Мыслепад (джен)

Ванда сидела на кровати и перебирала струны гитары. Она знала, что её ждёт трудный разговор, и пыталась скрасить напряженные минуты ожидания музыкой. Соль, ре, ми… Фа, до, си… А время утекает сквозь пальцы, улетает…

— Не мешаю?

Девушка отложила гитару и повернулась в сторону вопроса. Это был Брюс. Такой же уставший и понурый, как и всегда, в общем-то.

— Вовсе нет, — Ванда отложила гитару в сторону. — Не спится?

— Трудно спать, когда по соседству бренчат, — Брюс отрешенно улыбнулся.

В ответ Ванда бросила в друга нотную тетрадь. Брюс увернулся и под мягкий смех Ванды споткнулся об собственную ногу. Приземлился прямо в кресло-мешок.

Ванда рассмеялась. Брюс иногда такой... Она не могла подобрать слов. Добрый, душевный... Такой как есть.

— Брюс... — начала было она, но не закончила. Пальцы невольно скользнули по струнам, и она вспомнила Африку. Как она своей магией ворошила его мысли, искала потаенные страхи, которые можно обнажить. И не ожидала, что его главный страх — убить тех, кого он любит.

Не ожидала, что он ненавидит себя. Ей казалось, что сила подобного рода — высшее благо, великий дар. Но Брюс... Он считал иначе. Для него это постоянная боль и агония, переходящая в липкость крови на руках.

Была ли она влюблена в него? Да? Нет? Их странная передружба-недолюбовь убивала, заставляла гореть.

— Я голодная, я холодная! Высыхает мой фитиль.

Она пропела это, ударив несколько раз по струнам. Но этот образ был неправильным, чужеродным для их странных отношений. Жуть, не так ли?

Брюсу эта попытка в сочинительство смешной не показалась. Он, сгорбившись, сидел, сцепив пальцы в замок. Он думал: как они докатились до такого? Ни туда, ни сюда. Всего лишь пародия на отношения. Он попросил Ванду спеть что-нибудь лирическое. Желательно на русском языке.

— Наташа меня убьет, если я не выучу что-нибудь на ее родном языке. Скоро ее день рождения, помнишь?

Ванда помнила. И не винила Брюса в том, что Наташа для него важнее их недолюбви-передружбы. И Ванда спешит сделать просьбу друга реальной:

Время так быстро летит, увядает,

Запоминай меня на века.

В мире, где сердце болит,

Не внимают неосторожные голоса.

Сквозь меня стрела слов добра летает.

Вижу каждый неверный взгляд.

За добро тут давно не платят.

Но если платят, то не с полна.

Я надену черное с шипами счастье.

Чтобы лживых так отторгать.

Но внутри бьется сердце с лаской.

Научиться бы не пускать.

Неуклюже, с опаской Брюс прикасался к гитаре. Ванда направляла его руку и показывала, где какая струна.

— Вот сюда, — она положила одну руку на гриф гитары. — Теперь расставь пальцы по ладам.

Их отношения — ирреальны. Затянувшаяся надолго шутка. Не дружба, не любовь. Тогда что? Что это за игры судьбы, в которых нет ни победителей, ни проигравших?

— Теперь настрой на нужное звучание. Покрути колки, — ее голос доносился как будто издалека. Что за магия творится в его душе? Почему они сблизились?

Ведь он не тот человек, с которым можно сблизиться. Он может быть отличным другом, но быть кем-то большим... После Бетти и Наташи это выше его сил.

Больно-больно-больно. Его нет, его не существует, Брюс-человек давно мертв... А Ванда пытается его воскресить.

Напрасно.

Ведь он не знает, как правильно жить по правилам заново. Но он знает, что главное — быть собой.

Слишком добрая, слишком неземная... Ванда — не его судьба. Просто случайно повесил куртку не на тот крючок.

Как там она напевала? "Я голодная, я холодная! Высыхает мой фитиль". Его фитиль тоже вот-вот высохнет.

Потому что в этом мире для него места нет. А для Ванды — есть. И когда он наконец спел и сыграл на гитаре песню:

И я не знаю, как правильно жить по правилам заново.

Но я знаю, что главное быть собой.

И я не знаю, как правильно жить по правилам заново.

Но я знаю, что главное быть собой.

Она улыбнулась. Гордилась тем, что ей удалось научить его этой красивой песне, красивой мелодии. Остается только выбрать, какую песню он споет Наташе. Ванда поможет. Обязательно.

Ведь так поступают друзья?

Отношения мастера с Воландом — это классические отношения человека-творца с демоном: человек свой талант отдает духу, а взамен от него он получает дары. Это связано с телесностью человека. Чтобы наш дух мог повелевать телом, Бог и дал ему дар творчества. Воланд просто использует мастера в качестве медиума, и этот контакт в итоге выжигает талант мастера, который по завершении миссии становится творчески бессильным. Но у любого творца, даже подконтрольного дьяволу, есть муза.

И муза мастера — Маргарита.

И если Маргаритой была Ванда, то кем тогда был сам Брюс? Наверное, мастером. А Другой парень — самый настоящий Воланд.

Кто же они друг для друга? Друзья? Возлюбленные? Нет.

Семья — союз людей, объединенных любовью, общностью интересов, взаимовыручкой и взаимным пониманием проблем и радостей друг друга. Да, так будет правильно. Не дружба, не любовь. Обретение друг друга как брата и сестры.

Они все вместе, собрались поздравить Наташу. Но Брюс не замечал никого, даже виновницу торжества. В центре его помыслов была Ванда — то пламя, не дающее фитилю высохнуть.

Он повторил слова как мантру, настроил гитару... Теперь можно петь.

Но вдруг вспомнил, как они, с летящими по всей комнате подушками и креслами-мешками, выбирали, что спеть. Она предлагала спеть что-то уже выученное, он хотел выучить песню специально для праздника.

В итоге выбрали учить новую.

Он пел: не голосом, но душой, хотел показать, как сильно он любит Наташу:

Разведи небо!

И ты разбуди, разбуди себя.

Развей сомнения!

И мы полетим с тобою в небеса.

Когда он закончил, Ванда подошла к нему и приобняла.

— Ты смог... Ты справился...

— Я знаю.

Потому что традиции петь по-русски на день рождения Наташи — три года. Три года, как нет в живых Черной Вдовы. А они до сих пор ведут себя так, будто она жива. В центре комнаты — ее фотография. Смотреть на нее до сих пор больно. Выше их сил.

Но они справятся. Потому что они семья.