. На сто железных монет каждый из них может прожить целый год, если не спустит все в кабаках и борделях.

Гарт отбросил лишние мысли и начал грести в сторону выхода, медленно и тихо, как только мог. Весла рассекали воду с тихим плеском. Лишь когда стало понятно, что убийцы заметили его — крики и пара стрел, пущенных в его сторону, ясно это показали — он налег на весла со всей своей немалой силой и смог спокойно выдохнуть лишь когда вышел на главный канал. Дальше оставалось только добраться до ближайшей набережной, бросить лодку и бесполезный теперь меч, и смешаться с пестрой толпой.

* * *

Темно-серые извилины чередовались с синими, почти черными. Цвета не смешивались, и каждый изгиб на стали выделялся четко, словно сумрак и тьма Долгой Ночи, что неумолимо впитывали любой свет. Валирийский кинжал с рукоятью из драконьей кости стоял на постаменте далеко от толпы, охраняемый целой дюжиной рослых мужчин в тяжелых доспехах.

Аластор стоял в толпе, любуясь смертельными изгибами и темным блеском, мечтая прикоснуться к черному лезвию и рукояти, закаленной в драконьей крови. Но куда лучше он представлял в своих руках не кинжал, но меч с красными переливчатыми изгибами валирийской стали и посеребренной рукоятью — Багряный дождь, меч, некогда принадлежащий дому Рейн. Теперь им владеет какой-то пират с Железных островов. Все что Аластор помнил о нем так это герб — руку скелета на красном фоне. И теперь эти костяные пальцы сжимают чужое наследство.

Он не раз вспоминал эту историю. Один из его предков сошелся в битве с пиратом с Железных островов и лишился не только собственной жизни, но и меча. Вернуть его законному владельцу было третьей целью Аластора, сразу после мести Ланнистерам и возвращения прав на Кастамере.

Вдалеке поднялся столб цветного дыма. Рей наверняка сейчас бродит где-то среди разнообразных волшебников и колдунов, любуясь на их фокусы. Младший брат всё никак не может понять, что магии давно нет, она ушла вместе с Веком героев, Валирией и драконами. От меча в этом мире куда больше пользы чем от глупых сказок в пыльных книгах.

Мимо быстрым строевым шагом прошел отряд стражников. Обычно вальяжные и неповоротливые, в дни празднования Разоблачения они становятся необычайно деятельными. Вместо масок их лица скрывают шлемы, а за каждого второго пойманного вора они получают одну железную монету.

Сам Аластор трижды едва не лишился кошелька. Двум мелким воришкам удалось сбежать ни с чем, а третий потерял кисть на месте и запачкал кровью подол его плаща. Ткань, к счастью, и сама была красна, точно кровь, поэтому пятен никто бы не заметил, сколько бы ни вглядывался. Людская река продолжала медленно течь по улицам, и Аластор двигался вместе с ней до площади с самыми разными иноземными редкостями.

Рея легко удалось найти по самодельной маске. На фарфоре тот собственноручно нарисовал оскаленную морду льва с алой шерстью, потратив на свою поделку больше месяца.

Аластор уже собирался подойти к брату и предложить ему посмотреть на настоящий валирийский кинжал, как из окна ближайшего здания на мостовую, вопя так, что закладывало уши, выпал человек. Долгое тянущееся мгновение люди тупо смотрели на труп, распластанный на мостовой. Миг спустя из того же здания выбежала женщина в богатых одеждах и без маски, и закричала:

— Морской владыка убит!

Стрела прошла между её лопатками, заставив замолчать и упасть под ноги растерянной толпы. За распахнутой дверью, из которой она выбежала, виднелись трупы ещё двух людей. У одного из них на поясе висел ключ Железного банка.

Последний день праздника в одно мгновение превратился в кровавый кураж, что охватил весь Браавос.

В одно мгновение город обезумел, сменив праздничное веселье на кровавый кураж. Паника, точно серая чума, передавалась от одного человека к другому, и никто не мог объяснить, как именно обычно незаметные и тихие интриги властьимущих смогли перерасти в неконтролируемую резню. Отвлеченностью стражи многие не повременили воспользоваться. Грабежи, разбой и насилие затопили улицы реками крови и пламени. Торговый квартал пылал, в Мусорной заводи толпились люди, готовые отдать последние гроши, чтобы покинуть город, а Пурпурная заводь вся окрасилась в багровые краски — браавоские корабли подняли свои паруса, также готовясь к отплытию. Титан ревел, и его гулкий голос оглушал, перекрывая любые крики.

Рей бежал за братом, едва успевая за его быстрым, размашистым шагом. Аластор давно сбросил красную мантию и бесполезную маску, и теперь пытался выбраться из пылающей части города.

Обезумевшая толпа перевернула повозку с волшебными порошками асшайских купцов, те поднялись в воздух облаком цветного дыма и огня, а затем внезапно громыхнуло на всю торговую площадь, точно молния ударила. Весь фарфор, стекло и хрусталь разбились тысячей смертоносных осколков, шатры занялись огнем, а люди разлетелись, гонимые дымом и неведомой силой, точно листья на ветру. Их тела были обезображены черными ожогами и ногами толпы, превратившими живых мужчин и женщин в черно-красную мешанину плоти.

Никогда прежде Рей не видел смерть так близко. Брат что-то говорил, но он не слышал его голоса. Весь мир отчего-то затих и ему теперь приходилось полагаться лишь на собственные глаза и ощущения.

Несколько раз он едва не терялся в толпе, но Аластор каждый раз грубо вытаскивал его за воротник дублета, что-то говорил, Рей кивал в ответ, и позже все повторялось снова.

Вскоре они добрались до серых громадин доходных домов. Брат взлетел вверх по каменной кладке до самой крыши, точно знал здесь каждый камень. Рей последовал за ним с гораздо меньше меньшей скоростью и умением. Они шли по крышам, пока давка внизу усиливалась с каждым мгновением. Толпа оставляла после себя кровавые пятна на брусчатке, некогда бывшие людьми.

«Красные жрецы Р’глора должны быть довольны, — отстранено думал Рей, пока толпа внизу бесновалась. — Им нравятся кровь и огонь».

Слух начал медленно восстанавливаться. Правым ухом он даже смог расслышать голос брата.

— Нужно добраться до дома. Там охрана, матушка и Гарт должны были сразу же направиться туда.

— Но они же…

Рей умолк, вспомнил, что они должны находится на барке убитого Морского владыки. Он не мог совладать с собственным языком и произнести одну лишь фразу, звучащую как приговор.

— С ними все хорошо, — резко оборвал Аластор. Было сложно понять, действительно ли он верит в свои слова или лишь пытается убедить в них младшего брата.

Рей едва заметно кивнул, стараясь сморгнуть влагу на веках. Глаза иногда могут слезиться от дыма, такое порой бывает. Он почесал немилосердно зудящее ухо, шмыгнул носом и показал на черный столб дыма.

— До дома слишком далеко. Мы можем не успеть. Если ветер переменится, мы задохнемся на крыше.

— Вычитал из своих книжек, да? — Аластор прошелся вдоль парапета, окинул город сосредоточенным взглядом. — Тогда идем к Трегарио. Он не откажет нам в приюте. А там уже будем думать, как найти матушку, Гарта и сира Джона.

Они направились в нужную сторону, обходя горгулий, перелезая с одной крыши на другую и перепрыгивая через узкие переулки. Дом Трегарио обнаружился в районе, почти не затронутом кровавым хаосом. Братья спустились вниз по бельевой веревке, осмотрелись и подбежали ко входу в дом.

— Открывай, Трегарио! — попытался дозваться Аластор, стуча кулаком по двери. — Это я!

— Кто «я»? — ответили ему из-за двери, не скрывая подозрения и враждебности.

— Аластор! — брат начал злиться. — Открываю уже чертову дверь, во имя всех богов! Если не хочешь, чтобы нас тут прирезали.

Раздалось щелканье замка и в щели показалась толстая железная цепь и блестящие черные глаза. Они внимательно осмотрели обоих братьев и вновь исчезли за захлопнувшей дверью. Прежде чем Аластор успел набрать воздух, чтобы проклясть друга за предательство на всех известных ему диалектах Вольных городов, раздалось щелканье замка, звон снимаемой цепи и скрип раскрывшейся двери.

— Заходите, — пригласил им долговязый бледный мальчишка с черными вихрами на голове, настоящим вороньим гнездом. Рей прежде не видел Трегарио вблизи. Обычно тот лазил по Браавосу вместе с Аластором, почти не бывая в их доме.

Они зашли внутрь, расположились за столом в небольшой, но хорошо обставленной столовой и начали по очереди рассказывать, что было известно каждому. Трегарио добавил немало важной информации. Например, он был на главной набережной и своими глазами видел, как барка Морского владыки исчезла под мостом. Обратно в канал вышла лишь небольшая лодка с единственным человеком на борту. Трегарио видел его своими глазами и мог поклясться, что это был Гарт. Трудно найти в Браавосе второго такого же выделяющегося парня. Внешностью, а точнее высотой и крепостью тела кузен превосходил многих с самого детства.

Аластор и Рей переглянулись. Они были рады, что Гарт жив, но понимание, что тот ни за не бросил бы мать в одиночестве резануло их сильнее меча. Братья знали, что это означает, но ни у одного из них не было сил озвучить страшную истину.

Стали думать, как действовать дальше.

— Нужно найти Гарта и сира Джона, — сказал Рей. Сейчас, когда горячка погони улеглась, голова перестала звенеть, а слух немного восстановился, он вернул себе способность трезво мыслить. — Кузен скорее всего направился к нашему дому, а сир Джон все ещё остается у «Тритона» в Пурпурной гавани. Я попробую попасть в порт, а ты, Ал, в это время подожди Гарта у нашего дома.

— И ты думаешь, что сможешь выжить в этой толчее?

— А какие есть ещё варианты? Если мы оба направимся в Пурпурную гавань, то можем разминуться с Гартом, а если я пойду с тобой, то вам придется отвлекать на мою защиту. — Рей вздохнул и напомнил: — Ты же видел, что творится в городе. Я не удивлюсь, если какие-нибудь бандиты попытаются ограбить наш дом. Если они это уже не сделали.

Аластор сжал кулаки, набрал в грудь воздух, точно разгневанный дракон перед огненным вздохом, но все же взял себя в руки.

— Хорошо, я согласен, но только с одним условием. — Брат посерьезнел, выпрямился и обратился к другу: — Трегарио, я прошу тебя об одолжении. Если ты его выполнишь, я стану твоим должником на всю жизнь. Проводи моего брата до сира Джона и проси, что захочешь из того немногого, что у меня осталось. Рей знает Пурпурную гавань, как я Затопленный квартал, поэтому вы не потеряетесь даже в этой толчее.

Трегарио мало удивился этой просьбе, но согласился далеко не сразу. Лишь после долгих раздумий он кивнул. Когда они готовились выходить, Рей впервые внимательно посмотрел на брата и заметил в его руках незнакомый кинжал помимо того, что находился на его поясе. Рукоять его была непроглядно-черной, а изогнутое лезвие пересекали сотни волнистых линий, они изгибались речными извилинами, в один момент синие, в другой серы до черноты. Кинжал из валирийской стали, который выставлял на всеобщее обозрение квохорский кузнец. Когда брат успел?..

Аластор заметил повышенный интерес к клинку на своем поясе, быстро спрятал его в ножнах, приложил палец к губам, а затем исчез в толпе.

* * *

Гарт плохо помнил, как добрался до дома. Ноги сами несли его по привычному маршруту, пока сам он куда больше был сосредоточен на страже, которая следовала за ним след в след. Милость богов, не иначе, помогла ему оторваться. Она же — или скорее глупость нападавших — предупредила его о засаде у входа. Слишком громкие голоса выдали мародеров, как и тонкие кровоподтеки на белом мраморе лестницы. Немногочисленная стража оказалась полностью перебита.

Теперь же, стоя перед воротами дома в котором он провел последние пять лет, Гарт думал, что делать дальше. Он был безоружен и бездоспешен. Меч пришлось бросить в лодке на набережной. Ножен у него не было, а бежать от преследования с обнаженным клинком — не самая разумная идея.

Трудно было не понять, что в Браавосе произошел переворот. Трупы Морского владыки, многих владельцев Железных ключей, половины городских магистров и крупнейших торговцев города лежат сейчас на барже — этом плавучем могильнике — а в это время оставшаяся половина выживших магнатов грызется за власть. В любом случае, кто бы не победил, все активы семьи Гарта в Железном банке исчезнут, точно весенний снег. Он спасся, но эту оплошность можно легко исправить. А значит, чтобы получить хоть какие-то деньги и выжить в ближайшее время, нужно добраться до тайников в доме раньше прочих.

Гарт обошел каменную ограду, внимательно прислушиваясь к голосам, разбежался, подтянулся и спрыгнул внутрь небольшого сада. Тень древнего дуба едва ли могла скрыть его крупную фигуру. Есть лишь один шанс выжить — добраться до оружейной, взять оттуда меч и броню, если и не полноценный латный доспех — надеть его в одиночку все равно не выйдет — но вот защитить тело кольчугой — вполне.

Он вошел внутрь особняка через задний ход, вооружился подсвечником и медленно двинулся вперед. В отличие от бандитов у него есть преимущество, он наизусть знает все закоулки дома, представляет где можно спрятаться и занять наилучшую позицию для нападения и обороны.

Путь до оружейной прошел без препятствий. Мародеры предпочли сначала заняться вторым этажом со всеми его богатыми парадными комнатами и залами, чем служебными помещениями первого. Гарт вошел в оружейную, зажег факелы на стенах, запер дверь изнутри и замер. Кто-то находился здесь. Можно было расслышать едва слышное шуршание одежды и тихое дыхание.

Гарт снял со стойки полуторный меч и начал медленно обходить оружейную. Звук доносилось из шкафа где хранились поддоспешники, масло и старая ветошь, которой протирались доспехи. Он встал справа от дверцы и дернул её одним резким движением. Наружу выкатился ребенок, то ли поваренок, то ли конюшонок, а может ещё кто-то из мелких служек, лет девяти, не больше, взвизгнул и накрыл голову руками, готовясь к удару. Гарт поднял трясущегося мальчишку на ноги и сказал:

— Я твой хозяин, разве ты не узнаешь меня?

— М-мастер Гарт? — заикаясь ответил тот. Значит узнал, уже хорошо, теперь нужно детально разузнать, что здесь произошло.

Мальчишка осмелел при виде знакомого лица, выпрямился и начал рассказывать, иногда путаясь или заикаясь в самых волнующих местах. Если опустить все маловажные детали, то получалось, что началось все с предательства прислуги. Новая служанка напоила стражу отравленным вином, впустила в дом убийц, которые перерезали всех кто был внутри, а затем ушли, прихватив с собой самые дорогие вещи. После них пришли бандиты с улицы, которые теперь продолжают шарить по дому в поисках богатств.

Этот рассказ ответил на большую часть вопросов, поэтому Гарт вернулся к своей изначальной цели — поиску оружия и брони. Он самостоятельно надел поддоспешник с кольчужными накладками, латные перчатки, шлем и сапоги. С броней провозить пришлось куда как дольше, благо мальчишка не смотря на свой заморенный вид смог справиться с застежками и ремнями на латной кирасе, иначе пришлось бы ограничиваться одной лишь кольчугой. Затем Гарт примерился к двуручному мечу и молоту, покачал головой и поставил их на место. Обращаться с таким оружием в узких коридорах и комнатах будет слишком сложно. Та же проблема и с любыми древковым оружием. Пришлось остановить выбор на щите и полуторном мече. Мальчишке он приказал идти в сад, лезть на дерево, с него спрыгнуть на ограду, а оттуда уже бежать дальше на улицу. Ребенок понятливо кивнул и скрылся где-то в коридорах.

А дальше оставалось лишь найти мародеров и заставить их заплатить за вторжение кровью.

Гарт шел по разоренным коридорам родного дома и чувствовал опустошение. Знакомые места были разорены, разруха контрастировала с воспоминаниями так резко, что вызывала почти физическую боль.

Первого мародера Гарт прикончил в столовой. Ублюдок даже не обратил внимание на металлический скрежет доспехов, так был увлечен перемещением столового серебра из резных дубовых шкафов в свои карманы. Второй нашелся на парадной лестнице, этот даже успел уклониться от одного удара, лишь чтобы напороться на второй. Третий и четвертый обладали даже меньшими боевыми навыками, но приходилось следить сразу за двумя целями, что заняло чуть большее время. Пятый нашелся в кабинете леди Алис подле окованного сталью шкафа с долговыми расписками. На него пришлось потратить куда больше времени, даже не столько из-за его боевого мастерства, сколько из-за поразительной, почти нечеловеческой изворотливости. Но даже он оказался загнан в угол. Один сокрушительный удар щита переломал ему ребра, а второй, смертельный, пришел уже от меча.

Гарт покинул кабинет и направился на второй этаж к спальням. Леди Алис пошла на хитрость. Она сохранила часть ценностей далеко не в таком очевидном месте, как кабинет, где их могут искать в первую очередь, но в комнате своего младшего сына. В спальне Рея, прямо во внутренней части камина за одним из кирпичей находилось глубокое полое пространство, почти фут в длину за которым находился кованый сундук, а в нем свадебный плащ леди Алис и агатовая шкатулка с монетами чеканки всех известных королевств и Вольных городов, и фамильными драгоценностями. Большая их часть принадлежала Рейнам, но были и те, что некогда носила родная мать самого Гарта.

Он аккуратно вытащил сундук и переложил все вещи в изрядно потяжелевшую сумку. Уже на выходе из разоренного дома Гарт обернулся и впервые отчетливо понял, что никогда больше сюда не вернется.

Беспорядки добрались и до доков Пурпурной гавани. Вооруженные моряки со всех кораблей установили баррикады и отражали нападение толпы в которой можно было заметить и бандита, и наемника, и простого горожанина, польстившегося легкой добычей.

Сир Джон был здесь же. Один из тех немногих, кто всю жизнь занимался воинским искусством, он организовал шаткую оборону из моряков и немногочисленных стражников, которые встали на его сторону, и теперь помогали продержаться остававшимся кораблям до их отплытия. Паруса вдалеке пылали, и света их яркого огня хватало, чтобы ночь стала днем.

И словно этого мало, на улицы вышли особенно фанатичные последователи Рглора, ведомые огнем, смертью и неким полусумасшедшим Красным жрецом, слишком жестоким и ортодоксальным даже для своей религии. Благодаря их действиям город ещё сильнее стал походить на одну из семи преисподней.

Трегарио сидел на крыше регистрационной конторы и стрелял в нападающих из двух арбалетов. Пока он целился из одного, Рей натягивал и перезаряжал второй, благо под рукой нашелся целый ящик болтов. Однако он не переставал всматриваться в толпу. Виднеется ли рыжая голова Аластора? А внушительная фигура Гарта?

«Нет», — приходилось ему повторять про себя каждый раз и возвращаться к работе.

Сир Джон собирался отправить его на «Тритоне», одном из кораблей матушки, прочь из Браавоса, но таких беглецов как они было не мало. Образовалась целая очередь из торговых судов, прогулочных барок и грузовых галер. Часть из них столкнулась друг с другом и затонула, ещё часть была разграблена или сожжена раньше, чем они успели отчалить. Но даже если бы путь был свободен, Рей ни за что бы не покинул город без брата и кузена. Он уже потерял мать, и теперь не имеет права бросить последних живых родственников. И как бы сир Джон не бранился, он бы не изменил своего выбора.

Смерть собирала обильный урожай под его ногами. Люди внизу рвали друг друга, точно две стаи диких и голодных животных. Строй защитников уже не раз был сломан, но каждый раз он вновь и вновь собирался в единую силу под зычные крики Джона, словно тот был стальной цепью, что удерживала всех этих людей вместе. Толпу нападающих теснили, и она разочарованно ревела в ответ. Ей были обещана легкая добыча, а не кровь и смерть. Иногда до Рея доносились приказы сира Джона. Этот резкий, металлический голос скрежетом каленой стали ввинчивался прямо в голову, не давая и шанса его проигнорировать.

— Держать строй, сукины дети! Стреляйте на три пальца вверх!

Рей смотрел на залив и не мог понять вечер сейчас, ночь, или вообще утро. Небо заволокло серое облако дыма, все в красно-желтых отблесках пожаров.

Пальцы и спина чудовищно болели. Он не знал перезаряжает он арбалет в сотый раз или двухсотый. В какой-то момент он понял, что даже не смотрит на оружие, руки все делают сами.

Но даже так он был рад, что нашел себе дело. Прятаться за спинами было бы куда хуже, во время работы тяжело думать о посторонних вещах. Например, что ему делать, если Гарт и Аластор окажутся мертвы? А если что-то случится с сиром Джоном? Куда они направятся дальше? Что произойдет с телом матушки? А с их домом?

Рей сморгнул непрошеные слезы и взял следующий болт.

Внизу Джон продолжал командовать:

— Куда лезешь?! Да, патлатый, я тебе говорю! Давай во вторую шеренгу!

А затем он увидел знакомый блеск доспехов в толпе нападающих. Единственным украшением на гладкой стали была красная эмаль. Приглядевшись лучше, Рей понял, что это кровь. Щит в руках воина тараном проходил сквозь толпу бандитского сброда, а меч делал живых людей мертвыми. Трупы падали к его ногам и он шел все дальше и дальше, оставляя за собой кровавую просеку.

— Гарт! — закричал Джон, узнав в этом высоком войне своего подопечного. — Не стрелять! Пропустить! Это свой!

Кузен, а это мог быть лишь он, шел вперед, навалившись на щит всем телом, принимая удары, легко отпрыгивая, путая своих врагов и вновь прорываясь вперед. Теперь он пер напролом, не убивая всех вокруг, но пытаясь достичь союзников. Вскоре он добрался до баррикад, попытался влезть на завал из бочек, ящиков, вырванных с мясом дверей и едва не получил копьем в бедро. Следом за ним на неё же взлетел Аластор. Его лицо было залито кровью, а нос свернут в бок. Кто-то успел хорошо приложить брата по его смазливому лицу.

Вскоре натиск остановился. Толпа вновь разочарованно взревела и схлынула, точно морская вода во время отлива. Трегарио успел подстрелить ещё пару особо буйных разбойников, а моряки, те у кого не осталось стрел, вывернули из мостовой булыжники. Рей видел, как камни разбивают головы и ломают кости.

Джон дал команду:

— Стройся! Добьем этих ссыкливых шлюх!

Моряки и стражники уставшие и злые, как все демоны Семи преисподней, почувствовали вкус победы, вкус чужой крови. Они ответили согласным «Рр-а-а-а!», построились хлипкой, разболтанной «черепахой», взяв вместо щитов выбитые двери, крышки от бочек и ящиков, и двинулись вперед.

— Четче шаг, обезьяны! Не говно месите! — кричал Джон.

Всё это освещалось множеством пожаров, что поглощали тонущие корабли, а затем огонь начал распространяться по докам. Рей смотрел как деревянная «черепаха» проходит улицу за улицей, добивая остатки нападавших.

Он встал с парапета, хрустнул ноющей спиной, снял перчатки и попытался сжать в кулаки стертые до крови пальцы. На улице он встретил Аластора.

— Трегарио, я никогда не забуду, что ты сделал. Клянусь, однажды я верну тебе этот долг, — серьезно, со странной торжественностью сказал брат и вытер рукавом кровь, что обильно текла из свернутого на бок носа. — И можешь забрать мой меч. Я все равно уже не попаду в Затопленный город.

Трегарио кивнул, от долгой стрельбы он устал не меньше, чем Рей. Они простились и братья взошли на пустующий борт «Тритона». Большая часть команды во главе с капитаном ушла зачищать порт вместе с Джоном и Гартом, пока остальные готовили корабль к отплытию. Рей много времени проводил в порту и на торговых судах, поэтому в отличие от Аластора мог помочь морякам.

Сильно поредевшая «черепаха» вскоре вернулась обратно. Больше не раздавались зычные окрики сира Джона, теперь старый воин едва шел, опираясь плечом на Гарта. Из его правой голени торчал обломанный дротик. Наконечник прошел сквозь стык доспехов и застрял глубоко в ноге.

Рыцаря подняли на палубу, капитан и оставшиеся моряки заняли своим места. «Тритон» медленно начал покидать док. Багряные паруса раздувались под порывами теплого воздуха. «Тритон» стремительно набирал скорость, чуть ли не сталкиваясь с другими кораблями, пытающимися уплыть прочь.

— Делай что хочешь, но вытащи нас из гавани! — отдал сир Джон последний приказ. — Если нас протаранят, нам конец!

Капитан, высокий лиссиниец средних лет, кивнул и взялся за привычную работу. Рей наблюдал, как под командованием этого человека «Тритон» с мнимой легкостью обходит все прочие суда, лишь однажды переломав весла соседней галеры. Они успели выбраться из гавани незадолго до того, как цепи поднялись из воды и натянулись между ног Титана.

— Взять курс на Пентос.

Это было последним, что успел услышать Рей, прежде чем уснуть прямо на палубе.

* * *

Тело сира Джона Бейнфорта было замотано в парусину поверх которой Рей нарисовал герб его дома. В море рана рыцаря загнила, началось заражение крови и спустя три дня он скончался.

Брат вспомнил подходящую молитву из «Книги Святых Молитв» и зачитал её нараспев, как это делали септоны в своих храмах. Тело сира Джона ушло в море под тихий и мягкий голос младшего из его воспитанников. Он умолк, лишь когда черные волны сомкнулись над мертвецом, утаскивая того все ниже и ниже, на самое дно к компании хищных рыб, медуз и русалок.

— Бедный старик. Он хотел умереть на родной земле, а его поглотило ненавистное им море.

Аластор поднял голову, молча прося у Отца снисхождения к душе старого рыцаря. Он положил руку на меч, который перешел ему по наследству от наставника вместе с его же доспехами.

— И что нам теперь делать?

Брат не отрывал печального взгляда от морских волн и Аластор ободряюще положил ему руку на плечо, зная, какие мысли одолевают брата. Теперь у них нет никого и ничего кроме друг друга. Ни матери, ни мастера над оружием, который заменил им отца, ни дома, куда можно вернуться. Гарт смог вынести кое-какие ценности, но надолго ли их хватит?

Кузен ещё мог бы податься в наемники, у него есть и выучка и доспехи с мечом, но он слишком упертый, чтобы так просто бросить младших родичей и уйти в долгий поход. Он дал слово, что позаботится о них и намерен его сдержать.

Незадолго до смерти сира Джона у Аластора и Гарта произошел тяжелый разговор с капитаном. Звали его Салласар Саан и он был родным братом Самарро Саана «Последнего валирийца» одного из девяти самопровозглашенных королей против которых в свое время воевал их дядя Роджер Рейн.

Это был человек с кошачьей улыбкой и глазами гремучей змеи. Время и солнце сожгли его кожу дочерна, а соленый ветер вырубил на лице глубокие морщины. Отчего-то Аластор не сомневался, что он хорошо обращается не только с кораблем, но и с мечом. Трупы в порту это доказывали.

И с этим человеком им следовало договориться.

Официально «Тритон» принадлежал Алис Риверс и должен был перейти по наследству её детям, однако теперь, после кровавого передела власти в Браавосе все было не так просто. Гарт и Аластор могли бы с большими усилиями убить Саана и самолично захватить власть на судне, однако у них не было ни знаний навигации, ни авторитета в команде, ни умения грамотно управлять экипажем и самим кораблем. К тому же совсем не факт, что команда так просто приняла бы такой поворот событий. Скорее последних Рейнов и Тарбека тихо удавили бы ночью, после чего выбрали нового капитана. Вместе с тем нынешний капитан мог бы просто высадить их в ближайшем порту и дело с концом. Мало кто на «Тритоне» поспорил бы с этим решением.

Сошлись на компромиссе. Во время побега из Браавоса часть команды изрядно поредела. Нужны были новые люди. Рей уже несколько раз ходил в плавание до Пентоса как юнга, поэтому все необходимые навыки у него были. Гарт хорошо разбирался в цифрах и торговом деле — не зря же он столько времени провел подле матери на переговорах? — поэтому ему бы тоже нашлось место.

А сам Аластор… Он быстро решил, что это отличная возможность посмотреть мир, побывать в Вестеросе и научиться чему-то новому. К тому же, в случае смерти капитана они могли бы самостоятельно взять власть на корабле. К тому времени у них были бы и навыки, и соответствующий авторитет и связи.

А потом на полученные деньги можно и свой отряд наемников создать и в Вестерос отправиться, чтобы отомстить Ланнистерам. Как именно он собрался все это осуществлять Аластор ещё не придумал, но получившийся план ему очень даже нравился поэтому он решил остаться на «Тритоне». Гарт упрямился гораздо дольше, но и он к концу ночи принял предложение капитана, урвав себе помимо должности ещё и повышенный оклад.

Рей ничего этого не знал, а Аластор решил пока что ничего ему не говорить, дав время проститься с сиром Джоном, не отвлекаясь на новые обязанности. Он шмыгнул вновь вставленным на место носом, взъерошил брату волосы и вдохнул соленый морской ветер. В ближайшие годы «Тритон» станет их новым домом.

— У нас с Гартом уже есть план, так что можешь не беспокоится. Все будет хорошо.

— Что за план? — Рей сразу же приободрился и с любопытством посмотрел на старшего брата.

— Пока не могу сказать. Есть ещё пара деталей которые нужно обсудить.

Саан, хитрый как угорь и хваткий, как пиранья, казалось наслаждался долгим торгом с Гартом. Сам кузен и словом не обмолвился о ценностях, которые носил почти все время при себе, прикидываясь бедным сиротой, главными сокровищами которого были доспехи, меч и гордость.

— Могу сказать только одно. Ты будешь рад.

Аластор опять взъерошил брату волосы и посмотрел за горизонт. Скоро "Тритон" прибудет в Пентос, и они начнут совершенно новую жизнь.