Альбус Поттер и Решение Распределяющей Шляпы (джен)

Утром первого сентября две тысячи восемнадцатого года вокзал «Кингс-Кросс» был полон людей. Причем многие из них выглядели весьма и весьма необычно. Рядовые посетители вокзала то и дело натыкались на одетых в странные одежды людей. У некоторых из них в руках были клетки с различными животными, в том числе и с совами. А ведь всем известно, что совы — не домашние питомцы!

Альбус Поттер был одним из этих людей. Он прибыл на вокзал со своей семьей, чемоданом с вещами и клеткой с ручной совой по кличке Конан. И он совсем не чувствовал себя «странным». Он вертел головой по сторонам, пытаясь разглядеть кого-нибудь из друзей и знакомых, пока его старший брат Джеймс вместе с мамой со всех ног мчались навстречу металлической стене, отделяющей платформу №9 от платформы №10. Альбус каждый раз думал о том, что будь он так называемым «маглом» (не волшебником), непременно усомнился бы в здравомыслии этих людей. Но после того, как увидел бы, что вместо врезания в стену эти люди просто проходят сквозь нее — усомнился бы в своем собственном.

— Давай, Ал, твоя очередь, — окликнул его отец. — Мы следом.

Альбус развернул тележку и со всей силы оттолкнулся от земли.

«Не закрывай глаза, — говорил он себе, пока металлическая стена стремительно приближалась. — Не закрывай глаза. Смотри!». Три, два, один…

Когда Альбус открыл глаза, то уже был на платформе №9¾, по инерции двигаясь вперед вслед за тележкой. Магический барьер, отделяющий платформу от вокзала, остался позади. Альбус разочарованно выдохнул и зло посмотрел через плечо на исчезнувшую стену барьера, но не остановился и продолжил идти, оглядываясь по сторонам.

Когда он нашел маму, Джеймс уже собирался укладывать вещи в поезде.

— Помочь тебе занести чемодан? — спросила Джинни. — Я думаю, Джеймс не вернется, пока не встретится со своими друзьями.

— Нет, я справлюсь, — уверил ее Альбус и вошел в вагон. К сожалению, все купе в этом вагоне уже были заняты, поэтому ему пришлось перейти в другой. Он еще не видел никого из друзей, поэтому не знал в каком купе они сидят. Найти бы Аксела…

Проходя мимо пустого купе, Ал заглянул внутрь. Там никого не было, но под сиденьями уже лежали два чемодана. Альбус постоял в нерешительности, решая, стоит остановиться здесь или попробовать поискать друзей.

— Эй, Альбус!

Ал обернулся на голос. К нему навстречу бежал его друг и однокурсник Аксел Коллахан. Это был гиперактивный светловолосый мальчик с задорной щербатой улыбкой, одетый в светлые магловские бриджи на подтяжках и белую рубашку, неаккуратно закатанную выше локтей.

— Привет, Аксел, — улыбнулся Альбус. — В каком купе ты сидишь?

— В этом, — мальчик указал на купе, в которое Ал заглянул ранее. — Заходи. Я не знаю, кто второй: он уже был здесь, когда я пришел. Надеюсь, это кто-то, кого я не знаю.

— Почему? — не понял Альбус. Он втащил чемодан внутрь и попытался поднять его на верхнюю полку.

— Чтобы познакомиться! — ответил Аксел, будто это было очевидно. Он рассеянно наблюдал за попытками Альбуса поднять чемодан. — Надеюсь, это кто-то из старших. Игрок какой-нибудь сборной, или близкий друг старост. Сами старосты сидят в своем вагоне, но они наверняка придут к другу.

— Ясно, — так и не сумев поднять чемодан, Альбус просто отставил его в сторону и устало плюхнулся на сиденье. Аксел сел напротив, и его лицо светилось от нетерпения что-то рассказать.

— Уже видел кого-нибудь из наших? — спросил он, но ответа не дождался. — Только что, когда я шел сюда, меня чуть не сбила с ног Мойра Гойл. Я шел быстро, а она как выскочит передо мной! Я так испугался: думал, она меня слопает! Какая же она уродина, не могу поверить, что она девчонка, — он озабоченно покачал головой, а Альбус прыснул. — А Мордекаев видел? Они, кажется, подрались или что… Не знаю, что у них там случилось: — они не рассказали, — и Дирэм плакал. Честное слово! Не веришь? Правду говорю! Плакал, как девчонка!

— Верю-верю. Из-за чего подрались? — Альбусу вообще-то было все равно: он спросил из вежливости.

— А, не знаю. Они же все время дерутся. Но я обязательно узнаю, вот увидишь.

— Хорошо. Ты иди узнай, а мне нужно вернуться к родителям, — сказал Альбус, выходя из купе.

Когда он вернулся на перрон, отец и Лили уже были там, и к ним присоединилось семейство Уизли.

— В нас чуть не врезался магл! — громко поделился Хьюго. — Мы с папой бежали к барьеру, а он пошел прямо на нас! Я уже хотел остановиться, но папа толкнул меня дальше.

Дядя Рон улыбнулся, как будто это было забавно, а тетя Гермиона округлила глаза и нахмурилась.

—Рон! — укоризненно произнесла она.

— Не думаю, что он заметил, как мы прошли сквозь барьер, — быстро сказал дядя Рон, поднимая руки в успокаивающем жесте, — но ему все равно никто не поверит, так что беспокоиться не о чем.

— Беспокоиться есть о чем, — возразила его жена и, как часто у них бывает, начался спор. Тетя говорила что-то об ответственности и примере детям, дядя вяло советовал ей расслабиться, переглядываясь с сыном.

Альбус огляделся вокруг в поисках знакомых лиц. Людей на перроне было много. В нескольких метрах от них рядом с родителями стояла Ванесса Мартин, красивая девочка-гриффиндорка с его курса. Ее темные локоны были перевязаны синей лентой, а одета она была в красивое магловское платье. Она то и дело махала рукой кому-нибудь из проходящих мимо друзей, и ямочка на ее левой щеке появлялась при каждой улыбке. Альбус на секунду встретился с ней взглядами и быстро отвернулся, делая вид, что ищет кого-то конкретного.

Чуть дальше стоял декан факультета Слизерин — профессор Маркус Рэйвенстон. Он всегда приезжал на «Хогвартс-Экспрессе» вместе с другими учениками, потому что сопровождал своих младших братьев и сестру. Его сестра Рэйна училась с Альбусом на одном курсе. Окликать ее Альбус не стал — уж слишком мрачно выглядела их семейка: мистер и миссис Рэйвенстон, строгие, одетые во все черное, недовольно оглядывали платформу, а двое других братьев застыли в ожидании, глядя прямо перед собой.

Слева от себя Альбус заметил незнакомых ему белокурых двойняшек, мальчика и девочку. «Первокурсники», — решил он, так как не видел их раньше. Его заинтересовали странные предметы в их руках — небольшие магловские устройства, что-то такое он видел у дяди Дадли. Но стоящие рядом родители были одеты в мантии волшебников и совсем не были похожи на маглов.

Из поезда наконец вышел Джеймс вместе со своим лучшим другом Геспером Харландом.

— Привет, Геспер, а где мама? — спросила его Джинни.

— Провожает Лео на поезд, — небрежно махнул он рукой, улыбаясь. — Все никак его не отпустит.

— Долго нам еще ждать? — спросил Джеймс. — Поехать бы побыстрее.

— Еще восемь минут, — ответил дядя Рон. — Что, не терпится склониться над пергаментом?

Джеймс весело фыркнул:

— Не терпится скрестить палочки на уроках магической дуэли, — он выхватил свою волшебную палочку, повернулся к другу и пафосно произнес: — Вы нанесли мне оскорбление! Я вызываю вас на дуэль! Доставайте свою палочку, и мы выясним, кто из нас достойнейший волшебник!

— Моя палочка со мной! — воскликнул Геспер в тон другу, и юноши обменялись горящими взглядами. Взрослые рассмеялись, а Альбус и Хьюго посмотрели на них с завистью. Альбусу до уроков магической дуэли оставалось два года, а Хьюго и того больше.

— Гарри! — раздался вдруг радостный голос. К компании приближался высокий худой мужчина с мальчиком. Лицо мужчины лучилось восторженной радостью. — Как я рад тебя видеть!

— Деннис, — Гарри пожал мужчине руку. То же сделал Рон. Женщины лишь одарили его радостными улыбками.

— Знакомься, Колин, это Гарри Поттер, — сказал мужчина сыну. — Гарри, это Колин, мой сын. Он поступает в Хогвартс. Очень надеюсь, что на Гриффиндор, но неплохо будет и на Ровенкло, как мать. Гарри, я так рад тебя видеть! Которые тут твои дети? — он посмотрел на Альбуса, отмечая, видимо, его сходство с отцом. — Все на Гриффиндоре, я полагаю? Я надеюсь, что вы поладите.

Альбус удрученно сжал губы.

— Альбус был распределен на Слизерин, — сказал отец.

Улыбка на лице Денниса Криви сменилась выражением крайнего изумления. Он с раскрытым ртом переводил взгляд с Гарри на Альбуса и на остальных. Ал украдкой взглянул на отца. Тот мягко улыбался, но глаза его смотрели на мужчину твердо. Рука его лежала на плече сына. Альбус постарался незаметно выпрямиться и смотреть уверенно. Мистер Криви наконец справился с изумлением и произнес:

— Вот как? А что остальные твои дети?

Ответить Гарри не успел: раздался свисток поезда, и вокруг поднялась суета. Геспер умчался прощаться с матерью, мистер Криви с сыном, наскоро попрощавшись, вернулись к своему вагону. Альбус поцеловал маму, обнял отца и, махнув рукой остальным, вошел в поезд вместе с Джеймсом и Розой. Джеймс тут же умчался в свое купе, Розу позвали к себе друзья из Ровенкло, а Альбус помахал родителям из окна и направился в свой вагон.

Аксела в купе еще не было, но возле окна сидел незнакомый черноволосый мальчик. Он неотрывно смотрел в окно и даже не повернулся, когда Альбус вошел. Порадовавшись отсутствию друга и молчаливому соседу, Ал прильнул лбом к окну и погрузился мыслями в произошедшее на перроне.

Все так, в прошлом году Распределяющая Шляпа определила его на Слизерин. Факультет, с которым, по рассказам дяди Рона, отец с друзьями всегда воевали и к которому в их кругу всегда относились с презрением. Первое время Альбус даже плакал украдкой от стыда. Он даже не приехал домой на рождественские каникулы. Ему казалось, что он разочаровал отца и всю семью, хотя отец все время давал понять, что его это нисколько не расстраивает. Теперь Альбусу стало легче. Он освоился, завел друзей и убедился, что Слизерин вовсе не так плох, как о нем говорят. Однако, когда происходят такие ситуации, как сегодня, Альбус чувствует вину перед отцом за то, что ему приходится терпеть эти изумленные лица и шепотки за спиной: как же так, сын Гарри Поттера попал на Слизерин?

Альбус провел за этими невеселыми размышлениями не меньше часа. Очнулся он после полудня, когда в купе вдруг вошли двое мальчишек. Один был повыше, с темными раскосыми глазами и жутко самодовольным выражением лица. Второй был бледным и сероглазым, а волосы у него были до того светлыми, что казались белыми. Он выглядел не менее самодовольным, но хотя бы улыбался. Это был Скорпиус Малфой. Долгую-долгую секунду они с Альбусом изучали лица друг друга, а затем расплылись в улыбках. Спутник Малфоя рухнул на сиденье напротив Альбуса и вид у него был такой, будто он трижды пробежал по крыше мчащегося поезда.

— Привет, — Малфой сел рядом с Альбусом.

— Привет, — весело отозвался Ал. — Где ваше купе?

— В конце вагона. Нам с Гленом стало скучно, вот мы и пришли.

— Ага, только веселее не стало, — проворчал Глен, глядя в потолок. — А нам аж до ночи ехать.

— Ну развлеки нас тогда, Забини, — произнес Скорпиус, необычно растягивая слова. — Придумай, чем можно заняться в поезде.

Вместо этого Глен повернул голову к сидящему у окна мальчику. Побуравив взглядом его спину, он скучающим тоном осведомился:

— А это кто?

Альбус, который хорошо видел профиль мальчика, отметил, что тот отвлекся от созерцания пейзажа и прислушался. Однако на вопрос Забини не ответил. Тот, выждав несколько секунд, коснулся кулаком спины мальчика и снова спросил:

— Тебя как зовут?

Мальчик обернулся и Альбус увидел, что глаза у него не то серые, не то зеленые, слегка раскосые.

— Уильям Уоттон, — ответил мальчик тихим голосом.

— Уильям Уоттон? — переспросил Забини. — Первокурсник?

Мальчик нехотя кивнул.

— Уоттон… — задумчиво протянул Забини. — Не знаю эту фамилию. Кто твои родители?

Уильям Уоттон открыл рот, чтобы ответить, но внезапно и с шумом открылась дверь купе. Внутрь забежал Аксел Коллахан и плюхнулся на сиденье рядом со Скорпиусом.

— Вы мне не поверите, — возбужденно произнес он. — Кстати, вот вы где! А я полпоезда обошел, только вас не нашел. Хотя я, вроде бы, точно видел тебя на перроне, — сказал он Скорпиусу. — Уже думал: обознался. Хотя тебя трудно с кем-нибудь перепутать. И твоего отца. У вас головы как будто бы светятся. По ним можно ориентироваться. Я в общем-то с вас и начал, когда пришел, думал: найду Скорпиуса — найду и всех остальных. У меня вот волосы тоже выгорели за лето. И кожа загорела, — он посмотрел на руки Скорпиуса. — Ты вообще выходил на улицу? Ты бледнее мела! Ты уверен, что…

— Коллахан, замолчи! — простонал Забини с раздражением. — Ты что-то хотел рассказать.

— А ну да! — встрепенулся Аксел. — Знаете, что?

— Да что?! — рыкнул на него Забини. — Что, Коллахан?! Говори, или замолчи навсегда!

— Я узнал, из-за чего подрались Вик и Дирэм, — Коллахан прыснул и замолчал, оглядывая лица друзей в ожидании.

— Да говори уже! — хором прикрикнули они на него.

— Из-за пискусов, — с трудом выговорил Аксел и захохотал. Никто не понял причины его смеха и молча ждали продолжения. Успокоившись, он объяснил: — Они купили яйца пискусов и съели все, кроме одного. Из последнего Дирэм хотел высидеть пискуса, но Вик съел его тоже. Они подрались и Дирэм до сих пор хнычет.

Он захохотал так, что схватился за живот и упал на колени Скорпиуса, все еще смеясь. Скорпиус, Альбус и Глен переглянулись и тоже засмеялись: то ли над Дирэмом, то ли над Акселом. Отсмеявшись, Аксел продолжил болтать:

— Я видел Гринвуда с Вэйро. Он не вставал, когда я пришел, но, по-моему, он выше меня на целую голову. Он, конечно, опять ест. Наверное, специально ходил за тележкой с едой. Когда я попросил его поделиться со мной шоколадной лягушкой, он сказал мне валить из его купе. Хотя это было не его купе. Но я все равно ушел. А вы знали, что Турвон едет с сестрой? Она в этом году будет поступать. Она ничего, у нее хотя бы волосы не торчат во все стороны, но она даже угрюмее брата, просто ужас. А Рэйна тоже с братьями едет. В соседнем вагоне. Но я не стал заглядывать, сами понимаете. Интересно, как это: иметь брата или сестру? Я, наверное, хотел бы брата. Или младшую сестру. Может быть… Хотя я бы не хотел такого брата, как Вик. Впрочем, одному тоже неплохо, зато все пискусы мне достанутся, — он прыснул, довольный своей шуткой. — Кстати, Ванесса Мартин с Гриффиндора сказала мне, что…

— Ванесса Мартин? — переспросил Забини, вперив взгляд в Аксела. — Эта гриффиндорская грязнокровка?

Друзья изумленно вытаращили на него глаза. «Грязнокровка» было самым страшным ругательством, которое мог произнести волшебник. Даже многие взрослые никогда не произносили этого слова.

— Ты что, Глен? — зашептал Аксел.

— А что? — вызывающе дернул подбородком Забини. — Грязнокровка и есть. Рожденная от маглов. Мой отец говорит, что они хуже чумы — это такая болезнь, от которой давным-давно куча человек умерло.

Альбус заметил, как сжал губы Уильям Уоттон, хотя все еще продолжал смотреть в окно.

— Это плохое слово, — нахмурился Альбус. — И мерзкое. Моя тетя родилась у маглов, но она великая волшебница.

— Да-да, я знаю, — отмахнулся Забини. — Гермиона Гренджер. И Рональд Уизли женился на ней, хотя сам чистокровный волшебник. Это называется предательством крови.

Лицо Альбуса потемнело, но прежде, чем он успел что-то сказать, вмешался Скорпиус:

— Мой отец говорит, что все это — устаревшие взгляды. Чистокровные и маглорожденные — все это чушь. Он говорит: на войне проливалась кровь и тех, и других, и была она абсолютно одинаковая.

Альбус внутренне восхитился тому, как по-взрослому звучала эта фраза. Глен некоторое время держал взгляд Скорпиуса, но затем цокнул языком и вновь уставился в потолок. Повисло напряженное молчание, прервать которое не решался даже Аксел. К счастью, в купе заглянула торговка сладостями, и мальчики полезли в карманы за деньгами. Альбус с удовольствием купил себе бисквитное печенье, несколько шоколадных лягушек и упаковку тыквенного сока. Торговка уехала, и болтовня возобновилась. Альбус заметил, что Уильям Уоттон не покупал сладостей и как будто не замечал ничего вокруг. Всю дорогу до Хогвартса он смотрел в окно.

* * *

О приближении поезда к станции Хогсмид ученикам сообщил кондуктор. Скорпиусу и Глену нужно было переодеться в школьные мантии, поэтому они вернулись в свое купе.

— Встретимся на станции, хорошо? — предложил Скорпиус перед уходом. — Поедем в одной карете.

Надевая школьную мантию, Альбус почувствовал знакомый трепет. Вот-вот он войдет в Хогвартс, и там начнется настоящее волшебство.

Поезд остановился. Альбус и Аксел, оставив багаж, двинулись к выходу. Горящие фонари Хогсмида освещали станцию, но разглядеть среди них знакомых все равно было тяжело. Альбус услышал громкий грохочущий голос:

— Первокурсники, сюда! Подходите ко мне! Первокурсники! — Это кричал Хагрид. Уильям Уоттон, вышедший из поезда вслед за Альбусом, направился к великану.

Студенты то и дело вскидывали вверх руки, привлекая внимание товарищей, но Альбусу-таки удалось заметить бледную руку Скорпиуса. Рядом с ним, кроме Глена, стояла Мойра Гойл, при виде которой Аксел застонал. Мойра была очень рослой и некрасивой. Голова у нее была какая-то квадратная, лоб нависал над глазами, а нос выглядел так, словно его припечатали кирпичом. Компания отыскала себе свободную карету. Кареты эти, как все думали, ехали сами и никто их не тянул. Но Альбус знал, что в них были запряжены невидимые большинству людей крылатые кони — фестралы. В прошлом году Джеймс пугал его этими существами, но сейчас Альбус не видел никаких коней.

Ребята залезли в карету. Вместе с ними попыталась сесть Доротеа Гракх, но Забини прогнал ее со словами: «Девчонкам тут не место!».

— Но Мойра же сидит! — обиженно возразила девочка.

Забини посмотрел на сидящую рядом Мойру Гойл так, будто только что ее заметил, а затем фыркнул:

— Это, по-твоему, девочка?

Мальчики рассмеялись, а Гойл насупилась. Лицо у нее при этом стало таким жутким, что Аксел мгновенно замолчал и попытался стать незаметнее.

Кареты тронулись (и правда, сами по себе!), а Доротеа Гракх так и осталась сидеть. Путь от станции до замка в каретах занял куда меньше времени, чем на лодках через озеро; первокурсники были еще только на полпути, когда остальные студенты входили внутрь. Шествуя вслед за всеми в Большой Зал, Альбус слышал, как старшекурсники-гриффиндорцы громко винили Джеймса Поттера и Геспера Харланда в своем прошлогоднем поражении в соревновании факультетов: вздумалось им в конце года сунуться в Запретный лес, из-за них Гриффиндор потерял двести очков!

Большой Зал встретил студентов во всем своем великолепии. Многочисленные свечи ярко освещали помещение, но ничуть не приглушали свет звезд на зачарованном потолке. Четыре длинных стола стояли параллельно друг другу, а на них сверкали золотом тарелки и бокалы. В конце зала на возвышении располагался не менее роскошный преподавательский стол. Зал был украшен в синие цвета Ровенкло — прошлогодних победителей в соревновании Домов — что, конечно, не обрадовало ни Слизерин, ни Гриффиндор.

Студенты, оживленно переговариваясь, заняли свои места, а над ними, приветливо улыбаясь, парили привидения. Только Кровавый Барон, привидение Слизерина, хмуро глядел на студентов, сдержанно кивая на их приветствия.

Альбус прислушался к разговорам за столом. Аксел, нисколько не смущаясь, болтал с кем придется, даже если для этого приходилось перегибаться через других учеников. Скорпиус и Глен обсуждали со старшекурсниками разрешение на привоз личных метел. Турвон Грейвз в волнении переламывал сам себе пальцы и то и дело повторял:

— Только бы не попала в Хаффлпафф. Только бы не в Хаффлпафф…

— Почему так долго? — громко жаловался Лютер Гринвуд, который и в самом деле оказался самым высоким на курсе. — Я умираю от голода. Я голоден как дракон.

Сидящая рядом с ним Дартлин Вэйро молча протянула ему «суперпитательный тыквенный батончик», заслужив полный благодарности взгляд.

Наконец двери распахнулись, и профессор Кенвард ввела в зал первокурсников. Испуганные и растерянные, они прошли к столу преподавателей и развернулись лицом к старшеклассникам. Профессор поставила в центр подиума трехногий табурет, на который водрузила старую-старую Распределяющую Шляпу. Взгляды первокурсников, до этого зачарованно рассматривавших потолок, обратились к ней. Как и всегда Шляпа запела, а после началось распределение.

— Когда прозвучит ваше имя, вы сядете на табурет, и я надену на вас шляпу. После того, как Шляпа вынесет вердикт, вы пройдете к своему столу, — объявила профессор и развернула длинный свиток пергамента:

— Эйнсворт, Диана!

Из шеренги выступила крошечная девочка с замысловато заплетенной косой. Глубоко вздохнув, она поджала губы и как можно увереннее прошествовала к табурету. Тот оказался высоковат для нее, отчего ее ноги повисли над полом. Шляпа почти полностью скрыла голову малышки.

Первый же студент вызвал затруднения. Зал застыл в ожидании, пока Шляпа задумчиво жевала тряпичные губы.

— ГРИФФИНДОР! — наконец объявила она, и крайний стол слева взревел. Альбус заметил Джеймса, похлопывающего по месту рядом с собой.

— Алвиан, Бенедикт!

Из шеренги вышел низенький пухлый мальчик, белый, как мел, и на негнущихся ногах подошел к табурету. Профессор надела на его голову Шляпу.

— РОВЕНКЛО! — объявила Шляпа, и второй стол слева взорвался аплодисментами. Мальчик вскочил и, вернув шляпу, побежал к столу Ровенкло, где его тепло приветствовали старшекурсники.

— Андерсон, Шена!

— ХАФФЛПАФФ!

— Бедфорд, Регина!

— ХАФФЛПАФФ! — снова крикнула Шляпа, почти не раздумывая.

— Криви, Колин!

Маленькому Криви очень не терпелось попасть на какой-то факультет, судя по тому, как спешно он подбежал к табурету и самостоятельно нахлобучил Шляпу себе на голову. Изо всех сил вцепившись в нее, Колин что-то громко шептал. Старая Шляпа все еще выглядела удивленной, вынося вердикт:

— ГРИФФИНДОР!

Мальчик, громко воскликнув «Йес!», вскочил с табурета и понесся к своему столу. Профессор Кенвард едва успела сорвать с него Шляпу. «Его отец будет счастлив, » — подумал Альбус.

— Франк, Мэри!

— РОВЕНКЛО!

— Грейвз, Ливиана!

— Ну наконец-то! — воскликнули над ухом Альбуса. Он обернулся: Турвон даже встал от волнения.

Черноволосая девочка с двумя тугими косичками, остро изогнутыми бровями и хмурым выражением лица неспешно села на табурет. Однако Распределяющая Шляпа не успела даже коснуться ее головы:

— СЛИЗЕРИН!

Их стол встретил волшебницу громкими криками и бурными аплодисментами, и Альбус закричал вместе со всеми. Гордая собой Ливиана села рядом с братом. Альбус и Аксел похлопали однокурсника по спине.

— А он боялся, что она на Хаффлпафф попадет, — шепнул Скорпиус Алу. — Да даже на меня Шляпа потратила больше времени.

Шеренга постепенно редела. В числе последних распределенных были двойняшки Диодора и Деметриус Скофферсы, попавшие на Слизерин, ровенклавец Новиус Скоукрофт и хаффлпаффцы Николас Торне и Фиона Эстли. Когда на помосте остался последний первокурсник, слизеринцы уже не следили за распределением.

— Уоттон, Уильям!

Шляпа думала очень долго. Минута, затем вторая. Даже слизеринцы примолкли и с любопытством посмотрели на первокурсника. Тот сидел бледный, смотря в пол. За столами начали перешептываться, подозревая, не сквиб ли этот мальчик.

— Эй, это же тот, что с нами в купе сидел? — спросил у Альбуса Скорпиус.

— Ага.

— По нему сразу было видно, что с ним что-то не так, — Глен даже не удосужился понизить голос. — Если не сквиб, то точно хаффлпаффец.

Наконец, Шляпа приняла решение:

— СЛИЗЕРИН!

Вялые хлопки недовольных слизеринцев быстро стихли. Забини демонстративно спрятал руки под стол. Профессор Кенвард сняла с Уоттона Шляпу, и тот неуверенно прошел к своему столу. Один из старшекурсников подвинулся и усадил его рядом, ободряюще похлопав по плечу.

Распределение окончилось, и со своего места встала директор школы Цезара МакГарден, чтобы произнести речь. Аксел и Лютер нетерпеливо подпрыгивали на скамье, требуя «кончать болтать и подать тарелки». Альбус был с ними полностью согласен. Директор приветствовала учеников, как новых, так и старых, и желала всем приятного учебного года.

— …первокурсники, запомните, что Запретный Лес потому и называется Запретным, что ходить в него нельзя и смертельно опасно для жизни, — речь директора подходила к концу. — А теперь давайте пировать!

Ученики поддержали ее громкими аплодисментами и криками. На столах появились различные блюда, от вида которых рот Альбуса наполнился слюной. Мальчишки накинулись на еду, и даже Аксел на время замолчал. Большой Зал наполнился звоном столовых приборов и шумом голосов.

Внезапно все голоса в начале слизеринского стола смолкли и воцарилась гробовая тишина, которая эффектом домино распространилась до противоположного конца. Альбус недоуменно повернул голову, пытаясь понять причину внезапного молчания, и увидел, как со своих мест вскочило несколько старшекурсников.

— Профессор! — громко воскликнул один из них, привлекая внимание всего зала. — При распределении произошла какая-то ошибка!

Профессор МакГарден отставила бокал и удивленно воззрилась на студента.

— Этот мальчик, — слизеринец ткнул пальцем в Уильяма Уоттона, который с ужасом смотрел на происходящее. — Этот мальчик — маглорожденный!

Альбус побелел и снова посмотрел на мальчика. Тот не шевелился и растерянно перебегал взглядом с одного лица на другое. Все взгляды были направлены на него, а он выглядел таким бледным, что, казалось, сейчас упадет в обморок. По залу пронеслись шепотки. Другие дома яростно перешептывались: невероятно! Маглорожденный студент Слизерина. Такого не было, наверное, за всю историю Хогвартса.

— Не может быть! — ахал Аксел, хватаясь за плечо Альбуса. — Как же это…

— Грязнокровка?! — спрашивал у Скорпиуса Забини, словно не мог в это поверить. — Грязнокровка в нашем Доме?!

За столом Слизерина поднялся страшный гул. Со всех мест слышались гневные выкрики, все больше студентов вставало со своих мест, яростно размахивая руками.

Альбус перевел взгляд на директора. Ее голубые глаза потемнели от гнева, это было видно даже издалека. Альбус замер в страхе. Он прежде никогда не видел такого лица у директора. Профессор МакГарден медленно поднялась со своего места; звук отодвигаемого стула оборвал все голоса, и Зал погрузился в тишину.

— Я. Крайне. Разочарована, — отчеканила она ледяным тоном. Даже студенты других Домов опустили глаза. — Дом Слизерин показал себя с самой худшей своей стороны в первый же день, — ее голос был так зловеще тих, что пробирал до глубины души. Стоящие студенты покраснели, прожигая гневным взглядом стены и пол.

Со своего места за столом Слизерина поднялась высокая девушка, на груди которой поблескивал гордый значок старосты школы. Она дерзко посмотрела на директора и громко произнесла:

— Этот мальчик — грязнокровка! — по залу пронесся общий вздох. — Он не может учиться в Слизерине. Шляпа ошиблась!

— О, я никогда не ошибаюсь, — послышался тихий шелестящий голос Шляпы, но мало кто его услышал.

— Минус сто баллов Слизерину, — холодно произнесла директор. — Мисс Вайпер, — сказала она с нажимом, — немедленно сядьте.

Помедлив, девушка все же села, как и остальные слизеринцы. Профессор МакГарден обвела взглядом зал.

— Мы вынуждены закончить пир ввиду крайне возмутительного поведения студентов Слизерина! Всем немедленно разойтись по гостиным. Старосты, проследите за порядком в своих Домах.

Студенты Гриффиндора, Ровенкло и Хаффлпаффа недовольно заворчали и принялись наскоро расфасовывать остатки еды по карманам. Слизеринцы медлили. Младшие неуверенно поглядывали на старших, а те во все глаза смотрели на директора и не могли поверить, что их проблему просто проигнорировали. Но встать все же пришлось. Старосты построили первокурсников в шеренги и повели их в гостиную.

— Что теперь будет? — спросил Аксел.

— Я не знаю… — ответил ему Альбус.

Слизеринцы спустились в подземелья в свою гостиную в мрачном молчании, которое не предвещало ничего хорошего. Первокурсники шагали впереди, старшие замыкали колонну. Наконец колонна уткнулась в тупик, служивший проходом в их гостиную.

— Гордость и честь! — громко произнесла староста Присцила Квакенбуш. Часть стены отъехала и слизеринцы смогли попасть внутрь.

Они оказались в длинном помещении с низким потолком, со вкусом расставленной мебелью и камином, украшенным искусной резьбой. В нем горел зеленоватый огонь, а вокруг стояли кресла, в которые тут же сели старшекурсники. Альбус почему-то улыбнулся, войдя в гостиную и осмотрев ее. Захотелось тоже опуститься в кресла или диван и провести вечер за беседой, но старосты приказали всем младшим разойтись по спальням и лечь спать.

— Отлично, — сказал Лютер Гринвуд, подавляя зевок. — Я жутко устал.

Они прошли по длинному коридору с четырнадцатью дверьми. Двери с левой стороны коридора вели в спальни девочек, с правой — спальни мальчиков. Альбус с друзьями вошел во вторую дверь справа, прошел крошечный коридорчик и оказался в прямоугольной темной комнате, тускло освещенной зеленоватыми огнями. В комнате стояло девять кроватей и один стол. Альбус разделся и поспешил лечь в постель. Он не хотел обсуждать с Забини и остальными произошедшее в Большом Зале.

Однако уснуть Альбус не успел. Вскоре из общей гостиной до спален донеслись неясный шум и громкие голоса. Альбус опустил босые ноги на холодный камень подземелья и вышел в коридор, а затем и в гостиную. Почти все присутствующие здесь были старшекурсниками. Все они, кто сидя, кто стоя, смотрели на стоящую у входа профессора МакГарден. Она была в ярости, ее ноздри раздувались похлеще, чем у соплохвостов и, казалось, из них вот-вот пойдет пар.

— Никогда еще мне не было так стыдно за своих учеников, — голос директора был тих и полон холодной ярости. — Вы должны были радушно принять в свои ряды этих новичков, но вместо этого вы показали себя недостойными, честолюбивыми, низкими… Вы опозорили себя, меня и Хогвартс.

Рядом с директором стоял профессор Рэйвенстон. Выражение его лица было нечитабельным, он молча смотрел на огонь в камине и не принимал никакого участия в воспитательной беседе.

Справа от Альбуса, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, стоял Скорпиус в компании Глена и Мойры. Забини ему что-то шептал, но Малфой не слушал, мрачно следя за происходящим. В гостиную все прибывали ученики.

— Ваше поведение позорит честь всей школы! — ругалась директор. — Уильям Уоттон был определен в Дом Слизерин и никуда отсюда не перейдет! Решения Распределяющей Шляпы не оспаривались никогда! Ни разу с самого основания Хогвартса! И я не позволю сделать это сейчас!

— Ни разу с самого основания Хогвартса в Доме Слизерин не учился маглорожденный! — не выдержала староста Пандора Вайпер. — Вот что позорит честь! Честь нашего Дома! Вы не слизеринка, директор, поэтому вы не понимаете этого!

— Мисс Вайпер, — в голосе Цезары послышалась угроза. — Немедленно замолчите, если не хотите, чтобы ваш Дом был оштрафован еще на сто очков. Вы все сейчас же отправитесь спать. И я больше не желаю слышать ничего на эту тему!

Огонь в камине опасно вспыхнул при ее последних словах, после чего она вышла из гостиной Слизерина. Студенты гневно глядели ей вслед.

— Вы слышали директора, — прозвучал вкрадчивый голос профессора Рэйвенстона. — Идите спать. Всем спокойной ночи.

Кивнув напоследок младшей сестре, профессор вышел в тайный проход. Конфликт не был улажен, а студенты не были успокоены, но приказ выполнили и отправились спать.