Skin of Steel (джен)

— Мистер Маккой!

Леонард сердито зарылся в подушку с твёрдым намерением доспать, ибо это была суббота, это было шесть утра, и вообще шла бы вся Вселенная к дьяволу в шесть утра в субботу.

— Мистер Маккой, это Лайла, — Леонард почти взвыл куда-то в далёкие глубины перин. — У Пегги снова появилось жужжание в шарнирах!

Что же, жужжание в шарнирах у великолепной Пегги было веским поводом встать с кровати.

Разумеется, Леонард даже не дёрнулся, ибо помнил про неприкосновенность субботних шести утра.

Он явственно слышал пыхтение, с которым невысокая Лайла дотягивалась до неразумно оставленного открытым окна. Раздался грохот упавшего с подоконника горшка с уже давно засохшим кактусом, после чего — тихое «ох», с которым Лайла, скорее всего, приземлилась на пятую точку, и теперь она скреблась прямо в двери его спальни.

Леонард встал. Да, это потребовало огромных усилий с его стороны, и в нём, кажется, проснулась жажда убийства всего хотя бы на три четверти живого, что носило имя Пегги. Тем не менее, распахивая дверь комнаты, Леонард сумел замаскировать выражение лица «я сожгу в своей кузнице всё, что тебе дорого» под «господи боже, что за милое создание ко мне принесло».

— Привет, Лайла, — он взъерошил светлый ёжик волос на голове шестилетней девочки и недовольно посмотрел на то, что она держала в руках. — И что опять стряслось с Пегги?

Пегги, карликовый поросёнок, чья передняя правая ножка была заменена на автопротез, виновато захрюкала, пряча пятачок в платье Лайлы.

— Снова сильно жужжит автопротез! А вчера её даже немного заклинило, вот тут, — Лайла удобнее перехватила поросёнка, чтобы металлическая конечность оказалась прямо под носом Леонарда. — Вы ей поможете?

Откровенно говоря, Леонарду сейчас хотелось куда больше пустить эту свинью на бекон, но он устало подхватил Пегги и пошёл в сторону мастерской, захватив со стула пропахшую машинным маслом рубашку.

Пегги даже не визжала — когда он опустил её на металлический стол, она послушно рухнула на пузо и вытянула автопротез. Умело чередуя в руках электроотвёртку и обычные щипцы, Леонард быстро нашёл причину бед несчастной свиньи — один из подшипников соскочил, пережимая нейропровод.

— Держи своего зверя, малышка, — он вернул довольно похрюкивающего поросёнка хозяйке. — А как твоя нога?

Лайла приподняла одну штанину, показывая тусклый блеск металла.

— Я теперь дальше всех пинаю мяч! — гордо заявила она, любуясь ровными стыками брони. — Эй, а вы придёте завтра на чемпионат? Мама спрашивала.

— Не думаю, — встречаться с излишне любвеобильной матерью Лайлы, слишком рано овдовевшей, Леонарду не хотелось категорически.

— Ладно, — покладисто согласилась Лайла. — Спасибо вам большое! Кстати, а что за стеллс у вас во дворе? Новый?

Леонард, складывающий инструменты в ящик, замер.

— Стеллс?

— Да, стоит рядом с вашей «старушкой».

— Красный?

— Да.

— С рисунком?

— Да, механический дракон. Э… мистер Маккой?

Леонард осел на землю с выражением крайнего ужаса на лице, всё ещё сжимая в руках отвёртку — как последнее оружие.

— Там стеллс с драконом? Ты уверена?

Лайла ничего не успела ответить, как Леонард, спешно закрыв ящик, выбежал вместе с ним из лаборатории.

— Вы в порядке? — запоздало кинулась она вслед за ним.

Крайне сосредоточенно Леонард закидывал вещи в рюкзак. Электроотвёртку, которая чуть не упала со стола, он поймал на ходу и автоматически закинул в карман куртки.

— Смотри, что ты сейчас сделаешь. Как только ты выйдешь из дома, скорее всего, увидишь рядом со стеллсом его водителя, он будет поджидать тебя, чтобы убедиться, что ты ушла, и дома я один. Незаметно науськиваешь на него Пегги, он отвлечется, в это время я смоюсь через заднее окно. Всё понятно?

— Понятно.

Лайла ни капли не удивилась. Жизнь в Безночном городе научила не задавать лишних вопросов, когда друзьям нужно было срочно бежать, а Пегги знала команду «штанина!» едва ли не лучше, чем собственную кличку.

Леонард дождался, пока Лайла покинет его дом. Услышав звонкое «штанину!», он перекинулся через подоконник, но, зацепившись ногой, совсем неграциозно вывалился наружу.

С опаской взглянув в окно, он поправил лямку рюкзака, крепче перехватил ручку ящика с инструментами и уже совсем собрался было бежать, как, обернувшись, врезался лицом в чьё-то крепкое плечо.

— Ах ты ж чёртов собачий сын! — взвыл Леонард, зажав нос рукой.

— И я скучал, Боунс, — счастливо расхохотался Джим. — Ох, приятель, с возрастом ты становишься предсказуемым. Окно? Серьезно? Через крышу было бы логичнее.

— И кого ты поставил у пожарной лестницы?

— Чехова, — крепко сжав Леонарда за плечо своей ужасно тяжёлой рукой, он потащил его с собой. — А около стеллса орёт Скотти. Ты натравил на него собаку?

— Свинью, — зло процедил Леонард, уныло шагая за Джимом. — Чего тебе надо?

— Дело есть.

— А мне плевать.

— Разумеется, тебе плевать, — пропел Джим.

Они обошли дом и теперь шли в сторону атакованного Скотти.

— Ох, сэр, осторожнее! Пегги совсем хрупкая, не навредите ей! — верещала Лайла, бегая вокруг Скотти, и только опытный Леонард видел, как она знаками ещё сильнее раззадоривает поросёнка. — Только не пинайтесь… Мистер Маккой?

Леонард взъерошил её волосы.

— Отлично справилась, малышка. Отзывай своего зверя, — Пегги, повинуясь свисту Лайлы, тут же отпустила ногу ошалевшего от изумления Скотти и подбежала к хозяйке, гордо похрюкивая. — Хорошая работа, Пегги. С меня полировка.

— Но мистер Маккой…

— Всё хорошо, можешь бежать домой, — Лайла так подозрительно смотрела на Джима, будто примерялась, не пнуть ли его посильнее механической ногой. Леонарда обуяло искушение позволить ей это сделать.

— До встречи! — видимо, отложив свои кровожадные планы, Лайла подхватила Пегги и побежала прочь.

Леонард почти залюбовался её твёрдым уверенным шагом. В протез этой малышки он вложил всю душу, а потому считал её успехи в футболе своей личной победой.

— И я рад тебя видеть, Маккой, — Скотти всё пытался разгладить изрядно пожёванную штанину. — Спасибо, что не собака.

— Обращайся. Привет, Чехов.

Паша, увидев злое лицо Леонарда, растерялся, будто не знал, что делать — поздороваться в ответ или упасть на колени, моля Маккоя не наносить ему увечий.

— Доктор Маккой, — осторожно кивнул он. — Как поживаете?

— Я отвечу «прекрасно», когда вы все свалите из моего дома!

— Уже. Чехов, Скотти, садитесь в его стеллс, координаты вы знаете, — распорядился Джим. — О, ты и инструменты уже захватил? Отлично.

— Я не дам им… — Леонард с тоской посмотрел за полётом ключа от стеллса, которые мгновение назад были во внутреннем кармане его куртки, в руки Чехова. — Защитный код не сниму.

— Ох, не смеши мои ботинки, — закатил глаза Джим. — Код — «Ковбой из Джорджии». Пошли, Боунс. Нас ждут великие дела!

* * *

— Итак, Джим, какого дьявола? — Леонард откинулся на кресле, с тоской наблюдая, как его старенький стеллс с тихим чихом отрывается от земли.

Всё-таки Чехов — пилот от бога, раз сумел завести «старушку» с пол-оборота.

Джим приложил ключ к слоту зажигания и вывел на панель иконки управления.

— Нам понадобятся твои золотые руки в одном дельце, — проговорил он, поднимая стеллс над землей и направляясь вслед за Чеховым и Скотти. — И твоя стальная кожа, чтобы потом это пережить, не напиваясь чёртовой палёной водкой Чехова.

— Поясни, — у Леонарда не было настроения прорываться сквозь каламбуры Джима, надеясь отыскать в них крупицу смысла.

Джим молча обогнул столбы электропитания, поднимая стеллс над городом на запрещённые уровни.

«Если мы попадём на радары или визоры жандармов — нам конец, — промелькнуло в голове Леонарда, — спалят из пушек прямо на лету, и не поймёшь, откуда прилетело».

Впрочем, по-другому Джим и не летал, всецело рассчитывая на отражающие экраны.

— Банда «Ромул» забрала Спока и Ухуру, — голос Джима внезапно посерьезнел. — Сцапали их прямо во время перевозки товара. За Спока я не особо переживаю, киборгов ромулы на расход не пускают, а взломать его нейробазу они смогут очень нескоро. Но вот Ухура… Переводчики у них ценятся только в Сайгако. Её перекинут туда, либо же продадут в Подземный город, и я без понятия, что хуже — эти чокнутые китайцы или бордели.

— В Сайгако всем рулят японцы… — растерянно поправил его Леонард, в то время как его мозг лихорадочно соображал.

Ни в Сайгако, ни в Подземный город никому из «Энтерпрайза» хода не было.

Ромулы были большой, просто громадной проблемой. Религиозные фанатики, верившие в существование некого механического бога; алчные до металла, механизмов и топлива, они единственные составляли Джиму и его команде достойную конкуренцию на чёрном рынке. «Энтерпрайз» и «Ромул» часто встречались в стычках за контрабандный товар, и именно на последствиях подобных встреч Леонард и набил руку на установке автопротезов.

— И каков план?

— Нам нужно встретиться с Нероном.

— Окей, а какой настоящий план? — Джим хмыкнул, и Леонард мгновенно решил, что тот точно слетел с катушек. — Джим, Нерон — это миф. Легенда. Их собственный несуществующий механический бог. Ты же помнишь, верно?

— И я так думал, пока лично с ним не столкнулся.

Леонард посмотрел на напряжённое лицо Джима, ожидая, пока тот засмеётся и выдаст что-то вроде: «Хэй, приятель, это шутка! Боже, видел бы ты своё лицо!»

Но Джим даже не улыбнулся.

— Мне нужно чуть больше деталей, Джим. Нельзя просто приехать, сказать мне, что ты видел в своём гараже чёртового единорога и ожидать, что я в это поверю. Нерон был мифом ещё до Второй Вспышки, ромулы просто использовали его образ, чтобы сеять страх среди конкурентов. Хочешь сказать, из-за твоего упрямства они действительно совершили обряд и вызвали этого дьявола с того света?

— Нерон — не дьявол, бог, единорог или что-то ещё в этом роде, — с досадой процедил Джим. — Вполне себе реальный человек, огромный, что вон та часовая башня. Все конечности заменил протезами, остаток торса и голову нашпиговал шипами, так что может буквально забодать до смерти — такому даже подзатыльник не отвесишь.

Стеллс резко дал крен вправо, избегая столкновения с летучим визором жандармов. Визор не полетел за ними вслед, мигая всеми цветами радуги, а значит, отражающий экран стеллса работал безупречно.

— Столкнулся с ним, пока отбивали у ромулов наш товар. У него протезы третьего поколения, нейросвязи на основе титановых нитей. Сейчас такие не делают, а мастеров среди нейроинженеров, которые могут наладить его систему, меньше, чем живых пальцев на моих руках.

Леонард покосился на руки Джима. Левая кисть была заменена на автопротез почти десять лет назад, когда передняя часть спортивного стеллса Джима взорвалась прямо во время старта. Леонард помнил, как усердно ломал лицо нейроинженеру, который для гарантии приживания протезов хотел ампутировать руку по локоть, а после — сам почти девятнадцать часов провел над хирургическим столом, аккуратно соединяя металл с телом, сражаясь буквально за каждый клочок живой плоти.

Правой руке досталось намного позже и уже не так сильно. Два года назад Джим, уже тогда ставший во главе клана «Энтерпрайз» после ушедшего на заслуженный отдых Пайка, в одиночку пролез на базу корпорации Асакура за чертежами новых разработок в части боевых автопротезов. Разумеется, не было и шанса, что он не попадётся, — японцы лучше всех знали толк в обеспечении безопасности своих данных.

И пытках.

Леонард со всей ударной силой «Энтерпрайза» штурмом взял подвалы Асакуры как раз в тот момент, когда Джиму закончили отрезать средний палец, оставив лишь безымянный и мизинец.

Тогда Леонард за шкирку притащил Джима в свою мастерскую и тщательно выбрал лучшие материалы для протезов пальцев, тщательно отполировал каждый слой брони, ювелирно обработал все стыки. А когда убедился, что протезы прижились идеально, — сломал Джиму нос, собрал вещи и навсегда покинул «Энтерпрайз» со словами «Если ты так сильно хочешь сдохнуть — что же, пожалуйста, только не на моих глазах, больной ты ублюдок!»

Кажется, Джим не до конца воспринял его слова серьёзно, постоянно ураганом врываясь в спокойную будничную жизнь Леонарда со своими безумными авантюрами.

Стоило признать, сегодня был веский повод.

— Я так понимаю, что этим мастером-нейроинженером…

— …являешься ты, само собой.

— И мне надо…

— …починить Нерону руку.

— А она сломана потому, что…

— …я пальнул в неё из пушки.

— И чинить её я должен, так как…

— …это будет отличное предложение Нерону в обмен на Спока и Ухуру, — почти счастливо кивнул Джим. — О боже, мы с тобой как старые супруги, заканчиваем друг за друга фразы!

— Раз так — я требую развода.

Леонард мог сколько угодно проклинать Джима, ломать ему до бесконечности лицо, натравить на него всех поросят в мире, но он точно знал одно.

Если Джим просит у него помощи — он обязательно её получит.

* * *

— Ты что, собрал тут всю «семью»? — присвистнул Леонард, когда их стеллс пошёл на спуск.

На менее сотни боевых стеллсов стояли в несколько рядов вдоль береговой линии. Леонард видел не только знакомые «автолёты» — то тут, то там мелькали цвета людей «Фаргуса», «Фаргота» и других дружественных кланов, объединение которых с лёгкой руки Джима все начали называть не иначе, как «семьёй».

— Почти. Сулу задержался на востоке, прибудет со своими людьми сразу к базе «Ромул».

— Чёрт, с такой армией куда легче превратить базу ни во что, чем вести переговоры!

— Верно. Но, во-первых, я джентльмен, а то, что ты предлагаешь — варварство; во-вторых, «Ромул» тоже может вызвать подкрепление из Сайгако, да и Асакура могут предоставить им достаточно оружия — кажется, я им всё ещё не нравлюсь; в-третьих, начнём гражданскую войну между кланами — и Безночный город утонет в крови и машинном масле; — Джим аккуратно опустил стеллс на землю и откинул крышу, намереваясь выбраться. — И в-четвёртых, пойдем на них войной — рискуем Споком и Ухурой, тем более мы не знаем, где их держат.

Леонард кинул ему свой чемодан с инструментами, который с грохотом впечатался в металлическую ладонь. Перекинувшись через борт стеллса, он охнул — остриё электроотвёртки, которую он так и не вытащил из кармана, впилось ему в ребро.

— А эту толпу ты собрал для моральной поддержки?

— А эта толпа нужна на случай, если Нерон откажется с нами разговаривать, и тогда в-пятых: мы своих не бросаем, так что пойдём убивать сукиных детей, даже если весь мир захлебнётся кровью, — блеснул Джим голубыми, по-детски невинными глазами. — А умрут Спок и Ухура — умрут все из клана Ромул, до последнего механика.

Внезапно Леонард понял, зачем именно Джим с таким отчаянием, почти силой притащил его сюда. Вовсе не для того, чтобы починить автопротез Нерона, нет, даже если сам Джим искренне в это верил.

Просто Леонард знал Джима, как облупленного, от кончиков металлических пальцев до непослушных светлых вихров волос. Леонард точно мог предсказать реакцию Джима на абсолютно любое творящееся вокруг дерьмо, и сейчас он точно знал, что ради Спока и Ухуры этот кажущийся совершенно спокойным парень мог разверзнуть ад и вырвать сердце Сатане.

Леонард был здесь ради того, чтобы спасти Джима от него самого. Как всегда.

Истеричный смешок замер на губах. Леонард потянул руку за своим ящиком с инструментами, но Джим перехватил его руку.

— Ты ведь поможешь, правда? Нам нужно вытащить их, Боунс, действительно нужно…

Ну, конечно. Нам нужно. Нужно получить чертежи, нужно отбить территорию, нужно достать новые фуры для топлива…

Леонард опустил глаза на сжатые вокруг его запястья металлические пальцы, прошёлся взглядом вдоль шрамов, теряющихся в районе локтя под ржаво-коричневым закатанным рукавом плаща, насквозь пропахшим бензином и машинным маслом; тонкий след от удара ножом вдоль виска; шрам на переносице, возможно, даже оставленный самим Леонардом. А ещё он точно знал, что на теле Джима почти нет ни единого целого участка, не покрытого старыми рубцами, потому что каждый этот рубец Леонард обрабатывал сам.

«Чёрт возьми, Джим, я нейроинженер, а не медсестра!», внезапно вспомнился Леонарду его собственный нервный срыв, когда весь израненный осколками Джим отказался от услуг врача, настаивая на том, что «Боунс» справится идеально.

Кажется, он продолжал на это рассчитывать.

— Да куда же я денусь, психопат ты этакий, — тяжело выдохнул Леонард. — Дай сюда мой ящик и иди поговори с людьми — если мы хотим, чтобы переговоры с Нероном прошли до того, как у него отключатся все нейропровода, надо поспешить.

* * *

Спустя час Леонард понял, что разговоры зашли в тупик.

Может потому, что Нерон, который — даже сидя на металлическом троне — возвышался над любым мужчиной в помещении, был настроен не так уж и радушно. Скорее всего, причиной тому служила огромная дыра от старинного огнестрельного пистолета Джима в плечевом отделе протеза. Леонард с профессиональным отчаянием наблюдал, как безнадёжно устаревшие нейропровода быстро окисляются под действием открытого воздуха, и Нерон всё больше и больше терял контроль над собственной рукой.

Так же, наблюдая за спокойным диалогом Джима и Нерона, Леонард обратил внимание на провода, которые уходили в тело между третьим и четвёртым ребром, — так в первые годы после Вспышки нейропровода, заменяющие спинной мозг, протягивали к позвоночнику, а это означало, что заменить автопротезы Нерона на более совершенные не получится, не сделав его при этом инвалидом.

Еще переговоры осложнялись тем, что Джим видел Спока и Ухуру, к головам которым два ромула приставили пушки. Выглядели они паршиво.

На некогда красивом лице Ухуры наливались многочисленные гематомы, и она осторожно держала правую руку, будто баюкая её. «Точно перелом», — отметил Леонард, заметив неестественный изгиб предплечья. Но Спок выглядел ещё хуже.

Он был киборгом, человеком с искусственно выращенным в пробирке усовершенствованным телом, в которое было загружено сознание некогда живого юноши. Технология создания киборгов была полностью утеряна во времена Второй Вспышки, и потому они невероятно ценились на чёрном рынке. Кажется, Спок был в принципе единственным киборгом на всём материке, и биоинженеры всего мира были готовы продать душу за возможность изучения его тела под микроскопом. Правда, скорее они рисковали эту самую душу отдать богу — или дьяволу, смотря, кто в тот момент стоял бы ближе к разъярённому Джиму.

Спок всегда казался отстранённым, обычные человеческие реакции в нём проявлялись несколько заторможено, но сейчас он просто стоял на коленях, вытянув руки по швам, и Леонард, как бы ни силился, не мог разглядеть в его глазах никакой живой мысли.

Это могло означать две вещи. Либо Спок, опасаясь, что его личность перепрограммируют или сотрут, запрятал своё сознание в глубокие слои памяти, чтобы позже снова «включиться», либо…

Либо ромулы нашли способ полностью обнулить его.

Он с силой заставил себя сосредоточиться на диалоге Нерона и Джима, так как краем уха уловил, что речь пошла о нём.

— Да, я признаю — это была нейтральная территория, и люди «Ромул» так же могли претендовать на товар, — в голосе Джима звучало такое добродушие, что казалось, речь идёт о чём угодно милом и светлом, но никак о контрабанде топлива. — Но сейчас речь не об этом. Я пришёл сюда забрать своих людей, а взамен предлагаю вам более чем щедрое вознаграждение.

— Удиви меня, человек, — Леонарда передёрнуло от этой фразы. Как будто себя Нерон человеком не считал.

Улыбка Джима дёрнулась, но он продолжил:

— Я привёл к вам лучшего нейроинженера всего Безночного города, дабы он исправил нанесённый мною вашей руке ущерб. Также вся фура с топливом, из-за которой и началась вся стычка, полностью передаётся Ромулу.

Нерон перевёл тяжёлый взгляд на Леонарда и внезапно разразился хохотом.

Леонард чувствовал, как по его спине пробежал холодок, словно в комнате больше никого не было — ни Джима, ни небольшого вооружённого отряда из «Энтерпрайза», — только он и этот полубезумный фанатик с комплексом бога.

— Говоришь, он может исправить ущерб?

Внезапно Нерон резко выпрямился на своём троне и медленно прошёл к Споку и Ухуре. Она отшатнулась от него, как от прокажённого, но Спок даже не дёрнулся — даже когда Нерон схватил его за волосы и повернул лицом к Леонарду и Джиму.

— Не думал ли ты, Кирк, зачем после стольких лет я впервые сам вышел на «охоту»?

Джим молчал, наблюдая за безучастным лицом Спока.

— Потому что это тело… — Нерон с отвращением опустил взгляд на свой изуродованный торс, — это тело больше не может выдерживать мой могучий дух. Ты полагаешь, что я захочу спасать свою руку? О нет, Кирк, всё не так… Я намерен взять себе новую. Новую руку, ногу, всё тело! Это тело! И как только мы удалим из этой головы весь ненужный хлам, я займу его!

Леонарда окатило волной облегчения.

Спока не обнулили. Он спрятался, чтобы не позволить ромулам вытащить его сознание.

Также это объясняло, почему ромулы атаковали груз — не настолько ценный, чтобы рисковать при этом самим Нероном. Им нужен был Спок, и нужен до сих пор.

Эта же мысль, скорее всего, пришла и к Джиму, и он, видимо, здраво рассудил, что время переговоров закончилось.

— Не могу в это поверить, Джим, просто не могу! — орал Леонард пару минут спустя, отстреливаясь сразу от пяти ромулов. — Я, мать твою, созидатель, я призван… СДОХНИ, УБЛЮДОК, ИДИ ПОПЛАЧЬСЯ СВОЕЙ МАМОЧКЕ, я призван спасать и чинить, а не убивать, А КАК ТЕБЕ ЭТО, МРАЗЬ, ПОПРОБУЙ ТЕПЕРЬ СОБРАТЬ СВОИ МОЗГИ!

Джим, лежащий в укрытии в паре метров от Леонарда, разразился хохотом и перезарядил пушку.

— Тебе полезно иногда размять свои кости, Боунс! Да не куксись, тебе же не хватало адреналина.

— Это не адреналин, это чистая шизофрения!

Джим ещё раз звонко хохотнул, выскочил из убежища, и Леонард, ещё раз прокляв всё на свете, выбежал за ним.

На самом деле, ему казалось, что всё закончится хорошо. «Семья» по численности не уступала ромулам, была вооружена до зубов, плюс Джим, Джеймс Тиберий Кирк, внушал своим людям почти такой же трепет, как Нерон — последователям своего культа. Ухура, о которой все забыли, оттащила в сторону бессознательного Спока — и откуда столько силы в маленькой женской руке?

Всё могло бы закончиться хорошо, и в это верилось ровно до того момента, когда Нерон, схватив Джима за шею, поднял его перед собой.

В тот же миг битва остановилась, кажется, вместе с пульсом Леонарда.

— Вы достойно бились, сыны «Энтерпрайза», — голос Нерона пролетел над окровавленной толпой подобно вспышке грома. — И потому тем, кто сложит оружие, я дарую прощение.

От пафоса, звучавшего в его тоне, Леонард скрипнул зубами. Ну или от того, что лицо Джима стремительно синело от удушья, почти сливаясь цветом с глазами.

— Ваш предводитель сегодня пал. Но, потеряв в себе одного бога, вы можете обратиться к другому — могущественному и милосердному, — ромулы, казалось, сейчас забьются в экстазе, пожирая глазами Нерона, впитывая каждое его пропитанное безумием слово. — Опустите оружие, дети мои. Сложите оружие, и вы получите вечность в чертогах механического бога!

Тишину, воцарившуюся после этой речи, нарушал лишь хрип задыхающегося Джима.

Леонард сделал шаг вперед и тут же оказался под прицелом дюжины пушек. Не глядя ни на кого, он аккуратно вытянул руку, уронив оружие на землю.

Нерон пристально следил за каждым его шагом. Леонард шёл к нему, стараясь не смотреть на Джима, сосредоточившись лишь на изуродованном временем, татуировками и металлическими шипами лице Нерона, и, когда между ними оставалось не более двух метров, опустился на колени.

Раздался судорожный выдох множества людей, даже Джим, почти потерявший сознание, покосился на Леонарда помутневшим, но изумлённым взглядом.

— Ничего другого от лучшего нейроинженера Безночного города я и не ожидал, — только Нерон, казалось, ни капли не удивился. — Я видел в тебе свет, сын мой. Свет, но не смерть.

— Да, я не люблю убивать, — смиренно опустил голову Леонард. — Сколько себя помню, я хотел помогать. Исцелять тех, кто потерял надежду. Следовать за теми, кто может даровать надежду мне. Я не люблю кровь — мне больше по душе запах машинной смазки и металла, — Леонард сглотнул, молясь, чтобы голос не подвёл его. Лишь бы дотянуться… — Но каждый раз, стоило мне поверить, что всё мои войны остались в прошлом и дальше всё будет тихо и спокойно, всё шло прахом, стоило одному ублюдку постучаться в мою дверь. И вот куда меня это привело.

Нерон чуть опустил руку, делая шаг в сторону Леонарда:

— Это привело тебя ко мне, дитя. К твоему богу.

— Да, всё верно. Теперь я на коленях перед механическим богом, — Леонард склонился ещё ниже, мелко дрожа. — Вот только… — знакомая рукоятка, наконец, легко соскользнула в его ладонь. Он вскинул голову — так резко, что Нерон дёрнулся назад. — …я атеист, ублюдок.

Леонард Маккой действительно был отличным нейроинженером.

Электроотвёртка вошла именно туда, куда было нужно — в точку, где нейропровода, обеспечивающие работу спинного мозга, входили в тело, в аккурат между третьим и четвёртым ребром. Разряд электричества мгновенно расплавил тончайшие электроды, и Нерон, не успев понять, что произошло, рухнул на колени, разжав металлические пальцы на шее Джима.

* * *

Всё закончилось очень быстро. Ромулы, потрясённые падением Нерона, не оказывали сопротивления — большая часть из них неистово рыдала, катаясь по земле.

Джим, всё ещё шатаясь, побрёл в сторону Спока и Ухуры. Опустившись на колени, он что-то шептал на ухо Споку, периодически заглядывая ему в лицо, и Леонард, всё ещё устало сидевший у павшего Нерона, видел, как в чёрные, нечеловеческие глаза возвращается разум. Несколько раз медленно моргнув, Спок провёл рукой по лицу, будто просыпаясь от тяжёлого сна.

Нерон внезапно дёрнулся, но Леонард знал, что ничто в мире уже не могло его спасти. Это тело, искалеченное, старое, уже исчерпало все свои ресурсы. Последним усилием Нерон повернул голову в сторону Спока, протянул в его сторону повреждённую руку, после чего, наконец, испустил дух, а его мёртвые глаза так и продолжали смотреть на тело, которое тот так сильно жаждал получить.

Внезапно Леонард почувствовал себя ужасно уставшим. Он встал и медленно побрёл прочь, туда, где стояли все приземлившиеся стеллсы. Проходя мимо ликующего Чехова, Леонард вытащил у него из кармана ключ — так быстро, что тот не успел ничего сказать.

Леонард вышел из ангара и пошёл вдоль реки. Его стеллс стоял в аккурат рядом с красным «драконом» Джима, но он даже не посмотрел на него. Вбив код безопасности, Леонард вложил ключ в слот и попытался завестись — разумеется, «старушка» не подчинилась с первого раза, как и со второго, и только с третьей попытки Леонард смог взлететь.

Он не стал подниматься слишком высоко, предпочитая держаться разрешённого полётного пространства — слишком много всего сегодня случилось, чтобы ещё влипать в неприятности с жандармами, а ведь солнце даже не успело склониться к закату.

Разумеется, Джим его обогнал — его красный стеллс уже стоял около дома Леонарда.

— Ты забыл свой ящик с инструментами, — всё ещё сиплым голосом проговорил он.

Леонарду почему-то захотелось ударить Джима, со всей силы. Может, сломать не только нос, но и пару рёбер или последние оставшиеся живые пальцы. Вместо этого он устало забрал из его рук ящик и двинулся в сторону дома.

— Я правда не хотел, чтобы всё так обернулось.

— Ложь.

Леонард замер, страшась посмотреть на Джима, страшась того, что может потерять над собой контроль.

— Ты болен, Джим, — наконец тихо сказал он, всё же заставив себя обернуться. — Ты болен всем этим дерьмом. И дня не можешь прожить, чтобы не пройтись по лезвию бритвы, это твоя наркота, на которой ты сидишь крепче, чем Нерон — на собственном божественном происхождении.

Джим попытался улыбнуться, но вместо этого как-то стушевался. Он отвёл взгляд, потирая раненую шею, и Леонарду захотелось эту самую шею сломать.

— Ты можешь веселиться сколько угодно, говорить, что всё это ради дела, но я-то тебя знаю.

— Тогда прекрати эту чушь со своей якобы спокойной жизнью! — взорвался Джим. — Ты мне нужен там, на окраинах города! Так печёшься о моей жизни? Так помоги мне, прикрывай, будь со мной!

— Прикрывать тебя?

Леонард в ярости швырнул ящик с инструментами об землю.

— Я не смогу прикрывать тебя постоянно, ты это понимаешь? Никто не сможет, разве что Спок, он то может вообще всё! А я — не киборг, Джим, я человек! И ты, дьявол бы тебя побрал, тоже! Сегодня на наших глазах погиб механический бог, бог, который считался бессмертной легендой! И знаешь что? — Леонард тяжело дышал. Казалось, клокочущая в нём ярость сейчас вырвется наружу из груди, и он действительно бросится на Джима. — Ты тоже однажды умрёшь, и я ничего — ничего не смогу с этим сделать, я не смогу тебя спасти, и видит бог — любой, что есть в этой Вселенной, — я не выдержу этого, понимаешь? Я просто не…

Леонард резко выдохнул, будто силы резко его оставили. Он закрыл лицо рукой, надеясь, что когда он откроет глаза, Джим куда-нибудь исчезнет.

Конечно же, он никуда не делся, лишь растерянно смотрел на Леонарда, будто понятия не имея, что ему сказать.

— Я больше так не смогу, Джим, — тихо продолжил Леонард. — Сегодня тебя почти придушили на моих глазах, и это будет мне сниться в кошмарах минимум год. Однажды мы снова так вляпаемся, только у меня в карманах будет пусто. Ты умрёшь, а я пойду и вскрою себе вены, а я очень хочу жить, Джим, правда хочу.

Джим смотрел куда-то в сторону, и Леонард видел, что его глаза наливаются слезами.

Это уже было выше его сил.

Он повернулся, вошёл в дом, но прежде, чем успел закрыть дверь, услышал хриплый голос.

— Вот такая жизнь тебя устраивает? Делать протезы маленьким девочкам и их комнатным животным, брать оплату свежей выпечкой…

— Да, — Леонард так сильно сжал ручку двери, что костяшки пальцев побелели от напряжения. — Жалко, что ты в этом не видишь ничего хорошего.

Он услышал его шаги — медленные, неуверенные, но силой заставил себя стоять на месте. Холодные пальцы сжали его плечо.

— Хорошо, — совсем тихо прошептал Джим. — Если такие будни тебя устраивают… Я рад за тебя. Ты только… не знаю… молись за меня, что ли?

— Всем существующим и несуществующим богам, — Леонард опустил руку на металлическую ладонь, потом шагнул в дом и закрыл дверь, оставив Джима за порогом.

* * *

— Мистер Маккой!

Леонард приоткрыл глаза, сквозь сон силясь рассмотреть время на прикроватных часах.

Восемь тридцать утра воскресенья.

— Мистер Маккой, это Саймон! У моей сестры снова заклинил малый поршень в плечевом отделе!

Леонард зарылся в подушку с твёрдым намерением доспать, ибо это было воскресенье, это было восемь тридцать утра, и вообще пошла бы вся Вселенная к дьяволу в восемь тридцать утра в воскресенье…