Новая фамилия (гет)

В зале совещаний авроров во время собраний всегда царила гробовая тишина. Особенно, когда глава аврората был чем-то недоволен. И уж тем более, когда подчинённые не имели ни малейшего понятия о том, чем он был недоволен.

Например, как в этот понедельник. Это был тот чрезвычайно редкий случай, когда Персиваль Грейвс опоздал на службу, не имея никаких на то причин. Он явился в аврорат в половине одиннадцатого мрачнее тучи и, обнаружив, что подчинённые, ничуть не скрываясь, делают ставки на то, что с ним произошло, созвал экстренное общее собрание.

Глазами Грейвс, казалось, метал молнии, выстреливая в каждого аврора, который возникал в поле его зрения. Распекая нерадивых сотрудников за их легкомысленное поведение, недостойное серьёзного работника отдела обеспечения магического правопорядка, и назначая каждому, кто посмел чихнуть или не вовремя кашлянуть, внеплановое дежурство, Грейвс на самом деле выплёскивал ту боль, которая набатом била ему в голову с самого утра. Но признаваться кому-либо в своих слабостях Грейвс очень не любил.

А Порпентина Голдштейн, кажется, игнорировала невесёлые настроения собственного начальника и беззастенчиво улыбалась Йейтсу, быстро оторвавшему от неё взгляд, когда он заметил, с каким гневом на него уставился Грейвс.

— Аврор Голдштейн, сегодня к трём часам сдайте подробный отчёт о последнем задержании, — Тина и бровью не повела. Такое её поведение было очень странно и до безобразия опрометчиво из-за нынешнего состояния Грейвса. — Аврор. Голдштейн. Вы что, оглохли!? — с каждым словом он приближался на один шаг, и в конце концов почти навис над ней.

Воздух в зале будто накалился, все шарахнулись от Тины, будто она заболела смертельно опасной и жутко заразной болезнью. В головах у бесстрашных авроров включился счётчик под названием «до отправления Тины в отдел Абернати осталось три… два…»

— Сэр, — Тина наконец соизволила поднять обманчиво невинный взгляд и уставилась прямо в чёрные зрачки Грейвса, — я понимаю, что в нашем отделе вы загружены больше остальных, что вы сильно устаёте и, по всей видимости, столь же усердно отдыхаете, — от этой прикрытой заботливым тоном грубости авроры вокруг перестали дышать, а Тревис чуть не упал в обморок, но всё внимание Грейвса было направлено только на Тину. — И всё же, я неоднократно оповещала вас о том, что выхожу замуж, — Тина с выражением крайней обиды поджала губы, но почти сразу продолжила: — Как раз в эти выходные мы обвенчались, и мой муж вчера ночью очень сильно настаивал, можно сказать, решительно требовал, чтобы каждый теперь обращался ко мне по его фамилии. Правда, я думаю, что он не был бы столь категоричен, если бы не та бутылка английского огневиски, — с улыбкой добавила она, — но в любом случае, я с ним согласна. Кстати, я принимаю поздравления, и сегодня вечером в баре на восьмой вся выпивка за наш счет, — добила она, одарив всех присутствующих широкой улыбкой.

На лице Грейвса во время этого монолога не дрогнул ни один мускул. Это могло значить только то, что Тину ждёт такой разнос, что ей даже не снилось.

— Прекрасно, — он сжал кулак в непосредственной близости от руки Тины. — Аврор Грейвс, отчёт должен лежать у меня на столе в час. Собрание окончено.

— Сэр! — Грейвс стремительно покидал зал, очевидно, опасаясь как раз её оклика. — Но вы же сказали: к трём!

— Аврор Голдштейн могла бы принести его к трём, — он впервые за утро улыбнулся, — а Грейвс, я уверен, справится гораздо быстрее.

Мысленно пометив себе больше никогда не пить подарки магозоолога, чтобы потом не оплачивать баснословные счета за культурный отдых своих сотрудников, Грейвс вышел из зала, оставив Тину наслаждаться грянувшими поздравлениями.