Крылатая смерть (джен)

Можно ли идти в горы, преодолевать их, не имея альпинистского снаряжения? Сеня считал, что здесь как нигде уместна оговорка легендарного котенка Гава: «Если осторожно — можно».

Порукой тому были походы Ганнибала и Суворова через Альпы, кумира Южной Америки Симона Боливара — через Анды. Обширные горные хребты они прошли не то, что без прибамбасов из фильма «Скалолаз», но даже не налегке и уж точно не в одиночку. Но со своими войсками. Читай — с кучей народу, отягощенного оружием и амуницией, с лошадьми, как вьючными, так и кавалерийскими, с обозами. В общем, со всем тем добром, которое, во-первых, отнюдь не добавляет мобильности. А, во-вторых, один черт, не сможет ни карабкаться по тросу с крюком на уступ приглянувшейся скалы, ни порхать над ущельем. Да и представить себе, к примеру, карабкающуюся лошадь способны разве что создатели американских мультиков.

Да, насколько было известно Сене, легкой увеселительной прогулкой такие переходы не были. Нередко, что солдаты, что лошади срывались в пропасть. В обозах тоже не обходилось без потерь. Нелегко было найти и достаточно места для привала такому множеству людей. А пока искали, бравые вояки шли, выбиваясь из сил и сгибаясь под ветрами. Последние в горах бывали особенно яростными и непредсказуемыми.

Но Сеню все это не разубедило. Не заставило отказаться от своей затеи. Тем более что вести через горы ему предстояло не многотысячное воинство, а лишь небольшую (а значит, и неизмеримо легче управляемую) группу добровольцев, отягощенных разве что своим примитивным оружием да провизией. Помимо Макуна и Каланга, первыми вызвавшихся сопровождать Сейно-Мава, в походе согласился участвовать здоровяк Суманг и еще пара хелема покрепче. Их мускулы обещали пригодиться, когда потребуется заткнуть дыру, выпустившую в небо этого мира Масдулаги.

Как именно они собирались это сделать, Сеня представлял себе смутно. Но надеялся, что решит этот вопрос, добравшись до дыры и увидев ее воочию.

— Неужели это единственный ход в подземный мир? — спрашивал он у Хубара вечером накануне выступления в поход.

Разговаривали оба, как ни в чем не бывало. Будто ни шаман не объявил Сеню самозванцем и не велел скормить Масдулаги, ни сам Сеня не подпалил Хубару бороду.

— Едва ли, — без твердокаменной уверенности ответил шаман, — но до появления именно этого хода Масдулаги не трогали хелема. И в прошлые разы, когда хелема вынуждены были уходить… искать новое место для жизни, сначала духи предупреждали Хубара… и того, кто был шаманом до Хубара… и того, кто был до того, кто был до Хубара. Потом в земле или горах открывался ход в подземный мир, появлялись Масдулаги. Хубар думает, даже у Масдулаги есть свои слабости. Масдулаги не могут слишком далеко летать… слишком отдаляться от хода в подземный мир.

«Чай, не трансконтинентальные лайнеры, — мысленно добавил к этим словам Хубара Сеня, — и не стратегические бомбардировщики».

Стоило признать, и он охотно признавал: предположение шамана не было лишено рационального зерна. Если Масдулаги как форма жизни зародились под землей, то помимо отсутствия зрения это должно было наложить на них и еще кое-какие ограничения. Например, они вряд ли могли долго дышать воздухом на поверхности — чуждым для них и непривычным. Да и чисто физическая возможность длительных перелетов в их случае казалась очень сомнительной. Какие бы обширные пустоты ни содержала в себе земная кора… кора этого мира, расстояния в пределах этих пустот были ничтожны в сравнении с поднебесными просторами.

Проще говоря, рожденные в подземельях, Масдулаги просто не имели возможностей приспособиться к дальним перелетам. Дивно было уже то, что они вообще умели летать.

А из этого в свою очередь следовало, что если заткнуть ход в подземный мир по соседству с хелема, трогать это племя Масдулаги уже не смогут. Если только не проделают еще одну дыру, рядом с заткнутой. Но последнее казалось Сене маловероятным. Ведь вся природа следует принципу наименьшего сопротивления. И если б соединить ближайшую подземную полость, населенную Масдулаги, с горами, у подножья которых жили хелема, было легче в каком-то другом месте — там бы и соединили. А не через именно этот ход, издали замеченный шаманом.

Плюс, Сеня был почти уверен, что не сами Масдулаги проделывают эти ходы, но им помогает какая-то сторонняя сила. Какая-то, ага! Скорее всего, сила была та же, что покровительствовала аванонга и их главарю. Но суть в том, что сила эта наверняка не была беспредельна. Что по возможностям — что по щедрости к союзникам. Рациональной ее тоже назвать было нельзя. Уж очень лихо она перевела тех же аванонга из союзников в жертвы. «Дать второй шанс», — это не про исчадия тьмы. А вот ницшеанское «падающего — толкни» вполне даже им подходит.

Рассуждения, предположения и надежды — вот все, на чем выстраивал Сеня свой замысел. Но что делать. Другого фундамента в его распоряжении не было. А проконсультироваться поподробнее со Смотрителем в Бовенгронде вовремя не сообразил. Умная мысля приходит опосля. Теперь же Смотритель явно не горел желанием выходить на связь.

Поэтому Сеня решился на этот поход. Причем, не откладывая его хотя бы до весны, когда будет теплее.

Рассудил он так. Если не решить проблему Масдулаги в самое ближайшее время, даже способность метать молнии не гарантирует ему, Сене, спокойной жизни. Либо твари эти, крылатые, достанут-таки, огнем полыхнут на него, зазевавшегося, а перед этим попортят немало крови хелема — захиреет племя. Либо сами пещерные обитатели, что греха таить, задумают Сеню ухайдакать. Хотя бы во сне. Просто поквитаться за те страхи, что он нагнал на них своими молниями. В том, с какой легкостью эти, не обремененные философией, дикари способны из друзей превращаться во врагов и обратно, Сеня убедился на собственном опыте. Имел несчастье убедиться.

А чтобы этого не случилось, следовало ковать еще не знакомое людям этого мира железо пока горячо. То есть: поспешить — раз, набрать отряд помощников — два. И три — сунувшись в горы, помнить про обратную сторону оговорки имени котенка Гава. То есть, можно-то оно можно, много чего можно. Но… непременно осторожно.

В данном случае это значило: держаться вместе, смотреть под ноги и подбирать тропу, не спешить на ходу, зато быстрее реагировать на порыв ветра, если ему под силу ненароком столкнуть тебя в пропасть. В таких случаях следовало изо всех сил прижиматься к ближайшему утесу или крутому склону; можно сказать — ходить по стеночке.

А главное — помнить, что горы не равнина. Здесь прямой путь не то, что не является кратчайшим; он за редким исключением невозможен в принципе. И до предметов, кажущихся такими близкими, что можно рукой подать, почти наверняка предстоит топать и топать. Не один день.

Что они и делали — эти шесть человек с Сеней во главе. Осторожно пробирались по горным тропам, не спуская глаз со струи дыма, поднимавшейся над вершинами. Будто какой-то великан залег там и курил трубку. Дым из подземного обиталища Масдулаги был неплохо виден еще с берега; не терялся он из виду и теперь. Но люди шли, а источник этого дыма, казалось, не приближался. Не стал ближе к концу дня, когда солнце уже спряталось за горные вершины. К концу короткого зимнего дня, коего, впрочем, с лихвой хватило, чтобы вымотать участников похода, заставив подкашиваться их ноги и еле держать.

Утомились все, включая даже крепыша Суманга. Не говоря уж о том, как опасно было продолжать путь с наступлением темноты. Поэтому Сене и его спутникам потребовалось срочно искать место для ночлега.

К счастью для них, неподалеку обнаружилась небольшая пещера, где хватало место для костра, а росшие неподалеку деревья и кусты обеспечили костер топливом. Еще в той пещере вполне могли разместиться несколько человек. Правда, сидя или улегшись вповалку.

Разведя огонь, Сеня и его спутники наспех поужинали и, распределив очередность дежурства, кое-как разместились для сна, который трудно было назвать сладким. Причем то, что удобством эта импровизированная ночлежка не отличалась, было лишь полбеды. Еще именно той ночью одному из Масдулаги приспичило полетать. Причем не абы где, а возле пещеры, где остановились Сеня и пятеро хелема.

Внутрь он не сунулся — размеры не позволяли. А кабы решился сдуру, то ждала бы крылатого монстра участь Винни-Пуха, побывавшего в гостях у Кролика. Зато Масдулаги чуял близость потенциальных жертв и потому принялся кружить недалеко от пещеры, разрывая ночной воздух своими адскими воплями.

Сначала эти вопли разбудили всех, находившихся в пещере людей — независимо от того, чья очередь была спать, а чья бодрствовать. Потом Сеня понял, как решить эту проблему… а главное, что решить ее под силу только ему. И убил около получаса, стоя у входа в пещеру и метая молнии в докучливое громогласное чудовище. Да еще опасаясь, как бы крики Масдулаги не вызвали в горах лавину. Насколько Сене было известно, для таких катастрофических последствий даже мелочи вроде громкого звука хватало.

Спросонья (тем более что накануне уснул он с трудом) Сенина меткость оставляла желать лучшего. Так что еле-еле, с энной попытки он смог подпалить Масдулаги крылья, отчего тот рухнул вниз и наверняка разбился о скалы. Проверять у Сени не было ни малейшего желания. Пропал и сон. Так что пришлось вызваться в караул вне очереди. Да так и просидеть почти до самого рассвета, следя за хилым от недостатка топлива костерком.

И только начав заметно клевать носом (природа таки взяла свое) Сеня растолкал одного из хелема, а сам отправился на боковую. Проспать перед возобновлением пути ему удалось где-то около часа.

На второй день похода они преуспели больше. Поднимаясь в гору, Сеня и хелема добрались до одной из вершин, откуда открывался живописный вид… в том числе и на цель их пути. С высоты они увидели небольшое каменное плато, посреди которого зияла дыра — неровная, словно рваная рана и темная до непроглядной черноты, будто вела прямиком в преисподнюю. Из дыры поднимался тот самый дым, на который Сене указывал Хубар.

На глазах Сени и пятерки хелема из дымящейся черноты вылез и вспорхнул к небу Масдулаги. Сеня поднял руки, готовясь дать команду имплантату «Нафане», но тварь полетела куда-то по своим делам — совсем в другую сторону. Шестерых человек на вершине горы будто и не заметив.

Да, с вершины было видно, что путь до плато и злополучной дыры оставался неблизкий. Однако внимательные наблюдения и сам удобный ракурс («мне сверху видно все, ты так и знай») позволил Сене высмотреть и высчитать удобный маршрут. А главное — сообразить, как можно сравнительно легко закрыть найденный ход в подземный мир.

По соседству с плато высилась скала. Едва ли не нависала над ним и дырой в логово Масдулаги. Причем незыблемой монолитной твердыней отнюдь не выглядела. То есть, удара молний, порожденных «Нафаней» должно было хватить, чтобы обрушить эту скалу да завалить плато обломками. А если, вдобавок обломки эти окажутся достаточно крупными и лягут в нужном месте, идти дальше вообще не придется. Дыра окажется под одним из этих огромных камней. И останется лишь повернуть назад и праздновать победу… а Сене — возвращаться в родной мир.

Увы! Каким бы соблазнительным ни был такой исход, а сам план — гениальным в своей простоте, но жизнь и здесь внесла свои коррективы.

Выставив перед собой руки и направив их на приглянувшуюся скалу, Сеня в очередной раз мысленно побеспокоил имплантат. Затребовав теперь всю, доступную ему, мощность. Молнии прорезали морозный воздух и ударили в скалу… но та лишь дрогнула и по ее склону вниз ссыпались несколько небольших камушков — едва заметных с расстояния, на котором находились Сеня и его спутники.

Пришлось ударить во второй раз. И снова молнии лишь рассыпались искрами на каменной поверхности, только немного поколебав скалу. А морозный воздух стал еще более сухим от избытка атмосферного электричества; одежда ощутимо покалывала статическими разрядами. Отчего Сеня не мог не вспомнить предупреждения Смотрителя насчет того, что атаки с максимальной мощностью небезопасны и для самого атакующего. Пока остаточное электричество лишь слегка тревожило, вызывая желание то почесться, то снять всю одежду — это в мороз-то да в горах! Но кто гарантирует, что электрический разряд не окажется настолько сильным, чтобы поджарить Сеню, как сам он давеча Масдулаги?

Третья попытка… снова неудачная.

И лишь четвертый удар рукотворных молний оказался той соломинкой, что сломала хребет верблюду. Гигантскому каменному верблюду, целиком состоявшему из одного горба.

Скала дрогнула, словно была не твердыней, а студнем каким-то. По склону стремительно расползлись трещины. А затем сразу несколько огромных каменных глыб посыпались на плато.

«Победа!» — едва удержался, чтобы не выкрикнуть, Сеня и лишь боязнь лавины его остановила. Он даже рот руками себе зажал в последний миг.

К тому же, когда рассеялась пыль, поднятая обрушившимися осколками скалы, стало ясно, что радоваться победе, мягко говоря, преждевременно. Дыра в подземелье Масдулаги продолжала зиять и дымить посреди плато, как ни в чем не бывало. Только что была теперь окружена каменными глыбами. Последние не тянули даже на символическую помеху. Ибо Масдулаги — не самолеты, нуждающиеся в обширной посадочной полосе. Много места для взлета им не требовалось.

Некоторые из глыб наверняка угодили и в саму дыру. Вот только размеры любой из них как назло оказались недостаточными, чтобы ее закрыть. Хорошо, если хоть кого-то из обитателей подземного мира случайно пришибли.

Итак, провал Сениной затеи казался очевидным. Но, присмотревшись к плато, незадачливый метатель молний понял, что отчаялся раньше времени. Самый большой из кусков скалы покоился совсем рядом с дырой. И был… примерно таких же размеров, как и она сама. Или немного больше.

— Однако, — промолвил Сеня, поворачиваясь к спутникам, — похоже, все-таки прогуляться туда придется. И руками поработать.

А заодно порадовался, что команда его импровизированная не из одних доходяг состояла. Вполне возможно, вместе им было под силу передвинуть огромный камень. Если не слишком далеко.

Однако когда все шестеро спускались по горной тропе в направлении плато, до них донесся приевшийся и успевший даже стать привычным боевой клич Масдулаги. Сразу две твари выбрались из дыры — разобраться с обнаглевшей дичью, посмевшей подбросить в их дом что-то несъедобное.

«Эскадрилья — взлет», — полушутя подумал Сеня, глядя на почти синхронно поднявшихся в небо крылатых чудовищ. Хоть и понимал: на эскадрилью и даже на звено две боевых единицы не тянут. Впрочем, вскоре их могло появиться больше. Мало кому понравится, если в дом его бросают посторонние, причем тяжелые, предметы.

Убить первого Масдулаги удалось сравнительно легко — с первого раза и почти в упор. Тому хватило храбрости и решимости подобраться слишком близко к гуськом двигавшимся по горной тропе людям… но он оказался недостаточно шустрым, чтобы ударить первым. Дыхнуть огнем хотя бы.

Удар молнии — и этот бедолага, взревев напоследок, ухнул вниз.

«Молодой, наверное, — подумал про него Сеня, — бесстрашный, но неопытный… неловкий».

А вот напарник незадачливого храбреца оказался, напротив, сущим бедствием для Сени и его соратников. Он подлетал, чтобы выпустить струю пламени (даром, что наобум) и успешно увернувшись от Сениных атак, взлетал ввысь, оглашал окрестности своим адским криком — и выходил на следующий круг. Снова предпринимая атаку против незваных двуногих гостей.

Ущерба такие атаки не наносили, но понервничать заставляли. Почти час из того времени, что Сеня сотоварищи потратили на путь к плато, их преследовали вопли и огненное дыхание Масдулаги. Притом, что дорогу в горах и без того нельзя было назвать легкой, налеты настырного монстра превратили ее по комфортности в прогулку по минному полю. Масдулаги будто дразнил людей; будто играл с ними как кошка с мышкой.

А хуже всего было то, что многочисленные (и безуспешные) попытки Сени сбить крылатого урода стали выходить боком ему самому. То разряд статического оказывался столь сильным, что Сеню буквально встряхивало всего — только что пыль не выбивало. То после очередной молнии вспыхивали рукава, вынуждая спешно тушить их в снегу.

— Давайте-ка рассредоточимся, — предложил, наконец, Сеня, когда большая часть пути до плато была пройдена, — если идти кучно, Масдулаги удобнее будет сжечь нас… если что. А так… может, хоть поймет, что только силы зря потратит, если будет дальше так летать. И поодиночке пытаться каждого поджарить.

Предложение Сенино хелема приняли — последовали ему. Вот только почти сразу стало ясно, что новая тактика себя не оправдала. Пролетев над разреженным строем двуногих, Масдулаги ухватил щупальцами того из дикарей, кто был дальше всех от Сени. То есть Макуна.

— Не-е-ет! Опять! — завопил тот, — почему? Почему Макуну так не везе-е-ет?!

— Не опять, а снова, — пробормотал Сеня, мгновенно оценив ситуацию и поняв, что второй раз повторить трюк с перегрузкой и вынужденной посадкой Масдулаги не удастся. Тупо не успеть. Монстр быстро набирал высоту, так что даже ближайшие соплеменники не успели бы ухватить за ноги отчаянно орущего Макуна.

Единственным плюсом было то, что скорость и шустрость Масдулаги благодаря грузу хоть не намного, но снизилась. И Сеня решил этим воспользоваться — с тяжелым сердцем и пониманием, что другого шанса не будет.

Выпущенная им из руки молния задела скорпионий хвост твари. Тот мгновенно вспыхнул, Масдулаги истошно заверещал, перекрикивая даже свою добычу — доживавшую, как вскоре оказалось, последние мгновения.

Вильнув судорожно и неуклюже, как и подобает слепому существу, Масдулаги на полном ходу влетел в почти отвесный склон одной из скал. Хватка чудовища не была мертвой — в момент удара щупальца разжались, и Макун с криками бои и ужаса покатился по склону, обдирая одежду… и скорее всего, собственную кожу заодно.

Сеня и хелема лишь бессильно наблюдали, как Макун падал, как ухнул, наконец, в какую-то расселину, а следом мгновение спустя грохнулось тело Масдулаги. Крики оборвались. Даже будь у оставшихся на горной тропе пяти человек возможность спуститься к месту падения своего товарища, смысла в том уже не было. Ни Сеню, ни его спутников не занимал в тот момент вопрос, жив или мертв Макун. Потому как ответ на него был очевиден.

«Они убили Кенни!» — совершенно неуместно запросилась Сене на язык мрачной остротой цитата из некогда любимого сериала.