Год 1981

Дамблдор повернулся и пошел вниз по улице. На углу он остановился и вытащил из кармана свою серебряную зажигалку. Он щелкнул ею всего один раз, и двенадцать фонарей снова загорелись как ни в чем не бывало, так что вся Тисовая улица осветилась оранжевым светом. В этом свете Дамблдор заметил полосатую кошку, заворачивающую за угол на другом конце улицы. А потом посмотрел на сверток, лежащий на пороге дома номер четыре.

— Удачи тебе, Гарриэт, — прошептал он, повернулся на каблуках и исчез, шурша мантией.

Ветер, налетевший на Тисовую улицу, шевелил аккуратно подстриженные кусты, ухоженная улица тихо спала под чернильным небом, и казалось, что если где-то и могут происходить загадочные вещи, то уж никак не здесь. Гарриэт Поттер ворочалась во сне в своих одеялах. Маленькая ручка нащупала письмо и стиснула его. Она продолжала спать, не зная о том, что она особенная, о том, что стала знаменитостью. Не зная, что она проснется через несколько часов от крика миссис Дурсль, которая перед приходом молочника откроет дверь, чтобы выставить за нее пустые молочные бутылки. Не зная о том, что несколько следующих недель кузен Дадли будет щипать и тыкать её — да и несколько последующих лет тоже…

И еще она не знала, что в то время, пока она спала, люди, тайно либо открыто собиравшиеся по всей стране, чтобы отметить праздник, поднимали бокалы и произносили шепотом или во весь голос:

— За Гарриэт Поттер — за девочку, которая выжила!

* * *

Год 1993

— Ты волшебница, Гарриэт!

* * *

Что есть добро? Что зло? Что правда? А что ложь?

Мы для всего давно придумали названья,

Мы видим свет и тьму, мы чувствуем любовь

И назначаем за грехи себе мы наказанья.

И не живем мы так, как нас учили жить,

Ведь те, учившие нас по-другому жили,

И мы тогда не их слова учили,

А лишь противоречья этих слов.

Мы видим в мире свет и думаем о счастье,

А если видим зло, то думаем о тьме.

Но для чего нам боль, проблемы и ненастья,

Когда так хочется любить и доверять мечте.

Всю жизнь сидим мы в клетке убеждений,

Мы пленники своих невидимых оков:

Воспоминаний, страхов и сомнений,

Хотим мы победить придуманных врагов.

Воюем мы с собой и строим баррикады,

Мы рушим стены, воздвигая вновь,

И каждый день штурмуем мы преграды,

Но забываем, что еще есть вера и любовь.

А может, стоит посмотреть на мир иначе,

Увидеть в жизни радость, свет и красоту,

Поверить, что проблемы, беды и удачи

Ведут нас вместе к свету и добру.

И может, стоит проиграть войну?

Принять и полюбить себя такими,

Какие мы сейчас, и прекратить борьбу,

И не пытаться больше стать другими!

Взглянуть на мир и вновь увидеть свет,

Простить себе все страхи и обиды,

И верить, что всегда отыщется ответ,

Пускай душа и ум останутся открыты.

Ольга Партала, "Что есть добро?", 2009

Бывает ли мечта всерьёз,

Хотя стремится к равноправью,

Когда решается вопрос:

А может ли мечта стать явью?

Мечта пусть будет золотой,

Но явью никогда не станет,

Мечта останется мечтой,

Слегка потешит и обманет.

Но, как награда, хороша,

Ведь с ней надежда воссияла,

Поёт от радости душа,

А толку от мечтаний мало.

Мечта — источник многих слёз,

Предвестник горькой неудачи,

Мечтать никак нельзя всерьёз,

Иные у мечты задачи.

Она зовёт надежду в путь,

Реализуется едва ли,

Лишь в утешеньи её суть,

Чтоб не иметь в душе печали.

Анатолий Болутенко "Мечта и явь"

Малфой-мэнор.

Лорд Волдеморт стоял перед зеркалом уже не один час. Он вел разговор с весьма необычным собеседником — многие темные отдали бы душу за возможность пообщаться с тем, кто взирал на него из зеркала в полный рост. И неудивительно, ведь в отражении был высший из демонов Ада — Люцифер. Его золотистая кожа обтягивала внушительные мускулы; черные, как сама тьма, волосы и два крупных алых рога на лбу, янтарные глаза хищника, медленно покачивающийся хвост — он выглядел так же, как на иллюстрации древнейшего фолианта. Маглы называли его Князем Тьмы, Сатаной, но Лорд Волдеморт уже более полувека знал, что отнеся сотни лет назад демонологию к запретным наукам, маги утратили веру и знания. Как бы сильно ни презирал Лорд маглов, он все же признавал, что они сохранили веру в то, что маги ныне считают мифом. Гриндевальд верил в существование Высших — сильнее самой Магии — сил. Его поиски Даров Смерти и желание подчинить Смерть были широко известны раньше. Лорд Волдеморт был уже близок к цели — поиску ритуала вызова демона; пришлось поднять старые связи у маглов, ибо Снейпа род Принцев не признал, и библиотека стала недоступной после замужества Эйлин.

Волдеморт ни на секунду не усомнился в личности гостя и был счастлив, как это ни странно звучало, принять помощь и последовать совету Князя Тьмы. О таком соратнике не смел мечтать даже Гриндевальд, а к Лорду Волдеморту Люцифер пришел сам. Он появился в зеркале, когда Лорд репетировал речь для очередного собрания Пожирателей Смерти. Пусть маги и утратили знания и веру в демонов, но Люцифер был реален, а Лорд понимал, что как бы магическое сообщество ни отрицало наличия богов, демонов и защитников-ангелов, но Люцифер здесь, перед ним. И теперь на стороне Темного Лорда самый могущественный из демонов.

Разговор у них вышел весьма интересный и многообещающий. Нагайна, вернувшаяся с охоты — по парку мэнора разгуливали довольно упитанные павлины и кролики, — застала лишь окончание разговора:

— Если ты выполнишь мою просьбу, будешь владеть всем миром, я уступлю его тебе.

— Князь, я почту за честь выполнить вашу просьбу, — Волдеморт вежливо поклонился. — Тем более, у меня свои счеты с Дамблдором.

— Значит, договорились. Действуй согласно нашему плану, — кивнул Люцифер и исчез. Теперь зеркальная поверхность отражала лишь змееподобное лицо Темного Лорда.

* * *

Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс

В своем кабинете Альбус Дамблдор анализировал очередной шаг к заветной мечте. Вроде бы все шло по плану: тайна пророчества открылась девочке, последний человек, способный свернуть героиню с выбранного Альбусом пути, устранен. Правда, пришлось немного подкорректировать события, чтобы Беллатриса Лестрейндж не промахнулась в очередной раз. И ведь какая все-таки удивительная вещь — хроноворот. Как удачно Альбус решил не возвращать его в Министерство несколько лет назад. Да, удивительная вещь... В прошлый раз дети с его помощью спасли Сириуса Блэка, а сегодня тот же хроноворот косвенно послужил причиной его гибели. Альбус был счастлив, все шло по плану: пешки расставлены, партия началась.

С такими мыслями он уснул под тихое курлыканье Фоукса. Все-таки управлять людьми ради общего блага — довольно утомительное занятие.

Альбусу впервые за полвека приснился сон. Или, может, это было видение, знак свыше — все возможно в жизни сильного волшебника. А снилась ему сестра Ариана, погибшая много лет назад по собственной глупости — не стоило ей пытаться защитить Гриндевальда. Альбус проигрывал в той дуэли и вложил все силы в последнее проклятие, чтобы одержать победу, но влюбленная девчонка закрыла собой Геллерта. Со смертью Арианы Геллерт Гриндевальд изменился. Поддался Тьме, за что теперь и гнил в Нурменгарде.

И вот сейчас он видел во сне свою глупенькую сестренку такой, какой она была в день гибели.

— Альби, я счастлива увидеть тебя. Пусть даже во сне. Я хочу, чтобы ты знал: я не виню тебя в своей смерти.

— Почему ты не снилась мне раньше?

— В этом не было необходимости, братишка. Сейчас я пришла предупредить тебя — ты проиграешь эту войну. Темный обретет власть над миром магов и маглов, Британия захлебнется в крови. Многие погибнут, а тебя, сколько будут помнить, столько будут и проклинать. А потом о тебе забудут, твое имя осмеют, как имя слабого никчемного мага, убившего себя, лишь бы не мучиться от пыток и насмешек. Большинство твоих сторонников присягнут на верность Темному. Ты не сможешь подчинить Вечную Невесту, Дары ускользнут от тебя. Потеряешь даже тот, которым уже владеешь.

— Как ты можешь знать все это? — Альбус уже верил ей, но хотел узнать, откуда такое знание будущего у давно умершей девчонки. — Ты уверена?

Ариана улыбнулась, и эта улыбка показалась ему слегка снисходительной.

— Знаю, потому что я стала ангелом. Я уверена в своих словах, так как видела все своими глазами. Для таких, как я, нет тайн в судьбах смертных. Видишь ли, Альбус, сейчас на стороне твоего противника сильнейший из Темных — сам Князь Тьмы решил поддержать его. Он уже принял меры, чтобы его протеже одержал победу и получил все Дары.

— Как же теперь быть? Что мне делать, Ари? — Альбуса затопило отчаянье.

— Я потому и пришла к тебе; еще все можно изменить. И я знаю, как сделать так, чтобы ты победил. Ты согласен поступить так, как я подскажу? Решай, действовать нужно незамедлительно.

— Да, говори, что я должен сделать. Ты же понимаешь, я стараюсь не для себя, а ради общего блага?

— Альбус, у меня нет причин сомневаться в чистоте твоих намерений, иначе я бы не пришла. Как только проснешься, сделай следующее...

* * *

Хогвартс. Выручай-комната.

В то же самое время в Выручай-комнате юная волшебница, выглядевшая младше своих лет, сидела в самом темном углу помещения, заполненного различными вещами и пылью. Гарриэт Поттер забралась с ногами в кресло, которое было настолько старым, что цвет обивки уже было не разобрать. Гарриэт сидела, положив подбородок на колени, по ее щекам катились слезы — слезы душевной боли и отчаяния. Она уже и не помнила, как попала сюда, просто ей захотелось очутиться там, где можно спрятаться ото всех и скрыть свои чувства. Как от верных друзей, так и от заклятых врагов. Меньше всего хотелось услышать насмешки Драко Малфоя или язвительную речь Снейпа. К тому же от жалеющих взглядов и сочувствия друзей и других преподавателей просто становилось тошно.

Гарриэт давно не позволяла себе плакать. Наверное, последний раз она плакала лет в пять, но дядя Вернон сразу вбил в неё понимание, что за слезы она будет наказана не меньше, чем за ненормальность.

Но все заканчивается, и слезы тоже. Гарриэт решила подумать, как же так получилось, что теперь она осталась совсем одна. Как она поддалась на обман Волдеморта, почему не смогла освоить окклюменцию? Окклюменция бы помогла ей, защитила бы разум от навязанных видений, и крестный был бы жив. Или нет? Что бы ни говорил Снейп, но Гарриэт старалась изо всех сил, и дурой она не была. Сейчас, выстраивая в памяти цепочку событий, Гарриэт понимала, что за многим произошедшим в её жизни, начиная с момента рождения, стоял директор. Да, именно Дамблдор отправил Гарриэт к маглам; он не мог не знать, как жила девочка все те годы до поступления в Хогвартс. Опять же, именно Дамблдор принял на работу одержимого Квиррелла, да еще и полосу препятствий для Гарриэт сделал. Теперь Поттер понимала это как никогда. Видимо, потеря последнего близкого родственника включила какие-то ранее дремавшие инстинкты. А может, это из-за того, что её телом ненадолго завладел сильный темный маг — да, силу и величие Волдеморта Гарриэт никогда не отрицала, но открыто заявить не могла.

Мысли снова вернулись к Дамблдору. Возникало много вопросов: почему никто не пошел за ней в Тайную комнату? Если директор — действительно могущественный маг, то почему не пришел сам, а послал на помощь феникса? Почему сам не воспользовался хроноворотом, у него ведь было больше шансов поймать Питера Петтигрю и спасти Сириуса? Почему за столько лет никто не узнал в крысе предателя, где и у кого была Карта Мародёров до того, как попала к близнецам Уизли? А еще Турнир на четвертом курсе, нападки Амбридж на пятом. Почему Дамблдор позволял издеваться над учениками этой министерской жабе? Да, жизнь Гарриэт в Хогвартсе больше не казалась сказкой, а директор — добрым дедушкой.

Этот год стал кошмарнее предыдущих. Гарриэт "обрадовали" пророчеством — убей или будешь убита. Она передернула плечами, встала и решила побродить среди гор ненужных забытых вещей. Гарриэт мечтала, чтобы рядом были родители и крестный, хотелось увидеть своих бабушек и дедушек. Как бы хорошо было в мире, где все живы, где нет угрозы войны и Темного Лорда, чье имя боялись произносить вслух. В мире, где у Гарриэт было бы детство, где она была бы обычной девчонкой, а не Девочкой-Которая-Выжила-Чтобы-Убить-Злого-Мага. Гарриэт прогуливалась среди пыльных вещей — комната оказалась колоссальных размеров. Рассматривая старые метлы, котлы, книги, сломанную мебель, она чувствовала, как в ней зажегся и тут же погас гнев на Сибиллу Трелони, на пророчество, слетевшее с ее губ и искорежившее жизнь маленькой полуторагодовалой девочки. Жаль, не существовало хроноворота, способного перенести на шестнадцать лет назад в тот январский вечер 1980 года и зажать Трелони рот, не дав произнести это треклятое пророчество. Или попасть во время, когда Волдеморт не был еще Темным Лордом, не дать ему ступить на путь Тьмы. Но такое невозможно. Еще Гарриэт не могла понять, почему она, а не Невилл? Что двигало Волдемортом, о чем он думал, выбирая своего противника — жертву из двух маленьких детей? Вопросов было много, ответов — ни одного.

За своими нелегкими мыслями Гарриэт не заметила, как оказалась у огромного старинного зеркала, гораздо большего, чем Еиналеж. Она не удержалась и погладила край массивной рамы, а проведя ладонью по поверхности зеркала, стирая слой многовековой пыли, едва не закричала от неожиданности и удивления. Вместо своего отражения она увидела свою маму. Лили Поттер выглядела так же, как и в Еиналеж на первом курсе. Она улыбалась; в ее глазах, таких же зеленых, как у Гарриэт, плескалось счастье. Несколько минут они стояли в полной тишине — перестали шуметь даже пикси, которых Гарриэт недавно заметила у статуи какого-то мага. Лили заговорила первой:

— Гарриэт, милая моя? Ты знаешь, кто я?

Гарриэт поборола потрясение и кивнула:

— Мама?

Лицо Лили озарила улыбка, видно было, что она даже задержала дыхание, пока ждала ответа. Гарриэт же казалось, что она никогда не слышала голоса прекрасней, чем голос ее мамы.

— Да, милая.

Гарриэт попыталась прикоснуться к ней, ощутить тепло. Но поверхность зеркала была неприступна, возвращая к реальности жестокого мира своей ледяной холодностью.

— Но как это может быть? Вы же с папой погибли, защищая меня...

— Да, солнышко, но сейчас я здесь. В ту ночь наши с папой души переместились в другой мир. В мир, где никогда не было зла и Темного Лорда. Там были все, кто невинно погиб, и все были живы. Мы много лет искали способ забрать тебя к нам, перерыли сотни библиотек... И только Сириусу повезло.

— Сириус тоже с вами? С ним все в порядке?

— Да, милая, и он очень переживает за тебя.

— Но почему здесь никто не знает о другом мире?

— Как мы поняли, Альбус Дамблдор уничтожил все упоминание о феномене объединения параллельных миров и межмирных порталах. Директор оказался не таким уж хорошим.

— Да, я уже и сама это поняла. Мне многое пришлось пережить именно из-за него. Сириус рассказывал? Он винит меня в своей смерти?

— Что ты, он винит только Волдеморта. Сириус любит тебя, как и мы все.

— А почему тогда он и папа не пришли с тобой?

— Согласно правилам, написанным самим Мерлином, Грань междумирья может пересечь только один. Мы решили, что это буду я. Я лучше всех разбираюсь в ритуалистике. И мы сможем быть все вместе в мире, где нет войны и смертей.

Как бы Гарриэт ни хотелось пойти за мамой, она была обязана спасти этот мир и своих друзей. Ведь она была гриффиндоркой и не могла бросить всех сражаться вместо него.

— Я не смогу... наверное. Существует пророчество... Я должна победить Волдеморта... Я не могу бросить друзей.

Лили смотрела на нее и улыбалась:

— Если ты захочешь снова быть с нами, тогда мы сделаем по-другому.

— Я хочу, очень, — смущенно проговорила Гарриэт Поттер.

— Так знай, доченька, есть второй ритуал. Он стирает Грань выбранных миров и объединяет их в один.

— Ты сможешь провести его? И Рон с Гермионой тоже будут с нами?

— Для этого я и здесь. После ритуала зло погибнет. А я помогу тебе победить Темного Лорда. Для начала... — Лили осмотрелась. — Нужно переместить меня к тебе.

— Как и что я должна делать? — Гарриэт в нетерпении переминалась с ноги на ногу: еще чуть-чуть, и она сможет обнять свою маму.

— Достаточно капли твоей крови. Нужно провести кровью по зеркалу, и я смогу перешагнуть Грань.

Недолго думая, Гарриэт взмахнула палочкой, нанося себе порез, испачкала кровью холодную зеркальную поверхность, и в следующий миг была заключена в объятия матери. Такие теплые и нежные руки обнимали ее, гладили по волосам, а Гарриэт снова плакала, плакала от счастья.

— Мама, мама, мама, — повторяла она. — Как же мне тебя не хватало! Ты не уйдешь, пока я буду сражаться с Волдемортом?

— Нет, я не уйду и, Гарриэт, милая, ты не будешь сражаться с Темным Лордом. Ты не должна была столько страдать, теперь все изменится. Магия при объединении миров сама покарает зло. Нам нужно лишь выиграть немного времени до истончения Грани.

— Я верю тебе, но как мы это сделаем? Думаешь, у нас получится?

— Конечно, у нас все получится, Гарриэт. Только нужно, чтобы ты выполнила все в точности, как я скажу.

— Да. Я поняла. Что мы будем делать?

— А делать мы будем следующее...

* * *

Спустя два часа. Поле для квиддича. Хогвартс.

Сотни ног примяли согретую лучами июньского солнца траву. Большая процессия во главе с Альбусом Дамблдором остановилась, заняв собой почти половину поля для квиддича. Многие не понимали, зачем они здесь. В замешательстве были и члены Визенгамота, и ключевые политики Министерства Магии, и сам Министр, и весь педагогический состав школы, попечительский совет и Орден Феникса. Здесь собрались студенты с первого по седьмой курсы, и даже Фоукс, миссис Норрис, Филч и Хагрид, не было только Гарриэт Поттер. Все хранили молчание, и лишь один Дамблдор знал, сколько сил, золота и шантажа было потрачено, чтобы, следуя указаниям Арианы, собрать всех здесь в такие короткие сроки. Если... Нет, когда все получится, Альбус станет могущественнее самого Мерлина.

Директор призвал всю свою силу и снял защиту с Хогвартса. Теперь осталось дожидаться, когда появятся сторонники Тьмы.

Ждать пришлось недолго. Как только исчезли щиты, окружающие замок и его территорию, со стороны Запретного леса на сочную летнюю траву стадиона ступил Лорд Волдеморт со своими Пожирателями Смерти.

Они остановились у другого края поля, как раз напротив Защитников Света. Как отметил Темный Лорд, большинство воинов Альбуса были грязнокровками, полукровками и предателями крови. Слабая, хоть и многочисленная толпа, не ровня его чистокровным приспешникам. Змея Темного Лорда свернулась у его ног, подставляя тело теплым солнечным лучам. Нагайна чувствовала, что ее хозяин на вершине триумфа. Скоро весь мир будет лежать у его ног, а у Нагайны будет много грязнокровок на завтрак, обед и ужин.

Северусу Снейпу было хуже всего. Он стоял на перепутье, мысли метались. Слуга двух господ. Чью сторону принять? Азкабан или Авада? На счастье Снейпа, о нем пока не вспоминали. А вскоре и ему самому стало не до раздумий. Нет, никто не перебрасывался проклятьями. Все просто завороженно следили за хрупкой девушкой, шедшей за руку с рыжеволосой женщиной. Ну конечно, Гарриэт Поттер не могла пропустить такое событие, теперь в одном месте были собраны поистине самые сильные волшебники. Дамблдор, Волдеморт и Поттер. Но не это заставило Снейпа и остальных впасть в оцепенение. Рыжей ведьмой была никто иная, как Лили Поттер.

Поттеры остановились ровно в центре поля для квиддича. Их сразу же накрыл защитный купол. Никто так и не понял, что за символы Гарриэт Поттер начертила на земле, что за заклинание прочла и зачем окропила траву своей кровью. Но как только последние слова слетели с ее губ, она рухнула на землю как подкошенная. Следом за ней беззвучно осели на землю остальные собравшиеся.

Обездвижив феникса, кошку и змею, Лили Поттер поместила животных в антимагическую клетку. Забрав крестражи Волдеморта, который так неосмотрительно принес их с собой, она добавила к ним диадему Кандиды Когтевран, так удачно захваченную из Выручай-комнаты⁽¹⁾. Поудобнее перехватив клетку с питомцами, она оросила своей кровью символы на земле, связывая души умерших с их волшебными палочками, и исчезла в огненной воронке аппарации.

Купол над Хогвартсом стал непроницаем для глаз, солнца, луны и ветров. Время под ним остановилось. Лишь наличие множества бездыханных тел на зеленой траве, скрытых во мраке, говорило о том, что здесь творилась воля Богов.

1) П/а: в угоду сюжету Регулус Блек не подменял медальон с крестражем.

А Лорд Волдеморт не стал забирать диадему из Выручай-комнаты. Вопреки плану Князя Тьмы Лорд Волдеморт решил подстраховаться, оставив хотя бы один крестраж в безопасности.

Вернуться к тексту

Внизу, глубоко, глубоко под землёй

Находится царство Аида,

Где луч никогда не бывал золотой,

И местность вся мраком покрыта.

В чертогах подземных брат Зевса царит

С женою своей Персефоной.

Там реки текут Ахеронт, Стикс, Коцит

И воды реки Леты сонной.

В полях жизнь без света и счастья клянут,

Средь бледных цветов асфадела,

Все умерших души и, плача снуют,

Туда и сюда то и дело.

Нет выхода к солнцу из этих полей:

Его сторожит пёс трёхглавый -

То Кербер ужаснейший с гривою змей,

Покрывший себя чёрной славой.

И душ перевозчик, суровый Харон,

За плату и то не возьмётся

Назад их везти через злой Ахеронт,

Туда, гдесияет луч солнца.

У трона Аида — Минос, Радамант -

Они царства умерших судьи;

И тут же, у трона, бог смерти Танат,

Боятся которого люди.

Он с чёрными крыльями, в чёрном плаще,

С мечом, исторгающим души,

Летит к умирающим, словно Кощей,

Волос прядь чтоб срезать с макушек.

Крылатые Керы с Танатом стоят -

Сражения ждут, чтоб напиться

У раненных крови, пустив в рану яд,

И в душу мечтая вкогтиться.

Аидову службу несут, взявши кнут,

Эринии, мщенья богини;

Преступнику совесть и душу грызут,

Пока та его не покинет.

У трона Аида прекрасный Гипнос -

Бог сна, вечно юный сын Ночи.

Властитель забвенья и сладостных грёз -

Любой перед ним смежит очи.

Во мраке аидова царства живёт

Эмпуса. Она, то и дело,

Людей заманив, пьёт всю кровь их и жрёт

Трепещущее в муках тело.

Там Ламия бродит, лишённая сна,

Чудовище с взглядом волчицы.

Крадёт спящих деток ночами она,

Чтоб крови их сладкой напиться.

Богиня всех чудищ нечистых и сил,

Что злым колдовством знаменита -

Геката, блуждая во тьме у могил,

Охотится вместе со свитой.

Ужаснейший Тартар (аидово дно) -

Жилище самой Никты (Ночи).

Великой той бездны боятся давно

И боги и смертные очень.

Глубокие пропости — входы в Аид;

От туда назад нет дороги.

Ужасное царство всем людям претит,

Страшаться его даже боги!

Юрий Козлов

Чертоги Ада. Царство Мертвых.

Еще секунду назад маги были на освещенной солнцем поляне, а теперь они стояли непонятно где. Одно всем было ясно точно — ждать чего-то хорошего им не стоило.

Всепоглощающее чувство Страха сковало прибывшие души. Многие впали в оцепенение. Все инстинкты вопили об опасности. Только маги с хорошим потенциалом смогли более адекватно мыслить. Феникс Дамблдора, как и его хозяин, снисходительно поглядывал на более слабых. Из кошачьих глаз миссис Норрис катились крупные слезы, когда она смотрела на Аргуса Филча. Нагайна же не была настолько самоуверенной, как феникс — змеи не возрождаются из пепла — что удивительно, если знать, кто ее хозяин; даже ума змеи хватило на осознание неизбежности наказания. Еще Нагайна чувствовала что-то, похожее на тягучее темное проклятие, которое связывало кошку и сквиба, но ей было не свойственно любопытство, и она быстро забыла о странностях этой парочки.

Первым вышел из ступора профессор Снейп. Оглядев замерших, словно восковые фигуры, присутствующих, заметив вдалеке реку и темную фигуру перевозчика, он грубо выругался, пополняя словарный запас магов.

— Ну что, Поттер, опять вы отличились, что вам, безмозглой идиотке, спокойно не жилось? За своим блошистым крёстным решили отправиться? Так и шли бы, нас-то зачем было втягивать? Могли бы просто с Астрономической башни спрыгнуть. Вы хоть понимаете, где мы теперь?

Снейп готов был убить девчонку, если бы та уже не была мертва. Род Принц был достаточно темный, чтобы его члены знали, как выглядит Царство Мертвых. Легенды о владениях Аида в семье передавались из уст в уста. Трудно не узнать место-легенду, о котором знал с детства.

Гарриэт же была на грани истерики. Как она могла так глупо поверить? Ей так хотелось иметь семью, быть кому-то нужной, что она не задумалась, что все может быть ложью. И мама — вовсе не мама...

Уверенная мужская рука легла на ее плечо, легко поглаживая, успокаивая, даря чувство защищенности. А незнакомый приятный мужской голос прошептал:

— Не расстраивайся, Гарриэт. Если мы здесь, то от нас не зависело ничего. Не важно, кто стал проводником в мир мертвых, когда на это была воля Богов, — и уже более холодно Снейпу: — А ты, Северус-с-с, сначала определись со стороной. Не с-с-смей оскорблять Гарриэт.

Снейп вздрогнул.

И тут-то до остальных дошло, кто этот симпатичный мужчина, ненавязчиво обнимающий Гарриэт за плечи. Сама же Гарриэт не испытывала никакого дискомфорта, находясь рядом с ним, пусть это и был Волдеморт. Хотя нельзя было сказать, что это тот самый Темный Лорд с змееподобным лицом, скорее, это был Том Риддл, позже ставший страхом многих магов Британии. А змееподобный Волдеморт, отравлявший жизнь Гарриэт Поттер на протяжении нескольких лет, стоял чуть поодаль, глаза его светились алым, а с губ готово было сорваться одно из Непростительных.

Случиться этому не позволил излишне радостный и добродушный голос:

— Добро пожаловать в Царство Мертвых.

Встречать прибывших вышел Князь Тьмы Люцифер, правая рука властителя Царства Мертвых Аида.

— Ты! Ты обманул меня! Авада Кедавра! — Волдеморт был в бешенстве, мало того, что его крестражи объединились против него, встали на защиту девчонки Поттер, так еще и Князь Тьмы посмел солгать ему, пообещав весь мир. Но Непростительное так и не сорвалось с палочки Лорда.

— Авада Кедавра! Круцио! Круцио! — бесновался Темный Лорд, но заклинания не срабатывали.

Самые смелые начинали маскировать смех за кашлем, даже Дамблдор позволил себе улыбку всезнающего дедушки. Альбус не боялся попасть в Ад, он всегда боролся за Свет, за равенство магов, за сближение с маглами. Ему не грозило ничего, ведь как только Люцифер наиграется с пешками директора, он многих отпустит. И Альбус будет первым в рядах вернувшихся в мир живых, иначе и быть не может, ведь все, что он делал, было ради общего блага.

Умные же опускали головы, пряча ехидные полуулыбки; они-то знали: магия смертных здесь бессильна — пока этого желает Аид.

Гарриэт не была дурой, но причину, почему у Волдеморта не получились проклятия, не знала. Том Риддл, как он сам попросил себя называть, шепотом рассказал ей о законах подземного царства. Гарриэт слушала пояснения и старалась скрыть от остальных, какую приятную дрожь вызывал в ее теле голос Тома. Тот перестал рассказывать и обратил внимания на раскрасневшееся лицо девушки, понимающе усмехнулся и взял ее за руку. К радости Тома и удивлению Гарриэт, руки они больше не разжимали на всем протяжении речи Люцифера.

Только Том — ну, по крайней мере одной частичкой своей души — понимал, чем обусловлено его влечение к Гарриэт. Та часть души, что жила в Гарриэт все эти годы, практически привыкла к ней, сроднилась с ней. Уже в Министерстве, когда восьмая часть души с обезображенным лицом пыталась захватить тело Поттер, крестраж в Гарриэт боролся против своего создателя. Нынешний Темный Лорд лишился связи с собственными осколками своей души. Объединившись в более разумном Томе, все семь крестражей не приняли Волдеморта. Душа же Тома Риддла была целой, в ней было семь восьмых его самого и один кусочек от Гарриэт — кусочек чувств, способный полюбить. Том объяснил Гарриэт, что его вины в смерти Поттеров нет. Тогда Том еще доверял Дамблдору, ведь первый крестраж был создан под его руководством, за что Том и поплатился. Альбус держал его под Империо слишком долго, это повлияло и на разум развоплощенной души.

Крестраж оказался привязан к Гарриэт магией Дамблдора. Но все подчиняющие проклятия снял яд василиска, а слезы феникса не только исцелили Гарриэт, но и соединили расколотые души, уравновешивая, связывая сильнее магического брака. Сейчас Том был уверен, что он — магический партнер Гарриэт Поттер.

А вот для Гарриэт все это было в новинку, она не могла понять, почему не чувствует прежней ненависти к Тому. Осталась только неприязнь к змееподобному магу.

Люцифер загадочно улыбнулся, взглянув на Альбуса Дамблдора — знал бы директор, как легко его мысли считал Князь, — и обратил внимание на Волдеморта.

Глаза его дьявольски сверкнули:

— Что, осечка? В твоем состоянии это неудивительно, — Князя забавляла беспомощность Лорда, чье имя боялись произносить. — Ну что ты нервничаешь?

Лорд Волдеморт задыхался от ярости и беспомощности:

— Ты обещал мне весь мир. Ты обманул меня!

Люцифер стукнул себя по лбу — как раз про меж рогов:

— Как я мог забыть? — он повернулся к демонессе, минутой ранее выглядевшей как Лили Поттер, и что-то зашептал ей на ухо. Демонесса кивнула и исчезла на мгновение; появившись снова, окутанная запахом серы, она передала Князю нечто, сокрытое чарами.

— Простите мне мою невоспитанность, дамы и господа, знакомьтесь — это Аша, демон девятого круга. Идеальный Клинок Смерти и близкая подруга Персефоны. Она же исполнила для вас роль Лили Поттер и персонально для Серого Кардинала — Арианы Дамблдор.

Аша показательно улыбнулась и растворилась в огненном вихре.

— Показушница, — поцокал змеиным языком Люцифер. — Лорд Волдеморт, я держу свое слово, я дарю вам мир.

Люцифер впихнул опешившему от такого поворота событий Лорду принесенную демонессой вещь и снял с нее чары невидимости.

Маги подались вперед, желая рассмотреть, что было передано Темному Лорду. Лишь единицам удалось не заржать в голос. Так Волдеморта еще никто не унижал. Глобус! Темный Лорд держал в руках весь мир. Весь мир на глобусе.

Оставив Волдеморта приходить в себя, Люцифер обратил внимание на Тома и Гарриэт.

— Я вижу, вы способны разобраться между собой без причинения вреда друг другу.

Том и Гарриэт смущенно кивнули в знак согласия.

— Ну что, тогда я сейчас доведу основную для всех прибывших информацию. А после вас двоих разместят в гостевых покоях замка Персефоны, думаю, вам будет достаточно одной комнаты. Насчет вас Минос и Радамант с Эаком уже приняли решение. Но об этом мы поговорим позже.

Из всей речи Люцифера эту парочку заинтересовала только общая комната. Он видел это в их мыслях и невольно радовался за них. Два потомка братьев, обхитривших Смерть, давно бы были вместе, если бы не Серый Кардинал. И видя их мысли весьма интересной направленности, Люцифер решил просветить их о некоторых аспектах.

— И, Гарриэт, с днем рождения. Как символично, не правда ли, на день твоего восемнадцатилетия произошли события, отправившие тебя, твоих друзей и врагов в Ад.

— Вы ошибаетесь, все знают, когда у Девочки-Которая-Выжила день рождения, и это не сегодня, — выкрикнул кто-то из толпы магов.

Сама же Гарриэт почему-то сразу поверила Князю.

— Что? Вы сомневаетесь? — повернулся Люцифер к магам. — Ну, слушайте. Роду Поттеров принадлежит древний и очень интересный артефакт — один из Даров Смерти. Все же знают сказку Барда Бидля о братьях, обхитривших Смерть. Так это не сказка. События, описанные Бидлем, действительно произошли с братьями Певереллами. Так вот, Гарриэт является владелицей одного из Даров, мантии-невидимки. Серый Кардинал, также известный вам как Альбус Дамблдор, узнал об этом артефакте, когда Джеймс Поттер учился в Хогвартсе. Он поставил себе целью собрать все Дары и стать Властителем Смерти. У него уже была Бузинная палочка, а партия для захвата Воскрешающего камня уже разыгрывалась вовсю — создать Темного Лорда из сироты оказалось не проблемой, но последний артефакт все время ускользал от Дамблдора. Во имя "общего блага" Альбус сочинил текст пророчества — о появлении ребенка, который победит Темного Лорда, родившись на исходе седьмого месяца. И подсунул его Волдеморту в надежде, что тот пойдет и убьется о материнскую защиту — Лили была гением в ритуалистике на крови — или убьет младенца. В любом из этих случаев еще один из Даров стал бы принадлежать Альбусу. А уж убрать выжившего и получить последний артефакт было сущим пустяком. Ну и что из того, что исчезнут сразу несколько древних Родов, все же для общего блага, а кто, как не Дамблдор — борец за Свет и всеобщее равенство — может сдержать Смерть? — видя шок в лицах слушателей, Люцифер взмахнул хвостом и продолжил: — Но вот незадача, девочка Поттеров родилась на полтора месяца раньше. Что же ему оставалось делать, игра уже началась, механизм запущен. Правильно, поможет только Империо — всем. Поттеры и все приближенные были уверены, что малышка просто родилась крупным ребенком — тридцать первого июля. Ну, а дальше жизнь девочки у Альбуса была расписана поминутно. Вот только он не рассчитывал, что Гарриэт Поттер на свое восемнадцатилетие отправит всех в Царство Мертвых.

Люцифер видел, как зло скрипнул зубами Серый Кардинал, как ненавидяще смотрит на Альбуса Волдеморт, а в глазах Гарриэт плескались разочарование и обида. Из-за куска ткани, пусть и редкой, ее жизнь разыграли как партию в шахматы. Том успокаивающе гладил ее по спине и нашептывал всякие глупости на парселтанге. Нагайна с интересом прислушивалась к словам Тома.

Но продолжить Князю не дал требовательный девичий голосок. Гермиона Грейнджер наконец скинула оцепенение и решила прояснить для себя основные моменты:

— Сэр, если ваше утверждение, что мы в Царстве Мертвых, правдиво, то почему мы не видим Аида?

— Ну и дура! — послышались шепотки чистокровных магов.

— Мисс, Аида видят только мертвые. А вы еще пока весьма в шатком положении. Но если вы согласны добровольно остаться здесь навечно, то прошу к Харону. Я даже одолжу вам золотые драхмы, чтобы вы заплатили ему за переправу.

— Н-н-нет, — страх сковал речевой аппарат Гермионы. Больше вопросов она не задавала, что несказанно радовало Северуса Снейпа.

Гермиона Грейнджер вызывала в душе Северуса весьма странные чувства. С самого появления ее в школе Северусу казалось, что она какая-то ненастоящая, но при этом что-то знакомое и родственное ощущалось в поведении, в тяге к знаниям. Ее твердая убежденность в действиях и какое-то безумное безрассудство — чего только стоила история с оборотным на втором курсе — напоминали Снейпу одну весьма конкретную личность. И это несказанно напрягало. Тайна, какая-то тайна была в этой девчонке.

— Вот и прекрасно. Для остальных поясню, если вы не видите, то это не значит, что не видят вас.

Не стоит вглядываться в бездну, иначе бездна станет приглядываться к вам, — рассмеялся Люцифер. — Ну что ж, теперь я полагаю, вам стоит объяснить, для чего вы здесь. Видите ли, я не только искуситель душ, но и правая рука Аида. По его поручению я искушал вас, заставляя действовать так, как нужно мне. Ваша магия послужит дополнительным укреплением стен Тартара, надеюсь, что никому не нужно рассказывать, кто заключен в этой тюрьме. Не то чтобы это объятое мраком место в Аиде, удалённое от поверхности земли на такое же расстояние, как земля от неба, окружённое тройным слоем мрака бога Эреба и медными стенами с медными воротами бога Посейдона, особо нуждалось в магической подпитке. Но за тысячи лет защита укреплялась лишь однажды, когда в Царстве появился Мерлин. Таким образом, мы решили собрать максимальное количество грешных, чтобы виновные трудились на благо Аида.

Аша своим появлением прервала речь Князя; опытный окклюмент заметил бы, что она общалась с Князем мысленно; взяв за руки Тома и Гарриэт, она исчезла.

Гостевая комната. Замок Персефоны.

Перемещение было не из приятных. Гарриэт с трудом устояла на ногах — не без помощи сильных рук Тома, который обнял девушку за талию.

Аша усмехнулась — поведение смертных всегда ее забавляло.

— Располагайтесь. Эта комната в полном вашем распоряжении, здесь есть все необходимое. Приговор узнаете позже, когда Люцифер разберется с вашими "друзьями".

Лишь когда дверь закрылась за ней, Гарриэт позволила себе расслабиться в руках Тома.

— Том, почему все это происходит?

— На то воля Богов, ты же слышала, что им нужна магия для тюрьмы Титанов, — спокойно пояснил Том.

— Нет, я не про то... Я говорю о нас... Почему я чувствую к тебе... нежность, привязанность, и мне спокойно с тобой, — с каждым словом Гарриэт смущалась все больше.

Том притянул ее в свои объятья и начал шептать объяснения. Он рассказал и про крестражи, и про то, что он ее магический партнер. После чего приподнял голову Гарриэт за подбородок и взглянул в ее яркие глаза. Секунды тянулись, они всматривались в лица друг друга, темные с серебряными лучиками глаза напротив изумрудных. Нежность, нерешительность и болезненная надежда.

Гарриэт первая потянулась к губам Тома и робко, неумело поцеловала его. Том крепче обнял её и припал к её мягким податливым губам. Несколько раз они разрывали поцелуй, чтобы отдышаться, затем снова целовались.

Им предстояло многое выяснить, ко многому привыкнуть, еще больше сделать, но, главное, что теперь они были вместе.

* * *

Берег реки Стикс.

Харон наблюдал за представлением, что развернул Люцифер перед прибывшими душами. Никогда еще смертные не смели так дерзко вести себя с цепным псом Аида.

Кто-то решил, что имеет право возмущаться, чего-то требовать — Волдеморт, кого-то интересовало, когда их вернут назад в Хогвартс — Дамблдор, Амбридж, Хагрид. Каждая душа высказала свое мнение по поводу произошедшего: как о Гарриэт и Томе — видимо, друзья Гарриэт, — так и о суде.

И если Хагрид волновался, что его питомцев будет некому покормить, на что был тут же успокоен Князем: спать они будут магическим непробудным сном — до того момента, пока Хагрид не вернется, если вернется, — то Дамблдор, Амбридж и кое-кто из Министерства Магии — не будем показывать пальцем — были абсолютно уверены в своей непогрешимости.

Люциферу быстро надоел этот хор голосов. Такое кощунство — шуметь в Царстве Мертвых, где допустимы только стон боли и крик ужаса. Пришлось призвать на помощь Цербера. С появлением стража наступила гробовая тишина, повеяло замогильным холодом — и это в Аду! Князь сделал себе пометку, заметив, что Северус Снейп, молчавший, когда вокруг царил хаос из голосов, а некоторые еще не уяснили отсутствие магии и пытались слать проклятия, презрительно хмыкнул. Личность этого темного мага была занимательной, а уж что за соблазнительный коктейль из отчаяния и обреченности, покорности и надежды плескался в его душе — просто лакомый кусочек для монстров Ада.

Еще в больший шок окружающих поверг Рубеус Хагрид, когда спросил разрешения погладить такого милашку.

— Он же такой миленький, маленький лапочка, — причитал лесничий, протягивая псу завалявшегося в кармане мертвого кролика — для тестралов приготовил — и собственноручно испеченный кекс недельной давности. — Ты, наверное, голодный, кушай, мой хороший, — ласково шептал Рубеус.

Цербер, имевший вид трёхглавого пса со змеиным хвостом, с головами змей на спине — по-снейповки изогнул бровь. Но погладить себя позволил, чем вызвал слезы умиления и дикий восторг у Рубеуса.

Наблюдавший за развернувшийся идиллией Князь отчетливо слышал на ментальном уровне смех Аида, перемежающийся с указаниями. Аид давно так не веселился, а что стоило увидеть лица собранных магов, когда Цербер сожрал феникса, не дав ему долететь до Дамблдора! Лишившись фамильяра, Альбус наконец начал осознавать всю серьезность ситуации, куда их благополучно втянула Гарриэт Поттер.

Люцифер щёлкнул пальцами, и на ногах многих присутствующих появились кандалы — не будет же Танат бегать за виновными, как-то не престижно для Бога Смерти.

— Ну что ж, если все успокоились, думаю, можно приступить к оглашению приговора.

Перед Князем появился странный "пергамент", немногие поняли, что это была человеческая кожа, а чернилами служила кровь. Сотворив себе черный троноподобный стул из тиса и удобно на нем расположившись, Люцифер стал зачитывать приговоры.

— Начнем пожалуй с-с-с са-а-амых грешных обвиняемых...

"Волею Владыки подземного мира Аида, судьи царства мертвых, Минос, Эак и Радамант вынесли следующим магам, доставленным Князем Тьмы в Чертоги Ада, приговор: Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, полукровка, известный также как Серый Кардинал; Лорд Волдеморт (урожденный Томас Марволо Риддл — одна восьмая часть души), полукровка, известный также как Темный Лорд; Геллерт Гриндевальд, чистокровный, известный так же как Темный Лорд, доставленный днем ранее, — виновны. Приговариваются к заключению в общую камеру Тартара, по соседству с Кроносом. Души их переходят в полное распоряжения Таната. Магия их будет подчинена и направлена на укрепление стен Тартара. Да будет так!"

Тьма всколыхнулась, и перед обвинёнными предстал ужас — Бог Танат в сопровождении своей дочери Хелли. Она взмахнула рукой, и палочки обвинённых оказались у нее в руках. Палочка Волдеморта сразу осыпалась пеплом, во второй Хелли опознала один из своих Даров. Хмыкнув, она спрятала Бузинную палочку в складках своего одеяния. Танат взмахнул мечом, Керы предвкушающие взвыли, и обвинённые исчезли. Через пару мгновений мертвую тишину нарушил раздирающий крик боли.

Улыбка Люцифера больше походила на оскал.

— Продолжим...

* * *

К моменту появления Гарриэт и Тома количество магов у берегов Стикса значительно уменьшилось. Те же, кто остались, были почти в шоковом состоянии.

— А вот и вы. Вы как раз вовремя. Пришло и ваше время узнать решение судей. Уж не знаю, чем вы так отличились, — Люцифер посмотрел на свиток.

"Гарриэт Поттер, полукровка — невиновна; Томас Риддл (преобразованная душа), полукровка, невиновен".

Гарриэт и Том были в замешательстве. Каждый из них знал свои грехи и готов был принять наказание, каким бы оно не оказалось.

— Тут стоит пояснить... Гарриэт, ты убила Квиринуса Квиррелла — это грех, но... но благодаря случившемуся Николас Фламель закончил бегать от Хелли. Танат доволен, что дождался душу алхимика, почти семьсот лет ждал. Однако тебе добровольно придется вернуть Хелли мантию-невидимку. Что же до тебя, Том, — перевел Люцифер взгляд своих янтарных глаз на второго мага, — ты пошел против части своей души, чтобы защитить Гарриэт, вы связаны навечно самой Смертью, разлучить вас было бы жестоко даже для Аида. Тем более, что вас уже взяла под опеку Афродита. Твоя душа преобразилась, ты стал целостен. И в этом заслуга твоей партнерши. Но колечко с воскрешающим камушком нужно вернуть хозяйке.

При очередном появлении Хелли толпа из невинных и оправданных душ вздрогнула.

Том и Гарриэт зачитали по пергаменту клятву добровольного отказа, вернув Хелли ее дары. Смерть надела кольцо, накинула на плечи мантию и исчезла, не прощаясь.

Том притянул в свои объятия Гарриэт, нежно её целуя. Гарриэт, не перестававшая смущаться — одно дело, когда они с Томом наедине, и совсем другое, когда на них все смотрели, — была счастлива.

— Хм, я, конечно, все понимаю, но здесь есть дети, и мы вообще-то еще не закончили, Том. То-о-ом, прекрати сейчас же целовать Гарриэт, у нас остался нерешенный вопрос с твоей змейкой.

Том на секунду оторвался от таких любимых губ и повернулся к Люциферу.

— Уважаемый Князь Тьмы, я дарю вам Нагайну — она в полной вашей власти, а теперь извините, — сказал Том и вернулся к прерванному занятию — поцелую с Гарриэт.

— Я принимаю твой дар, дерзкий ты мальчишка, — рассмеялся Князь; он щёлкнул пальцами, и появились два маленьких чертика. Их можно было бы назвать милыми, да вот только глаза были безжалостными и холодными. Чертики были аналогами домовых эльфов у магов; среди мучеников Ада ходили легенды, что они — это души умерших эльфов.

— Забирайте и приготовьте. Сегодня к Аиду придут братья, и змея станет прекрасным деликатесом на пиру.

Чертики поклонились, подняли обездвиженную и шокированную Нагайну и исчезли в ревущем пламени.

— Думаю, потрясений для вас сегодня достаточно. Перейдем к более приятной части. Для некоторых из вас у Богов есть маленькие сувениры и бонусы в память о посещении Царства Мертвых, — ухмыльнулся Князь, наградив пристальным взглядом миссис Норрис.

Кошка опустила голову и вся сжалась. Аргус Филч напряженно смотрел на Князя, уже догадываясь о планах Богов.

— Не скажу, что скучал по тебе, Аргус, но рад снова видеть тебя, пусть и в таком жалком обличье, — обратился Князь к Филчу. Все присутствующие, за исключением Тома и Гарриэт, которые о чем-то нежно шептались, затаили дыхание, прислушиваясь к странному разговору. Откуда им было знать, кем на самом деле был этот старый сквиб.

— Не скажу, что, уйдя на Большой Круг Перерождения, был особо счастлив. Но я осознаю, что допустил ошибку, чуть не уничтожившую мир.

Тысячи лет назад, когда магия была совершенно другой, а всем заправляли Боги, когда на Земле еще рождались дети-полубоги, потомки богов Олимпа, стоглазый великан Аргус влюбился. Ради возможности быть с возлюбленной Норрисэль, жрицей Богини Гекаты, Аргус оставил без присмотра Души. Души выпустили Титанов из Тартара, и Богам пришлось объединиться с детьми-полубогами, чтобы заключить Титанов обратно в тюрьму. Война была кровопролитной. И Аргуса с Норрисаэль наказали, отправив на Большой Круг Перерождения. И если за время жизни они хоть раз грешили, то начинали свой путь сначала.

— Ты сам виноват. Но Боги милостивы сегодня. Заклятие снято, и вы можете вернуться на землю разумными магами и продолжить там жить, пока не придет ваше время. Да будет исполнена воля Богов!

Люцифер хлопнул в ладоши, и Аргус Филч и миссис Норрис стали меняться; еще пара минут, и все увидели мужчину лет тридцати семи и женщину лет тридцати. Они не были красивы, но в глазах у них плескалась мудрость и счастье. Они опустились на колени перед троном Люцифера и поблагодарили Богов за данный шанс. Люцифер принял благодарность и вручил им по перламутровой жемчужине.

Когда они возвращались на свое место, то в глазах обоих стояли непролитые слезы.

Люцифер ненадолго задумался: сегодня Боги были милостивы — из прибывших душ многие обретут утраченную надежду. Неспроста же женская половина Олимпа прибыла сегодня в гости к Персефоне. Эти женщины были сами по себе удивительными, одним словом — Богини. Но когда эти Богини собирались, даже Кроносу становилось не по себе. Люциферу вдруг захотелось побыстрее закончить здесь все и забыться в объятиях Аши.

— Рубеус Хагрид, вы удивительный полувеликан, ваша страсть к опасным и сильным тварям делает вам честь. Примите в дар от Аида это милое создание, — он указал на появившегося из ниоткуда щенка Адской гончей. — Его зовут Баргест, он воплощение божественной кары и олицетворенного возмездия. Он будет охранять Хогвартс и следить за всеми вами первую пару лет после вашего возвращения. Поскольку он связан с загробным миром, то сможет доставить любого грешного в Ад. Первую пару месяцев все вы будете жить в школе, чтобы пес запомнил каждого из вас.

Щенок выглядел весьма впечатляюще — огромный и чёрный, со светящимися жёлтыми глазами, излучающий силу, имеющий призрачную суть и неприятный запах.

— Ну... эта... спасибо, что ли, — Хагрид шумно высморкался в огромный платок, спрятал в карман жемчужину и подхватил пса на руки. — Иди ко мне, Баргестик, мой маленький.

— Ага, — только и мог ответить Князь.

Спустя еще пару метров свитка и приличного количества жемчужин Персефоны — на редкость щедрая была сегодня Властительница Царства мертвых — в списке осталось четыре имени.

— Невилл Лонгботтом, я не знаю, как тебе удалось дожить до сегодняшнего дня, не запятнав свою душу, — истинно невинная душа вызывала уважение почти у каждого в Аду. — В награду ты получишь две капли крови Богини Афины, Богини разума. По капле крови на язык твоим родителям, и разум их восстановится.

Невилл, не стесняясь никого, расплакался — большего ему для счастья и не надо было. Он поклонился Князю, принял из рук Аши два флакона — в каждом была капля крови, играющая золотыми искрами — и жемчужину.

— Что ж, наконец мы добрались до воистину спутанных душ. Северус Снейп, Беллатриса Лестрейндж и Гермиона Грейнджер, вы оказались весьма любопытной загадкой.

Клубок проклятий, тайных артефактов и чужой игры доставил этим душам много боли, заставляя делать страшные вещи. Их бы уже отдали Танату, но каким-то образом Богини смогли выявить истинную суть связи этих душ.

— Вижу, вы не понимаете, в чем дело. Ну что ж, Северус, у тебя есть дочь; Беллатриса, твой ребенок жив и относительно здоров — тебе солгали, что ребенок родился мертвым, это была еще одна партия Альбуса Дамблдора. Гермиона, познакомься со своими настоящими родителями — Беллатрисой и Северусом. Только сними серьги, которые носишь с пяти лет, — это сильный артефакт, скрывающий истинную внешность. Дамблдор заставил надеть их на тебя. Зачем он так поступил со всеми вами, мы пока не знаем.

Все трое, находясь в полном шоке, подошли к Князю Тьмы за жемчужинами, Гермиона передала ему серьги. Беллатриса получила рецепт зелья от безумия. Внешность Гермионы начала кардинально меняться: глаза стали по-блэковки синими, волосы теперь тяжелыми черными локонами ниспадали на плечи, лицо приобрело аристократическую бледность, нос остался аккуратным, но появилась на нем небольшая горбинка — семейная черта Принцов. По ней легко было теперь определить, кто ее родители. Северус увидел, как исчезло у Гермионы то, что он считал фальшивым. Некоторое время все трое хранили молчание, Северус нежно прижимал к себе пучок Адской асфодели. Но долго даже такой бесценный ингредиент не заставил его молчать.

— Какого Мерлина ты мне не сказала, что беременна от меня? — шипел Снейп.

— Что, совсем уже зельями мозги проело, ты же все время только и твердил о своей милой подруге Лили, откуда я должна была знать, что тебе нужен наш ребенок? И вообще, я была замужем! — не отставала от него Беллатриса.

— Следи за языком, женщина, и теперь ты вдова, спасибо Богам. Ты никуда от меня не скроешься, — губы Снейпа растянулись в многообещающей улыбке. Таким его не видел почти никто.

— Замолчите! Оба! Вернемся в школу, тогда и будем выяснять отношения! Жаль, что Дамблдор уже не доступен, я бы его попытала Круциатусом пару часиков! — утихомирила новоявленных родителей Гермиона.

— Она такая же невыносимая, как и ты, — оставил последнее слово за собой Снейп.

Князь слушал их семейную перепалку и в очередной раз видел подтверждение мудрости Богов.

— Ну что ж, вам пора возвращаться, возьмите в руку жемчужину и скажите: "Axios"⁽¹⁾. Помните, что в течение двух месяцев большую часть времени вы должны проводить на территории Хогвартса. Идите уже, с вами было весело, но утомительно, — вздохнул Люцифер. — Брысь, я сказал!

Второго приглашения покинуть Чертоги Ада никому не потребовалось, души как ветром сдуло.

1) Axios (греч.) — достоин.

Вернуться к тексту

Ну-ка, слезы утерла!

Хватит уже реветь!

Что? Тебе больно?

Перестань ты себя жалеть!

Дров наломала,

Душой не криви.

Знала — не знала…

Ломала их тоже и ты.

Брось их в топку теперь,

Все дотла пусть сгорят!

Хватит уже терпеть!

И не смотри назад.

Больше его не вини,

Да, он стервец.

Но с твоей легкой руки

Всему настанет конец!

Ну, слезы утерла?

Готова теперь начать

Жизнь свою снова,

Чтобы счастливою стать?!

© Рина Милорадова

И снова школа Чародейства и Волшебства "Хогвартс".

В кромешной тьме оживали тела вернувшихся из Ада душ. Кажется, они провели вечность в подземном царстве и так давно не чувствовали под руками мягкую ароматную летнюю траву. С последним пришедшим в себя магом непроницаемый купол исчез. Солнце ослепило своей яркостью, заставляя прятать глаза.

Кое-как придя в себя, очнувшиеся бродили среди тел казненных. Светлая и темная армии перестали существовать, остались лишь невинные и невиновные, помилованные и условно освобожденные души. Этих магов связывала теперь одна тайна — Царство Аида, и одна цель — но у каждого своя.

Среди казненных были тела Кингсли Шеклболта, Ремуса Люпина, Аластора Муди, Поппи Помфри, Флетчера, Сивого, братьев Лестрейндж, Амбридж, многих из работников министерства магии и половины Ордена Феникса, трети Пожирателей Смерти и многих других. Их собрали и наложили стазис — сразу разбираться с похоронами и родственниками умерших не хотелось никому. Тела Альбуса Дамблдора, Лорда Волдеморта и Аргуса Филча осыпались прахом. Новые тела Аргуса, миссис Норрис — вернее, теперь миссис Норрисаэль — и Тома Риддла стали достаточно настоящими, созданными самой Магией по воле Богов.

Не рискуя нарушать повеление Князя Тьмы, маги собирались отправиться в замок обустраиваться для проживания на ближайшие два месяца. Все так же молча, без слов понимая друг друга. Вся враждебность, существовавшая до их маленького, но не особого приятного приключения, канула в лету. И никто не удивился, увидев, как Люциус Малфой прижимает к себе маглорожденную девочку-первокурсницу, укачивая, успокаивая. Да, Боги были милостивы и не тронули детей до четырнадцати лет, лишь заставили их смотреть, как судят старших. Но воспоминания о посещении Ада останутся с ними на всю жизнь.

Как оказалось, не все "сюрпризы" закончились с возвращением из Ада. Один такой сюрприз напомнил о себе, оглашая окрестности Хогвартса жутким воем, от которого даже василиск забился бы в самую темную и глубокую нору, притворяясь мертвым. Адская гончая, это милое существо вывернулось из рук лесничего и, припав на мгновение к земле, сорвалась с места. Хагрид лишь успел спросить:

— Что с тобой, Баргестик?

Баргест с чудовищной скоростью, не доступной ни одному земному существу, обежал территорию Хогвартса трижды и, подойдя к Хагриду, снова дико завыл. Пса окутало огненное сияние, лучи которого коснулись каждого на поле. Маги схватились за правое запястье, пытаясь остановить жжение. Благо длилось действие лучей пару секунд, выжигая на запястье знак Сатаны, Князя Тьмы. Вечное напоминание о том, что и так не забудешь, перед ним бессильны даже Обливэйт и зелье Забвения.

Теперь хотелось выть уже магам, их заклеймили как скот. Еще одна тайна добавилась в общую копилку. Восстановив защиту Хогвартса, во избежание еще больших проблем единогласно решили поговорить за обедом в Большом зале. Лишь Невилл Лонгботтом, с разрешения старших, умчался через директорский камин к родителям в Св. Мунго. Его гнал страх, что божественная кровь может исчезнуть. Но он обязательно вернется на ночь в школу, нельзя было пренебрегать наставлениями таких существ, как Люцифер, да и метка на запястье оказалась весьма и весьма непростой.

Столы в Большом зале расположили иначе, более старшее поколение магов решили искоренить разделение на факультеты. Все студенты сидели вперемешку. Взрослые сели за общий стол с детьми. Ели молча, домовые эльфы, почувствовав изменения сразу после пробуждения, расстарались на славу. И вроде бы надо было радоваться, они остались живы, но... Но что-то не давало всем покоя, дети нервно озирались, старшие с каждой минутой все больше напрягались, будто ждали чего-то плохого. И даже ворвавшийся в зал счастливый Невилл Лонгботтом, поведавший о чудесном исцелении родителей, почувствовал холодную волну опасности. Поздравляли парня все; Невилл всегда был приветлив, скромен и старался обходить ссоры стороной, у многих он вызывал уважение.

Время шло, и маги уже собирались покинуть Большой зал, чтобы начать обустраиваться, все-таки на ближайшую пару месяцев Хогвартс становился для них домом, как вдруг чувство опасности полоснуло по венам.

То, что всех напрягало во время трапезы, вырвалось наружу.

Рон Уизли, молчавший все время пребывания в подземном царстве и не проронивший ни слова, по возвращении сорвался. Он чувствовал несправедливость, почему его семью наказали, лишив возможности в ближайшую сотню лет разбогатеть и прославиться, а у других все хорошо. Ну и что из того, что многие умерли, какая разница, они же не обречены на существование в бедности. Рон винил во всем директора, но и про друзей не забыл. Нужен был виновный в нынешнем положении его семьи.

Как же ему противно было видеть счастливую Девочку-Которой-Всегда-Все-Достается. Рон надеялся, что с помощью Гарриэт Поттер он смог бы стать знаменитым, другом героини. А Гарриэт даже не смотрела в его сторону, все с этим Темным Лордом ворковала. Оставался шанс поговорить с ней в гостиной, но и тот сорвался.

Рон Уизли, закончив поглощать пищу, решительно направился к Гарриэт, которая нежилась в объятиях Тома.

— Гарриэт, ты идешь?

— Куда, Рон? — Гарриэт не понимала, зачем ей куда-то идти с ним, да и оставлять возлюбленного одного она не хотела. Еще в "гостях" у Аида Гарриэт осознала, что любит Тома. При взгляде на любимого в ее душе расцветали самые красивые цветы с ароматом всепоглощающего счастья.

— В гостиную факультета. Ты же слышала, что сказал тот рогатый: мы будем жить в школе, — Рон не понимал, почему Гарриэт нужно объяснять все это.

— Рон, я не вернусь в башню. Я буду жить в комнате Тома.

— ЧТО? Как ты можешь, он убил твоих родителей, он — зло, — Рон возмущенно хватал ртом воздух.

— Рон, Гарриэт достаточно взрослая, чтобы самой решать, что она может и с кем. Она заслужила быть счастливой, и если ее счастье рядом с Томом, мы должны порадоваться за нее, — спокойный голос Гермионы должен был донести до Рона, что тот не прав. Но все произошло совершенно наоборот.

За секунды Рон пришел в состояние бешенства, он уже не отдавал себе отчет, что творит.

— Заткнись, не тебе, дрянь, учить меня, — кричал Рон. — Ты же хуже, чем грязнокровка, Гарриэт не нужно с тобой общаться. Теперь понятно, почему ты всегда защищала Снейпа. Конечно, доченька двух Пожирателей — слизеринского ублюдка и чокнутой Беллатрисы. Тебе, видно, наплевать, что она убила крёстного Гарриэт и замучила родителей Невилла. Ты мерзость, я помогу всем, если избавлюсь от тебя, мерзкая сучка.

В зале стояла тишина, а по щекам Гермионы катились слезы.

— Рон, что ты такое говоришь? Тебе же сказали: во всем виноват директор, — Гарриэт не узнавала друга; да, за ним и раньше водились срывы, но такое... — Если ты не извинишься перед Гермионой, то нашей дружбе придет конец.

— Ну, давай, Гарриэт, вали теперь все на директора. Тебе ведь выгодно стало, что его больше нет, некому тебя сдерживать. Дамблдор предупреждал нас, что ты можешь поддаться Тьме. И он оказался прав: как только директора не стало, ты тут же сменила сторону. Так еще и заявила во всеуслышание, что спишь с этим, — Рон ткнул пальцем в Тома, — Темным Лордом, пусть он больше и не змеелицый урод, но все тот же монстр. Ты должна была меня слушаться, а эта мерзавка еще тебе потакает, это она во всем виновата, — Рон выхватил палочку. — Авада Кедавра!

Словно в замедленной съёмке, маги видели, как зеленый луч из палочки Рональда Уизли летит

в Гермиону; секунда, и та падает на пол, сбитая с ног Беллатрисой Лейстрейндж. Луч нашел свою жертву. К мертвому телу единственной любимой бросился Снейп.

— Нет! Нет! Нет! — повторял Снейп, сжимая в объятьях тело Беллатрисы.

Шок Гермионы очень быстро сменился отчаяньем. Пусть у нее были родители-маглы, но она уже успела принять и смириться с тем, что стала жертвой интриг Альбуса Дамблдора, что лишилась настоящей семьи. Поступок Беллатрисы стал переломным моментом в принятии ее как матери, только любящая мать могла закрыть своим телом ребенка от смертельного проклятия.

— Нет... зачем... она не должна была... мама... — рыдающую Гермиону прижимал к себе Драко Малфой и успокаивающе поглаживал ее по черным кудрям. Драко знал историю о безумии тетки после потери ребенка. Но он и представить не мог, насколько все непросто. И сейчас ему было искренне жаль крестного, плачущего над телом Беллы. Почему же Драко кинулся успокаивать Грейнджер, которая вовсе не Грейнджер, он и сам себе не смог бы внятно ответить. Возможно, дело было в том, что душа Драко, вернувшаяся с того света, уже никогда не станет прежней, или в том, что Гермиона, как выяснилось, вовсе не гряз... маглорожденная, а вообще его, Драко, двоюродная сестра и дочь его крестного отца. Драко ведь Малфой, а Малфои семейными узами не пренебрегают и родственниками не разбрасываются, особенно такими перспективными и, возможно, полезными в будущем.

Зал снова наполнился шумом, шок прошел мгновенно. К Рону Уизли бросились маги, если не убить, так хотя бы обезвредить. Но не успели они и шагу ступить по направлению к рыжему парню с ликующим взглядом, как зал огласил рык, от которого на затылке зашевелились волосы. Адская гончая бросилась к Рону, сжимая огромные челюсти на его руке и исчезая с ним в воронке пламени.

* * *

Время — странная штука. Казалось, с момента выпущенной Авады и исчезновения Баргеста и Рона прошло всего мгновение, никто не успел еще даже сдвинуться с места, как по замку снова разнесся дикий вой Адской Гончей и посреди Большого зала заплясало пламя, из которого шагнул Князь Тьмы, принеся с собой резкий запах серы. А ведь никто даже не успел соскучиться по Люциферу.

— И снова здравствуйте, мои дорогие, — радостно сказал Князь, лицо его осветила улыбка, больше похожая на оскал зверя. — Что же вы за существа такие, маги, — резко сменив интонации, буквально выплюнул он. — Вам мало приключений, мало моего клейма на запястьях? Не прошло и суток, как некоторые из вас, наплевав на все предупреждения, опять решили испытать терпение Богов.

Холодный липкий страх охватил магов, все чувства обострились, и было лишь одно желание: упасть на колени и молить о пощаде. Хуже всем было детям, но Князь снова сжалился, отправив в забытьё магов, не достигших четырнадцати лет. И если Северусу Снейпу уже было все равно, то Гермиону топило отчаяние. Перестав сжимать в руках мантию Драко, который, кажется, вообще стал белее мела, она поднялась на ноги и решительно шагнула к Люциферу.

— Князь, это моя вина в произошедшем. Я снова стала поучать Рона, и он вышел из себя. Его заклятие должно было достаться мне, но Беллатриса меня спасла. И я прошу вернуть ее к жизни в обмен на мою душу, — быстро и уверенно говорила Гермиона. Поступок Беллы и боль в глазах Снейпа дали сил произнести эту просьбу. Ее приемные родители поймут ее, а профессор Снейп... отец получит право быть счастливым. Он заслуживает этого. А дети, дети у них еще будут, Гермиона решила, что сделает все, чтобы убедить Деметру дать им еще один шанс. Как она сможет поговорить с Богиней, она не задумывалась. Главное, чтобы все, кого она успела полюбить, остались живы. На Рона ей стало абсолютно плевать.

— Не смей! — рык профессора Снейпа заставил многих прийти в себя и не изображать восковые фигуры мадам Тюссо — Отойди от него немедленно! Грей... Гермиона. Отойди. От. Князя.

Гермиона его не слушала; приняв решение, она не уже не собиралась отступать. Приняв своих биологических родителей, она считала себя обязанной защитить их.

— Гарриэт, — Гермиона повернулась к подруге, — позаботься о Живоглоте.

Гарриэт, молча кивнув, отвернулась, спрятав полные слез глаза в мантии Тома. Она видела решимость в глазах Гермионы, и отговаривать ее было бессмысленно. И от этого становилось еще больнее. Она теряла самую верную подругу. Гермиона ни разу не отвернулась от нее, когда ее имя смешивали с грязью и обвиняли во всех грехах — наследница Слизерина, убивающая грязнокровок, подстроенное участие в Тремудром турнире, возрождение Волдеморта и прочее, она всегда была рядом.

— Как все трогательно. Я сейчас расплачусь, — Люцифер обвел своим холодными глазами зал и щёлкнул пальцами.

Такой простой жест заставил магов вздрогнуть. А из огненного смерча, вызванного щелчком Люцифера, вышла Аша.

— Князь, — поклонилась демонесса с лукавой улыбкой на золотистых губах, мысленно передавая волю Богов.

— Боги приняли решение! — хлопнул в ладоши Люцифер. — Рональд Билиус Уизли был наказан, душа и тело его на пару веков останутся в Аду, а далее, если он исправится, то сможет уйти на Малый Круг перерождения.

Старшие Уизли молча плакали, младшие же понимали справедливость наказания. Многим детям пришлось повзрослеть, общение с обитателями Царства Мертвых не проходит бесследно.

— Что же касается предложения юной Гермионы... Они согласны обменять душу Беллатрисы на души твоих приемных матери и отца. Два магла — один маг, все честно.

— Нет, пожалуйста, может, есть другой вариант. Пусть моя душа отправится к Аиду, только пусть они живут, все, — опустившись на колени, молила Гермиона. Слезы с новой силой брызнули из глаз.

— Да? Жаль! Ну, тогда у Богов есть другой вариант. Ты, Гермиона Джин Грейнджер, добровольно откажешься от приемных родителей, никогда не приблизишься к ним, сменишь имя. Грейнджеры никогда о тебе не вспомнят. Ты станешь настоящей любящей дочерью своих родителей Северуса и Беллатрисы.

— Я согласна.

— Да исполнится воля Богов!

Гром не грянул, потолок Большого Зала не пересекла молния. Лишь печально заскулила гончая, когда Князь Тьмы шагнул к профессору Снейпу, продолжающему обнимать бездыханное тело Беллатрисы. Секунда, и Князь прижался губами ко рту Беллы, вдыхая в нее жизнь. Еще секунда, и она сделала первый вдох. Жива.

Князю Тьмы хотелось скорее покинуть это место. Ему было плохо, слабость и боль завладели его крылатым телом. Возвращать к жизни души — больно, а добровольно пожертвовавшие собой души — не только больно, но и физически тяжело. Только комфортное кресло у котла с мучениками и бокал амброзии способны были вернуть силы Князю.

— Вы подорвали мое доверие к вам, в наказание метка Сатаны — моя метка — останется на ваших руках до конца ваших дней. Гончая будет следить за вами, где бы вы ни находились. Ваши души в моей власти, за очередной грех наказание последует незамедлительно, — снова обведя взглядом застывших магов и вернув из забытья детей, ухмыльнулся Князь. — До встречи!

И Князь Тьмы, подхватив на руки смеющуюся Ашу, исчез в огненной воронке аппарации.

Прошла минута или час — никто не считал, первым подскочил профессор Снейп; подняв на руки возлюбленную, он направился к выходу из зала, лишь у дверей обернувшись:

— Гр... Гермиона, за мной. Миневра, пришлите домовика за успокоительным и зелье сна-без-снов, думаю, оно понадобится не только детям. В лаборатории у меня есть достаточный запас. А теперь мы откланяемся, с вашего позволения. Ах, да, для госпожи Беллатрисы готовить покои не надо, мисс Грейнджер тоже меня не стеснит, — он поморщился, произнося фамилию; неприятно осознавать, что твоя дочь носит фамилию каких-то маглов. — Гермиона, не отставай.

И, больше не оборачиваясь, он стремительно покинул Большой зал. Гермиона, виновато улыбнувшись Гарриэт и Драко, поспешила нагнать своего нового родителя.

Стоило им покинуть помещение, как оставшиеся маги зашевелились, приступая к активным действиям. Неумолимо приближалась ночь, стоило позаботиться о проживании. Было решено, что студенты вернутся в факультетские общежития, а для старших магов домовые эльфы подготовили апартаменты в восточной части замка, на этаже, где раньше проживали профессора с семьями. Это теперь предметы можно было пересчитать по пальцам, а раньше их было больше полусотни. Демонология, ритуалистика, некромантия и многие другие запретили как темные. Отказались от этикета, танцев, живописи. Поэтому пустующих комнат хватило всем.

Тут же, на месте, выжившие члены попечительского совета и министерства магии назначили на должность директора Хогвартса Минерву МакГонагалл. Да, она тоже не избежала кары Богов, ее лишили анимагической формы, но дали шанс исправиться. Чтобы заглушить боль от потери второй сущности, Минерва рьяно взялась за работу.

Потихоньку замок погружался в дрему, успокоительное и снотворное зелья эффективно справлялись со своей задачей.

Все нужно пережить на этом свете,

Все нужно испытать и оценить...

Несчастье, боль, измену, горе, сплетни -

Все нужно через сердце пропустить.

Но главное — во тьме безумной века,

Что б ни случилось в жизни — устоять!

Быть чутким к горю, оставаться человеком

И теплоту сердец не потерять...

И что-то в жизни этой бессердечной

Вам суждено исправить, изменить,

Во имя счастья, жизни бесконечной

Вам суждено спасать, добро творить!

И, может быть, когда-то Вы поймете,

Что для кого-то счастье принесли.

И со спокойной совестью вздохнете -

Вы не напрасно жизнь свою прошли!

Все нужно пережить на этом свете,

Все нужно испытать и оценить...

И лишь тогда, вставая на рассвете,

Вы сможете смеяться и любить…

© Автор неизвестен

Источник: http://www.vampodarok.com/stihi.php?stih=828

Комнаты декана факультета Слизерин профессора Снейпа.

Гермиона неторопливо пила чай, глядя на огонь в камине, забравшись с ногами в кресло, изредка прислушивалась к ругани своих новых родителей. Интересная из них получалась пара. Как им вообще удалось полюбить друг друга, если за пятнадцать минут их разговора и крика в комнате разбилось все, что могло разбиться. Остался один нетронутый "островок" с Гермионой в кресле в центре. И объяснение этому феномену было самое простое: оба родителя окутали пространство вокруг пьющей поданный эльфами чай Гермионы защитными чарами, и половины из которых Гермиона не знала. Но у нее будет кого попросить об обучении. Вся эта круговерть событий: предательство Рона, магический партнер Гарриэт и сочувствие от Драко Малфоя — перевернуло жизнь Гермионы. А боль от потери магловских родителей — все-таки они растили ее почти семнадцать лет — постепенно утихала. Тогда, в Большом зале, она поняла, что не только Лили Поттер смогла пожертвовать собой ради ребенка, но и Беллатриса — мать Гермионы — тоже смогла. А ведь на тот момент она еще не принимала лекарство от безумия. Этот поступок раз и навсегда изменил отношение Гермионы к Беллатрисе. Не без колебаний ею решено было называть Беллу мамой. Теперь Гермиону ждала новая жизнь, новое имя — на рассвете должен был пройти ритуал признания и наречения, так решил профессор Снейп, видимо, не желая снова встречаться с Люцифером, новая семья. Осознание того факта, что избежать кары Богов удалось лишь из-за вины директора Дамблдора, придавало сил. Гермиона настолько хорошо знала, в чем грешна, насколько верила в святость и величие Альбуса Дамблдора. А верила она в его святость долго и фанатично.

Сейчас, когда в Замке стало тихо, а запасы зелий в лаборатории Северуса значительно уменьшились, Гермиона, глядя на огонь в камине, вспоминала. Вспоминала, каким шоком для нее стал такой заботливый и добрый профессор Снейп. Кому сказать — не поверят, ведь это казалось немыслимым, несочетаемым для многих поколений студентов Хогвартса: профессор зельеварения и добро, забота. Но тогда, как только дверь в покои профессора закрылась за ними и профессор, опустив Беллу на диван, нежно погладил ее черные кудри, а после обернулся к Гермионе с каким-то нечитаемым взглядом и стал спрашивать о ее самочувствии, не ранена ли Гермиона, настойчиво предлагал выпить успокоительного. А после позвал ее в святая святых — свою личную лабораторию, по незнанию тем самым исполнив одну из заветных мечт Гермионы. Раньше Гермионе часто приходилось скрывать свое восхищение талантом Снейпа как зельевара, успокаивать друзей после язвительных уроков у профессора.

Но помогая готовить зелье от безумия для Бел... мамы, она осознавала, что счастлива будет назвать профессора Снейпа своим отцом. Конечно, если он позволил бы. Поступок мамы стер последние сомнения, та была рада, что ее дочь жива, но вот с отцом в лице язвительного декана Слизерина все могло оказаться очень неожиданно. Он любил маму и даже волновался за Гермиону, но неопределенность немного нервировала. И даже великолепно сваренное успокоительное зелье не убирало волнения.

Как только зелье от безумия было сварено и влито в так и не пришедшую в сознание Беллатрису, пергамент с рецептом зелья и инструкциями просто растворился в руках Снейпа. Никогда не жалующийся на память мастер попробовал записать его, но ни у него, ни у Гермионы ничего не вышло. Боги дали реальный шанс, они этим шансом воспользовались. Но больше об этом никто не узнает. Боги позаботились, чтобы запретные знания не покинули Царство и не стали доступны недостойным.

Прошло не больше получаса, и Беллатриса пришла в себя. Глаза ее мгновенно наполнились слезами, безумие оставило ее навсегда, чего нельзя сказать об воспоминаниях. Она помнила каждую секунду после смерти. Люцифер выдернул ее из лодки Харона; они были уже на середине Стикса, когда Люцифер заточил ее душу в сферу. Она смирилась, что не вернется, не увидит свою дочь, ту, что оплакивала не раз, даже пришедшее вслед за болью и ненавистью к аврорам безумие не заглушило боль потери своей маленькой дочки от невыносимого, но любимого Северуса.

Доли секунды понадобилось Северусу Снейпу, чтобы оказаться около возлюбленной. Как давно он скрывал все свои чувства под маской безразличия! Холод всегда был в его душе, и лишь Беллатриса могла превратить его кровь в жидкий огонь. Только рядом с Беллатрисой Снейп чувствовал себя живым, настоящим. Прошло уже много лет, а он помнил каждое слово, каждое движение Беллатрисы в день, когда она вызвала его на дуэль. Лили Эванс была для него как младшая сестренка; Беллатриса Блэк — а после Беллатриса Лестрейндж — была и останется его единственной любовью. Если бы он только знал о том, что Беллатриса ждет его, Северуса, ребенка, всё могло быть иначе.

Минуты нежности и счастья длились недолго. Трудно уже вспомнить, кто первым сказал что-то не то, но слово за слово, и в ход пошли сначала фиалы из-под зелий, а после и палочки. В этом страстном сражении, прямо как девятнадцать лет назад, они не уступали друг другу. Только теперь они прерывались на короткий миг, чтобы наложить очередную защиту на свою дочь, чтобы их заклятия и летающие по комнате предметы не навредили Гермионе.

Когда схватка двух отменных воинов превратилась в поцелуй, страстный, но нежный, Гермиона, стараясь не шуметь, покинула защищенную зону и на цыпочках вышла в коридор, тихо прикрыв за собой дверь, наложив звукоизоляционное и запирающее заклятия на дверь. Таким мастерам в чарах, как ее родители, не составит труда вскрыть их, но зато их никто не потревожит.

Увлеченные друг другом, Белла и Северус не обратили внимания на то, что теперь под защитой их чар осталось одинокое пустующее кресло и кружка из-под чая на ковре возле него.

* * *

Пустой класс. Хогвартс.

Драко Малфой невидящим взором смотрел на стену. Его не заботило, что дорогая мантия испачкается от сидения на пыльной парте. Он еще до конца не верил в реальность произошедших событий. Как оказалось, одна девочка легко смогла изменить жизнь сотен магов разных возрастов и сословий. Жизнь самого Драко не стала исключением. Он все еще слышал оглушительный взрыв, подобно Бомбарда Максимум ломавший его устои, рушивший стену высокомерия и превосходства, делая его обычным живым подростком. Маленький мир Драко терпел колоссальную перестройку. Да и было из-за чего: его родители, холодные и высокомерные, никогда не проявляющие излишних эмоций, не подобающих аристократам в энном поколении, и ни демонстрировавшие теплоту и заботу на людях, вдруг по возвращению из Адидова Царства стали "живыми", словно с них спали оковы. Остальные приняли эти изменения как само собой разумеющееся.

Когда, устроившись с приемлемым для них комфортом в комнатах Хогвартса, родители изъявили желание серьезно поговорить со своим наследником, Драко и не мог предположить, какой интересной выйдет их беседа. Результатом этого разговора стало разрешение для Драко заниматься деятельностью, о которой он мечтал более четырех лет, но по предыдущим заявлениям отца она была недостойна любого чистокровного мага и уж тем более наследника рода Малфой, — колдомедициной.

Втайне от родителей Драко уже несколько лет изучал всю доступную ему литературу по колдомедицине. Лелея надежду, что когда-нибудь у него появится шанс проявить себя и ему позволят жить своей жизнью — стать колдомедиком. Да у него была предрасположенность к зельварению, но Мастером, как крёстный, ему никогда не стать, он изучал зелья только из-за тесного переплетения этой науки с медициной. А полеты на метле — это лишь развлечение, способ позлить Поттер; отвергнутая дружба больно ранила Драко, но в этом он никому и никогда не признался бы. Драко вспоминал время перед вторым курсом, когда он впервые заговорил с отцом о карьере колдомедика; Люциус провел тогда с ним не одну мозгопромывающую беседу и даже угрожал изгнать из рода, если еще хоть раз услышит про эту блажь сына. Люциус принял все возможные меры, чтобы отвлечь сына: занятия зельями с Северусом стали чаще и интереснее, купленные метлы для квиддичной команды Слизерина стали способом запихнуть Драко в эту самую команду. И после всего этого Драко оставалось лишь одно: вести себя соответственно статусу наследника древнего чистокровного богатейшего рода Малфоев.

Чем больше приходилось притворяться, тем сильнее росла ненависть к Поттер и её дружкам. Ведь у них было то, чего был лишен Драко — выбор. Они могли сами решить, чего будут добиваться в жизни, их жизнь не была распланирована на годы вперед, их не обручали с кем-то заранее в интересах семьи.

И вот теперь отец разрешил Драко самому выбрать, чем он станет заниматься после школы. А еще отец, изменив своим принципам, собрался взять под патронат несколько маглорожденных детей. Драко знал, в чем причина таких метаморфоз — приказ Люцифера. Драко прекрасно видел, как по возвращении отец был предельно вежлив и старался не кривиться при утешении так ненавистных ему, Люциусу, грязнокровок. Но после инцидента в Большом зале Люциуса словно подменили или просто выключили рычаг высокомерия.

А еще Драко узнал, что клеймо, оставленное Князем Тьмы, нагревается и покалывает при недостойном поведении.

Драко Малфой так глубоко ушел в себя, что пропустил момент, когда дверь в класс отворилась и к нему подошла Гермиона Грейнджер.

— Привет, — робко поздоровалась Гермиона, чем заставила Драко вздрогнуть и соскочить с парты.

— Грейнджер?! Что тебе здесь надо? — Драко попытался вести себя, как раньше, но улыбка на таком непривычном лице Гермионы подсказала ему, что ничего у него не получилось.

Драко не смог сыграть холодного высокомерного наследника, по крайней мере, перед ней у него не получилось. Он уже тогда в Большом зале признал в Гермионе сестру, умную и целеустремленную. А новая внешность Гермионы не позволяла вспоминать о всех тех пяти годах взаимной неприязни.

Начав перекидываться вопросами, Гермиона и Драко сами не заметили, как вместо пыльной парты успели трансфигурировать удобный диван, как подсуетился Добби, непонятно как узнавший о желании "мисс Гермионы, подруги Гарриэт Поттер, мисс, выпить в компании с бывшим юным хозяином Драко" и уж тем более не ясно, где эльф раздобыл бутылку красного вина. Они проговорили не один час, Драко ни с кем так еще не было интересно. Уже провожая Гермиону к комнатам крестного, он предложил ей называть его братом и в ближайшее время посетить Малфой-мэнор, библиотека которого была просто огромна. Получив согласие Гермионы, Драко с идиотской улыбкой отправился спать.

* * *

Выручай-комната.

Гарриэт и Том решили устроиться в Выручай-комнате, таким образом избежав навязчивого внимания однокурсников Гарриэт и всего факультета Гриффиндор.

Гарриэт отказалась от успокоительного зелья, гибель Рона не вызывала у неё больше никаких эмоций. Рон не единожды предавал их дружбу, но сегодня он переступил черту дозволенного. Гарриэт всегда прощала другу его нападки, вспыльчивость, на многое закрывала глаза. Семья Уизли стала для неё почти родной за эти годы. Рон был для неё тем, кем никогда не был Дадли — братом.

Да, там, в Большом зале, она испытала боль, но эта боль была от слов Рона, брошенных в адрес Гермионы. Той самой преданной подруги Гермионы, чья жизнь совершила удивительный кульбит: все, что она знала о себе ранее, было ничем иным, как просчитанным ходом в игре Альбуса Дамблдора. Гарриэт понимала, как нелегко будет Гермионе принять новых родителей, навсегда отказавшись от предыдущей любящей семьи, от имени. Было больно за неё, а неприятный осадок от обвинительной речи Рона, выплюнутой Гарриэт в лицо, исчез вместе с телом друга-предателя. А после посещения Гарриэт подземного царства комплекс героини, как выразился бы Снейп, претерпел значительные изменения.

О том, что придётся как-то наладить отношения со Снейпом, чтобы не расстраивать Гермиону постоянной руганью с её отцом, Гарриэт решила пока не задумываться.

Растворившаяся, словно не она их впускала в комнату, дверь оставила после себя лишь шероховатую поверхность каменной стены. Только оставшись с Томом наедине, Гарриэт осознала, насколько сильно соскучилась по нему за время, что они были на глазах у сотни любопытных магов.

Гарриэт прильнула к своему партнеру, обнимая его, упиваясь теплом Тома.

— Не надо, Гарриэт, — напряженно проговорил Том. — Мне и без того трудно сдерживаться.

А Гарриэт не хотела, чтобы Том сдерживался. Ей хотелось, что бы этот сумасшедший день закончился ночью любви. Ее щеки опалил румянец, но решимость из глаз не ушла.

Тому не нужно было применять легилименцию, чтобы понять, о чем думает Гарриэт. Её дыхание, румянец смущения и полные любви и решимости глаза выдавали все тайные желания и страхи Гарриэт

— Я люблю тебя... Будь со мной этой ночью..

Руки Тома напряглись у Гарриэт за спиной. Нежность и возбуждение заполнили каждую клеточку тела.

Том резко задрал голову Гарриэт, припал к ее губам и, подхватив на руки, быстро прошел в конец комнаты, где была кровать поистине королевских размеров. Гарриэт никогда не видела, на чем спят короли, но почему-то была уверена, что именно на такой вот кровати.

Ничто уже больше не имело значения, только буйство магии, нежные касания, страстное желание и удовольствие и любовь, разделенные на двоих. В эту ночь в Выручай-комнате творилась истинная магия. Волшебство любви.

Обессиленные, они еще долго лежали, прижавшись к друг другу. Уже на грани сна Гарриэт услышала шепот Тома:

— Люблю тебя, моя маленькая ведьма.

В эту и миллионы последующих ночей Гарриэт засыпала со счастливой улыбкой на губах, в объятиях любимого.

* * *

Постепенно жизнь обитателей замка приходила в норму. Детей перестали мучить кошмары о явившемся за ними Люцифере. В стенах Хогвартса все реже слышали рычание Адской гончей. И маги решили, что общественности пора выдать заранее отредактированную версию событий, послуживших началом будущих свершений.

Приглашенная к обеду первого августа пресса нетерпеливо топталась у входа в Большой зал. Им было обещано несколько сенсаций...

Пять часов шумной, утомительной пресс-конференции, и шокированные журналисты ведущих изданий магического мира умчались готовить сенсационные номера, из которых магам станет известно, что Гарриэт Поттер, Девочка-Которая-Выжила, заключила магический брак с небезызвестным полукровкой Томом Риддлом.

Что Министерству Магии удалось привлечь союзников с обоих сторон и провести в конце июня ритуал, призывая в судьи саму Магию; обманом заманив на территорию Хогвартса Того-Кого-Уже-Можно-Называть и оставшихся ему верных Пожирателей Смерти, и всех значимых работников Министерства, и Орден Феникса во главе с Альбусом Дамблдором, и предоставили все на волю Магии. Тела были захоронены согласно традициям магической Британии, прах Альбуса Дамблдора был похоронен в Годриковой Лощине рядом с его семьей, прах Лорда Волдеморта отныне покоился в закрытой лаборатории Отдела Тайн в министерстве.

Министром магии были отмечено, что со всех, кого Магия помиловала, были сняты обвинения. Таким образом была признана невиновной и Беллатриса Лестрейндж, после смерти супруга Родольфуса Лестрейнджа она, вернув себе фамилию Блэк, сразу же заключила брак с Мастером Зелий Северусом Снейпом, нашим шпионом в ставке Неназываемого. Тут же журналистам было представлена их совместная дочь, которую они считали погибшей уже почти семнадцать лет. К удивлению прессы, ею оказалось удивительно изменившаяся лучшая подруга Девочки-Которая-Выжила Гермиона Грейнджер, после ритуала признания и наречения носившая имя Эйлин Друэлла Снейп.

Было объявлено о назначении Минервы МакГонагалл на должность директора школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, а Люциуса Абраксаса Малфоя — заместителя Министра Магии. О решении возвратиться к истокам и, как подсказали июньские события, возродить традиции предков. Систему образования снова сделать достойной Великих Основателей.

Впереди магов ждало много интересного.

Рита Скитер, корреспондент "Ежедневного Пророка", предвкушавшая, как она вывернет и опошлит, во имя тиража, полученную информацию, отстала от группы журналистов, покидающих Хогвартс, и пропала без вести. Лишь вой Адской гончей дал понять посвящённым, что данную акулу пера они больше не увидят. Но никто не расстроился, на все воля Богов. О том, что на самом деле произошло в тот июньский день, о Царстве Аида и Люцифере, было решено умолчать во избежание массовой госпитализации в клинику Св. Мунго.

Эпилог

Как время скоротечно-беспощадно

Стирает ластиком картинки бытия,

И уже в прошлом встреча и друзья,

Тот миг уж не воротится обратно.

И дети с каждой встречей все взрослей,

Судьба листает как страницы годы,

И вспышки радости и горечь непогоды

Уносятся в былое все быстрей.

О как же хочется, чтоб замерло вокруг

Все: и друзья, и близкие и время,

Но лишь воспоминаний наших бремя

И дар судьбы, и крест тебе, мой друг!

©Александр Сугоняко, 2013

Магическая Британия быстро забыла о погибших в июне 1998 года магах и с радостью стала меняться. Изменения эти были в лучшую сторону.

Боги просчитали все идеально. Будущее в детях. А дети, посетившие Царство Аида, росли и развивались, помня о том, что ждет их души в случае грешного поступка. И как бы жизнь не раскидала по миру носителей клейма Люцифера, они старались жить правильно и воспитывать своих потомков в вере, что кара за грехи будет ужасная, а за ними всегда следят Высшие силы, Боги, что сильнее самой Магии.

Год за годом магический мир развивался. Восстановленные и размноженные изъятые из библиотеки Отдела тайн древние фолианты по считавшимся ранее темным дисциплинам стали доступны общественности. С завистью глядя на процветание магической Британии, к истокам стали возвращаться и другие магические страны. Это было время рассекреченных библиотек и восстановления поистине великих знаний.

* * *

Директор отныне самой престижной школы магического мира, Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Минерва МакГонагалл приняла самое активное участие в образовательных реформах и в приведении качества образования и проживания студентов в Хогвартсе к высотам, какие занимала школа во времена Основателей.

Преподавательский состав вырос на добрую полусотню профессоров, большинство из которых носили звание Мастера, были даже Магистры. Школа больше не принимала на работу таких преподавателей, как Квиринус Квиррелл, Златопуст Локонс и разные сомнительные личности под оборотным зельем. Рубеусу Хагриду тоже пришлось покинуть пост преподавателя по Уходу за магическими существами, ему предложили работать в открытом на границе Запретного леса питомнике необычных, диких и опасных существ. Но дракона завести все равно не позволили.

Количество студентов возросло почти вдвое. В последние годы было открыт ряд школ для начального образования маленьких магов.

Минерва МакГонагалл ни на мгновение не пожалела о введении таких дисциплин, как артефакторика, алхимия, ритуалистика, кровные ритуалы, маговедение, танцы, этикет, дуэли, фехтование, анимагия и иностранные языки факультативом. И это лишь малая часть всего, что изучалось в Хогвартсе. Ежедневные хлопоты не давали директору грустить о потере своей анимагической формы.

Магический портрет Альбуса Дамблдора так и не ожил.

* * *

Медленно и аккуратно новый Министр Магии Люциус Абраксас Малфой вел магов к осознанию и вере в Богов. Тонкая, грамотно построенная линия поведения, и вот уже были построены Храмы. Храмы, куда маги приносили дары Богам, где получали благословение или знак, как поступить в спорной ситуации. Первый Храм Богов был возведен на территории Хогвартса.

* * *

Аргус и Норрисаэль Филч покинули Хогвартс по истечении отведенных Князем Тьмы двух месяцев. Они поселились в тихой магической деревушке на юге Франции. Их дочь Геката Айлин Филч год назад стала студенткой Академии магии Шармбатон.

В Хогватсе семья Филч появлялась два раза в год — в день, когда Боги простили их, и в день, когда даровали им Гекату.

* * *

Невилл Лонгботтом стал известной личностью среди зельеваров. Да, да, в очереди за редкими и очень редкими травами для зелий стояли лучшие Мастера Зелий со всего мира. Одному лишь Северусу Снейпу все травы доставлялись по первой просьбе. Талантливый Мастер Гербологии Лонгботтом и Мастер Зелий Снейп, оказалось, довольно легко могли общаться, когда первый не стоял у котла, а второй не сыпал направо и налево ехидные замечания.

Своих родителей Невилл видел только по выходным, за работой фирмы и за служащими в теплицах нужно было постоянно следить. Да и выращиваемая им экспериментальная Адская асфодель, ветку которой он выпросил у Снейпа пару лет назад, требовала его внимания.

Августа Лонгботтом, по состоянию здоровья не прибывшая в тот роковой июньский день в Хогвартс, узнав об исцелении Алисы и Френка и отредактированную версию июньских событий, прихватив детей, переселилась на небольшой личный остров с приятным климатом. Невилл остался вести дела в Англии.

* * *

Больничное крыло огласил плач новорожденного, через минуту ему уже вторил второй голосок.

Рожать в Хогвартсе Нарцисса и Беллатриса решили неспроста, ведь именно здесь произошли события, изменившие жизнь Снейпов и Малфоев.

Лучшие колдомедики, приглашенные из Св. Мунго, не справлялись. Роды были тяжелые, все-таки обе матери уже не отличались юным возрастом. Колдомедики уже почти потеряли надежду спасти одного из малышей. Ситуацию спас внезапно вернувшийся с конференции в Штатах талантливый детский колдомедик, опыт которого был известен во всем магическом мире, Драко Люциус Малфой. Ему удалось сотворить чудо, и спустя десять минут в соседних люльках спали два здоровых новорожденных малыша — Анабэль Вальбурга Малфой и Алекс Северус Снейп. Уставшие, но счастливые матери пили лечебные зелья, ждали, когда позовут мужей, и выслушивали от Драко нотации и претензии в том, что ему не сообщили заранее о дне родов.

А тем временем в коридоре новоявленные отцы сходили с ума от неизвестности — примчавшийся вызванный через камин Драко забежал в Больничное крыло и наложил на двери запирающее и заглушающее.

Для Министра Магии Люциуса Малфоя вторая беременность жены стала шоком, ведь это значило, что проклятие единственного наследника исчезло. Люциус верил, что это Боги смилостивились над ними.

Северусу Снейпу было не лучше, успокоительные зелья больше не действовали на него. Когда он внезапно оказался отцом взрослой невозможно упрямой дочери — одно её решение освободить всех домашних эльфов от рабства чего стоило, — он просто был счастлив. Но сообщение Беллы о второй беременности, вопреки заявлениям колдомедиков о бесплодии после тяжелых первых родов, вызвало в Северусе желания сплясать макарену на столе в Большом зале перед студентами — от счастья. Северус понял, что это Боги благоволят к ним.

Пару часов спустя счастливые отцы вместе с новорожденными детьми посетили Храм Богов на территории школы. Вознося дары на Алтарь, благодарили Богов и просили благословить новорожденных.

Боги услышали их, и каждого малыша окутало сияние. А по Храму теплый летний ветерок разнес мелодичный смех. Боги благословили детей и даровали им свою защиту; злой рок более не властвовал над этими детьми, но пока они об этом не знали, тихо посапывая на руках у своих отцов.

* * *

Защиту Богов приобрела и дочь Эйлин Снейп и Блейза Забини, Роуз. Семья Забини тоже стабильно наведывалась именно в этот Храм на территории Хогвартса.

* * *

У сына Тома и Гарриэт, Сириуса Джеймса Поттер-Риддл, после первого посещения Храма Богов пробудился дар метаморфа. Теперь он часто менял свой внешний облик, рожденный копией Тома, только с изумрудными глазами, как у Гарриэт, и счастливые родители радовались и удивлялись метаморфозам его внешности. Малыш Сириус любил шутить и принимать облик почивших магов с портретов. Вот и сейчас изумрудные глаза Сириуса лукаво поблескивали, намекая отцам о том, что пора наведаться к Снейпу за зельями и предупредить Драко о возможном визите. Способность влипать в неприятности у малыша Сириуса была такая же, как у его матери.

Семья Поттер-Риддл покинула Англию сразу после окончания Гарриэт Хогвартса. Они много путешествовали, изредка наведываясь в гости к Снейпам. Гарриэт, будучи наследницей Блэков, передала права на Гриммо, 12 Беллатрисе.

Спустя несколько лет род Блэк признал в Алексе наследника рода по крови и магии.

Том, Гарриэт и маленький Сириус собирались поселиться в Хогсмиде, купив уютный домик. Через пару лет Сириусу пора было поступать в Хогвартс, а Том принял приглашение директора МакГонагалл оборудовать Тайную Комнату для практических занятий по ЗОТИ. А Гарриэт заменит мадам Роланду Хуч, решившую покинуть школу.

* * *

Адская гончая не выла уже девятнадцать лет...

* * *

В одной из камер Тартара, не переставая ругаться, играли в шахматы Гриндевальд, Дамблдор и Волдеморт — вечные пленники Аидова Царства.