Городские легенды: Спящая пропасть (джен)

Раннее январское утро. По лестничным клеткам замызганной, обшарпанной пятиэтажки раздавались шаги одинокого путника. Под ногами скрипел снег, занесенный сюда через разбитые окна метелью. Прошедшей ночью я ехал в поезде и видел её из окна. Теперь поднимался на четвёртый этаж, держа в руках тяжелую спортивную сумку. Мне некуда торопиться, я не спеша шёл наверх, считая ступени и этажи. После третьего остановился и прислушался. У старых построек тонкие стены, можно услышать голоса жильцов и прочий шум их жизни, но раннее утро, видимо, не способствовало быстрому пробуждению. На площадке царила тишина.

Я стоял, любуясь видом белого снега из разбитого окна, но вскоре двинулся дальше. Мимо вдруг пронеслась детвора, весело сбежавшая по ступенькам вниз, хлопнула входная дверь. Я поднялся на четвёртый этаж и замер. Вытащил из кармана бумажку с подсказкой маршрута и заглянул в неё. Тридцать шестая квартира. Конечно, я уже наизусть запомнил все, что написал там несколько дней назад, но важность момента брала своё. Набрав полную грудь свежего воздуха, повернул направо. Открыл дверь, ведущую к квартирам, и остановился в коридорчике, забитом старой обувью и прочими уже ненужными вещами. Снова прислушался, так, словно ожидал услышать что-то важное, и услышал. Голоса, несколько голосов. Кто-то ходил, скрипя полами, потом раздался мальчишеский детский смех. Двигаясь в какой-то прострации и, словно летя по воздуху, я тихо подошёл к искомой двери. Приложил к холодному дерматину ухо.

— Дети, завтракать!

Голос женщины донёсся, видимо, с кухни. Кто-то пробежал за дверью, звонко смеясь. Маленький мальчик.

— Пашка, ты не брат, а засранец! — послышался возмущённый, но всё же радостный голос.

Моё сердце замерло. Это она! Я узнал бы её голос из тысячи. Следом послышались торопливые шаги.

— А ну отдай!

Я поднял руку и, не спеша, выжидая паузы, постучал три раза.

— Кого в такую рань принесло-то?

Голос женщины приблизился вплотную. Я сделал шаг назад, и робкая улыбка растянулась на лице. Руки задрожали. Замок щёлкнул несколько раз, прежде чем дверь распахнулась вовнутрь. Женщина лет сорока недоуменно смотрела на меня, глупо улыбающегося, и не в силах что-либо сказать.

— Вам кого, молодой человек? — я заглянул за её плечо, в кухонный проём, и в этот момент увидел её, именно такую, какую видел в Терре, ничуть не изменившуюся.

— Кто там, ма? — Ри встала в проходе. Её округлившиеся глаза дрогнули и заблестели. — СЕТ!

Она кинулась мне навстречу, едва не сбив с ног родных. В одном гигантском прыжке Ри преодолела последние метры. Сумка выпала из моих рук. Она вцепилась в меня, крепко обняв за шею, и повисла.

— Сет! Сет! Сет! — твердила она, смеясь и плача одновременно.

Я стоял, прижав Ри к себе, уткнувшись в её волосы и легонько покачиваясь. По моим щекам закапали слёзы.

— Вы... а... Сет? — её мать стояла, разведя руки и с трудом понимая происходящее. — Маргарита много о вас рассказывала... Ну что ж, проходите...

Я внёс Ри в квартиру прямо на себе, не в силах оторвать её и отпустить.

— Это он, мама, это Сет! — Маргарита, наконец, спрыгнула на пол, вытирая слёзы. Она всё время крутилась около меня, помогая снимать куртку. — Как ты? Где ты? — не переставала терзать меня девчонка вопросами.

Из комнаты вышел её брат, боязливо наблюдая за незнакомцем. Едва я скинул ботинки, как Ри потащила меня на кухню.

— Представляешь, Сет, а меня на полтора года внесли в чёрный список. В Терре теперь в ближайшее время встретиться не получится!

Она усадила меня на стул и принялась наливать из чайника чай. Я молча наблюдал за её действиями, просто любовался ею, живой, невредимой.

— Но это ещё ничего, ребят из клана "Львиной Головы" вообще на три года! А Рамзеса я так и не нашла...

Она поставила передо мной кружку, достала из буфета печенье.

— А ты как меня нашёл, Сет? Вообще, как здесь оказался? Ну не молчи! — она смеялась, вытирая проступающие слёзы.

— Я вернулся в Терру и узнал, где ты живёшь, от ребят из "Косточки"... Сергей... — я вдруг понял, что Ри по-прежнему называет меня по нику из Терры. — Меня зовут Сергей Вересов.

— Ты всё-таки вспомнил?! — засмеялась она, присев рядом.

Её голубые глаза блестели от слёз.

— Да.

Я открыл сумку, которую поставил у ног. Она оказалась забита упаковками яблочного сока, так ею любимого.

— Я помню, что ты любишь только яблочный...

Маргарита рассмеялась, оценив мою заботу.

— Долго добирался?

— На поезде, — слегка поморщился я, — путь неблизкий, но ведь терпимо на эти полтора года?

— Конечно... — она робко коснулась моей руки, и в следующее мгновение наши пальцы переплелись... — Конечно, терпимо.