Не твоя судьба... (гет)

Окружающий мир понемногу возвращался. К густой тьме примешивался шелест моря, и запах соли и йода наполнил лёгкие, окутав ощущением, что теперь всё будет хорошо.

Плечи всё ещё удерживали ладони Рона, призванные уберечь, защитить, её же пальцы по-прежнему касались холодных пальцев Драко.

Перед мысленным взором восстал кинжал, но боли неожиданно не последовало, лишь предплечье невыносимо горело огнём.

— Экспеллиармус!

Пока она ещё приходила в себя, Гарри уже скоординировался и успел обезоружить недавнего врага. Палочка Драко, описав дугу, заскочила прямо Гарри в ладонь, и Гермиона хотела было возмутиться, что Драко спас её и что проявлять агрессию как минимум грубо, но слова застряли в горле: внезапно, когда видимость полностью прояснилась, она заметила рукоять кинжала, торчащую из плеча своего недавнего спасителя. Драко, разжав пальцы, повалился на мокрый песок, и Гермиона, игнорируя попытки Рона её удержать, дёрнулась к нему.

— Как много крови… — растерянно пробормотала она, укладывая голову Драко себе на колени. — Помогите! Помогите же!

Боковым зрением она заметила, как со стороны холмов к ним кто-то побежал, но ей было всё равно кто. Лишь бы этот кто-то помог. Лишь бы Драко спасли. Лишь бы извлекли из него кинжал, предназначавшийся — в этом она не сомневалась — именно ей.

— Не умирай… Только не умирай… — Из глаз брызнули слёзы, но Гермиона не стала их вытирать. Её совершенно не волновало, что о ней подумают и как это будет выглядеть со стороны. Она знала только, что её недавний враг борется за свою жизнь, и знала, что сейчас для нее его победа — самое важное в жизни.

* * *

— 'ана не сме’тельна, — заключила Флёр, проведя по лопатке Драко волшебной палочкой. — Па’а дней и он п’идет в но’му. Ему неве’оятно повезло.

— Пошла бы, поспала, — предложил Билл, оставляя возле кровати раненого стакан с водой. — Мы с Флёр подежурим. Отдыхай.

— Нет, — Гермиона качнула головой и крепче вцепилась в буквально ледяные пальцы Драко. — Он спас мне жизнь. Остановил мою пытку. И я не смогу спать, пока он не придёт в себя.

Билл понимающе улыбнулся.

— Как знаешь, — ободряюще сжав пальцы на её плече, он пригласил Флёр выйти. Гермиона осталась одна.

— Добби не понимает, — расслышала она голос домовика, звучащий откуда-то из угла. — Добби служил Драко Малфою. Драко Малфой никогда никого не спасал. Добби думал, Драко Малфой — плохой.

Домовик подошёл ближе и, взобравшись на постель, принюхался к ране.

— Драко Малфой прикрыл Гермиону Грейнджер собой, я точно знаю. Драко Малфой сделал доброе дело. Но Драко Малфой пытался убить Дамблдора. Он — Пожиратель смерти.

Гермиона скользнула взглядом по едва заметной метке Волдеморта. Сейчас она была неактивна, но всё равно бугрилась над кожей невольным напоминанием. Переведя взгляд на собственное предплечье, Гермиона поёжилась.

«Гря…» — это то, что успела вырезать Беллатриса на её руке. Гермионе не нужно было видеть полное слово, чтобы понимать, что именно хотела сказать тётка Драко.

Маглорожденная. Грязнокровка. Одно её существование автоматически вызывало лютую ненависть у Пожирателей. Как же вышло, что один из них рисковал собой ради её спасения?

Погруженная в свои мысли, Гермиона не сразу поняла, когда реальность перетекла в сновидение, но в какой-то момент обнаружила, что находится посреди уже привычного ей поля, только вместо змей и огня на нём, подобно морю, плескалась кровь. Свинцовое небо давило на плечи, и голос, скрипучий, жуткий шептал:

«Выбор сделан».

Гермиона проснулась оттого, что Драко кричал во сне. Ещё толком не разобравшись, что к чему, она переплела их пальцы и зашептала, что всё будет хорошо.

Комнату давно накрыли сумерки, Добби ушёл, и всё, что осталось — только Гермиона и Драко, хватающиеся друг за друга, как утопающие за соломинку.

— Грейнджер, — Драко первым разжал пальцы, и отвернулся, изучающим взглядом окинув стену. — Где я?

— У Билла и Флёр, — поспешила объяснить она. — Здесь безопасно.

— Мерлин, — зашипел Драко. — Неужели ты такая тупая? Нигде не безопасно!

Поборов желание влепить ему оплеуху, Гермиона сложила руки на груди.

— Да что с тобой не так?! — вспыхнула она. — Сперва спасаешь, потом оскорбляешь!

Драко развернулся, окинул её насмешливым взглядом, скривил рот в неприятной усмешке.

— Пытки моей тёти повредили твою голову? Я — спас тебя? Смешно.

Слышать подобное было неприятно. Гермионе захотелось огрызнуться, ответить грубостью, но она сдержалась. Потому что, что бы Драко ни говорил — он спас её, в этом она не сомневалась.

— Я знаю, что видела, — отрезала она. — Ты прикрыл меня собой, и я не понимаю, почему тебе так нужно это отрицать.

Драко рассмеялся, но тотчас скривился от боли.

— Ты точно умом тронулась. Мне нет и никогда не было до тебя дела, и если ты…

— Спасибо, — перебила его Гермиона.

Драко запнулся, во взгляде его мелькнуло непонимание.

— Даже если ты отрицаешь, что закрыл меня от кинжала, то не можешь отрицать хотя бы того, что остановил пытку, тем самым обрушив на себя гнев Темного Лорда.

— Не мог больше слушать твои вопли, — проворчал Драко. — Ты визжишь подобно сирене.

Гермиона могла бы поспорить. Могла сказать, что палочку из рук собственной тёти не вырывают просто из-за воплей. Ей отчаянно хотелось сказать, что просто Драко вовсе не плохой и ему не чуждо сострадание. Однако лучшей благодарностью сейчас было притвориться, что он её убедил.

— Ладно, обещаю больше не вопить. — Она улыбнулась и, спохватившись, взяла со столика стакан. — Это просто вода, ничего противоестественного. Выпьешь?

— Поставь и уходи, я всё могу сделать сам. — Опершись здоровой рукой о кровать, Драко принял сидячее положение. — Иди, Грейнджер. Выглядишь так, будто вот-вот свалишься в обморок, а я не хочу потом выслушивать обвинения твоих ненаглядных дружков. И, — он кивнул на флакон с амортенцией на её шее. — Не пора ли избавиться от этой гадости? Это ж вроде был способ наказания, насколько я помню.

Гермиона тронула флакон пальцами.

— Это — символ того, что я сама выбираю свою жизнь, Малфой. И меня мой выбор вполне устраивает.

Поднявшись со стула, она поспешно вышла, чтобы Драко не успел увидеть сомнения в её глазах, потому что на один короткий глупый миг ей вдруг показалось, что его присутствие волнует её. Это было просто смешно, совершенно невозможно. Она не для того бежала от своего соулмейта, чтобы испытывать симпатию к злейшему врагу.

— Ты просто благодарна ему, Гермиона, — убедила она сама себя, спешно следуя по коридору к гостиной. — Ты и он — что за глупость?!

Глупость — согласиться с этим было довольно легко. По крайней мере, притвориться, что она смогла себя убедить.

* * *

Драко шел на поправку довольно быстро, к большому сожалению Рона, который не переставал повторять, что не доверяет Пожирателю смерти и не желает видеть его в своих рядах. Палочку Драко так и не вернули, чтобы он не мог активировать метку и не вызвал Тёмного Лорда, хотя Гермиона знала наверняка: он этого не сделает.

Билл и Флёр проявляли гостеприимство, позволяли недавнему врагу бродить по дому и пользоваться всем необходимым. Для себя Драко тотчас облюбовал небольшую библиотеку, но когда в неё входил хоть кто-то ещё, он всё бросал и уходил сидеть на берегу.

Гермиона предпочитала не трогать его, но то и дело бросала взгляды в направлении окна, чтобы увидеть белокурую голову, обращённую к морю.

Пару раз случались конфликты. В основном, между Драко и Роном. Тогда в ход шли всевозможные оскорбления, и каждый раз Гермиона вступалась, разводя парней в разные стороны.

Драко был с ней холоден и колюч, но, по крайней мере, за всё это время он ни разу не назвал её грязнокровкой.

Общение не то, чтобы не ладилось, но его словно бы каждый из них избегал. Однако, чем дальше от Драко Гермиона пыталась быть, тем больше понимала, что хочет приблизиться. В течении всего дня она нет-нет да и возвращалась мыслями к слизеринцу. Ночами же снова погружалась в беспокойные сны своего соулмейта, в которых теперь в основном с неба лил чёрный дождь, а в земле копошились черви, и тонкий луч света, совсем слабый, неуверенно раскачивался на ветру.

Видя эти сны, Гермиона хотя бы могла с уверенностью сказать, что тот, кто назначен ей самой судьбой, всё ещё жив, и ей было бы грустно узнать обратное, но она всё сильнее укреплялась в мысли, что не смогла бы состоять в отношениях, построенных на жалости и чувстве долга.

После одного такого сна она проснулась от шума настоящего дождя за окном и, выглянув на улицу, увидела Драко, стоящего на песке, разведя руки в стороны. Наспех натянув ботинки и куртку прямо поверх пижамы, она прихватила зонтик и выбежала на улицу.

Драко отреагировал в своей привычной манере.

— Зачем ты здесь? — холодно спросил он, когда она подошла ближе.

— Ты заболеешь… — Гермиона сделала ещё шаг вперёд и подняла зонт повыше. Драко был мокрым до нитки, одежда облепила тело, а волосы сосульками свисали со лба.

— Оставь, Грейнджер, мне это не нужно, — устало протянул он, отворачиваясь.

— Ладно, — Гермиона сложила зонтик и отложила на камни. — Значит, и мне тоже.

То, как Драко бросился к зонту, как поспешно раскрыл его над её головой, заставило внутренне содрогнуться от приятного волнения.

Смешно. Она краснела и смущалась, как глупая влюбленная девчонка, а он рвано и шумно дышал в каком-то шаге от неё, направляя зонт так, чтобы косые капли до неё не добрались.

— Что ты творишь, Грейнджер?! — рыкнул он зло. — В какие игры ты пытаешься играть?

О, если бы она сама могла понять, что и зачем творит — жить сразу стало бы легче. Но у Гермионы не было ответа.

— Я просто не хочу, чтобы ты замёрз, — сказала она и добавила тихо: — Пожалуйста, встань под зонт.

И он встал. Сделал шаг, сократив расстояние между ними до пары дюймов. От его кожи повеяло холодом.

— Ну что же ты — совсем замёрз. — Гермиона, наплевав на то, что он о ней подумает, провела ладонями по его плечам в попытке согреть, но Драко перехватил её руку. Сжал так, что казалось — ещё немного, и он сломает кость. Но больнее он не делал. Просто держал запястье и смотрел в глаза, раздувая ноздри. В лучах рассветного солнца его кожа казалась удивительно тёплой, будто сияла изнутри.

— Почему ты такая навязчивая? — вопрос прозвучал без былой злобы. — Почему тебе так важно моё благополучие?

— Потому что ты спас меня, — ответила Гермиона самое очевидное, что пришло в голову. — Я всё ещё жива лишь только благодаря тебе. А я умею быть благодарной.

Драко изучающе долго рассматривал её, будто видел впервые, а затем задал вопрос:

— Это всё?

Нет, Гермиона чувствовала, что это далеко не всё. Его благополучие было для неё жизненно необходимо, как и его присутствие. Но говорить этого она не могла.

— Да. Это всё.

Он отпустил. Снова отвернулся к морю, но из-под зонта не вышел.

— Я хотел, чтобы тётка убила тебя, — признался тихо и надрывно. — Я мечтал о том, что избавлюсь от тебя раз и навсегда. Так что не нужно благодарить. Я хотел твоей смерти. Видит Мерлин: я хотел, чтобы тебя не стало, больше всего на свете.

Страшные слова, от которых мурашки побежали по спине.

— И всё же ты спас меня.

Драко пожал плечами. Так, словно её спасение ничего ему не стоило. Словно теперь он не был врагом для всей своей семьи и для самого Волдеморта.

— Ты кричала, — напомнил он с едва ощутимой горечью. — Ты так кричала и — проклятье! — я не смог этого выносить. Внезапно понял, что сильнее твоей смерти я хочу, чтобы ты жила. И я больше не собираюсь это обсуждать. А теперь иди, Грейнджер, ещё очень рано. Спи, пока можно. Пока в мире есть место, где ты можешь это делать.

— Драко… — Гермиона сама не знала, зачем окликает его. В очередной раз поблагодарить за своё спасение? Всё же сказать, что глубоко внутри он хороший человек?

— Что, Грейнджер?

Он посмотрел на неё так, что внутри всё сжалось в комок. Пристально, печально.

— Идём в дом. Я сделаю какао. — Это всё, на что хватило смелости, и Гермиона порадовалась, что выбрала такой нейтральный вариант, потому что Драко, секунду поколебавшись, всё же сказал «да».

* * *

В другой раз между ними состоялся чуть более откровенный разговор. Они встретились на пляже, присели на камень — просто отдохнуть. То, что Драко более не отбивался от ее общества, Гермиону радовало. Он был совсем одиноким в этом месте, и её компания давала хоть какое-то облегчение. По крайней мере, ей хотелось в это верить.

Именно здесь, на камне, не сводя глаз с моря, Драко признался, что вовсе не хотел убивать Дамблдора. Сказал, что Тёмный Лорд требовал этого от него, а он сам просто не нашёл в себе смелости противостоять давлению.

— Потому-то я и сорвался тогда. Разнес туалетную комнату. От безнадёги, в которую попал. Я не мог нарушить приказ, но также и не мог убить директора. И вовсе не потому, что боялся — я его уважал. Правда уважал.

— Ты мог не больше, чем каждый из нас, — поддержала его Гермиона. — Темный Лорд — очень опасный волшебник, и понятное дело, что ты боялся расправы. Но ты ведь в итоге сделал правильный выбор, так что прекрати корить себя, ладно?

— Легко сказать, — Драко неприятно оскалился. — Я хочу быть куда сильнее, чем просто тот, кто пытается выжить.

— Ты уже сильнее того парня, которого я знала в школе. — Гермиона рискнула как бы невзначай опустить ладонь рядом с ладонью Драко, и его мизинец коснулся её мизинца. Возможно, случайно. А возможно, он и сам был рад сближению.

Враг — Гермиона уже не воспринимала его подобным образом. Они ещё не были друзьями, но назвать его товарищем хотелось всё сильнее.

* * *

Спокойные дни кончились быстро. Узнав, где находятся последние крестражи, Гарри вознамерился уничтожить и их, и Рон с Гермионой, естественно, не могли не поддержать его в этом деле. Вызвался идти и Драко. Несмотря на яростный протест со стороны Рона, он заявил, что пришла пора перестать прятаться за чужими спинами и отсиживаться в уголке, и что Волдеморт — единственный, кто стоит на пути его воссоединения с семьей, а, стало быть, убрать его с дороги — единственное возможное решение.

Палочку ему не доверили, но взять с собой в итоге согласились, так что все четверо при помощи Добби вернулись в Хогвартс, откуда ещё совсем недавно бежали.

Состояние школы испугало. Вокруг царили хаос и разруха. Войска Волдеморта были всё ближе, профессора проводили эвакуацию школьников, а все, кто мог сражаться, готовились к последней битве. То, что бой произойдёт совсем скоро, сомнений не оставляло, как и то, что судьба всей школы висит на волоске. Добби не мог оставаться от этого в стороне, а потому тотчас присоединился к школьным домовикам, во главе которых сейчас стоял Кикимер, остальные же ринулись на поиски крестражей.

В одном из коридоров столкнулись с Люпином и Тонкс — те спешили занять оборонительную позицию. Пожелав друг другу удачи, две группы снова разделились, и в этот миг Хогвартс сотрясло от первой вражеской волны. Великаны и акромантулы прорвались в замок, мохнатые лапы мелькали между арочными сводами, и Гермиона только успевала бросать во все стороны «остолбеней», защищая себя и безоружного Драко.

— Дайте мне чертову палочку! — не выдержал наконец он. — Я же могу помочь!

Рон, поколебавшись, всё же вытащил из кармана палочку и передал её со словами, чтобы Драко даже не думал делать глупости.

— Я похож на дурака, Уизел? — огрызнулся тот, в следующий миг отбросив заклятьем одного из акромантулов. — Ненавижу пауков, — проворчал он, хватая Гермиону за руку. — Сюда, я знаю короткий путь.

Доверять слизеринцу — не самая разумная идея. Доверять Пожирателю смерти — идея ещё более абсурдная, и всё же Гермиона, крепче сжимая пальцы, без лишних сомнений нырнула в указанный коридор.

И стало только хуже.

Тот путь, пусть Драко того и не планировал, привел четвёрку на место настоящей драмы. Они лишь успели затормозить, затаиться, в то время как Нагайна — жуткая гадина — прямо на их глазах впилась в горло Снейпа своими ядовитыми клыками, и профессор осел на пол подобно заводной игрушке, у которой закончился завод.

Гермиона зажала рот ладонью, подавляя вскрик, и Драко повернул её к себе, чтобы не смотрела. Но всё равно картинка накрепко отпечаталась в сознании. Снейп, хватающийся за рваную рану и падающий на пол.

Он был тем, кто убил Дамблдора, но Гермиона не могла не сочувствовать ему. Всегда придиравшийся по мелочам, игнорирующий её ответы, он всё же был хорошим преподавателем и многому их обучил. Знать, что он медленно угасает, было невыносимо.

Дождавшись, когда змея, не заметившая их, уползет, Гарри, который тоже должен бы ненавидеть убийцу директора, всё же бросился к Снейпу и попытался остановить кровь у того на шее.

— Слишком поздно, — прохрипел профессор, прислоняясь спиной к стене. — Яд в моей крови… А потому… слушайте внимательно… Поттер… не стоит доверять глазам… Иногда… истина находится глубже… Возьмите… мои… воспоминания… они расскажут вам… куда больше… чем успею сказать… я сам.

Из глаз его потекли слёзы, и Гарри, подхватив первый попавшийся под руку пузырёк, собрал дарованные воспоминания.

Убедившись, что его дар накрепко закупорен, Снейп повернул голову к Гермионе, скользнул многозначительным взглядом по её ладони, всё ещё сжимающей ладонь Драко, и медленно покачал головой.

— Запомните, Грейнджер… Мерлин, создавая… амортенцию… не навязал нам… свою… волю… Он лишь дал нам… средство… для поисков… того человека… которого наше сердце… будет непременно…любить сильнее… всех прочих… — Он зашелся в мучительном кашле, и губы его окрасились кровью. Он заговорил снова, но теперь голос был куда тише и слабее. — Не пытайтесь… идти… против собственного соулмейта… без него… ваша жизнь… будет несчастной… так или иначе. Как была… несчастна моя.

Снейп отвёл взгляд и снова сфокусировался на Гарри.

— Открою вам секрет… Поттер… соулмейт есть у… каждого… человека… Тот… кто говорит, что некоторым… они не даны… попросту боится… признать правду… что свою родственную… душу… однажды потерял.

— И вы? — спросил Гарри с придыханием.

Снейп снова закашлялся, но всё же нашёл в себе силы ответить:

— Ваша мать… была моим… соулмейтом… Мы поняли это… на экзамене. Мы были неразлучны… Мы стали бы… идеальной парой… Но однажды я… сказал ужасную вещь… Она не смогла… простить… И вышла замуж… за другого… Не соулмейта, но они… честно пытались… любить друг друга… А я… — изо рта его брызнула кровь, и Гермиона, не в силах выдерживать зрелища, отвела взгляд. Лишь боковым зрением заметила, как профессор протянул в сторону Гарри руку.

— У тебя… её глаза… — из последних сил прохрипел он и затих.

Гермиона ощутила, как в уголках глаз начинает собираться влага, и когда Драко прижал её к своей груди, она позволила слезам найти выход.

Они стояли над мёртвым профессором, не в силах сдвинуться с места, и просто молчали. Гарри всё ещё сжимал пальцы Снейпа, не сводя глаз с пузырька в своей ладони, Рон, меряя шагами помещение, рвал на себе волосы, а Драко продолжал прижимать Гермиону к себе, и его ладонь успокаивающе поглаживала её по спине.

Мерлин свидетель — Гермиона как никогда сильно нуждалась в нём. Однако слова Снейпа эхом отдавали в голове.

«Без соулмейта жизнь будет несчастной».

Флакон, зажатый между телами, напоминал о себе давлением в районе сердца.

Где-то Гермиону ждал соулмейт. Тот, кто, судя по снам, нуждался в ней. Тот, кто не мог стать абсолютно счастливым без неё. А она же эгоистично жалась к другому. К тому, кто никогда не мог стать её судьбой, но кого единственного она хотела видеть рядом.

Кровный враг, защитник, спаситель, товарищ, друг, кто-то более важный. Гермиона более не хотела лгать сама себе. Пусть она сама не поняла, когда это произошло — когда он прикрыл её от кинжала Беллатрисы, или раньше — быть может, на первом курсе — но сомнений не оставалось: она полюбила Драко Малфоя и не хотела отказываться от него ни при каких обстоятельствах. А он — надменный, холодный, равнодушный, — совсем не равнодушно поглаживал её спину и совершенно не надменно касался губами виска. И уж точно не холодно обещал, что всё непременно будет хорошо. Лгун — только им Драко не переставал быть всегда.

— Нам пора уходить, — поторопил Гарри, прикрывая остекленелые глаза профессора. — Мы и так слишком задержались.

И в тот самый миг в голове у Гермионы и, как она поняла, у всех остальных, зазвучал шипящий голос Волдеморта. Такой громкий, что ладони инстинктивно прижались к ушам, хоть в этом и не было смысла.

Тёмный Лорд говорил с их разумом. Он не требовал ничего, кроме Гарри. Обещал, что не тронет ни одной живой души, если Гарри Поттер выйдет к нему и примет смерть.

Рон предложил выйти сейчас же, всем вместе, и биться до последней капли крови, но Гарри осадил его.

— Не торопись умирать, Рон, — перекинув на ладони пузырёк с воспоминаниями Снейпа, проговорил он. — Сперва заглянем в Омут памяти. Как знать, может профессор знал что-то важное, что сможет нам помочь. Пошли.

Рон, которому перспектива выжить очень понравилась, поспешил к выходу, и вскоре их с Гарри шаги скрылись в бесконечных коридорах.

Драко же с Гермионой всё продолжали стоять у тела Северуса Снейпа, один вид которого напоминал: от судьбы не уйдёшь.

— Он потерял так много… Обрёк себя на одиночество. Его слова о соулмейтах… Теперь ты откупоришь флакончик? — Драко, кивнул на переливающееся перламутром зелье у Гермионы на шее.

Она действительно должна была это сделать. Откупорить и — будь что будет! Так было правильно. Этого хотел бы сам Мерлин. Но, вопреки всему, она покачала головой.

— Нет. Я не стану. Можешь звать меня эгоисткой, но я решительно настроена бороться за собственный выбор.

— Вот как? — Драко склонил голову чуть на бок. — Это какой-то теоретический выбор или, быть может, ты определилась уже более конкретно?

Гермиона не знала, что ответить. Она не хотела выглядеть глупой, не хотела навязываться и уж тем более не хотела давать повод для возможных насмешек.

— Пока что — теоретический, — ответила она, жестом приглашая Драко покинуть это место и присоединиться к остальным.

У них был целый час, чтобы передохнуть перед финальным боем, из которого, возможно, ни один из них не вышел бы живым. И это был, может быть, последний шанс всё сказать. Какая разница, как Драко отреагирует на это признание, если скоро, не исключено, никого из них не останется?!

— И несколько практический, да, — добавила она тихо, даже не зная, расслышал ли эти слова Драко.

Видимо, не слышал. В последний раз обернувшись на мёртвого профессора, он тихо прикрыл дверь и тяжело выдохнул.

— Он научил меня всему, что я знал. И — веришь — я чувствовал его заботу…

— Мне жаль… — Гермиона скользнула ладонями под локти Драко и устроила голову на его плече. Должно быть, разница между тем, чувствовал Драко себя утешающим или утешаемым, оказалась существенной, потому что в этот раз он напрягся так, словно его опутали змеи, а не руки, и даже, кажется, перестал дышать.

— Как ты так можешь? — напряженно задал он вопрос. — Как можешь доверять мне? Как можешь оставаться один на один с Пожирателем смерти в самый разгар войны?

— Ты — не Пожиратель. Ты — Драко, просто Драко. Мой друг. — Гермиона замерла, испугавшись возможной реакции, но вместо этого плечи Драко расслабились, а ладони сомкнулись у неё на лопатках.

— Я постараюсь оправдать ожидания, — глухо пообещал он.

— Никаких ожиданий. — Гермиона отстранилась и взяла его за руку. Кожа впервые за всё время оказалась тёплой. — Просто будь собой. И ничего не бойся.

— И ты, — Драко сильнее сжал пальцы. — Не бойся меня.

И, не разжимая руки, повёл её прочь.

* * *

Перед воротами Хогвартса собралась, казалось, вся школа. Хотя, возможно, это так и было. Все выжившие: студенты, преподаватели, прочие союзники, вышли к концу установленного часа принять бой. Гермиона, Рон и Драко тоже были здесь. Только Гарри, который, по словам Рона — стоило заглянуть в Омут, куда-то рванул — пока ещё не находился.

Зато Пожиратели смерти, великаны, акромантулы и оборотни, под предводительством Тёмного лорда и его верных приспешниц — Беллатрисы и Нагайны — уже полным составом ожидали последнего боя.

Были здесь и Люциус с Нарциссой, и, увидев их, Драко напрягся, как натянутая струна.

Гермиона хотела как-то приободрить его, но в этот миг со стороны моста показался Хагрид, и все слова разом забылись.

— Нет… — только и прошептала она и почувствовала, как Рон взял её за руку.

— Гарри… — вырвалось у него тихим хрипом.

— Он был убит в лесу при попытке сбежать с поля боя! — громогласно возвестил Волдеморт. — Вот он — ваш герой! Тот, за которого вы боролись и умирали. Трус. Обычный трус.

Рон засопел громче. Казалось, он едва сдерживается, чтобы не высказать наболевшее, и Гермиона успокаивающе погладила его по плечу.

Гарри, непривычно маленький, будто бы просто спал на руках у старого друга, и если в ответ на это в Роне вскипела злость, в Гермионе плескалось отчаяние, и потому она сильнее цеплялась за руку друга, чтобы не разрыдаться прямо здесь, во время битвы, когда важна каждая палочка и каждый ясный разум.

— Смотрите, вот ваш лидер. Пустая оболочка, не более! — Волдеморт сделал шаг вперёд, и Добби, только разглядевший, кто на руках у лесничего, прикрыл ладошками глаза.

— Гарри Поттер… — пропищал он с примесью боли и отчаяния.

Кроме Гермионы, однако, никто на домовика внимания не обратил. Тёмного Лорда куда больше волновала группа возможных союзников, представителей же школы — ядовитая змея, угрожающе снующая по периметру.

— Я даю вам последний шанс, — продолжил Волдеморт, попеременно остановившись перед несколькими преподавателями. — Многих из вас я знал в прошлой жизни, и я не хочу проливать вашу чистую кровь. Присоединяйтесь, и вместе мы построим новый, лучший мир.

— Сомневаюсь, мистер Реддл, — отчеканила Макгонагалл.

— С Гарри или нет, мы не отступим! — выкрикнул Рон, на что прочие ученики отреагировали поддерживающими выкриками.

Тёмный Лорд словно не слышал их. Он, казалось, не сомневался в своей победе, хотя крестражем, по сути, осталась единственно лишь Нагайна. Уничтожить её, и Волдеморт снова станет обычным смертным. Он не мог этого не знать, а значит — его бравада не была ничем, кроме показательного выступления.

Шелестящие шаги приближались, и с каждым новым шагом ладонь Рона крепче обхватывали пальцы Гермионы. Драко стоял по другую сторону от неё, напряженно сжимая палочку. В тот момент, когда он помог сбежать из Малфой Мэнора, Драко подписал себе смертный приговор, и потому за него Гермиона боялась даже больше, чем за себя саму.

— Драко, мой мальчик, — просипел Тёмный Лорд, останавливаясь рядом с ними. — Вот мы и встретились.

— Пожалуйста, мой лорд, — послышался надломленный голос Нарциссы, от звуков которого Драко вздрогнул. — Он всего лишь ребёнок.

— Чистокровный ребёнок. — Волдеморт приблизил лицо к лицу Драко и втянул носом его запах. — Мне вовсе не хотелось бы тебя убивать.

А затем он отступил. Вернулся к Пожирателям и обвел их взмахом руки.

— Вернись к нам, Драко. К своей настоящей семье. Забудем былое в новом мире. Теперь, когда Гарри Поттер мёртв, у меня нет причин держать обиду.

— Драко, пойдём. Прошу, — позвала Нарцисса. Люциус рядом с ней едва заметно кивнул.

— Иди, Драко, иди, — поторопил Тёмный Лорд, и Драко сделал неуверенный шаг вперёд.

Это был шанс для него. Гермиона понимала, что очень скоро все они умрут, и была бы рада узнать, что хотя бы Драко смог спастись.

Но, сделав этот первый шаг, он не спешил делать второй.

— Нет, — отрезал упрямо, и у Гермионы внутри всё сжалось от страха. В голове мелькнула только одна мысль — «убьют». — Видит Мерлин: я там, где я должен быть.

Ладонь его нашла ладонь Гермионы и уверенно её обхватила. Волдеморт скривил губы в усмешке.

— Занятно. Всё та же грязнокровка. Убить её, быть может?

— Позвольте я, — с готовностью вызвалась Беллатриса, и Рон, слева от Гермионы, сделал шаг вперёд, прикрывая её собой.

— Настолько крепкая дружба? — усмехнулся Тёмный Лорд. — Какая прелесть. Какая глупость. Нагайна, милая, избавься от девчонки.

Змея, только и ожидающая сигнала, скользнула в сторону Гермионы, а дальше всё произошло слишком быстро: Невилл, стоявший до того с распределяющей шляпой подмышкой, внезапно извлёк из старого фетра меч Годрика Гриффиндора и, размахнувшись, рубанул змеиную голову. Волдеморт покачнулся и схватился за голову, Гермиона же, пусть ещё не оправилась от сковавшего её страха, смогла удовлетворенно отметить: последний крестраж уничтожен, силы сравнялись.

— Вы просто жалкие! Мелкие! Никто из вас не заслуживает второго шанса! — прошипел Тёмный Лорд, выпрямляясь. Бузинная палочка в его руке взметнулась вверх, и за этим движением последовала «Авада Кедавра», направленная на Драко. Нарцисса вскрикнула.

У Гермионы не было времени анализировать происходящее. Она просто сделала то, чего не сделать не могла — бросилась наперерез, под заклинание, которое в следующий миг обещало её уничтожить.

Ладони Драко лишь успели сжаться на её плечах в попытке оттолкнуть, а со стороны послышался выкрик Рона, утонувший в нарастающем гомоне. Всего секунда, показавшаяся вечностью, перед тем, как убийственный луч впился в грудь своими смертоносными когтями.

Гермиона не ощутила боли, хоть и ожидала её. Более того, она всё ещё слишком ясно воспринимала мир вокруг. А в районе груди лишь пульсировало слабое тепло.

Луч, выпущенный из Бузинной палочки, всё пытался атаковать, но не достигал цели. Едва заметный щит из слабого сияния не давал смертельному заклятью пробиться дальше. И чем дольше атаковало проклятье, тем сильнее и ярче становится этот щит. Он наплывал на лицо и грудь мягкими потоками, и лишь в месте соприкосновения с чужой магией был плотнее и гуще.

Раздался звук трескающегося стекла, и Гермиона неожиданно поняла, что всё это время её защищал флакончик с амортенцией, который больше, по всей видимости, не мог сдерживать сопротивление.

Однако Бузинная палочка более не атаковала. Волдеморт застыл, испуганно глядя на щит, и лишь его губы безмолвно шевелились.

— Соулмейты… — тихо разнеслось по толпе. — Они соулмейты…

Гермиона не сразу поняла, о чем идёт речь, но вот флакончик треснул особенно сильно, щит погас, а в нос ударил целый букет ароматов. Запах зелёных яблок, парфюм Драко и аромат её собственного шампуня для волос. Всё это обволокло так неожиданно и сильно, что Гермиона пошатнулась, но руки Драко крепче сжались на её плечах.

Соулмейт…

Он, если верить амортенции, был её соулмейтом, а значит все те сны… Именно Драко долгие месяцы нуждался в ней.

Соулмейт.

Потому ведь он был так ошарашен на экзамене! Он узнал, что она предначертана ему судьбой, и поэтому так сильно ненавидел её. И… Его любимым запахом был аромат её волос… Неожиданно, невозможно, не вовремя. Не за шаг до смерти. Не так, не перед всеми, не…

— Ты цела?

Ему было плевать. На то, что она узнала его тайну, на то, что вся школа смотрит на них — он просто беспокоился за её жизнь. Вчерашний враг. Сегодня он был…

Гермиона отбросила лишние мысли. Ей тоже было ровным счётом всё равно на то, как и что следует называть.

— Всё хорошо, — успокоила она, и, следом за вздохом облегчения, тёплые объятия Драко и Рона скрыли её от всей возможной боли и страха.

— Невозможная. Какая же ты невозможная, — зашептал Драко ей в волосы. — Оберегать тебя — тяжкий труд, ты знаешь?

Он коснулся губами её виска, и Гермиона практически забыла, что они находятся посреди поля боя. Впрочем, Волдеморт умел напоминать о себе.

Он хлопнул в ладоши, словно отдавая дань их удивительному спасению, и когда их взгляды снова обратились к нему, то отвесил наигранно учтивый поклон.

— Что ж, я оценил трюки Мерлина, протянул он. — Предназначенные друг другу самой судьбой, такие разные, но готовые отдать жизнь друг за друга — прекрасная романтическая чушь. Однако чего ещё можно ожидать от выжившего из ума старика? Теперь же, когда розовые пони больше не скачут по радуге, позвольте вас убить. — Он невинно развёл руками. — Таков уж я — всегда добиваюсь желаемого.

И в тот миг, когда Бузинная палочка снова описала дугу, готовая поразить их проклятьем, случилось ещё одно чудо. Слишком много чудес на одну битву, но, видимо, кто-то очень сильный покровительствовал хогвартцам в этой битве.

Гарри, их погибший Гарри, вдруг «ожил», и его палочка сошлась в поединке с самой сильной палочкой из существующих на земле. Наблюдать поединок возможности не было, так как в этот самый момент приспешники Тёмного Лорда возобновили атаку, и теперь Гермиона успевала лишь отстреливаться во все стороны. Драко и Рон прикрывали с тыла, в отдалении Невилл махал мечом Гриффиндора, а Добби и Кикимер совсем рядом отбивались от акромантулов. Гермиона послала в одно из чудищ огненный шар, распугав тем самым и остальных, и домовики, освободившиеся от противников, бросились помогать Джинни и её матери, которым хватило смелости противостоять самой Беллатрисе.

Бой был долгим, вокруг падали раненые и убитые — свои и чужие. Чья-то волшебная палочка выбросила «Авада Кедавру», и Гермиона даже не успела опомниться и защититься, но палочка Нарциссы Малфой в самый последний момент отбила проклятье в сторону.

Краем глаза Гермиона заметила Люциуса, защищающего Драко. Вдалеке вскрикнула Беллатриса, а домовики сумели повалить Сивого, который, как Гермиона поняла, теперь был без сознания.

И вмиг всё стихло. Схлопнулось, будто кто-то сорвал иглу с патефона. Абсолютная тишина возвестила об исходе битвы лучше слов. Давящее всё это время ощущение контроля испарилось.

Акромантулы медленно и осторожно расползлись по сторонам и вскоре вовсе исчезли. Великаны склонили головы, признавая поражение, и парящие в небесах гиппогрифы во главе с Клювокрылом бросились в погоню за всеми, кто спешно пытался покинуть поле боя.

Никто не произносил ни звука. Все смотрели в одну точку. На Гарри Поттера, держащего в руках Бузинную палочку своего врага. У ног его была лишь горстка пепла, но налетевший порыв ветра развеял и её.

* * *

— Не делай больше так, ладно? — Драко перехватил Гермиону в одном из школьных коридоров и, схватив за руку, оттащил к дальней стене. — Не рискуй собой. Даже ради меня. Особенно ради меня.

С момента победы над Тёмным Лордом они виделись впервые. Она тогда бросилась к Гарри, проверить, в порядке ли он, Драко же и его семью увела Макгонагалл, для допроса и решения дальнейшей их судьбы. А потом были долгие дни суда для него, а для неё — десятки похорон и море выплаканных слёз. Фред, Люпин, Тонкс, Колин, Лаванда, Снейп — список был куда больше, и каждый раз, глядя на то или иное надгробие, она задавалась вопросом: почему ей повезло? Почему она была более достойна жизни, чем её друзья? Сказать, что её терзало чувство вины — не сказать ничего. Она буквально тонула в боли и горечи, и спасало теперь только то, что их сны с Драко стали общими, и там они рука об руку боролись против лавины сожаления.

Теперь же он был рядом. Реальный. Амнистированный. Неуверенный. Близость, которая совсем недавно ощущалась между ними, уступила место неловкости.

— Больше не придётся рисковать, Драко, — напомнила она, стараясь не думать о том, как сильно хочется зарыться в его объятия. — Всё кончено. И всё же, если бы вдруг пришлось сделать это снова, я бы сделала, не раздумывая. За то, что важно, не страшно умереть.

В его глазах она видела боль и сожаление.

— Я правда хотел твоей смерти, — глухо признался Драко. — Хотел избавиться от тебя раз и навсегда. Я просто не мог принять тот факт, что ты… Маглорожденная… Предназначена мне судьбой.

— Ты хотел сказать: грязно... — Драко не дал договорить.

— Нет — маглорожденная. Я просто не хотел в это верить. Но… Так же сильно, как не мог быть с тобой, я не мог быть и без тебя. Особенно после того случая в туалетной комнате. Я… — Он запнулся, а на щеках его вспыхнул румянец. — О, Мерлин! Грейнджер, в любви признаваться всегда так сложно?

От его слов подкосились ноги. Одно дело знать, кто твой соулмейт, а другое — слышать, что он испытывает те же чувства.

— Не знаю, — замялась Гермиона, надеясь, что он не заметит её смущения. — Мне никогда не приходилось делать этого, так что советчик из меня…

Кажется, перебивать её вошло у Драко в привычку. Вот только ей, определённо, нравился его новый способ заставить её молчать. Нравился вкус его губ, нравилась ладонь на затылке, нравилось, привстав на цыпочки, отвечать, а также впервые после случившегося дышать полной грудью. И хоть она знала, что раны от потерь едва ли когда-то затянутся окончательно, но могла с уверенностью утверждать — рука об руку встретить судьбу будет в разы проще.